Критерии и метод физико-географического районирования

В руководствах по районированию основное внимание уделяется системе таксономических единиц. Этой системе предпосылается перечень принципов, которые должны служить основой для диагностики регионов. Среди них чаще всего упоминаются принципы объективности, территориальной целостности, комплексности, однородности, генетического единства, сочетания зональных и азональных факторов. По своему теоретическому «весу» эти принципы неравнозначны. Так, территориальная целостность региона обусловлена уже его определением. То же можно сказать о «принципе комплексности»: комплексность должна подразумеваться сама собой, поскольку речь идет о районировании природных комплексов.

Более подробных пояснений требует принцип однородности. Объединение геосистем по принципу однородности присуще, как известно, типологии. Всякий физико-географический регион — это сложная территориальная система, объединяющая неоднородные составные части. Степень неоднородности и, следовательно, разнообразия природных условий и ресурсов определяет специфику каждого региона с точки зрения его хозяйственного освоения и использования. Внутренняя гетерогенность региона имеет закономерный упорядоченный характер. Для каждой категории регионов она специфична и может выражаться либо в преобладании того или иного типа или класса ландшафтов-доминантов, либо в чередовании гетерогенных типов или классов, либо в их направленной смене. У физико-географических секторов упорядоченность внутренней структуры проявляется в последовательной смене «отрезков» различных широтных зон, а для многих секторов характерно еще и наличие центрального равнинного ядра и горного обрамления. Для горных провинций типичен упорядоченный набор высотных поясов, а кроме того, мозаичность, обусловленная контрастами региональных и локальных экспозиций, и т. д. Каждому региону присуща своего рода морфологическая структура, аналогичная морфологической структуре ландшафта, но на ином, региональном, уровне и соответственно обусловленная иными факторами.

Можно, таким образом, двояко понимать однородность региона. С одной стороны, это «однородная неоднородность», т. е. специфическая упорядоченность внутреннего строения, с другой — однородность в отношении определенных районообразующих факторов, обусловливающих отличие данного региона от всех других, его индивидуальность. Для каждой категории, для каждого таксономического ранга критерии этой однородности должны быть четко оговорены, они связаны прежде всего с конкретными зональными и азональными факторами (например гидротермические критерии для зон и подзон, морфоструктурные градации для стран и т. д.). Упрощенное представление, будто «принцип однородности» можно свести к однородности региона «по всем компонентам», не отвечает реальности и бесперспективно с точки зрения целей районирования.

Теоретические основы физико-географического районирования должны представлять собой систему логически взаимосвязанных принципов, вытекающих из закономерностей дифференциации и интеграции комплексов региональной размерности. Поскольку эти закономерности объективны, результаты районирования в виде сетки регионов со всеми их иерархическими соотношениями должны иметь объективный характер. Казалось бы, это само собой разумеется и нет нужды особо выделять принцип объективности районирования. У подавляющего большинства географов объективный характер районирования не вызывает сомнений, однако в некоторых зарубежных географических школах, в частности в американской, проповедовался взгляд на районирование как на субъективную процедуру; вместо обоснованных научных принципов выделения регионов выдвигается концепция «удобства» или «целесообразности», т. е. по существу — произвола [2].

В отечественной географии в 50-х годах получила некоторое распространение концепция, согласно которой выбор критериев районирования и его результаты, зависят от его назначения (учебное, сельскохозяйственное, природоохранное и т. п.). Но этот взгляд не нашел признания, ибо невозможно допустить, что, скажем, система ландшафтных зон или горных и равнинных стран, существующая независимо от нашего желания или отношения к ней, может меняться в зависимости от целей и задач, которые ставит передо собой общество. Физико-географическое районирование призвано обслуживать многообразные общественные потребности, но границы регионов не меняют от этого своего положения (по крайней мере до тех пор, пока человек не стал передвигать их по своему усмотрению — не на карте, а в природе). Физико-географическое районирование едино, оно имеет фундаментальное общенаучное значение и может служить универсальной основой для любой прикладной интерпретации. Иными словами, на основе общенаучного районирования можно создавать целенаправленные прикладные районирования, предназначенные для решения тех или иных практических задач. Подробнее эта проблема рассматривается в прикладном ландшафтоведении, и здесь отметим лишь основные направления такой интерпретации.

