Судебные привилегии. 
Феодализм в россии

Я сопоставил русский иммунитет с западным в общих чертах. Это только начало длинного исследования. В русских жалованных грамотах мы нашли такое же, как в западных дипломах, чрезвычайно характерное постановление о невъезде княжеских волостелей в частновладельческую вотчину. Русский иммунитет, так же как германский, состоял из известного рода судебных и податных привилегий. Необходимо выяснить точнее характер и объем этих привилегий. Население привилегированной вотчины, как я сказал, освобождалось от суда княжеских властей; но было ли это освобождение от местной юрисдикции полным и безусловным, или же оно ограничивалось только делами известного рода? И в таком случае — какими именно?

Дипломы Меровингов и Каролингов, несмотря на то что они написаны длинно, красноречивыми латинскими фразами, дают сравнительно мало данных для разрешения этих вопросов. Только одна сторона судебных привилегий иммуниста определена в них точно и вполне ясно: королевские власти ни в каком случае не имеют права производить судебные действия в его владениях; они не имеют права въезжать сюда ни для суда, ни для расправы. В дипломы постоянно включалось следующее стереотипное постановление: «Ни один судья да не войдет в это имение ни для судебного разбирательства, ни для взыскания вир, ни для задержания поручников»^[1][2]*. Местные судьи безусловно лишаются исполнительной судебной власти по отношению к людям привилегированного землевладельца. Если бы они и судили этих людей, то должны были бы обращаться к его посредничеству, чтобы подвергнуть наказанию виновного или чтобы обеспечить явку ответчика в суде посредством задержания поручников. Передача иммунисту исполнительной судебной власти рассматривается как самая важная сторона его судебных преимуществ, как основа его власти в отношении людей, живущих на его земле. Дипломы не настаивают на том, чтобы граф не судил вообще людей иммуниста, но он не должен касаться их помимо их господина, не имеет права заставить их подчиниться своему судебному приговору.

Тем же самым взглядом проникнуты постановления и наших жалованных грамот. Любопытно совпадение этих оригинальных точек зрения, чуждых нашему времени. Наши грамоты также особенно настаивают не на том, чтобы наместники и волостели не судили монастырских людей, но чтобы они не вступались в них самостоятельно, помимо игумена, чтобы они не всылали к ним своих приставов, доводчиков, праветчиков, дворян (так назывались тогда иначе пристава), не взыскивали с них судебные пошлины или пени^[3]*.

Исполнительная судебная власть принадлежала привилегированному землевладельцу даже и в тех случаях, когда он судил своих людей не единолично, но совместно с княжеским наместником или волостелем. Такие совместные, «смесные», суды могли дать повод наместнику проявить свою власть на людях игумена-иммуниста; поэтому грамоты настойчиво повторяют, что и в случаях смесного суда личность подчиненного игумену человека остается неприкосновенной для княжеских властей, что они не имеют права взыскивать с него пеню, «вину». «А прав ли будет или виноват монастырский человек, и он прав и виноват монастырю, игумену с братьею, а наместники мои, волостели и их тиуни в монастырского человека не вступаются ни в правого, ни в виноватого (не емлют по нем ничего), а ведает игумен в правде и в вине своего человека сам. А прав ли и виноват ли городской или волостной человек будет, и он в правде и в вине наместником моим и волостелем и их тиуном, и им истцево заплотят»^[4]*. Наиболее обычна позднейшая, краткая формула этих постановлений: «А прав ли будет, виноват ли монастырский человек, и он в правде и в вине игумену с братьею или их приказчику» ¹⁰*.

Западные иммунитетные дипломы, как указано выше, говорят обыкновенно лишь о предоставлении землевладельцу исполнительной судебной власти. Но судебные привилегии его этим не ограничивались. Иммунисту принадлежало не только право приводить в исполнение судебные решения королевского судьи, графа, но и право самому судить своих людей по известного рода делам. Люди, жившие в иммунитетном имении, подлежали суду графа в тех случаях, когда они привлекались к ответственности посторонними лицами; взаимные же их тяжбы разбирались и разрешались единолично их господином — вотчинным судьей. Принадлежность иммунисту права судить его людей, т. е. людей, живших на его земле, по их взаимным претензиям признается единогласно западноевропейскими историками.

Обычная редакция дипломов не дает, однако, бесспорной опоры этому взгляду, и поэтому Фюстель де Куланж высказывает его лишь в виде предположения: «Нам кажется, что суду иммуниста подлежали дела такого рода, в которых обе стороны принадлежали одинаково привилегированному домену».

