Роль православной церкви в образовании русского централизованного государства. 
Перенос центра митрополии

Ситуация на русских землях в XIII—XIV вв. охарактеризовалась ожесточенной борьбой за великокняжеский ярлык и преобладание между несколькими княжествами — Тверским, Московским, НижегородскоСуздальским и другими. Немалую роль в этой борьбе играл и внешний фактор в виде Великого княжества Литовского. В таких условиях церковь стала важной политической силой, а победа в усобицах напрямую зависела от занятой ею позиции. В истории церковно-государственных отношений этого времени можно выделить три основных этапа.

Политическое значение Киева к середине XIII в. упало, а после монгольского разорения он и вовсе утратил былое величие и безопасность. Митрополит-грек Иосиф в 1237—1238 гг. из города бежал. На повестку дня встал вопрос о выборе новой резиденции митрополита.

На первом этапе (вторая половина XIII в. — 1303) спор по этому поводу вели между собой юго-западные и северо-восточные русские земли. Изначально успех сопутствовал Даниилу Романовичу Галицкому — в 1249 г. ему удалось сделать митрополитом своего кандидата Кирилла (1249—1281). Оставаясь киевским митрополитом, Кирилл стал активно посещать самые отдаленные районы страны: первым из митрополитов он приехал во Владимир, бывал в Новгороде, Суздале, Ростове. Немало внимания он уделял и вопросам церковной организации: в 1247 г. провел Собор, установивший правила по многим проблемам церковной жизни, строил храмы, кодифицировал церковное право (ввел в обращение новый перевод кормчей книги), покровительствовал литературной деятельности^[1]. Митрополит Кирилл неоднократно становился посредником в спорах между князьями. Например, в 1270 г. он разрешил конфликт князя Ярослава Ярославича с новгородцами. В целом, несмотря на поставление с подачи Даниила Романовича, Кирилл оставался общерусским митрополитом, что подтверждается кругом его дел.

Однако, его преемник — Максим (1287—1303), грек по происхождению, все более очевидно стал отдавать предпочтение отдаленной Северо-Восточной Руси. Это объясняется двумя факторами: с одной стороны, южные земли были разорены и небезопасны, а, с другой, юго-западная Русь оказалась в этот период на грани захвата католическими государствами, и православному митрополиту там было неуютно. В 1299 г. опасность киевской резиденции подтвердил татарский погром. Митрополит Максим бежал на север, и некоторое время ездил по городам. Местоположение митрополита не было известно даже епископам. Например, летопись свидетельствует, что поставление очередного новгородского архиепископа было отложено «донде уведают, где митрополит». Вскоре он осел во Владимире — политическом центре этих земель, резиденции князей, получавших ярлык на великое княжение. В 1303 г. Максим первым из митрополитов был погребен во Владимире, так центр русской митрополии переместился на северо-восток.

На втором этапе (1303—1354) развернулась борьба за утверждение в качестве центра митрополии между Московским и Тверским княжествами. Кроме того, в это время активизируется и стремление русских князей ставить митрополитов из русских людей по собственному выбору. Например, в 1303 г. в Константинополь отправились сразу два русских кандидата: Геронтий из Твери и Петр от юго-западных земель. Борьба продолжалась довольно долго, но Константинополь поставил русским митрополитом выходца из юго-западных земель — Петра (1308—1326). Несмотря на свое происхождение, именно Петр способствовал фактической победе Москвы в вопросе о центре митрополии.

Приехав на север, он обнаружил, что тверской князь Михаил Ярославин, обладатель великокняжеского ярлыка, недоволен его поставлением и не желает принимать его в качестве митрополита. Более того, князь написал донос на Петра в Константинополь, по итогам которого состоялся суд (1310—1311), где Петр был оправдан. Разумеется, после такого решения тверскому князю пришлось признать нового митрополита. Однако еще до Собора Петра начали активно поддерживать московский князь Юрий Данилович и его брат Иван Данилович^[2]. Союз Москвы с главой церкви укрепился событиями 1311 г., когда тверской князь Дмитрий Михайлович во время отъезда его отца в Орду предпринял военный поход на Москву, в результате чего митрополит подверг его церковному отлучению, открыто встав на сторону Юрия Даниловича. Большинство историков отмечают, что размолвка с митрополитом Петром стала роковой ошибкой тверских князей, которые дали своему противнику — Москве, неоспоримое преимущество в виде поддержки церкви. И Москва это преимущество постаралась закрепить.

