Проекты М.М. Сперанского

Одной из наиболее важных личностей эпохи преобразований Александра I является М. М. Сперанский, именно с его идеями связаны подготовляемые реформы Российской Империи. Именно ему было поручено императором, подготовить свод законов и с этого поручения начинается выдвижения Сперанского на политическую арену, с этого поручения начинается новый период преобразований в духе либерализма.

Сперанский незамедлительно взялся за работу, четко следуя соображениям и целям Александра. Как подчеркивал Сперанский в одном из своих писем отправленных императору из пермской ссылки проект 1809 г., своим появлением был обязан их тесному сотрудничеству, явился плодом совместных, размышлений, чтений материалов и бесед.

С точки зрения как Александра I, так и Сперанского, сочетавшего административные навыки с несравненными аналитическими способностями. Россия являлась европейской страной, не отличающейся, некой самобытностью, которая могла бы объяснить присущую ей политическую отсталость. Ей следовало как можно скорее провести структурные реформы, призванные приблизить страну к европейской модели. Образованный человек, тонкий знаток произведений Ш. Л. Монтескье и Ч. Беккарина, идей И. Бентама, с которым он состоял в переписке, Сперанский желал создать основанную на либеральных идеях систему с включением этических и духовных элементов. Первый политический трактат Сперанского «Памятная записка об основном законодательстве» датируется 1801−1802 гг. В ней весьма в критических тонах оценивается тогдашний политический строй России как деспотический. Сперанский высказывает мысль, что при деспотизме все социальные слои населения равномерны в том, что не имеют прав. Автор приходит к выводу, что «фактически в России нет свободных людей, кроме нищих и философов». В этом трактате Сперанский излагает идею конституционной монархии и гарантий для законного народного представительства. В заключительной части трактата он осторожно касается и крепостного права. Отрицательного отношения к нему пока определенно им не высказано, но намечаются пути его постепенной ликвидации путем предоставления права свободного перехода крестьян от одного помещения к другому. По его мнению, необходимо было гарантировать индивиду ряд определенных свобод, сделать так, чтобы закон оградил его от злоупотреблений и слабостей чиновников, и в конечном итоге построить справедливый и нравственный политический уклад. Однако речь не шла о введении в России конституционной формы правления наподобие американской или французской (по образцу Конституции VIII года республики), способной лишить монарха его исключительных прав. Монарх должен был оставаться верховным руководителем грядущих реформ. В конечном счете, намеченные реформы все-таки должны были облегчить становление монархической формы правления, «умеренной» и в то же время упроченной законом.

В конце октября 1809 г. он представил императору плоды своего труда в виде трех документов: пространного доклада под названием «Введение к уложению государственных законов», «Краткое начертание государственного образования» и «Общее обозрение всех преобразований и распределение их по временам». В промежутках между работой Сперанский также не бездействовал. С декабря 1808 г., он подготовил текст, двух указов, которые вскоре были приняты Александром I. Первым из них, изданным 3 апреля 1809 г. указ о придворных званиях, придворные российского императора обязывались состоять на военной или гражданской службе для продвижения по карьерной лестнице. Изданным 6 августа вторым указом — о гражданских чинах — вводилась система экзаменов для поступления на гражданскую службу, и запрещалось производить в коллежские асессоры чиновников, не имевших на руках свидетельства об окончании университета. В Табели о рангах всего 14 чинов, личное, но не потомственное дворянство давалось с 9 чина. Последняя мера, нацеленная на борьбу с некомпетентностью и неэффективностью чиновничества и поощрявшая продвижение по службе людей недворянского звания, была негативно воспринята дворянством, которое увидело в нем покушение на свои привилегии.

Проект М. М. Сперанского, в частности его пространный вводный доклад, посвященный кодификации государственных законов, был весьма амбициозен. По мнению товарища министра, «общий предмет преобразования состоит в том, чтоб правление, доселе самодержавное, постановить и учредить на неприменяемом законе». Отныне верховную власть предполагалось ограничить народным представительством, которое опиралось на право частной собственности (распространявшееся только на дворян) и находило применение в законотворчестве, судебном делопроизводстве и административном управлении. С точки зрения Сперанского, чрезвычайно важно было не только претворить в жизнь идею народного представительства, но и включить в число народных представителей имущие классы (буржуазию, свободных зажиточных крестьян), более многочисленные, чем дворянское сословие, чьего политического и социального консерватизма Сперанский, как и Александр I, опасался.

