Русская пореформенная деревня как социокультурная среда по материалам Пензенской губернии

Веведение

Актуальность темы

Отмена крепостного права в 1861 г. основательно изменила уклад жизни российской деревни и в социально-экономическом и в культурно-нравственном отношениях. Русская деревня оказалась в новых взаимоотношениях с городом, происходили метаморфозы в демографии крестьянского населения, что меняло прежний облик деревни, как социокультурную среду. «Социокультурная среда определяется как многомерное пространство, в котором обитает человек, и которое отражает всю совокупность условий его жизнедеятельности». Крестьянский мир до отмены крепостного права представляет собой достаточно замкнутое жизненное пространство, ограниченного опытом внутриобщинного взаимоотношения, сосредоточенностью на проблемах сельскохозяйственной экономики, как единственного ресурса выживания, консерватизмом мотиваций и форм традиционной культуры. Изучение заявленной темы магистерской диссертации позволит увидеть, как новое крестьянское законодательство применялось на практике в конкретном регионе страны, в Пензенской губернии с ее наиболее типичными для аграрного региона Центральной России чертами экономической и духовной жизни.

Цель магистерской диссертации в определении совокупности черт русской пореформенной деревни как социокультурной среды. Для достижения поставленной цели надо решить ряд задач:

• — рассмотреть состояние крестьянского землевладения и землепользования в момент проведения реформы 1861 г. и последующие десятилетия;
• — выявить изменения в ведении основ крестьянского хозяйства — земледелии и скотоводстве;
• — исследовать развитие и изменение вспомогательной отрасли крестьянского хозяйства — местных и отхожих промыслов;
• — выявить уровень налогообложения крестьян;
• — определить влияние процессов модернизации в деревни на внутриобщинные отношения;
• — рассмотреть основные направления трансформации семейных отношений в изучаемый период;
• — изучить особенности религиозного мировоззрения крестьян в данный период.

Хронологические рамки. Данная работа охватывает период со второй половины XIX в. — начала XX в. Нижней границей рассматриваемого периода являются 1860-е годы, отмена крепостного права и начала либеральных реформ в России. Верхняя граница — первые десятилетия XX в., когда Столыпинская реформа обеспечила право выхода крестьян из общины, стала новым стимулом перемен в жизни крестьян, оказала значительное влияние и на социально-экономические условия жизни в деревне и на мировоззрение крестьянства.

Документальная база диссертации. В магистерской диссертации использовались следующие группы источников: законодательные акты, документы официального делопроизводства, статистические источники, этнографические материалы, источники личного происхождения. К первой группе источников относятся законодательные акты крестьянской реформы 1861 г, создающие представление о содержании реформы, указывающие каким образом происходило упразднение личной зависимости крестьян от помещиков, статус крестьян общинников, порядок наделения крестьян землей, выкупные операции, новую систему налогообложения и т. д. Так как законодательная база распространялась на всю Российскую Империю, поэтому она на прямую касается и крестьян Пензенской губернии, как земли центрального аграрного района.

Важной группой источников являются статистические источники, в которых находятся сведения о благоустройстве сельского населения, об отхожих и кустарных промыслах крестьян, о земледелии, землепользовании, размерах наделов, поземельного устройства, масштабы распространения земельной аренды, состояния крестьянского хозяйства.

Конец XIX в. для массового сбора информации о русском крестьянстве была разработана специальная «Программа этнографических сведений о крестьянах Центральной России», основанная князем В. Н. Тенишевым. Здесь были сосредоточены материалы, отражающие самые различные аспекты крестьянской жизни: хозяйственная деятельность, имущественные и правовые отношения, семейно-брачные отношения, отражена духовная жизнь крестьян, материалы дают информацию о взглядах крестьян на мир, о распространенных среди крестьян поверьях, об отношении крестьян к церкви. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева позволяют не только воссоздать целостную картину крестьянского мировоззрения и быта, но и проследить их постепенное изменение. крестьянин землевладение налогообложение Среди источников, касающихся поставленной проблемы, большое место занимает местная периодическая печать, где публиковались статьи этнографического характера, статистические материалы, сведения о крестьянских промыслах, исторические и бытовые описания сел и сельского населения, экономическое положение различных местностей губернии, религиозное состояние православного населения. Авторами статей были учителя, священники, врачи, которые были близко знакомы с крестьянским бытом и отзывались на проблемы крестьянской жизни. Важным источником, использовавшимся для изучения религиозных аспектов жизни пензенской деревни, являются местные издания Епархиальных ведомостей. Здесь собраны сведения о религиозных суевериях, об открытии церковноприходских школ, обучении в них крестьянских детей. В начале XX в. на страницах Пензенских епархиальных ведомостей появляются материалы, посвященные проблемам приходской жизни, о недостатках церковного богослужения, о недостаточном материальном вознаграждении притча, об упадке религиозного благочестия в среде прихожан.

К источникам публицистики, стоит отнести цикл писем А. Н. Энгельгардта под общим названием «Из деревни», созданные на основе непосредственного наблюдения важнейших сторон жизни крестьян Центральной России. В письмах А. Н. Энгельгардт рассказывал о своих опытах по организации хозяйства, излагал взгляды на судьбу развития крестьянского и помещичьего хозяйства, описывал индивидуализм мелкого землевладельца.

Для изучения социокультурного развития деревни большое значение имеют источники личного происхождения, представленные дневниковыми записями и воспоминаниями крестьян. Они ценны тем, что позволяют увидеть непосредственную реакцию человека на все события, происходившие вокруг него, определить круг основных интересов крестьянина, спектр наиболее актуальных для него событий, помогают подробно увидеть бытовую и повседневную жизнь семьи автора, и непредвзято взглянуть на крестьянскую жизнь в целом. В магистерской диссертации использовались дневниковые записи крестьянина деревни Ерихино Саранского уезда Пензенской губернии, Ивана Григорьевича Андреева. Автор имел семью из двух дочерей и жены, занимался отхожим промыслом, поэтому его заметки дают яркое представление об условиях жизни отходника, его быте, рационе, условиях труда и отношении к деревенской жизни и сельскому обществу, взаимоотношения в семье.

Историография темы. Характеристике российской деревни пореформенного периода посвящены труды, досоветского, советского и новейшего времени. До 1917 года историки Г. А. Джаншиев, И. И. Иванюков и А. А. Корнилов, анализируя крестьянское законодательство 1861 г., раскрыли содержание реформы, в которой выделили либеральные черты и, главную из них, дарование крестьянам личной свободы. Исследований, непосредственно посвященных крестьянскому хозяйству, социокультурной среды Пензенской губернии, не было. Однако почти все авторы, работающие по этой теме, затрагивали отдельные вопросы, характеризующие крестьянское хозяйство Пензенской губернии. Из историков того времени выделяются своими многотомными трудами П.П. Семенов-Тянь-Шанский9. Его работы представляют собой свод трудов Редакционных комиссий, однако некоторые разделы содержат сведения о состоянии хозяйства крестьян. В частности, в них приведены статистические материалы о размерах крестьянского дореформенного землевладения по уездам и губерниям, в том числе и по Пензенской, о размерах отрезки, составе крестьянских угодий. В названных исследованиях содержится богатый фактический материал, однако отсутствует глубокий анализ социальноэкономических процессов, протекающих в крестьянском хозяйстве.

Среди работ, посвященных социально-экономическому развитию пореформенной деревни, выделяются труды А. И. Васильчикова. Автор указывал «оскудение» помещичьего хозяйства и обратный процесс в деревне на экономический подъем хозяйства крестьян. Он утверждал, что для крестьянского хозяйства «настоящий надел (4 дес. на душу) должен быть признан совершенно достаточным», так как при большем наделе крестьяне не могли бы заниматься отхожими промыслами для получения «заработков в соседних имениях». Известный статистик В. В. Морачевский, исследуя вопрос о перспективах развития пореформенного крестьянского хозяйства, утверждал, что в сельскохозяйственном производстве главная роль принадлежала не помещичьему, а крестьянскому хозяйству, особенно к концу XIX в. Однако, как отмечал автор, пореформенные наделы большей части крестьян не могли прокормить их семей. Он показал, что для обеспечения продовольствием семьи в природно-климатических условиях многих (особенно центральных) губерний необходимы были большие крестьянские наделы и потому призывал правительство принять меры для уравнения платежей крестьян с доходностью крестьянского хозяйства.

Изучением вопроса пореформенного хозяйства крестьян, их экономического положения.

Советские историки внесли большой вклад в изучение пореформенной деревни. Их исследование легли в основу многих трудов современных авторов. Но на все работы того времени наложила отпечаток советской политики. Так это работы историка П. А. Зайнчковкого, который комплексно проанализировал предпосылки, ход подготовки реформы, подробно анализируются «Положения» 19 февраля 1861 г. Главное внимание уделено вопросу реализации реформы: составлению уставных грамот, заключению выкупных актов и классовой борьбе крестьянства в начале 60-х годов. В монографии Б. Г. Литвака обстоятельно рассмотрены изменения, происшедшие в результате реформы, в наделах и повинностях крестьян, установлена величина отрезков и прирезков земель, размеры надела и повинностей в целом по отдельным губерниям, уездам и категориям крестьян, так же характеризуется состояние крестьянского хозяйства. Автор приходит к выводу о том, что «разрыв патриархальных связей между помещичьим и крестьянским хозяйствами был решительнее там, где он наметился еще в предреформенное время». В своей монографии выдающий исследователь Н. М. Дружинин дает характеристику пореформенного крестьянского землевладения и землепользования, состояния крестьянского хозяйства как в Европейской России, так и по отдельным регионам, акцентировал внимание на размеры наделов, полученных крестьянами при переходе на выкуп. Логическим продолжением монографии Дружинина стало фундаментальное исследование в двух книгах А. М. Анфимова. Им подробно изучено крестьянское поземельное устройство, землевладение, землепользование, полевое хозяйство и животноводство, масштабы распространения земельной аренды и ее характер, внутренний строй крестьянского хозяйства на рубеже двух веков, приведено множество статистически данных. В труде А. С. Нифонтова раскрываются этапы и особенности развития зернового земледелия и подтверждается тот факт, что зерновое производство занимало в крестьянском хозяйстве господствующее положение. В это же время появляются работы исследующие изменения в пореформенной деревни в отдельных регионах. Так, по Пензенской губернии знаменательны работы историка И. И. Фирстова, который в своем исследовании выявляет суммы арендной платы, цены на землю, отхожие промыслы пореформенного крестьянства.

В новейшей историографии особый интерес вызывает труд С. Д. Милова. Автор высказывает свое мнение о большом влиянии климатических условий на развитие русского сельского хозяйства, о невозможности для крестьянина вести свое хозяйство успешно, с высокой степенью отдачи из-за суровости зимы и короткого вегетативного летнего периода. Поэтому крестьянин вынужден был прилагать большие трудовые усилия для получения прибавочного продукта, что повлияло не только на развитие экономики, но так же на крестьянский менталитет. В исследованиях Т. В. Еферина, А. В. Нестерова, А. С. Лузгина, в сборнике статей «История Мордовии» под редакцией В. А. Юрченкова расширяется и углубилятся представление о развитии крестьянской промышленности в Мордовии. Работы П. Н. Зырянова, С. Д. Морозова и И. Д. Ковальченко посвященны крестьянскому самоуправлению, крестьянской общине и аграрному строю России второй половины XIX в. С. Д. Морозов изучил демографические аспекты темы. На основе многих источников автор рассматривал переселенческое движение, отход и связанные с ним отхожие промыслы, общее количество крестьян по губерния, социальную дифференциацию, количество производительного и непроизводительного населения. В монографии А. В. Перепелицына и В. Н. Фурсова проанализирована динамика крестьянского землевладения и землепользования в центрально-черноземных губерниях, показана обеспеченность хозяйства крестьян трудовыми ресурсами. В исследовании историка Т. А. Бернштама, немало глубоких обобщений относительно религиозного сознания крестьянства, приходской жизни русской деревни второй половины XIX в., раскрывается содержание церковнодомостроительного года русского крестьянина, описываются наиболее характерные обычаи «народного домостроительства» (формы общественной и домашней молитвы; частные требы: крещение, венчание, похороны; формы и степени поста; праздники, домашние молебны и обеты; грехи и праведные дела; почитаемые места и практика богомольных странствий) В последние десятилетия историки обратились к изучению крестьянского мира: эволюция семейных отношений, религиозного мировоззрения, изменение во взаимоотношениях внутри общины, развитие образования среди населения. М. М. Громыко на основе документальных свидетельств изучила различные стороны общественной и религиозный жизни крестьян раскрыла духовный и социальный опыт крестьян, привела много примеров живой действительности: яркие биографии, образы крестьян-мастеров, примеры выразительной народной речи, описала забытые обряды и традиции. Л. Н. Пушкарев, одним из первых при изучении мировоззрения русского крестьянина обратился к использованию пословиц. В своей монографии автор отметил, что пословица является важным источником для раскрытия духовного мира русского крестьянина. Так же интересны исследования Б. Н. Миронова по социальной истории России. Согласно его точки зрения, Россия развивается в рамках западной цивилизации, но с некоторым запозданием; ее развитие носило догоняющий характер. Автор постоянно проводит параллели между процессами в российской и западной истории. Эволюция семейных отношений полно изложена в трудах Н. Л. Пушкаревой, С. С. Крюковой, В. Б. Безгина, В. В. Глотовой. В исследованиях В. Ю. Лещенко, Т. Н. Леонтьевой и А. Н. Розова рассмотрены взаимоотношения крестьян и духовенства, религиозно-нравственном состоянии народа, восприятие крестьянством православных догматов, проблемах православного прихода в XIX в.

Так же в это время особенно выделяется региональный аспект изучения пореформенной деревни. Рассмотрением реализации реформы 1861 года конкретно в Пензенской губернии занималась историк В. П. Догаева. Опираясь на статистические данные, законодательные акты, уставные грамоты, она изучает размеры наделов в разных уездах губернии, способы получения крестьянами земли, выявляет суммы арендной платы, сравнивает цены на землю в уездах. Анализом способов дополнительного заработка для крестьян Пензенской губернии занимался историк А. С. Лузгин. Он рассмотрел виды промыслов в разных уездах, изучил причины роста численности отходников в Пензенской губернии. В диссертационных исследованиях рассматривают виды земледелия и землепользования, ведения хозяйства крестьян Пензенской губернии во второй половине XIX—XX вв. М. В. Киселева и А. Е. Ульянов. Большое внимание уделяется религиозной составляющей крестьянского мира рассматриваемой губернии. В труде М. Ю. Садыровой рассматриваются вопросы связанные с влиянием религии и церкви на повседневную жизнь крестьянства, причины изменения религиозного состояния жителей Пензенских деревень. Вопросы, касающиеся распространения образования крестьян в Пензенской губернии, значения духовного воспитания в церковно-приходских школах рассматриваются в работах исследователей И. С. Кононова, О. Макаркина, Н. И. Полосина, М. А. Савиновой, Т. Б. Яковлевой. Изменениями в семейной жизни, повышение значимости женщины в семье, причины раздела больших семей разбираются в трудах Т. А. Першиной и М. В. Плеховой .

Таким образом, представленная историография является теоретической основой для разрешения задач магистерской диссертации и определения основных идей российской пореформенной деревни как социокультурной среды.

Работа состоит из введения, двух глав, разбитых на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы.

Глава

Во второй половине XIX века в деревне происходят сложные социальноэкономические процессы — отмена крепостного права, наделение крестьян землей, утверждение рыночных отношений, появление неземледельческой промышленности. Целью главы является рассмотрение изменения социально-экономических условия жизни крестьян в деревне в пореформенное время на примере аграрной губернии Центрального района России, Пензенской губернии. Задачами главы является изучение изменений в землевладении крестьян, хозяйственного положения деревни и рассмотрение количества налогов и платежей крестьянского населения деревни в пореформенное время.

1.

Уровень материального положения пензенских крестьян характеризует изменения, произошедшие в крестьянском землевладении и землепользовании во второй половине XIX — начале XX веков.

Земля являлась главным и незаменимым средством производства в крестьянском хозяйстве. «Весь смысл крестьянской жизни, — писал волостной писарь из Пензенской губернии, — составляет земля, все внимание крестьянина обращено на эту его кормилицу». Поземельное устройство крестьян во второй половине XIX века определялось аграрным законодательством 1860 — годов. Крестьяне сохраняли за собой прежние усадебные и полевые угодья в размере, который устанавливал закон. Полное право собственности на землю приобреталось крестьянами при условии выкупа полевого надела. До этого крестьяне считались временнообязанными. Исторически сложилось так, что российское крестьянство делилось на разные категории, которые отличались друг от друга и юридическим статусом и размерами землевладения. Эти различия остались и после реформ 1860-х годов. В результате этих реформ земли распределялись неравномерно между разными категориями крестьян. Так, государственная деревня в Пензенской губернии получила земельную прирезку 11,6% от дореформенного надела, а помещичья деревня лишилась многих земельных угодий на 21%.

