Географическое наблюдение. 
География. Ее история сущность и методы

Третьей задачей географии, после открытия и пространственной фиксации, является познание самого содержания стран и местностей, т. е. характера различных царств природы и человека, поскольку он может рассматриваться как составная часть природы страны. Отдельные факты у географии по большей части общи с другими науками; но она воспринимает их с иной точки зрения, чем они, потому что систематические или предметные науки занимаются предметами (камнем, растением, животным, человеком и его отношениями) как таковыми; исторические науки — их положением в ходе развития, а география — их ролью и значением в самой сущности страны или местности. Она интересуется их различиями в разных местах, а также сосуществованием и взаимодействием с другими явлениями той же местности.

Мы говорим здесь прежде всего только о первоначальном установлении фактов посредством наблюдения и оставляем пока в стороне дальнейшую литературную или картографическую обработку. Я уже отмечал, что географическое наблюдение может происходить только на месте, а работа в кабинете или лаборатории может служить лишь дополнением. Следовательно географическое наблюдение есть дело близких и далеких путешествий. Но в этом-то и может быть существенное различие; наблюдение может быть более интенсивным и более экстенсивным. Географ, производящий наблюдения на родине, избирает себе узкое поле деятельности, которое он может обойти вдоль и поперек, и если заметит пробелы в своем наблюдении, всегда может обойти еще раз. Напротив, исследователь, путешествующий по чужой стране, может пройти ее лишь по немногим направлениям, и ему редко представляется случай повторить свое путешествие. Легко может случиться, что дурная погода или другие затруднения сделают невозможными наблюдения на известном протяжении пути. Часто приходится поспешно двигаться вперед, и путешественник, но может подолгу задерживаться даже на интересных пунктах. Поле зрения его пути всегда представляет собой узкую полоску, а по мере увеличения расстояния становится все менее явственным. Однако было бы неправильно совершенно пренебрегать наблюдением с далекого расстояния; оно все-таки всегда лучше, чем ничего.

Вне ясного поля зрения собственное наблюдение должно дополняться расспросами. Путешественник осведомляется у туземцев о течении реки, о положении населенных пунктов, о распределении лесов и открытых пространств и обо многом другом. То, что он таким способом узнает, зависит от его умения задавать вопросы, а также от степени развития спрашиваемого. Альфонс Штюбель часто с юмором рассказывал, как индеец на его вопрос о течении какой-то реки ответил: «va abajo, abajo», т. е. она течет все дальше и дальше вниз. Но можно получить и лучшие ответы; знакомство со снежными горами и большими озерами в Восточной Африке было впервые приобретено не путем непосредственных наблюдений, а из рассказов туземцев. Карта может таким образом заполняться и в стороне от пройденной дороги. У многих путешественников успех основывался главным образом на их умении расспрашивать.

К наблюдениям и расспросам присоединяется еще предположение — гипотетическое дополнение. Его совершенно нельзя избежать; только тот может отвергать его, кто никогда не работал в незнакомой местности и не делал попытки работать и у себя на родине так, как будто это совершенно неизвестная для него страна. Если путешественник, проезжая на некотором расстоянии от реки, видит ее отдельными частями то там то здесь, он все-таки занесет на карту связное течение ее, хотя бы и пунктирной линией, потому что в противном случае его карта останется неудобообозримой и малоценной. На геологических картах и профилях почти всегда необходимо наносить гипотетические заполнения и дополнения; если мы наблюдаем какой-либо слой, лежащий в двух находящихся недалеко друг от друга местах, при одинаковых условиях залегания, то мы зарисовываем его и на промежуточном пространстве.

Ценную помощь при таких гипотетических дополнениях оказывают заключения, выводимые из других явлений природы. Так, например, геолог привлекает к себе на помощь рельеф, влажность почвы, растительный покров. Если посмотреть на дело шире, то по растительному покрову можно судить и о климате. Но все такие гипотетические дополнения требуют большой осторожности и должны определенно отмечаться, как таковые, чтобы не затруднять дальнейшего исследования.