С другой стороны, в соответствии с либеральными идеями, унаследованными от французских просветителей, в проекте Сперанского предусматривалось разделение властей. Законодательную власть предполагалось вернуть Государственной думе, независимая судебная власть передавалась Сенату, исполнительная власть, подотчетная власти законодательной, должна была отправляться министерствами. Государственная дума являлась ключевым звеном этой системы, учреждением, ограничивавшим власть императора. Ни один закон не мог быть принят без ее согласия, она пользовалась правом контроля над органами исполнительной власти в лице министерств: министры были обязаны перед ней отчитываться, и она обладала правом выступать с замечаниями. Исходя из этого можно выявить основные принципы в «Введение к уложению государственных законов», а именно: «1).

Законодательное сословие должно быть так устроено, чтоб оно не могло совершать своих положений без державной власти, но чтоб мнения его были свободны и выражали бы собою мнение народное. 2) Сословие судебное должно быть так образовано, чтоб в бытии своем оно зависело о свободного выбора и один только надзор форм судебных и охранение общей безопасности принадлежали правительству. 3) Власть исполнителя должна быть вся исключительно вверена правительству, но поскольку власть сия распоряжениями своими под видом исполнения законов не только могла бы обезобразить их, но и совсем уничтожить, то и должно ее поставить в соответственности власти законодательной". Таким образом, преобразования Сперанского затрагивали все стороны государственного устройства.

В новой политической системе император сохранял важные функции: он осуществлял контроль над исполнительной властью, назначая министров, губернских и уездных начальников, принимал единоличные решения, касавшиеся войны и мира, мог издавать указы (что обеспечивало ему частичную законодательную инициативу). Однако — и это очень важный момент — он больше не имел судебной власти. Для участия в ней он должен был опираться на Государственный совет, который являлся связующим звеном между тремя новыми учреждениями (думой, Сенатом и министерствами) и императором. Члены совета, назначенные монархом, были призваны рассматривать наиболее важные государственные дела. Текст ни одного закона не мог быть принят без одновременного согласия Государственного совета и думы, что означало отделение законодательной власти.

Сразу после введения описанной трехчастной структуры в центральных органах управления предполагалось воспроизвести ее на местах. Губернии делились на округа, в свою очередь, состоявшие из волостей. На всех уровнях власти от губернской до общинной — создавались исполнительные органы, думы и суды. Однако подобное единообразие не исключало наличия региональной специфики. В местах проживания инородцев — таких как Сибирь, Кавказ или земли донских казаков выделялись области, пользовавшиеся дополнительной автономией. Это обстоятельство следует подчеркнуть особо: признавая различия в положении многочисленных народов империи, Сперанский учитывал многонациональный характер империи.

Основные права должны были распространяться на все население страны, которое отныне делилось на три категории: дворянство, люди среднего состояния и рабочий люд, не имевший собственности (крепостные и государственные крестьяне, рабочие). Каждый пользовался гражданскими правами, ни один приговор не мог быть вынесен без суда, но лишь две первых категории могли участвовать в политической жизни, имея право голоса как собственники.

В проекте Сперанского не только намечались конкретные меры, но и устанавливались точные сроки их осуществления. На 1 января 1810 г. назначили первое заседание Государственного совета. В течение января, должны были быть образованы новые министерство финансов и Казначейство, в феврале новое министерство полиции, 1 мая императорским манифестом предполагалось созвать собрание, которому предстояло официально принять новое уложение законов и 15 августа преобразоваться в Государственную думу, чтобы начать заседания 1 сентябри 1810 г. Из рассмотренного проекта ясно, что Сперанский намеревался провести последовательные, логичные и быстрые преобразования, которые кардинально изменят административную специфику государства. Государственная дума должна была стать органом, ограничивающим власть монарха, без одобрения Государственной думы не мог быть издан «никакой закон не может иметь силы, если не будет он составлен в законодательно сословии». Тем самым, дума получала контроль над высшими органами исполнительной власти, а император мог действовать не согласовавшись с думой только случаи принятий решений о войне и мире или в чрезвычайных обстоятельствах и также у императора оставалось права издания частных указов, которые несли разъясняющий характер прежнего законодательства.