Причины отрезки земли у помещичьих крестьян, по мнению Б. Г. Литвака, были «в решающей степени связаны с формой эксплуатации крестьян и размером помещичьих имений». А. Н. Энгельгардт отмечал, что «необходимый крестьянам отрезок, поступив в чужое владение, стеснил крестьян уже по одному своему положению, так как он обыкновенно охватывает их землю узкой полосой и прилегает ко всем трем полям, а потому, куда скотина ни выскочит, непременно попадет на прилежащую пану землю. Значение отрезков все понимают, и каждый покупатель имения, каждый арендатор, даже не умеющий говорить по-русски немец, прежде всего, смотрит, есть ли отрезки, как они расположены и насколько затесняют крестьян».

В итоге переписи 1877 г. стали известны средние душевые наделы крестьян разных категорий.

Как видно, крестьяне разных категорий получили неодинаковые по величине наделы. У бывших государственных крестьян размер земли, приходящийся на один двор, был в два раза выше, чем у бывших помещичьих, и в полтора раза — чем у бывших удельных крестьян.

И справедливо отмечалось в докладе уездной управы Пензенской губернии:

«Очевидно, когда крестьянству приходилось тесниться на таких ничтожных клочках земли, то не только оно не в состоянии вынести тяготы нынешнего неурожая (1891 г.), но едва-едва в состоянии поддерживать свое личное существование и в средние по урожайности годы». К тому же надо иметь ввиду, что с переходом на выкуп крестьянский надел еще сократился в среднем на 3,7%46. Сокращения происходили не только по инициативе помещиков, но и крестьян, которые опасались больших выкупных платежей, отказывались от плохой земли. Так же происходили и качественные ухудшения крестьянских наделов в связи с тем, что помещики добивались перераспределения состава угодий в свою пользу. Часто у крестьян забирали покосы, лучшие пахотные земли, переносили крестьянские усадьбы и лишали крестьян уже окультуренной усадебной земли.

Наряду с временнообязанными крестьянами в деревне существовали дарственные крестьяне. Так называли бывших помещичьих крестьян, которые по обоюдному согласию с помещиками во время отмены крепостного права получили в собственность без выкупа и временнообязанного положения одну четвертую часть установленного для данной местности надела. В Пензенской губернии таких крестьян насчитывалось 25 355 душ. Соглашаясь на этот шаг, они рассчитывали на дешевую аренду или покупку земли, либо хотели сменить вид своей хозяйственной деятельности. По закону дарить надел могли только те помещики, которые не имели задолженности перед казной или сохраняли за собой не менее ѕ высшего надела в данной местности. Помещики тоже видели здесь свою выгоду, но исходили из разных соображений. Часть владельцев таким способом хотела очистить землю для свободного обращения на рынке, для организации рационального производства, другие же опасались больших расходов на содержание новых условиях своего хозяйства.

В Пензенской губернии участки земли, которые получили дарственники, оказались на деле крайне малы, колебались от 0,7 до 1,1 десятин на душу. Этого количества земли было явно недостаточно для успешного ведения хозяйства, зато не было финансовой и трудовой обремененности перед помещиком. В основном дарственникам приходилось наниматься на работу в помещичьи хозяйства, заниматься торговлей, мелкой промышленностью, отходничеством.

Крестьяне, обремененные нехваткой земли, большими повинностями искали выхода из сложившей ситуации, прибегая к традиционной для России экстенсивной системе. Так происходит расширение крестьянского землевладения за счет использования неудобной земли, распашки новых угодий, аренды и покупки частновладельческих земель. Крестьяне расчищали лесные участки, использовали под пашню склоны оврагов, осушали пруды, увеличивая доступные земли. Пензенская губерния по данным обследования различных крестьянских угодий в 1881 году была отнесена к губерниям с максимальной распашкой — 76,4%48. Усиление распашки надельных земель на время расширяли посевы и не требовали денежных затрат. Однако, существовали и отрицательные стороны. Усилилось истребление леса, становился суше континентальный климат. При распашке выгонов и лугов сокращалось количества корма для скота, что мешало развитию скотоводства.

Надельное землевладение расширялось также с помощью покупки земли. В основном покупали землю зажиточные крестьяне. Так, жена крестьянина Краснослободского уезда с. Рыбкино Елена Голова за 23 тыс. рублей купила 1 342 десятины земли, крестьянин Саранского уезда Дмитрий Начаркин приобрел за 8 135 руб. 404 десятины, крестьянин Якуб Требердиев — 258 десятин земли. Все они купленные земли пускали в оборот: сдавали в аренду, снова продавали, но более мелким участникам и за более высокую цену. В 1880 году площадь земли, купленной крестьянами Европейской России, составила 6 818 тыс. дес., а к началу XX века она уже составляла 19 895 тыс. дес., т. е. она возросла в 3 раза. Крестьяне чаще покупали пашню: ее площадь за указанный период выросла с 3 784 до 14 088 тыс. дес., т. е. в 3,7 раза.

Для большей части крестьян России собственная земля была жизненно необходима. Цена же на землю была очень высокой. Еще более высокими цены на землю были в Пензенской губернии. Фирстов И. И. систематизировал данные о ценах на землю по 4-м уездам Пензенской губернии.

Приведенные данные говорят о существенном колебании земельных цен. С 60-х гг. шел рост цен вплоть до сельскохозяйственного кризиса, затем цены падают и после голода в 1891 г. снова происходит упадок. Важным фактором, который способствовал повышению цен на землю, по мнению И. И. Фирстова, являлась нужда в земле крестьянства. Постоянно растущий спрос на землю увеличивал ее цену без всякого соответствия с доходностью.

С открытием в 1883 году Крестьянского поземельного банка менее состоятельные крестьяне смогли покупать землю, объединившись в товарищества и сельские общества. Однако и здесь более зажиточная часть крестьянства оказалась в выгодном положении, так как в составе товариществ и обществ земля распределялась согласно количеству вложенных денег.

Крестьяне Пензенской губернии за 1883 — 1901 гг. купили через Крестьянский поземельный банк 61,8 тыс. десятин земли, а к 1907 г. у них осталось 50,8 тыс. дес. т. е. 11 тыс. дес. банк отобрал за долги53. Так как земля была дорогая значит были высокие годовые платежи, и оплачивать их было под силу только зажиточным крестьянам. Поэтому, как правило, землю покупали отдельные зажиточные домохозяева или целые сельские общества и товарищества крестьян. Земли, купленные беднотой в составе сельских обществ, в результате их неплатежеспособности попадали в руки зажиточного крестьянства.

Проблему малоземелья крестьяне Пензенской губернии пытались разрешить путем аренды земельных угодий. Высота арендной платы зависела от качества земли, расположения, удобства обработки, путей сообщения, рынков сбыта, сроков арендных договоров, размера арендуемых участков, формы земельной ренты, а так же от того, кому принадлежала земля.

Крестьяне брали в аренду частные земли за отработки, испольно и за деньги. Преобладали натуральные формы аренды. При отработках за каждую арендуемую десятину крестьянин должен был отработать на полях помещика две десятины, а так же обязан был вывозить со двора владельца навоз. Арендованную землю крестьяне обрабатывали своим инвентарем, часто засевали ее своими семенами, а урожай делился пополам. Исследователи пореформенной экономики сельского хозяйства Пензенской губернии пришли к выводу, что испольная аренда не была выгодна для крестьянина, она «отражается убавлением заработка более чем на половину его действительной стоимости».

На беднейшей части деревни лежала вся тяжесть арендной платы, так как зажиточные крестьяне старались как можно быстрее освободиться от этой кабалы. При наличии денег можно было арендовать землю за наличные по рыночным ценам. Малоимущим крестьянам приходилось идти в кабалу, платить втридорога за землю в виде испольщины или отработков. Поэтому арендная плата у бедняков была намного выше, чем у зажиточных крестьян. Так, в группе крестьянской бедноты Саранского, Инсарского, Краснослободского уездов Пензенской губернии десятина арендованной земли стоила в 2,3 раза дороже, чем в группах зажиточной верхушки Приведенные данные говорят о том, чем больше земли брали в аренду, тем ниже была арендная плата за 1 дес. земли. Обычно беднейшее крестьянство не могло арендовать большие земельные площади, поэтому они вынуждены были выплачивать большую арендную плату.

Характерной чертой крестьянского землевладения была дробность участков, чересполосность земли с владельцами разных категорий. Еще в дореформенное время чересполосица была насущной проблемой крестьянства. Черноземный центр, куда входила и Пензенская губерния, был одним из главных районов чересполосицы. Особенно сильно она была развита в Краснослободском и Наровчаровском уездах. Крестьянский надел был разбросан клочками в нескольких местах и окружен чужой полосой.

Чересполосица требовала от крестьянина больше времени на переходы.

Пореформенное поземельное устройство закрепило лоскутность землевладения за крестьянами. Помещик Пензенского уезда Саловской волости сообщал, что «чересполосность земель вносит массу осложнений во взаимоотношения владельцев и крестьян… Чересполосица не допускает равно никаких улучшений — ни об увеличении скотоводства, но и травосеянии и думать нечего при теперешних условиях» .

Рассмотрим вопрос о земле как объекте хозяйства, т. е. землепользования. Существовало две формы землепользования — подворная и общинная. Из-за природно-климатических условий Центрального района России удобней было вести хозяйство коллективно. Именно поэтому в пореформенное время основной формой землепользования в Пензенской губернии оставалось общинное.

При общинном наделении землей только «усадебное место давалось в постоянное пользование отдельному двору, все остальные угодья отводились всему селению в виде общественного достояния»; а при подворном — крестьянский двор получал из общего надела в постоянное наследственное пользование определенные участки «угодий раздельного пользования и неизменяемую долю в угодьях, оставленных в общем пользовании всего села». И в первом, и во втором случах права собственности на надельную землю получали не отдельные домохозяева, а земельное общество.

Каждое из трех полей, принадлежавших тому или другому обществу, разбивалось в зависимости от качества почвы на более мелкие участки, а они уже делились между домохозяевами пропорционально доле участия каждого в общем наделе.

Самым важным событием в жизни общины, как и в дореформенную эпоху, являлся передел земли. Переделы были двух видов: общие (коренные) и частные (жеребьевка). При крепостном переделы обычно проходили во время ревизии. Целью переделов было урегулировать соотношение с рабочей и платежной силой крестьян с тем количеством земли, которой они владели. По отзывам современников, переделы пагубно влияли на состояние земледелия, так как они порождали нежелание хозяев удобрять землю и способствовали тому, что крестьяне вели хозяйство по принудительной системе. Чаще всего происходили частичные переделы, связанные с выходом крестьян из общины. Порой внутри общины происходила борьба за равное землепользования. Порой споры длились годами.

Сельские общества могли сами выбирать сроки общих переделов земли. Существовало несколько типов переделов: по наличным душам, по ревизским душам, по едокам, по работникам или по их признакам хозяйственной состоятельности. Первый передел по наличным душам мужского пола был произведен в с. Ефаево Краснослободского уезда в 1878 г. В этот период наличными душами являлись мужчины в возрасте от 16−18 до 60 лет. В 90-е гг. XIX в. землей стали наделять все наличные мужские души.

Большое значение на распределение земли в общине оказывало податное обложение. По закону 1893 года устанавливался 12-летний срок передела земли в общине, запрещались частные переделы. Так, жители Старого и Нового Шайгова на общем сельском сходе в 1894 г. решили всю пахотную землю разделить по наличным мужским душам сроком на 12 лет с тем, чтобы «в течение упомянутого времени нового передела земли не делать и ни от кого, доставшихся по разделу участков не отнимать…».

У жителей с. Старое Синдорово Краснослободского уезда в общине существовали количественные переделы земли и качественные. При количественном переделе общество изменяло число полос земли, ширину и длину этих полос, в результате качественного передела общинники распределяли землю по качеству. Крестьяне строго следили за качественными переделами земли, так как почва Старосиндровского села была неоднородной. Выделяли 5 разрядов земли по качеству почвы. Урожай крестьян напрямую зависел от плодородности почвы. С 1 десятины земли первого разряда крестьяне получали при среднем урожае по 81 пуду ржи, а с 1 десятины 5 разряда всего 10 пудов. В среднем, на одну душу приходилось по 24 полосы в разных местах. Для Старосиндровской общины была характерна чересполосица. По мнению Т. В. Ефериной, она по-своему защищала крестьян от разорения: имея участок в разных метах, крестьянин мог рассчитывать на ежегодный средний урожай какой-либо культуры.

Распоряжение землей крестьянами сильно ограничивалось вследствие того, что на большей части крестьянской земли существовали принудительные севообороты. Переделы земли затрудняли удобрение почвы. Так как крестьяне переставали ухаживать за своими полосами, зная, что в скором времени предстоит очередной передел. Навоз копился, продавался помещикам, сливался в овраги. Все это время происходило истощение плодородия почвы. Выпаханные наделы не могли прокормить растущее население. Общинное владение мешало крестьянам проявить себя в роли фермеров. Так, в Старосиндровской общине все крестьянские дворы должны были придерживаться принятой системы хозяйствования: время внесения удобрений, пахоты, посева и жатвы устанавливалось сельским сходом и было обязательным для всех. Выбор сельскохозяйственных культур также зависел от всего общества.

Переделы затрудняли производственный процесс и отрицательно сказывались на результатах хозяйственной деятельности. Крестьяне мордовского села Старая Потьма Краснослободского уезда жаловались, что их «земля разделена на такие мелкие клины — загоны, что и представить себе не возможно. На этих десятинах имеется более 160 клинов — загонов. Как же при такой чересполосице владеть землею и получать хоть среднюю доходность. Такое землепользование прямо ведет к разорению».

Дальноземелье было еще одной проблемой общинного землепользования. Так, в с. Урей Пурдошанской волости Краснослободского уезда 429,5 дес. удобной земли, составляющей крестьянский надел, располагались в 7 местах: в сельской даче — 271,4 дес., в Уразовой пустоши — 34,6 дес., в пустоши Старый Ковыляй — 129,9 дес. и в других местах. Все земли были расположены чересполосно с землями частных лиц. Крестьянин с. Пурдощки Краснослободского уезда И. Т. Глухин получил надел в 4 десятины в 42 местах. Несколько полос находились на расстоянии 30 верст от дома.

Подводя итог, необходимо отметить следующие важные факты. Надельное землевладение крестьян Пензенской губернии в результате реформы сократилось. Малоземелье, чересполосица, вынуждали крестьян увеличивать свои наделы за счет распашки неудобных земель, новых угодий, покупки и аренды частновладельческой земли. Однако, аренда была по силам только зажиточным крестьянам. На урожайность основных культур влияла и форма землепользования. В Пензенской губернии среди крестьян основной формой землепользования была общинная. При общинной форме товарность сельскохозяйственного производства крестьян была невысокой, урожаи возделываемых культур были значительно ниже, чем при подворной форме землепользования. Здесь сильно сказывались негативные стороны общинной формы, в частности, применение на крестьянских надельных землях принудительного севооборота. Фактическое распоряжение крестьян землей ограничивали частые переделы земли.

1.2

Вторая половина XIX — начало XX вв. — это время утверждения рыночных отношений в экономике России. Но и в условиях рыночных отношений главной отраслью экономики страны оставалось сельское хозяйство. Основным же производителем сельскохозяйственных продуктов являлось крестьянское хозяйство в его традиционных формах земледелия и скотоводства. Интересно разобраться в том, что консервировала и привносила нового пореформенная эпоха в экономическую жизнь деревни.

Аграрное развитие Пензенской губернии во второй половине XIX века проходило под влиянием многих тенденций. Менялись уклад и модели хозяйственного поведения сельского населения. Некоторая часть крестьянства, в основном зажиточная, понимала, что необходимо повышать уровень агротехники. Но основная масса крестьян продолжала придерживаться традиционных принципов ведения хозяйства.

Преобладающая часть населения Пензенской губернии во второй половине XIX века занималась в основном земледелием. Губерния входила в разряд хлебородных из-за наличия черноземной почвы. В 1864 г. общего количества земли в губернии насчитывалось 3 427 тыс. десятин, из них усадебной было 69 тыс. дес., пахотной — 1 761 тыс. дес., сенокосной — 327 тыс. дес., под лесами — 1 056 тыс. дес., остальные земли принадлежали к числу неудобных. Из общего количества пахотной земли под посевами находилась до 1 200 тыс. дес. .

В крестьянских хозяйствах вплоть до 1890 года применялись трехпольная система земледелия. Вся пашня делилась на три части, приблизительно равные друг другу. На одной из них выращивались озимые хлеба, на другой — яровые, третья оставалась под паром, т. е. не засевалась, а отдыхала, набирая питательные соки. В основу трехполья был положен определенный севооборот: после поднятия залежи или отдыха под паром сеяли озимые культуры, которые требовали большего плодородия и больших усилий при обработке почвы; на следующий год это озимое поле превращалось в яровое и после жатвы освобождалось на год от нового посева.

