Политические провокаторы в истории России

Министерство внутренних дел РФ Московский университет Кафедра истории государства и права

Реферат

на тему

«Политические провокаторы в истории России»

Москва 2015 г.

• Введение
• 1.Искусство политической провокации
• 2.Политический сыск
• 3.Политические провокаторы
• 4.Борьба большевиков против провокаторов
• Заключение
• Список литературы
• Введение

• Актуальность темы

  В числе множества государственных институтов дореволюционной России деятельность органов политической полиции в центре и на местах являлась отражением общего внутриполитического курса царского правительства. С момента реорганизации политической полиции М. Т. Лорис-Меликовым в августе 1880 г. Департамент полиции (далее ДП) охватывал своим вниманием практически все проявления общественной жизни страны.

• Развитие революционного движения в начале XX в. сопровождалось реформированием политической полиции России. Были созданы новые органы на местах, увеличивались их штаты, повышался статус и улучшалось финансовое положение сотрудников. Но эти меры, как показывают источники, носили догоняющий характер по отношению к революционному движению. Если в обеих столицах политический надзор осуществлялся наиболее эффективно, что доказывает деятельность филерской «медниковской школы» в Москве и перлюстративного кабинета в Петербурге, то на местах условия работы органов политического сыска требовали постоянной корректировки их усилий, довольно точно отражавших направление борьбы правительства с оппозиционным движением. Региональные различия в распространении революционного движения способствовали неоднородности политического надзора в стране. Изменения различных сторон деятельности органов политического сыска на местах обусловили крайнюю сложность в их изучении.
• Во-первых, органы политической полиции традиционно играли значимую роль в механизме функционирования государства. Необходимость научного анализа организационно-функциональной структуры органов политической полиции и их деятельности на местах представляется одним из важных моментов исследования государственных институтов дореволюционной России. Детальное изучение принципов функционирования местных учреждений политического сыска позволяет проследить реализацию принимаемых правительством мер по стабилизации внутриполитической ситуации в стране и дать объективную оценку степени их результативности.
• Во-вторых, несмотря на относительно большое количество исследований, посвященных истории центральных органов политической полиции, в историографии рассмотрены лишь отдельные аспекты их деятельности, преимущественно в связи с исследованием истории революционных партий. Изучение местных органов политической полиции позволит выявить не только основные направления их деятельности, но и уточнить механизм взаимодействия между различными учреждениями политического сыска, степень эффективности и роль в структуре государственных органов рассматриваемого периода.
• В-третьих, актуальной остается необходимость разрушения стереотипов в оценках и подходах к исследованию органов политической полиции, бытующих в литературе. Как утверждает, например, по вопросу градации секретных сотрудников политической полиции профессор Ю. Реент, «классификация, однажды употребленная. тиражируется ныне зачастую без всякого на то основания».
• Цель работыизучение роли политических провокаторов в истории России
• Задачи:
• — рассмотреть историческое значение и личности провокаторов в истории России
• — изучить сущность «политической провокации»
• — Проанализировать методы борьбы с провокаторами в России.

1. Искусство политической провокации

До начала ХХ столетия термин провокация (лат. provocatio) имел исключительно юридическое содержание — возбуждение иска. Церковный словарь XIX века под провокацией разумеет обращение к высшему суду. И неудивительно, что толковый словарь живого великорусского языка, составленный Владимиром Далем, слова провокация еще не знает. Французская дуэльная традиция, пустившая в России глубокие корни, понимала под провокацией вызов на дуэль. Но уже XIX веке во Франции возникло понятие полицейской провокации: agent provocateur, т. е. тайный полицейский агент, который нарочно говорит дурно о правительстве, чтобы выявлять неосторожных собеседников и доносить на них.

С развитием полицейского сыска роль агента-провокатора становится более активной. Это уже не просто доносчик, а тайный сотрудник полиции, побуждающий преступников к активным действиям по совершению преступлений с целью предоставить полиции возможность схватить преступника или преступников на месте преступления с поличным — лат. in flagranti. С развитием частного сыска в Европейских странах вошла в моду поимка неверного супруга in flagranti.

Дворянское — благородное! — революционное движение в России прошло мимо термина agent provocateur, но зато он оказался чрезвычайно востребованным во второй половине XIX века в бурно развивающейся революционной среде, состоящей из разночинцев и выкрестов. Именно из этой среды жаргонизм «полицейский провокатор» сначала проник в разговорный язык российской интеллигенции, а затем приобрел в обществе ярко выраженную негативную окраску. К началу ХХ века в России полицейский провокатор (провокатор охранки) уже полноправное действующее лицо подпольной антиправительственной деятельности и революционной борьбы. Сысоев Н. Г. Тайный сыск России: От жандармов до чекистов. М., 2005. с 60

В начале ХХ века роль полицейского провокатора претерпела существенные изменения. Теоретик и практик политического сыска Сергей Васильевич Зубатов прошел путь от полицейского агента в революционной среде до жандармского полковника и надворного советника. С его именем в российской истории связан период внедрения в рабочую среду «полицейского социализма» («зубатовщины»), как эффективного средства противодействия революционной агитации и революционным настроениям. Хорошо знавший эту среду изнутри, Зубатов был сторонником того, что сегодня мы бы назвали soft power (мягкой силы). Понимая, что жесткие правительственные меры против отдельных революционеров и революционных организаций приводят к результату, обратному от желаемого, Зубатов попытался направить революционное движение в мирное русло. В 1903 году министром внутренних дел Вячеславом Плеве Зубатов был внезапно уволен в отставку и сослан во Владимир под гласный надзор полиции. В 1904 году после удачного покушения террористов из боевой организации эсэров на министра Плеве, Зубатов был реабилитирован, но на прежнюю службу не вернулся. 9 января 1905 года бывший агент Зубатова священник Георгий Гапон, разочаровавшийся в полицейском социализме, вывел на улицы Санкт-Петербурга мирную демонстрацию. Расстрел этой демонстрации вошел в историю под названием «Кровавого воскресения», а имя Гапона стало нарицательны. Следующая веха в истории полицейского провокаторства — Евно Азеф.