Со стороны путешественника или географа-наблюдателя можно, конечно, в общем предполагать доброе желание говорить правду, т. е. добросовестно наблюдать и верно передавать наблюдение. Но вполне объективным и беспристрастным географическое наблюдение является не всегда. Внешние условия путешествия, голод и жажда, неудобства дурной погоды и пр. не могут не омрачать духа путешественника: суждение о красоте внешней природы часто зависит от внешних условий. Грозные явления природы: землетрясения, вулканические извержения, наводнения и т. д. могут произвести такое сильное впечатление, что описание их будет преувеличенным. Путешественник, которому приходится бороться с туземцами, вряд ли будет говорить о них беспристрастно. Он может и свои поступки прикрасить или замолчать и тем повредить объективности. Миссионер всегда склонен преуменьшать духовную культуру «язычников». При оценке плодородия страны или богатства; ее минеральными ископаемыми часто играют роль материальные интересы.

В старину все наблюдения были наивны, производились без метода, без научной подготовки. Систематические наблюдения появились только вместе о прогрессом науки, но путешественник, ставящий себе целью настоящее открытие, главная задача которого заключается в том, чтобы преодолевать опасности, представляемые природой и противодействием туземцев, будет нуждаться не столько в знании ученого, сколько в совершенно иных качествах; поэтому и его наблюдения будут скорее наблюдениями неподготовленного человека, чем наблюдениями специалиста; его сообщения нередко будут выходить за пределы его знаний; он может смешивать гранит с песчаником, всякий черный камень будет для него базальтом. То же самое можно будет сказать и об ученом-специалисте, когда он коснется посторонних для него царств природы. Руководства для наблюдений во время научных путешествий (на немецком языке имеется сборник, носящий такое название, изданный Неймайером) ставят себе целью указывать путь научных наблюдений не специалистам, и такие руководства, несомненно, в значительной мере способствовали улучшению научных результатов путешествий, ставивших себе целью открытия и исследования. Но способность к углубленному наблюдению не может быть приобретена мимоходом. Чем дальше вперед подвигается наука, тем больше специализируется наблюдение; исследователь-путешественник с многосторонностью Александра фон Гумбольдта в наше время уже не мыслим. Только ботаник вполне может справиться с проблемами ботаники, только зоолог — с проблемами зоологии, только геолог — с проблемами геологии, — вообще только специалист может справиться со специальными научными проблемами данной специальности; точно так же и географ должен сам для себя быть и исследователем-путешественником и наблюдателем.

Только в том случае, если мы знаем сущность дела, т. е. если нам известны научные проблемы, мы можем ставить определенные вопросы природе. Непосредственно бросаются в глаза только более грубые явления; наблюдение только в незначительной части является непроизвольным, в большей же части оно есть ответ на сознательно поставленные вопросы. Непосвященный не увидит даже таких бросающихся в глаза явлений, как террасы долин, и оставит их без внимания, в то время как для понимания ландшафта они имеют огромное значение, и географ поэтому всегда будет их искать. Таких примеров можно привести много. Правильные ответы можно давать только на основании специальных знаний. По отношению к животным, растениям и минералам это ясно с первого взгляда; но то же относится и к общим явлениям ландшафта.

Только специалист-географ или геолог, которые заранее знакомы со свойствами долинных террас, подробно опишут их во всех их особенностях. Впрочем, с другой стороны, для специалиста возникает опасность — попасть в плен к научным предрассудкам: он легко может увидать не то, что есть, а то, что он хочет видеть, что его учили видеть при подобных условиях, раз только действительность имеет некоторое сходство с его предвзятым представлением; закоренелый последователь Дэвиса обязательно усмотрит в ландшафте выравнивание, хотя бы его и не было. Но Пассарге заходит слишком далеко, требуя наблюдения, вполне свободного от предвзятых мыслей, он вдается в утопию, считая такое наблюдение вообще возможным, потому что научная подготовка всегда влечет за собой опасность предвзятых суждений.

