Основные пути снижения остроты этнических конфликтов. 
Примеры национальной политики

Подробно рассмотрев механизмы образования и формы протекания этнических конфликтов, сконцентрируем наше внимание на проблеме их урегулирования. Под выходом из конфликта понимается полное или частичное снятие конфликтной ситуации, в результате которого основное противоречие, породившее конфликт, если не снимается полностью, то, по крайней мере, достигается согласие относительно предмета или объекта конфликта.

В реальности полное и абсолютное разрешение этнического конфликта утопично из-за невозможности устранения всех вызвавших его причин. Обычно происходит лишь снятие напряжения и перевод конфликта в более спокойную форму.

При возникновении на своей территории этнического конфликта любое государство вынуждено на него реагировать. При этом замалчивание и демонстративное игнорирование данной проблемы — лишь одна из форм подобной реакции.

Имеется множество вариантов ответа центрального правительства на вызовы государственной безопасности, транслируемые со стороны сил, являющихся носителями конфликта. Эти действия могут быть условно разделены на две группы: силовые (вооруженные) реакции и несиловые (невооруженные) реакции. Условность такого деления заключается в непростой дефиниции понятия «силовая реакция», так как государству присуща функция силовой защиты своего строя путем использования соответствующих институтов — армии, органов правопорядка и т. п.

Оба типа реакций тесно взаимосвязаны друг с другом. Вооруженное подавление этнического конфликта часто сменяется поиском мирного диалога, а силовое решение проблемы следует после исчерпания потенциала переговорного процесса.

Несмотря на кажущуюся свободу выбора действий, при реакции на внутренний конфликт любое государство мира не может не считаться с международными соглашениями и мнением мирового сообщества. А оно недвусмысленно формулируется так: в современной политике нет места силовым решениям, если остается хотя бы малейший шанс мирного разрешения конфликта.

Пути нейтрализации конфликтов силовыми способами в большинстве случаев не находят поддержки в современном мире. Формы силовых реакций на сепаратизм имеют большую амплитуду и варьируют от отдельных полицейских акций до полномасштабных военных действий. Как правило, силовые методы в краткосрочной перспективе эффективнее несиловых, но это их преимущество довольно сомнительно, так как силовые акции провоцируют силовой же ответ и переводят конфликт на более высокий уровень интенсивности.

Наиболее элементарная силовая реакция центрального правительства — ужесточение политического режима, ограничение прав и свобод граждан, усиление полицейских и карательных функций. Особенность этого сценария заключается в том, что власти с одинаковым упорством подавляют как проявления национализма и сепаратизма, так и вообще любую политическую оппозицию. Эта форма реагирования на угрозу возникновения конфликтов характерна для сильно централизованных тоталитарных режимов.

Типичный пример такого рода — франкистский режим в Испании (1939—1975 гг.). Он держал под запретом все национальные и региональные политические организации и исповедовал в традиционно поликультурной стране политику строгого унитаризма.

Другой пример — режим Иосипа Броз Тито в Югославии (1945—1980 гг.), полностью контролировавший местные национальные элиты (словенскую, хорватскую, боснийскую, черногорскую, македонскую, албанскую в Косово). Национальная политика при Тито отличалась большой гибкостью, что было вызвано необходимостью удерживать в рамках единого государства культурно и конфессионально различные народы, некоторые из них во время Второй мировой войны противостояли друг другу с оружием в руках. Со смертью Тито исчез жесткий контроль за ситуацией в стране, пост президента был заменен коллегиальным органом управления — Президиумом СФРЮ. Подобная децентрализация власти стала одной из причин распада югославской федерации в начале 1990;х гг.

Значительная степень политической централизации была характерна и для Советского Союза. Уже начиная с 1920;х гг. здесь были немыслимы легальные автономистские или даже регионалистские движения. Залогом единства страны служила жесткая и иерархичная структура КПСС, республиканские коммунистические партии были лишь подразделениями этой гигантской политической структуры^[1].

