Закономерность возникновения, функционирования и развития права, государства

Способы разрешения споров и конфликтов в древнем обществе

В первобытную эпоху столкновения между социальными группами (родами, племенами), не имевшими до возникновения конфликта никакого общения, принимали форму войны. Чужим и незнакомым людям приписывали тогда враждебные намерения, они считались врагами. Согласно родовым нормам убийство врага есть дело похвальное, а организация военных рейдов в стан чужой группы была непременной обязанностью вождей. Распространенной формой межгруппового конфликта стала кровная месть, но она существовала там, где группы до некоторой степени были автономными частями крупного племенного или территориального единства, либо тяготели к нему. Поэтому кровную месть при активном содействии других групп можно было предотвратить, завершить примирением. Родовые коллективы, которым всё чужое представлялось враждебным, медленно притирались друг к другу, сфера межгрупповых конфликтов с большим трудом вырабатывала институты, обеспечивающие мир и спокойствие на территории проживания множества разнородных групп. Высшим достижением в этой сфере стал институт посредничества в межгрупповых спорах. Процесс поиска форм общей жизни людей происходил неуклонно, он был значительно ускорен за счет динамичного развития способов разрешения внутригрупповых споров и конфликтов. Со временем линии, связанные с разрешением межгрупповых и внутригрупповых споров, соединились, в результате чего возникла система средств безопасности, которую общество могло использовать для преодоления расколов и противоречий.

Родовые вожди и старейшины были крайне заинтересованы в укреплении единства и консолидации своей группы. Всякий внутренний разлад они воспринимали с большим неудовольствием. Поощрялась система воспитания молодежи, которая исключала такие человеческие качества, как строптивость, неуживчивость, себялюбие, жадность, хитрость и лукавство. Типичный член родового коллектива, преданный своему роду и родственникам, был носителем черт «неконфликтной личности», — он братолюбив и дружелюбен, уступчив и предупредителен, каждый сильный родич должен защищать слабых родственников, не давать их в обиду. Однако и тогда этот идеал не вполне отвечал действительности, иначе родовые власти не принимали бы столько жестких мер, чтобы не допустить серьезных конфликтов либо подавить их в зародыше. Коль скоро возник спор, считали вожди и старейшины, то его участники во избежание позора не должны доводить дело до властей, но решить его мирно между собой. Этого ожидали от них все члены рода, поэтому спорщики, не желавшие уступать друг другу, предпочитавшие открыто конфликтовать, вызывали неодобрение и даже раздражительную реакцию окружающих. Механизм родовой самоорганизации и самодисциплины начинает мало-помалу приходить в расстройство в обществе, где появляются имущественное расслоение, неэквивалентные сделки, растет богатство в руках немногих, рано или поздно ослабляется солидарность, обнаруживаются весьма серьезные поводы для споров. Сами же споры принимают вид серьезного социального конфликта. Формируются регулярные способы разрешения споров с участием вождя или родового совета.

Что касается механизмов разрешения споров и конфликтов, то каждая из древних культур могла представить множество разнообразных институтов, отражающих два универсальных способа преодоления противоречий между сторонами с активным участием внешнего авторитета — посредничество (медиация) и суд (юстиция). Они проходят единой, сквозной линией через всю историю человечества, от первобытности до нашего времени. В самой общей форме различие между порядком решения спора или конфликта через суд и соответствующим порядком примирения сторон на основе частного соглашения (посредничеством) сводится к некоторым процессуальным обычаям и составу участников процесса рассмотрения споров. В одном случае действует судья или судебная ассамблея, в другом — посредник, примиритель, арбитр, советчик, знаток обычного права, но главные действующие лица в согласительном процессе все же сами спорящие или конфликтующие стороны. Процессуальные формы тоже могут быть очень схожими: обсуждение обстоятельств дела, выслушивание сторон, взвешивание доказательств и т. п. Все дело, однако, в том, что суд есть всегда особая властная инстанция, действующая не только самостоятельно по отношению к сторонам, но и стоящая выше их, представляя общий интерес группы. Структура судебного процесса иерархична, суд и судья занимают здесь высшее положение, принимая окончательное решение от имени общего интереса, который со временем оформляется как публичный интерес. Выраженная в его решении воля обязательна для всех и подлежит безусловному выполнению, несмотря на возможное недовольство одной или даже обеих сторон. Что касается лица или органа, осуществляющих посредничество в применении споров, то никакой особой стороны в процессе они не представляют, хотя их роль в его организации и результате может быть огромной. Решение согласительного процесса, улаживающего споры и конфликты, действительно и может быть реально исполнено, если обе столкнувшиеся стороны находят его приемлемым для данной ситуации.

