Поколение внуков Афанасия Сибирякова

Поколение внуков Афанасия Сибирякова представлено в источниках куда шире, чем предыдущее. Во многом это связано как с внешними факторами, когда документооборот во второй половине XVIII в. стал более упорядоченным, так и с внутренними, которые выражаются в экономической и служебной деятельности представителей рода в этот период.

Двигаясь вверх по генеалогическому древу династии, мы увидим наиболее представленную в источниках личность Михаила (Михайло) Сибирякова (3.1.) (1744−1814), сына Василия Афанасьевича.

Если, начиная с 1794 г. анализировать объявленные Сибиряковыми капиталы, напрашивается вывод о том, что Михаил Васильевич с 1796 г. становится главой купеческой семьи. Он получает весь неразделенный капитал своего отца Василия и записывается во вторую гильдию вместе со всем семейством, включая своего брата Николая (3.2.). Отдельно в третью гильдию записывается лишь Петр Сибиряков (3.3.), также сын Василия.

В отличие от предыдущего поколения род приобретает более четкую структуру и централизацию, что сказывается в дальнейшем на активном наращивании капитала и усилении авторитета.

Михаил Васильевич очень умело управлял корпорацией, которая была представлена его собственной семьей. Он понимал, что прочность и преемственность — залог дальнейшего материального благополучия рода и выступал поручителем своих братьев, сыновей и племянников в любых их начинаниях. Например, когда сын Николая Васильевича (3.2.) Иван Сибиряков (4.8.) записывался в городское общество и получал купеческий «пашпорт» в 1799 г., его дядя выступал поручителем при нем. Сыновья Михаила Васильевича Александр (4.5.), Дмитрий (4.7.) и племянник Федор (4.9.), сын Льва Сибирякова (3.7.), в этом же году оставались в одном капитале с ним, «вставая в очередь» на получение «пашпорта» самостоятельного купца, для чего они должны были пройти «по общественному выбору служение» .

Данный факт еще раз подтверждает, что Михаил являлся действительным главой семейства. Его сыновья получали «пашпорта» самостоятельных купцов, однако оставались с ним в одном капитале. Отец ответствовал за них перед городским обществом, в результате чего мог, очевидно, влиять на действия своих детей, ставших самостоятельными купцами.

Деятельность Михаила Васильевича, являла собой «гремучую» смесь невероятного успеха в делах, большого авторитета в городском обществе, плодотворной служебной деятельности, плутовства, коварства и любви к прекрасному.

Многие факты из жизни и деятельности этого представителя семейства приводит иркутский исследователь Ю. С. Душкин. К сожалению, его выводы не подкреплены ссылками на источники. Он утверждает, что Михаил Васильевич стал купцом уже в 17 лет, осуществлял грузоперевозки по Охотскому тракту, являлся крупным винным откупщиком. Михаилу Васильевичу на Байкале принадлежал целый флот _ шесть больших судов, а также карбасы и лодки. Кроме того, территория его рыбных ловель, простиралась от Посольского монастыря до Култукского зимовья.

Важным фактором столь бурного развития этого человека как предпринимателя стала его служба в выборных органах г. Иркутска. Анализируя «Книги о службе иркутских купцов по выборам» за разные годы, мы видим, что Михаил Васильевич начал свою служебную деятельность с 1766 г.: «…в 766-м Михайло был у земских дел старостой, 771 года суда словеснаго выборным, в 773-м он же был подушным раскладчиком, в 1777-м, 778-м, 1790-м он же был в магистрате президентом, в 787 м, 788-м и 789-м он же был в градской думе градским головою, в 793-м, 794-м и 795-м он же был градским головою…». Кроме того, с 1796 по 1797 Михаил Васильевич являлся заседателем в словесном суде, а в 1806 г. был депутатом уравнения земских повинностей.

Такие должности как президент магистрата или городской голова, вероятно, позволяли Сибирякову, говоря современным языком, широко использовать «административный ресурс». Это могло выражаться, по мнению Ю. С. Душкина хотя бы в том, что он мог, например, когда ему было необходимо, брать самовольно из общественной кассы деньги, выплаты же растягивал на года, а затем и вообще сводил на нет. Примечательно, что за использование своего выборного положения в корыстных целях Сибиряков в 1799 г. был снят с должности городского головы.