Перечисленные выше примеры политической централизации относятся к недавнему прошлому. Ныне же существующими примерами жесткой регламентации межнациональных отношений могут служить такие страны, как Китай, Мьянма, Иран.

Национальная политика Пекина характеризуется жесткостью реагирования на локальные очаги сепаратизма и автономизма, которые способны поставить под сомнение ханьскую гегемонию в стране. Хотя Китай номинально может считаться однонациональной страной (китайцы, или ханьцы, составляют 91% населения КНР), абсолютная численность этнических меньшинств достигает здесь внушительной цифры 100 миллионов. Пять народов (монголы, хуэй, чжуаны, уйгуры и тибетцы) имеют свои национально-территориальные образования с ограниченным самоуправлением (автономные районы). На народы, имеющие свои национально-государственные образования, приходится 45% нетитульного населения страны (в России — 65%). Этнические меньшинства в Китае имеют некоторые привилегии — такие, например, как право на образование на национальном языке. На них не распространяются ограничения демографической политики: семьям некитайских народов допускается иметь более одного ребенка.

Национальный ресурс этнического конфликта можно преуменьшить с помощью насильственной ассимиляции противоборствующих этнокультурных меньшинств. Под ассимиляцией понимается постепенный процесс частичной или полной утраты культуры этноса в пользу другой, как правило, доминирующей культуры, в итоге приводящий к полной смене этнического самосознания.

Ассимиляции наиболее подвержены малочисленные этнокультурные группы с более низким социальным и политическим статусом. Сравнительно многочисленный этнос, имеющий к тому же развитое самосознание, ассимилировать крайне сложно. Отсюда понятна неудача политики турецких властей по насильственной ассимиляции курдского меньшинства, насчитывающего только в пределах Турции, как минимум, 7 млн человек (по другим данным — 18 млн) и обладающего мощной политической организацией — Курдской рабочей партией.

Насильственная ассимиляция может быть успешной в тех случаях, когда ассимилируемые этносы разобщены и малочисленны. Такая картина, например, сложилась в Ириан-Джае (индонезийской части Новой Гвинеи). С 1984 по 1989 г. только по правительственной миграционной программе (без учета неконтролируемого переселения) сюда прибыло около 1 млн семей индонезийцев из центральных районов страны. Их расселили на побережье, в границах которого концентрируется почти все хозяйство провинции. Одновременно коренные папуасские этносы оттеснялись во внутренние труднодоступные горные районы.

Насильственная ассимиляция как метод нейтрализации сепаратистских конфликтов применялась также на юге Филиппин и в неамхарских регионах Эфиопии, продолжается ее использование на юге Судана (с начала 1980;х гг. здесь проводилась политика исламизации местных нилотских этносов).

Методами урегулирования этнического конфликта в некоторых политических кругах считаются и такие жестокие и антигуманные действия, как депортация и физическое уничтожение (геноцид) носителей сепаратизма. В этих случаях, равно как и при насильственной ассимиляции, происходит устранение самого субъекта конфликта — этнической либо культурной общности, претендующей на самоопределение. Конечная цель этих двух варварских по своей сути подходов — создание однородного этнического ареала с лояльным центральному правительству населением.

Конечно, этническая чистка способна ликвидировать межэтническую напряженность, но она неприемлема для современной психологии. Подобными антигуманными силовыми методами Турция решила проблему урегулирования этнического конфликта в процессе геноцида армян в 1915 г. Однако ряд примеров (Шри-Ланка, Судан, Эфиопия, Мьянма и др.) свидетельствуют о том, что в реальности такие подходы не всегда приводят к исчезновению очага напряженности, а, наоборот, провоцируют эскалацию конфликта.

Физическое устранение или геноцид этноса отличается от депортации. В первом случае этнос подвергается либо полному (что практически неосуществимо), либо частичному уничтожению и не может, по крайней мере в ближайшей перспективе, снова заявить о своих притязаниях. При депортации же этнос лишь меняет «прописку», в общих чертах сохраняя свою структуру, культуру, язык, а иногда и численность и при определенных условиях снова может выдвинуть национальные требования (примером такого рода может служить депортация чеченцев).