Судебные и внесудебные (посреднические) способы разрешения конфликтов существуют в каждом обществе с глубокой древности и до наших дней. В архаических системах, однако, было больше организованных коллективов, которые предпочитали опираться при этом на самодеятельные институты примирения между сторонами, старались сами своими силами уладить дело. У некоторых племен и народов даже дела об' убийстве и кровной мести, не говоря о мелких обидах, подлежали мирному разрешению с помощью согласительных процедур. Например, когда случается спор внутри африканских племен аруша и ндендеули (южная Танзания), каждая сторона подбирает себе сторонников и обе группы встречаются для мирных переговоров. Арбитрами, подбираемыми по признакам влиятельности и авторитета, могут быть родственники по отцовской линии, сверстники или соседи. Решение чаще всего бывает компромиссным, обе группы принимают его как наиболее лучшее в данной ситуации. Принятое решение исполняется немедленно общими усилиями, — производятся необходимые выплаты, возвращается похищенная женщина, передвигаются межевые столбы и т. д. Основываясь на принципе «самопомощи», внесудебный порядок разрешения споров был ограничен возможностями группы, имел некоторые слабые стороны (неопределенность норм и ожиданий, случайность результата, высокая вероятность проигрыша и др.), но вместе с тем он формировал коллективный опыт ведения переговоров и достижения соглашений, который надежно гарантировал мир и безопасность в регионе.

В рамках родовой организации судебное рассмотрение было публичным, открытым, гласным, доброжелательным, участливым, заинтересованным не просто в мирном исходе спора или конфликта, но в результатах, способных устроить всех участников процесса, наилучшим образом разрядить ситуацию, установить гармонию. Судьи неторопливо и обстоятельно рассматривали спор, старались вникнуть в позиции сторон, понять мотивы их действий. Не было смысла подчеркивать социальное превосходство лиц, наделенных судебными функциями, над теми, кого они судят; судьи воздерживались от ругательств и поучений, потому что стороны — это равные им люди, которых они хорошо знали по совместному труду, военной и религиозной деятельности. Принцип доверия к соплеменнику четко проявляется в сути таких древних судебно-процессуальных институтов, как судебная клятва, присяга и соприсяжничество, поручительство и др. Он же определял и ценность свидетельских показаний.

Сильной стороной племенного суда было глубокое знание обстоятельств дела, всей подоплеки и предыстории спора. Английский ученый Д. Перестиани, описывая суд у восточноафриканского племени кипсигов, замечает: «Я особенно вспоминаю случай, когда старейшины в совете проследили потомство коровы в трех поколениях, они помнили ее первоначальную цену и знали, каким образом передавались права владения на ее потомство и по каждому пункту цитировался подходящий прецедент». В деятельности таких судов можно проследить более или менее четко вырисовывающиеся элементы судебного процесса: выслушивание сторон, судебные прения, анализ доказательств, вынесение решения и т. д. О беспристрастности древнего суда следует сказать особо. Безусловно, он был таковым изначально, но только относительно людей «своего» коллектива. Внутригрупповые отношения полностью контролировались той властью, которую представлял суд, поэтому родственники, вступившие в конфликт, были равны перед «своим» судом. Хотя в коллективе могли быть люди, сочувствующие той или другой стороне, судьи в интересах безопасности и мира в группе воздерживались от предпочтений. В острых ситуациях, когда, по логике, один должен выиграть спор, а другой — проиграть, судьи благоразумно уступали право сделать выбор богам и божественным сущностям, назначали ордалии, поединки, применяли судебное гадание и иные магические средства. При наличии двойных стандартов родового общества суд не мог быть объективным в отношении представителей чужих коллективов, иноплеменников и чужеземцев. Свои всегда оказывались правыми, требования чужаков неизменно отклонялись. Выход был найден в создании судебных органов на межгрупповой основе, сначала временных, потом — постоянных.

