Искусственно-техническая картина мира

Вместе с тем то, что было принято называть «мышлением», разделяется в ней на две принципиально разные составляющие — «мысль-коммуникацию» и «чистое мышление», каждая из которых живет в своем особом процессе и имеет свои особые механизмы. Эти составляющие существуют реально, как правило, вместе и в сложных переплетениях с другими составляющими мыследеятельности — процессами понимания, рефлексии и мыследействования. Поэтому любой из этих процессов должен рассматриваться, прежде всего, по своим функциям в мыследеятельности и относительно всех других процессов.

ПОНЯТИЕ СИСТЕМЫ

Типы объектов практической деятельности.

Необходимо различать так называемое чувственно-единое целое и так называемое чувственно-множественное целое… Фактически в этом различении речь идет о зависимости нашего анализа от плоскости практической деятельности.

Все то, что мы называем объектами в мире нашей обиходной практики, нашего быта, — это всегда объекты нашего практического действия. Граница между тем, чем мы можем оперировать, и тем, чем мы оперировать не можем, не является абсолютной. До определенного момента атом и молекула не являются такими объектами, которыми мы можем оперировать, но затем они становятся даже объектами, которые мы можем сами создавать. То есть всегда существует такой уровень практики с заданными на нем объектами. Такой объект мы будем называть чувственно-единым целым.

Имея дело с такими объектами, мы на каком-то этапе начинаем разлагать их на элементы и части, постепенно двигаясь ко все более мелким частицам… При этом с целым мы можем оперировать, а с составляющими его элементами до какого-то момента не можем… Все это образует одну линию конструирования и конституирования объектов.

Одновременно идет другое движение — как бы вверх от исходных объектов чувственно-практической деятельности. Например, объекты социологии и социальной психологии. Человек с самого начала был практически-чувственным объектом. А вот такое целое, как город, до какого-то момента не было объектом деятельности. Поэтому естественно, что до какого-то момента о городе не говорили как о целом. Но по мере дальнейшего развития они стали такими объектами… Будем называть их чувственно-множественными объектами.

Если в первом случае от чувственно-единого целого мы шли как бы внутрь к его строению, то во втором случае, наоборот, мы начинаем, как бы собирать некоторые объекты из чувственно-единых объектов. По второй линии возникает своя особая группа методологических и теоретических проблем — проблем целостности создаваемого нами из элементов объекта. Во втором случае сразу же встает вопрос о границах чувственно-множественного объекта. Для объектов первого типа — проблема в определении внутреннего строения такого объекта. Для объектов второго типа — в определении свойств и характеристик множественного целого.

Сказав, что некий объект является чувственно-множественным целым, мы подчеркиваем, что практически оперировать с ним как с одним объектом нельзя. Практически мы можем оперировать только с его элементами, а как целое мы можем составить его лишь мысленно.

Но это значит, что нам нужна еще особая процедура, с помощью которой мы могли бы составить из этих элементов целое. Особое значение для этой работы имеет использование понятия и даже категории системы./27/

История системного подхода Предыстория системного анализа уходит в бесконечность. Условно начинают обычно с первой яркой работы — «Трактат о системах» Кондильяка. По-видимому, два человека на рубеже XVI—XVII вв. своей мыслью прочертили эту линию (системного анализа) до нашего времени и дальше./ 27/ Это Лейбниц, работы которого в основной своей массе остались неизвестными и Кондильяк, который не только был крупнейшим философом, но и заложил основания семиотики, или теории знаков, и фактически основания химии, построив для нее язык.

В «Трактате о системах» Кондильяк обсуждал проблему системности знания. Он показал, что знание всегда организует систему. Он утверждал, что знания не вещи, а системы. Если нам кажется, что мы сталкиваемся с каким-то определенным знанием, как бы одиночным и отдельным, вырванным из контекста, то это ошибочное представление, потому что реально в каждом таком случае нам приходится восстанавливать его многочисленные связи с другими знаниями. Вообще, первоначально, когда говорили о системах, то имели в виду только знания, а не вещи или объекты. Позже, когда Бернулли рассматривал определенное количество газа под поршнем как множество частичек, он никогда не рассматривал такую совокупность как систему, потому что не было понятия связи. Множество не есть система. И механика того времени была механикой точки. И только позднее на рубеже XVIII—XIX вв. в механике перешли к обсуждению систем точек, заимствовав это понятие у Кондильяка. Начали представление о системах знаний переносить на объекты.

В 1949 г. австрийский — в то время уже канадский — биолог Людвиг фон Берталанфи выдвигает принципиально новую идею. Он говорит, что все объекты представляют собой не что иное, как системы, и их надо рассматривать с принципиально новой — системной точки зрения.

Почти одновременно выходит знаменитая книга Винера «Кибернетика». И тогда эта книга породила новое движение — кибернетическое. Масса людей из разных областей, разных профессий, разных предметов подхватывают эту книгу как знамя, и кибернетическое движение начинает разрушать границы областей, предметов, профессий. Неважно кто человек по профессии — важно, что он смотрит на мир особым образом — видит в нем системы управления.

