Личность и общение: Г. В. Плеханов в воспоминаниях современников

Как уже выше было сказано, я написала в 2006 году научно-исследовательскую работу «Г. В. Плеханов. Семья и личность». Близкие и родственники Плеханова с любовью и доброжелательностью отзывались о стиле его общения. Эта его манера сформировалась под влиянием двух начал — отцовского и материнского. От отца Г. В. Плеханов унаследовал твердую волю, трудолюбие, требовательность к себе и другим, от матери — впечатлительность и деликатность в обращение с окружающими. «Георгий Валентинович с первых лет почувствовал эту борьбу двух начал, — писала его вторая жена Розалия Марковна, — деспотизма, с одной стороны, и обиженных с другой. Он стал на сторону последних. Мягкость и чувствительность матери соединялась с силой характера отца». 1, б] Георгий страдал длительным легочным процессом, и ему была присуща большая раздражительность. Но эту черту он проявлял относительно очень редко: противников умел не только выслушивать, но и глубоко вдумываться в их аргументацию. А так относиться к словам оппонента уже означает проявлять к нему уважение. И это Плеханов перенял от своей матери. С родными и близкими Плеханов вел себя очень уважительно. В письмах к сестре Клавдии Георгий часто упоминал о детских годах. «Я помню тебя лишь ребенком, но воспоминания детства мне очень дороги, и я тебя люблю по этим воспоминаниям. Твой Г. Плеханов…». «…я буду очень рад повидаться с тобою. Я очень дорожу памятью обо мне моих родных. Приезд Вари воскресил в моей душе много дорогих для меня воспоминаний. Крепко целую тебя, дорогая сестренка. Твой Жорж». 1, а] Также доброжелательно отзывались о Плеханове соратники по революционной борьбе. А. И. Балабанова, участница международного итальянского социально-демократического движения, пишет «сердечнейший привет», «глубокий привет Вам», «поговорить с Вами является для меня не только желанием, но и потребностью», «насколько полезно было бы мне общение с Вами, Георгий Валентинович, как с Учителем…». [5, с.97] И в роли гостеприимного хозяина Плеханов был не менее интересен и ярок.

Руководители Коммунистической партии и Советского государства принимали не все идеи Плеханова, но его труды издавались в нашей стране в разные годы. Вот с каким уважительным мнением Государственного издательства политической литературы 1949 года я столкнулась в ведении к книге Г. В. Плеханова (Н. Бельтова) «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю»: «Однако ошибки Плеханова и его дальнейшего политическая эволюция не дают основания забывать о ценнейших работах Плеханова, написанных им в тот период, когда он был еще последовательным марксистом». [12, с. 3].

Изучая научную литературу о Георгии Валентиновиче, я заметила, что многие отмечают его простоту в общении с людьми разного социального статуса. Л. М. Ляшенко описывает в книге «Революционные народники» сцену выступления Плеханова перед группой рабочих и учащейся молодежи. «Когда раздались его первые слова, жандармы попытались протиснуться к оратору, но их к нему не пропустили. «Ребята, держись тесней, не пропускай полицию», — командовал один из руководителей рабочих Митрофанов. Когда Плеханов закончил свою речь словами: «Да здравствует социальная революция, да здравствует «Земля и воля»!» — Митрофанов сдернул с головы говорившего шапку и, чтобы скрыть его лицо, закутал голову башлыком. Перед демонстрантами развернулось красное знамя со словами «Земля и воля», которое держал 16-летний рабочий Яков Потапов. [10, с.60−61] И его выступление на Стокгольмском съезде партии в 1906 г. выглядело как обращение старого, умудренного опытом и закаленного в борьбе человека к молодым, не познавшим ещё политической жизни, юношам. А Максим Горький в очерке «В.И. Ленин» приводит противоречивое мнение рабочих о Плеханове. «В Гайд-парке несколько человек рабочих, впервые видевших Ленина, заговорили о его поведении на съезде. Кто-то из них характерно сказал:

— Не знаю, может быть, здесь, в Европе, у рабочих есть и другой, такой же умный человек, которого я бы сразу полюбил, как этого, — не верится!

Другой рабочий добавил, улыбаясь:

— Этот — наш!