С процессуальной точки зрения способы разрешения споров и конфликтов в древнем обществе можно подразделить на два основных вида: согласительный и состязательный, а используемые сторонами процедуры соответственно — на согласительные и состязательные. Первые представляют собой приемы посреднической деятельности медиатора в сочетании со стандартами поведения участников конфликта, искренне желающих мирно закончить спор, достичь соглашения, приемлемого для обеих сторон. Конечно, каждый обратившийся к посреднику человек хотел бы получить от него решение в свою пользу, но логика согласительного процесса ставит его в положение, при котором он вынужден ограничивать свои претензии, чтобы не сорвать возможность примирения. Участник подобного процесса не может позволить себе игнорировать интересы другой стороны, он руководствуется максимой «пусть решение будет в мою пользу, но не в ущерб моему оппоненту». Суть согласительного процесса, согласительных процедур состоит в том, чтобы обеспечить определенную меру удовлетворения всем участникам спора и конфликта на основе компромисса. Древний суд, который существовал параллельно или в тесной связи с формами посредничества, также широко применял согласительные процедуры, особенно в своей самой ранней истории, но здесь это были, скорее, процедуры примирения в результате не столько согласия сторон, сколько их желания сохранить под эгидой власти мир и порядок, иногда пеной ограничения собственных интересов. Суд, настаивая на примирении, явно рассчитывал на солидарность и сознательность членов группы, общее благо которого он защищал. Если попытки склонить стороны к миру не приносили успеха, суд мог переступить через согласие и решить спор так, как считал нужным. В этом специфика судебного рассмотрения дел, которая вносила ограничения в область применения согласительных или примирительных процедур в судебной деятельности. В посредническом процессе есть два сталкивающихся интереса сторон (у посредника, как мы уже говорили, нет материального интереса в деле, есть только процессуальная цель — мирное соглашение), в судебном процессе к интересам двух сторон добавляется третий — высший публичный интерес, представленный судом. Он, собственно, и определяет характер решения по спорам и конфликтам.

Итак, если окинуть историю происхождения судов общим взглядом, то перед нами возникает следующая картина. Прежде всего, необходимо признать существование досудебной стадии, когда разрешение споров и конфликтов внутри коллектива носило в целом примирительно-согласительный характер либо относительно легко достигалось простейшими авторитарными средствами, — вмешательством старших в дела молодых людей, приказом и окриком старейшины, повелением вождя, давлением общего мнения, осуждающего одного или обоих участников спора. Этого было достаточно и группах с высокой степенью родственной солидарности. С укрупнением групп, основанных на различных типах родства, появлением внутри них отдельных более или менее самостоятельных сегментов и секторов стали недостаточными чисто «домашние» средства улаживания конфликтов между людьми, состоящими в определенной степени родства. Они были вовсе не применимы, в отношениях с соседними группами, с которыми роду приходилось все чаще и чаще сталкиваться. Внутренняя дифференциация родового коллектива и участившиеся межгрупповые контакты — факторы, вызвавшие необходимость появления стационарного порядка разрешения споров и конфликтов. Вначале с некоторым опережением появились системы посредничества в рамках потестарной организации древнего общества; старейшины и вожди были естественными посредниками, заинтересованными примирителями в своей группе. Повсюду на ранних стадиях развития социальной организации в примирении участвовали все взрослые члены рода, тот или иной спор рассматривался на общем собрании, с которого, собственно, и начинается история судебных учреждений. Именно оно (общее собрание, общий сход) переступает ту черту, перед которой останавливались старейшины и вожди, взяв на себя власть применять карательные санкции от имени всего рода, право наказывать, осуждать на смерть, изгонять из рода и т. п.

На наиболее древнем этапе рассматриваемого процесса преобладают суды первичной формации — родовые сходки, племенные собрания под руководством старейшин и вождей, имеющих, как правило, определенный посреднический опыт. Этот «народный суд» древнего общества всеми мерами добивается примирения сторон, широко применяет согласительные процедуры, он вообще может рассматриваться как орган, воплощающий в себе как посреднические, так и судебные функции. К нему относится часто употребляемый в литературе термин «посреднический суд», который является следствием смешения форм посреднической и судебной деятельности. В древности эти формы действительно переплетались, но при разрешении споров и конфликтов общее собрание рода «или племени выступало в первую очередь как учреждение суда. Его посреднические функции (переговоры, уговоры, компенсации и т. д.) вытеснялись, — чем дальше, тем больше, — властными функциями чисто судебного характера — правом решать вопрос о виновности, вменять вину, применять репрессию, санкции, назначать наказания, правом миловать, регулировать меру ответственности. В родовом обществе суд, имевший вначале вид усложненного посредничества, показал себя как орган власти, учрежденный для принуждения.

В последующем развитии на первый план в судебной деятельности вышли «люди власти», к числу которых в то время относили потестарные (властные) органы, вождей и старейшин, действовавших, как правило, коллегиально. Они, в сущности, занимались всеми делами группы, судейские функции не были выделены из их «общей компетенции». В группах создавались своего рода «судебные коллегии» с более или менее постоянным составом, куда кроме вождей и старейшин входили почтенные опытные люди, имевшие репутацию правовых посредников либо какие-либо заслуги перед сообществом. Обычай выносить важные дела на общее собрание у многих народов сохраняется очень долго, но основой решения является позиция судей, отражающая интересы группы, а не отдельных ее членов. Подобного рода суд не постоянный орган, действует по необходимости после настойчивого обращения к нему спорщиков или одного из них (истца, обвинителя). Разбирательство дел проникнуто принципом родовой самопомощи, предполагает активное участие в процессе родственников сторон. Они являются в суд со своими свидетелями и доказательствами, выступают присяжниками, соприсяжниками, поручителями, доставляют в суд нужных лиц, берут на себя посильную работу по исполнению судебных решений и т. д. Зарождаются состязательные формы судебного процесса, многие из которых имеют сакральный, магический характер (судебные поединки, судебные испытания, клятвы, присяги, судебные гадания).