Митрополит Петр постоянно совершал поездки по стране, но все чаще останавливался в Москве, а потом и вовсе подолгу здесь жил, занимаясь строительством храмов (в частности, при его участии был построен Успенский собор в Кремле). В 1326 г. Петр умер, предварительно завещав похоронить себя в Москве. Теперь любой новый митрополит должен был посетить могилу предшественника. Более того, у места погребения Петра вскоре стали совершаться чудеса, и в 1340 г. он был причислен к лику святых.

Следующим русским митрополитом стал Феогност (1328—1353), грек по происхождению. Иван Калита отправил в Константинополь своего кандидата, но благодаря усилиям тверских князей тот был отвергнут. Однако ситуации это уже не изменило: в 1328 г. Калита получил ярлык на великое княжение и радушно принял нового митрополита, который сразу переехал на жительство в Москву, став ее политическим союзником. Например, в 1329 г. на Псков и скрывавшегося там тверского князя Александра Михайловича было наложено церковное отлучение. Причиной этого стало антиордынское восстание в Твери 1327 г.^[3]

Митрополит Феогност заботился о строительстве храмов, украшая свою новую столицу^[4], копил богатства митрополичьей кафедры, успешно отстаивал права православной церкви в Орде, где ислам стал государственной религией. Наконец, Феогност позаботился и о дальнейшей судьбе русской митрополии: за несколько лет до своей смерти он начал готовить преемника — выходца из московской боярской фамилии Симеона-Елевферия Бяконта, в монашестве Алексия (с 1352 — епископ Владимирский).

В 1353 г. в Константинополь снова отправились два кандидата: Алексий из Москвы и Роман из южной Руси. После целого года испытаний греки поставили русским митрополитом Алексия (1354—1378), оговорив, однако, что русского человека ставят на этот пост в виде исключения и на будущее этого «не допускают». В 1355 г. Константинополем было официально утверждено перенесение кафедры русского митрополита из Киева во Владимир.

Вскоре Алексий стал опекуном и регентом при малолетнем князе Дмитрии Ивановиче (1359—1389). Таким образом, в 1350-е гг. произошло два важных события в истории русской митрополии: во-первых, удалось поставить русским митрополитом специально подготовленного к этому московского кандидата — тенденция, которая в дальнейшем укрепится, а, во-вторых, новый митрополит оказался напрямую причастен не только к церковному, но и к политическому управлению Московским княжеством^[5].

Установление митрополита Алексия открывает третий этап церковно-государственных отношений (1353—1448). Его основным содержанием стало укрепление практики поставления русских людей на митрополичий престол и последующее установление автокефалии русской церкви.

Деятельность Алексия условно можно разделить на две сферы — политическую и церковную. Будучи опекуном князя Дмитрия Ивановича, он решал задачи, совсем не свойственные церковному деятелю: боролся с нижегородско-суздальскими князьями за великокняжеский ярлык для Москвы (1360—1362), организовывал оборону Кремля от литовцев (1368), поддерживал Москву в противостоянии с Тверью (1367—1368), выступал миротворцем в конфликтах удельных князей с целью привести их под руку Москвы.

Митрополичье служение Алексия стало своего рода апогеем сотрудничества светской и духовной власти на Руси, когда церковное вмешательство неоднократно решало сложные политические конфликты. Однако следует отметить, что в отличие от своих предшественников, митрополит Алексий уже вполне очевидно занимал не нейтральную, а промосковскую позицию, что стало одним из важных факторов окончательного утверждения этого княжества в качестве сильнейшего на Руси.

Последующие русские митрополиты, невзирая на свое происхождение, в целом, продолжали в русских делах придерживаться промосковской политики. Например, важную роль в феодальной войне второй четверти XV в. сыграл митрополит Фотий (1408—1431), поддержавший права Василия II на московский престол против претензий его дяди Юрия Звенигородского. Сохранился следующий рассказ о методах воздействия на непокорного удельного князя. Митрополит Фотий отправился в Галич для увещевания Юрия, но тот упорствовал. Тогда Фотий покинул город, лишив князя своего благословения. В Галиче сразу же начался мор. Напуганный Юрий просил митрополита вернуться и прекратить эпидемию, а в обмен на благословение признал права Василия И. Едва митрополит вернулся в Галич, мор прекратился.