Наши жалованные грамоты в противоположность западным дают определенный точный ответ по этому вопросу, косвенным образом вполне подтверждая предположения западноевропейских историков. В тверской грамоте XVI в. сказано ясно: «Который суд будет межи монастырских людей, судит их и дворян дает монастырский тивун один, а нашим судьям ненадобе ни по что» ¹²*. Содержащиеся в большей части грамот постановления о смесном суде точно определяют объем власти вотчинного судьи. Великие князья постановляют иногда слишком категорически: «Наместники наши и их тиуны не судят тех людей ни в чем, а судит свои люди игумен сам или кому прикажет». Но, говоря так, князья имеют в виду единственно «суд меж монастырских людей», так как вслед за тем они постановляют, что если «монастырские люди смешаются судом с волостными людьми», то их судит игумен не единолично, а совместно с княжеским волостелем или наместником.

^{, 0}* Например: АИ. Т. 1. № 125 (1518 г.). Варианты этой формулы: «Прав ли виноват ли монастырский человек — монастырю в вине и в посулех, а волостной — волостелю» (ААЭ. Т. 1. № 35—1461 г., Тверь; РИБ. Т. II. № 21—Белоозеро). «А правый и виноватый волостной человек — волостелю, а монастырский правый и виноватый — игумену. А правого и виноватого, волостного и монастырского — который же судья собе знает своего правого и виноватого» (АЮБ. № 31—1433 г., Звенигород). «А кто волостной человек в чем утяжет игумнова человека, ино на игумновых людях волостелю вины не имать» (РИБ. Т. II. № 8 — до 1432 г., Можайск). Свод этих постановлений (кроме текстов РИБ) см.: -Данге Н. И. Указ, соч. С. 138—144.

ⁿ* Fustel de Coulanges N. D. Op. cit. P. 379.

¹²* ААЭ. T. 1. № 5 (1361—1365 rr.).

Итак, у нас совершенно так же, как на Западе, иммунитетным землевладельцам предоставлялись: 1) исполнительная судебная власть вообще, 2) право судить своих людей по их взаимным распрям. Посмотрим теперь, какой порядок установлен был на Западе для решения дел, возникавших между людьми привилегированного домена и посторонними лицами, и в какой мере соответствовали этому порядку существовавшие в России для дел этого рода и упомянутые уже нами смесные, или вобчие, суды.

Дипломы времени Каролингов устанавливали два различных порядка решения этих дел. По некоторым дипломам, как указывает Вайц, люди привилегированного имения не могли быть вызываемы в обычные суды, не могли быть вообще судимы графом даже и в том случае, когда они являлись ответчиками перед посторонними лицами; они подведомственны были единственно иммунитетному вотчинному суду светского землевладельца и епископа или его заместителя, монастырского судьи-фогта^[5]*.

По другим грамотам, монастырские люди, привлекаемые к ответственности посторонними лицами, обязаны были являться на суд к графу, но не иначе как в сопровождении фогта и судебное разбирательство должно было производиться в присутствии этого представителя власти иммунитетного монастыря. «Да будут они судимы властями, — сказано в одной из грамот этого рода, — не иначе как пред адвокатом (фогтом), нами установленным» ^{, 4}*.

В удельной Руси существовал несколько отличный от этого порядок решения дел между людьми, жившими на частновладельческих, и людьми, жившими на государственных землях. Такие дела во всех удельных княжествах решались, как сказано, смесным, или вобчим, судом, на котором игумен (или его приказчик) судил вместе с наместником или волостелем как равноправные представители власти. В тверской грамоте XIV в. читаем: «А смешаются судом монастырские люди с волостными людьми, судит монастырский тивун, с посельским вместе с нашими судьями». Наиболее часто встречается в грамотах следующая редакция этих постановлений: «А случится суд смесный (суд вобчей) городским людям или волостным с монастырскими людьми, и наместники мои и их тиуны тех людей судят, а игумен с ними судит, или кому прикажет в свое место (или его приказчик)»¹⁵*.

На Западе, таким образом, смесные дела разбирались и решались или монастырскими властями, или королевскими в присутствии представителя монастыря; у нас — княжескими властями совместно с монастырскими. На Западе судил их фогт единолично, или граф в присутствии фогта, у нас — наместник вместе с игуменом.

