Диалектика разотчуждения. 
Разотчуждение как конкретно-всеобщая основа истории и культуры СССР

Введённое автором понятие «разотчуждение», выражающее конкретно-всеобщую основу освободительной тенденции советской культуры, может быть определено как снятие конкретно-исторических форм отчуждения посредством особого вида творческой деятельности, созидающей не только некий готовый результат («вещь»), но и новое общественное отношение, несущее в себе развёрнутую логику его сотворения (становления)

Другими словами, разотчуждение есть такой вид творческой деятельности, результат которой, «овеществляясь» в том или ином художественном феномене, в то же самое время сохраняет в себе логику своего становления, т. е. логику самой породившей его общественно-человеческой деятельности. Зафиксируем первый сущностный момент этого вида деятельности, столь значимый для наших дальнейших рассуждений: результат разотчуждения — новое общественное отношение существует в неразрывном единстве с самим процессом его становления.

Второй сущностный момент разотчуждения связан уже с самим его субъектом: высвобождая действительность от власти тех или иных сил отчуждения и тем самым преобразуя её, индивид сам становится продуктом собственной деятельности. Эту закономерность заметил ещё К. Маркс: «В революционной деятельности изменение самого себя совпадает с преобразованием обстоятельств» Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 201.

Третий момент заключён в следующем: субъект этой преобразующей деятельности становится ещё и персонифицированным (конкретно-историческим и конкретно-культурным) выражением созданного им нового общественного отношения.

И самое главное — все эти моменты существуют в целостной диалектической взаимосвязи друг с другом как единство (1) процесса разотчуждения, (2) его результата и (3) его субъекта, что тем самым подтверждает творческую природу разотчуждения как конкретно-всеобщей основы соцреализма. В своей книге «Иметь или быть» Э. Фромм рассматривает возникновение у человека ощущения своей субъектности как непременное свойство того, что он называет «неотчуждённой активностью», которая по его выражению есть не что иное, как «продуктивная активность». Вот что он пишет об этом: «При неотчуждённой активности я ощущаю самого себя как субъекта своей деятельности. Неотчуждённая активность — это процесс рождения, создания чего-либо и сохранения связи с тем, что я создаю. При этом подразумевается, что моя активность есть проявление моих потенций, что я и моя деятельность едины. Такую неотчуждённую активность я называю продуктивной активностью // См. Фромм. Э. Иметь или быть. Глава V. Киев. 1998.

http://www.lib.ru/PSIHO/FROMM/haveorbe2.txt_with-big-pictures.html.

Зафиксируем это принципиальное для нас положение, играющее важную роль в логике дальнейшего выведения противоречий соцреализма.

Отмечая творческую основу разотчуждения, определяющую конкретно-всеобщий характер этого отношения, зададимся вопросом: что здесь являет всеобщее и что — конкретное? В качестве ответа предложим следующий тезис, который будет раскрыт чуть ниже: разотчуждение есть конкретно-всеобщее отношение, лежащее в основе и (1) социального творчества, которое есть суть творчества истории, и (2) освободительной тенденции советской культуры, и (3) творческого соцреализма — характерного для этой тенденции художественного метода.

То обстоятельство, что разотчуждение лежит в основе всех составляющих звеньев рассматриваемой взаимосвязи (истории-культуры-искусства) и делает его конкретно-всеобщим отношением, а саму эту взаимосвязь — диалектической и потому целостной.

Другой вопрос: что в природе процесса разотчуждения определяет суть конкретного?

Во-первых, уже сама сущность разотчуждения, понимаемого как снятие конкретно-исторических форм отчуждения, предполагает глубинную взаимосвязь его субъекта с конкретной действительностью.

Во-вторых, субъектом снятия конкретной формы отчуждения является вполне реальный и потому конкретный (культурно и исторически) индивид.

В-третьих, предметом творческого разотчуждения является то или иное конкретное противоречие общественной реальности.

В-четвертых, преобразование конкретной реальности диктует его субъекту необходимость создания всякий раз авторского и потому конкретного метода снятия отчуждения.

В-пятых, результатом конкретного акта разотчуждения является новое действительное и потому конкретное общественное отношение.