В 1790 г. Михаил Васильевич буквально выпросил звание почетного гражданина, написав похвалу себе и перечислив все свои службы. Он занимал столько постов, сколько не занимал никто другой из рода Сибиряковых.

Весь документооборот, связанный с купечеством в Иркутске проходил через руки Сибирякова, его подпись стоит практически всегда первой под любым встретившимся нам документом, даже не имеющим отношения к Сибиряковым.

Предпринимательская деятельность Михаила Васильевича охватывала всю Восточную Сибирь. Он держал торговлю в Кяхте. Его поставки туда достигали порой ¼ всего оборота пушнины. Вероятно, он владел и рудниками, которые открыл еще его дядя Михаил Афанасьевич (2.4.), поставлял свинец и медь с нерчинских казенных заводов в Барнаул и Екатеринбург. Так, в 1802_1803 гг. перевозка свинца находилась почти исключительно в руках Михаила Васильевича и его сыновей, которые буквально диктовали свои условия на торгах (подрядная плата за пуд составляла 1 руб. 96 коп.). Все это вело к росту прибылей подрядчиков, так как норма прибылей составляла от 44% (1818 г.) до 60% (1819 г.) и даже порой до 133% (1817 г.).

Деятельность Сибиряковых по реализации казенных подрядов обширна и её разбор вынесен нами в отдельный раздел работы в Главе 2.

В конце XVIII в. одним из самых перспективных в предпринимательской деятельности российского и, в частности, сибирского купечества было «тихоокеанское» направление. В. Берх в своем исследовании подробно рассматривает деятельность купечества на Тихоокеанском побережье до образования Российско-Американской компании (РАК). Она заключалась в самостоятельном промысле пушнины либо её перепродаже в европейскую часть страны. Сибиряковы, по-видимому, промысловой деятельностью в этом регионе не занимались, так как на протяжении всего периода до образования РАК имеются сведения об участии Михаила Васильевича лишь в одной компании для плавания на судне «Георгий». Это компания, большинство паев (37) в которой принадлежало якутскому купцу Лебедеву-Ласточкину, занималась в 1790 г. пушным промыслом на Алеутских островах. Михаилу Васильевичу принадлежал лишь один пай. Как пишет В. Берх, «…об успехе сего плавания, грузе и времени нельзя было отыскать ни малейших сведений» .

В. Берх сообщает, что «лебедевская компания» имела несколько «заселений» в разных местах Америки, однако, «почтенный Лебедев-Ласточкин не имел нужных связей, дабы удержать при учреждении РАК все занятые им места…» Но основной причиной краха компании, по мнению исследователя, стало все же то, «что передовщики судов были в несогласии и соперничестве» .

По сравнению с частотой плаваний других купцов в данный регион и количеством принадлежащих им паям в компаниях, Сибиряковы выглядят в источниках более чем скромно. Например, активно действовали в этом направлении сибиряковские «коллеги по цеху» Трапезниковы, которые самостоятельно начали осваивать северо-восточные пространства еще с 1745 г. Очевидно, что до образования РАК Сибиряковы держались от этого региона в стороне, по крайней мере, ни в документах, ни в литературе о тихоокеанских промыслах их имена больше не звучат. Мы можем лишь предполагать, что Михаил Васильевич и члены его семьи могли заниматься перепродажей пушнины, основной поток которой шел через Иркутск.

В 1799 г. в результате «соединения купцов Голикова, Шелихова и Мыльникова» была образована «коммерческая американская компания для совместного управления торговлей и промыслами», более известная в историографии как Российско-Американская компания. О прямом участии в ней кого-либо из Сибиряковых в источниках мы также не встретили. Однако многочисленные популярные издания, статьи в сети Интернет, посвященные купечеству Иркутска, ставят фамилию Сибиряковых в один ряд с другими деятелями этой компании и называют их одними из самых активных её членов. Если же посмотреть на доступные источники, то нельзя сделать конкретных выводов о деятельности Сибиряковых и, в частности, Михаила Васильевича в компании Шелихова и Голикова. О взаимодействии Григория Шелихова и Михаила Васильевича сообщает только Ю. С. Душкин. По его словам, последний обогащался за счет известного рыльского купца и первооткрывателя Аляски — Г. И. Шелихова. Сибиряков занимал у него шкурки морских бобров по 25 — 30 рублей при рыночной их цене 100 рублей.