Трехпольное хозяйство было однообразным, возделывали малое количество культур, особенно в условия принудительного севооборота. Это шло в противоречие с развитием городов и ростом промышленного населения, которые требовали большего разнообразия сельскохозяйственной продукции. Трехполье оставляло без использования целую треть пашни, а также требовало большего удобрения парового поля, что было не по силам крестьянам. В конце XIX века в губернии предпринимались попытки ввести четырехпольный севооборот с пятым выводным клином, в уездах с легкими почвами вводились девятипольные севообороты. Но многопольная или плодопеременная система земледелия требовала улучшения агротехники и большей затраты денежных средств, что было не по силам обычному крестьянству. Пензенская деревня оставалась при старом отжившем трехполье.

Условием повышения продуктивности земледелия являлось удобрение почвы. В качестве удобрений использовали навоз, золу, болотный ил и лесной перегной. Но количество вносимых удобрений было недостаточным. Крестьяне, привыкшие к чернозему, обходились без удобрений, сливали навоз за ненадобностью в овраги и на берега рек.

Таким образом, сами создавали опасные очаги эпидемии .

Обработка почвы в рассматриваемый период была традиционной. Что касается орудий труда и технологии полеводства следует отметить, что Пензенская губерния сильно отставала от других губерний в регионе по количеству усовершенствованных орудий труда, таких как сеялки, жатки молотилки, веялки. Да и все орудия труда в основном сосредотачивались в помещичьих хозяйствах, а не в крестьянских. Крестьяне же по-старинке работали сохой, серпом, цепом, ручной мельницей. Такая работа шла медленно, быстро утомляла.

Несмотря на трудные условия, в которых развивалось крестьянское хозяйство, крестьяне губернии выращивали разнообразные сельскохозяйственные культуры. Наибольшее место принадлежало зерновым культурам. Из зерновых культур основное место отводилось серым потребительским хлебам — озимой ржи и овсу. Рожь имела ряд ценных свойств: она давала восходы на различных почвах, была устойчива во время засух и морозов, не требовала больших усилий при выращивании. Ржаной хлеб был привычным и главным предметом питания крестьянства. Посевы пшеницы были незначительными.

Выращивание пшеницы требовало более тщательной подготовки почвы. Производство пшеницы в основном шло на продажу, а главным ее производителем являлись наиболее состоятельные хозяева. Меньшее значение имел ячмень, который употреблялся крестьянами как пища и как корм скоту. Он созревал быстрее, лучше выживал в морозные месяцы. Гречиха засевалась на самых плохих почвах губернии. Но в следствие неурожаев к началу XX века она вытесняется более засухоустойчивой культурой — просом, которое отличалось высокой урожайностью.

Из корнеплодных растений наибольшее значение имел картофель. За 20 лет до отмены крепостного права государственные крестьяне активно сопротивлялись насильственному внедрению картофеля на их наделы. После реформы, убедившись в питательности и выгодном сбыте картофеля, крестьяне стали добровольно сажать его на огородах и полевых наделах. Из картофеля также делали муку и крахмал.

В пореформенное период важное значение в крестьянском хозяйстве приобрели растения, связывающие деревню с развивающимся рынком. Из них особую роль играли лен и конопля. До реформы эти культуры возделывались для удовлетворения своих нужд в условиях натурального хозяйства, их посевные площади были невелики. Когда натуральное хозяйство стало разрушаться капиталистическими товарно-денежными отношениями, эти культуры приобрели огромную рыночную значимость. Из конопли крестьяне получали прядильное волокно, из которого потом шили различную посконную одежду, выделывали мешки, веревки, сбруи и др., а из семян — масло для пищи. На строительство домов шла пакля.

Кострика употреблялась как топливо, а жмых от семян на корм скоту То же самое значение имел и лен. С давних времен крестьяне сеяли лен на усадебной земле, сами мочили и трепали волокно, сушили сырец, из пряжи производили домотканые холсты для одежды, а из льняного семени выживали масло.

Наряду с коноплей и льном прибыль приносила и такая рыночная культура как табак. Климатические условия в Пензенской губернии не позволяли возделывать высокие сорта табака, а низкие сорта возделывались преимущественно в Саранском уезде, там вырабатывали мохорку для рынка. Возделывали табак в основном женщины, а сырье для продажи на рынке готовили мужчины. В 1870 году в Саранске засаживалось табаком около 50 дес. огородной земли. С каждой десятины в среднем получалось около 100 пудов продукции. Чистый доход при реализации продукции составлял 55 рублей на семью. В течение 25 лет в Саранске число производителей табака возросло с 5 — 6 человек до 200. В 1887 г. под табаком уже было занято 100 дес. огородных земель. Урожай с данной площади составлял около 18 140 пудов. При рыночной стоимости за 1 пуд в 1 руб. 20 коп. валовой доход с 1 дес. составлял 215 рублей .

Из огородных и корнеплодных культур значительную часть дохода составляли свекловица и лук. Свекловица в большом количестве разводилась в Городищевском, Инсарском, Краснослободском и Саранском уездах. Выращивание лука приносило доход крестьянам пригородных селений, например, в пригороде Пензы почти вся земля усеяна луком, который пользуется известностью в губернии. Из тыквенных культур разводили огурцы, которые преимущественно использовались для домашнего потребления. Выращивание овощей являлось важной статьей дохода крестьянского хозяйства. В 80-х годах XIX в Краснослободском уезде огородничество было наиболее развито в Пурдошках, в Акселе выращивали огурцы, в Слободских Дубровках ;

Крестьяне губернии пытались извлечь выгоду и из садоводства. Большое значение оно получило в Краснослободском уезде, этому способствовали черноземные почвы с близкой глиняной подстилкой этого района. Так, например, в селе Рамзай почти при каждом дворе имелся фруктовый сад, в котором разводились хорошие сорта яблок — бель, анис, апорт и пр. Большинство крестьян сдавало сады в аренду городским торговцам.

Таким образом, основным занятием бывших государственных крестьян губернии в пореформенный период оставалось земледелие. Основными сельскохозяйственными культурами, возделываемыми крестьянами, были рожь, овес, просо, горох. Выращивали также торговые растения, которые служили сырьем для ткачества и других нужд. Особенно урожайным был картофель, который в неурожайные годы выручал крестьян, становясь хлебом. В рассматриваемый период урожайность основных злаковых культур на крестьянских надельных землях снижалась вплоть до 1883 г. Одним из причин, повлекшие снижение урожайности стали частые неурожаи, примитивное трехполье и отсталые несовершенные орудия труда.

Неотъемлемым компонентом крестьянского хозяйства наряду с земледелием было скотоводство, без которого не могло вестись и само земледелие. Обращаясь к обзору скотоводства в Пензенской губернии во второй половине XIX века, необходимо заметить, что оно не отличалось успешным развитием.

В каждом крестьянском хозяйстве имелся живой инвентарь, состоявший из рабочего и молочного скота. Крестьяне употребляли при обработке земли и перевозках грузов лошадей. Крупный рогатый скот был не только источником питания и денежного дохода, но и доставлял домохозяевам органическое удобрение в виде навоза.

Самым востребованным в крестьянском хозяйстве животными были лошади. Но, вследствие скудного содержания, крестьянский скот был малорослым и слабосильным, рано делался непригодным к работе и легко поддавался заболеваниям. По переписи конного поголовья в 1882 г. в Пензенской губернии в среднем на один крестьянский двор приходилось по одной лошади, а около 20% крестьянских хозяйств вообще не имели лошадей. В Пензенской губернии доля однолошадных и безлошадных дворов составляла 73,4%, а безлошадных, имеющих не более одной коровы — 70,2%. Таким образом, мы видим, что в деревне не хватало лошадей для ведения крестьянского хозяйства и на протяжении пореформенных лет их становилось все меньше. Аналогичное положение было и в отношении крупного рогатого скота. Главной причиной уменьшения поголовного скота у крестьян густонаселенного района был недостаток кормовой базы, луговых и пастбищных угодий. В сельских обществах не хватало лугов и выгонов, поэтому скошенного сена не хватало для нормального пропитания скота. Недостаток кормов был связан и с отсталой системой земледелия, низким уровнем сельскохозяйственной техники и отсутствием агрономической помощи со стороны правительства и земств.

По подсчетам экономистов, на каждую голову крупного скота массой в 20 пудов необходимо было иметь от 2,5 до 4 десятин постоянных пастбищ и выгонных угодий. В среднем с каждой десятины лугов крестьяне получали 96,5 пуда сена83. Таким образом, для нормального пропитания одной головы рогатого скота требовалось от 241,2 — 386 пудов сена в год. В губернии на одну лошадь приходилось в среднем 42,9 пуда сена в год, что составляло шестую часть от минимальной нормы.

Аренда лугов обходилась дорого. Поэтому крестьяне вынуждены были пасти скот по парам, озимому и яровому жнивью, а также по лугам до и после снятия трав. Зимой крестьяне кормили лошадей соломой или продавали их после уборки урожая, а весной покупали новых лошадей.

Не последнюю роль в сокращении поголовья скота играли эпизоотии, которые вызывали массовый падеж скота каждый год. По скотопрогонным дорогам, которые проходили через территорию русских губерний, с восточных окраин, из донских, саратовских, астраханских степей перегонялись многочисленные гурты волов, коров, телят. Эти стада заносили с собой сибирскую язву, чуму и другие болезни, которые влекли за собой массовую гибель скота. Правительство плохо контролировало эти передвижения, ветеринарных врачей не хватало. В 1871—1872 гг. только в Краснослободском уезде от разных эпизоотий пало 4 365 голов. За 6 месяцев 1880 г. от сапа и сибирской язвы пало 400 лошадей и 210 коров .

В связи с нуждой и недостатком агрономических знаний, крестьяне плохо ухаживали за скотом. Молодняк рано привлекали к труду, изнуряли лошадей полевыми работами и извозом. Зимой держали скот в холодных сараях. Наблюдался плохой присмотр за скотом, пасущимся на открытых Более развито было свиноводство, которое одной из выгодных торговых отраслей, и всегда покрывали расходы по содержанию. В основном свиноводством занимались в Краснослободском и Чембарском уездах.

Общество шерсти и овчины. В губернии разводили как простых овец, так и тонкорунных. Простых овец разводили преимущественно в Краснослободском, Инсарском, Саранском уездах, а тонкорунное овцеводство было развито в Керенском, Чембарском и Пензенском уездах.

До середины XIX века хозяйство крестьян Пензенской губернии было мало связано с рынком. Крестьяне изготавливали сельскохозяйственные орудия, инвентарь, средства передвижения, бытовую утварь, посуду, украшения и прочие предметы, которые использовались для собственных нужд. В пореформенный период крестьяне, имея неплодородные участки земли, не могли существовать за счет одного земледелия. Это привело к широкому распространению кустарно-ремесленных и отхожих промыслов, которые становились Во второй половине XIX века связи крестьян с рынком становятся более крепкими. Многие крестьяне стали изготавливать продукцию, которая пользовалась спросом на рынке. Таким образом, ряд домашних ремесел стали перерастать в промыслы. В свободное от ведения хозяйства время крестьяне занимались мелкими либо у себя дома, либо на стороне, куда они уходили преимущественно зимой. Промысловая деятельность крестьян была неодинаковая. Одни крестьяне занимались производством на стадии натуральной домашней промышленности или ремесла, выполняя мелкие заказы односельчан, другие выходили со своими изделиями на рынок, становясь мелкими производителями.

Промыслы делились на мелкие и отхожие. Местные кустарные промыслы представляли собой мелкое товарное производство промышленных изделий в своем хозяйстве или в своем селении. Отхожие кустарные промыслы делились на ближние и дальние. К ближним относились те, которыми кустари занимались в пределах своего уезда. Дальние промыслы предполагали временный уход крестьян, занимающихся производством промышленных изделий, из своего селения в другие страны, где имелся сезонный спрос на рабочие руки. По подсчетам И. И. Фирстова, в Пензенской губернии местные кустарные Делопроизводитель Кустарного комитета Министерства земледелия и государственных имуществ Н. В. Пономарев отмечал, что «в Пензенской губернии кустарные промыслы развиты довольно слабо, т.к. население занимается почти исключительно земледелием. Если же в некоторых местностях губернии население и принуждено искать подобных занятий, то оно, в силу традиций, обращается, по большей части, к отхожим промыслам, уходя на Волгу и Заволжские степи». Председатель Пензенской губернской управы Бекетов объяснял слабое развитие кустарных промыслов «бывшим состоянием сельского населения губернии; значительная часть этого населения состоит из крестьян, вышедших из крепостной зависимости. В этом состоянии за весьма редким исключением крестьяне находились на издельной повинности, т. е. были заняты земледельческим трудом и потому не имели ни времени, ни повода к занятиям промышленности. Вследствие этого кустарная промышленность в значительных размерах рассеяна по всей губернии, но нигде не представляет промысла, в котором была бы занята сколько-нибудь значительная часть населения» .

И.И. Фирстов отмечает, что в Пензенской губернии в 1874 г. Было зафиксировано 26 типов кустарных промыслов, причем по разнообразию по разнообразию видов первое место принадлежало Пензенскому уезду (13 видов).

Домашняя промышленность потребительского значения имела незначительный удельный вес. Ремесленный характер носили лишь некоторые промыслы, такие как портняжный, овчинный, шерстобитный. Ряд промыслов находился на переходной ступени от ремесла к мелкотоварному производству: сапожный, валяльный, кузнечный, столярный и др. В других утвердилось мелкотоварное производство (бондарный, смолокуренный, тележно-санный).

В конце XIX века промысловая деятельность крестьян заметно активизировалась. В этот период самыми распространенными были следующие отрасли крестьянской промышленности: обработка дерева; обработка животных и растительных веществ; обработка минеральных и химических веществ; обработка металлов .

Господствующей отраслью была деревообработка, так как в губернии была много естественного сырья — леса. В жизни крестьян лес играл большую роль. Наличие значительных площадей леса способствовало развитию таких промыслов, как сидка дегтя, гонка смолы, добывание поташа, выделка колес, дуг, кадок, тканье рогож, плетенье лаптей, точение деревянной посуды, изготовление саней, лодок, корыт, бочек, кадушек, ведер, лопат и т. д.

Приведем несколько примеров крестьянской промысловой деятельности по обработке дерева. Согласно данным Фирстова И. И., в Наровчатском уезде в с. Кочелаево 14 семей (42 души) изготавливали ободья. Процесс изготовления продолжался с февраля по сентябрь. За один сезон крестьяне изготовляли до 9 400 штук ободьев на сумму 3 525 рублей. Жители Лухменского уезда изготавливали сани. В 1888 году этим промыслов в селе занималось 70 семей (370 душ). За сезон (с ноября по февраль) они производили около 1050 саней. Сани сбывались как в уездных крупных городах, так и в соседние губернии. Этот промысел не отрывал крестьян от земледелия, а служил для него подспорьем. Санники были довольно зажиточной частью крестьянства.

В лесных уездах губернии весьма распространенными были промыслы по производству поташа (углекислого калия), являвшегося важным компонентом при выделке кожи, производстве мыла. Наибольшее развитие данный промысел получил в мордовских селениях Краснослободского уезда, Инсарского, Городищенского.

Гончарный промысел был развит в русских селениях Саранского и Инсарского уездов. В конце XIX века мелкая глиняная посуда продавалась по 1 коп., молочные горшки и горшки до одного ведра — по 2−3 коп., горшки для варки щей — по 1−6 коп .

Одним из древнейших и весьма распространенных промыслов в Пензенской губернии являлось бортничество — добыча и реализация меда диких пчел. В «Вестнике Пензенского Земства за 1913 г. Дается характеристика «медового» хозяйства XIX в. в уезде: «…пасеки имели в среднем по 80 ульев… Кроме домашнего лакомства мед и воск продавался на базарах, большею частью скупался на местах торговцами с. Крюковка и поставлялся последними в г. Кузнецк. Несмотря на низкую цену, по 4 руб. за пуд, чистого дохода получалось не менее 100 руб. на хозяйство» .

На ярмарках и базарах крестьяне продавали готовый товар. Существовали городские и сельские ярмарки. Они отличались по свои размерам и специализации. В каждом уезде существовали свои центры торговли. В Пензенской губернии во второй половине XIX века насчитывалось 20 городских ярмарок.

Общий оборот всех ярмарок, как городских, так и сельских, за 1864 — 1866 гг. составил: было привезено товара на сумму 6 620 000 рублей, а продано товара на сумму 2 094 000 рублей, т. е. из привозимого товара продавалось не более трети общей стоимости. Главным предметом торговли в губернии были: в городах в основном мануфактурные изделия, ткани, галантерея, в сельской местности — кожа, скот, хлеб, масло, дерево и деревянные изделия.