Таким образом, сначала зарождается идея в философии, на уровне категориального анализа — это идея организации языка и знаний. Это фиксируется Кондильяком. Потом идею начинают переносить на объекты. При этом объекты не являются системными или несистемными, — это есть такой способ их рассмотрения. Если мы рассматриваем объект системно — он системный, а если рассматриваем иначе — то он несистемный. Объекты сами по себе не являются системами или не системами, это зависит от целевой, предметной точки зрения.

Сначала развитие происходит на небольшой группе людей. Они отрабатывают идеи, принципы, понятия, Все это постепенно фиксируется в категориях, строится новый язык системных изображений, представление объектов как систем, создаются операции — системный анализ, синтез. Так постепенно оформляется категориальное понятие системы. Сегодня системные представления превратились в технические, захватили огромную массу людей работающих во многих профессиях и сферах деятельности /27/.

Первое понятие системы.

Есть некий объект действия — объект, к которому мы можем применять определенные операции. Берем две группы операций: первая — операции измерения, посредством которых мы выделяем какие-то свойства и фиксируем их в знании — это есть свойства объекта. Вторая группа операций — разложение, расчленение на части. При этом пока мы не знаем внутреннего строения объекта, мы производим это совершенно произвольно. Разломы накладываются как бы извне. Но за счет того, что мы получили их путем расчленения, разламывания первого, мы можем ввести категорию целого и частей. Сама операция разложения дает качественную границу существования объекта. Был один объект, теперь его нет, вместо него остались части. И все свойства делятся на свойства, общие для целого и частей, и свойства, различающиеся у целого и у его частей. Если мы делим объект, мы хотим знать заранее, какие свойства будут у частей, а, собирая объект, мы хотим знать, какие свойства будут у целого.

Пока мы разрезали, мы имели дело с частями, а когда мы эти части начинаем связывать между собой и собирать целое, то части превращаются в элементы. Понятие элемента неразрывно связано с понятием связи. Элементы — это то, что связано, что входит в структуру и структурой организовано. Понятие элемента вводят Лавуазье и Фуркруа. Элементы — это то, что они объединяют в целое. Но элемент предполагает два принципиально разных типа свойств-характеристик: свойства его как материала и свойства-функции, рождаемые из связей. Элемент — это то, что существует в связях внутри структуры целого и там функционирует. Элемент имеет свойства двух типов — атрибутивные свойства и свойства-функции. Последние появляются у части, когда мы ее включаем в структуру и исчезают, когда мы ее из структуры вынем. Атрибутивные свойства остаются у элемента независимо от существования внутри системы или вне нее. Например, личностные свойства начальника (как человека) — атрибутивные его свойства, а свойства-функции — это те, которые он приобретает, когда садится в кресло. Иногда эти свойства-функции оказываются настолько мощными, что атрибутивных свойств почти не остается.

Так получилось то самое определение, которое сегодня существует во всех словарях и справочниках: «система — это некоторое целое, разделенное на элементы, связанные между собой и образующие некоторую целостность». Здесь категория системы фактически сводится к категории структуры. Здесь отсутствуют процессы, а это то, что отличает понятие структуры от понятия системы./4,27/

Второе понятие системы.

Итак, в появившемся понятии системы как структуры отсутствовало представление о процессах. Долгое время в структурно-системные исследования процессы не входили вовсе.

В первом понятии системы объект может быть представлен как система, если мы:

во-первых, выделили его из окружения, либо совсем оборвав его связи, либо же сохранив их в форме свойств-функций;

во-вторых, разделили на части (механически или соответственно его внутренней структуре) и получили, таким образом, совокупность частей;

в-третьих, связали части воедино, превратив их в элементы;

в-четвертых, организовали связи в единую структуру;

в-пятых, вложили эту структуру на прежнее место, очертив, таким образом, систему как целое.

Без этого понятия нельзя работать. Но этого мало. Это лишь первый момент системного анализа. Этот системно-структурный подход не схватывает процессуальности. И нет критериев выделения целостности системы. Системы всегда оказываются подсистемами.

Когда это зафиксировали, родилось второе понятие системы. Оно берет первое понятие целиком, но относит его к структурному плану. С точки зрения второго понятия представить нечто как систему — значит описать это в пяти планах.

• 1. Процессы.
• 2. Функциональные структуры.
• 3. Структуры связей.
• 4. Организованность материала или морфология.
• 5. Материал и его свойства.

Другими словами, если мы имеем какой-то объект, то представить этот объект в виде простой системы, или моносистемы, означает описать этот объект один раз, как процесс, второй раз, как функциональную структуру, третий раз, — как структуру связей, четвертый раз, как организованность материала, или морфологию, и в пятый раз, как просто материал. И все эти описания должны быть отнесены к одному объекту и еще связаны между собой.

А что, значит, описать объект как полисистему, или сложную систему?

Это, значит, описать много раз его, таким образом, и установить связки между всеми этими пятиплановыми представлениями.

При понимании мы должны эту схему как бы отнести к пяти разным действительностям (пространствам мышления), которые живут по своим объективным законам. Процессы разворачиваются в одних закономерностях, функциональные структуры — в других закономерностях, структуры связей — в третьих, организованности материала — в четвертых и материал, субстрат, — в пятых./4,27/.