Заключение. 
Закономерности и типологизация современных миграционных процессов в регионах Крайнего Севера России

В результате выполнения диссертационного исследования были выявлены пространственные закономерности миграционных процессов в регионах Крайнего Севера, а также была проведена типологизация регионов по этим процессам В процессе исследования было выявлено, что после периода стремительного роста населения Севера в советские годы, после 1990 года начался активный процесс депопуляции, вызванный, в первую очередь, миграционной убылью, перекрывающей естественный прирост населения северных территорий. К началу 2000;х гг. миграционная убыль стабилизировалась на уровне около 50 тысяч человек в год и остается на примерно таком же уровне до сих пор.

Из-за изменения системы и правил учета миграции фиксируемые ее показатели могут сильно меняться, что, безусловно, сказывается на возможности качественного проведения анализа миграции.

Были выявлены особые северные закономерности возрастной структуры мигрантов: среди жителей севера высока миграционная подвижность в предпенсионных и младших пенсионных возрастах.

В результате изменений в миграционном поведении населения за последние более чем 20 лет территории максимальной миграционной убыли распространились еще и на Европейский север, помимо Северо-Востока. При этом одновременно сама величина миграционной убыли стала значительно меньше почти повсеместно.

Территории Крайнего Севера, входящие в состав «несеверных» субъектов имеют более низкие показатели миграционной активности населения. Причиной этого может быть то, что такие территории, в большинстве случаев, являются периферийными в своем регионе и слабо участвуют во внешнем миграционном обмене.

Были выявлены регионы, внешние миграционные потоки которых почти не ориентированы на Север. В их число вошли наиболее отдаленные и труднодоступные субъекты и регионы, чей «северный» статус можно назвать искусственным (районы республик юга Сибири). Другие регионы, выбытия из которых преимущественно не направлены в другие северные территории, это Чукотский и Ямало-Ненецкий округа. История формирования пришлого населения в этих регионах такова, что они в настоящее время имеют устойчивых миграционных партнеров далеко от своих границ и границ Крайнего Севера вообще. В случае Чукотского округа этот эффект усиливается еще и почти полным отсутствием межрегиональной транспортной инфраструктуры на северо-востоке России.

Относительно низкий миграционный оборот в регионах европейского Севера (кроме Мурманской области) отражает относительную «староосвоенность» этих территорий. Почти такими же низкими показателями миграционного оборота отличаются северные территории еще лишь двух регионов — Иркутской области и Хабаровского края. Необходимо отметить, что это северные территории субъектов, которые целиком не входят в состав Крайнего Севера и приравненных местностей. Для таких территорий в целом характерен относительно низкий уровень миграционной подвижности за счет значительно более низких показателей внешней по отношению к региону миграции. В большинстве случаев это вызвано тем, что периферийность таких территорий внутри несеверного региона превалирует над «северностью» таких муниципалитетов. В результате миграционные потоки ориентированы скорее на центр региона, чем вовне. Такое положение с одной стороны, усиливает миграционную убыль, поскольку к типичной для северных территорий убыли добавляется еще и миграционная убыль, типичная для внутрирегиональных периферий.

Случай же северной периферии Иркутской области и Хабаровского края нетипичен: здесь северные территории имеют внутри себя ярко выраженный крупный центр, который концентрирует в себе значительный экономический, популяционный, инфраструктурный, образовательный и пр. потенциал. Таким образом, внутренние центры этих территорий относительно успешно конкурируют с региональными центрами за свое население.

Максимальные показатели миграционного оборота традиционно характерны для Чукотского округа, Магаданской области, Ямало-Ненецкого округа. Это объясняется сохраняющейся крайне высокой потребностью в рабочей силе, отсутствием необходимой инфраструктуры и достаточного населения для формирования требуемого кадрового потенциала в условиях преимущественного сырьевых экономик.

При анализе межрегиональных различий среди территорий Крайнего Севера показателей выбытий и прибытий в межрегиональной миграции видно, различия эти гораздо сильнее проявляются в прибытиях, нежели в выбытиях. Если в межрегиональных выбытиях ожидаемо высокие коэффициенты у регионов с максимальными показателями миграционного оборота: Чукотского округа, Магаданской и Мурманской областей, Ямало-Ненецкого округа, в которых по-прежнему крайне велика доля пришлого населения, в т. ч. неукорененных недавних мигрантов, то низкие мы наблюдаем преимущественно у населения периферийных северных территорий в несеверных регионах, основной миграционный поток из которых направлен преимущественно в центры соответствующих регионов.

Регионы, которые по показателю миграционной убыли относятся к наиболее проблемным северным территориям, в действительности имеют, обычно, минимальные показатели доли выбытий в возрасте 16−50 лет, и соответственно, максимальную долю выбытий в «северных пенсионных» возрастах.

Для проведения типологизации регионов Крайнего Севера по характеристикам миграции населения был проведен кластерный анализ, в результате которого выявлено пять типов территорий (кластеров):

• 1. Магаданская обл. и Чукотский АО;
• 2. Ханты-Мансийский АО-Югра и Ямало-Ненецкий АО;
• 3. р. Карелия и Ненецкий АО;
• 4. Приморский край, р. Тыва, р. Алтай, Томская обл., юг Тюменской обл., Пермский край
• 5. Мурманская, Архангельская, Иркутская, Амурская, Сахалинская области, р. Коми, Саха, Бурятия, Крансоярский, Забайкальский, Хабаровский и Камчатский края.

Основные выводы типологизации и исследования:

Часть территорий Крайнего Севера нельзя отнести к северу по исследованным показателям, среди них выделяются абсолютно нетипичные для Севера — Тыва, Алтай, юг Бурятии и северные территории, которые слишком развиты, чтобы иметь типичные особенности Крайнего Севера — Карелия и Архангельская область. К этой же категории можно отнести северные районы Приморского края.

Среди оставшихся регионов «настоящего» Севера — есть полноценные (полностью) северные и северная периферия несеверных регионов, причем периферия делится еще на полупериферию (те районы, где есть свои города-центры) и типичную периферию (без каких-либо самостоятельных центров). При этом в области миграционных процессов на периферийные северные районы несеверных регионов гораздо большее влияние оказывает их периферийность, а не «северность».

В целом, по итогам анализа как миграционных, так и ряда других показателей, можно сделать вывод, что территории Крайнего Севера постепенно сближаются с несеверными регионами в области как миграционных, так и иных демографических процессов. Скорее, это процесс можно было бы назвать догоняющим социально-демографическим развитием Севера.

В перспективе развития темы исследования необходимо провести сравнительный анализ миграционных процессов в северных регионах всех арктических стран. Кроме того, результаты работы показали, что требуется углубленное исследование миграционной ситуации на уровне муниципалитетов в регионах Крайнего Севера.