В 1893 году студент Азеф добровольно предложил свои услуги департаменту полиции. В 1901 году по заданию С. В. Зубатова Азеф вместе с Григорием Гершуни (Исаак Герш) создает партию социалистов-революционеров. После ареста Гершуни в 1903 году Азеф фактически единолично руководит и партией и боевой организаций, состоя одновременно на службе в московском охранном отделении полиции. Поскольку влияние в партии и в полиции напрямую зависело от угрозы исходящей от боевой организации, Азеф осуществляет убийство министра внутренних дел Плеве и московского генерал-губернатора Великого князя Сергея Александровича, а также другие террористические акты. В 1908 году Азеф, разоблаченный «охотником за провокаторами» Владимиром Бурцевым, был вынужден бежать и скрываться заграницей.

Из дореволюционных провокаций стоит упомянуть убийство в Киеве премьер-министра Петра Аркадьевича Столыпина бывшим полицейским агентом Дмитрием Богровым (Мордко Гершовичем). Роль полиции в этом убийстве до сих пор не прояснена окончательно.

После 1917 года политическое провокаторство приобрело в большевистской России столь впечатляющие масштабы, что даже беглый очерк его займет немало места.

2. Политический сыск

После развала СССР оперативно-розыскная деятельность (ОРД) превратились из прикладной сугубо секретной дисциплины в научную отрасль. Сегодня российская наука классифицирует полицейских агентов по степени их участия в оперативно-розыскной деятельности (агент, доверенные лицо — конфидент); по форме оказания секретного содействия, т. е. услуг (негласно, гласно или в смешанной форме); по способам участия (подготовка ОРМ, т. е. оперативно-розыскных мероприятий иили непосредственное участие в их проведении); по срокам содействия (разовое или долговременное). Услуги агента оплачиваются, а его «работа» засчитывается в стаж трудовой деятельности и защищена социальными гарантиями. Сысоев Н. Г. Тайный сыск России: От жандармов до чекистов. М., 2005. с 69

Если упростить, то секретный сотрудник в сфере политического сыска (агент, информатор, доверенное лицо) информирует полицейские или охранные учреждения о деятельности лиц, имеющих протестные настроения и склонных к совершению антигосударственных действий. Роль агента заключается либо в обеспечении документирования преступной деятельности, либо в непосредственном участии в оперативно-розыскных мероприятиях, целью которых является побуждение лица или организации обнаружить себя при совершении преступления, чтобы правоохранительные органы могли задержать преступников .

Задачи, которые государство ставит перед внутренним политическим сыском, несколько отличаются от тех, что стоят перед правоохранительными органами, противостоящими традиционному криминалу. Основная задача внутреннего политического сыска состоит в противодействии инакомыслию, выявлении и пресечении тайной антигосударственной деятельности, а также в самой широкой профилактике политического инакомыслия, контроле над лицами и организациями, концентрирующими возмущение, склонении их к отказу от антигосударственной деятельности.

Исследуя круг лиц, в отношении которых могут проводиться ОРМ, наука об оперативно-розыскной деятельности (сыске) исходит из юридического принца равенства всех граждан (иностранцев, лиц без гражданства) перед законом, следовательно, любой человек может стать объектом применения оперативно-розыскной деятельности, независимо от его общественного, административного или политического статуса. Для политического сыска объектом ОРД может стать любая общественная или политическая организация, которая может быть заподозрена в антигосударственной деятельности.

Характерный пример — скандал вокруг лидера центристской партии Эдгара Сависаара, обвиненного в поисках финансирования партии из заграничных (российских) источников.

Подробности скандала свидетельствуют о том, что в отношении руководства партии проводился весь комплекс оперативно-розыскных мероприятий (агентурная разработка, слежка, технические мероприятия, и т. д.). Цель операции — компрометация Центристской партии и ее лидера непосредственно накануне парламентских выборов. В случае с Сависааром информация была реализована в прессе, потому что процедура уголовного преследования неизбежно затянулась бы на долгое время и с первого же дня привела б к тому, что компрометирующие лидера центристов сведения составили бы тайну следствия. История с Сависааром свидетельствует о том, что широкая профилактика антигосударственной деятельности может применяться не только к общественным организациям, но и к политическим партиям. Теперь можно сказать открыто, что в оперативной разработке находятся или находились все так называемые русские партии, а «Русская партия единства», «Русско-балтийская партия Эстонии» и партия «Единство Эстонии» вообще создавались под контролем государства и при активном участии охранной полиции. Без всякого сомнения, в постоянной оперативной разработке находятся такие общественные организации, как антифашистский комитет, «Ночной дозор», организации российских соотечественников, ветеранские организации, Союз просветительных и благотворительных обществ, Союз Северо-Западников Нового Поколения (ССЗНП), Палата национальных меньшинств, и многие другие. В свое время оперативно-розыскные мероприятия предпринимались в отношении ежедневных газет «Эстония» и «Молодежь Эстонии», еженедельника «Русский телеграф», «Радио Таллинн» («Радио 100»).В отношении каких-то организаций это были разовые мероприятия, например, в отношении «Русской сборной», а в отношении ОНПЭ-КПЭ-ЛПЭ профилактика почти наверняка носит перманентный характер. РеентЮ. А. Общая и политическая полиция России, 1900;1917 гг. Рязань., 2001 с 120

3. Политические провокаторы

Главная особенность политической провокации состоит в том, что у нее всегда есть заказчик, в большинстве случаев это само государство, организатор — спецслужбы и непосредственные исполнители. Отличие политической провокации от криминальной состоит в том, что криминальное провокаторство направлено на защиту конкретного охраняемого законом объекта и совершается в интересах всего общества — воры, насильники, убийцы, и т. д. должны сидеть в тюрьме. Для того чтобы провокация была успешной, секретный сотрудник полиции должен пользоваться влиянием в профилактируемой среде (организации, находящейся в оперативной разработке). Влияние требуется для того, чтобы склонить остальных участников организации к действиям, которые не только обнаружат их политические настроения, но приведут их к совершению определенных действий, которые могут быть квалифицированы, как общекриминальные деяния. При этом государство, как правило, старается не афишировать политические мотивы преследования инакомыслящих.