Определение оптимальной дробности районирования. Наличие иерархии регионов позволяет выбрать ту наинизшую ступень, которая отвечает решению данной практической задачи. Например, для разработки территориальных схем охраны природы отдельных республик и административных областей необходимо опираться на сетку низовых природных районов (ландшафтов), для многих разработок в общегосударственном масштабе бывает достаточным уровень ландшафтных провинций, а для педагогических целей (в средней школе) нет надобности «спускаться» ниже ландшафтных зон и секторов или стран.

Целенаправленная характеристика регионов, т. е. выборка необходимых показателей природных условий и ресурсов. Всякий физико-географический регион — сложная природная система, буквально неисчерпаемая по многообразию параметров, характеризующих его компонентный состав, структуру, динамику и т. д. Характеристика региона никогда не может быть исчерпывающей, она всегда в той или иной степени избирательна, и мы должны использовать эту избирательность целенаправленно применительно к назначению районирования. Климат, почвы, поверхностные и подземные воды и другие компоненты необходимо учитывать при планировании строительства, сельского хозяйства, здравоохранения и т. д., но в каждом случае интерес представляют различные особенности одних и тех же компонентов. Поэтому шаблон в региональных описаниях, предназначенных для практического использования, недопустим. Здесь открываются широкие возможности для прикладной специализации — разумеется без каких-либо «посягательств» на границы самих регионов, которые остаются незыблемыми.

3. Прикладная группировка регионов. Применительно к решению тех или иных задач исходные ландшафтные регионы могут быть целенаправленно перегруппированы. Эта стадия интерпретации универсального районирования особенно тесно связана с прикладной оценкой геосистем в целях выяснения степени их пригодности для того или иного использования (сельскохозяйственного, рекреационного и т. д.). Результаты оценочной группировки могут быть выражены в виде соответствующего прикладного варианта районирования, но чаще в виде прикладной типологии регионов (преимущественно низовых, т. е. ландшафтов).

Итак, прикладная интерпретация районирования не затрагивает его теоретических основ и не влияет на первичную систему объективных регионов. Многообразие прикладного назначения районирования как раз и делает необходимой разработку единой универсальной (базовой) схемы, без которой в прикладном районировании царили бы разнобой и неразбериха. Формирование физико-географических регионов — длительный процесс. Каждый регион — продукт исторического (палеогеографического) развития, в ходе которого происходило взаимодействие различных районообразующих факторов и могло неоднократно изменяться их соотношение. Отсюда следует необходимость генетического принципа, который поддерживается многими географами, но в практике районирования еще не нашел всестороннего применения. В значительной мере это связано с неполнотой палеогеографической летописи и трудностями восстановления генезиса и истории региональных геосистем разных порядков. Важен генетический подход при выделении и изучении ландшафтных зон. Не менее существенное значение он имеет при обосновании всех других региональных единиц. Сущность генетического принципа состоит в том, чтобы выяснить, как происходила физико-географическая дифференциация территории, в силу каких причин и в какое время обособились региональные единства разных рангов, какова степень их внутренней генетической общности.

Так, Русская равнина как особая физико-географическая страна сохраняет единство и территориальную целостность на протяжении многих периодов геологической истории, несмотря на то, что ландшафты в ее пределах многократно сменялись и внешние границы также не оставались неизменными. В результате дифференцированных тектонических движений, морских трансгрессий, неодинакового характера осадконакопления и денудации в разных частях, воздействия материковых оледенений и других процессов в пределах этой страны в разное время обособились отдельные физико-географические области (Печорская, Тиманская, Полесская, Причерноморская, Северо-Западная и др.). Каждая из этих областей отличается от других возрастом, генезисом и строением фундамента, характерным набором генетически близких ландшафтов. Параллельно с обособлением областей, которые являются по существу азональными образованиями второго (после стран) порядка, на территории Русской равнины происходило формирование ландшафтных зон и подзон. В своих современных границах они определились большей частью уже после ландшафтных областей и отличаются более подвижными границами. Наконец, в пределах областей и зон (подзон) на последнем палеогеографическом этапе сложились современные ландшафты.