Известный и постыдный опыт депортаций целых народов накоплен в нашей стране. Советский Союз сталинских времен — это, пожалуй, единственное государство, которому удавались тотальные депортации (технически очень сложно переселить на новое место всех представителей неблагонадежного этноса, поэтому чаще всего ограничиваются частичными депортациями). Всего в бывшем СССР с 1939 г. по конец 1940;х гг. полной или частичной депортации были подвергнуты более 20 этносов (поляки, финны-ингерманландцы, немцы, крымские татары, калмыки, чеченцы, ингуши, балкарцы, турки-месхетинцы, курды, корейцы и др.). Всего за военный и послевоенный период в СССР, по некоторым оценкам, подверглись депортации около 2,75 млн человек.

Особое место занимают депортации народов, которые на момент принятия соответствующего решения имели собственные национально-государственные образования в виде автономных республик и автономных областей (табл. 5.2). Эти народы были перемещены на новые, чуждые им малоосвоенные территории Сибири, Казахстана и Средней Азии, где их рассредоточили по многим удаленным друг от друга местам поселения.

В процессе депортаций в результате прямых репрессий, а также от голода, болезней и непривычных новых климатических условий численность чеченцев сократилась примерно на 50%, крымских татар — на 46%, калмыков — более чем на 30%. Пребывание в ссылке отразилось на состоянии их генофонда и материальной культуры. В конце 1950;х гг. большинству депортированных народов было разрешено вернуться на свои исторические территории, но проведенный в результате депортации административный передел, а также переселение на покинутые земли представителей других народов привели к появлению новых межэтнических конфликтов (осетино-ингушского, чеченско-лакского и др.).

В международной практике депортации имеют довольно широкое распространение. Например, иракское правительство в 1976 г. провело депортацию населения приблизительно 800 курдских поселений в 20-мильной зоне вдоль границы с Ираном. Освободившиеся территории были заселены арабами из центральных районов страны. Курды подвергаются насильственному переселению и в турецкой части своей этнической территории. Режим Менгисту Хайле Мариама (Эфиопия) начиная с 1979 г. под предлогом борьбы с последствиями засухи депортировал в южные и юго-западные районы страны около 1 млн крестьян из Тыграя, тем самым лишая поддержки населения сепаратистские фронты освобождения Тыграя и Эритреи.

Национально-государственные образования депортированных народов СССР (1940—1990;е гг.)^[2]

По своим последствиям близки депортациям операции по принуждению населения к уходу со своих мест проживания. В отличие от собственно депортаций эти мероприятия не предполагают специальных действий по перемещению нелояльных режиму этнических или иных групп, но политика репрессий по отношению к ним не оставляет выбора запуганному населению, которое вынужденно превращается в беженцев.

Подобные действия широко использовались всеми тремя сторонами боснийского конфликта при создании практически моноэтничных зон их исключительного контроля. Так же вела себя и хорватская армия по отношению к краинским сербам в 1995 г. (тогда за пределы страны было вытеснено 200 тыс. человек). Число беженцев из автономного края Косово на пике военной фазы конфликта достигало 600 тыс. человек. Принуждение к беженству часто практиковалось и в сепаратистских очагах постсоветского пространства: карабахском, абхазском, южноосетинском.

Крайняя форма развития любого конфликтного противостояния — вооруженные действия. В рамках такого наиболее радикального варианта силового реагирования могут иметь место и попытки иных силовых реакций: ассимиляции, депортации и др. Но война не может длиться вечно. Расходуя людские и материальные ресурсы, противостоящие стороны рано или поздно доходят до состояния полного истощения, что вынуждает их перейти к переговорному процессу, поиску мирных средств урегулирования конфликта. Таким образом, рано или поздно на смену вооруженной фазе развития конфликта приходит невооруженная, которая, правда, при определенных условиях (неразрешенность противоречий, накопление достаточных для продолжения конфликта сил, внешнее вмешательство) может снова смениться вооруженной.