Например, в поле зрения спецслужб попадает некая общественная организация, склонная к правозащитной деятельности, что с точки зрения государства представляет для него опасность. Само по себе инакомыслие (диссидентство), как проявление в демократическом общества плюрализма мнений не является криминальным деянием, поэтому в целях оперативной профилактики предпринимается попытка взять такую организацию под контроль с помощью агентуры.

Если организация может представлять потенциальную угрозу в будущем, желательно чтобы внедренный агент изначально пользовался в профилактируемой среде авторитетом, доверием и влиянием. Хороший провокатор это номенклатура!

А дальше все зависит от того, какая цель поставлена перед спецслужбами: направить деятельность организации в безопасное русло, дезавуировать цели организации и скомпрометировать ее в общественном мнении, подвести лидеров к совершению преступного деяния или под угрозой привлечения к криминальной ответственности склонить их к сотрудничеству. Как правило, в отношении вербовки, наиболее уязвимы случайные лидеры, не имеющие харизмы и не готовые к самопожертвованию ради идеи. Впрочем, при наличии желания и возможностей, спецслужбы способны быстро обломать и ярко выраженного лидера-харизматика. РеентЮ. А. Общая и политическая полиция России, 1900;1917 гг. Рязань., 2001 с 124

4. Борьба большевиков против провокаторов

Политический розыск в самодержавной России уходит корнями в относительно далекое прошлое. Органы политического сыска появились в конце XVII — первой половине XVIII в. В 1826 г. было учреждено третье отделение Собственной его имп. величества канцелярии. Это был крупный самостоятельный орган политического надзора и сыска в России.

Вооруженной силой, находящейся в непосредственном подчинении третьего отделения, стала жандармерия. Жандармская полиция выполняла роль политической полиции. Указ 1827 г. утвердил положение о корпусе жандармов. Он состоял из штаба корпуса, жандармских округов и отделений. Так впервые в истории российских органов политического сыска политическая полиция получила свой исполнительный аппарат. Избавившись от зависимости местных органов власти, жандармерия активно вмешивалась в жизнь страны, не ограничиваясь следствием по политическим делам и собиранием информации. В скором времени жандармская организация охватила громадные территории России, стала символом народных страданий. политический провокация сыск преступный

Важнейшим направлением деятельности третьего отделения являлось руководство борьбой с крестьянским и революционным движением. Функциями политической полиции были цензурная деятельность, крестьянский вопрос, руководство политическими тюрьмами и надзор за ссыльными, надзор за государственным аппаратом. Но главной функцией был политический сыск. Он сосредоточивал в себе все основные вопросы борьбы с революционным движением: надзор за обществом и государственным аппаратом, дознание и следствие по политическим делам, определение судьбы политических преступников и т. д.

В конце XIX в. система карательных органов самодержавия получила свое дальнейшее развитие. Здесь хотелось бы выделить такие обстоятельства.

Уже в 1898 г. были четко разграничены функции этих органов. Общий надзор за соблюдением порядка на местах возлагался на градоначальников или на обер-полицмейстеров, наблюдение за порядком на фабриках, заводах, шахтах, рудниках и т. д. — на фабричную инспекцию, наблюдение за политически неблагонадежными — как на чины полиции, так и на отдельный корпус жандармов.

Появились секретно-розыскные отделения, которые позднее стали называться охранными отделениями. Это были специализированные органы политического сыска, вооруженные, в отличие от жандармерии, общей полиции, более совершенными методами и средствами слежки и подавления революционного движения.

Основные силы они направляли на решение следующих задач: а) выследить и уничтожить революционные организации и их вождей; б) внести идейный и организационный разброд в социал-демократическую и другие левые партии, разъединить центр с периферией, обострить в партиях фракционный раздор; в) оторвать социал-демократическое движение от рабочего, идейно разоружить; пролетариат; г) отбросить рабочее движение на стадию стихийного, политически обезглавленного. Чукарев. А. Г. Организация политического розыска царской России в Х1Х-ХХвв. // Материалы по истории Дальнего Востока (история, археология, этнография, филология). Т. 9. Владивосток, 2003. с 118

В царской России первое охранное отделение было создано в 1866 г. в Петербурге. В 1880 г. подобные органы появились в Москве и в Варшаве. Охранные отделения, или отделения по охранению общественной безопасности и порядка, были специализированной тайной полицией, ведавшей политическим надзором и сыском на новом историческом этапе. Согласно приказу, изданному министром внутренних дел Плеве 12 августа 1902 г., охранки создавались там, «где замечается особое, усиленное развитие революционного движения"1. Эти органы были учреждены почти во всех крупных городах России: в 1902 г. в Вильно, Екатеринославе, Казани, Киеве, Одессе, Саратове, Тифлисе, Харькове, Перми, Нижнем Новгороде, Симферополе; в 1903 г. — в Ростове-на-Дону, Полтаве, Кишиневе, Уфе, Томске, Иркутске и Красноярске.

Подробная история царской охранки еще не написана. Одна из причин этого в том, что современные исследователи располагают ограниченным количеством источников. В последние часы царского режима были сожжены все секретнейшие бумаги особого отдела департамента полиции. Руководители политического розыска все сделали для уничтожения следов своих преступлений, в том числе провоцировали толпы народа на разгром учреждений охранки.