Применение историко-генетического анализа позволяет сделать вывод, что региональная дифференциация идет одновременно по двум линиям — зональной и азональной. Оба процесса, оказывая друг на друга определенное воздействие, протекают независимо один от другого, так как обусловлены разными причинами. Азональные связи ландшафтов, как правило, бывают более древними, чем зональные, так как их главный «носитель» — наиболее консервативный компонент — твердый фундамент, который определяет преемственность между древними и современными ландшафтами. Регионы разновозрастны; по возрасту различаются не только региональные единства разных рангов (например страны, области и ландшафты), но и регионы одного ранга.

Одно из главных мест, если не самое главное, в теории физико-географического районирования занимает принцип единства дифференциации и интеграции. Точнее было бы сказать — должен занимать, так как до последнего времени в практике доминирует принцип дифференциации. Закономерности региональной дифференциации уже давно привлекли внимание географов и сравнительно хорошо изучены. Исследование процессов интеграции геосистем, в том числе на региональном уровне — новая и наиболее сложная задача. Высказывалось мнение, будто интеграционный, подход неприменим к категориям регионального деления, утверждалось, что районирование как выделение территориальных единств по принципам однородности, территориальной целостности или генезиса не совместимо с «системным», или «функциональным», «потоковым» подходом, который предполагает объединение участков территории, связанных потоками вещества и энергии. При этом обычно имеются в виду лишь однонаправленные потоки, определяемые гравитацией. Некоторые географы считают, что есть два типа районов — однородные и коннекционные, или функциональные. Первые выделяются по сходству составных частей, а вторые — по наличию территориальных связей, т. е. объединяющих потоков энергии, вещества и информации. Но районирование невозможно провести по сходству составных частей — такая задача ставится перед типологией геосистем. Сходные геосистемы, как известно, могут быть территориально разобщены, и в этом случае, действительно, исключаются какие-либо связи между ними (примером могут служить однотипные ландшафты внутригорных котловин восточносибирской тайги). Регион же всегда представляет собой целостную в территориальном отношении систему разнородных комплексов низших порядков, и уже сам факт непосредственного соседства контрастных частей создает предпосылки для возникновения между ними разнообразных потоков. Регион не может быть не коннекционным (т.е. не имеющим внутренних связей). Известны попытки противопоставить физико-географическому районированию деление территории на речные бассейны как якобы функциональные, или подлинно системные, территориальные образования. Сторонники «бассейнового принципа» полагают, что гидрографическая сеть, состоящая из главной реки и притоков разных порядков, обеспечивает функциональное единство всех частей речного бассейна. Но это лишь на первый взгляд кажется соответствующим действительности. Русловой сток, в отличие от склонового, не может играть роли интегрирующего фактора в геосистеме. Его функция лишь транзитная. Вода, стекающая поверхностным или почвенно-грунтовым стоком по склону, выполняет разнообразные и важные системообразующие функции, перераспределяя по фациям запасы почвенной влаги, растворенные и взвешенные минеральные и органические вещества. Но эти ее функции замыкаются в пределах элементарного водосбора, т. е. сопряженного фациального ряда, который, как правило, «укладывается» в рамки одного ландшафта. Как только склоновый поток достигнет ближайшего водоприемника (речного русла, озера, водохранилища), его системообразующая функция становится исчерпанной. Последующая транспортировка воды в речном русле может иметь лишь локальный системообразующий эффект — в пойме и дельте, но у нас нет оснований говорить о действительном функциональном единстве всех частей водосбора, который может занимать площадь в сотни тысяч и миллионы квадратных километров. На такое единство может претендовать лишь элементарный водосбор.