В дальнейшем древние суды проходят важный этап формирования родовой, племенной, общинной «юстиции», которая была подготовлена длительной практикой посредничества и опытом осуществления судебных функций различными потестарными структурами древних коллективов. Все культуры за редкими исключениями смогли создать жизнеспособные и оригинальные системы общественных судов, которые до появления государства в целом справлялись с задачами разрешения споров и конфликтов, обеспечивали с разным успехом безопасность и порядок в своем сообществе. С того момента как в группах появились лица и органы (коллегии), специализирующиеся на осуществлении судебных функций, древняя юстиция приобрела законченный вид. Это повлекло за собой, во-первых, выделение судопроизводства из общего контекста властной деятельности, что означало серьезную перемену отношения общества к суду и судьям. Хотя вождь племени, а впоследствии царь мог одновременно осуществлять административные и судебные функции, все, в том числе он сам, прекрасно понимали, когда он действует как судья, а когда — как правитель (управленец). Первая его ипостась более высокая, это служение богам и делу справедливости, вторая — сугубо земное призвание и «злоба дня». По современным понятиям, в то время произошел первый акт отделения судебной власти от исполнительной, положивший начало идеализации суда — цитадели добра и справедливости. Исполнительная власть начинается с царя, а судебная — идет от Бога, ищет Правду, карает пороки и вознаграждает добродетель. Что говорить о древних людях, если и в наши дни многие находятся под обаянием этого древнего, прекрасного в своей наивности взгляда?

Выделение судопроизводства в отдельный вид общественной, властной деятельности означало, во-вторых, возможность организовать работу судов на стационарной и вместе с тем системной основе. Это произошло в эпоху разложения первобытнообщинного строя, ломки архаических социальных структур, построенных на принципах кровного родства, поглощением их более крупными единствами, созданными по территориальным критериям, — родовыми союзами (мощными линиджами), союзами племен, народов, объединенных мечом удачливого завоевателя. В рамках этих объединений начинали действовать межродовые, межплеменные и межобщинные суды для решения небольшого круга задач зарождающейся публичной власти. Хотя претензии таких судов вначале были скромными, их давление на родовые, племенные и общинные суды возрастало по мере усиления публичного аппарата принуждения. Совокупность разрозненно действующих низовых судов начинает приобретать более или менее системный характер, возникают инстанционный принцип устройства судов (их разделение на высшие и низовые), возможность апеллировать к высшей инстанции, постепенно унифицируются судебные процедуры, более широкими и разнообразными становятся принудительные способы обеспечения судебных решений. В итоге подобных перемен в обществе укрепилось сознание того, что судебная функция — эффективное средство социального и политического контроля над поведением людей.

В борьбу за политический контроль над обществом вступают первичные формы государственности, ранние политические структуры (союзы племен, вождества, протогосударства, ранние государства и т. д.). Они в принципе отличаются от традиционной потестарной организации, ибо в их основании лежит публичная власть, защищающая публичный интерес, не сводимый к сумме индивидуальных и коллективных интересов членов племени или общины. Феномен публичности может быть абстрагирован от живой общественной субстанции, актуальных потребностей и желаний человека, может противостоять им как общее и безликое начало, которое возвышается над земной жизнью. Едва ли не впервые древние люди столкнулись с идеальной конструкцией нерелигиозного происхождения, заключавшей в себе необходимость подчинения высшей идее. В культурном смысле это был настоящий переворот в общественном сознании. Точно такое же значение имело и возникновение публичных, т. е. государственных, судов, которые хотя и не сразу вытеснили общественное судопроизводство в низовых ячейках общества, тем не менее довольно быстро заняли доминирующие позиции в политических системах различных культур. Длительное параллельное сосуществование государственных и общественных судов сменилось эпохой их конкурентной борьбы, в ходе которой государству удалось добиться монополии на уголовное преследование лиц, совершивших преступления. Представляющие государственную власть суды получили исключительное право принуждать и карать преступников в публичных интересах, осуществлять легитимированное насилие в отношении лиц, нарушающих публичный правопорядок. Государство и государственные суды взяли на себя основную часть работы по укреплению и защите имущественных и иных правовых отношений. Что же касается общественных институтов разрешения споров и конфликтов, то они, оттесненные на второй план, сохраняют способность к регенерации и возрождаются всякий раз, когда правоохранительная деятельность государства ослабевает, вызывает неудовлетворенность и критику со стороны общества.