Отличие заметное, но отнюдь не существенное, не изменяющее существа учреждения. В порядке русского смесного суда вполне ясно выразился основной принцип иммунитета, принцип подвластности лица землевладельцу-господину. Смесный суд представлял собою удачное примирение интересов двух сталкивавшихся властей — иммуниста землевладельца и княжеского наместника. Он не нарушал обширной судебной власти, предоставлявшейся землевладельцу, и ограничивал ее гораздо менее, чем некоторые западные дипломы, по которым люди иммуниста по искам посторонних лиц подлежали юрисдикции графа. Смесные суды не умаляли судебной власти игумена над его людьми, но, напротив того, были полным ее признанием. Игумен являлся в суд как равноправный представитель власти, он судил вместе с княжеским наместником, и не только те дела, в которых ответчиками были подвластные ему монастырские люди, но и тогда, когда ответчиком был независимый от него волостной человек. Некоторые грамоты до такой степени охраняли самостоятельность монастырской власти и ненарушимость монастырской территории, что даже определяли, что смесный суд должен заседать на нейтральной территории, на границе между владениями монастыря и княжескими землями, как если бы дело.

ААЭ. Т. 1. № 5; АИ. Т. 1. № 15 (Звенигород, 1404 г.); ААЭ. Т. 1. № 99 (1473 г.) и др. «А смешается суд моим людям волостным с Игумновыми людьми, и наместники мои судят, а игумен с ними» (РИБ. Т. II. № 21 — Белоозеро, 1435—1447 гг.). «А сведется суд монастырским людям с волостными и игумен судит, а наместник с ним» (Там же. № 23). Эта редакция, я думаю, равнозначаща по смыслу предыдущей. Кроме выражений «случится, смешается, сведется суд», встречается еще следующее: «А сплетется монастырский человек с городским или волостным (и игуменья судит с наместником вместе)» (ААЭ. Т. 1. № 35 — Тверь, до 1461 г.). В некоторых грамотах XVI в. встречаем следующие интересные варианты: «а игумен с братьею или их приказчик туто ж в суде сидят»; «у наместников и у их тиунов своих людей в суде берегут» (Ланге Н. Указ. соч. С. 119).

шло о территориях двух независимых государств. Княжеские наместники должны были «чинить исправу» по смесным делам, «съехався на рубеж» с митрополичьими волостелями и приказчиками ¹⁶*.

Говоря раньше о праве привилегированного землевладельца судить взаимные тяжбы его людей, я не касался вопроса о том, насколько полным было это право, простиралось ли оно на все дела, как гражданские, так и уголовные. Переходя теперь к рассмотрению этого вопроса, я обращусь сначала к русским жалованным грамотам, так как они дают на него точный ответ, тогда как западные дипломы в этом случае, как и во многих других, оставляют место для сомнений.

В Тверском княжестве монастырям предоставлялось судить суд меж монастырских людей по всем делам без изъятия, как уголовным, так и гражданским: «А что с я учинит или разбой, или душегубство, или татьба, который суд будет межи монастырских людей, судит их и дворян дает монастырский тивун один, а нашим судьям ненадобе ни по что» ¹⁷*. Как видно из грамот, тверские князья, а также, может быть, и рязанские предоставляли монастырям право суда над их людьми в полном объеме не только в XIV, но и в XV в.¹⁸* Надо думать, что такой же порядок действовал в древнейшее время и в Московском, и в других княжествах Ростово-Суздальской земли.

Но в Московском княжестве уже в первой половине XIV столетия важнейшие уголовные дела, дела о душегубстве, начали исключаться из ведения монастырского суда ¹⁹*. В XV столетии.

• 16* ди т 1 № 215 (грамота митрополиту Киприану, 1381—1409 гг.). «Суд им изстарины на рубежи, на них кто чего взыщет, или они на ком чего взыщут» (1465—1473 гг.) (Мсйчик Д. М. Указ. соч. С. 24, примеч.). О началах смесного суда вообще см.: Дювернуа Н. Л. Указ. соч. Для смесных судов между княжествами встречались особые «судебни на рубежиь («судебня на рубежи на белоозерском и на вологодском, где съезжались судьи вопчие судити" — 1482 г.) (Шумаков С. А. Обзор грамот… Вып. 2. С. 113).
• 17* ^{ААЭ. Т. 1. N° 5 (1361—1365 гг.).}
• ^1в* ^{Цитированная в тексте тверская грамота была подтверждена в 1437— 1461 гг. (ААЭ. Т. 1. № 34). В другой тверской грамоте XV в. также предоставлен суд в полном объеме (Там же. № 35). В рязанских грамотах повторяется одна и та же отличающаяся от других грамот формула: «Волостель мой в его уезд не въезжает… а резанка, шестьдесят (резанью и с шестьюдесятью), вина, поличное и татин рубль волостелю моему не идет, что учинится татьба в его уезде промеж его людей» (АИ. Т. 1. № 36—1430—1456 гг.; № 81—1464—1501 гг.). Ту же формулу во вновь напечатанных рязанских грамотах светским землевладельцам см.: Юшков А. Указ. соч. № 8 (1422—1456 гг.), № 11 (Пронск). Ланге думает, что эта формула предоставляет суд в полном объеме. Но так как в ней особо упоминается одна лишь татьба, то можно полагать, что суд о душегубстве исключался из ведения вотчинников.}
• ¹⁹* ^{Дмитрий Донской постановил (1363—1389 гг.) в грамоте Троице-Сергиеву монастырю: «В разбое и в татьбе их бояря мои не судят» (ААЭ. Т. 1.}