«Мало того, есть сведения, что первым (и последним) делом местных жандармских властей, как только появились слухи о февральской революции, было уничтожение списка секретных своих сотрудников"3. Разгром московской охранки начался уже 1 марта 1917 г. «Ворвавшаяся в здание толпа разламывала шкафы, выбрасывала во двор пухлые пачки с делами, альбомы, каталоги, расхватывала «на память» фотокарточки. Во дворе бывшей охранки пылал огромный костер из груды различных документов"4. Похожие события в то время происходили в Петрограде, да и в других городах. С конца февраля до 5 марта 1917 г., используя неведение местной общественности о происходившем в стране, шефы пермской охранки жгли деловые бумаги, содержавшие сведения о провокаторах, шифрах и т. п. Много документов на Урале погибло в годы гражданской войны.

Бурный рост революционного движения на рубеже XIX—XX вв. вызвал необходимость существенного изменения техники и методов розыскного дела. Большую работу по улучшению постановки работы тайной полиции проделал начальник московского охранного отделения С. В. Зубатов, которого называли «отцом провокации в России». «В то время политический розыск в империи был поставлен настолько слабо, — вспоминал крупный чиновник охранки Заварзин, — что многие чины его не были знакомы с самыми элементарными приемами той работы, которую они вели, не говоря уже об отсутствии умения разбираться в программах партий и политических доктринах. Зубатов первый поставил розыск в империи по образцу западно-европейскому, введя систематическую регистрацию, фотографирование, конспирирование внутренней агентуры и т. п.»

Основой розыскной системы Зубатова, была внутренняя агентура. О своем отношении к секретным сотрудникам Зубатов говорил следующее: «Вы, господа, должны смотреть на сотрудника как на любимую женщину, с которой вы находитесь в нелегальной связи. Берегите ее как зеницу ока. Один неосторожный шаг, и вы ее опозорите. Помните это, относитесь к этим людям так, как я вам советую, и они поймут вас, доверятся вам и будут работать с вами честно и самоотверженно. Штучников гоните прочь, это не работники, это продажные шкуры. С ними нельзя работать. Никогда никому не называйте имя вашего сотрудника, даже вашему начальству. Сами забудьте его настоящую фамилию, помните толь по псевдониму».

Следствие по делам революционеров обычно вели жандармские управления, но Зубатову удалось добиться разрешения, чтобы предварительное следствие могли вести охранные отделения. Допросам арестованных он придавал большое значение, стремясь, если не завербовать агентуру, то хотя бы посеять сомнение в души допрашиваемых, сбить их с революционного пути10.

Один из руководителей московского «Рабочего союза», С. И. Мицкевич вспоминал впоследствии: «Его допросы носили своеобразный характер: Зубатов вел беседы на самые разнообразные темы в непринужденном тоне и увлекал искренней беседойoбеседников. Многим арестованным казалось, что это просто столкновение двух мировоззрений, и они, излагая свою точку зрения тем самым выдавали часто все, что касалось их личной и революционной деятельности. Он давал арестованным читать книги, газеты, журналы, особенно рекомендовал книги Бернштейна, горячим поклонником которого являлся, отпускал арестованных под честное слово в город, предлагая деньги взаймы, заводил дружескую переписку и т. д.»

Продумана была Зубатовым «техника» разговора с интеллигентами, рабочими. Последних старался настроить враждебно против революции. «И надо сказать, — писал Мицкевич, — что многие недостаточно стойкие и убежденные арестованные шли на удочку Зубатова: одни искренне уверовали, что под полицейской охранной опекой можно организовать рабочее движение на почве борьбы «за экономические свободы», другие, испугавшись репрессий и соблазнившись «тридцатью сребрениками», становились предателями и провокаторами"Многие идеи Зубатова о технике и методах розыскной деятельности оказали влияние на работу охранных отделений. Чукарев. А. Г. Организация политического розыска царской России в Х1Х-ХХвв. // Материалы по истории Дальнего Востока (история, археология, этнография, филология). Т. 9. Владивосток, 2003. с 67

В декабре 1906 г. для объединения деятельности по политическому сыску всех охранных отделений и жандармских управлений 13 центральных губерний России было образовано московское (центральное) районное охранное отделение. Попытка централизовать розыскную деятельность, приспособить ее к территориальному построению революционных, прежде всего социал-демократических, организаций была расценена, очевидно, царским правительством как удачная. В феврале 1907 г. министр внутренних дел Столыпин утвердил «Положение об охранных отделениях». В нем было сказано, что «в тех местностях империи, где представляется необходимым создание отдельных розыскных органов, негласное расследование по делам о государственных преступлениях возлагается на особо назначаемых для этой цели офицеров корпуса жандармов или состоящих при департаменте полиции чиновников, с образованием при них, в случае надобности, канцелярии, именуемой «Охранным отделением». Вскоре вся Россия была разделена на розыскные округа. В каждом таком округе были учреждены районные охранные отделения с целью объединения и направления деятельности местных органов, ведающих политическим розыском империи.

Губернские, уездные полицейские жандармские управления и отделения, охранные отделения, начальники крепостных жандармских команд, чины городских и уездных полиций руководствовались в деле розыска указаниями начальника районного охранного отделения и исполняли все его требования по розыскной части и вытекающим из розыска следственным действиям.

Охранные отделения были подчинены департаменту полиции Министерства внутренних дел. Справедливо считать охранку прямой «наследницей» третьего отделения, преобразованного в 1880 г. в департамент полиции.