Необходимо также отметить, что в XIV—XV вв. церковь стала важным участником борьбы с политической раздробленностью на Руси. Помимо идеологических аргументов (общности судеб, веры, языка русских людей), канонического права (все русские земли были частями единой митрополии), митрополиты предъявляли и другие претензии к местным епископам, за период раздробленности ставшим весьма самостоятельными. Наиболее характерный пример в данном случае представляется собой Великий Новгород. В предыдущей лекции уже говорилось, что Новгород в XII в. получил почетный титул архиепископии, глава которой избирался на вече и обладал широкими административными полномочиями. Нарастание сепаратистских тенденций в Новгородской архиепископии заметно на протяжении всего XIV в. Например, в 1350-е гг. новгородцы почти добились в Константинополе права подчиняться патриарху напрямую, минуя русского митрополита, однако Алексий смог это предотвратить. В 1385 г. на новгородском вече было решено впредь не являться на митрополичий суд в Москву, признавать только суд собственного владыки. Соответственно, судебных пошлин с этого суда к митрополиту отправлять также никто не собирался^[6]. Для восстановления своей власти в Новгороде новый русский митрополит Киприан (1390—1406) использовал все возможные средства: добился от константинопольского патриарха грамоты, предписывавшей Новгороду покоряться митрополиту, а когда она не подействовала, написал жалобу в Константинополь и наложил церковное отлучение на всех новгородцев во главе с архиепископом. Наконец, в 1393 г. в борьбу включился и великий князь Василий Дмитриевич, заинтересованный в укреплении своего влияния в Новгороде. Вслед за мирными увещеваниями началась московско-новгородская война, окончившаяся поражением мятежников. Тем не менее, конфликт по поводу судебных пошлин продолжался еще несколько десятилетий и был разрешен лишь митрополитом Исидором в 1430-е гг.

Наконец, важнейшее событие в истории русской церкви и ее взаимоотношений с государством произошло в 1448 г. Подготовка к нему шла несколько лет. В 1436 г. русским митрополитом стал грек Исидор (1436—1441), известный книжник, философ и «многим языком сказатель». Назначение Исидора было связано с подготовкой церковного собора в Ферраре, где греки планировали заключить унию с римским папой в обмен на помощь против турок. В этих условиях им нужно было представительство на соборе богатейшей и крупнейшей из митрополий — Русской. Практически сразу по прибытии на Русь и беседы с князем, Исидор начал собираться в Феррару. Князь Василий II отправил его с многочисленной свитой (по свидетельству современника, в сопровождении митрополита было около 100), а также немалым количеством денег и даров. Маршрут митрополита пролегал по русским землям — он посетил Новгород (где, наконец, смог разрешить конфликт по поводу судебных пошлин), Псков (который изъял из ведения новгородского епископа, подчинив себе), Юрьев. Достигнув Феррары, где начал заседания Собор, Исидор сразу стал одним из его активных участников. Во многом и благодаря его усилиям в июне 1439 г. уния, предполагавшая признание православной церковью главенства Папы Римского при сохранении православных обрядов, была подписана, а Исидор стал легатом Папы. На обратном пути на Русь митрополит посетил многие русские города, где убеждал православных ходить без сомнения в католические храмы и наоборот, чему давал примеры, совершая службы. К марту 1441 г. он прибыл в Москву.

Пока митрополит двигался по направлению к своей столице, в Москву поступали слухи о Соборе, активизировалась переписка с Афоном, прибывали очевидцы. Нарастали недовольство и страх перед случившимся. Однако решительных мер ни великий князь Василий И, ни епископат сразу не предприняли. Летописец свидетельствует: «Умолчаша и бояре, и инии мнози, еще же паче и епископы русскиа вси умолчаша и воздремаша и уснуша». Лишь на третий день по прибытии митрополита, когда тот во время торжественного богослужения в Успенском соборе московского Кремля призвал первым во время службы поминать не константинопольского патриарха, а Папу Римского, князь Василий II отдал распоряжение о его аресте. Исидора заключили в Чудов монастырь и начали уговаривать отказаться от унии. Однако карательных мер применить к митрополиту не решились, и когда он бежал из заключения через западнорусские земли в Рим, попыток поймать его не предпринимали.

После бегства митрополита Исидора русская церковь оказалась в еще большем затруднении — Византия приняла унию, Исидор фактически был изгнан, требовался формальный разрыв с Константинополем. В течение нескольких лет велась подготовка к избранию митрополита русским Собором при формальном благословении патриарха. При этом из Москвы в Константинополь были отправлены грамоты с перечислением преступлений Исидора и просьбой в связи с этим разрешить самостоятельное поставление митрополита. Развитие ситуации замедлялось событиями феодальной войны (Василий II за это время пережил два плена — татарский и у Дмитрия Шемяки). В этой связи Собор русских епископов состоялся лишь в 1448 г. На пост митрополита был избран давний кандидат Москвы — рязанский епископ Иона^[7]. Константинополь не возражал против этого решения, поскольку в 1451 г. новый император Константин объявил об отказе от унии, а после падения в 1453 г. Константинополя уже никто это поставление не оспаривал^[8].