Параллельно со столь трудным делом Сперанский принялся за реформу семинарий, что свидетельствовало о широте его интересов, хотя он и занимался этим в основном по касательной. Он увеличил количество общеобразовательных предметов в том числе были добавлены история и древние языки и отменил телесные наказания. Целью было сделать семинарии доступными для мелких и средних провинциальных чиновников.

Наконец, император поручил Сперанскому поразмыслить над сущностью будущего административного устройства Финляндии. Этот вопрос представлялся срочным, поскольку 20 марта 1808 г., был провозглашен манифест о присоединении Финляндии, которое фактически состоялось годом позже, после подписания Фридрихсгамского мира 5 сентября 1809 г.

Вследствие договоренностей, достигнутых между Наполеоном и Александром I в Тильзите, а затем в Эрфурте, Финляндия в 1808—1809 гг. подверглась внезапному вторжению русских войск с последующей аннексией, которая вызвала глубокую обеспокоенность финляндской элиты по поводу будущего административного устройства и политических целей российского императора.

20 января 1809 г. Александр I созвал на сейм представителей финляндских сословий — дворянства, духовенства и крестьянства (последнее было свободным, в Финляндии не было крепостного права).

Историки задавались вопросом, каков был смысл благосклонной политики российского монарха по отношению к Финляндии. Некоторые исследователи подчеркивали военные факторы, другие выдвигали на первый план политические соображения. Не вызывает сомнений прагматизм Александра 1 в подходе к вопросам, связанным с Финляндией: опереться на местную элиту и правда было проще, чем устанавливать здесь императорскую власть и создавать российские органы управления новой территорией. Но при этом император, будучи достойным учеником Лагарпа, стремился использовать Финляндию в качестве Экспериментальной лаборатории по внедрению в Российской империи идей просветителей и конституционных проектов, к которым он сохранил привязанность. В 1811 г., когда Александр I готовился присоединить! к автономной Финляндии не только территории, полученные Россией по Абоскому миру 1743 г., но также земли вокруг Выборга, завоеванные еще Петром I, — что было сделано в декабре, — российский император, упомянув о политических правах, дарованных им Финляндии, заявил Г. М. Армфельту следующее:

«Клянусь вам, что это устройство нравится мне гораздо больше, чем положение вольного властелина, которое всецело определяется моей волей и признает за монархом право на совершенство, которого человек, увы, лишен. Здесь, если я ошибаюсь, это потому, что я сильно этого хочу; в моем распоряжении целый свет; там меня окружают лишь неопределенность и почти всегда привычки, которые заменяют законы. Вы увидите, что я об этом думаю, здесь, где есть возможность практически непрестанно осуществлять перемены в положении сословий, я собираюсь преобразовать прежнюю Финляндию по вашему образу и подобию и даровать ей ту же конституцию и те же самые свободы».

Действительно, схема управления Финляндией, разработанная Александром I и Сперанским в Санкт-Петербурге в 1809 г., напоминала компромисс между администрацией, доставшейся по наследству от шведов, и нововведениями, отмеченным печатью эпохи Просвещения.

Новая политико-административная структура предусматривала сохранение сословных привилегий в том виде, в каком они существовали в XVIII в Император не коснулся сферы компетенции местной администрации и органов управления в сельской местности, не пересматривал право городов на самоуправление, которое те получили ранее. Он сохранил права лютеранской церкви, освободил Финляндию от обязанности поставлять рекрутов в армию и разрешил ей держать на вооружении небольшую армию. Наконец, Финляндия сохранила собственные таможенные пошлины, банк и валюту. Итак, вовсе не стремясь искоренять реалии и практики, унаследованные от шведского правления, император, напротив, заботился о том, чтобы в ходе установления российского господства сохранить историческую преемственность, проявляя уважение к приобретенным социально-экономическим правам. Наряду с этим важно отметить, что, хотя Александр 1 и не проявил себя в качестве конституционного монарха, он взял на себя обязательство править Финляндией, соблюдая действующие законы, и не повышать налоги без предварительного согласия сейма. Таким образом, фактически речь шла о введении в Финляндии основ народного представительства и конституционализма, что для России являлось небывалым новшеством. Тем не менее, не следует переоценивать масштаб предоставленных уступок: хотя законы действительно соблюдались, сейму суждено было играть символическую роль, тем более что до 1863 г. он вообще не созывался.