В прежнее время наблюдатель пользовался только своими внешними чувствами; но с течением времени в его распоряжение поступало все больше и больше инструментов. Самым общеупотребительным инструментом путешественника-географа является полевой бинокль, который дает ему возможность знакомиться с отдаленными предметами. Часы служат ему, кроме их обычного назначения, для определения длины дорог, а снабженный подзорной трубой или диоптром компас — для определения направления дорог или для определения наклона пластов. У геолога географ заимствовал молоток. Барометр позволяет ему измерять давление атмосферы и определять высоту над уровнем моря; термометр, а может быть, также и психрометр — температуру и влажность воздуха. Мы не будем перечислять других инструментов, служащих для специальных целей. Нет сомнения, что благодаря инструментам многие наблюдения уточняются, а то и вообще делаются доступными; но инструменты могут превратиться и в несчастье. Бывают путешественники, представляющие собою только носильщиков инструментов, для которых не существует иных наблюдений, кроме инструментальных. Но можно взять с собою целый товарный поезд инструментов и не увидать всех более мелких черт ландшафта, своеобразного строения его форм и красок, его растительного покрова, его рода поселений и его хозяйственной жизни, потому что они ускользают от измерений и наблюдений при помощи инструментов. Рихтгофен справедливо утверждал, что ценнейшим инструментом географа является человеческий глаз, разве еще усиленный подзорной трубой.

Отчасти в связи с наблюдениями при помощи инструментов, отчасти независимо от них получило право гражданства станционное наблюдение. Оно необходимо для явлений, подверженных в течение времени сильным изменениям, которые вследствие этого не могут быть охвачены однократным наблюдением, но должны подвергаться наблюдениям продолжительное время. Это относится прежде всего к погоде; поэтому метеорологические станции получают все более широкое распространение. Но то же самое относится и к землетрясениям и вулканическим извержениям, к запасам воды рек и озер, к фенологическим явлениям растительного и животного мира. Сюда же можно отнести и наблюдения статистических учреждений над движением населения, видами на урожай, урожаями и т. д. Но и здесь приходится сказать то же, что мы говорили относительно инструментов. Станционные наблюдения необходимы, но они не исчерпывают предмета. Станционный наблюдатель, при исполнении своих регулярных обязанностей, редко справится с более тонким наблюдением. Кроме того, многие станционные наблюдения, а именно наблюдения метеорологических станций, могут улавливать погоду только на самой станции, а погода промежуточных местностей ускользает от них. Здесь необходимо должны вступать в дело дополнительные наблюдения, о которых мы подробнее скажем ниже.

Организуются и другие научные наблюдения, которые могут охватывать большие пространства. Необходимым условием того, чтобы отдельные наблюдения могли перейти в массовые, является определенная научная постановка вопросов, составление определенной схемы наблюдений. Примером этого могут служить топографические и геологические съемки. Сюда же можно причислить сети метеорологических и других станций или же переписи населения при помощи официальных учреждений. Все они стали необходимы вообще и для географии в частности, но здесь нужно сейчас же ввести оговорку. Эти наблюдения также улавливают только грубые факты; отдельный исследователь может, если он обладает научными данными, вести наблюдение в сторону более тонких научных проблем, но это будет уже его личным делом, вообще же наблюдение ведется схематично. Для географии надо добавить еще следующее: большинство съемок и учетов служат практическим целям, их результаты часто представляются в такой форме, которая непосредственно непригодна для географии, и ей часто приходится сначала перерабатывать их для себя. При этом легко поддаться известной лени, положиться на официальные справки и не взять на себя труд дополнить их там, где их недостаточно, или заменить собственной работой в виде грубой съемки карт, наблюдений погоды и подсчета населения.