Ему возразили:

— Плеханов — наш учитель, наш барин, а Ленин — вождь и товарищ наш". [3, с.350].

Также у Горького остались неприятные впечатления от общения с Георгием Валентиновичем. «Когда меня «подводили» к Г. В. Плеханову, он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел строго, скучновато, как смотрит утомленный своими обязанностями учитель еще на одного нового ученика. Он сказал мне весьма обычную фразу: «Я поклонник вашего таланта». Кроме этого он не сказал ничего, что моя память удержала бы. И на протяжении всего съезда ни у него, ни у меня не явилось желания поговорить «по душам». [3, с.347].

Я объясняю такое отношение следующим. Георгий Валентинович — дворянин, получивший хорошее воспитание и образование, яркая фигура в общественном политическом движении конца XIX — начала XXв. А Алексей Максимович, выходец из купеческого сословия, рано ушел из дома, чтобы познать жизнь простого народа. В политической борьбе Горький был ближе к взглядам В. И. Ленина и с позиций большевиков давал оценку не только политическим, но и культурным событиям, и личностям.

В работе Г. В. Плеханова «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю» я встретила свидетельства его порядочности в отношениях со своими противниками, которых он стремился понять и объяснить их поступки. «Мною исправлены здесь только описки и опечатки, закравшиеся в первое издание. Изменить что-нибудь в содержании полемического произведения, значит выступить против своего противника с новым оружием. Это прием непозволительный вообще, а в данном случае еще менее позволительный потому, что моего главного противника, Н. К. Михайловского, уж нет в живых». [12, с.7] Но при этом Плеханов отмечает непорядочность самого г. Михайловского, который называет противников «клопами», «литературными акробатами», и тем самым объясняет свою манеру полемики. Георгий Валентинович считал, что (отношениях со своими противниками, которых он стремится понять и объяснить их поступкициального статуса. в полемике даже «рассудительные люди правы и неправы в одно и тоже время. Зачем волнуются и горячатся писатели, принадлежащие к двум лагерям, из которых каждый, — что бы там ни говорили его противники, — стремится отстоять, по мере понимания, сил и возможности, самые важные, самые насущные интересы народа?» [12, с. 292] «Но мы спрашиваем рецензента „Русской Мысли“, почему литературные приличия позволяют высказать резкое мнение о Грече и Булгарине, но запрещают поступить так по отношению к гг. Михайловскому и Карееву?» Г. Михайловскому тоже не нравятся полемические приемы г. Бельтова: «Г. Бельтов человек талантливый, — говорит он, — и не лишенный остроумия, но оно, к сожалению, часто переходит у него в неприятное шутовство». Но Плеханов отвечает: «Почему же шутовство? И кому собственно неприятно это мнимое шутовство г. Бельтова? Г. Михайловский большой забавник!». [12, с. 294] Как мы видим, Плеханов не опускался до оскорблений, хотя и «отличался слишком боевой натурой». По мнению В. О. Левицкого «он был… пропагандистом-художником, учителем… за этими внешними приемами оратора всегда чувствовалась страсть…"[5, с. 30] «Мне не раз приходилось слышать Плеханова… Он внимательно прислушивался к происходящим прениям, не проявляя признаков намерения выступить. Но вот он попросил слова. И этой его речи проявились многие стороны ораторского дарования Плеханова. Она была в высшей степени остроумна, вся искрилась блестками свежего и сочного юмора, уничтожавшего противника. Но весь юмор, остроумие, добродушные шутки составляли только блестящую оправу для очень серьезного содержания, которое усваивалось так легко именно благодаря изящной удобопонятной форме, в которой оно преподносилось». [5, с.29].

Работая с материалами межрегиональной конференции «Бартеневские чтения» 2003 г., я познакомилась с отрицательными отзывами о способе ведения полемики Георгием Валентиновичем из статьи «Нравственность в симптомах и рецидивах вождизма» Григорьевой Е. А., не представившей о себе полной информации. Она опирается на мнение Л. А. Тихомирова. «Начнем с Плеханова. «Сухой, самолюбивый, задиристый, мстительный, чуждый великодушия», — таким вспоминал его в 1895 г. Л. А. Тихомиров. Он знал, с какой яростью отстаивал Георгий Валентинович свои, даже явно ошибочные, представления в бытность свою в России, а потом и заграницей.