Усилившаяся централизация политического розыска была направлена на преодоление местничества, кустарщины, вредной для самодержавия конкуренции на местах. 29 ноября 1908 г. департамент полиции разослал прелюбопытнейшую бумагу, в которой сообщалось, что в некоторых местных розыскных органах практикуется переманивание приобретенных «секретных сотрудников обещанием большого вознаграждения и даже путем угроз арестовать или „провалить“ сотрудника, каковые угрозы в нескольких случаях и были приведены в исполнение Фомушкин А. Страницы истории филерской службы политической полиции, 1880−1917 гг. // Жандармы России. СПб.; М., 2002. с 49»

Самой же охранкой с 1898 г. правил ее оперативный (политический) отдел в Петербурге на Фонтанке в д. 16 — так называемый особый отдел. Этот отдел был настолько законспирирован, что даже чиновники других отделов департамента полиции не имели права доступа в его помещение. Не контролировались со стороны государства и те огромные средства, которые были в распоряжении особого отдела. В следственной комиссии Временного буржуазного правительства было установлено, что на нужды, «не подлежащие оглашению», расходовалось ежегодно 10 млн р., из этой суммы 3,5 млн р. составляли расходы по Министерству внутренних дел т. е. на оплату тайной агентуры.

С начала XX в. политическая полиция была крупной полицейской организацией, обладавшей огромной силой. В 1911 г. в Российской Империи против революционного движения действовало 20 охранных отделений, 75 губернских жандармских управлений, 29 жандармских полицейских управлений железных дорог21. Весь аппарат монархии испытывал страх перед политической полицией. Министры внутренних дел связывали ее непосредственно с самим царем и его двором. «В последние два десятилетия царского режима этот министерский пост занимали такие избранники двора и столпы реакции, как неоднократный председатель Совета Министров И. Л. Коремыкин, организатор карательных экспедиций Д. С. Сипягин, кровавый палач В. К. Плеве, будущий глава правительства П. А. Столыпин, черносотенцы Н. А. Маклаков, Б. В. Штюрмер и другие. Через таких всесильных министров, через корпус жандармов и через свой тайный аппарат охранка цепко держала самые различные нити власти в своих руках».

Основными структурными подразделениями охранного отделения были общая канцелярия, отдел наружного наблюдения и агентурный отдел (отдел внутреннего наблюдения).

Общая канцелярия ведала всей перепиской по политическому сыску. Здесь была заведена специальная картотека с данными о революционерах, общественных деятелях. Сюда поступали секретные циркулярные письма департамента полиции, списки разыскиваемых с разными сведениями о них и фотокарточками.

Отдел наружного наблюдения состоял из заведующего и агентов наружного наблюдения (филеров). Ему были подведомственны также низшие полицейские чины: участковые и вокзальные надзиратели.

Участковые полицейские надзиратели по поручению жандармских офицеров и чиновников отделения наводили формальные справки в отношении лиц, интересовавших охранку, поддерживали связь с филерами и помогали друг другу в наблюдении за определенными лицами.

Вокзальные надзиратели были обязаны присутствовать при отходах и приходах поездов для оказания содействия филерам, а также офицерам и чиновникам охранного отделения по разным вопросам: покупка билетов, вызов извозчика и т. п.

Обязанности филеров сводились к постоянной слежке за наблюдаемыми для получения необходимых сведений об их местонахождении, встречах, знакомствах, связях, свиданиях и т. д. Умелая постановка работы наружного наблюдения давала большой информационный материал охранке. Доклады филеров заносились в «дневник наружного наблюдения», тщательно изучались и проверялись.

Деятельность службы наружного наблюдения не являлась основной. Она лишь развивала данные, полученные от агентов охранки, которые работали внутри самой революционной организации. М. Бакай со знанием дела оценивал филерскую службу: «Известно, что у филеров не может быть никаких важных сведений, они могут знать только тех, кто состоит под их наблюдением: секретная же агентура им неизвестна, за исключением частных случаев, когда филер или сам догадывается, что такое-то лицо служит полиции, или же когда его предупреждают об этом в целях розыска, что бывает чрезвычайно редко»

Слабость наружного наблюдения состояла и в том, что филеры могли успешно работать лишь в густонаселенной местности, а в местах с небольшим населением слежка была, как правило, неприемлема. Рубцов С. Н. История Российской полиции: Учебное пособие. Иркутск, 2008 с 147

Для опытных революционеров слежка не представляла большой опасности. Годы подполья вырабатывали у них наблюдательность, бдительность, что помогало быстро избавляться от преследования.

Провокаторство в царской России было наиболее уродливым отражением антагонистических противоречий той эпохи. Антагонизм вырастил из непримиримых общественных интересов враждебных сторон. Он выступал не только в форме открытого противоборства, но и скрыто, законспирированно, как не видимая сразу тенденция к насильственному уничтожению революционного движения. Провокаторство являлось результатом зависти, недоверия, озлобления и жестокости, всевозможного науськивания, натравливания и подстрекательства.

Провокатор был многолик. Часто он вел себя как обыкновенный шпион, никого не толкал на преступление и сам не принимал участия в его выполнении. Он лишь тайно наблюдал за революционерами, с которыми соприкасался, и обо всем доносил. Таких агентов охранка называла «вспомогательными», они играли второстепенную роль. На практике принципиальную разницу между шпионом и провокатором не всегда удается провести. Шпион по воле своих руководителей нередко становился в конце концов провокатором.

Некоторые провокаторы выполняли роль развратителей молодежи. Спаивали ее, входили в доверие, а затем из этой среды вербовали новых агентов. Были так называемые «штучники», получавшие плату за каждое свое донесение, и другие типы.

Охранные отделения «пожирали» значительные средства, поэтому должны были доказывать самодержавию «свою полезность непрерывными заслугами». Если не удавалось открыть действительного врага царизма, то необходимые составы преступления создавались.

Каждый провокатор обязан был систематически давать сведения о деятельности революционных организаций, за что получал месячное вознаграждение. Как правило, эти небольшие суммы были на самом деле близки к продажным «тридцати сребреникам». Наиболее крупным агентам охранки платили за «работу» до тысячи и более рублей в месяц. Оклад губернатора, министра составлял 500 р. в месяц.