Так что, конкретность всех основных компонентов разотчуждения как особого вида деятельности — его предмета (конкретно-исторических противоречий), процесса и результата снятия, субъекта и его конкретно-авторского метода для данного конкретно-исторического момента — все это и определяет данное деятельностное отношение как конкретное.

Вот почему процесс снятия отчуждения в силу своей конкретно-всеобщей природы как всякий любой акт творчества принципиально неповторим, что является ещё одной его сущностной характеристикой. Это есть одно из имманентных противоречий этого вида деятельности, законы которого, выявляемые всякий раз при каждом акте его осуществления, тем не менее не могут быть формализованы как некое общее правило для последующих случаев реализации разотчуждения. Одним словом, инструкции (как некоего свода общих правил) для разотчуждения не может быть в принципе. Вот почему эта деятельность требует всякий раз распредмечивания существующих конкретных форм отчуждения и соответственно — конкретных (авторских) методов их снятия.

Говоря о неповторимости любого вида творчества, объективно встаёт вопрос о сохранении его результатов и методов. Этот вопрос становится особенно актуальным применительно к социальному творчеству (генетической основе советской культуры и соцреализма), особенность которого состоит в неразъёмной его результатов и самого процесса их сотворения. Это тем более важно, что этим результатом являются новые общественные отношения, которые могут возникать лишь как продукт творчества (разотчуждения), а не как результат партийно-бюрократических решений, или реализации бизнес-проектов, или политических технологий со всем арсеналом механизмов общественного манипулирования. Значение данного рода практик трудно переоценить, особенно когда речь идёт о классическом наследии социального творчества, являющегося наряду с наукой и искусством равно необходимым условием и ресурсом для формирования альтернатив уже современному миру отчуждения. Как сохранить не только результаты, но и методы социального творчества как классического наследия новой разновидности культуры (не сводимой лишь к искусству и науке), которое возникает в условиях социалистических преобразований, что как раз и показали практики как Парижской коммуны, так и революционных преобразований в СССР.

Этот вопрос вполне закономерен: ведь другие виды творчества имеют соответствующие способы и формы сохранения разных методов и приёмов в рамках тех или иных научных и художественных школ, которые создаются и развиваются в одном случае самими творцами, в другом — их последователями.

Говоря о классике социального творчества, следует понимать, что конкретно-всеобщий характер его природы исключают возможность повторного использования результатов этого вида деятельности, равно как и самого метода (всякий раз конкретного для каждого отдельного случая) их получения. Поэтому наследовать те или иные практики социального творчества можно только в форме осуществления нового акта творчества, результатом которого является появление нового общественного отношения.

Более того, сохранение социального творчества возможно только посредством осуществления одновременно двух актов деятельности: (1) распредмечивания исторически конкретной, т. е. некогда уже свершённой той или иной практики как творческого процесса разотчуждения и (2) опредмечивания нового общественного отношения и опять-таки как свершение нового акта творчества.

Итак, буквальное повторение той или иной практики разотчуждения как всякого любого творческого акта невозможно принципиально.

Не поэтому ли плагиат в сфере творчества возможен лишь по отношению к его результату, но не к самому процессу творчества, как невозможно, например, присвоить художественную органику, талант и стиль фортепианной игры С. Рихтера, который нередко расценивали как «поступок». Манашир Якубов. Фонд Святослава Рихтера //.

http://www.richterfoundation.ru/about%20richter.htm, А идеальное этого «поступка» художника, как и всякого любого другого поступка, присвоить невозможно.

На этом настаивал и Э. В. Ильенков: «Человек не может передать другому человеку идеальное как таковое, как чистую форму деятельности. Можно хоть сто лет наблюдать за действиями живописца или инженера, стараясь перенять способ их действий, форму их деятельности, но таким путём можно скопировать только внешние приёмы их работы и ни в коем случае не сам идеальный образ, не самую деятельную способность» Ильенков Э. В. Диалектическая логика. Очерки теории и истории. М. 1984. С. 183.

Отрицание же этой закономерности лежит в основе уже официозного соцреализма, в рамках которого задача творчества понималась лишь как формальное воспроизводство казённо-установочного идеологического канона, исключающего возможность появления нового художественно феномена. Впрочем, это предмет уже другой статьи.