Искусство середины XVIII века

Развитие искусства середины XVIII в. логично разделить на два этапа:

• 1) 1730-е гг. — довольно мрачное время правления Анны Иоанновны (1693−1740; российская императрица с 1730);
• 2) 1740−1750-е гг. — период правления Елизаветы Петровны (1709−1761/62; российская императрица с 1741).

Это годы смягчения нравов предыдущего времени, роста национального самосознания, открытия многих важных государственных институтов просвещения и науки, а в искусстве — время сложения стиля русского барокко, знаменующего синтез всех видов искусства.

Оборвавшая мужскую линию династии Романовых внезапная кончина Петра II (1715−1730; российский император с 1727), сына царевича Алексея Петровича, принесла России не избавление от временщиков, каковыми в последнее время были князья Долгорукие, а их новое засилье, на этот раз иностранное — в царствование новой императрицы Анны Иоанновны. Далеко немолодая, вдовая герцогиня Курляндская, прожившая много лет в митавской глуши, неожиданно для самой себя оказалась — при значительной оппозиции русского дворянства — во главе гигантской державы, и доверяла она только тем, чье возвышение так или иначе было связано с ее судьбой, а это были иностранцы. Испанский посланник герцог де Лириа писал своему сюзерену: «Бирон и Левенвольд управляют императрицей, как хотят, и русские ненавидят этих немцев. Но сзади их стоит Остерман и управляет империей». Или, другими словами: «Остерман ненавидел Волынского, как… государственный деятель своего политического противника, как худородный — родовитого человека, но, не изъясняя ничего прямо, он выговаривал все темными терминами и втайне готовил Волынскому западню и гибель!» .

В последние десятилетия в исторической науке наблюдается тенденция сломать сложившиеся стереотипы в характеристиках некоторых правителей XVIII в., дать переоценки таких фигур русской истории, как Анна Иоанновна или Петр III, акцентировать положительные моменты вроде наследственно царственного происхождения императрицы в противовес «лифляндской крестьянке» Екатерине и ее дочерям или преувеличенной роли «Указа о вольности дворянства» Петра III для последующей истории. Оспаривается правомерность и самого термина «бироновщина», который, несомненно, делает «много чести» императорскому фавориту, о косм даже его соотечественники говорили как о «высокомерном, честолюбивом, до крайности грубом и нахальном, корыстолюбивом, во вражде непримиримом и карателе жестоком». Но никто не может возразить, что десять лет он держал бразды правления гигантской государственной машиной в своих руках, полагая, что «Россией можно управлять только кнутом и топором». Да и сами исследователи отмечают, что «бироновщина» в какой-то мере стала катализатором национальных настроений, способствовала обострению национального чувства.

Последние годы правления Анны Иоанновны были ознаменованы жестоким и методичным искоренением родовитых русских людей, прежде всего Голицыных и Долгоруких, которым мстительная и злопамятная Анна не могла простить составления «кондиций», ограничивавших ее «самодержавсто», а затем казнью Артемия Волынского, чудовищная жестокость которой потрясла европейские дворы. Знаменательно, что репрессии касались и людей искусства: в начале ее царствования был арестован, посажен в одиночную камеру Петропавловской крепости, а через пять лет бит кнутом и сослан по этапу «в железах» в Сибирь любимый художник Петра I Иван Никитин (мы рассказали об этом выше), а в конце правления — казнен (по делу Волынского) замечательный русский архитектор Петр Еропкин. Двор же императрицы в эти годы превосходил своим великолепием все европейские дворы: «машкерады», фейерверки, блестящие балы, театральные представления. И все это несмотря на то, что атмосфера двора была тяжелой и вульгарной: любовь к итальянской опере и интерес к балету (при Анне было даже организовано первое в России балетное училище) уживались с почти непристойным шутовством «Ледяного дома», грубыми фарсами, когда с подмостков сыпались оплеухи и скабрезности.

Однако дело Петра, несколько замедливши свое движение при внуке, продолжалось по новому, петровскому, а не старо-боярскому, старомосковскому пути. В 1732 г. в Петербурге открылся Сухопутный шляхетский корпус («Рыцарская академия»), из стен которого вышли А. П. Сумароков и ?. М. Херасков. Антиох Кантемир пишет свои сатиры, а Василий Тредиаковский переводит роман Поля Тальмана «Езда в острой любви», первый светский роман, с которым ознакомилась Россия. Академия наук («Академия де сианс») превращалась в солидное научное и художественное заведение с Гравировальной палатой, Физической камерой, Книжной лавкой и типографией, где выходили книги на нескольких языках. При Академии существовали библиотека, гимназия, кунсткамера с анатомическим театром и музеем.

С воцарением Елизаветы Петровны ушли в прошлое мрачные события последних лет царствования Анны Иоанновны, была отменена смертная казнь, а главное — росло чувство национального самосознания, что явилось одной из ключевых примет елизаветинского времени. Огромное значение имели и успехи России на международной арене: победа над «первым стратегом» Фридрихом II в Семилетней войне. В дочери Петра видели залог верности наследию великого отца, той прочной политической системе, которая была заложена Петром I. Идеи европейского Просвещения при Елизавете быстро трансформировались на русской почве и споспешествовали возникновению российских институтов образования и культуры. При «дщери Петровой» бурное дворцовое строительство вызывает расцвет всех других видов искусства — от монументально-декоративной живописи до мелкой пластики — в русле единого стиля русского барокко. Это коснулось и театра, как драматического, так и оперного (императрица в отличие от предшественницы была очень музыкальна и сама прекрасно пела), в моду входили частные музыкальные вечера в домах вельмож. Композитор Франческо Арайя вместе с декоратором и первым «машинистом» сцены Джузеппе Валериани ставили грандиозные оперы: «Селевк», «Сципион», «Митридат», «Александр в Индии» и др. Знаменательно, что в это время стали ставить оперы и на русский текст. Главную роль здесь сыграл Александр Петрович Сумароков (1717−1777). Так, триумфальной была постановка оперы Арайи «Цефал и Прокрис» (1755) на стихи Сумарокова с декоративным оформлением Валериани и А. Перезинотти — первая российская опера с хором в 50 человек, сложнейшей машинерией, изображающей громы и молнии, полеты и исчезновения, превращающей день в ночь, «прекрасную пустыню» в «пустыню ужасную» и т. д. Указом 1756 г. официально был создан Российский театр на основе труппы Федора Григорьевича Волкова (1729−1763). Расцвет театрального искусства повлек за собой развитие отечественной драматургии. Все эти важные события падают в основном на последнее десятилетие царствования Елизаветы Петровны.