В.Б. Сочава обратил внимание на наличие наряду с физико-географическими районами региональных географических полей, или неполных систем («микросистем»), в которых находят выражение частные географические процессы. Таких полей множество, они могут совпадать с границами регионов, но «могут иметь и самостоятельные рубежи, ограничивающие частные ландшафтные проявления» [2]. В. Б. Сочава считает, что концепция полей, или микросистем, обогащает содержание районирования, «она дает представление о сложении региона как некоего интеграла: микросистемы строго не разграничены, не исключают друг друга, а скорее дополняют; они сообщают региону свойства географического множества» [2].

К числу неполных, частных систем, или «микросистем», в рамках целостного физико-географического региона следует отнести и речную систему. Она не может иметь самостоятельного районообразующего значения, но в ряде случаев представляет интерес для анализа с научной или практической точек зрения.

Таким образом, физико-географический регион охватывает множество вещественно-энергетических потоков, территориальных связей и частных систем, но это множество имеет упорядоченный характер, в противном случае было бы невозможно найти сколько-нибудь определенные региональные рубежи. Очевидно, среди множества потоков и «микросистем» есть определяющие, т. е. системообразующие (районообразующие). К ним, прежде всего надо отнести широкомасштабные потоки тепла, воздуха и влаги, которые по существу формируют всю зонально-секторную структуру ландшафтной сферы. В самом деле, существование различных ландшафтных зон и секторов обусловлено свойствами, направлением, интенсивностью, сезонными колебаниями тепловых и воздушных потоков, несущих влагу. Система этих потоков играет одновременно дифференцирующую и интегрирующую роль при формировании региональной структуры ландшафтной сферы. Например, летний муссонный поток над Восточной и Юго-Восточной Азией обусловливает единство приокеанического муссонного сектора и в то же время отделяет его от внутриконтинентальных секторов. Другой пример единства региональной дифференциации и интеграции и их функционального содержания: чем больше амплитуда высот в горах, тем разнообразнее и контрастнее набор высотных поясов, но тем интенсивнее «сквозные» потоки вещества, объединяющие эти геосистемы в единую функциональную систему. Контраст между горами и равнинами, между возвышенностями и низинами служит условием для развития межрегионального метаболизма (обмена теплом, влагой, солями, биомассой). Многообразные формы межрегионального обмена еще плохо изучены и не измерены, поэтому принцип интеграции медленно входит в теорию и практику физико-географического районирования. Пока приходится судить о вещественно-энергетических потоках и взаимосвязях внутри регионов по косвенным, морфологическим признакам — в конечном счете по ландшафтной структуре регионов.

Однорядная система таксономических единиц физико-географического районирования.

Однородной системой называется такой способ, при котором все таксономические единицы районирования располагаются в виде единого субординационного ряда. Предлагалось довольно много вариантов однорядной системы районирования. Однако различия между ними не имеют принципиального характера. Приведем лишь несколько наиболее известных примеров А. А. Григорьев предложил следующую систему единиц, основанную на чередовании зональных и азональных ведущих факторов: пояс — сектор — зона и подзона — провинция — ландшафт (район).

Несколько иной вариант дал В. Б. Сочава: пояс-область (страна в более общепринятом толковании) — зона и подзона — провинция — ландшафт (округ).

По Ф. И. Милькову, получается такой ряд: пояс — страна — зона — провинция — подзона (полоса) — район. Близкой схемы придерживаются Ю. П. Пармузин и некоторые другие географы.

Межвузовское совещание по районированию рекомендовало следующую систему: страна — зона — провинция — подзона — округ — район.

Нетрудно видеть, что несмотря на некоторые расхождения в деталях, в основу приведенных рядов положен общий принцип-поочередное использование зональных и азональных признаков при выделении каждой последующей таксономической единицы. Так, страна или сектор рассматриваются как азональные подразделения внутри, пояса, зона — как зональная единица внутри страны, т. е. подчиненная стране, провинция — как азональная единица, подчиненная зоне (провинция — не что иное, как масть физико-географической области в пределах одной зоны и т. д.

