Исторические воззрения У. Шекспира

Исторические воззрения тюдоровской эпохи состояли в том, что она приблизилась вплотную к догадке о существования социального времени, при этом западные шекспироведы отрицают Шекспира как самостоятельного исторического мыслителя, находя в его исторических хрониках лишь художественное отражение политической конъюнктуры того времени.

Однако Шекспир не смог бы даже приблизительно воплотить свой грандиозный замысел — воссоздать историю Англии за целое столетие, не умея критически оценивать свои источники и не стоя на вершине гуманной мысли своего времени. Шекспир свободно ориентировался в сложных перипетиях того времени, отделяя здравые суждения от нелепостей, реальное от домыслов.

Шекспир тщательно изучал исторические источники: хроника Холиншеда — самая пространная история Англии, Шотландии и Ирландии той поры; произведения Стау, Фокса, «Зерцало для магистров» и ряд других хроник, исторических пьес и поэм. Хронику Холла Шекспир положил в основу первой (по времени создания) тетралогии. Поэтому можно считать, что художник, изучая столь большое число источников, не ограничивал задачу лишь стремлением в использовании исторических сюжетов в театре 15.

Исторические воззрения Шекспира базируются на тюдоровской школе истории, сформировавшейся под влиянием гуманистического и реформационного течений исторической мысли. В шестнадцатом веке первое представляли Макиавелли и Боден, второе Меланхтон и Иоанн Слейдан.

Макиавелли доказал насколько важно использование в политической теории и практической политике уроков истории, что люди по своей сути не меняются. Исторические знания необходимы вершителям судеб — на прошлом строится искусство политики 16.

Намеченное Макиавелли, получило обоснование у Жана Боден в труде «Метод для легкого изучения истории» — служба политике является главным предназначением истории, изучение ведет к понятию того, что может служить основой для учреждения в данных условиях лучшей формы правления 17.

Реформация шестнадцатого века, пробудив интерес к раннему христианству, оказалась продолжательницей исторических воззрений Августина Блаженного. Протестантские историки, стремясь его идеал правителя сделать примером для государей, брали за основу предсказания пророка Даниила о «четырех монархий» предшествующих концу мира. Для реформации история стала сопоставима с теологией, поскольку и та и другая учили политическим и моральным добродетелям, здесь нашло свое место и античное наследие. Особенно они указывали на примеры заговоров приводящих к опасностям грозящих самому существованию государства.

Основатель династии Тюдоров — Генрих VII стоял у истоков тюдоровской исторической традиции, он не только превратил писание истории в предмет особой государственной важности, но и заложил краеугольные камни того исторического мифа, который разрабатывался и совершенствовался в трудах нескольких поколений английских историков «тюдоровского века».

Основой мифа были две идеи. Первая — граф Ричмонд (Генрих VII), богом посланный спаситель Англии от власти Ричарда III, по воле небес соединившийся браком с Елизаветой, наследницей дома Йорков — союз вечно враждующих домов Ланкастеров и Йорков положил конец смутам в стране.

Вторая — с Тюдорами осуществилось восстановление власти древней британской династии (с противовес пришельцам — англосаксам), ведущей родословную от короля Артура, Генрих VII назвал своего первенца Артуром.

Эдуард Холл — автор исторической хроники «Союз двух благородных и достославных родов Ланкастеров и Йорков» сноска, во многом являющейся переводом латинского текста Полидора Вергилия, который почти полностью реализовал первый миф, осветив период истории от низложения Ричарда II до битвы при Босворте в требуемом заказчиком духе. Меньше повезло второй идее — оказаться на одном генеалогическом дереве с королем Артуром, — при всем его желании не нашлось, убедительных фактов такого существования. Вергилий поставил под сомнение историчность происхождения династии и Холл в порыве добросовестности упоминает, что «некоторые историки полагают», но Холл указывает на Вергилия, по причине одиозности его имени.

В этом смысле Холл являлся первым английским хронистом, занявшимся интерпретацией событий целой исторической эпохи. Тогда, как Томас Мор в дошедшем до нас отрывке обнаружил дар драматизации истории, то Холл почти полностью включивший «историю» Мора в свою хронику вслед за Вергилием увидел в истории моральную драму, сформировавшую основания «торжества Тюдоров» посредством пышной риторики читателя подводят к результату «божественного благословения» Англии — воцарения Генриха VIII.