Несмотря на свою изворотливость, умелое управление семьей-корпорацией и талант предпринимателя, М. В. Сибиряков известен еще и как один из первых в Восточной Сибири собирателей предметов духовной культуры: картин, редких книг и рукописей, старинных карт, монет. Начало живописной коллекции положил огромный портрет Г. Р. Державина кисти итальянского мастера С. Тончи. Так поэт отблагодарил своего поклонника за преподнесенные ранее соболью шубу и шапку (в них Державин и запечатлен на полотне) (см. Приложение 3). Н. С. Романов называет Михаила Сибирякова наследственным продолжателем дела летописания своего отца Василия.

Кроме того, Михаил Сибиряков оставил после себя след в Иркутске и в виде одного из самых красивых зданий города — Белого дома. Он купил участок земли со строениями у мещанина Никифора Лопатина. В каком году была совершена купчая, и какие именно строения были приобретены, к сожалению, неизвестно. В 1802 году М. В. Сибиряковым был выстроен первый в Иркутске каменный трехэтажный жилой дом. Кроме того, в усадьбе имелись службы и полотняная фабрика. Нам ничего неизвестно об облике самого дома, кроме оговорки И. Калашникова, о том, что дом построен «в греческом вкусе» .

Уже будучи авторитетным иркутским именитым гражданином М. В. Сибиряков в начале XIX в. возглавил вместе с Н. П. Мыльниковым в Иркутске купеческую партию, отстаивающую свои права на предпринимательство и сферу городского самоуправления. Своего апогея противоборство купечества и администрации края достигло в период правления известного своими злоупотреблениями гражданского губернатора Н. И. Трескина (1806_1819), что вылилось в знаменитое «дело о Сибирякове и Мыльникове». Два богатейших купца Иркутска стали фабриковать компроматы на видных иркутских чиновников, стоявших у них на пути. Дошло до того, что купцы стали писать жалобу на губернатора. Такая ситуация была обусловлена двумя факторами: непомерными поборами с жителей города и особенно с купцов, вводимые губернатором без всякого на то основания и олигархическими устремлениями крупных купцов, которые имели огромный авторитет среди иркутских обывателей. Генерал-губернатор И. Б. Пестель так характеризовал Михаила Васильевича: «Наиболее отличается во всех предприятиях, именем общества против делаемых со стороны правительства распоряжений, Михайло Сибиряков. С давнего времени и всеми начальниками Иркутской губернии замечен в сильном стремлении к беспокойствам, замешательствам и всегдашней склонностью к ябедам… Купец Сибиряков имеет немалое влияние на общество, многие считают его в виде некого их руководителя и защитника, почему он во всех общественных делах, имея перевес, колеблет слабые умы и употребляет то в свою пользу…» .

В 1809 г. Михаил Васильевич за противоборство с администрацией и клевету в адрес властей был лишен купеческого звания и сослан в Нерчинск, а затем предан суду Уголовной Палаты, которая определила: «лишить Сибирякова купеческого звания и доброго имени и написать по Нерчинску в работные люди… и иметь за ним надзор, чтобы сам не занимался ябидами и доносами и не вовлекал других», и хотя Сенат и не утвердил этот приговор, Сибирякова все равно оставили в Нерчинске, где он и скончался в 1814 г.

В генеалогической схеме рода Сибиряковым, составленной нами на основе различных источников, поколение внуков Афанасия представлено еще несколькими представителями династии (См. Приложение 1).

Например, много упоминаний в документах сохранилось о Николае Васильевиче Сибирякове (3.2.) (1756_?). До 1799 г. он находился в общем капитале Михаила Васильевича и состоял, соответственно, во 2-й гильдии. С 1799 г. он стал объявлять самостоятельный капитал и записывался в 3-ю гильдию, однако и дальше принимал активное участие в делах брата Михаила и его детей, занимался речными перевозками по Лене. По словам Н. С. Романова, он имел хорошо подобранную библиотеку, довел городскую летопись до 1803 г., подробно описав в ней все злоупотребления некоего чиновника Немцова. С его именем связана также одна местная иркутская легенда о мощах святого Иннокентия, возле которых, якобы, Николай Васильевич вылечился от какого-то недуга.

Однако в 1808 г. он был исключен из купечества в иркутские мещане по вышеупомянутому «делу о Сибирякове и Мыльникове», а затем по распоряжению Н. И. Трескина был сослан на житье в Жиганск.