Управление Финляндией Александр I доверил местным административным учреждениям, укомплектованным финляндцами. Тем самым российский император отмежевался от шведского наследия. Задача русификации новой администрации и тем более русификации финляндского общества не ставилась. Во главе этой администрации находился Императорский управленческий Совет, заседавший в Турку и состоявший из двенадцати сословных представителей. В 1816 году он был переименован в Императорский финляндский сенат, в 1819 г., перемещен в Хельсинки, ставший столицей великого княжества. Председательствовать в управленческом Совете, было поручено российскому подданному, который получал титул генералгубернатора и главнокомандующего русской армией.

Для этой должности Александр I в апреле 1809 г. избрал М. Б. Барклая де Толли. Выбор был сделан не случайно. Сорока семи лет от роду, верный солдат императора, шотландского происхождения и лютеранской веры его семья в XVII в., обосновалась в Лифляндии Барклай де Толли, который, как считал Александр, придерживался либеральных взглядов, как никто другой был способен создать атмосферу открытости и терпимости, необходимую для отправления возложенных на него обязанностей. Двенадцать членов Совета, распределявшиеся между двумя департаментами, хозяйственным и судебным, назначались российским императором на определенный срок, и их назначение происходило независимо от сословий. В то же время последние были представлены в Совете. Поскольку половина мест отводилась дворянам, а другая половина — простолюдинам, эта система позволяла всем финляндцам принимать участие в делах управления, а народное представительство распространялось на все социальные группы. В этом просматривался принцип, милый сердцу Сперанского. Наконец, в Санкт-Петербурге Александр I назначил финляндского чиновника на пост статс-секретаря финляндских дел для участия в решении вопросов, касавшихся великого княжества. В обязанности последнего входили адаптация распоряжений российских министров к финляндским законам и перенесение на финляндскую почву пожеланий российского императора в области законодательства.

Рассмотренные распоряжения — благожелательные по отношению к местному населению, сочетавшие элементы, унаследованные от эпохи шведского владычества, с рядом нововведений, — сразу же обеспечили императору прочный политический и социальный мир.

Поэтому можно говорить об успехе финляндской политики Александра I и Сперанского. Зато гораздо менее убедительными были результаты реализации общего плана реформ 1809 г.

Прочитав текст, подготовленный Сперанским, Александр воспринял его положительно, оценив его как полезный и вполне удовлетворительный. Вечером 31 декабря 1809 г., следуя составленному Сперанским календарю, Александр предложил 35 сенаторам собраться на следующий день в полдевятого утра в одном из залов Шепелевского дворца, 1 января 1810 г., в девять часов утра он произнес перед собравшимися речь в честь торжественного открытия Государственного совета и публично подтвердил свое намерение даровать стране гражданское уложение. Однако учреждение этого совета, натолкнулись на мощную оппозицию, Прежде всего, это касалось семейного окружения Александра I.

Речь идет о комментариях Марии Федоровны, составленных 27 декабря 1809 г., в Санкт-Петербурге по поводу текста, который Александр I дал ей прочесть, попросив выказать свое мнение. Во-первых, по той причине, что между матерью и сыном сохранилось доверие, которое по-прежнему связывало мать и сына, несмотря на частые размолвки — мать являлась для Александра I главной опорой и ориентиром. Во вторых, потому что во многом очень верная критика Марии Федоровны замалчивает тот факт, что реформатор, в силу специфических особенностей Российской империи, не мог все измелить одним мановением руки.

«Принцип, на котором основывается проект предоставления особому учреждению премии обсуждения всякого нового закона и права предлагать его ни рассмотрение, в то достойный, справедливый и хорошо развитый принцип. Но в монархическом государстве, каковым является Россия не котором по сей день не знали иного источника новых законов и распоряжений, помимо воли Самодержца, справедливо указывая на то, что принцип этот способен если и не лишить Самодержца власти, то по крайней мере ограничить ее, представляется существенным, дабы не ущемлять и не изменять общей идеи, которую создает на основе власти Самодержца, который представляется столь необходимым в столь обширном Государстве, в котором цивилизация еще не имеет повсеместного распространения, представляется существенным, говорю я. чтобы народ сохранял уверенность в том, что император не лишает себя права устанавливать закон, когда того требуют обстоятельства. Отстаивая это мнение, я готова утверждать перед Богом, что такой порядок вещей, если поддерживать его неусыпно и твердо, приведет только к хорошему».