Хроники Холла оказали большое влияние на трактовку событий четырнадцатого — пятнадцатого веков, но Шекспир своим противоречивым творчеством, обязан разновременным и разнохарактерным хроникам предшественникам, особенно «Хроникам Англии, Шотландии и Ирландии», изданных Холиншедом. Холиншед то с восторгом отзывается о Ричарде III, то рассказывая о его пороках, высказывает удовлетворение случившимся.

Хотя в тюдоровской историографии и присутствует морализаторская тенденция, продолжающая средневековые представления о неотвратимости воздании, но она заметно изменилась. Во-первых, она стала национально английской, во-вторых, моралью ее стала в основном мораль политическая 18.

Мы, обращаясь к хроникам Шекспира, выясняем, влияние его воззрения на историю общества, и как они соотносились с тюдоровской историографической традицией. Поскольку западное шекспироведение отказывает Шекспиру в самостоятельных исторических воззрениях, якобы если тому и приходилось оперировать чем-либо, выходящим за данные рамки, то лишь в соответствии с требований цензуры, у которой не должно возникать сомнения относительно лояльности автора. Отсюда вывод, что Шекспир, следовал за источниками не только в изложении фактов, но и в их интерпретации 19.

При изучении хроник Шекспира, сравнивая их с источниками, убеждаешься, что в изложенных выше суждениях проблема действительно упрощена, в частности интерпретация основных вех английской истории пятнадцатого века в указанных источниках до крайности противоречива. И что, Шекспиру приходилось определять свою позицию не на уровне отдельных фактов, а на уровне общеисторических концепций, поэтому необходимо и возможно попытаться просчитать общеисторические воззрения Шекспира.

Эти воззрения колеблются между двумя полюсами: с одной стороны, гуманистической верой в суверенность личности, направляющей и контролирующей свою жизнь, с другой христианской традицией, рассматривающей человеческую жизнь, и, следовательно, человеческую историю, лишь как воплощение божественного промысла.

В первом случае, «актеры», подвизавшиеся на сцене истории, движимы лишь ближайшей целью, которая их полностью поглощает и ослепляет, их побуждают действовать страсть честолюбия, жажда власти, гордыня, местничество — словом, импульсы, заключенные в самой природе этих актеров.

Вовтором, — речь идет о будущем и здесь «актеры истории» не более чем слепые проведения, при этом в первом случае время событий измеряется днями, месяцами, годами, вовтором — веками, эпохами.

Это, по сути, глубоко трагедийное видение истории, суверенная личность оказывалась лишь исполнителем чужой воли, «промысла божьего». Примером подобной реализации провиденциалисткой концепции служит пьеса «Ричарда III» — в сцене предшествующей битве нет пророчеств, но слова и поступки действующих лиц исполнены рокового смысла — провиденциализм в пьесе Ричарда III не что иное, как реализация «божественного плана» 20.

Шекспир, по видимому, как и его современники различали в человеке два начала — «божественное» и «плотское», точно также и к анализу категории «государство» можно было подойти с двух точек зрения: натурфилософской и теологической. Поскольку тюдоровская историография черпала свои сюжеты, главным образом, из истории Англии, поскольку «уроки», преподносившиеся ею читателю, носили национально окрашенный характер, они предназначались, прежде всего, английскому читателю 21.

В ту пору тюдоровские апологеты проводили идею не возмездия, а «примирения», «целесообразности» всего совершенного. Для них англичане не грешники, нуждающиеся в искуплении, а «избранный народ», долго блуждавший в пустыне кровавых смут, прежде чем достичь «земли обетованной» — тюдоровского правления 22.

Таким образом, Шекспир, как исторический мыслитель, подходил к объяснению явлений более объективно, чем тюдоровские историографы, но то, что нам представляется абсолютно несовместимым, вполне совмещалось в представлениях современников Шекспира, поскольку история рисовалась им процессом, протекающим в двух формах: видимой цепью событий, развязанных людьми, и результатом неисповедимого «божественного» плана.