Широкомасштабные военные действия против сепаратистских движений в долговременной перспективе, как правило, сравнительно низкоэффективны, так как быстро и без больших людских и материальных потерь подавить очаг этнического конфликта чаще всего невозможно, а потери приводят к резкому недовольству населения, прежде лояльного центральному правительству. Повстанческие же вооруженные формирования обычно обладают более высоким боевым духом и не считаются с любыми издержками вооруженной борьбы за независимость.

Наиболее близкий нам пример, вписывающийся в рамки этого сценария силового реагирования, — чеченский конфликт, имеющий две вооруженные фазы. Первая длилась 21 месяц — с декабря 1994 г. по август 1996 г. Вторая фаза началась в августе 1999 г. и продолжалась по апрель 2009 г.

Военные действия в Чечне с обеих сторон отличались особой жестокостью. Федеральная сторона для достижения своих целей привлекала авиацию и широко использовала практику «зачисток»; чеченские сепаратисты не гнушались откровенного терроризма, применяемого не только внутри республики, но и за ее пределами (захваты больниц в Буденновске и Кизляре, теракты против мирного населения в Пятигорске, Армавире, Волгодонске, Буйнакске, Владикавказе, Каспийске, Москве)^[5].

Военный способ нейтрализации сепаратистского очага в Курдистане избрала и Турция. С 1983 г. вторая по численности в НАТО турецкая армия ведет вооруженную борьбу с формированиями Курдской рабочей партии, которые насчитывают от 5 тыс. до 10 тыс. боевиков. Анкара вынуждена концентрировать в пределах Юго-Восточной Анатолии военный контингент в составе до 200 тыс. военнослужащих.

Характер широкомасштабных военных действий имеют этнические конфликты в Палестине, на севере Шри-Ланки, на юге Судана. До недавнего времени вооруженная фаза конфликта была характерна для Косово, Боснии и Герцеговины, Абхазии, Южной Осетии, Нагорного Карабаха и Приднестровья.

Варианты нейтрализации конфликтов несиловыми методами предпочтительнее силовых реакций. Соблюдение основных прав и свобод граждан способствует формированию положительного имиджа государства на международной арене, открывает двери для многообразной финансово-экономической и гуманитарной помощи, позволяет избежать внешнеполитической изоляции.

Наиболее эффективны в деле урегулирования любого связанного с дезинтеграцией конфликта — постепенная и добровольная этническая консолидация различных групп в единую культурно-историческую общность. Для полного осуществления этого процесса необходимы три условия: географическая и культурная близость консолидирующихся этносов, общее стремление этносов к консолидации, длительность периода постепенного врастания субкультур в единую интегрированную культуру. Такая консолидация, как правило, инициируется «сверху» правящими элитами консолидирующихся территорий, а затем поддерживается «снизу» широкими слоями населения.

Классический пример уже состоявшейся подобной консолидации — современная Германия. Констатируя сегодняшний уровень единства немецкой нации, сложно представить, что еще около 150 лет назад фактически не существовало общегерманского этноса. Он возник путем слияния и консолидации локальных идентичностей: прусской, баварской, саксонской, баденской и др. Италия, приступившая к политическому объединению за десять лет до Германии, на сегодняшний день в этнокультурном смысле консолидирована в меньшей степени. В современной Италии действует ряд автономистских движений, таких, как Лига Севера в северных областях или Южнотирольская народная партия в провинции Больцано.

В последние годы можно наблюдать процессы общеевропейской интеграции, управляемые органами ЕС. Конечно же, пока еще никто не говорит о слиянии отдельных европейских этносов, но бесспорно и то, что в Западной Европе уже сделаны первые шаги по пути стирания межэтнических граней. Это позволяет некоторым западным исследователям говорить о появлении принципиально нового европейского национализма, приходящего на смену постепенно снижающим свой потенциал местным национализмам.