Дейч, знавший Плеханова смолоду, вспоминал, что Жорж никогда не принимал участия в обсуждении каких бы то ни было проблем в спокойной беседе. Он предпочитал полемику, в которой был ядовитым, безапелляционным и никогда не стремился убедить своего противника. Напротив, обращаясь к свидетелям спора, он старался высмеять, скомпрометировать своего оппонента. В спорах искал не истины, а победы, и не допускал возможности хотя бы частичной правоты своего оппонента. Называя любое несогласие с его мнением клеветой, он любым способом старался очернить противника. «Экое ядовитое жало ваш Жорж», — говорил Желябов Дейчу, который тоже страдал от пренебрежительности Плеханова, от его грубой нетерпимости к малейшему инакомыслию. «Плеханову очень вредят его приемы полемики», — это мнение еще одного соратника Георгия Валентиновича — Стефановича. Из Карийской ссылки он писал: «На моем месте он давно бы со всеми здесь перессорился». Сам Плеханов признавал за собой склонность к «якобинству и излишней централизации». Нетерпимое, барски-пренебрежительное отношение даже к привлечённым и удержанным возле себя, каковыми были Дейч, Стефанович и Аксельрод, не говоря уже об остальных, ищущих самостоятельных, отражали сущность душевного склада Плеханова смолоду. «Я уважаю ум и талант Плеханова, но не доверяю ему как человеку», — заявил П. Л. Лавров в 1884 г." [4, с. 102 ].

Я могу объяснить такую реакцию современников Георгия Валентиновича, многие из которых были его оппонентами. Георгий Плеханов отрицательно относился к защите на страницах народнической газеты террора и соответственно неприязненно к его проповеднику Н. А. Морозову. «Жорж противиться всеми силами появлению „Истории 73−75 гг.“ в Библиотеке, так как она будет апология террору», — жаловался Морозов, доказывая, что «она таковой не будет». [13, с.125] А по мнению В. А. Твардовской: «Л. А. Тихомиров, в своих воспоминаниях мало о ком из товарищей сказал что-то хорошее…». [13, с. 105].

Г. В. Плеханов был первым русским марксистом, показавшим пример воинствующей и непримиримой борьбы против утопического народничества. В своей первой марксистской работе «Социализм и политическая борьба» он положил начало крутому повороту в развитии революционно-освободительной мысли России — повороту от народничества к марксизму. Лидеры тогдашнего народничества встретили ее в штыки, «они публично обвинили Плеханова в „измене“ делу „русского социализма“, а группу „Освобождение труда“ объявили „чисто либеральной“ организацией. Лавров, не вдаваясь в рассмотренные сущности принципиальных разногласий между народничеством и марксизмом, сам факт полемики Плеханова против „Народной воли“ считал „заслуживающим строгого проницания“. Упрекая руководителя группы „Освобождение труда“ в „безнравственном“ поступке, он не мог высказать по содержанию его брошюры „Социализм и политическая борьба“ ни единого возражения». 8, с.86] Я считаю, что в данном случае Л. Л. Лавров излишне предвзят и объясняется это плехановской критикой народничества. А Георгий Валентинович «слишком был связан с партией, чтобы предоставить ее собственной судьбе, не пытаясь оказать на нее личные воздействия». [5, с. 28].

Можно понять вспыльчивость, горячность Плеханова в споре, так как ему было присуще «чувство личной ответственности, желание употребить всю силу на помощь русскому народу выйти из положения, в котором его поставили собственные ошибки…». [5, с.7] Григорьева Е. А. объясняет это другим: «Очевидно, спаянными оказались наследственность и атмосфера домашнего воспитания. В ГАЛО мое внимание привлекло дело с пометкой „ОЦ“ (особо ценное). В нем хранится сообщение об учреждении дворянской опеки за издевательство над крестьянами над бабушкой Георгия Валентиновича, хозяйки Гудаловки, родового имения Плехановых». [4, с.102].

Георгий Валентинович Плеханов — многозначная и разносторонняя личность, которая вызывала противоречивые суждения его современников. Для одних она была окружена ореолом, стояла на высоком пьедестале, недосягаемом для малых. Для других она была близким и понимающим человеком. Третьи только критиковали.

плеханов личность современник.