Но, по мнению ряда географов, чередование зональных и азональных, признаков — это лишь условный прием, не отражающий естественных соотношений между географическими комплексами. Как заметил Н. А. Солнцев, в природе никакого чередования нет. Подобный способ построения таксономической системы критиковали также Ю. К. Ефремов и некоторые другие географы. Действительно, ландшафтную зону, например, нельзя рассматривать как результат действия каких-то второстепенных причин внутри отдельных физико-географических стран (как получается в однорядной системе), ибо зона является выражением всеобщего закона зональности, а не частных закономерностей, присущих тем или иным странам. Подзона непосредственно связана с зоной, представляя естественный результат дифференциации последней, а вовсе не провинции.

Между тем, некоторые географы (Ф.Н. Мильков, В. И. Прокаев, Ю.Г. Пармузин) возводят прием чередования зональных и азональных признаков в главный принцип построения таксономической системы физико-географического районирования полагая, что тем самым достигается единство зональности и азональности на каждой ступени таксономической лестницы.

Такое единство достигается, однако, ценой нарушения целостности многих высших категорий регионального делении. Невозможно построить один ряд единиц без того, чтобы не разорвать на части такие генетически единые комплексы, как зоны подзоны и области. В однорядной системе ландшафтная зона как целое исчезает, она оказывается разорванной на отдельные отрезки, подчиненные странам. В такой системе нет места для таежной зоны Евразии или степной зоны Евразии. Вместо них есть целая серия самостоятельных зональных отрезков внутри каждой страны (таежная зона Балтийского щита, таежная зона Русской равнины и т. п.). Подобные единицы, конечно, вполне реальны и должны войти в таксономическую систему районирования, но это не исключает необходимости рассматривать зону в пределах материка как самостоятельную единицу более высокого порядка.

Исходя из однорядной системы единиц, части степной зоны, например, в Западно-Сибирской низменности и в Казахской складчатой стране должны рассматриваться как две разные зоны, подчиненные соответствующим странам. Но обе эти зоны образуют единый территориальный массив, составляющий, и свою очередь, часть еще более обширной региональной единицы-степной зоны Евразии.

Некоторые авторы утверждают, что рассмотрение тайги в целом как единицы районирования не представляет ни теоретического, ни производственного интереса, Но в связи с этим возникает вопрос: неужели выделение поясов (умеренного, субтропического и др.), присутствующих в большинстве однорядных систем, имеет большее теоретическое и практическое, значение, чем выделение зон. Другие авторы признают существование ландшафтных зон в широком смысле, но, тем не менее, исключают их из системы единиц, ибо введение зон в рамках одного ряда вызвало бы нарушение целостности стран или других азональных единиц.

В еще более сложном положении оказываются подзоны. По Ф. Н. Милькову, например, только на Русской равнине следует выделить восемь (по числу провинций) северных подзон лесостепи, столько же средних (типичных) и столько же южных подзон. Выходит, что нельзя говорить о единой подзоне северной лесостепи или хотя бы даже только о северной лесостепи Русской равнины, ибо в силу чисто формальных соображений («принцип чередования») подзона должна подчиняться провинции. В природе же подзоны настолько тесно связаны с зонами, что между ними не всегда легко установить принципиальное различие, как это было показано в предыдущей главе. Поэтому прямое соподчинение существует только между подзоной и зоной. В однорядной системе судьба восточноевропейской подтайги будет зависеть от того, рассматриваем ли мы ее как зону или как подзону. В первом случае это будет самостоятельная единица, которая делится на несколько провинций, а во втором — она превратится в несколько подзон, выделяемых внутри провинций.

В действительности же цельность и самостоятельность восточно-европейской подтайги, разумеется, не изменится от того, будем ли мы считать ее зоной или подзоной.

