Перспективы развития скотоводческого хозяйства Центрального Казахстана в рыночных условиях во второй половине ХIХ — начале ХХ веков

Перспективы развития скотоводческого хозяйства Центрального Казахстана в рыночных условиях во второй половине ХIХ-начале ХХ веков

История развития скотоводческого хозяйства в Казахстане во второй половине XIX-начале XX вв. в отечественной науке достаточно долгое время оставалась слабо изученной. Причина данного факта была связана с идеологией седентаризации, когда «пути прогресса казахского крестьянства ассоциировались преимущественно с эволюцией (административно направляемой) скотоводческого хозяйства в земледельческое» .

Вместе с тем в историографии XIX-начала ХХ вв. перспективы казахского скотоводческого хозяйства рассматривались в работах Д. Клеменца, П. Румянцева, Л. Чермака и других 2. Они сделали важный вывод о том, что на развитие скотоводства, в том числе и товарного, в исследуемый период в первую очередь повлиял внешний фактор — введение денежной податной системы, строительство железной дороги, переселение крестьян в Казахстан, развитие рынка. Под влиянием названных причин в условиях сокращения традиционных пастбищ возникла необходимость перехода к более интенсивной форме скотоводства (заготовка кормов, сенокошение, стойловое содержание скота). Это, в свою очередь, способствовало приспособлению казахского хозяйства к рыночным условиям.

В 20−30-е годы ХХ в. тема скотоводства в казахском хозяйстве второй половины XIX-начала ХХ вв. отошла на второй план, уступив место исследованиям о роли земледелия в развитии казахской экономики. Так, земледелие рассматривается как «выход из экономической и культурной отсталости» и «путь к прогрессу», а мнение о том, что «животноводство есть историческое призвание казахского населения, является контрреволюционным мнением» 3. В последующий период данная оценка кочевого скотоводства как препятствие к экономическому и культурному подъему трудящихся масс закрепилась надолго. Скептическое отношение к роли скотоводства как наиболее продуктивной формы хозяйствования в условиях Казахстана, особенно его центральной части, объяснялось классовой борьбой против крупных скотовладельцев-баев, недовольных политикой Российского государства и Советской власти. Поэтому впоследствии большинство исследователей советского периода ограничивалось рассмотрением вопросов структуры казахского стада, особенностей содержания скота и кочевания.

В целом, для советских историков было характерным рассматривать казахскую пастбищно-кочевую систему скотоводства как иррациональную и примитивную. Этот же подход был типичен и для дореволюционных исследователей, а также официальных властей XIX-начала XX вв., которые «непреодолимое желание казахского народа заниматься именно кочевым скотоводством» объясняли его леностью (якобы казахи полагались только на силы природы)4. Поэтому в исследуемый период для прикрепления казахов к земле, приобщения их к оседло-земледельческой культуре в казахской степи российская администрация, а позднее и Советская власть стали сокращать традиционные пастбищные угодья, распространять оседлый образ жизни и поощрять земледелие и хлебопашество.

Однако практический опыт конца XIX-начала ХХ вв. доказал несостоятельность (нерентабельность) такого рода мероприятий. В силу недостатка пригодных для земледелия земель, как бы ни был хорош урожай хлебов, он не мог удовлетворить продовольственные потребности казахского общества. В 30-е годы ХХ в. насильственное оседание казахов привело к уничтожению традиционного хозяйства в Казахстане, к потере от голодной смерти половины казахского этноса и откочевке значительной части состоятельного слоя нации за пределы края. О пагубности форсированной политики уничтожения традиционного казахского хозяйства в своих статьях писали С. П. Швецов, А. Ермеков: «Уничтожение кочевого быта в Казахстане знаменовало бы собой не только гибель степного скотоводства и казахского хозяйства, но и превращение сухих степей в безлюдные пустыни» 5. Их мнение оказалось созвучным мыслям историков начала ХХ в. Как заметил дореволюционный исследователь Д. Клеменц, «всех сухих степей не оросить и вести земледелие с орошением, требующим добавочного труда, не всегда выгодно. Выгоднее будет покупать привозной хлеб из житниц настоящих» 6. Возможно выгоднее было бы развивать и улучшать скотоводческое хозяйство казахов, вложив сравнительно небольшие средства в улучшение пород скота и более лучшее его содержание. Поэтому огромные затраты, вкладываемые в дело седентаризации кочевников и приобщения их к новой культуре, не могли окупиться в Казахстане с достаточной прибылью. Особую актуальность точка зрения Д. Клеменца и других приобретает в отношении Центрального Казахстана — как региона традиционного крупного скотоводческого хозяйства и рискованного земледелия, где в степных условиях Сары-Арки скотоводство являлось наиболее рациональным видом хозяйства.