Подробный ответ на вопрос, как нужно вербовать секретных сотрудников, дает столыпинская инструкция 1907 г. С теми революционерами, которые были арестованы, рекомендовалось иметь постоянное общение, собеседование. Это позволяло лучше знакомиться с ними и наметить тех, которых можно было склонить на свою сторону, (слабохарактерных, недостаточно убежденных, считающих себя обиженными, склонных к легкой наживе и т. п.). Кроме душеспасительных бесед для «заагентуривания» сотрудников применялись самые бесчеловечные средства: беспрерывные аресты и обыски, угрозы выслать в Сибирь, «сгноить в тюрьмах», побои, запугивание арестованных и членов их семей. В мае 1911 г. начальник пермской охранки победно доносил в департамент полиции, что ему «одного из заключенных, больного, удалось склонить к сотрудничеству», он знает социал-демократов и может указать место типографского шрифта, оружия" Рубцов С. Н. История Российской полиции: Учебное пособие. Иркутск, 2008 с 97.

Вся деятельность охранных отделений была окутана глубочайшей тайной. Сотрудник был строго законспирирован. Его настоящую фамилию знал лишь заведующий розыском. Все остальные, соприкасавшиеся со сведениями секретного агента, знали только псевдоним или номер его. Лично сотрудника охранки ведал его шеф и тот, кто мог его заменить. Свидания с агентурой проходили в особых конспиративных квартирах.

Охранка стремилась не делать ни одного шага, ни одного ареста, если это могло хоть немного скомпрометировать агента. Если намечался арест, то это предварительно согласовывалось с сотрудником. Арестовывались, как правило, не все революционеры. Охранка оставляла вместе со своим агентом несколько партийных работников, как она выражалась, для «развода».

Арестовывая наиболее сильных и энергичных революционеров, охранка стремилась дать возможность провокатору приблизиться к центру организация, занять в ней наиболее важный пост. Если же приходилось арестовывать и самого секретного сотрудника, то его стремились тут же освободить с близкими к нему или наименее опасными лицами по «недостатку улик». В интересах розыска арестованные агенты иногда вместе со своими «товарищами» несли и судебную ответственность, получая во время отсидки полное или повышенное жалованье. Рубцов С. Н. История Российской полиции: Учебное пособие. Иркутск, 2008 с 76

Нередко в одной революционной организации работало несколько сотрудников охранки, не знавших друг друга. Шпион следил за шпионом, а это давало возможность руководству розыска вести постоянную проверку деятельности агентуры. Но даже такие меры предосторожности не спасли «ни Столыпина, ни начальника петербургской охраны Карпова, ни целый ряд других деятелей старого режима, убитых агентами-провокаторами» .

Каждый секретный сотрудник «работал» в одной революционной партии. Состоять одновременно в двух и более партиях руководством запрещалось ввиду разницы программ и тактики партий.

К охранке «примазывались» всякого рода проходимцы, почувствовав возможность «заработать» хоть немного денег. В специальном циркуляре в 1909 г. департамент полиции отмечал, например, что много средств расходуется на секретных сотрудников, не имеющих отношения к революционным партиям и дающих тем самым ложные или ненужные сведения. Департамент полиции требовал от руководителей охранных отделений, чтобы тайные агенты были либо членами партий, либо, как крайний случай, принадлежали «к числу лиц, имеющих связи с партийными работниками на почве родственных или личных сношений». Полиция и милиция России: Страницы истории. М., 2008. с 107

Важнейшим источником осведомления охранки являлась перлюстрация, которая практиковалась правительствами всего мира. Издавна прибегали к ней и в России. На основании высочайшего указа царя Александра III Министерство внутренних дел повсеместно пользовалось правом на перлюстрацию.

Все письма, адресованные лицам, известным охранке своей «неблагонадежностью», вскрывались, копировались, а некоторые в подлинном виде отсылались в Министерство внутренних дел. Здесь письма участников революционного движения самым тщательным образом изучались, расшифровывались, подвергались действиям различных кислот для проявления секретного текста, копировались и направлялись местным розыскным органам, которые использовали эти данные для розыска.

Руководители политического розыска с особой тщательностью отбирали и проверяли служащих почт и телеграфов, следили за каждым их шагом. Благонадежными считались те, кто оказывал содействие политическому сыску. Все остальные служащие брались на особый учет, заносились в списки департамента полиции.

Расшифровкой писем занимались соответствующие специалисты. Некоторые из них имели очень высокий профессиональный уровень. В департаменте полиции таким чиновником был Зыбин. Если верить генералу охранки Заварзину, то это был фанатик, маньяк своего дела. «Простые шифры он разбирал с первого взгляда, зато более сложные приводили его в состояние, подобное аффекту, которое длилось, пока ему не удавалось расшифровать документ». Полиция и милиция России: Страницы истории. М., 2008. с 145

Охранные отделения в России и вне ее имели между собой широкую связь и взаимную информацию, пользовались постоянной поддержкой друг друга, составляя замкнутую и хорошо законспирированную цепь. В своих многочисленных циркулярах, указаниях и инструкциях под грифами «секретно» и «совершенней секретно» департамент полиции подробно информировал охранные отделения о состоянии рабочего движения, о положении дел внутри революционных партий.

Департамент полиции постоянно сообщал местным розыскным органам о новых, ставших ему известными конспиративных приемах революционеров. Так, в циркуляре департамента полиции от 19 марта 1909 г. на имя начальников губернских жандармских управлений и охранных отделений указывалось, что «в одной из тюрем был обнаружен следующий способ сношений заключенных по политическим делам со своими единомышленниками: из костей говядины вынимается мозг, вкладывается переписка и закладывается мозгом».