Как уже отмечалось, в однорядной системе единиц районирования отсутствуют ландшафтные области-они фактически разделены между зонами. Это тем более неоправданно, что необходимость включения в систему единиц значительно более сложных и генетически разнородных азональных комплексов — стран — ни у кого не вызывает сомнения.

Таким образом, соподчинение региональных единиц в одном ряду имеет лишь видимый, формальный характер. Фактически же таксономические единицы такого ряда получаются в результате пресечения двух самостоятельных рядов — зонального и азонального; причем основные, или исходные завальные и азональные единицы распадаются (кроме самой высшей, которая, стоит первой в ряду, чаще всего пояса).

В однорядной системе единиц предпочтение всегда отдается какому-либо одному из двух главных факторов физико-географической дифференциации в зависимости от субъективных представлений каждого автора. Одни ставят на первое место пояс, тем самым подчеркивая как бы первенство зонального начала; другие считают высшей единицей страну или даже материк выдвигая на передний план азональное начало[2].

Стремление соподчинить зональные и азональные единицы неизбежно сопровождается различными оговорками и натяжками. Так, если считать единицей самого первого порядка пояс, то следующей по рангу будет сектор или страна. Но ни сектор, ни страна как единицы, обусловленные азональными причина ми, не всегда укладываются без перекрытий в границы одного, какого либо пояса.

Восточно-Азиатский муссонный сектор перекрывает, по крайней мере, три разных пояса (умеренный, субтропический и тропический). Многие страны также заходят в пределы разных поясов. В этом отношении особенной сложностью отличаются горные страны.

Чтобы выйти из затруднений" приходится либо вовсе отказываться от выделения поясов, либо сильно укрупнять их. Горные страны часто рассматриваются особо, вне поясов, или же относятся к какому-либо поясу условно. Некоторые сторонники принципа чередования уклоняются также от выделения подзон или в противоречии с указанным принципом рассматривают их непосредственно после зон. В результате допущения этих и некоторых другие отступлений и условностей, на практике часто применяются системы единиц, не имеющие ничего общего с теоретической однорядной схемой.

Итак, традиционный способ построения системы единиц физико-географического районирования в виде одного последовательного ряда нельзя рассматривать как единственно возможное решение сложного вопроса об учете зональных и азональных факторов при районировании.

Основаниями в пользу однорядной системы могут служить лишь привычность ее применения и известное удобство. Описание всегда ведется по однорядной системе: нельзя описывать одновременно две региональные единицы разного порядка — они описываются одна за другой. Но вопрос о последовательности описания территориальных единиц относится не к принципам районирования, а к методике региональных физико-географических описаний; и вряд ли было бы правильно целиком подчинять разработку таксономической системы районирования только этой задаче.

Опыт многих научных дисциплин свидетельствует о том, что научная систематика далеко не всегда укладывается в один субординационный ряд. Вспомним хотя бы о периодической системе химических элементов Д. И. Менделеева, о филогенетической системе организмов, имеющей вид родословного дерева, об эколого-фитоценотических рядах растительных ассоциаций В. Н" Сукачева, Очевидно, научные системы разных природных явлений не могут быть построены по единому рецепту [2].

Двухрядная система основана на объективном наличии двух типов пространственных географических связей и, соответственно, двух первичных рядов-зонального и азонального, — которые сходятся в ландшафте, а на промежуточных ступенях связаны производными, или связующими единицами.

Все известные схемы физико-географического районирования СССР построены в сущности, по двухрядной системе, т. е. по принципу независимого выделения зональных и азональных единиц, — в этом легко убедиться при взгляде на любую карту районирования; видимость единого последовательного ряда создается лишь потому, что для описания регионов их приходится располагать в том или ином условном порядке.