Крестьяне-кустари остро нуждались в поддержке со стороны государственных и местных органов власти, так как испытывали недостаток оборотных средств, оборудования, давления перекупщиков. Земство помогало развитию кустарных промыслов различными способами: проводило обследование крестьянских промыслов, отпускало денежные средства, помогало в сбыте готовых изделий, снабжало кустарей необходимым сырьем. Примером помощи кустарям являлось открытие земского склада, в функции которого входило снабжение кустарей на возможно льготных условиях сырьем и орудиями производства, улучшение условий труда и повышение производительности труда за счет применения новых технологий, организация сбыта готовой продукции Важное значение в промысловой деятельности крестьян губернии имело отходничество, т. е. уход крестьян в поисках заработка в крупные помещичьи хозяйства, на фабрики и заводы. Крестьяне уходили на заработки как в крупные промышленные центры страны — в Москву и Петербург, так и в крупные хозяйства соседних уездов. В конце XIX века наблюдается рост численности отходников. Так за последние 4 месяца 1891 г. на заработки в другие губернии из Пензенской губернии отправились 19 329 крестьян. Зачастую по одному паспорту уходили и другие члены семьи, а некоторая часть крестьян уходила без соответствующих документов.

Особенно возрастала роль неземледельческих заработков среди крестьян в неурожайные и малоурожайные годы. Пензенскую губернию за 43 года (1866 по 1908 гг.) неурожай постигал 18 раз, а Симбирскую губернию — 14 раз, Тамбовскую — 10 раз.

Для крестьян, специализировавшихся на неземледельческих промыслах, сроками отхода были осень-весна. Для крестьян, занимавшихся земледельческими промыслами, сроки отхода приходились на весну — осень (от начала сельскохозяйственных работ до уборки урожая).

По данным И. И. Фирстова, некоторая часть кустарей занималась отхожим промыслом в разное время года, даже летом. Так, кирпичники, горшечники Пензенской губернии работали в отходе больше летом. Летом также трудились 75% бондарей губернии, 33,1% столяров и пильщиков. Некоторые кустари проводили в отходе весь год. Таких кустарей было много среди шорников, кузнецов, сапожников, столяров, слесарей .

Таким образом, во второй половине XIX в. на территории Пензенской губернии промыслы продолжали интенсивно развиваться, особенно деревообрабатывающий, рогожный, кожевенный. Промысловая деятельность крестьян была разноплановой. Некоторые из них занимались производством на стадии натуральной домашней промышленности или ремесла, другие входили со своими изделиями на рынок. Избыток свободного времени, особенно зимой, способствовал развитию крестьянских промыслов и ремесла в целом и, в частности, отхожего промысла. Для многих крестьянских семей он становился единственным источником для поступления денежных средств, которые предназначались для пропитания, хозяйственных нужд, выплаты налогов.

1.3

Для более полного представления о материальном уровне жизни пензенской деревни, надо рассмотреть вопросы о налогообложении и пошлинах населения.

В пореформенный период по-прежнему сохранилась и даже усиливалась жестокая налоговая политика. Налоги, взимавшиеся с крестьянского населения, подразделялись на прямые (казенные, земские, мирские, страховые) и косвенные, т. е. налоги на предметы потребления (соль, спички, сахар, чай, керосин). Казенными налогами были выкупные платежи бывших помещичьих крестьян, подушная подать с каждой ревизской души (до 1885 года), оброчная подать бывших государственных крестьян (после 1886 года выкупные платежи), поземельный государственный налог за пользование землей, лесной налог с бывших государственных крестьян, наделенных лесом. Земские платежи направлялись на организацию деятельности губернских и уездных земских учреждений. Мирские сборы использовались для содержания волостной и сельской администрации, употреблялись на местные нужды. Специальный денежный сбор был предназначен для страхования жилых и хозяйственных строений от пожаров.

Пензенские земские статистики так описывают порядок и практику сбора налогов: «Взимание казенных и земских платежей возложено на уездную полицию, которая, впрочем, оставляет за собой только надзор за поступлениями и принятие мер взыскания в случае несвоевременного поступления. Непосредственное же собирание этих сборов лежит на волостных и сельских начальствах. …Для обеспечения безнедоимочного поступления казенных и земских сборов крестьяне каждого общества обязаны круговою порукою, то есть ответственностью всех за каждого. В случае неплатежа некоторыми домохозяевами полициею может быть продано имущество всех членов общества».

В то же время обществе имеет «право принимать меры побуждения по отношению к неисправным плательщикам; меры эти следующие: отобрание надела, сдача его во временное пользование другому лицу, отдача неплательщика в работники и арест. Если недоимка обусловлена „нерадением к хозяйству“ и пьянством, то волостному суду предоставлено права налагать даже телесное наказание и этим правом широко пользуется волостной суд» .

Земские переписи 1880−1891 гг. зафиксировали, что крестьяне в Пензенской губернии в год переписи уплачивали 3 148 028 рублей выкупных платежей и оброчных податей, 732 870 рублей государственного обложения, 1 002 765 рублей земских налогов, 1 097 801 рубль мирских сборов. Общая сумма недоимок составляла у пензенских крестьян 1 450 515 рублей. Таким образом, видно, что размеры платежей, лежавшие на крестьянском населении, были велики, такими же были и недоимки.

Переобременение крестьянского хозяйства платежами являлось одной из главных причин затруднявших ведение крестьянского хозяйства. Еще в 1881 г. Д. И. Воейков обратил внимание на несправедливую особенность налогообложения: чем меньший надел имеют крестьяне, тем большая сумма налогов и податей приходилось на десятину. Происходило это оттого, что при определении оброка первая десятина, на которой располагались усадьба и огород, ценилась дороже, чем остальные. По его оценкам, в Пензенской губернии бывшие государственные крестьяне, получившие больше земли, с одной десятины вносили в среднем 2 рубля 56 копеек всех платежей, а бывшие помещичьи крестьяне — 3 рубля 87 копеек (собственники) и 4 рубля 8 копеек (временнообязанные). Учитывая, что доходность пашни составляла по уезду 5 — 15 рублей, то становится вполне понятными те трудности, с которыми сталкивались многие крестьяне, уплачивая налоги. «Можно признать, — писал Д. И. Воейков, — что во всех деревнях с наделом менее 1,5 десятин на каждую душу при урожае несколько ниже среднего едва хватает хлеба на прокормление самих крестьян и уцелевшего скота. Уплата же податей основывается исключительно на заработках» .

Сельское население с трудом справлялось с высокими налогообложением, поэтому постоянно росли недоимки. Их не смогло остановить понижение в 1882 году выкупных платежей и отмена с 1887 года подушной подати.

Недоимки в платежах крестьян в Воронежской губернии к концу 1883 года 660 956 рублей, к концу 1890 года 1 068 134 рубля, а к концу 1895 года 7 562 900 рублей; в Орловской губернии соответственно по годам — 929 408, 1 058 916, 3 886 500 рублей; в Пензенской губернии — 556 871, 2 540 909, 4 907 600 рублей. Нарастание налоговой задолженности наблюдалось повсеместно. Наиболее интенсивный рост недоимок по всем губерниям приходился на последнее десятилетие XIX века, на что повлияли неурожайные 1891 — 1892 гг., разорившие многие хозяйства. Обоянский уездный исправник докладывал в 1894 году пензенскому губернатору: «Общая сумма недоимок достигает 184 000 рублей, причем из этой цифры 22 510 рублей состоит за такими домохозяевами, у которых кроме хаты нет ничего, т. е. ни одного животного, 22 924 рубля за такими, у которых есть по одному животному, корова или лошадь, 2 551 рубль за такими, у которых нет даже хаты» .

Стоит отметить, что крестьяне, которые занимались помимо земледелия отхожими, кустарными промыслами легче выплачивали все налогообложения. «Менее задолженными обществами оказываются те, которые имеют возможность зарабатывать средства помимо земледелия путем промыслов или, работая на железных дорогах, фабриках, заводах, и у которых земля является лишь второстепенным фактором в деле извлечения средств для уплаты повинностей».

Практика взыскания налогов с крестьян отличалась жестокостью. Взимание податей получило название «выколачивание». Обычно волостными правлениями за частые долги описывалось и продавалось движимое имущество, рабочий скот. Часто целые семьи оставались в рабочую пору без рабочей силы и даже крова над головой Требуя уплаты податей, власти действовали предельно жестко: выставляли караулы на подступах к деревням для отслеживания возвращающихся с промыслов крестьян, чтобы сразу отобрать у них в счет налогов заработанные средства, применяли серьезные штрафные санкции к семьям, не сумевшим уплатить долги. «Часто приходилось наблюдать, что крестьянин, чтобы уплатить исправно эти налоги, совершенно расстраивает свое хозяйство, продавая необходимые орудия производства. Так как, ежели он сам это не сделает, то у него продадут».

Помимо прямых налогов, значительные суммы изымались из бюджетов крестьян в виде косвенных налогов. Современники писали, что «обложение тяжелыми косвенными налогами предметов первой необходимости вызывало большое перенапряжение платежных сил страны и явилось могучей причиной упадка благосостояния деревенской России». Крупные доходы казна имела от обложения водки, таможенного обложения импортируемых товаров (чай, орудия и средства производства, предметы потребления и прочие товары для сельского хозяйства), налоговое обложение предметов массового потребления (сахар, табак, спички, керосин). А. М. Анфимов, используя общероссийские данные, относящиеся к началу XX века, показал, что рост платежей сельского населения практически по всем этим статьям происходил, прежде всего, за счет повышения косвенного налога.

Крестьянские платежи увеличивались так же за счет роста различных пошлин: судебных, канцелярских, гербовых, железнодорожных. Современники обращали внимание на то, что существующие железнодорожные тарифы разоряют сельское хозяйство, ощущается явное несоответствие стоимости перевозимых грузов и тарифных ставок на них. «В настоящее время (1895 г.) по 1/10 копейки с пуда и версты перевозятся шелковые и бархатные ткани, кружева, драгоценные камни и проч. И рядом с этим крестьянские сапоги, рукавицы, телеги и сани в разобранном виде и живые поросята. … За перевозку 305 пудов хлопка в вагоне на расстояние 1 400 верст уплачивается 88 рублей 44 копейки, что составит за пуд 22, 5 копейки, за перевозку на тоже расстояние овец, 60 штук в вагоне, весом 240 пудов, уплачивается 142 рубля 20 копеек, или за пуд 60 копеек». Здесь интересы сельского хозяйства и крестьянства центральной России также оказываются ущемленными.

Высокое налогообложение тормозило развитие крестьянского хозяйства.

Для уплаты налогов крестьяне продавали производственную продукцию, прежде всего хлеб и нерабочий скот, не дожидаясь выгодных цен, тем самым утрачивали часть продовольственного фонда. Тяжесть налагаемых на крестьян налогов проявлялась и в том, что размеры податей несоответствовали платежеспособности крестьян. Так, нужда в деньгах на уплату налогов и выполнение повинностей заставляла крестьян искать дополнительные сторонние заработки, которые отрывали значительную часть крестьян от земледельческих занятий. Долги крестьян и отсутствие средств для дальнейшего развития являлись важными характеристиками состояния крестьянского хозяйства в пореформенной деревни конца XIX века.

В заключении главы стоит отметить, что во второй половине XIX — начале XX вв. пензенская деревня претерпевает большие изменения. На это в первую очередь повлияли реформы 1860-х — 70-х годов. В ходе чего, в деревне появляется рад проблем. Происходит постоянный процесс сокращения наделов, малоземелье и чересполосицы, все это вынуждало крестьян распахивать неудобные земли, покупать или арендовать частновладельческие земли. Но установление высоких цен на покупку и аренду земли давало возможность воспользоваться этим предложением только зажиточным крестьянам. Основным занятием крестьян Пензенской губернии по-прежнему остается земледелие. В основном выращивали рожь, овес, просо, горох, картофель, также возделывали торговые растения, которые служили сырьем для ткачества и других нужд. Но в рассматриваемый период просматривается снижение урожайности, причинами этому примитивное трехполье и отсталые несовершенные орудия труда. Так же на урожайность основных культур влияла и преобладающая в Пензенской губернии общинная форма землепользования. Сильно сказывались ее негативные стороны в частности, применение на крестьянских надельных землях принудительного севооборота и ограничение распоряжения крестьян землей из-за частых переделов земли между общинниками. Так же тормозило развитие крестьянского хозяйства высокое налогообложение, размеры податей не соответствовали платежеспособности крестьян.

Нужда в деньгах на уплату налогов и выполнение повинностей заставляла крестьян искать дополнительные сторонние заработки, а именно развитие различных промыслов, которые отрывали значительную часть крестьян от земледельческих занятий. Начинают развиваются отхожие промыслы, крестьянское население уходит на заработки в город на фабрики и переселяется в другие районы. Тем самым крестьяне становятся более мобильными, а деревня постепенно перестает быть полностью земледельческой средой.

Глава II. мира.

Помимо характеристики социально-правовых и материальных аспектов жизни крестьян Пензенской губернии необходимо ответить на вопрос о том, на духовные запросы и религиозные сознание крестьян, их менталитет.

2.1

Сельская община занималась регулированием жизни сельского населения, выполняя различные функции: финансовые, судебные, управленческие, производственные, она же выполняла культурную, религиозную, воспитательную и просветительскую деятельность. Община делала крестьян едиными благодаря общим духовным ценностям, памятью о предках, опытом прошлого.

Сельская община XIX века Пензенской губернии выполняла функцию социального контроля за исполнением норм поведения в разных областях жизни крестьянства. Вся жизнедеятельность крестьян находилась в общине, соответственно групповое общинное сознание пронизывало все сферы жизни крестьянского общества. Важное место в деревне занимала соседская взаимовыручка, поддержка общинной семей, оказавшихся в трудном положении. Мир направлял однообщинников на помощь по хозяйству, если все работники в семье были больны, оказывал поддержку вдовам и сиротам. С помощью помочей и коллективных работ крестьяне выполняли работу, которую сложно было сделать в одиночку: строительство домов, оросительные и осушительные работы. За счет коллективной помощи община гарантировала определенную хозяйственную стабильность крестьянскому двору.

В сношении с «чужаками» отдельный крестьянин чувствовал себя защищенным именно в коллективе. Николай Колосов из Нижнекамского уезда Пензенской губернии писал: «Поведение мужика на сходе резко отличается от поведения его в обычной жизни. Он делается смелым по отношению к человеку постороннему. Он чувствует, что за ним мир стоит. Оскорбить его — значит оскорбить мир». Таким образом, крестьянин не только не стремился противопоставить себя общине, но признавал за коллективом высший авторитет.

Община могла вмешиваться во внутрисемейные и личные дела крестьян, если они противоречили обычаям и традициям. Так, если крестьянка самовольно покидала своего мужа, ее возвращали, даже если приходилось применять силу, если глава семьи пьянствовал и расточал семейное имущество, его наказывали или отстраняли от общины.

В жизни общины важное место занимал обычай, выполняющий функцию социального контроля. Обычай требовал неукоснительного соблюдения определенных правил и норм поведения. Так же функцию социального контроля выполняло общественное мнение, которое проявлялось в вопросе репутации человека. Причем общественное мнение имело большое значение для характеристики крестьянина, фактически уравнивая собственно человека и мнение о нем: «как про тебя сказали, таков ты и есть», «что люди говорят, то и правда».

Индивидуальная и семейная репутация имела так же большое значение, поскольку нарушение обычая, неподобающее поведение влекли за собой изменения отношения к человеку в обществе: «худая слава пройдет, замуж никто не возьмет». При этом от репутации отдельного человека зависела не только его личная судьба, но и других людей: «от своей славы сам не уйдешь, и людей не спасешь». Тот же принцип работал в отношении всего общества, деревни. Добрая или худая слава, закрепившаяся за определенной местностью, влияла на выбор невест в этой округе, на отношение к крестьянам этой местности.

Социальный статус человека в общине в значительной степени зависел от возраста, величины и добропорядочности его семьи. Личным уважением и любовью пользовались люди добропорядочные, миролюбивые, оказавшие однообщинникам бескорыстную помощь и делавшие добро; трудолюбивые, обладавшие мастерством и умением, хозяйственные и степенные. Богатые, зажиточные крестьяне пользовались уважением и авторитетом, если они достигли богатства личным трудом за счет хозяйственности и трудолюбия.

С развитием капитализма в российской экономике XIX века и проникновением товарно-денежных отношений в деревню происходило постепенное изменение традиционных представлений крестьянства, в частности и в Пензенской губернии. В пореформенную эпоху система ценностей крестьянства переживала глубокую трансформацию.

В крестьянстве стало развиваться чувство собственного достоинства, независимости, индивидуализма, что особенно было заметно в деревнях, имевших связи с городом благодаря развитию отходничества. Увеличение контактов с городом т активное развитие грамотности, — все это способствовало увеличению знаний пензенских крестьян об окружающем мире.

Реформа 1861 года поставила государство перед проблемой обучения многих миллионов крестьян, получивших свободу. Поэтому с подготовкой крестьянской реформы начали разрабатываться предложения о создании сельских училищ. Это были приходские училища массового типа с единой программой обучения, дающей элементарное образование: чтение, письмо, счет, Закон Божий.