Далее надо разобрать вопрос о том, как относятся наблюдения географа к наблюдениям других наук. Для этого нам необходимо вспомнить (ср. стр. 123), что размежевание наук происходит не в области исследования, а в области систематического изложения. В стадии исследования резкое разграничение не является необходимым, оно даже нежелательно. Конечно исследователь будет в большинстве случаев исходить из интересов определенной науки и предоставлять свои наблюдения преимущественно к ее услугам; но он не станет боязливо ограничивать себя только ею, напротив, он будет рад, если его наблюдение послужит и другим наукам, а всякий ученый, занимающийся научной обработкой фактического материала, охотно воспользуется наблюдениями, произведенными для других наук. Географическое наблюдение особенно тесно соприкасается с наблюдениями других наук, потому что оно имеет дело с теми же предметами и только охватывает их с другой точки зрения. Наблюдения над составом почвы интересуют не только сельского хозяина и геолога, но и географа, потому что различное строение почв в разных странах и местностях имеет величайшее значение для хозяйственной жизни. Геолог и географ рассматривают формы поверхности страны; первому они служат ключом к пониманию внутреннего строения и истории земли, для последнего они являются одним из важнейших фактов природы страны. Растительный мир страны интересует ботаника с точки зрения растения, географа под углом зрения страны, первому важнее отдельные индивиды и их принадлежность к определенному роду и виду, второму — общий характер растительного мира, растительного покрова. Так же обстоит дело и в других областях. Из различия точек зрения вытекает и различный род наблюдений; по большей части наблюдения посторонних наук, с одной стороны, превышают требования географии, с другой — оказываются для нее недостаточными.

Вопрос о том, имеет ли география собственное поле наблюдений или же она всецело может опираться на чужие наблюдения — государственных организаций и других наук, — за последнее время обсуждался много раз, а именно на Нюренбергском съезде географов 1908 г. в дискуссии между Тиссеном и Пенком^[1] и недавно Банзе и Обетом, которые высказались в последнем смысле. Мне кажется, что вопрос при этом понимается различно: в то время как одни противополагают наблюдения литературным исследованиям, другие считают наблюдения вообще излишними для географии и видят ее задачу только в синтезе, в композиции, в изложении. Мне кажется, что таким путем ее отрицают вообще, как науку, ибо наука без собственного исследования, которая будет пожинать только плоды, посаженные другими науками, немыслима.

Не может быть никакого сомнения в том, что значительную часть фактического материала географ получает в готовом виде и что это с течением времени будет происходить все в большем объеме. В то время как в новых странах он сам составляет карты, в культурных странах он получает их готовыми от государственных организаций, стоящих далеко от научной географии, по большей части военных. В то время как в новых странах он сам организует геологические и вообще все те естественнонаучные наблюдения, которые необходимы для его целей, — в культурных странах он может опираться на официальные геологические карты, наблюдения метеорологических станций, каталоги флоры и т. д. К его услугам готовы все отечественные и иностранные наблюдения исследователей других наук. Но является еще вопросом, будет ли это весь необходимый ему материал, остается ли ему только одна литературная обработка и не должно ли, напротив, именно здесь начаться собственно научное географическое наблюдение. Содержат ли уже готовые съемки и исследования все, что важно для географа, может ли быть причинная связь явлений понята из сравнительного изучения карт и литературы, или, напротив, для этого необходимо новое наблюдение, направленное исключительно на эту причинную связь? Ответы на эти вопросы даны историческим развитием географии за последнее десятилетие, и поворот назад здесь невозможен. Когда география от простого описания фактов перешла к исследованию причинных связей, она основывалась преимущественно на изучении литературы. Обращаясь еще раз к уже приведенному примеру, следует сказать, что блестящие исследования Пешелем фиордов, островов, дельт и т. д. были всецело литературными исследованиями, и к ним примыкает много исследований, произведенных таким же методом. В противоположность им, Рихтгофен ввел в географию исследование, основанное на соответственных наблюдениях, и одним из первых за ним пошел Пенк со своими исследованиями обледенения германских Альп. Я еще хорошо помню, какое впечатление это произвело на втором съезде немецких географов в Галле, когда после прекрасного доклада, в котором разбирались альпийские озера по методу Пешеля, Циттель сообщил только что законченные, но еще неопубликованные результаты наблюдения Пенка над альпийскими озерами Баварии. Я думаю, что преимущества наблюдений над чисто литературными исследованиями были тогда признаны всеми присутствующими.