Примером может служить естественноисторическое районирование СССР, опубликованное в 1947 г. Академией наук СССР (приложение 1). Авторы этого районирования утверждают, что «высшей, наиболее общей единицей» является естественноисторическая зона, но описание построено по странам. Фактически же зоны и страны выделялись независимо друг от друга и ни в каком соподчинении между собой не находятся. Это хорошо подчеркивает карта, на которой зоны протягиваются сплошны ми полосами (на оригинале каждая зона показана особым цветом) и пересекают границы разных стран. В то же время страны не считаются с границами зон, что также хорошо видно на карте.

Части одной и той же зоны в пределах отдельной страны рассматриваются в естественноисторическом районировании как провинции, но в ряде случаев провинции понимаются как белее дробные единицы, причем критерии их неясны. К числу недостатков этой работы следует отнести также отсутствие подзон.

Во всех однорядных системах районирования, не предусматривающих выделение единых зон в пределах материка, фактически зоны присутствуют как бы в скрытом виде — вне принятого ряда единиц. То же следует сказать и относительно физико-географических областей, которые незримо входят в секту районирования, складываясь из одноименных провинций соседних зон (например, одну область образуют Приволжская провинция лесостепной зоны и Приволжская провинция степной зоны или Прикаспийская провинция полупустынной, зоны — и Прикаспийская провинция пустынной зоны).

Но мало признать самостоятельный характер зонального и азонального рядов районирования. Как мы уже отмечали, главная задача состоит в том, чтобы их связать между собой (не нарушая при этом целостности основных единиц, как это получается в однорядной системе).

Важнейшей зонально-азональной единицей, замыкающей оба ряда, является ландшафт. Он представляет собой одновременно часть ландшафтной области и часть зоны (и подзоны), т. е. имеет двойное подчинение. Положение ландшафта в системе регионального физико-географического деления определяется как бы двумя координатами — зональной и азональной.

Однако физико-географическое районирование территории не всегда доводится до ландшафтов. Нередко оно заканчивается на более высоких ступенях в зависимости от целевого назначения или обеспеченности фактическим материалом. Поэтому важно иметь 'возможность связать зональное деление с азональным на любой ступени районирования, так чтобы положение каждой конкретной территории в обоих рядах можно было точно определить.

Как известно, всякая зона или подзона, сохраняя свою территориальную целостность, трансформируется, приобретает специфические черты в пределах каждой страны и области. Равным образом, мы можем сказать, что отдельные части страны или области отличаются своими характерными особенностями в зависимости от их положения в системе зонального деления земной поверхности. Это и позволяет установить некоторые производные, или связующие, единицы, соединяющие зональный ряд с азональным и дающие возможность перейти от одного ряда к другому на любой ступени районирования.

Основных связующих единиц, естественно, получается две: 1) часть зоны в пределах одной страны и 2) часть зоны в пределах одной области. Если зона делится на подзоны, то выделяются две дополнительные единицы-подзона внутри страны и подзона внутри области. Вся система единиц имеет вид, представленный в приложении 2.

Зональные отрезки в пределах стран обычно не имеют особого наименования; в однорядных системах они именуются просто зонами, что может создать некоторую путаницу, ибо зонами называют также всю совокупность таких отрезков, образующих нередко единую полосу, протягивающуюся через несколько стран или даже через целый материк. Однако, чтобы не вводить нового термина, мы будем называть части стран в пределах одной зоны зонами в узком смысле слова (в отличие, от единых зон, или зон в широком смысле слова). Зона в узком смысле легко отличается от обычной (единой) зоны по собственному названию: к нему обязательно прибавляется наименование соответствующей страны (Лесостепная зона Русской равнины, Таежная зона Средней Сибири и т. п.). В таком наименовании отражается двойное подчинение этой таксономической единицы; она является одновременно и частью страны и частью единой зоны материка (в однорядной же системе зона формально подчинена только стране).