Отношение пензенских крестьян к школе влияли особенности их жизненного уклада и крестьянского менталитета. Денежный вопрос, конечно же, был самым больным для земледельческой деревни, особенно в неблагоприятные годы. Так как в пореформенное время основные материальные затраты по строительству школ легли именно на сельские общества, то нехватка средств часто являлась препятствием для развития образования. Но тем не менее, многие крестьяне видели пользу грамотности. Они заключалась в следующем: грамотный человек знаком с правильной речью, понимает роль образованных классов, может писать письма, деловые бумаги, читать книги для развития себя и односельчан. Закончившие школу крестьяне могли найти себе занятие в городе, стать фельдшером, землемером, учителем. Окончив школу, можно было поступить в духовное училище, и стать священником, поступив на военную службу — получить двухгодичную льготу (предусматривалась военным уставом 1874 года) .

В большинстве уездов инициатива открытия школ исходила от сельских обществ: крестьяне общиной или селением выступали с прошением перед уездным исправником. «Пензенские губернские ведомости» сообщали, что по Саранскому уезду на 1875 год действуют 36 сельских начальных училища, в которых учатся 1474 мальчика и 327 девочек, работает 14 учителей, 28 учительниц и 34 законоучителя. На содержание училищ расходуется: от казны — 225 руб., от земства — 265 руб. и от сельских обществ — 4 620 руб. Эти цифры свидетельствую о заинтересованности сельских обществ в развитии образования на селе .

Учитель земской школы села Каласево Саранского уезда сообщал:

«Возрастание сочувствие крестьян к училищу замечается из того, что они охотнее стали выполнять свои обязанности по отношению к училищу и реже стали задерживать учащихся детей для исполнения домашних работ. Но определенно детям мешают домашние работы и бедность. Число желающих учиться увеличивается».

Приобретенные знания давали крестьянам более глубокое понимание окружающего мира и превосходство перед старшим поколением. Создавались ситуации, когда старшему поколению приходилось прислушиваться к мнению молодежи. «Молодежь почитывать газеты стала, в книжки заглядывать. Каждый знает, что можно, что нельзя, а прежде этого „разбития“ не бывало» — замечали крестьяне. Община становится менее изолированной, появляются иные, отличные от традиционных, способы социализации подрастающего поколения. Школа прививала индивидуализм молодежи, способствовала расширению взглядов на мироустройство и привносила дух новизны.

В пореформенный период неземледельческие занятия начинают занимать важное место в крестьянской среде. После отмены крепостного права в пензенской деревне складывается сложная экономическая ситуация: малоземелье, аграрное перенаселение, невысокая урожайность. Это не позволяло крестьянину получить нужный для нормального проживания доход. В результате чего во второй половине XIX века возрастает отход крестьян на фабрики, в столицы.

В первые пореформенные десятилетия в Пензенской губернии сельское население уходило в близлежащие губернии: Саратовскую, Самарскую, Тамбовскую. К концу XIX века область отхода крестьян значительно расширяется. Пензенских крестьян можно было встретить и в Оренбургской, и в Тобольской, и в Уфимской губерниях, на Кавказе и во многих других местностях. В одной только Сибири перепись 1897 г. застала 56 тыс. переселенцев из Пензенской губернии. Масштабы таких временных переселений можно проследить по следующему факту: из 146 514 крестьянских душ обоего пола Нижнеломовского уезда в 1897 г. на сторонние заработки отправилось 9 749 чел., а из не менее населенного Саранского уезда — 10 307 чел. Крестьяне уходили не только на кратковременный отход для поддержания хозяйства в трудный период, но и на постоянной основе, сезонной (портные, маляры, плотники и др.), круглогодичной (торговцы, трактирщики, ремесленники и др.). Соответственно у крестьян в городе складывался свой устойчивый образ жизни, а, находясь в городской среде, они постепенно перенимали другие ценности и обычаи.

Для изучения крестьянского образа жизни важно отметить, что уходили из деревни и несовершеннолетние крестьяне. В городе успевало изменяться мировоззрение детей, отданных в ученье или на фабрику в 12−13 летнем возрасте на 3−5 лет. Молодежь, оторванная от сельского быта, переставала воспринимать интересы семьи как свои собственные: «Молодежь возвращается в родные жилища с дурными привычками, с неудержимым стремлением к вольности и, в свою очередь, вносит зло и разлад в семейную и общинную жизнь». Взгляды молодого поколения стали отличаться от взглядов старших, и возникали условия для появления конфликта ценностей. Уменьшение уважения к опыту стариков и рост индивидуализма в среде крестьянской молодежи отмечали и сами крестьяне. «У теперешнего крестьянина сильнее развито самолюбие, чем у стариков: у первых собственное я стоит на первом месте, они считают себя умнее и опытнее, чем старики». Большой объем знаний давал молодежи возможность свысока относиться к традиции, которой придерживались их деды.

В крестьянском обществе Пензенской губернии появляются новые тенденции в оценке социального статуса человека. Важное значение начинают иметь близость к городской культуре, внешний облик и умение следовать новым тенденциям. Неземледельческие заработки молодежи способствовали росту престижных затрат: «пристрастие к нарядам, гармошке, часы, тросточки, лайковые перчатки и много других совершенно не пригодных и не нужных для крестьянина вещей появилось у подрастающего поколения». Так, завидным женихом становится крестьянин, занятый неземледельческими заработками.

Работа в городе не гарантировала высокие заработки, но только с городом крестьяне связывали шансы настоящего преуспевания. Но в любом случае отходники старались продемонстрировать достаток и преуспевание. Постепенно в крестьянской среде формируется определенный стереотип, отождествляющийся с отходником, в первую очередь он выражался во внешнем облике молодого человека: серебряные карманные часы, смазанные сапоги, суконная фуражка и тому подобное. Столичный отходник представлял человека развитого, с широким кругозором и благородными манерами.

Столичные отходники привносили в деревню новые бытовые привычки, комфорт и изысканность. Они перенимали элементы городского этикета, вводили в молодежную среду чинность и манерность в общении. Обычные взаимоотношения крестьянской молодежи не отличались особой деликатностью. Городская мода способствует выработке приличий, более скромному поведению на беседах. Учтивость проявляется даже в изменении формы приветствия: молодежь начинает величать друг друга по имени и отчеству.

Таким образом, мы замечаем, что поскольку город становился важнейшей статьей в крестьянском доходе, в деревенской среде постепенно изменяется отношение к городу и городской культуре. Если раньше крестьяне, ведущие натуральное хозяйство, чувствовали себя в городе окруженными чужаками и обидчиками, испытывали страх и враждебность к городской культуре, то по мере развития рыночных отношений, с увеличением отхожих промыслов в крупные города, у крестьянской молодежи появляется стремление перенять городскую культуру. Это отражается во всех областях деревенской культуры. Через отходников в крестьянскую молодежную среду проникают городские развлечения, новые песни, городские танцы и игры.

Городские вкусы отражаются и в материальной культуре пензенской деревни. В интерьере крестьянского дома конца XIX века появляются табуретки, стулья, деревянные диваны, комод, буфет, зеркала железная кровать. Наиболее отчетливо стремление перенять городской образ жизни выражается в отношении крестьян к одежде. Частушки, распространенные в Пензенской губернии во второй половине XIX — начале XX веков демонстрирует идеалы деревенской молодежи. При этом мы видим, что основным показателем востребованности девушки и молодого человека является в первую очередь его внешний вид: «У моволи у милого / Сюртук тонкого сукна, / Что штаны-л триковые, / Пенковая трубочка / Табак Жуков подмочен / Кисет новый парчевый. К 80-м годам XIX века крестьянская одежда сменяется на городской костюм. Праздничной одеждой теперь считались не просто вещи, сшитые из покупных фабричных тканей, а одежда, соответствовавшая городской моде. Важную роль играл фасон платья. Молодежь стремилась следовать меняющейся моде. Как отмечает Б. Н. Миронов, согласно мнению социологов, появление моды указывает на растущую индивидуализацию и стремление человека к выделению себя из общей массы .

Мы замечаем, что к началу XX века важной характеристикой преуспевания крестьянина Пензенской губернии становится его внешний вид, интерьер дома и другие атрибуты. В связи с этим, в крестьянской среде серьезно меняется представление о достатке и богатстве. Признаком благополучия становится не только состояние крестьянского хозяйства, но и внешнее выражение достатка. В то же время, необходимость заработков на стороне возникает теперь не только из-за нужды в хозяйстве, но также и ввиду возникновения новых культурных потребностей, постоянно растущих. Поскольку увеличивается необходимость покупать вещи промышленного производства, все более важную роль в крестьянской жизни начинают приобретать деньги. Вот как воспринимал роль денег в своей жизни крестьянин И. Г. Андреев Саранского уезда: «Как трудно жить без денег, хотя и голова работает.. С деньгами урожай, с деньгами всегда умный человек. У кого деньги есть, он не поститься и не ходит в церковь, блудничает с женщинами на праздник и все у него сходит» — писал он в своем дневнике. Именно наличие денег создавало ощущение независимости, защищенности и благополучия.

С развитием капиталистических отношений в деревне начинается процесс социального расслоения крестьянства. В местностях с развитыми отходническими промыслами или в торговых селах, где крестьяне имели возможность обогащения, во второй половине XIX века ярко выражается имущественное неравенство и обособление, бедных и богатых. Так, в одной волости существуют капиталы крестьян как в 100 — 150 р., так и в 800 р., 3800р. и даже в 10 000 р. Все больший вес в крестьянском обществе начинает иметь богатый человек, общественный статус начинает сильно зависеть от имущественного состояния крестьянина. Вот как рассуждает крестьянин Саранского уезда И. Г. Андреев: «В настоящее время у меня по деревне год от году хозяйство улучшается все лучше и лучше. Я делаюсь сильнее и сильнее по деревне между соседями. Совсем другой взгляд стал на меня, не так стали со мной обходиться, а стали, наоборот, дружиться, а не ссориться. Вспомнишь, прошло 5−6 лет тому назад, как меня теснили и во всем прижимали. Сейчас все по-другому, на меня стали обращать внимание. И вот этого-то мне и жалко. Все иду, иду в гору, а вдруг покачусь под гору — не охота». Из рассуждений крестьянина мы видим, что обеднение и упадок хозяйства должен был привести к потере уважения и значимости И. Г. Андреева в сельском обществе.

По мере развития социальной дифференциации деревни, появляются изменения в характере общения бедных и богатых крестьян. В частности более заметными становятся различия в форме приветствия тех и других. Вот так их описывают корреспонденты Этнографического бюро: «При встрече люде одного достатка одинаково вежливы; при встрече же богатого с бедным последний снимает шляпу и кланяется, в то время как богатый только приподнимает ее».

Имущественное разобщение вело и к уменьшению соседской солидарности, что мы можем проследить на примере празднования престольного праздника. В дневниковых записях И. Г. Андреев пишет:

«Престольный праздник Николин. Мы с утра по обычаю старины ходили из дому в дом, сусед к суседу и подчивали друг друга или угощали вином. Это обозначать дружбу между собой, и то стало выводиться. Ходили не по всем дворам, а по некоторым, другие прятались, увидят — идут гурьбой мужики, и спрячутся».

В общинах, где было сильно имущественное расслоение, увеличивается влияние богатых крестьян на общественные решения. «Особое мнение играет мнение старосты и наиболее зажиточных крестьян, с которым каждый член схода спешит согласиться». И как правило, таким крестьянам односельчане оказывали уважение именно за богатство, в надежде на их помощь и покровительство. «Зажиточного крестьянина больше из-за чего бедные уважают, для того, чтобы богач на будущее время ссудил бедного деньгами, хлебом. Если же средний крестьянин мало уважает зажиточного крестьянина, тот ему ни в какой нужде не поможет». Но вместе с исчезновением богатства все знаки почета исчезали: «С потерей имущества зажиточный крестьянин теряет и уважение. Такой человек превращается в угнетенное существо и начинает пить. Вообще, в точности исполняется пословица: «При деньгах Фома — Фомушка, а без денег Фома — Фомка» .

Итак, можно говорить о том, что в рассматриваемый период появляются новые параметры в оценке социального статуса человека. Все больший вес в крестьянском обществе начинает иметь богатый человек, общественный статус начинает сильно зависеть от имущественного состояния, общественной должности крестьянина.

В заключении, необходимо отметить, что община являлась важнейшей социальной организацией для большинства крестьянства и являлась организующим началом всей деревенской жизни Пензенской губернии. Строгий социальный контроль со стороны крестьянского сообщества и социализация способствовали формированию мощного общинного сознания, которое контролировало поведение отдельного человека, заставляя его следовать сложившимся в обществе стереотипам и образцам поведения. Но на протяжении второй половины XIX — начала XX века в пензенской деревне происходят серьезные изменения в системе общественных отношений, ценностей и норм поведения. На это повлияло развитие грамотности среди крестьянского населения, развитие ремесел, промыслов, отход крестьян в город, развитие мелкотоварной промышленности, усиление социальноэкономических и культурных связей с городом. Это воздействовало на восприятие мира крестьянином, способствовало расширению его социальнокультурного кругозора, вело к ослаблению некоторых сторон традиционной культуры и быта.

2.2

В пореформенный период происходили изменения и в таком важном институте жизни пензенского крестьянина, как семья. Для того, что бы рассмотреть эти преобразования, стоит сначала разобраться, какими были традиционные черты семейного строя.

В жизнедеятельности пензенского крестьянского общества семья являлась центральным и важнейшим институтом. Крестьянская семья оставляла основную рабочую силу хозяйства, а также выполняла функции воспроизводства и социализации. Авторитет семьи в народе был чрезвычайно высок, а брак считался священным и обязательным событием в жизни каждого человека. Это был залог благосостояния, самостоятельности и значимости в обществе.

Корреспондент Этнографического бюро из Саранского уезда Пензенской губернии Арсений Старшинин сообщал: «На брак народ смотрит как на обычай, освященный веками и церковью, который дает возможность приобретать для дома даровую рабочую силу и жену. Сообразно с этим, отклонение от брака преследуется как отклонение от чего-то священного, завещанного отцами и дедами. Кроме того, на брак крестьяне смотрят как на средство, могущее привязать человека к дому, исправить его, научить степенству и вообще порядочности; а отклонение от брака — верное средство к тому, чтобы человек испортился». Так, мы видим сразу несколько функций брака в жизни крестьянина — репродуктивную, хозяйственную (приобретение рабочей силы), нравственную, социальную (своеобразное «остепенение» крестьянина). Не возраст, а именно женитьба делали молодого крестьянина социально зрелым членом крестьянского общества:

«Стариками называются все женатые мужчины, хотя многим из них нет и двадцати лет».

Кроме того, при необеспеченности общиной и государством старости, семья являлась важнейшим институтом социализации и опеки в крестьянском обществе.

Пензенское крестьянское хозяйство не мыслилось без полноценной семьи, так как в пределах установленного разделения труда только соединение в коллективе обоих полов делало хозяйство полноценным. Так, тяжелые сельскохозяйственные работы, требующие физической силы — пахота, молотьба, заготовка дров, уход за постройками — лежало на плечах мужчины. В обязанности женщины входили как домашние обязанности — приготовление пищи, уход за скотиной, возделывание огорода, обеспечение всех членов семьи домотканой одеждой, так и полевые работы. Только вместе крестьянин и крестьянка могли вести хозяйство, способное удовлетворить потребности семьи.

Трудовое воспитание и формирование личности крестьянина было важнейшим элементом. Подрастающее поколение получало знания о земледелии, обрядах, обычаях и нормах поведения от старших, из уст в уста, во время трудовой деятельности и повседневного обихода. С 5−6 лет дети начинали участвовать в трудовой деятельности семьи, и к 14 годам подросток осваивал все трудовые навыки. Мир ребенка не был отделен от мира взрослого крестьянина, а это вызывало потребность подражать взрослым. По мнению историка Б. Н. Миронова, подобный характер социализации в крестьянской общине ориентировал молодое поколение на традицию и приводил к бесконфликтной преемственности поколений .

Одной из особенностей традиционного крестьянского мира было почитание старшего поколения. Это опять же было из-за того, что важнейшие стороны общинной жизни строились на основе устной традиции. Чем более опытней и мудрее старшее поколение, тем эффективней была сельскохозяйственная деятельность. Старики являлись основным источником знания обычного права, что было важным фактором развития отношений внутри общины: «Про то знают большие, у кого бороды пошире». Как отмечает исследовательница М. М. Громыко, одним из важнейших аспектов престижности старшего поколения является место предков в крестьянском мировоззрении и влиянии этого комплекса взглядов на нормы поведения младших в отношении старшего поколения. Представление о том, что почтение к предкам является залогом благополучия семьи, несомненно, накладывало отпечаток на отношения к старым людям, на нормы поведения по отношению к ним. Молодые люди во всем должны были слушаться, повиноваться и избегать по возможности споров и возражений со старшими.

Говоря о размерах семьи, необходимо отметить, что традиционно рождение детей воспринималось крестьянам позитивно. А вот бесплодие было большим несчастьем, прерывание беременности воспринималось как тяжкий грех. Бесплодная женщина в сельской иерархии оказывалась человеком «второго сорта»: она не имела права переходить дорогу перед матерью семейства. Дети, по мнению крестьян, это не столько радость, сколько осознанная необходимость: без взрослых сыновей крестьянское хозяйство не становилось зажиточным, а бездетных в старости ожидали нужда и бедность.