^{как в Московском великом княжестве, так и в мелких княжествах Ростово-Суздальской области (Угличском, Белозерском, Нижегородском и др.) вотчинный суд духовных и светских землевладельцев обыкновенно стеснялся изъятием из его ведения дел о душегубстве, а иногда и других уголовных дел20*. Наконец, в XVI столетии в Московском государстве права вотчинных судей были еще более стеснены; по общему правилу, им предоставлялось судить своих людей лишь по гражданским делам, «опричь душегубства, татьбы и разбоя с поличным».}

Переходя теперь от этих ясных постановлений наших грамот к западным дипломам, мы встречаемся в них все с той же неопределенной статьей о невъезде королевских чиновников на земли иммуниста для производства здесь каких-либо судебных действий (ad causas audiendas vel freda exigenda aut fideijussores tollendos etc.)" и только.

В некоторых дипломах и других актах времени Карла Великого и его преемников встречаются, однако, данные, заставляющие Вайца признать, что в это время уголовные дела были, по общему правилу, изъяты из ведения иммунистов. Так, например, в дипломе на иммунитет, данном королевским лесничим, было определено, что графы и другие королевские чиновники не имеют права судить их ни в чем, кроме криминальных дел (nullus comes aut judiciaria potestas eos de quibuslibet rebus distr.'ngere praesumat excepto crimina/ibus causis) ²ⁱ*.

№ 7). Позднейшая формула «опроче татьбы и разбоя и душегубства» встречается уже в грамоте Иоанна Калиты (Там же. № 4—1338— 1340 гг.).

го* з трех бслозерских грамотах (1437, 1438. 1450 гг.) игумен судит своих людей «опричъ одного душегубства» (ААЭ. Т. 1. № 31, 36, 47). То же в угличских грамотах 1414 и 1440 гг. (Там же. № 19, 37; АЮБ. № 31, IV); но в угличской же грамоте, позднейшей (1486 г.), вместе с душегубством изъемлется из вотчинного суда также «разбой с поличным» (ААЭ. Т. 1. № 119). Иногда князья одновременно различным монастырям предоставляли различные судебные права; иногда по каким-то особым соображениям одному и тому же монастырю одновременно давали различные права на разные земли. Так, белозсрский князь в двух грамотах, данных им в 1435—1447 гг. Кириллову монастырю, дает право суда без ограничений, а в третьей, данной тому же монастырю в те же годы, включает оговорку: опричь душегубства (РИБ. Т. II. № 21, 22, 23). Грамоты 1397—1432 гг., данные игумену Кириллу, — две без ограничений, две с ограничением: опричь душегубства (Там же. № 8, 9; N? 6, 15). В грамоте, данной преемнику игумена Кирилла Христофору, — уже полное ограничение суда: «Опричь душегубства, разбоя и татьбы с поличным» (Там же. № 12). Между тем в грамоте, данной около того же времени тем же можайским и белозерским князем другому, Троице-Сергиеву монастырю, нет никаких ограничений права суда (ААЭ. Т. 1. № 38—1443 г.). В нижегородских грамотах весьма рано, в 1410—1417 гг., находим полное ограничение (Там же. № 17, 18). О московских грамотах см. ниже, § 61.

²‘* IVaitz С. Op. cit. Bd. VI. S. 454, 457. Ср.: Fustel de Coulanges N. D. Op. cit. P. 379—380.

Вайи, не соглашается с мнением, что уголовные дела лишь с течением времени, с усилением королевской власти при Карле Великом, были изъяты из ведения землевладельцев. Он полагает, как и некоторые другие историки, что постановления Карла выражали собою практику, действовавшую с древнейшего времени, с эпохи Меровингов.