Часть зоны в пределах одной ландшафтной области (или, иначе, часть области в пределах одной зоны) обычно именуется ландшафтной провинцией, а соответствующий отрезок подзоны можно называть подпровинцией. Этим единицам при физико-географическом районировании придается большое значение, поскольку в тех случаях, когда районирование не доводится до выделения ландшафтов, провинция или подпровинция часто служат последними ступенями деления, связывая зональный и азональный ряды между собой. Как уже отмечалось, ландшафтная провинция входит во все однорядные схемы таксономических единиц, но рассматривается только как единица, подчиненная зоне или подзоне, как геоморфологически и климатически обособленная часть зоны или подзоны. Такое определение провинции несколько односторонне. В двухрядной системе ландшафтная провинция рассматривается как часть единой азональной области в пределах той или иной зоны, Этим подчеркивается генетическая обусловленность провинций и их двойное подчинение. Отдельные части ландшафтной области, расположенные в разных зонах и подзонах, обладают генетической общностью, но развитие их протекает в неодинаковых зональных условиях. Это подчеркивается названиями провинций и подпровинций, которые, как и у других производных единиц, имеют двучленный характер, например: Печорская таежная провинция, Печорская среднетаежная подпровинция (эти наименования можно построить иначе: Таежная провинция Печорской области, Среднетаежная подпровинция Печорской области).

Физико-географическое районирование всегда должно заканчиваться выделением связующих единиц (к которым нужно отнести и ландшафт). Связующие единицы не образуют самостоятельного ряда; они связаны между собой двойными переходами — через зональные и азональные регионы, т. е. иначе говоря, они являются единицами с двойным подчинением.

Можно различать три порядка районирования в независимости от его детальности. К первому порядку относится выделение высших ступеней зонального и азонального рядов, т. е. зон и стран, пересечение которых дает связующие единицы высшего ранга — зоны в узком смысле слова.

Районирование второго порядка должно включать последующие ступени деления (область и подзону) и заканчиваться провинциями и подпровинциями.

Наконец, районирование третьего порядка заканчивается выделением ландшафтов (районов).

Иногда между ландшафтом (ландшафтным районом) и провинцией или подпровинцией устанавливаются промежуточные единицы (обычно навиваемые округами), но их отличие от района определено еще недостаточно ясно. При районировании всегда следует иметь в виду возможность вводить в случае необходимости дополнительные (промежуточные) ступени деления, но вряд ли имеются основания устанавливать выше ландшафта еще одну обязательную таксономическую категорию.

Примером промежуточной единицы районирования может служить подобласть. Часть подобласти в пределах одной подзоны можно было бы называть округом. Но во многих областях подобласти, а следовательно, и округа, не выделяются, поэтому указанные единицы нужно рассматривать как дополнительные.

Итак, как мы видим, двухрядная система наиболее полно, отражает закономерности географической дифференциации; сохраняя целостность всех первичных зональных и азональных подразделений, она, в то же время, дает возможность связать оба ряда на любой стадии районирования.

Против двухрядной системы единиц может быть выдвинуто одно возражение — это невозможность одновременно описывать два ряда регионов, да еще с производными единицами. Но такое возражение не имеет принципиального характера. Оно говорит лишь об известном несовершенстве описательного метода. Но у географии есть ее второй язык" - карта, которая передает значительно лучше текста пространственные соотношения и служит главным средством для установления этих соотношений. Отображение двухрядной системы на карте не только не вызывает затруднений, но даже получается как бы само собой. Карта, как уже отмечалось, служит наиболее наглядным доказательством обоснованности этой системы. Простейший и, в то же время, наилучший способ оформления карты районирования состоит в том, что единицы одного ряда (предпочтительно зонального) отображаются красочным фоном, а единицы другого ряда (азонального) — различной штриховкой. Зональные и азональные границы отображаются линиями разного рисунка или цвета.

Что касается текстовой характеристики регионов, то она, как и всякое описание, всегда является однорядной. События или явления, развертывающиеся одновременно, неизбежно приходится описывать одно за другим в условной, но наиболее целесообразной последовательности. Поэтому вопрос о структуре регионального описания сводится в первую очередь к выбору наиболее целесообразной последовательности расположения материала. Этот вопрос относится к методике районирования и будет в дальнейшем рассмотрен особо.