Мартовская резолюция и новая попытка восстановления польской государственности; ее неудача

Немецкая депутация с адвокатом Дейцкосом во главе заставила прусского короля подписать амнистию всем полякам, осужденным Берлинским сословным судом. Да иначе и невозможно было уже поступить: толпа ворвалась на тюремный двор, освободила заключенных и устроила вместе с ними торжественное шествие по городу. Освобожденных приветствовали криками: «Да здравствует Польша! Идем на Россию!» В Пруссии повеяло новым духом, который, казалось, возродит и Польшу. Патентом 18 марта король провозгласил национальное объединение Германии, причем предоставлял провинциям, которые не пожелают примкнуть к немецкому союзу, остаться вне его. Мало того, создалась уверенность, что Пруссия будет помогать и делу национального объединения польского народа и объявит войну России. Независимое Польское государство, соединенное только личною униею с Германией, представлялось реальною возможностью не только польским патриотам, но и немецким правящим кругам. Поэтому начальник-президент Познанской провинции граф Арним пригласил к себе Мерославского и других вожаков недавнего восстания и стал совещаться с ними о предстоящей войне с Россиею. Было постановлено образовать отдельные польские отряды с польским языком командования; берлинские студенты-поляки немедленно образовали польский легион. Но вскоре же эта идиллия была разрушена.

Когда патент 18 марта дошел до Познани, собравшаяся перед базаром толпа приветствовала его объявление криками восторга, но при этом заявляла, что Познанское герцогство не желает вступить в Германский союз. Образовался национальный комитет, который снарядил депутацию к королю с просьбою о невключении герцогства в союз и о предоставлении ему отдельного политического существования. Вместе с тем комитет назначил по округам своих комиссаров и стал производить набор солдат и собирать средства. Поляки радостно подхватывали известия о восстановлении Польши, ставили «белые орлы» вместо прусского герба, жертвовали оружие, серебро, лошадей. Власти растерялись, не знали, что делать. Начальник-президент провинции то давал, то брал назад свои разрешения на собрания народа, признал образование национального комитета незаконным, но и не предпринимал никаких мер против него. Главный начальник военных сил в крае генерал Коломб с самого начала склонен был к решительным действиям, и уже манифестация перед базаром едва было не привела к кровавому столкновению толпы с войском. Но, не получая надлежащих инструкций из центра, он также не предпринимал решительных действий. Между тем требование об отделении герцогства от Германского союза возбудило вражду к полякам в немецком населении герцогства. Хотя национальный комитет и уверял своих «немецких братьев», что за ними будут сохранены все их национальные нрава, немцы Познани ни за что не хотели мириться с перспективою снизойти на положение людей, пользующихся милостью у поляков. Они находили себе сочувствие и в коренной Германии. Вследствие всего этого и дело поляков в Познани приняло в конце концов неблагоприятный для них оборот.

22 марта депутация национального комитета прибыла в Берлин. Королевский адъютант Радзивилл сообщил, что король примет депутацию, исполнит все польские требования, лишь бы только поляки не настаивали на отделении Познани от Пруссии. Депутация подчинилась этому требованию, и на аудиенции речь пошла только о замене прусского войска в герцогстве польским и о предоставлении служебных мест полякам. Король, принявший депутацию сурово, смягчился в конце концов и изъявил согласие на образование комиссии «из обеих народностей» для реорганизации провинции при условии соблюдения порядка и сохранения уважения к местным властям. Королевским комиссаром для проведения реформ был назначен генерал Виллизен, пользовавшийся симпатиями в польском обществе. Но вместе с тем и генерал Коломб получил тайную инструкцию применить при первых беспорядках военную силу.

Реорганизационная комиссия поставила на первый план создание польского войска, замещение должностей поляками и введение польского языка в суде и администрации. За санкциею своих начинаний она обратилась в Берлин. Но национальный комитет приступил к делу, не дожидаясь разрешений из Берлина. Стали формироваться польские отряды, в которые массами вступали польские солдаты из прусских полков, покидавшие свои части с оружием в руках. Прусские чиновники устранялись и заменялись польскими, поставленными комитетом. Все это сильно возбуждало как поляков, так и немцев. Поляки рассматривали Познанское герцогство как одно национальное целое и жаждали видеть осуществление в нем своих национальных чаяний. Немцы видели в нем немецкую — более значительную — часть и польскую — небольшую и допускали преобразования только для этой последней. Такая разноголосица была как в реорганизационной комиссии, где с пятью поляками сидело шестеро немцев, так и в населении. В некоторых округах немцы прямо заявляли, что они не признают никакой реорганизационной комиссии, а если предполагаемые реформы пройдут, потребуют, чтобы ряд округов был отделен от герцогства. Общее напряжение росло. Генерал Коломб собрал ландвер из силезских, померанских и бранденбургских крестьян с тем, чтобы действовать против польских отрядов, которые он рассматривал как банды повстанцев. Оторванные от земледельческих работ, немецкие крестьяне были крайне раздражены против поляков, срывали с них национальные кокарды и готовы были каждую минуту броситься на польские отряды. Виллизен старался предотвратить столкновение особым соглашением, по которому число польского войска низводилось до 2400 человек пехоты и 480 кавалерии. Но это не помогло делу. С одной стороны, расходившиеся по домам польские солдаты вымещали свою злобу на предававших их евреях и немецких колонистах. С другой стороны, прусские отряды все более и более теснили и окружали польские войска и, наконец, в нескольких пунктах напали на них. Произошла жестокая расправа с повстанцами: взятых в плен ставили на колени и плевали им в глаза, избивали их палками и заставляли целовать эти палки, раненых добивали; сжигали дома, где устроены были лазареты. В конце концов, все поляки вынуждены были сложить оружие (в половине мая). Попытка поляков восстановить свою государственность, таким образом, потерпела полную неудачу. Правда, франкфуртский парламент заявлял, что права, гарантированные Великому герцогству Познанскому в 1815 г., должны быть осуществлены. Но это заявление не имело последствий, и самый парламент в декабре 1848 г. был распущен.