Значительную роль в развитии скотоводческого хозяйства казахского общества во второй половине ХIХ-начале ХХ вв. сыграло увеличение численности населения как в самом Казахстане, так и на всем Евразийском пространстве. Важным фактором демографического взрыва в Казахстане в XIX в. стала внешняя миграция как из Центральной Азии казахов на северные окраины степей, так и из центральных районов России крестьян-переселенцев, гонимых нуждой и желанием лучшей доли. К 60-м годам XIX в. в Азиатской России проживали 2,8 млн. русских. К 1885 г. сюда переселились еще около 857 тыс. человек, за период с 1896-го по 1914 гг. в Сибири обустроились более 3161 тыс. новоселов 7. За 50 лет (1860−1910 гг.) в Акмолинской области численность населения увеличилась с 390 тыс. до 1047 тыс. человек, в Семипалатинской области — с 241 тыс. до 842 тыс. человек 8.

Увеличение численности населения, как кочевого, так и оседлого, привело к росту потребности в скотоводческой продукции и соответственно к увеличению поголовья скота в регионе. В целом по Казахстану (за вычетом уездов, не относящихся собственно к Казахстану, — Пржевальского и Пишпекского, Ташкентского и Омского) количество голов скота составляло: в 1886 г. — 16 991 500, в 1895-м — 19 176 800, в 1905;м — 20 571 600, в 1912;м — 25 387 900, в 1916;м — 299 206 009, т. е. количество голов скота увеличилось за 30 лет в 1,7 раза.

Попытки российской администрации приобщить казахов к земледельческой культуре, изменить рацион кочевников в пользу хлебных продуктов не отразились на численности казахских стад. Наоборот, в сложные засушливые периоды, когда земледельческой продукции не хватало для удовлетворения насущных потребностей, казахи за счет продажи своего скота имели возможность пополнять запасы зерна из богатых земледельческих соседних регионов и даже делиться ими с оседлыми хлебопашцами-крестьянами и казаками по сходным ценам. Так, казахи южных волостей Акмолинского уезда, расположенных в центральной части Казахстана, как только стало известно о подорожании хлеба из-за предстоящего неурожая 1900 г., отправили громадные караваны верблюдов в Семиреченскую область, где ими были закуплены пшеница в зерне по 18 коп. и рис — по 30 коп., в продажу же русскому населению своего уезда ими было пущено: та же пшеница по 35 коп. и рис — по 40 коп.10. Таким образом, располагая в достаточном количестве скотом для получения мясных и молочных продуктов и рабочим скотом для доставки хлеба, скотоводческие хозяйства Центрального Казахстана обеспечивали себя и своих соседей продовольствием.

Скотоводческая продукция Центрального Казахстана пользовалась большой популярностью в российской армии. Так, в записке подполковника Трошкина о торговле в Акмолинском уезде и распределении товаров к рапорту от 10.09.1896 г. отмечается, что одним из важных потребителей мяса Степного края являются «войско Российское и рабочие центральных фабрик, которые продовольствуются единственно здешним скотом. Например, через одни транспортные конторы отправляется до 3.000 пудов замороженного мяса» 11.

Во второй половине XIX-начале ХХ вв. увеличение состава армии, активная внешняя политика, новые вооружения выдвинули перед государством на первый план вопрос о конном резерве. Ресурсы собственного коневодства Российской империи не позволяли обеспечить потребности армии. В связи с этим во второй половине XIX в. ведомство государственного конезаводства было озадачено целью создания запасного фонда для армии. Источником такого фонда могло стать степное коневодство Казахстана, в том числе и коневодство Центрального Казахстана, которое обладало большими возможностями и перспективами при рациональном ведении хозяйства. Из рапортов акмолинского и атбасарского уездных начальников (1902;1904 гг.) следует, что «на случай мобилизации войск Сибирского военного округа можно приобрести покупкою верховых и упряжных лошадей лишь киргизской породы» 12. Причем отмечалось, что покупку нередко можно произвести в южных волостях Акмолинского и Атбасарского уездов, т. е. на территории современного Центрального Казахстана, либо в городах и станицах, куда из степи во время ярмарок пригоняется значительное количество лошадей 13.