Ввиду высокой детской смертности крестьяне считали необходимым иметь минимум трех сыновей, чтобы обеспечить себе старость: «первый сын.

— Богу, второй — царю, третий сын — себе на пропитание".

Показательно, что мальчики были более желанны, чем девочки. С появлением мальчика в семье увеличивался надел, а в будущем появлялись рабочие руки, он работал сам и приводил в дом новую работницу. Кроме того, сын должен был содержать престарелых родителей: «Корми сына до поры — придет пора, сын тебя прокормит», «Сын домашний гость, а дочь в люди пойдет» .

Кроме того, одним из следствий земледельческого образа жизни пензенских крестьян было создание больших семей по форме семейной организации. Большая семья обеспечивала большую экономическую эффективность в сельскохозяйственном производстве благодаря семейной кооперации на основе половозрастного труда. Такая семья имела определенный страховой фонд: смерть или потеря трудоспособности работника не вела к полному разорению семьи, в случае смерти какого-то одного члена семьи все равно оставались люди, которые могли обеспечить уход за детьми и стариками.

Главой семьи — большаком — был дед, отец или старший по возрасту мужчина. Большак распоряжался хозяйством семьи, руководил полевыми работами, распределял трудовые обязанности и наказывал провинившихся. В основе внутрисемейных отношений лежала иерархичность: все подчинены главе семьи, женщины — большухе и мужчинам, младшие — старшим, а дети — взрослым. Наряду с этим, интересы отдельного члена семьи, включая большака, подчинялись интересам коллектива. Поэтому подчинение большаку происходило добровольно и было естественным для домочадцев. Если же большак злоупотреблял своими полномочиями, расточал имущество сельское общество могло лишить его этого статуса большака. Главенство старшего члена семьи также сохранялось до потери им трудоспособности:

«Глава семьи, или большак, — это отец, способный работать».

Отражением характерных особенностей пензенского крестьянского хозяйства являются народные обычаи, относящиеся к семейной собственности. В отличие от частной собственности, семейная собственность ограничивалась правами номинального владения (т.е. только большак мог заключать сделки, но при этом не являлся владельцем). Обычно переход имущества не сопровождался смертью родителей, а рассматривался как его раздел между членами семьи. В традиционном крестьянском быту не было понятия «завещания» семейной собственности, так как раздел имущества происходил в рамках обычаев, учитывавших помимо степени родства и число «наживщиков» и степень длительности их участия в семейном труде. Так, родной сын главы семьи устранялся из дележа, если он жил на чужой стороне и не помогал в семье, между тем, приемыш, работавший на семью, выступал равноправным членом и получал равноценную долю .

В особое положение обычное право ставило женщину. Она была единственным членом семьи имевшим личную собственность. В девичестве она готовилась к браку, готовила приданое и не была тесно связана с интересами родной семьи. К свадьбе семья пополняла то, что не доставало в ее имуществе, и брала на себя свадебные издержки. После этого ее расчеты с родной семьей заканчивались. При разделе, смерти ее родителей она могла рассчитывать на наследство только в том случае, если бы умерли все до одного члены семьи. В семье мужа в случае семейного раздела женщина не могла претендовать на долю общесемейного добра и могла забрать лишь свое приданное. Поэтому приданое, накопленное перед свадьбой, имело существенное значение для женщины и представляло своеобразный страховой фонд. Муж, как и другие члены семьи не имели права на него претендовать. «В крайней нужде чтобы всей семье выйти из затруднений, продается и закладывается и то имущество, которое принадлежит лично женщинам и детям, но с тем, однако, непременным условием, чтобы впоследствии при благоприятных обстоятельствах это было уплачено». Волостной суд также в этих случаях вставал на сторону женщины.

Итак, можно сделать вывод, что в пензенской крестьянской среде семья являлась одновременно хозяйственным коллективом; местом воспроизводства и социализации детей, призрения престарелых; хранительницей традиций, сельскохозяйственных знаний и опыта. Брак крестьянина влиял на его статус в обществе, переводил его в разряд самостоятельных и социально зрелых членов крестьянского общества.

Развитие в Пензенской губернии товарно-денежных отношений, проникновение в деревню городской культуры и образования, изменение способов хозяйствования во многом способствовало постепенному смягчению и демократизации семейных отношений. Большое влияние на это оказала отмена крепостного права и постепенное развитие грамотности в крестьянской среде во второй половине XIX века.

Так, приходской священник с. Муромки Нижнеломовского уезда Пензенской губернии отмечал, что родительский авторитет у крестьян пошатнулся уже в середине XIX века с отменой крепостного права. «Старые крестьяне говорят: «Бывало, не послушаешься родителей — ну, бурмистр али барин вступится да и прикажут. А теперь начальство наше переменное, из нас же самих состоит. Да и к тому же, молодежь почитывать газеты стала, в книжки заглядывать. Права то всем видны… Большой объем знаний давал молодежи возможность свысока относиться к традиции, которой придерживались их деды.

Оставаясь главой семьи, большак постепенно утрачивал свои неограниченные полномочия над домочадцами, авторитет родителей перестал восприниматься как безоговорочный Судьи во второй половине XIX века начинают принимать во внимание не только права родителей, но и учитывают права детей. К примеру, в 1868 — 1874 гг. в Пензенской губернии жалобы родителей на сыновей разрешались судом «по воле родителей», без проверки, справедливы или нет заявления. С 1875 г. «волостной суд начинает относиться к таким жалобам обычным порядком, требую от жалобщиков предоставления доказательств справедливости их заявлений, и отказывая родителям, которые не подтвердят своих обвинений против детей. Мало того, суд начал принимать к рассмотрению и жалобы детей на родителей и основательные из них принимает в соображение и на виновных родителей налагает взыскание». При этом в принятии решения большое значение имела репутация жалобщика и ответчика в сельском обществе.

Если члены семьи работали в хозяйстве отца, большак не мог выгнать их без компенсации труда. С выделом сына из отцовской семьи, власть отца над сыном прекращалась, сын становился полноправным хозяином, и самостоятельно принимал все хозяйственные решения. Крестьянка деревни Харитонова Фекла Абрамова после семейного раздела обратилась в волостной суд Нижнеломовского уезда Пензенской губернии с жалобой на свекра Василия Куприянова, что он «не дает половину хлеба из земли и пользоваться гумном». Ответчик объяснил, что не желает дать своему сыну из риги половину на том основании, что будто бы сын его продает за бесценок скот, данный ему при разделе. Волостные судьи посчитали, что, поскольку скот является собственностью сына, то сын имеет право распоряжаться скотиной как знает, и постановили обязать крестьянина Василия Куприянова посеянную рожь разделить со снохою пополам согласно раздельному акту.

Среди факторов, влиявших на смягчение семейных нравов, стоит назвать и увеличение знаний об окружающем мире у крестьянского населения. Взгляды молодого поколения стали отличаться от взглядов старших, и возникали условия для появления конфликта ценностей.

На трансформацию семейной традиции влиял неземледельческий отход крестьян Пензенской губернии. Занятие всех членов земледелием подразумевало равенство в доходах и расходах всех членов семьи, в то время как доходы от занятий неземледельческих могли очень сильно отличаться. Это порождало взаимные претензии по поводу несоответствия доходов и расходов, производимых разными членами. И это подрывало авторитет старших: молодежь, занятая промыслами зачастую приносила в семью больший вклад, нежели более старшие ее члены, занятые в земледелии167. Поскольку заработки на стороне имели очень существенный вклад для крестьянского хозяйства, большак должен был считаться с мнением младших членов семьи. «При совершении купли-продажи большак советуется со всеми, так как дети носят немало денег отцу, зарабатывая на фабрике» .

Вообще, часто положение в большой семье Пензенской губернии весьма четко соотносилось с размером сторонних заработков. Та невестка, чей муж зарабатывал больше всех, пользовалась наибольшим уважением в семье, если же ее муж высылал мало денег, домохозяин нередко заставлял крестьянкуходить по миру или выгонял из дома разногласия.

Из-за этого в семье могли возникнуть После окончания школы, детей примерно с двенадцати лет отправляли на промысел в крупные города. Так, по данным за 1902 год, в Пензенской губернии около 50% крестьянских мальчиков 14−15 лет покидали деревню, среди подростков 16−17 лет отход достигал 70%, а среди 18−20 летних мужчин — 73%. Следовательно, в Пензенской губернии более чем у половины крестьянских детей подросткового возраста период складывания определенной системы ценностей и мировосприятия, формирования жизненного опыта и освоения основных трудовых навыков происходил вне семьи и вне деревенской традиционной культуры. Это, способствовало росту индивидуализма в среде крестьянской молодежи. Взгляды молодого поколения неизбежно стали отличаться от традиций и норм поведения старшего поколения, что привело к появлению проблемы «отцов и детей».

В последней трети XIX — начале XX века происходит уменьшение средней величины семьи и доли расширенных и составных крестьянских семей. К этому времени в Пензенской губернии стала преобладать малая семья, на ее долю приходилось 50,5% всех крестьянских семей Состав семей все чаще стал ограничиваться прямыми родственниками по нисходящей и восходящей линиями, что приводило к уменьшению численности семьи. Тем самым, происходило разложение больших патриархальных семей, и уменьшение продолжительности существования составных семей: с женитьбой одного или нескольких сыновей семья начинала делиться.

Основной причиной семенных разделов стоит отметить рост индивидуализма и внутрисемейные разногласия: «чаще всего поводом к разделу служат ссоры между женами братьев, а затем нежелание повиноваться старшему. Один другому не уступает, и скоро братья расходятся».

18 марта 1886 г. правительство издало закон об ограничении семейных разделов, по которому разделы разрешались с согласия двух трети всех домохозяев, имевших право голоса на сходе. Однако закон не смог приостановить этот процесс. Уменьшение авторитета большака и беспрекословного повиновения ему вело к тому, что сын, а тем более брат домохозяина уже не терпел его выходки безропотно, а предпочитал отделиться. Не только дети стремились отстоять свою независимость и жить отдельной семьей, но и родители в некоторых случаях, по причине постоянных ссор, притеснений и материальных претензий, считали раздел единственным решением семейных проблем .

Следует отметить, что главным инициатором семейных разделов считались женщины. «Жены промежду собой не ладят, все от баб, бабам вместе тесно, как женятся, — так и делятся». Подобные мнения имели под собой реальную почву. В крестьянской семье на долю замужней женщины выпадала наиболее страдательная роль. По семейной иерархии крестьянке приходилось подчиняться не только мужу, но и свекру, свекрови, деверьям, золовкам, а также старшим снохам. Кроме того, основная тяжесть домашних работ ложилась главным образом на замужних женщин, девушки были в относительно привилегированном положении (готовили приданое): «все в доме спят, а невестке молоть велят». В большой семье к невестке относились в первую очередь как работнице, притом, даровой.

Таким образом, именно замужняя женщина, невестка, была заинтересована в устойчивости и процветании составной семьи в наименьшей степени. Она являлась наиболее подчиненным ее членом, выполняла основную массу женских работ и не имела прямой материальной заинтересованности в делах семьи, так как была связана с ней только через мужа и в случае вдовства не могла рассчитывать на долю свое мужа в семейной собственности.

В малой семье жена отходника по сути дела становилась его партнером в делах и заведовала всем крестьянским хозяйством в его отсутствие.

«Женщина без мужа в семье не хозяйка, если есть еще снохи»; «За отсутствием мужа полной хозяйкой становится жена».

Отхожие промыслы изымали из сельского хозяйства молодых мужчин, лишая его наиболее трудоспособных сил. Основная же тяжесть работ перекладывалась на плечи женщин. При муже-отходнике жена оставалась главной работницей и единственной хозяйкой. «Заменяя мужа, она должна была в ходе полевых работ удобрить поля навозом, два раза вспахать, взбороновать и засеять поле, скосить, высушить и убрать траву, сжать яровой и ржаной хлеба и т. д.». Помимо домашних хлопот, в область женских забот в отсутствие мужчины входила заготовка дров, продажа сельскохозяйственной продукции в городе, покупка необходимых для хозяйства вещей, осуществление всех повинностей.

С включением крестьянки в хозяйственную деятельность, расширялся ее кругозор и сфера интересов: она должна была отвечать за выплату повинностей, осуществлять хозяйские права на землю. При уходе мужа на заработки жена получала право распоряжаться семейным имуществом. Благодаря этому, крестьянка включалась обыкновенно в социальную жизнь сельского общества.

Другой фактор, расширявший кругозор женщины — необходимость овладения грамотой, по крайней мере, для переписки с мужем. Поэтому в местностях с развитым отходничеством родители стремились учить как мальчиков, так и девочек. Учитель села Каласево Саранского уезда Пензенской губернии отмечал, что «за последние два года количество обучающихся девочек увеличилось с 2 до 11» .

С расширением социальных прав у крестьянски появляются определенные черты личной самостоятельности, осознание своей полноценности. Теперь муж должен был уважать мнение жены и считаться с ее желаниями. Характер таких семейных отношений ярко демонстрируют дневники крестьянинаотходника И. Г. Андреева, работавшего круглый год половым в городе Ярославле. Так, несколько месяцев он обдумывал свой приезд в деревню на лето, планируя разбить огород с малиной и клубникой для продажи. Но после приезда жены в Ярославль Андреев пишет: «Мои планы разрушены. Я предполагал домой на все лето, но мое желание жена не одобрила, говорит, плохо нам будет без добытчика, а на будущие сады и огороды надеяться трудно, то есть пока их разводишь да удобряешь, а жить то надо, а где возьмешь расходы, своя запашка маленькая» .

Таким образом, увеличение экономического значения крестьянки в малой семье, рост ее трудовых функций, а также ограничение ее подчинения непосредственно мужу способствовало росту ее прав и личной свободы в рамках семьи.

Эта новая роль женщины меняла семейные устои в пензенской деревне. Общество начинает воспринимать спокойно ситуацию, когда наиболее активные и хозяйственные женщины занимают руководящие позиции в управлении домом и семьей. Старинную пословицу, что «Жена мужа должна почитать, как на церкви главу» перефразировали: «Муж жену почитать должен, как на церкви влагу, а жена мужа, как на бане трубу». В волостных судах появляются жалобы от мужей на жен. Б. Н. Миронов говорит, что на рубеже веков скорее мужчина становился страдательной стороной. Власть постепенно ускользала от него, женщин стал защищать закон и суд, они становились требовательнее и настойчивее, что психологически травмировало мужчин и провоцировало на эксцессы .

По мере проникновения в деревню товарно-денежных отношений, увеличения связей крестьянства с городом возрастали права женщин, с их интересами стали понемногу считаться. Ф. Покровский, проведший полевое исследование в 1896 году в Пензенской губернии, отмечал, что отношения в семье стали более гуманны, женщина до некоторой степени была защищена судом, ее интересы учитывались, и полного самовластия мужа не наблюдалось.

Со второй половины XIX века начинается медленное понижение уровня рождаемости в деревне. Важную роль в этом играл отход крестьян на заработки в города, поскольку вел к длительному расставанию супругов. Современники отмечали, что долговременное отсутствие мужчин способствовало ослаблению семейных связей, уменьшению количества детей и появлению супружеских измен, венерических заболеваний .

Столкновение с другим образом жизни способствовало осознанию крестьянином многовариантности жизненных ситуаций и отношений, возможности поступать по-своему, а не следовать обязательной деревенской традиции. Это способствовало дальнейшей демократизации семейных отношений. Так отношения супругов становятся более интимными, этому свидетельствует утрата значения обряда проверки целомудрия, как акт «крайне циничный и непозволительный».

Вместо одной комнаты в избе, в которой жили обычно вместе все члены семьи, а зимой и скот, в крестьянских домах начинают появляться две комнаты, в одной из которых «нередко можно видеть ширмы, закрывающие деревянную кровать"188. Под воздействием городской культуры взгляды мужей отличались гуманизмом. Например, измены чаще всего не вели к полному семейному разделу.

Таким образом, с одной стороны, длительное отсутствие мужчины и выполнение его роли женщиной изменяло его взгляды, а с другой стороны, мужчина в городе усваивал новые идеи и отношения и был более склонен отказаться от некоторых крестьянских стереотипов своего поведения. Это способствовало росту индивидуализма в крестьянской среде.

Новые тенденции в семейных отношениях крестьян в Пензенской губернии постепенно стали распространяться и на обычаи, относящиеся к семейной собственности. Во второй половине XIX века резко возрастает роль приобретенного имущества, особенно широкое распространение оно получает в местностях с развитыми неземледельческими занятиями. В малой семье имущество становилось общим достоянием супругов, поскольку являлось результатом их совместного труда, муж в малой семье являлся домохозяином, а жена — домохозяйкой. В связи с этим, управление хозяйством после смерти мужа переходило в руки домохозяйки-жены. Таким образом, это вело к оформлению частнособственнического начала и делало все более распространенной практику наследования.