С точки зрения Марии Федоровны, император, учитывая политическую незрелость тогдашней России, не имел права отказываться от своего законодательного полновластия.

Наконец, разумеется, нашлись и такие, кто в самой реформе, способной поставить под вопрос самодержавие, усматривали угрозу престолу. Таков был Н. М. Карамзин. В начале 1811 г., по просьбе сестры Александра I Екатерины Павловны, чье тверское поместье представляло собой оплот консервативной оппозиции, Н. М. Карамзин изложил в форме «Записки о древней и новой России"свои философские и исторические размышления о судьбе России, а также свою критику текущих реформ, в которых видел противозаконное покушение на самодержавие.

Однако и столкнувшись со столь сильной критикой, император не отступил, и Государственный совет был учрежден, председательствовать в нем, было поручено Н. И. Румянцеву и в последующие месяцы усилил свою реформаторскую деятельность, и при этом доверие к М. М. Сперанскому не было подорвано. В феврале 1810 г., Сперанский взялся за разработку императорского манифеста, которым инициировалась реформа, направленная на оздоровление государственных финансов. В этот период Государственное казначейство действительно испытывало затруднения. Еще до начала войн 1805−1807 гг. России не удавалось достичь бюджетного равновесия, так как в 1801 г. доходы казны не превышали 95,5 млн руб., тогда как расходы приблизились к отметке 109 млн. Война существенно ухудшила положение: в 1807 г. налоговые поступления составили 121 млн рублей, а расходы -170 млн. Через два года доходы едва достигли 127 млн руб., тогда как расходы превысили 278 млн.

В связи с растущим кризисом, Сперанский принял решительные меры. Был прекращен выпуск бумажных ассигнаций, причем они по-прежнему использовались для уплаты государственного долга. Для усиления платежеспособности Государственного казначейства в продажу пустили земельные владения государства. Было проведено общее повышение налогов и временно введен налог на доходы дворянства на основе оценки этих доходов самими дворянами. Эти меры были нацелены на увеличение государственных финансов, достижение бюджетного равновесия, и действительно, в 1812 г. доходы приблизились к 300 млн руб. Но эти меры также вызвали растущее недовольство дворян и способствовали увеличению числа недоброжелателей Сперанского. Вслед за этим был подготовлен манифест 25 июня 1811 по которому были изменены полномочии министерств, утверждалась власть министра над вверенным ему учреждением и определился характер взаимоотношений между министерствами и высшими государственными учреждениями, включая Сенат, Совет министров и Государственный совет.

Несмотря на благие намерения и цели Сперанского в русле реформирования Российской империи, которые, по сути, были одобрены императором, он чувствовал по отношению к себе неприязнь среди дворянской знати, Об этом свидетельствует письмо М. М. Сперанского Александру I «…в течение одного года я попеременно был мартинистом поборник масонства, защитником вольности, гонителем рабства и сделался наконец записным иллюминатом». В то же время, плененный амбициозным и сложным проектом Сперанского, император не решался тем не менее претворить его в жизнь. Это может объясняться как и резкой переменой взглядов или слабохарактерным поведением монарха, и даже двуличностью и глубокую привязанность к самодержавной форме правления, унаследованную от эпох Екатерины II и Павла I. Но более здраво такое поведение моно объяснить боязнью императора вызвать недовольство дворянства. Это здравое рассуждение доказывается запланированными реформами, реформами, которые были приняты, доверия императора к Сперанскому и его идеям.

В то же время он постоянно сталкивался с проблемой реализации реформы. Как можно было согласиться на отказ от части своих привилегий тогда, когда даже так называемое просвещенное сословие казалось, в большинстве своем застыло в собственном консерватизме и было не в состоянии осмыслить суть реформы? На какие силы и фигуры следовало опереться, чтобы довести реформу до конца и пространить ее на провинцию? Оставаясь без ответа, эти принципиальные вопросы становились тормозом на пути реформаторских устремлений Александра I, и без того пребывавшего не в лучшем расположении духа вследствие инертности и даже противодействия части сановников. В подобных условиях план 1809 г. привел в целом к совсем скромным результатам.