Подобные интеграционные процессы изменили позиции идеологов сепаратизма во всей Западной Европе. Например, баскские националисты выдвинули новую доктрину достижения государственной независимости, в которой зафиксировано стремление Страны Басков получить суверенитет в рамках Европейского союза. Многие другие западноевропейские национальные движения ратуют за трансформацию Евросоюза из объединения наций (в европейском понимании этого термина) в союз регионов (Англии, Шотландии, Северной Ирландии, Фландрии, Корсики, Каталонии и др.).

Путь предоставления широкой политической и национально-культурной автономии региону, где существует этнический конфликт, тоже способен приуменьшить конфликтный потенциал. Подобным образом в недавнее время развивался североирландский конфликт. Выступающая за обособление от Великобритании католическая община ирландцев не претендует на независимость, связывая свое будущее с объединенным ирландским государством.

Современная Северная Ирландия — это часть исторической области Ольстер^[6], оставшаяся под властью британской короны после провозглашения независимости Ирландии в 1921 г. Большинство населения этого района принадлежит к двум конфликтующим общинам: протестантской (потомки переселенцев из Англии и Шотландии, 42%) и католической (коренное ирландское население, 41%), каждая из которых сравнительно равномерно распределяется по его территории.

Начало качественно нового этапа затянувшегося североирландского конфликта ознаменовало мирное соглашение, подписанное 10 апреля 1998 г. (так называемое соглашение Страстной Пятницы) при посредничестве премьер-министров Великобритании и Ирландии, основными представителями враждующих общин — протестантской Официальной юнионистской партией Ольстера и католической партией Шинн фейн — легальным крылом Ирландской республиканской армии. Этот документ предусматривает расширение автономии Северной Ирландии в составе Великобритании в двух плоскостях: внутригосударственной (воссоздание распущенного в 1973 г. североирландского парламента, расширение компетенции Исполнительного совета) и международной (учреждение совместно с кабинетом Ирландской Республики общего исполнительного комитета острова Ирландия). В соглашении также оговорена возможность проведения референдума о статусе региона.

Предоставление очагу сепаратистского конфликта широкой автономии снизило напряженность еще в одной точке земного шара — на южных островах Филиппинского архипелага. 2 сентября 1996 г. здесь был подписан мирный договор между центральным правительством и повстанческим Фронтом национального освобождения моро (ФНОМ), представляющим интересы филиппинских мусульман. Результатом соглашения стало учреждение Автономного региона мусульманского Минданао (АРМЫ)^[7]. Тем самым была поставлена точка в многолетнем вооруженном конфликте на юге Филиппин, унесшем жизнь, по различным оценкам, от 50 тыс. до 150 тыс. человек. В то же время от 8 тыс. (по официальным данным) до 120 тыс. (по данным повстанцев) боевиков, объединенных в Исламский фронт освобождения моро (ИФОМ), продолжают оказывать вооруженное сопротивление правительственным силам.

Расширение автономии как механизм снятия напряженности сепаратистских конфликтов нашло свое применение также в Канаде, Испании, Бельгии, Дании, России и в других странах, где существуют этнические конфликты.

Еще один вариант снятия напряженности в зоне этнического конфликта — изменение административно-территориального деления. Реформы АТД в зависимости от уровня развития и направленности дезинтеграционных процессов принимают различные формы.

Во-первых, практикуется дробление ареала с высокими рисками сепаратизма на ряд более послушных и управляемых территориальных единиц. Во-вторых, применяется слияние ряда территориальных единиц с целью преуменьшить риски дезинтеграции, подобно реформе 1990;х гг. в Казахстане, в результате которой были упразднены пять областей на севере и востоке республики с высокой долей русскоязычного населения, в то время как соразмерные с ними «казахские» области разукрупнению не подверглись. В-третьих, изменение АТД может служить следствием успешной борьбы за автономию. Преобразования такого типа уже состоялись в Бельгии, где 1 января 1995 г. поэтапная федерализация страны завершилась разделом на фламандскую и валлонскую части ранее единой провинции Брабант. Две новые бельгийские провинции вошли в недавно созданные федеральные структуры — Фландрию и Валлонию.