Тем самым, имущественные отношения в малой семье стали достоянием обоих супругов, увеличились имущественные права женщины. Из работницы, слабо связанной с большой семьей, она превратилась в хозяйку малой семьи и роль ее стала соответствовать роли мужа. Появление права иметь личное имущество отдельным членам давало возможность завещать имущество не по трудовому принципу, принятому в обычном праве, а по собственному усмотрению владельца.

В целом во второй половине XIX — начале XX веков взаимоотношения в крестьянских семьях Пензенской губернии становились более демократичными, семья начинала учитывать интересы младших членов, увеличивались права крестьянских женщин.

Так, на территории Пензенской губернии, в местностях с разными хозяйственными занятиями характер построения семейных отношений принципиально различался: «Заметим, что две отличительные черты современного брака — свобода выбора и улучшение положения молодухи в семье мужа получили более широкое распространение и применение в местах, где наиболее развито отходничество и промышленность. Брак в среде чисто земледельческого населения и поныне не потерял еще характера хозяйственной необходимости: нужна в доме рабочая сила и волей-неволей приходится жениться. Прямой хозяйственный расчет побуждает членов семьи как можно долее удерживать связь между собой, так как чем больше рабочих рук в земледельческой семье, тем выше стоит ее благосостояние. Вместе же с семейной организацией сохраняется и полное подчинение большаков».

В заключении необходимо отметить, что крестьянская семья являлась главным хозяйственным и трудовым коллективом, поэтому крестьянское хозяйство не мыслилось без полноценной семьи. Поскольку семья являлась одновременно трудовым коллективом, это существенным образом влияло на крестьянское мировоззрение. Отношения в традиционной семье строились на подчинении младшего старшему, женщины мужчине и домочадцев главе семьи. Во второй же половине XIX века под влиянием модернизационных процессов, в Пензенской деревне происходили изменения в традиционной семейном строе. Так, в ходе влияния на крестьян городской культуры происходит распространение малой семьи, увеличивается значение женщины в хозяйстве, ее положение становится более независимым и защищенным, укреплялись ее имущественные права. Повышалось значение младших членов в семье, наблюдалось уменьшение контроля со стороны главы семьи, патриархальные традиции постепенно смягчались и становились под контроль суда.

2.3 Религиозная повседневность крестьянского мира

Реформы второй половины XIX века и активное проникновение капиталистических отношений в сельскую среду способствовали росту рационализма и прагматизма в крестьянстве. Для рассмотрения изменений, затрагивающих религиозное мировоззрение крестьян, стоит рассмотреть роль религии в жизни крестьянина второй половины XIX века в Пензенской губернии.

Вообще, Российская империя всегда была страной, где в качестве государственной религии законодательно было закреплено православие. Его исповедовало подавляющее большинство населения. Так, по данным Всероссийской переписи 1897 г., численность православных составляла 87,3 млн. человек или 69,5% населения.

Религия оказывала большое влияние на всю сферу жизнедеятельности крестьянина. Это касается не только поведения в семье, в миру, в будни и в праздники, но и формирования мироотношения в целом. В рассмотрении этого вопроса можно выделить ряд параметров: восприятие Бога, знание догматов веры и молитв, роль иконы как воплощения Божественного лика, исполнение Святых Таинств, посещаемость храмов, образ приходского духовенства, раздача милостыни и паломничество.

Воплощение христианских представлений в массовом сознании проявлялось прежде всего в восприятии Бога как высшей истины, как источника Правды, как откровения, определяющего весь жизненный путь крестьянина. Идея о божественном провидении можно объяснить необходимостью в упорядочении представлений о строении мира. Так же в социально-психологическом аспекте твердая убежденность в божественном предопределении выполняла своего рода компенсационную функцию, т. е. крестьяне верили в то, что бедствия и страдания, посылаемые Богом, неизбежно должны уравновешиваться избавлением от напастей. «Народ несомненно верует, что событиями нашей жизни управляет невидимая сторона Божия; верует, что Бог награждает за добрые дела, и наказывает за порочные. «Без Бога — говорят — ничего не сделаешь»; в несчастных же случаях, например, засухи неурожая, нередко можно слышать от крестьян: «согрешили мы, прогневали мы Господа своими грехами», — констатировал Н. Смирнов.

Убежденность в божественном предопределении проявлялась в крестьянской среде и в пожеланиях адресованных работавшему: «Бог в помощь!», «Помогай Господь!».

Однако помимо стойкой веры народа в «бытие Божие», в своих отчетах пастырям приходилось фиксировать плохое знание религиозных истин, молитв, заповедей, равнодушие к вере. Подобные утверждения можно найти в статьях Н. Смирнова: «Многие из народа, особенно женщины и люди пожилые, не имеют — однако же — ясного понятия даже о главнейших истинах православной догматики, не вполне понимают значение обрядов богослужения…», «…нетрудно встретить таких, которые затрудняются дать определенный ответ на вопрос: сколько у нас богов? — и назовут не только И. Христа, но и Божию Матерь, Николая Чудотворца, пожалуй — Вознесение, Вреображение и проч.» .

Корреспонденты Этнографического бюро князя В. Н. Тенишева также сообщали с мест: «Молитв знают мало и не понимают их смысла. Все почти безграмотные», «Вообще о молитве крестьяне имеют смутное понятие поэтому любой текст, где есть слово «Бог», они называют «молитвой» (Керенский уезд, Пензенская губерния) .

Обрядовое отношение крестьян к религии выражалось и в их отношении к иконе. Желание сделать свой дом защищенным, от воздействия злых сил, в доме создавалась так называемая малая церковь. Характеризуя русский традиционный быт Н. И. Костомаров отмечал: «Главное украшение домов составляли образа: не было в доме покоя, где бы не висело несколько…; Вставая от сна, русский тотчас искал глазами образ, чтобы перекреститься и взглянуть на него…».

Как правило, иконы располагались в красном углу, обращенным к юговостоку, на божнице (киоте). По церковным канонам в основном ряду икон должны были находиться образ Спасителя, Божьей Матери, Иоанна Предтечи. Однако крестьяне обычно заменяли образ Иоанна образом св. Николая Чудотворца, который был особо почитаем русскими людьми как обладающий исключительной благодатью: он помогал людям в всех их горестях, скорбях несчастьях и болезнях, охранял их на море и на суше, слыл покровителем брака: «Нет икон, как Никол», «Микола — тот же Бог» .

К иконам, расставленным в божнице, относились с большим почтением. Было непринято садиться к ним спиной, в «их присутствии» не курили, старались не произносить бранных слов. Если в избе разгорались ссоры, божницу закрывали занавеской, чтобы «Бог не слышал ругани».

Раскричавшемуся человеку укоризненно говорили: «Ведь иконы в избе» .

Особое значение для крестьянской повседневности имели соборные молитвы. Крестьяне были глубоко убеждены, что любое начинание без божьего благословения будет обречено на неудачу. В селе говорили, «что Богу молиться, что на земле трудиться надо сообща, всем вместе. Чтобы дома всей семьей, в поле — всем миром, таков закон» .

Священник с. Муромки Нижнеломовского уезда Пензенской губернии писал следующее: «При выгоне скота на пастьбу… совершается водоосвящение, весь скот кропится святою водою и по чтению молитв благословляется стадо на пастьбу… Весною и осенью бывает крестный ход в поле, где совершается молебен с водоосвящением, читается коленопреклоненная молитва на благословение семян». «Служат молебны мужчинам при отъезде в далекий путь, то очень часто случается. Служат … с случае болезни своих детей или родственников». Молились также по особым случаям. Во время близкой грозы, града, ураганного ветра вся семья становилась пере иконами на общую молитву.

Важно рассмотреть посещаемость храмов. Вплоть до конца XIX века посещение церкви в воскресенье и праздники было широко распространено. Просматривается и общероссийская сезонная закономерность в хождении на воскресные литургии. В частности, в сообщениях по рассматриваемому региону указывалось: «В Пензенской губернии осенью и зимой ходили на воскресную службу почти каждое воскресенье и обязательно — под Новый год: «Не придешь — Бог не пошлет счастья», «Мужики, бывает, уезжают зимой морячить в лес, забирая сыновей. На вопрос (священника): «Не грешно ли в праздник работать?» — отвечают: «Ну, за меня и жена помолится. А кто будет кормить семью-то? Ведь у меня 5 человек», «Мужики работают в отхожих промыслах в Саранске и церковь могут посещать только в Рождество Христово, Пасху и престольный праздник».

Одним из показателей православного сознания русских являлась раздача милостыни. Подавали сиротам, вдовам, и другим страждущим.

Благочестие крестьян проявлялось так же в паломничестве. Путешествие к святыням всегда считалось у крестьян делом богоугодным. Чаще всего посещали в целях поклонения наиболее почитаемые святыни. Так, крестьяне Пензенской губернии уходили на богомолье к святым Нижегородской земли.

— в Саровскую пустынь, в Серафимо-Дивеевский женский монастырь, к местам, которые были связаны с явлениями икон Божией Матери в Алатарском уезде, Симбирской губернии, уходили так же в Киев, Воронеж, Задонск, Соловецкий монастырь. По возвращению рассказы богомольцев становились достоянием всей общины, служа одним из каналов информации o внешнем мире, средством духовного воспитания .

Очень противоречивым можно назвать отношения крестьянства к духовенству. Вообще, в массовом православном сознании было понимание необходимости священнического служения, представление о духовной высоте его призвания. Особое положение священника в деревенском мире не только как духовного пастыря, но и как советчика крестьян в хозяйственных, бытовых вопросах, предъявляло высокие требования к его духовнонравственному облику и образу жизни. Религиозная жизнь крестьянина не мыслилась без существования духовного наставника, это отмечается в народных высказываниях, зафиксированных в сборнике В. И. Даля: «Без попа, что без соли. Без попа не приход» .

В крестьянской среде было принято оказывать внешнее почтение к духовенству. При встрече со священником крестьяне, как правило, считали своим долгом снять шапку, низко поклониться, попросить благословения, священника называли «батюшкой». «Мужик не наденет шапки пока батюшка ему не разрешит», — писал один из корреспондентов этнографического бюро князя В. Н. Тенишева Зачастую, уклад жизни сельского пастыря и основной массы прихожан был схож: священники собственными руками обрабатывали землю, трудились на пасеке, косили сено, разводили скот. Но завоевать авторитет в глазах сельчан священникам удавалось не только исконно крестьянским трудом. Так, священник, с. Плужное Краснослободского уезда Пензенской губернии Евфимий Горский с успехом использовал гомеопатическое лечение, оказывая тем самым крестьянам помощь своими врачебными познаниями. Между тем, в отличии от крестьян, священник не имел возможности посвящать все свое свободное время хозяйству. Он должен был совершать службы в церкви, крестить и отпевать, в любое время прийти напутствовать умирающего. Духовенство не могло полностью прокормиться с земли, потому основным источником дохода священника было вознаграждение за выполнение своих обязанностей. Крестьян раздражала необходимость расплачиваться за требы в денежном выражении. А бедность ставила духовенство в зависимое от прихожан положение, часто порождала вымогательство большей платы за требы. Все это приводило к нежелательным явлениям во взаимоотношениях с паствой, вызывало конфликты и снижало авторитет церковнослужителей в народе, а значит, и степень воздействия духовенства на него .

Умение произнести понятную и важную для слушателя проповедь считалось неотъемлемым качеством хорошего батюшки. В статье Т. Г. Леонтьева отмечает, что концу XIX века накапливается масса проблем в сфере подготовки священнослужителей, и это сказывалось на их духовнонравственном облике. Так же крайняя занятость сельского батюшки сказывалась на качестве его проповеди. «Нет ничего удивительного, — отмечалось в „Материалах для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба. Пензенская губерния“ (Спб., 1867) — что большая часть трудов духовенства уходит на добывание себе и семейству материальной поддержки, и затем остающееся время посвящается поучению паствы… При подобных условиях православная проповедь выходит слабою и неуспешною…» .

Иногда священнослужители давали основания для осуждения своим недостойным поведением, пьянством, рукоприкладством. Один из иереев прихода села Золотое Пензенской губернии приводит бытовые примеры, показывающие упадок нравственности в местной приходской среде: «Было слишком обыкновенным явлением, что двое священников-сотоварищей во дни великих праздников, объезжая с крестом свой приход, публично переругаются и передерутся, или когда, зайдя в питейный (кабак), они доводят себя до такого унижения, что позволяют какому-либо безобразнику садиться себе на спин и таким образом кататься по улице при стечении многочисленного народа…».

В сборнике пословиц В. И. Даля зафиксировано множество высказываний негативного содержания. Алчность, завистливость, корыстолюбие, отсутствие святости (греховность), присущие данному сословию, создают отрицательный образ духовенства: «Кому мертвец, а нам товарец», «Поп хочет большого прихода, а сам ждет, не дождется, когда кто помрет»,.

«Завистлив, что поповские глаза», «Где чует кутью, туда и идет» и пр.

Между тем, известны случаи, когда священники становились истинными наставниками — старцами. Они всегда моги дать мудрый совет, утешить страждущего, разрешить нравственные сомнения, возродить религиозные чувства. К ним начинали приходить богомольцы из разных мест, известность их выходила за пределы прихода и даже губернии. В середине и конце XIX века центром старчества становится Саровская пустынь (Нижегородская губерния) — монастырь, где проживало до 300 монахов. Уважением верующих пользовались и такие священники, которые не получили широкой известности, но вели свое строгое служение в рамках одного прихода. В частности, священник о. Петр из села Синдорово, Краснослободского уезда, Пензенской губернии отличался, по мнению современников, «особенною способностью любить в крестьянине своего брата», и «особенным умением привязать его к себе, научить вере и благочестию». Он помогал бедствующим крестьянам, учил их молитвам, разъяснял значение церковных обрядов воспитывал у себя в доме сирот. Такие священники наиболее отвечали по своим качествам массовому представлению русских верующих о том, каким должен быть батюшка.

В целом, в обыденной жизни крестьянин относился к священнику с показным уважением, принимая его как необходимый, но чуждый крестьянскому миру, элемент мироустройства, как своего рода посредника с Богом, который не всегда может отвечать необходимым нравственным и профессиональным требованиям.

И, наконец, рассматривая разнообразие религиозности русского крестьянства нельзя обойтись без характеристики суеверий и поверий, берущих свое начало из языческого прошлого. Для крестьян языческие элементы были неотъемлемой частью их представления об ортодоксальном православии. Так в «Пензенских епархиальных ведомостях» от 16 апреля 1871 г. в заметке священника Алексея Масловского «Много в нашем простом народе кроется еще предрассудков и суеверий, тормозящих дело религии. К каждому обряду, к каждой процессии духовной, народ соединил свой смысл, свое разумение, которого и держится до фанатизма».

Наиболее отчетливо сосуществование поверий и православия можно увидеть в крестьянской повседневности: «Кто отстрижет овец до Семенова дня, у того овцы не будут мерзнуть всю зиму; а кто отстрижет, у того все перемерзнут», «Грех великий, кто пьет из ковша, который употреблялся при сливании воды на тело», «Чтобы выиграть судебную тяжбу, необходимо на Пасху выпросить у священника яйцо, взять его на суд и в течение заседания катать его в кармане», «Если благополучно украсть в ночь перед Благовещеньем, то можно целый год воровать, не боясь быть пойманным» и т. д.

Одним из основных показателей народной религиозности можно отнести рост числа раскольников. Так, по подсчетам М. Ю. Садыровой в 1872 г. в Пензенской губернии насчитывалось 6298 человек, отклонившихся от ортодоксального христианства, к 1884 г. Этот показатель возрос на 182,4%, а к 1906 г. — на 354,5%, составив 22 326 человек .

Так же в середины второй половины XIX века в кругах крестьянского общества начинается появляться тенденция к росту рационализма и прагматизма. Происходит трансформация религиозно-нравственного состояния народа. Можно выделить несколько основных причин способствующих этому явлению.

Во-первых, изменению религиозного мировоззрения крестьян способствовало проникновение городской культуры в их среду, чему способствовало развитие рыночных отношений, а также неземледельческий отход, надолго отрывавший крестьян от сельского мира. Влияние традиции и общественного контроля в городской среде существенно снижалось, а кругозор и объем информации значительно расширялся. Священники отмечали, что промышленный отход в столицы, занятость крестьян хозяйством в связи с ростом семейных разделов, посещение базаров, сельских сходов способствует охлаждению религиозных чувств крестьян, пренебрежение к исполнению церковных обрядов, более вольному поведению и благоговейности перед священником, службой, редкое посещение храмов и не соблюдение постов .

Наибольшие сложности были связаны с посещением крестьянами исповеди и причастия. Священники в отчетах часто отмечали нерадивость прихожан к исполнению долга исповеди и причастия. Благочинный пятого округа Костромского уезда писал в 1885 г.: «Около трети всех взрослых душ уклоняются от исполнения долга исповеди и святого причастия по недугам, отлучкам на дальние расстояния, по невоздержанию, а более всего по нерачению».