Та же русская армия шерстью удовлетворялась также исключительно из казахской степи. Определить, по сколько сбывались кошмы, сложно, но, судя по ее ценности (до 1 руб. 70 коп. за аршин, а в Семиречье не дороже 50 коп. за аршин), спрос на нее был значителен (не менее как на 150.000 руб. в год)14.

В годы неурожаев 90-х годов XIX в., постигших приволжские и прикамские губернии, скотоводческая продукция Сибири и Казахстана явилась важным подспорьем в хозяйстве крестьян Центральной России. В журнале «Нива» в начале ХХ в. было помещено интересное сообщение о закупке степных лошадей для пострадавших от неурожаев 1898 г. губерний. «Закупка производилась зимой и весной 1898−1899 годов в районах Оренбурга и Урала, а также в степных районах Акмолинской области. Всего было закуплено 69.172 лошадей на сумму 1.931.903 руб., одна лошадь стоила примерно 27 руб. 92 коп. В числе этих лошадей находилось 62 лошади, пожертвованные киргизами, которые, узнав, что лошади закупаются для крестьян, пострадавших от неурожаев, стали относиться к делу покупщиков чрезвычайно симпатично и поражали честностью и радушием» 15.

Большую роль в увеличении спроса на скот и мясную продукцию сыграл внешний фактор. Во второй половине XIX-начале ХХ вв. в западных районах Евразийского региона, а также в Европе на фоне роста населения наблюдалось сокращение поголовья скота. В Германии к 1910 г. (с начала века) население увеличилось почти на 7%, а общий убой скота — всего на 2,5%16. Крупным поставщиком продуктов скотоводства на европейские рынки во второй половине XIX-начале ХХ вв. являлась Россия. По данным Ю. Э. Янсона, в 70-х годах XIX в. она покрывала более половины европейского дефицита в скоте, поставляя в переводе на крупный рогатый скот 189,4 тыс. голов (59,8%) из 316,5 тыс. голов, в которых нуждалась Европа 17. Однако во второй половине XIX в. на фоне увеличения населения в Европейской России, где за 10 лет (1850−1860 гг.) население возросло на 10,8%, наблюдалось падение уровня скотоводства на 15,2%18.

Данная ситуация привела к росту значимости казахских степей, что позволило официальной региональной прессе в 1871 г. соотнести положение Казахстана к России как Монголии к Китаю. «В настоящее время одна только часть сибирских степей (Акмолинская область) отпускает ежегодно в Россию свыше миллиона скота. В этих видах мы обязаны устранить все обстоятельства, которые могли бы нанести удар столь существенной для нас отрасли народного хозяйства, даже развитие оседлого населения в степи, полагающим за основание своего хозяйства хлебопашество, должно иметь свои пределы, то есть не более того, сколько требуется административным и торговым интересам края. Всякий излишек в этом отношении вредно отразится на скотоводстве и в то же время обречет поселенцев на довольно жалкое существование» 19. Как мы видим, официальная печать особо рассматривала значение скотоводческого хозяйства казахского общества. При этом в статье делался важный вывод о необходимости устранения всех препятствий в развитии традиционного хозяйства, учитывая большие возможности Степного края.

Скот, особенно лошади и овцы, являлись для казахов важным источником пропитания, доставляли одежду, жир, были надежными спутниками жизни скотовода-кочевника. С установлением административного и фискального контроля России над Казахской степью продажа скота на местных рынках давала казахам хорошую финансовую поддержку. Кроме этого, сбыт скотоводческой продукции был практически всегда обеспечен, так как, во-первых, на фоне роста как оседлого, так и кочевого населения потребность в мясных продуктах всегда существовала, во-вторых, продаваемый скот не нуждался в дополнительных подъездных путях, а сам прокладывал себе дорогу, что, соответственно, снижало затраты на доставку продукции. Поэтому себестоимость скотоводческой продукции обходилась покупателям намного меньше, чем земледельческой, что также было намного выгоднее для местного населения.

Скотоводческая продукция не только обеспечивала всем необходимым казахов, но и давала возможность выполнять государственные повинности. Дореволюционные авторы замечали, что «киргизы — безнедоимично уплачивают все государственные и земские повинности» 20. Как отмечается в дореволюционной периодической печати, «главнейшим источником добывания средств для отбывания денежных и натуральных повинностей, равно как и для собственного существования, для киргиз Уральской области служит скотоводство. Оно, составляя природное занятие кочевников, дает не только могущественное средство к обеспечению продовольствия, но и даже определенную их форму бытия» 21. Аналогичная ситуация была характерна для всего Казахстана.