Похожа на рассмотренные варианты и недавняя реформа АТД в ЮАР, в рамках которой вместо четырех «белых» провинций с широкими полномочиями и десяти «черных», формально признанных независимыми бантустанов, было создано девять более управляемых и послушных Центру провинций.

Контрольные вопросы

• 1. Какие факторы провоцируют современные этнические конфликты? В каких регионах мира сегодня их отмечается наибольшее количество?
• 2. Какие регионы можно считать «спокойными»?
• 3. Каково влияние религиозного фактора на формирование очагов современных конфликтов?
• 4. В чем роль международного сообщества в решении этнических конфликтов?

Лабораторный практикум

Задание 1. Используя карту «Основные очаги современного сепаратизма (см. цв. вкл. 8), приведите примеры влияния различных факторов, форм проявления и пространственной организации современного этнического кризиса.

Задание 2. Выявите закономерность пространственного распространения очагов сепаратизма.

Задание 3. На основе различных информационных источников подготовьте сообщение об одном из этнических конфликтов по следующему плану.

• 1. Политико-географическое положение ареала конфликта.
• 2. История возникновения — корни конфликта.
• 3. Основные этапы развития конфликта.
• 4. Позиции сторон, их основные требования.
• 5. Современное состояние и возможные пути решения конфликта.

Задание 4. Выберите из предложенного списка зоны конфликтов, в которых участвуют мусульманские народы: Нагорный Карабах, Квебек, Южные Филиппины, Кашмир, Тибет, Северная Ирландия, Косово, Курдистан, Кипр, Ириан-Джая, Чьяпас, Приднестровье, Корсика, Страна Басков.

Задание 5. Пользуясь картой «Основные очаги современного сепаратизма» (см. цв. вкл. 8), выявите закономерности пространственного распространения очагов сепаратизма.

Задание 6. Пользуясь картой «Основные очаги современного сепаратизма» (см. цв. вкл. 8), заполните таблицу «Этнические конфликты Евразии». Последнюю графу «Характер протекания» заполните по данным текущих информационных источников (газет, радио, информационных ресурсов Интернета и др.).

Этнические конфликты Евразии.

• [1] Вместе с тем нельзя отрицать заметную роль республиканских коммунистических партий в «параде суверенитетов» конца 1980;х гг. (особеннов этом процессе выделялась Коммунистическая партия Литвы, первой покинувшая КПСС).
• [2] В границах 1943 г., за исключением нынешнего Наримановского района.
• [3] В границах 1943 г., за исключением нынешнего Наримановского района.
• [4] В границах 1944 г., за исключением Пригородного и Ауховского (Новолакского) районов, но включая территории по левомуберегу Терека (нынешние Наурский и Шелковской районы).
• [5] Только первая чеченская кампания унесла жизни, по некоторым заслуживающим доверия данным, 120 тыс. граждан России. При этом потерифедеральной стороны (боевые части МО, МВД и ФПС) оценивались примернов 10 тыс. (по официальным данным — 5 тыс.), а официальная цифра погибших бойцов чеченского сопротивления определялась в 2 тыс. человек. Такимобразом, потери среди мирного населения достигли ужасающей величины —100 тыс. человеческих жизней. Если во время вьетнамской войны, ставшейпочти эталоном преступности ведения военных действий, на каждого погибшего военнослужащего приходилось 9—10 гражданских лиц, то в Чечнеэто 15—17 взрослых и 1—2 ребенка.
• [6] Широко распространенное ныне полное отождествление СевернойИрландии с Ольстером ошибочно, так как Северная Ирландия — это не весьОльстер, а лишь шесть его исторических графств из девяти. Три других ольстерских графства (Монахан, Каван и Донегол) в настоящее время входятв состав ирландского государства.
• [7] Автономный регион мусульманского Минданао охватывает территориюпяти филиппинских провинций и населен почти 4 млн мусульман. Административным центром АРММ стал город Котабато.