Во-вторых, религиозность крестьян меняется под влиянием школьного образования, когда выросли дети крестьян, прошедших через церковноприходские и земские школы. Начальное образование давало базовые религиозные знания, которые дети привносили в семью, распространяли выученные молитвы, читали духовно-нравственную литературу. Священники отмечали сильное влияние школы на молодое поколение и первые признаки религиозного просвещения и оживления церковной жизни. Школа углубляла религиозные познания и способствовала сознательному восприятию религии.

Рост грамотности способствовал также уменьшению в народной среде различных суеверий, особенно в молодом поколении: «Суеверий прихожане хотя и держатся, но гораздо слабее прежнего. Пожилые суевернее молодых, не так часто обращаются к гаданиям и ворожбе, как в прежние годы». «нынче уже леших нет и не слышно, потому что нонче уже народ-от хитрее леших-то, так уж им нечего и делать». Такая же картина наблюдалась в отношении других персонажей народных суеверий.

В начале XX века народное образование дало уже качественный результат — привычные стереотипы и идеи начинают подвергаться переосмыслению. В крестьянской среде появляется стремление понять внутреннее содержание религии. В связи с подобным стремлением определенной части крестьянства к пониманию смысла религиозных обрядов и самостоятельности в размышлениях над различными вопросами веры, их духовная жизнь постепенно начинает выходить за рамки церкви.

Интересен пример такого рода: 15 мая 1902 года крестьяне деревни Нестерцева Пошехонского уезда работали в поле, и во время работ у них зашел разговор о том, какими путями можно спасти свою душу и достигнуть вечного блаженства. Один из крестьян, Алексей Евграфов Сытов, сказал, что, по его мнению, «спастись можно везде — в лесу, под елью, а при усердии, так и в нужнике спасешься не хуже церкви». После возбуждения дела о богохульстве, крестьянин Сытов, 33-х лет, в свое оправдание показал: «Я говорил, что можно спастись разными путями. Одни спасаются через моление, а другие через терпение, при этом я сослался на пример святого Иоанна Кучкина, который спасался у своего отца в хлеве». Мы видим здесь пример самостоятельного мышления, поскольку в церкви крестьянин не мог услышать подобных рассуждений. Кроме того, характерна апелляция крестьянина не к традиции, завещанной дедами, а непосредственно, к жизнеописанию святого; интересно само утверждение, что спасения можно достичь в одиночку, вне церкви и общества прихожан.

В-третьих, Православная церковь оказалась не подготовленной к переоценке традиционных понятий и стереотипов, которые наметились в обществе, она не могла полностью удовлетворить духовные потребности крестьянства. Прежнее «наивное», не рассуждающее отношение народа к религии делалось все более осмысленным и рациональным.

Характер церковных служб не соответствовал запросам прихожан. Проповеди того времени были неинтересными, неактуальными для прихожан. Вообще, проповедь имеет важную функцию религиозного просвещения и воодушевления прихожан. Однако современники отмечали формальность, однотипность и безличность большинства церковных проповедей. Одним из важнейших недостатков проповеди было и то, что она не была ориентирована на понимание своего круга прихожан, содержание ее было или недоступно пониманию слушателей, или не соответствовало деревенской действительности и злободневным крестьянским запросам .

Однако ключевой проблемой взаимоотношений священника и прихожан следует признать столкновения на почве материальных интересов. Материальная необеспеченность священников влекла за собой раболепство с состоятельными прихожанами и недоброжелательность к бедным и несостоятельным. Все это самым отражалась на выполнении своих обязанностей священнослужителями, а обязанности касались важнейших моментов в жизни этих людей — будь то свадьба, крещение, болезнь или уход из жизни близкого человека.

Так же одной из неудовлетворенных потребностей сельских прихожан был недостаток религиозной информации — духовных книг, внебогослужебных бесед и т. д.

О несовпадении религиозных запросов крестьянства с тем, что давала русская православная церковь, свидетельствовало существование непосредственно крестьянских религиозных мыслителей, таких как С. Т. Бондарев, В. К. Сютаев, И.Пономарев. Их религиозные искания шли напрямую, через чтение Библии, которую они внимательно изучали и стремились без компромиссов воплощать в своей жизни. Объединяет этих мыслителей то обстоятельство, что до отпадения от церкви они считались особенно ревностными и благочестивыми прихожанами. Зачастую, именно вера и последовательность в исполнении заповедей приводила их к расколу с церковью. Обдумывая и сопоставляя смысл Евангелия и современную действительность, в том числе и церковные порядки, эти крестьяне не находили в них соответствия, и поэтому отходили от церкви в своих религиозных поисках. Крестьяне-рационалисты отказывались от большинства обрядов: «Бог ведь не богатый мужик, который любит поклоны». Рационалистические устремления и отказ от внешней обрядности, стремление разумно и на деле исполнять Евангельские заповеди приводили их к идее личной ответственности и личном контакте с Богом.

Подводя итог тем изменениям, которые происходили в религиозном сознании крестьянства к началу XX века, необходимо отметить, что наряду с тем, что религия оказывала большое влияние на всю сферу жизнедеятельности крестьянина, происходит снижение значения обыденной религиозности и ослабление значения обрядов, в основном в среде молодого поколения. Из-за распространения неземледельческих занятий, развития промышленного отхода среди крестьянского населения, распространения начального образования происходят изменения в крестьянских культурных представлениях и уменьшается роль традиции в крестьянском обществе. Крестьяне начинают мыслить рационально, что приводит к росту равнодушия и пренебрежения к исполнению церковных обрядов.

В заключении второй главы стоит отметить, что в культурнонравственном положении крестьянского мира Пензенской губернии происходят заметные изменения во второй половине XIX — начала XX вв. В рассматриваемый период усиливается влияние городской культуры на деревню благодаря развитию ремесел, промыслов, отхода крестьян в город, увеличения социально-экономических связей с городов, активно распространяется школьное образование, тем самым происходит эволюция системы ценностей и норм поведения крестьянства. В сознании крестьян появляется индивидуализм и рационализм. В деревне начинается процесс социального расслоения крестьянства. Все больший вес начинает иметь богатый человек, общественный статус начинает сильно зависеть от имущественного состояния, общественной должности крестьянина.

Крестьяне перестают следовать устоявшимся традициям, на внутрисемейную жизнь крестьян перестает влиять общественное мнение сельского общества, на смену большим патриархальным семьям приходят малые, большак постепенно утрачивает свои неограниченные полномочия над домочадцами, увеличивается значение женщины в хозяйстве, положение женщины становится более защищенным. Молодое поколение становится более независимым, повышается их значение в семье, уменьшается контроль со стороны главы семьи, авторитет родителей перестает восприниматься как безоговорочный, тем самым возникают проблемы «отцов и детей».

Так же меняется религиозное мировоззрение, рост грамотности пензенского крестьянского населения Пензенской губернии, привычные стереотипы и идеи начинают подвергаться переосмыслению, появляется стремление понять внутренне содержание религии. Православная церковь оказалась к этому не готова, не могла полностью удовлетворить духовные потребности населения. Возникают проблемы на почве материальных интересов, недостатока религиозной информации — духовных книг, актуальных проповедей, внебогослужебных бесед. Так же из-за распространения неземледельческих занятий, отхода крестьян в город прослеживает рост равнодушия и пренебрежения к исполнению церковных обрядов.

Заключение

В пореформенное время в социокультурной среде деревни Пензенской губернии произошли глубокие изменения. Значительное воздействие на это оказывали демографические процессы, которые протекали в деревне в это время. Так, на протяжении второй половины XIX в. в рассматриваемой Пензенской губернии постоянно возрастало количество сельских жителей, причем прирост крестьянского населения в это время был больше чем в первой половине XIX века. На это влиял целый ряд фактов: обеспечение крестьян землей, высокая рождаемость и высокая смертность в крестьянской среде, крестьянская ментальность. Крестьяне в рассматриваемый период становятся более мобильными. Это выражалось в расширяющемся (несмотря на сопротивление общины) отходе крестьян в другие губернии и местности России, в города на заработки, а так же переселении на новые места жительства.

Основой крестьянского хозяйства Пензенской губернии являлось надельное землевладение. Однако надельной земли для нормального ведения крестьянского хозяйства катастрофически не хватало. И крестьянам приходилось распахивать луга, покосы, неудобные земли, вырубать леса. По этим же причинам крестьяне покупали дополнительные земли (преимущественно помещичьи). Такие сделки осуществлялись, как правило, крестьянскими кооперативами при содействии Крестьянского банка, выдававшего ссуды. Но так как цены на землю постоянно повышались (за полвека цены выросли в 4 раза), купить землю могли только наиболее состоятельная часть крестьянства. Так же крестьяне для расширения своих участков брали в аренду земли, преимущественно владельческие и крестьянские земли у зажиточных соседей, а также церковные и государственные. Плата за арендованные земли осуществлялась различными способами — деньгами, испольно, отработками. Самой удобной и распространенной среди крестьян являлась испольная аренда, но под влиянием модернизационных процессов к концу XIX века она все более вытеснялась денежной. Однако во всех случаях арендная плата постоянно повышалась и за вторую половину XIX века возросла в 2 — 3 раза.

Крестьянское землевладение и землепользование Пензенской губернии распадалось на две основные формы: общинное и подворное. При этом в Пензенской губернии во второй половине XIX — начале XX вв. преобладала общинная форма. Т.к. с одной стороны, эта форма держания земли была выгодна государству, с другой — самим общинникам. Существовало также и подворное землепользование, так как главным его достоинством была личная заинтересованность крестьянина в возможно большей производительности земли.

Главным занятием крестьян Пензенской губернии было сельское хозяйство. По своим природно-климатическим условиям территория Пензенской губернии была благоприятна для земледелия. Господствовала 3-хаольная система земледелия. Сельскохозяйственные орудия труда оставались примитивными. Усовершенствованные орудия были доступны лишь помещикам. Самыми распространенными культурами были рожь и овес, обладавшие рядом ценных свойств: высокой урожайностью и устойчивостью к засухам и морозам, а так же просо, картофель, гречка, конопля, чечевица, горох и другие культуры. Крестьянами сеялись преимущественно малоценные и несортовые растения. Основная масса крестьян за счет земледелия не всегда могла покрыть свои продовольственные нужды. Продаваемый крестьянами хлеб являлся их продовольственным запасом, который снова покупался зимой или весной в ущерб хозяйству.

Дополняло крестьянское хозяйство скотоводство. Оно обеспечивало его тягловой силой, удобрениями, продуктами питания, а промышленность губернии — сырьем. Но, вследствие плохого содержания скота, нехватки кормовой базы, в губернии периодически случался массовый падеж скота. Животноводству была отведена роль подсобного хозяйства. На протяжении второй половины XIX в. прослеживается две тенденции в животноводстве: незначительное увеличение поголовья скота в целом и снижение количества скота в личных крестьянских хозяйствах.

Большинство крестьян Пензенской губернии совмещали земледелие с промысловой деятельностью, так как, имея недостаточные участки земли, они не могли существовать только за счет земледелия. С помощью всевозможных промыслов крестьяне стремились покрыть расходы на продовольственные нужды и налоги. Кроме того, складывалась ситуация, когда крестьянам было выгоднее покупать некоторые изделия, чем производить их своими силами. Происходит перерастание ряда домашних ремесел в промыслы. Преобладающим в рассматриваемой нами Пензенской губернии был деревообрабатывающий промысел. В деревенской среде широко было распространено отходничество.

В пореформенное время в Пензенской губернии по-прежнему оставалась жесткая налоговая политика, что тормозило развитие крестьянского хозяйства. Для уплаты налогов крестьянам приходилось продавать свою производственную продукцию, прежде всего хлеб и скот, не дожидаясь выгодных цен, тем самым оставаясь в убытке. Тяжесть налагаемых на крестьян налогов проявлялась и в том, что размеры податей не соответствовали платежеспособности крестьян. Нужда в деньгах на уплату налогов и выполнение повинностей заставляли крестьян искать дополнительные заработки, тем самым отдаляться от земледелия.

Модернизационные тенденции оказывают влияние и на крестьянский традиционный образ жизни Пензенской губернии. В деревне происходит серьезная трансформация системы ценностей и норм поведения крестьянства. Благодаря росту неземледельческих занятий и увеличению промышленного отхода усиливается влияние городской культуры. Процесс складывания определенной системы ценностей, формирование жизненного опыта и освоение трудовых навыков у большинства крестьянских детей подросткового возраста происходил вне семьи и вне традиционной деревенской культуры. Это способствует более независимому и активному положению молодежи, усиливается рост индивидуализма, интересы семейного коллектива перестают быть первоочередными по отношению к индивидуальным. Возникает конфликт ценностей у разных поколений. Создаются предпосылки к распадению больших патриархальных семей.

Уменьшается авторитет старших, молодое поколение приобретает большее значение в крестьянском обществе. Это оказывает сильное влияние на семейные, внутриобщинные и межличностные отношения в среде крестьян пореформенной деревни. Ослабевает социальный контроль в рамках крестьянской общины, усиливается свобода нравов. Фабричные заработки и рост отходничества оказывают значительное влияние на положение женщины. Повышается роль женщины в хозяйственной и социальной жизни сельской общины, а также увеличивается значение женщины в рамках малой семьи.

Из-за изменений в системе ценностей, в обществе появляются новые критерии в оценке социального статуса человека. Социально значимым становится не только возраст человека, но и степень его развитости, предприимчивости, близости к городской культуре. Общественный статус начинает сильно зависеть от имущественного состояния крестьянина.

Усиление контактов с городом и активное распространение школьного образования способствовало изменению религиозного мировоззрения пензенских крестьян пореформенной деревни. В массовом сознании крестьян усиливается тенденция рационалистического мышления. Снижается значение религии в обыденной жизни. Наблюдается рост равнодушия и пренебрежения к исполнению церковных обрядов, но с другой стороны некоторая часть прихожан стремится понять содержание религии, изучая священные книги.

Таким образом, социокультурная среда Пензенской деревни в пореформенную эпоху характеризуется рядом особенностей: недостаточная для нормальной жизни обеспеченность значительной части сельского населения средствами производства, большие налоги и повинности, растущее расслоение крестьянства, трансформация системы ценностей, норм поведения и культурных представлений, увеличение разделов патриархальных семей, ослабевание религиозного сознания у крестьян. Пензенская деревня испытала серьезные модернизационные преобразования в пореформенную эпоху.

Список использованных источников

и литературы.

• 1. Астырев Н. В волостных писарях. Очерки крестьянского самоуправления. — М., 1886.
• 2. Белоусов С. В. Воспоминания врача 1-го класса польского 10-го гусарского полка Самуила Богуслава Пешке о его пребывании в Пензенской губернии. //Центр и периферия: Научно-публицистический журнал. — № 1, 2010
• 3. Быт великорусских крестьянземлепашцев: Описание материалов Этнографического бюро князя В. Н. Тенишев (на примере Владимирской губернии)/ Авт. сост. Фирсов Б. М., Киселева И. Г. — СПб. 1993.
• 4. Весин, Л. П, Значение отхожих промыслов в жизни русского крестьянства// Дело. — 1886. — № 7. — С.146.
• 5. Весин, Л. П. Современный великорус в его свадебных обычаях и семейной жизни. — 1891.
• 6. Даль В. И. Пословицы русского народа. — М. 2014
• 7. Крестьянская реформа в России в 1861 г. Сборник законодательных актов. — М. 1998.
• 8. Крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Т.I. Костромская и Тверская губернии. — СПб. 2004.
• 9. Масловский А. Заметка // Пензенские епархиальные ведомости. 1877. № 8. 16 апреля.
• 10. Матвеев С. Из жизни современного крестьянина // Русское богатство. 1913. № 10.
• 11. Наследие. Культура Пензенского края в документах эпохи, письмах и мемуарах современников. — Пенза, 1994.
• 12. Отчеты и исследования по кустарной промышленности в России. — Т.I. — СПб., 1892.
• 13. Пензенская губерния. Итоги статистического исследования (Материалы подворной переписи 1882 — 1885 гг.) — Пенза, 1887.
• 14. Пензенское земство. Научнобиблиографический справочник. — Пенза. 1996.
• 15. Русские крестьяне. Жизнь, быт, нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т.2. Ярославская губерния, часть 1. — СПб. 2006. 451 с.
• 16. Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы: Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т. 4. Нижегородская губерния. СПб., 2006. 411 с.
• 17. Савченко И. Старое и новое в народном убранстве и одежде// Живая страница. 1890. — № 1−2.
• 18. Смирнов Н. Религиозное состояние русского православного народонаселения в пределах Пензенской епархии // Пензенские епархиальные ведомости. 1876. № 14. 5 июля.
• 19. Сборник исторических, географических и статистических материалов о Пензенской губернии с прибавлением распределения уездных мировых Участков. — Пенза, 1870
• 20 .Списки населенных мест Российской империи. Пензенская губерния (по сведениям 1864 г.). — Т.30. — СПб., 1869
• 21 .Энгельгардт, А. Н. Из деревни; 12 писем, 1872−1887, — М., 2000.