Значимость скотоводства как важной отрасли хозяйства казахского общества Центрального Казахстана во второй половине XIX-начале ХХ вв. определялась также тем, что основная часть населения региона все средства своего бюджета получала от продажи скота и продуктов скотоводства. Доход от земледелия и промыслов по своей величине имел второстепенное значение.

Как видно из диаграммы, скотоводческий промысел обеспечивает более ѕ всех поступлений в хозяйство казахского общества, тогда как доход от земледелия составляет только 4,1% всей суммы дохода хозяйства. Об этом же свидетельствуют и сравнительные региональные данные (см. табл.).

скотоводство земледелие казахский хозяйство Таблица.

Соотношение доходов казахского хозяйства от скотоводства и земледелия

Так, если сравнить доход от скотоводства и земледелия в казахских хозяйствах Степного края, то в первое десятилетие ХХ в. доход от продажи скотоводческой продукции был намного выше, чем от земледельческой продукции. Например, в традиционных скотоводческих центрах в Омском, Петропавловском, Кокчетавском уездах доход от земледелия не превышал 0,92 руб. на душу населения, в степных областях он колебался от 1,68 до 3,18 руб., в Усть-Каменогорском составлял 5,17 руб., в Кустанайском — 10,44 руб., в Актюбинском — 24,35 руб. То есть наиболее доходными в отношении производства земледельческой продукции считались Актюбинский, Кустанайский и Усть-Каменогорский уезды.

В то же время в отношении производства скотоводческой продукции наиболее доходными можно рассматривать казахские хозяйства Атбасарского, Акмолинского и Каркаралинского уездов, где доходы от скотоводства в год на одного едока составляли соответственно 81,85; 64,12 и 43,61 руб. Следовательно, на 100 руб. дохода от скотоводства в этих трех уездах дохода от земледелия приходилось соответственно 2,1; 5 и 4,3 руб. Данные таблицы еще раз подтверждают, что Центральный Казахстан в начале ХХ в. являлся важным центром скотоводческой промышленности Казахстана.

Прибыльность скотоводства как формы развития хозяйства и его перспективы начало осознавать и крестьянское население, которое увеличило поголовье скота в своих хозяйствах. Практически во всех уездах Акмолинской области за крайне низкую цену крестьяне сдавали свой скот на выпас. Так, за лето с головы крупного рогатого скота крестьяне платили 50 коп., за мелкий скот — 10−15 коп. за голову 24. Поэтому для развития крестьянского скотоводства земли у казахского населения начали изыматься не только для аренды под хлебопашество, сенокосные угодья и создание земледельческих хозяйств, но и для увеличения пастбищ для скота переселенцев.

Однако необходимо принять во внимание тот факт, что в начале ХХ в. крестьянское и частновладельческое скотоводческое хозяйство еще не получило должного развития, в то время как скотоводческая продукция казахского общества уже имела хороший сбыт на внутреннем и внешнем рынках. Кроме этого, ветеринары Акмолинской области отмечали, что в северной полосе области в казачьих хозяйствах налицо все признаки вырождения местных пород скота 25. В этой связи официальные власти возлагали большие надежды на южные уезды региона, где скотоводство по-прежнему развивалось в больших размерах.

Значение Центрального Казахстана как одного из главных скотоводческих регионов Евразийского региона усиливалось его расположением на пути крупных скотопрогонных трактов. Так, ветеринарный врач Петропавловского уезда Сутормин в 1911 г. отмечал, что казахи волостей уезда приводят на выпас на Таинчинскую ярмарку скот, следуя по степному тракту, проходящему через уезды Центрального Казахстана. Среди них казахи Таинчинской волости — Абдулла Шинкаев, Полуденской волости — Досмухамед Кудайназаров, Баймухамед Уразбаев 26. Данный факт еще раз свидетельствует о доходности скотоводческого хозяйства как для местного населения Центрального Казахстана, так и для соседних регионов, извлекающих выгоду из развития рыночных отношений в Евразийском регионе.

Однако в начале ХХ в. на фоне роста товарного скотоводства в Казахстане начали проявляться тенденции сокращения численности скота в казахских степях, вызванные усиленными поставками скотоводческого сырья на рынки и для потребностей армии. Так, в 1906;1914 гг. количество скота, проданного на рынках Казахстана, увеличилось в 4 раза, общая стоимость экспорта из степи увеличилась, превысив почти в 10 раз импорт 27.