Фактическая зависимость русской церкви от константинопольского патриарха прекратилась. С 1448 г. русская церковь стала автокефальной, и отныне митрополиты избирались на Соборе русских епископов. Правда, по мнению большинства исследователей, это освобождение имело и значительные негативные последствия для церкви. Лишившись формального главенства Константинополя, она оказалась в непосредственной зависимости от местных князей, которые все более активно стали вмешиваться во внутрицерковные дела, ставить своих кандидатов в митрополиты, а нередко и смещать их, как показывает практика XVI—XVII вв.

Несмотря на очевидные успехи Московского княжества как в деле объединения русских земель, так и в деле сотрудничества с церковью, в XIII—XV вв. и у московских князей случались конфликты с духовной властью. Например, когда московский князь Симеон Гордый (1340— 1353) без благословения митрополита Феогноста вступил в третий брак, тот закрыл в Москве все церкви. Однако после примирения сам способствовал утверждению этого брака в Константинополе. Еще более серьезные разногласия с князем Дмитрием Донским возникли у митрополита Киприана. Митрополитом всея Руси Киприан был поставлен в результате хитроумной интриги в 1376 г. — еще при жизни митрополита Алексия. Разумеется, московский князь Дмитрий Иванович такого ставленника не принял, и Киприан уехал на западнорусские земли. После смерти Алексия в 1378 г. в Константинополь за поставлением отправились московский кандидат Дмитрий и нижегородский епископ Дионисий. По дороге в Константинополь Митяй^[9] неожиданно скончался, и было принято решение о поставлении в русские митрополиты одного из монахов его свиты (Пимена). Киприана же поставили митрополитом на западных землях. Лишь после смерти Дмитрия Донского Киприан смог занять общерусский митрополичий престол. С этого же времени укрепилась тенденция княжеского вмешательства в церковные дела. Так во времена Киприана и Фотия установилась практика введения в состав двора митрополитов княжеских людей — бояр и дьяков. По-видимому, они выполняли не только текущую административную работу, но и осуществляли контроль за деятельностью митрополита. В XV—XVII вв. эта практика получила широкое распространение.

Важным аспектом церковно-государственных отношений в XIII— XV вв. стал социально-экономический. В XIV—XV вв. активизировался рост церковного землевладения, и светская власть весьма щедро наделяла церковные вотчины различными привилегиями. В такого рода политике был и прямой интерес великокняжеской власти: давая жалованные грамоты монастырям, московские правители, как правило, освобождали их и от прямого суда местных епископов, наделяя правом судиться (а, следовательно, и платить судебные пошлины) непосредственно у князя. С начала XTV в. сложилась практика выдачи каждым московским князем общей жалованной грамоты митрополиту. Основные привилегии, сформулированные в таких грамотах, можно свести к следующему:

• — право владеть недвижимым имуществом и, в частности, землями, ненаселенными и населенными и получать с них доходы (оброк, изделье и др.);
• — право приглашать людей на свои земли для их освоения;
• — налоговые льготы (освобождение от уплаты государственных налогов, от обременительных постойной, подводной, кормовой повинностей и т. д.);
• — неподсудность церковных владений и их населения светскому суду местных чиновников.

Постепенно рост церковного землевладения и расширение перечня льгот сделали церковь крупнейшим и наиболее влиятельным феодалом и душевладельцем в государстве.

• [1] Например, в 1274 г. Кирилл поставил епископом Владимирским Серапиона —бывшего архимандрита Киево-Печерского монастыря. Серапион был известен своимилитературными произведениями, в частности — пятью «Словами», где он обличал княжеские междоусобицы, говорил о любви к Руси, призывал к единству русского народа.
• [2] Юрий Данилович, московский князь в 1303—1325 гг., Иван Данилович Калита, московский князь в 1325—1340 гг.
• [3] Иван Калита участвовал в подавлении этого восстания.
• [4] В Москве были построены храмы Иоанна Лествичника, апостола Петра, архангелаМихаила и др.
• [5] По мнению Р. А. Соколова, поставление митрополита Алексея открывает новыйпериод в истории русской церкви. См.: Соколов Р. А. Русская церковь во второй половине XIII — первой половине XIV в. СПб., 2010.
• [6] Между тем, отчисления с судебных пошлин издревле составляли важную статьюдохода митрополичьей казны.
• [7] Иона уже дважды выступал в качестве кандидата в митрополиты — в 1433и 1435 гг.
• [8] Некоторые сомнения в этом отношении высказал в XVI веке Максим Грек.
• [9] В летописях Дмитрия называют уменьшительным именем Митяй. Есть сведения о том, что Митяй был спешно пострижен в монахи и посвящен в епископский саниз простых священников. Таким путем Дмитрий Донской хотел поставить на митрополичий престол своего кандидата.