Само собою разумеется, что исследование может основываться исключительно на собственном наблюдении только в тех редких случаях, когда путешественник вступает в неисследованную дотоле область; в других случаях оно должно быть связано о литературным исследованием. Важно лишь, чтобы центр тяжести исследования находился в собственных наблюдениях. В чем же заключается то преимущество наблюдения перед изучением карт и литературы, которое могло бы с избытком компенсировать недостатки наблюдения, происходящие от его пространственной ограниченности? Оно заключается в непосредственной связи между постановкой вопроса и наблюдением. Даже наилучший наблюдатель видит не все, а только то, на что он обращает внимание, что он признает важным. Все наблюдения, организованные в государственном или ином порядке, схематичны и устанавливают лишь некоторые бросающиеся в глаза признаки; даже самый добросовестный путешественник остается поверхностным при записи таких явлений, которых он не вполне понимает, и только исследователь, сам поставивший себе какую-нибудь проблему, сумеет заметить незначительные, но для понимания предмета часто решающие признаки. Работа по наблюдению будет гораздо интенсивнее, если оно непосредственно связано с научным исследованием. Само собой разумеется, мы этим не хотим лишить всякого значения и исследование, основанное на изучении карт и литературы. Такого рода исследование является единственно возможным по отношению к уже прошедшим фактам, которые дошли до нас только на старых картах и в старых описаниях. Оно вполне вступает в свои права и в тех случаях, когда материал в более совершенном виде может быть получен только путем организованного массового наблюдения, как, например, съемками карт, метеорологическими наблюдениями, народными переписями и т. д. Оно необходимо для дополнения, когда какая-нибудь проблема должна быть прослежена по всей земле или вообще на большом пространстве, или хотя бы и на небольшом пространстве, но при условии, что вопрос уже трактовался другими исследователями. Оно имеет большую ценность и для предварительного ознакомления и подготовки исследования со специальной постановкой наблюдения, ибо работы по исследованию дойдут быстрее и увереннее, если самая проблема будет несколько освещена заранее, а вопросы поставлены более четко. Но литературное исследование одно редко может дать надежное знание. Если география откажется от исследования, связанного с наблюдением, или предоставит его соседним наукам, она откажется от научной самостоятельности и попадет к ним на буксир. Мы не должны допускать, чтобы наблюдение было опять у нас отнято. Наблюдение необходимо не только в области морфологии, где оно до сих пор преимущественно и отвоевало себе право гражданства, но и в области географии растений и животных, географии населения, экономической географии и географии поселений, даже в климатологии. В этих областях оно еще очень мало применяется. Если бы, например, вместо многочисленных работ по плотности населения, основанных исключительно на цифровой обработке статистического материала, производились бы специальные наблюдения над условиями заселения, это больше способствовало бы развитию наших познаний. Нельзя отвергать этого основного требования только потому, что когда-нибудь однажды исследование на основе наблюдений было проведено недостаточно глубоко, или наблюдатель не удержался от слишком общих заключений на основании беглого наблюдения. Все это не что иное, как детская болезнь, происходящая от бьющей через край жажды завоеваний и некоторого опьянения победой, которого, конечно, нельзя одобрять, но которое легко понятно при современном состоянии науки; оно все-таки лучше и больше способствует успеху науки, чем боязливое воздержание и успокоение на серой книжной премудрости. Географическое наблюдение должно — в этом я совершенно согласен с Пенко — применяться в еще гораздо большем размере, географы должны получить большую, чем до сих пор, возможность наблюдений и в заморских странах, но они так же должны быть и лучше подготовлены к ним.

• [1] В связи с этой дискуссией я высказался по этому вопросу в «Geogr. Zeitschr.», XIV, 1908, стр. 562.