Озадаченное расстройством данной отрасли сельского хозяйства в степных областях Главное Управление Землеустройства и Земледелия в декабре 1912 г. приняло решение сдавать в аренду скотоводческие участки преимущественно обеспеченным скотоводам и коневодам. А Переселенческое Управление с 1913 г. начало нарезать крупные скотоводческие участки и сдавать их на льготных условиях в аренду опытным скотоводам, желающим заняться правильным скотоводством или коневодством. Земли сдавались без торгов сроком на 36 лет, от 10 до 25 коп. за десятину, с обязательством в течение пяти лет завести определенное количество голов скота. Например, кто пожелает заняться коневодством, тому полагается завести одну лошадь на 30 десятин удобной арендованной земли, для коров считается по 25 десятин на голову, для мелкого рогатого скота — по 6 десятин 28.

Польза от данного мероприятия должна была быть обоюдной. Государству — экономия средств: если каждая лошадь обходилась казне около 1000 рублей, то рыночная стоимость не превышала 300 рублей 29. Казахскому обществу — дальнейшее развитие скотоводческого хозяйства, применение возможностей для реализации своих потребностей. Реакция населения не замедлила сказаться. Так, в соседней с центральной частью Казахстана Семиреченской области «скотоводческие участки по новому закону сдаются в аренду очень ходко, несмотря на короткий срок. Средняя величина участков под культурное коневодство, уже сданных целому ряду как местных, так и иногородних предпринимателей, колеблется от 2 до 4 тыс. десятин» 30.

Позднее Министерство Земледелия предложило организовывать и более мелкие скотоводческие участки для сдачи в аренду как переселенцам, так и местным жителям из казахов и русских крестьян. Это еще раз подтверждает перспективность развития скотоводческого хозяйства в Казахстане не только среди кочевого, но и оседлого населения. К этим фактам можно добавить слова Д. Клеменца, который в начале ХХ в. отметил, что «Россия крайне разнообразна, и потребностей у нее много. Для живущих в ней кочевых племен найдется полезное дело и без ломки их быта» 31.

Скотоводство Казахстана, в том числе и в центральной его части, стало основой для развития предпринимательских тенденций в среде казахского общества и адаптации казахов к рыночным условиям. Это проявилось в постепенном переходе к товарному скотоводству, появлении слоя предпринимателей среди скотовладельцев, развитии промысловой деятельности, тесно связанной со скотоводством, например извозного промысла. Так, среди богатых скотовладельцев появляются хозяева, которых привлекают уже не только количественные показатели их стад, но и качественные характеристики видов скота. Хотя специалисты-ветеринары критически относились к методике разведения скота в казахском хозяйстве, но, как отмечается в докладе Акмолинского областного инспектора (1910 г.), «некоторые из киргизских богачей полны стремления иметь более продуктивных животных» 32.

Богатые скотопромышленники в конце XIX в. начали употреблять для усовершенствования казахской лошади туркменскую, хивинскую и русскую заводскую породы лошадей. Например, в табунах известного скотопромышленика Терсаканской волости Атбасарского уезда Мейрама Джанайдарова имелись полукровные туркменские и хивинские жеребцы, в табунах Сары-Суйской волости этого же уезда Джандавлет Кулубеков проводил смычку степных лошадей с хивинской породой. Данные мероприятия поддерживались специалистами ветеринарной службы Акмолинской области, которые рекомендовали скотоводам региона остановить свой выбор на так называемой текинской породе лошадей, которые крупнее средней казахской лошади, благороднее, имеют больше огня в темпераменте 33.

Вместе с тем ветеринарный врач г. Петропавловска в своем письме заведующему ветеринарной частью по Акмолинской области в 1894 г. рекомендовал первые опыты по скрещиванию казахских и текинских лошадей производить в южных частях Степного генерал-губернаторства, где климат более теплый, а в северные уезды доставлять уже полученный материал от скрещивания 34. Таким образом, южные уезды Акмолинской области, куда относится и Центральный Казахстан, рассматривались специалистами как прекрасная лаборатория для улучшения местных пород лошадей и развития скотоводства в регионе.

Итак, перспективы развития скотоводческого хозяйства в Центральном Казахстане во второй половине XIX-начале ХХ вв. были весьма значительны. Они определились внутренними и внешними потребностями региона и основывались на естественных природных условиях Центрального Казахстана, где обширные степные просторы были более приспособлены для ведения крупного скотоводческого хозяйства, ориентированного на рынок. Именно скотоводческое хозяйство в данный период позволило казахскому обществу в условиях рыночных отношений суметь приспособиться к меняющимся реалиям жизни и занять важное место не только в экономике Казахстана, но и всего Евразийского региона.