Сын Николая Иван Сибиряков (4.8.) (1777_?) в 1800 г. входил в Иркутске в третью гильдию, а 1803 г. был записан в кяхтинское купечество, более мы ничего о нем не знаем.

Внук Афанасия Сибирякова Петр Алексеевич Сибиряков (3.10.) в 1799 г. был исключен из иркутского купечества в мещанство.

Известно имя другого внука Афанасия _ Максима Алексеевича (3.11.), сына Алексея Афанасьевича (меньшого) (2.1.). Мы не знаем даты его жизни. Однако он фигурирует в истории Тельминской суконной фабрики, которую еще в 1773 г. купили за 10 000 руб. его отец и Михаил Васильевич Сибиряков. В 1774 г. умер Алексей Афанасьевич (меньшой) и его сын, вероятно являясь самостоятельным купцом, выкупил фабрику у Михаила Васильевича, заплатив ему половину стоимости — 5000 руб. Но он не только не нажил на ней капитала, но наоборот «пришед в несостояние». В 1787 г. Максим Сибиряков был вынужден взять в Иркутской Казенной Палате под вексель 3000 руб., а в следствие того, что он не смог уплатить этот долг в срок, Казенная палата взяла фабрику в секвестр 5 апреля 1789 г.

На примере Максима Сибирякова мы видим одну из «нецентральных» ветвей рода Сибиряковых, идущую от брата Василия (2.2.) Алексея (2.1.) (меньшого). Вероятно, Алексей (меньшой), как и брат, передал весь свой капитал детям. К сожалению, кроме Максима, больше сведений о прямых потомках Алексея у нас нет. Поэтому данная ветвь рода для нас остается неизвестной, так как не представлена в источниках — Максим Сибиряков не фигурирует в ведомостях об объявлении капиталов и ревизских сказках.

Примечательно, что в более поздние периоды (уже в XIX в.) информацию о других ветвях рода Сибиряковых мы встречаем в различных документах, в т. ч. Иркутской Духовной консистории, в частности, метрических книгах и ревизских сказках, однако многие из них уже не имеют отношения к купечеству. Среди них есть и чиновники, и мещане.

Двигаясь вверх по генеалогическому древу рода Сибиряковых, мы увидим еще многих выдающихся людей, продолживших дело своих предков, например, представителей семьи Осипа Афанасьевича Сибирякова (2.3.). Данные о них в источниках также немногочисленны. Нам известны два сына Осипа — Михаил (3.5.) и Дмитрий (3.6.) (1777_?). О первом мы знаем из метрик Архангельской церкви г. Иркутска. А последний фигурирует на страницах интересного документа, речь о котором и пойдет дальше.

Документ от 3 марта 1787 г. «…о невыполнении подрядчиком Сибиряковым своего договора в поставке в Верхнеколымске разных припасов секретной экспедиции». Осип и Дмитрий понесли наказание в виде запрещения писания купчих и закладных на их имена. Предположительно, они заставили голодать известную экспедицию И. И. Биллингса.

Этот документ как никакой другой показывает корпоративные отношения внутри семьи, что, безусловно, очень ценно для понимания того, как работал «механизм» купеческой семьи. Дмитрий, сын Осипа, обязался поставить провиант для экспедиции, но вовремя не сделал этого. Иркутские купцы Михаил Сибиряков (3.1.) и Николай Мыльников объявили себя товарищами подрядчика, которые должны были участвовать во всех его делах. Осип Сибиряков попросил у городского общества заложить собственное имение и векселя при участии приказчика Николая Сибирякова (3.2.); доверителем в этом случае должен был стать другой сын Александр (3.12.), о котором мы, к сожалению, больше не встретили упоминаний. Он должен был следить, чтобы имение не было распродано до того момента, пока подряд на снабжение экспедиции не будет выполнен во второй раз. В случае, если поставка провианта снова не произойдет в срок, имение отойдет в казну.

Схема такова: отец ответствует за сына, племянник (Николай) работает приказчиком в этом предприятии, а другой сын (Александр) становится доверителем. При этом еще один племянник, будучи уже знатной фигурой и имея значительный вес в Иркутске, объявляет себя товарищем для поддержки и протекции в случае возникновения трудностей. Безусловно, преемственность, прочность дела и капитала могла существовать только в таких условиях.