Если это мнение правильно, то в таком случае следует признать, что русский иммунитет в XIV столетии имел больший объем и большее значение, чем иммунитет времени Меровингов. Заметное по русским грамотам XIV—XVI вв. постепенное ограничение судебных прав вотчинников убеждает нас, что в древнейшее время вотчинники вообще так же, как в Тверском княжестве еще в XIV и XV вв., пользовались правом судить своих людей по всем делам — как гражданским, так и уголовным. Можно заключить по аналогии, что и на Западе при Меровингах объем власти вотчинных судей был шире, чем в позднейшее время и что — так же как у нас в XV—XVI вв. — он был ограничен исключением из его ведения криминальных дел при Карле Великом, с усилением центральной государственной власти^[6][7]*.

• [1] * РИБ. Т. II. № 9. .
• [2] * Nullus judex publicus non praesumat ingredi ad causas (allercationes) audicn-das, aut freta exigenda, aut fideijussores tollendos.
• [3] * «А волостели мои и их тиуны доводчиков своих не всылают к Ивану (Петелину) и ко всем его людей ни по что» (ААЭ. Т. 1. № 46 (1450 г.);РИБ. Т. II. № 21). «А наместники мои и их тиуны не всылают дворянсвоих в то село и в деревни ни по что» (ААЭ. Т. 1. № 37—1440 г.)."Ни праветчики, ни доводчики к тем людям не въезжают, ни поборов уних не берут" (РИБ. Т. II. № 23—1447 г.).
• [4] * АИ. Т. 1. Ne 15 (1404 г.). Слова в скобках см.: Там же. № 28 (1425 г.)."А будет виноват монастырский человек и он поедет (пойдет) и в вине ив продаже к архимандриту, и во всех пошлинах, а наместники мои и волостели в то ся не вступают" (ААЭ. Т. 1. № 18—1417 г., Н. Новгород)."А будет суд смесной, ино прав ли будет, виноват ли архимандричь человек, ино возьмет своего человека архимандрит и в правде и в вине, а наместники мои и их тиуны в монастырского человека не вступаются" (Тамже. № 39—1446 г.).
• [5] * Диплом 18 января 853 г.: «Nullus judex publicus ncque ulla potestas eosin quoquam constringere audeat… Si vero aliquis fuerit, qui contra istis homi-nibus… aliquas justicias requirere aut exactare voluerit, tunc advocati et mi-nistri ipsius monasterii illud, prout justum est, diligenter rei veritateminquirere studeant et enendant… [Никакой публичный судья и никакая властьда не осмелятся их ни к чему принуждать… Если же будет кто-нибудь, кто против этих людей… захочет требовать правосудия или возмещения, тогда приказчики и служители самого монастыря, чтобы справедливото дело по истине расследовать, пусть рассматривают его и исправляют…(лат.)]» (Altmann Ш., Bcrnhcim Е. Ausgewahlte Urkunden. 3 Aufl. Berlin, 1904. N 116 (Monumentae Boica. T. XXVIII); Wailz G. Op. cit. Bd. IV.S. 451, 453). u* Non alio modo a judiciariis potestatibus distringantus nisi coram advocato a. nobis constituto; ibi (in mallum legitimum comitis) una cum advocato ecclesiaevenire non differant [наказустся судебными властями не иначе, как в присутствии адвоката (фогта), нами назначенного; пусть не откладывая являются туда (в законное судебное собрание к графу) в сопровождении церковного приказчика (фогта) (лат.) ] (Wailz С. Op. cit. Bd. IV. S. 453, Anm. 1;*S. 451, Anm. 2).
• [6] * Laferriere и Walter полагают, что и при Карле Великом церковныйсуд простирался на уголовные дела. И действительно, капитулярий 803 г. постановляет: «Ut habeant ecclesiae eorum justitias, tarn in vita illorum, quihabitant in ipsis ecclesiis, quamque in pecuniis et substantiis eorum [Чтобыцеркви имели право, касающееся как жизни тех, кто живет в этих церквах, так и денег и имущества их (лат.)]» (IVaitz С. Op. cit. Bd. IV.S. 455, Anm. 10).
• [7] * Nulla judiciaria potestas… ad aliquid exactandum ingredi audeat [Никакаясудебная власть… ни для какого сбора въезжать да не дерзает] (диплом635 г.)… quidquid fiscus undecunque poterat sperare (exactare) [на какой быто ни было налог с чего бы то ни было не мог бы надеяться (претендовать) (лат.)] (Formulae Marculfi Lib. I. N 3//MGH. Legum sectio V. Hannoverae, 1882 (диплом 716 г.).; Fustel de Coulangcs N. D. Op. cit.P. 392). Соответствующие выражения из грамот Карла Великого см.:Waitz С. Op. cit. Bd. IV, S. 302, Anm. 2.