• 1. Абылхожин Ж. Б. Традиционная структура Казахстана: социально-экономические аспекты функционирования и трансформации 1920;1930. Алма-Ата, 1991. С. 199.
• 2. Клеменц Д. Заметки о кочевом быте // Сибирские вопросы. 1908. № 49−52. С. 18−57; Румянцев П. П. Киргизский народ в прошлом и настоящем. СПб., 1910. 66 с.; Карутц Р. Среди киргизов и туркмен на Мангышлаке. СПб., 1910; Чермак Л. Киргизское хозяйство в Степном крае // Район железной дороги Петропавловск-Спасский завод в экономическом отношении. Спб., 1912; Полферов Я. Сибирь и ее возможности // Вопросы колонизации. 1914. № 15. С. 1−19.
• 3. Хабижанова Г., Валиханов Э., Кривков А. Русская демократическая интеллигенция в Казахстане (вторая половина XIX-начало ХХ в.) / Под ред. М. К. Койгельдиева. М: Рус. кн., 2003. С. 179.
• 4. ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 1. Д. 10 335. Л. 12об.
• 5. Хабижанова Г., Валиханов Э., Кривков А. Русская демократическая интеллигенция в Казахстане… С. 194.
• 6. Клеменц Д. Заметки о кочевом быте // Сибирские вопросы. 1908. № 49−52. С. 22.
• 7. Быков А. Ю. Проблема седентаризации в политике России в Казахстане. XVIII-начало XX в.: Автореф. дис. … канд. ист. наук. 07.00.02 — Отечественная история. Барнаул, 2001.
• 8. ГАОО. Ф. 86. Оп. 1. Д. 3. Лл. 5−6.
• 9. Шахматов В. Ф. Казахская пастбищно-кочевая община. Алма-Ата, 1964. С. 138.
• 10. ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 4. Д. 55. Л. 24.
• 11. ГАОО. Ф. 366. Оп. 1. Д. 454. Л. 16.
• 12. ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 1. Д. 10 545. Лл. 70, 71об.
• 13. ГАОО. Ф. 366. Оп. 1. Д. 454. Л. 16.
• 14. ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 1. Д. 10 545. Л. 81.
• 15. Киргизская степная газета. 1901. 7 апр. № 14. С. 4.
• 16. Колонизационное и народнохозяйственное значение проектируемой Южно-Сибирской магистрали // Вопросы колонизации. СПб., 1913. № 13. С. 122.
• 17. Цит. по: Карнаухова Е. С. Размещение сельского хозяйства в период капитализма (1860−1914 гг.). М., 1951. С. 117−118.
• 18. Ковальченко И. Д. К истории скотоводства в Европейской России в первой половине XIX в. // Материалы по истории сельского хозяйства и крестьянства СССР. М., 1959. С. 186.
• 19. Акмолинские областные ведомости. 1871. № 5. С. 3.
• 20. Переселенческий вопрос в Западной Сибири // Наблюдатель. СПб., 1891. № 8. С. 136.
• 21. Киргизы Уральской степи // Сибирская жизнь. Омск, — 1899. № 38. С. 2.
• 22. Соколов П. И. Население. Культура. Колонизация района Туркестан — Сибирская железная дорога. СПб., 1908. С. 129.
• 23. Чермак Л. Формы киргизского землепользования // Сибирские вопросы. 1908. № 41−42. С. 7.
• 24. Атушева С. Б. Джуты в Казахстане в конце XIX-начале ХХ веков: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Алматы, 2000.
• 25. ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 1. Д. 10 678. Л. 12.
• 26. ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 1. Д. 10 674. Лл. 56, 56об, 57.
• 27. Олкотт М. Б. Казахи // Из истории казахов. Алматы, 1997. С. 332.
• 28. Описание Акмолинской области. Петроград, 1916. С. 16.
• 29. Колонизационное и народнохозяйственное значение … — С. 126.
• 30. Аренда скотоводческих и хуторских участков в Семиречье // Семипалатинский край. 1914. № 8. С. 3.
• 31. Клеменц Д. Заметки о кочевом быте // Сибирские вопросы. 1908. № 49−52. С. 52−54.
• 32. ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 1. Д. 10 678. Л. 9.
• 33. ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 1. Д. 10 335. Л. 38.
• 34. ЦГА РК. Ф. 369. Оп. 1. Д. 10 335. Л. 28.