Рецептивный аспект исторической динамики технических зрелищ в системе искусства

КУЛЬТУРА ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА И ПРИНЦИП НЕРАВНОМЕРНОГО РАЗВИТИЯ ВИДОВ ИСКУССТВА

История зрелищных искусств и история их массовой рецепции

В предыдущей главе основное внимание было уделено функционированию зрелищ в эпоху революции, а следовательно, попыток демократизации общества и, соответственно, социального хаоса, который неизбежно приводил к диктатуре и возникновению тоталитарных государств. Этот общий процесс в истории XX века оказался определяющим контекстом зрелищ, актуализировавших свои архаические и, соответственно, нехудожественные структуры. Этот контекст оказался необычайно показательным для демонстрации форм зрелищной коммуникации, которым мы уделили внимание в первых главах, в частности, архаических зрелищных форм, представленных ритуалом, а затем балаганом и цирком. Однако очевидно, что архаические и архетипические зрелищные формы в XX веке реализовывались не только на стыке зрелищных акций и политической истории, но и в собственно зрелищных видах кино. Мы это проиллюстрировали на примере самого актуального вида искусства XX века, к которому относится кино, сохраняющее связь с ритуалом. В еще большей степени нас занимала фольклорная и мифологическая основа структур кинематографического повествования. Однако выявление архетипических структур в кино подчеркивает статические, повторяющиеся элементы его языка, не позволяя его иллюстрировать в динамике. В данной главе нас будет интересовать динамический аспект функционирования кино как зрелища. Прояснить его нам помогает не только история кино как история шедевров, но прежде всего история кино как история его массовой рецепции. Хронологический момент в этой истории весьма важен.

История художественной культуры поддается расчленению на разные временные отрезки. Наиболее привычной операцией в искусствознании оказывается членение этой истории на десятилетия, что, как нами показано в первой главе, означает историю кратких длительностей. Однако такое деление не противоречит уже заявленному нами делению истории художественной культуры на большие длительности. Так, исходя из некоторых определяющих культуру тенденций, ее историю в данной главе попробуем разделить на два больших периода.

(первая и вторая половина XX века), что позволит дополнить предпринятые в предыдущих главах наши попытки осмыслить уже существующую хронологию функционирования культуры, которая в зависимости от постановки вопроса будет дифференцироваться.

Необходимость в такой операции продиктована тем, что в последних десятилетиях XX века успели более четко обозначиться тенденции, характерные для развития культуры всего XX века, но в первых десятилетиях XX века еще не успевшие ни превратиться в ведущие, ни быть осознанными. Поэтому исследовать процессы первой половины XX века, исходя лишь из суждений теоретиков того времени, не представляется возможным, поскольку некоторые из важных процессов культуры XX века ими не замечались или интерпретировались не с той остротой, как они того заслуживают. Поэтому возвращение к логике развития искусства первых десятилетий XX века, которых мы в определенных аспектах уже касались, и ее осмысление должно происходить в соответствии с поздними тенденциями художественной культуры XX века. Первые десятилетия ее развития должны быть «прочитаны» в соответствии со знанием о современной культурной ситуации, т. е. они должны быть представлены ее истоками. К поколению создателей и потребителей зрелищ первых десятилетий XX века необходимо относиться как к поколению, передавшему свои традиции, а не как к поколению людей, чьи потребности, вкусы и настроения сегодня трудно понять. Познание истории культуры обладает специфическими особенностями. «Не просто познание других людей, как они существовали до нас и безотносительно к нам, — говорит В. Межуев, — а познание самих себя через познание других…»¹

Кроме того, необходимость вычленения в логике функционирования зрелищ в больших длительностях истории продиктована особым обстоятельством, облегчающим осмысление основных тенденций культуры XX века. Оно связано с тем, что на исходе XX в. возникает возможность обратить внимание не только на неповторимость процессов культуры XX в., но и на элементы повторяемости в них, что позволяет наше познание культуры превратить в более объективное знание. Это обстоятельство ставит исследователя в специфическую ситуацию, которой необходимо воспользоваться. Это обстоятельство способствует совершенствованию методологии изучения культуры в целом. К этому следует добавить еще то, что чем ближе к концу XX в., тем очевидней возможность фиксации в культуре элементов не только повторяемости, но и того, что можно было бы представить опережающими вариантами развития, на чем мы в данной главе намерены поставить акцент. Фиксация этих особенностей может быть продолжена. Такой ракурс исследования позволяет в процессах преемственности в развитии культуры выявить моменты разрывов. Эти обстоятельства позволяют по-новому осветить логику развития культуры и, в особенности, интересующую нас ее сферу, связанную со зрелищными (традиционными и техническими) системами.

Членение времени истории культуры XX в. на два больших временных периода эффективно во многих отношениях. Оно позволяет глубже разобраться в логике развития двух основных сфер культуры XX в. — в сфере традиционных, набравших инерцию развития и функционирования еще в XIX в. искусств и в сфере массовой коммуникации, получающей в первой половине XX в. преимущественное развитие, поскольку культура этого времени в качестве одной из первоочередных задач выдвигает задачу, связанную с расширением публики, с превращением в публику всего населения. В силу того, что на протяжении первой половины XX в. культуре приходилось эту элементарную задачу решать, то именно эта необходимость и создала ситуацию, необычайно для развития СМК благоприятную. Выдвижение и развитие СМК в первой половине XX в. оказалось столь существенным, что продвижение накопленных традиционными искусствами ценностей подчас тоже происходило в пределах массовой коммуникации.

Иная ситуация в судьбе традиционных искусств складывается во второй половине XX в., когда в количественном выражении задача приобщения к культуре оказывается решенной, а культура устремляется к решению других, прежде всего качественных задач. На этом этапе традиционные искусства начинают стремиться занять в культуре положение лидера. В отличие от предыдущего периода, они оказываются ядром культуры. В этом смысле наметившиеся в первые десятилетия XX в. и оказавшиеся возможными в силу высокой степени развитости городской культуры тенденции во второй половине XX в. начинают повторяться, но повторяться в массовых масштабах, что свидетельствует о несомненном культурном прогрессе.

Разделение истории культуры XX в. на два длительных периода — не произвольная операция. Мы не стремимся доказывать истину, согласно которой во второй половине XX в. зрелищные искусства начинают с того же, с чего они начали в первой половине XX в. В том-то и дело, что логика развития культуры и прежде всего взаимодействия искусства с публикой второй половины XX в. не повторяет логику первой половины XX в. Даже если исторически ситуация могла стихийно складываться по логике простого повторения, все равно этот факт нельзя возводить в принцип. В этих повторениях необходимо стремиться находить пусть неосознаваемые, но все же неповторимые моменты.

Ставя перед собой задачу эстетического развития массы, культура на каждом этапе своей истории должна решать их способами, эффективными на протяжении длительного времени и способами, продолжающими быть таковыми лишь на каком-то одном этапе развития (скажем, в первой половине XX в.). В том же случае, когда последние возводятся в норму развития искусства как социального института вообще, т. е. продолжают на новом этапе определять организационные структуры развития искусства (в нашем случае во второй половине XX в.), культура может столкнуться с противоречием, что и приходится наблюдать.