Сообщая о новом способе пересылки революционных изданий из-за границы в Россию в 1911 г., департамент полиции указывал, что революционная литература вделывается в немецкие стенные календари большого формата, «где вырезается середина листов и в образовавшееся таким образом пространство вкладываются пачки номеров революционных изданий»

Каждое охранное отделение было вооружено огромными списками псевдонимов революционных деятелей и организаций, условными терминами, применяемыми при разговоре и переписке.

Полученные из разных источников сведения проверялись, обобщались, систематизировались местными руководителями политического розыска. Со всех концов огромной России в ее центр стекалось великое множество бумаг с различными, подчас оригинальными суждениями, конкретными приемами противодействия революционному порыву. В марте 1911 г. пермский губернатор докладывал о запрещении торговым фирмам разбрасывать рекламы с воздушных шаров, так как увидел в этом возможность распространения подобным способом противоправительственных воззваний. ЧудаковаМ. С. Политический сыск в России в к. Х1Х-н. XX в. (в региональном аспекте): Автореф. дис.. канд. ист. наук. Ярославль, 2007. с 11

Характер принимаемых мер зависел от размаха революционной борьбы, степени ее опасности для самодержавия. Так, накануне первой мировой войны, в условиях мощного подъема революционного движения департамент полиции приказывал начальникам губернских жандармских управлений, охранных отделений, офицерам отдельного корпуса жандармов: «обстоятельства настоящего момента вызывают настоятельную необходимость подавления всяких преступных замыслов в области революционного движения в самом их зародыше, не ожидая развития преступного намерения».

Вся деятельность органов политического сыска регламентировалась только секретнейшими инструкциями и неписаными правилами. Полнейшая бесконтрольность со стороны общественности приводила к исключительно тяжелым нарушениям тайной полицией гражданских и личных прав и свобод.

Страна управлялась на основе «Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия», изданного еще в 1881 г. и являвшегося «хартией вольностей» для властей и полиции. В соответствии с этим актом любая местность или вся страна могла быть переведена на положение усиленной или чрезвычайной охраны. Принятое как временная мера для «искоренения крамолы», положение об усиленной охране стало, по словам Ленина, «одним из самых устойчивых, основных законов Российской империи». Этот «временный» акт позволял администрации на местах издавать обязательные постановления, имевшие фактически силу закона. При объявлении чрезвычайной охраны власть администрации расширялась до крайней степени. Ей предоставлялось право усиливать репрессии путем передачи дел в военный суд и устанавливать наказания в административном порядке.

В стране сохранял свое значение и другой, еще более антинародный закон 1892 г., по которому все местности России могли быть объявлены на военном положении. Применение этого закона при отсутствии войны с внешними врагами можно объяснить лишь тем, что правительство рассматривало себя и революционные организации как две воюющие стороны. В результате многие местности превратились в военные лагеря, где смертные казни стали массовым явлением. Обстановка накалилась настолько, что в 1910 г. «сам царь обратил внимание на то, что большинство гражданских лиц осуждаются в военно-окружных судах, и соизволил высказать пожелание о переходе по возможности от исключительной к нормальной подсудности», сообщал Столыпин.

Для повышений эффективности борьбы с революционным движением охранка была вынуждена стремиться к максимальной координации своих усилий с общей полицией, которая формально подчинялась градоначальнику, а по существу — жандармскому управлению.

Документы свидетельствуют, что охранка часто была не удовлетворена работой общей полиции, по вине которой нередко срывались замыслы политического розыска. Начальник пермского жандармского управления жаловался губернатору на тупоумие и, примитивизм в работе общей полиции, на грубейшие нарушения процессуальных норм, что даже в самодержавной стране затрудняло применение репрессий к революционерам. Вот один из, характерных примеров. В начале 1912 г. начальник пермской oxранки поручил приставу Мотовилихинского завода произвести обыск у А. С. Ермолаева, который занимал видное положение в рабочей среде. После выполнения приказа последовал рапорт губернатору, в котором шеф охранки писал, что «хотя при обыске у Ермолаева и были обнаружены вещественные доказательства, доставленные в управление, но в протоколе обыска сказано, что «ничего предосудительного найдено не было» и, кроме того, «протокол обыска был составлен не на месте производства обыска, а в канцелярии пристава, в силу чего Ермолаеву при настоящих условиях не представляется возможным предъявить никакого обвинения». ЧудаковаМ. С. Политический сыск в России в к. Х1Х-н. XX в. (в региональном аспекте): Автореф. дис.. канд. ист. наук. Ярославль, 2007. с 21

Большие претензии у работников охранки имелись к чинам полиции за их болтливость. Отсюда рождались предписания «о том, чтобы чины полиции меньше болтали о политическом розыске, что очень часто приводит к разоблачению розыска и осведомленности наблюдаемых лиц»

В разные годы и в разных странах, но с одинаковым упорством царская охранка преследовала Ленина, вела слежку за политическими эмигрантами, большевистскими заграничными организациями. В 1895 г., когда Ленин выезжал за границу, полиция сообщила об этом во все пограничные пункты. Заграничной агентуре предписывалось «учредить за деятельностью и заграничными сношениями Владимира Ульянова тщательное наблюдение"52. В 1906—1907 гг. Ленин вынужден был жить в Финляндии, и здесь охранка продолжала преследовать его. Подвергался гонениям он и в 1914 г., когда жил в Поронине.

Настойчивая слежка велась и за другими деятелями партии. Спасаясь от ареста, Л. Н. Сталь тайно выехала из Парижа в Лондон. «Ha границе в Фолькестоне, — вспоминала она, — после тщательного обыска я была приглашена на допрос. Мне много раз приходилось бывать на допросах в России, но такого иезуитского отношения, какое я встретила от английских джентльменов, никогда я не встречала».