Результатом реформы стало ясное и четкое определении задач и сферы деятельности министерств. Однако наперекор реформатору министры, ответственные перед императором, были неподотчетны Государственному совету. Государственная дума так и не была создана, проект кодификации законов был отложен на Неопределенный срок. Реально функционировал лишь Государственный совет, да и то не так, как планировал Сперанский. Если изначально он задумывался как орган, ответственный за контроль над Деятельностью министерств и разработку всех крупных законопроектов в масштабах империи", в действительности он стал ключевым звеном правительственного аппарата и проводил в жизнь пожелания императора, не имея вместе с тем законодательной инициативы.

Состоявший из четырех департаментов (законов, государственной экономии, гражданских и духовных дел и военных дел) и одного общего собрания, Государственный совет в течение всего царствования Александра I комплектовался членами, пожизненно назначаемыми императором, большая часть которых были выходцами из рядов крупнопоместного дворянства, а около трети носили титулы князей и графов. Все они принадлежали к первым трем классам Табели о рангах, около двух третей из них состояли на военной, а не гражданской службе и придерживались православия. Наконец, средний возраст членов Государственного совета составлял пятьдесят шесть лет и три месяца. Все эти характеристикисвидетельствуют об однородности данной группы и ее слабой открытости реформаторским настроениям, и именно этим, по всей видимости, объясняется вся двусмысленность мер, предпринятых Александром I. Сетуя на консерватизм земельной знати, император в работе Государственного совета сделал ставку именно на нее, положив конец надеждам Сперанского распространить сферу ответственности на более широкие социальные слои. Учитывая это, имел ли российский монарх в 1810— 1825 гг. реальную возможность опереться на иные слои населения? Есть все основания в этом сомневаться.

Реализация проекта 1809 г., затянувшаяся вследствие колебаний российского императора, в наименьшей степени пострадала от ухудшения русско-французских отношений и от усиления негативных настроений внутри российской элиты. В 1811—1812 гг., по мере того как на международной арене непрестанно сгущались тучи, а континентальная блокада оказывала все более негативное влияние на российскую экономику, настало время военных приготовлений, а вопрос о реформах постепенно отошел на второй план.

Период реформаторский преобразований для Михаила Михайловича Сперанского заканчивается ссылкой в 1812 году Михаил Михайлович вернется после ссылки в Петербург в 1821 году и сделается управляющим Комиссией по составлению законов и членом Государственного совета. Падение Сперанского вызвало в придворных кругах бурю восторга. Некоторые даже удивлялись «милосердию» царя, не казнившего этого «преступника, изменника и предателя». Уверяли, что «этот изверг хотел возжечь бунт во всей России, дать вольность крестьянам и оружие для истребления дворян». Разумеется, все это было чистейшим вздором. Сам Александр I был убежден в невиновности ссыльного, но решил принести его в жертву, чтобы погасить растущее недовольство дворянства. Сперанский считал, что «первой и единственной» причиной его опалы явился слишком смелый план преобразований. Таким образом нельзя не заметить, что грандиозный план преобразований, предложенный Сперанским, был осуществлен лишь в отдельных частях. Деятельность вновь созданные и реорганизованные учреждения была далека от той роли, которой придавал им Сперанский. Что же касается самого главного введения представительных учреждений и строгое разделение властей, то эта реформа была отложена на неопределенный срок. Как оказалось, этот срок продлился полвека (в случае с судебной реформой) и даже до столетия (в случае с Государственной думой). Все реформы так и не были воплощены, однозначно такой конец для М. Сперанского сложно объяснить, возможно действительно, как пишет С. В. Мироненко, что император Александра I не был готов к таким серьезным и «долгоиграющим» преобразованиям, что он привык довольствоваться мелкими и незначительными преобразованиями, что перед кардинальным преобразованиям монарх «дрогнул» и этот страх отразился трагично на судьбе М. М. Сперанского, в тоже время же не стоит забывать тот факт, что вокруг М. Сперанского и его планах росло напряжение дворянстваи этот факт оказался наиболее решающим в судьбе Михаила Михайловича.

Александр I принял меры в интересах рассерженной дворянской знати, чтобы утолить их аппетиты и обезопасить себя от их притязаний. Именно поэтому, ряд реформаторских мер, разработанных Сперанским, не были приняты, исходя из-за разногласий среди окружения самодержца так и среди дворянства приводят к выводу о том, что общество не готова к столь серьезным государственным перемена.