Заключение. 
Белый террор в годы Гражданской войны

Красный и белый террор стали наиболее варварским методом борьбы за власть. Его результаты для прогресса страны поистине пагубны.

Трудно назвать первые акты красного и белого террора. Обычно их связывают с началом гражданской войны в стране. Р. Конквест писал о том, что в 1918—1820 гг. террор проводили фанатики, идеалисты — «люди, у которых можно найти некоторые черты своеобразного извращенного благородства». Террор в годы войны осуществляли не столько фанатики, сколько люди, лишенные всякого благородства.

Террор вершили все: офицеры — участники ледового похода генерала Корнилова; чекисты, получившие право внесудебной расправы; революционные суды и трибуналы.

Если красный террор принято считать реализацией государственной политики, то, вероятно, следует учитывать и то, что белые в 1918—1919 гг. тоже занимали обширные территории и заявляли о себе как суверенные правительства и государственные образования.

Изначально, Белые не признавали террора, они не являлись защитниками землевладельцев и реставраторами царского самодержавия, но их идеи были несовместимы с идеями пролетариата.

Красный террор квалифицировался как террор «институциональный», а «инцидентный» «белый террор» определялся «вторичным, ответным и обусловленным перипетиями гражданской войны» .

Сергей Мельгунов, давая характеристику белого террора, определяет его как «эксцессы на почве разнузданности власти и мести», поскольку в отличие от красного террора, террор белый не исходил прямо от органов белой власти и не был обоснован «в актах правительственной политики и даже в публицистике этого лагеря», в то время как террор большевиков был закреплен целым рядом декретов и приказов. Белые декреты и белая пресса не призывали ни к массовым убийствам по классовому признаку, не призвала к мести и уничтожению социальных групп, в отличие от таковых у большевиков. Как свидетельствовал сам Колчак, он был бессилен над явлением, именуемым «атаманщиной».

Спонтанность «белого террора» наиболее часто доказывалась примерами т.н. «атаманщины», обозначавшей неподконтрольные белым правительствам действия казачьих атаманов, пытки и казни красноармейцев и партизан, беззакония в отношении «мирного гражданского населения». Следуя тезису В. П. Булдакова о необходимости различать «властный террор и психопатологию массового стихийного садизма», исследователи много внимания уделяли психосоциальным характеристикам террора. И. В. Михайловым определялся «истероидный» характер жестокости белого офицерства, связанный с «бытовыми тяготами», ожесточением боев. В. Ф. Ершов отмечал настроения непримиримости к советской власти, сделавшие «терроризм» основой деятельности Русского Общевоинского Союза в эмиграции.

Возможно, подобный радикализм диктовался результатами «красного террора».

Несмотря на разницу в санкциях, в целом судебно-правовая система Белой России определяла репрессии в отношении большевиков и служащих советской власти как наказание за целый ряд государственных преступлений, начавшихся с октября 1917 года. Большевизм при этом рассматривался как преступная идеология, борьба с которой должна проходить во всех сферах общественной жизни и в «мировом масштабе».

Данные о жертвах белого террора довольно различны в зависимости от источника, сообщается что в июне 1918 года сторонники белого движения на захваченных ими территориях расстреляли 824 человека из числа большевиков и сочувствующих, в июле 1918 — 4 141 человека, в августе 1918 года — более 6000 человек.

В итоге, террор Белой армии только настроил против нее народные массы и стал одной из причин поражения Белых в Гражданской войне.

Беззаконие было выгодно воюющим сторонам, так как разрешало любые действия ссылками на противника. Командиры всех армий, по-видимому, никогда не подчинялись никакому контролю. Речь идет об общем одичании общества. Действительность гражданской войны показывает, что померкли различия между добром и злом. Человеческая жизнь обесценилась. Отказ видеть в противнике человека побуждал к насилию в небывалых масштабах. Сведение счетов с действительными и воображаемыми врагами стало сущностью политики. Гражданская война означала крайнее ожесточение общества.