Провокатор М. И. Брендинский, которому удалось проникнуть в ряды партии, в одном из своих донесений 1910 г. сообщал охранке следующее: «Главный интерес и силу в данный момент за границей представляет собой группа большевиков, окружающих Ленина…"54. В циркуляре департамента полиции от 6 февраля 1911 г. с явной тревогой отмечалось, что «данный момент характеризуется усилением и укреплением большевиков-ленинцев и плехановцев, их взаимной поддержкой и сплочением"55. Тот же Брендинский, донося о школе в Лонжюмо, сообщал приметы Ленина: «Около сорока лет от роду, выше среднего роста, продолговатое белое лицо, живые глаза, светло-русый, большая лысина, усы и борода бриты».

Несмотря на всю ненависть к вождю революции и большевистской партии, охранка была вынуждена в 1913 г. признать, «что за последние 10 лет элементом наиболее энергичным, бодрым, способным к неутомимой борьбе, сопротивлению и постоянной организации является тот элемент, те организации и те лица, которые концентрируются вокруг Ленина. Несомненно, что постоянной организаторской душой всех мало-мальски серьезных партийных начинаний является Ленин. Кроме того, он, по существу единственный практически революционный вожак, поэтому и примыкают к нему только элементы беззаветно ему преданные и революционно настроенные. Это обстоятельство и является причиной, почему фракция ленинцев всегда лучше других соорганизована, крепче своим единодушием, изобретательнее по части проведения своих идей в рабочую среду и применения к политической обстановке. Все конференции, съезды, совещания и т. д. за последние 7 лет исходили от Ленина…».

Царская охранка внимательно следила за той внутрипартийной борьбой, которую вели большевики и меньшевики. Одобряя раскольнические и разрушительные действия меньшевистских лидеров, охранка всеми силами стремилась сохранить фракционные раздоры, увлечения бесплодной литературной полемикой, которые отрывали от настоящей революционной работы наиболее видных партийных работников, приводили к дезорганизации не только мелкие партийные группы, но и в значительной степени солидно поставленные, крупные партийные учреждения. Деятельность охранки в этом отношении заметно активизировалась с началом первой мировой войны. Департамент полиции обязал начальников «всех розыскных учреждений безотлагательно внушать подведомственным им секретным сотрудникам, чтобы они, участвуя в разного рода партийных совещаниях, неуклонно, настойчиво проводили и убедительно отстаивали идею полной невозможности какого бы то ни было организационного слияния этих течений и в особенности объединения большевиков и меньшевиков» Рязанов Д. В. История полиции России Х-начало XX вв.: Учебное пособие по курсу: «История органов внутренних дел». Саратов, 2004 с 52.

После поражения революции 1905 г., когда царское правительство окончательно развязало руки политической полиции, засылка в большевистское движение провокаторов резко увеличилась. Глазным «достижением» охранки был провокатор-ас Р. В. Малиновский. На Пражской конференции он вошел в состав ЦК РСДРП. Сразу начались аресты участников конференции и видных партийных работников. Более двух лет, до бегства за границу в 1914 г. он выдавал полиции десятки руководителей партии.

Первым в руки охранки попал Л. П. Серебряков, арестованный 10 февраля 1912 г. в Самаре. Спустя неделю в Москве был арестован Ф. И. Голощекин, сослан в Тобольскую губернию, но вскоре бежал. 10 и 11 марта петербургская полиция задержала П. А. Залуцкого и Е. П. Онуфриева, 18 марта в Баку был схвачен С. С. Спандарян, 14 апреля в Петербурге — Г. К. Орджоникидзе, там же 22 апреля — И. В. Сталин, тоже вскоре бежал. 7 мая в Саратове были арестованы А. И. Ульянова-Елизарова, М. И. Ульянова и А. К. Воронский. 15 июня в Петербурге — Е. Д. Стасова. 6 июля в Киеве — Д. М. Шварцман, тогда же в Екатеринославе — Я. Д. Зевин. В ночь с 9 на 10 февраля 1913 г. в Петербурге арестовали Я. М. Свердлова, там же 23 февраля — И; В. Сталина, 3 мaрта в Екатеринбурге — Ф. И. Голощекина59. В царских застенках оказались почти все члены Русского бюро ЦК и его агенты. За свои злодеяния Малиновский в ноябре 1918 г. Верховным трибуналом при ВЦИКе был приговорен к расстрелу. Рязанов Д. В. История полиции России Х-начало XX вв.: Учебное пособие по курсу: «История органов внутренних дел». Саратов, 2004 с 54

Заключение

Начало XX в. — сложный период в политической истории России. Усиление революционного движения, вылившееся в первую русскую революцию, заставило центральное руководство политической полиции пересмотреть подходы к борьбе с антиправительственным натиском. В результате происходило постепенное реформирование организационно-функциональной структуры местных охранительных учреждений, совершенствование основных приемов розыскной деятельности, основывались новые учреждения.

Первыми по времени образования были губернские жандармские управления. ГЖУ имели сложную организационную структуру: по строевому, хозяйственному, инспекторскому направлениям как воинское подразделение подчинялись Отдельному корпусу жандармов; в наблюдательной и оперативно-розыскной деятельности формально подчинялись ДП; финансировались из бюджета военного министерства. ГЖУ распространяли свое влияние по территории подведомственной им губернии, центр руководства располагался в губернском городе, в уездах находились уездные ЖУ, контролировавшие жандармские унтер-офицерские пункты. В основе функциональных обязанностей ГЖУ лежало наблюдение за политической обстановкой в губернии, розыск и «производство дознаний по государственным преступлениям.

С 1902 г. структура местных органов политической полиции серьезно усложняется, учреждается новый орган — охранные отделения. Их организационная структура предусматривала не менее сложную схему подчиненности: непосредственное руководство отделением осуществлял ДП, а по строевой и хозяйственной части оно прикреплялось к местному ГЖУ. ОО имело узко ограниченную территориальную и функциональную компетенцию: оперативно-розыскные мероприятия в рамках крупного губернского города.