Английская колониальные владения в Европе — владений Ирландия, Гибралтар

В истории европейского колониализма и особенно британской колониальной империи особое место занимает Ирландия. В конце XII в. она стала объектом планомерной экспансии со стороны соседней Англии и в течение последующих веков была превращена в её колонию. Так началась первая в европейской истории и самая длительная колониальная эпопея, отзвуки которой явственно слышатся и по сей день. Первоначально английское правительство вместо урегулирования этнополитического конфликта предпочло силовое решение ирландской проблемы. Восстания и протесты подавлялись, коренное население страны подвергалось дискриминации.

Ирландский вопрос — проблема национальной независимости и единства Ирландии, возникшая в результате завоевания и колониального порабощения этой страны Англией. Оно лишило ирландский народ национального государства, подчинив его верховной власти английской короны. Другая часть ирландского вопроса — религиозно-политическое разделение, оно поставило друг против друга протестантов и католиков. Барг М. А. Исследование по истории английского феодализма в XI—XIII вв. М., 1992. — с.12.

XII век стал роковым периодом для Ирландии, круто изменившим весь ход исторического развития страны. За долгие столетия английской колонизации ирландцы почти утратили родной язык и часто используют диалектный английский. Во времена английского владычества над всей Ирландией из-за репрессий и голода многие миллионы ирландцев переселились в другие страны, прежде всего в Америку.

История этой страны поучительна во многих отношениях. Она свидетельствует о трагической участи народа, оказавшегося в XII веке жертвой иноземного завоевания и в полной мере испытавшего бремя многовековой колониальной эксплуатации и национального угнетения. Раны, нанесённые ирландскому народу многовековым колониальным владычеством, не зарубцевались и до сих пор. Истоки сохраняющегося по сей день расчленения Ирландии, острых социальных и политических конфликтов в шести её северных графствах, оставшихся в составе Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии, насилие и произвол, которым подвергаются защитники гражданских прав, уходят в глубь истории. Они коренятся в неизжитых ещё последствиях подчинения Ирландии британским капитализмом.

Другая характерная черта ирландской истории, делающая её весьма актуальной с точки зрения усвоения уроков прошлого и понимания многих современных общественных процессов, — это упорное, непрерывное, набиравшее с каждым столетием новую силу сопротивление народных масс национальному гнёту, постоянно переплетавшееся с социальным протестом против эксплуатации. Эта героическая борьба ирландского народа за свободу и независимость страны сыскала ему глубокое сочувствие и уважение со стороны мировой прогрессивной общественности. Она увенчалась если не полной, то по крайней мере частичной победой, освобождением значительной части страны, завоеванием основных условий для самостоятельного развития Ирландии. Весьма поучителен и поиск прогрессивными силами ирландской нации путей создания национальной экономики, способов преодоления последствий колониализма. Телегина Э. П. Освободительная борьба ирландского народа в последней трети XVII века. (Ирландское восстание 1689 — 1691 гг.). Горький, 1980. — с.33.

ВОЙНА С ИРЛАНДИЕЙ После того, как угроза миру внутри Англии была уничтожена, Кромвель в августе 1649 года отправился в поход в Ирландию. Еще в марте его назначили главнокомандующим ирландской армии и одновременно лейтенант — генералом Ирландии. Благодаря этим должностям, Кромвель получал жалованье около тринадцати тысяч фунтов в год.

Армия Кромвеля насчитывала 12 тысяч человек. Солдат задобрили и обнадежили. Им выплатили все жалованье — задолженности за несколько месяцев. В Ирландии им обещали земли и неслыханные сокровища. Если грабежи и мародерство в Англии запрещались, то в Ирландии это даже поощрялось.

11 июля состоялась прощальная церемония. В Уайтхолле собрались офицеры, члены парламента. В пять часов вечера армия тронулась в путь. В Бристоле Кромвель простился со своими родными — Элизабет и старшим сыном Ричардом. Пожалел, что с Ричардом не было его жены — Дороти, которую он безумно любил и называл «дочерью». Кромвель был спокоен, словно отправлялся в мирное путешествие. Отцу Дороти, Ричарду Мэру, он писал в эти дни:

«Я очень рад слышать, что все у вас хорошо и что наши дети собираются по­ехать отдохнуть и поесть вишен; для дочери моей это вполне извинительно, я наде­юсь, она имеет для этого добрые основания. Уверяю вас, сэр, я желаю ей добра и полагаю, что она это знает. Прошу вас, передайте ей, что я ожидаю от нее частых писем; из которых я надеюсь узнать, как поживает вся ваша семья… Вручаю вам моего сына и надеюсь, вы будете ему добрым руководителем… Я хочу, чтобы он стал серьезнее, время этого требует…».

Однако вскоре о семейных делах пришлось забыть. Впереди была Ирландия.

Война в Ирландии явилась первой колониальной войной Английской респуб­лики. По своей жестокости она превзошла все, что Ирландия испытала за всю свою многострадальную историю. Напомним, что завоевание Ирландии английскими феодалами началось еще в XII веке и растянулось на несколько столетий, вплоть до самой революции.

Пользуясь разногласиями в лагере восставших, и, прежде всего между католиками и протестантами, а также материальным перевесом сил, Кромвель в Ирландии повел войну «на истребление». Иногда расстреливались целые гарнизоны сдавшихся крепостей.

3 сентября армия Кромвеля подошла к крепости Дрогеда, которая считалась самой сильной из ирландских крепостей. Она состояла из двух частей, разделенных рекой, — южной и северной. Южная часть была укреплена древними толстыми стенами, которые достигали 12 футов в высоту. В главную, северную, часть крепости нельзя было попасть, не овладев при этом цитаделью Милл Маунт, расположенной на высоком холме и укрепленной изгородями и насыпями.

Командовал гарнизоном крепости Артур Эстон, старый вояка, который в одном из боев потерял ногу, но и после этого военную службу не оставил.

У Кромвеля было более 10 тысяч человек, в крепости — около 3 тысяч. Кромвель готовился к осаде целых шесть дней — Дрогеда была ключом к Северной Ирландии, и ее необходимо было взять любой ценой.

10 сентября Кромвель отправил Эстону небольшое письмо:

«Сэр, чтобы предотвратить кровопролитие, я полагаю правильным потребовать передачи крепости в мои руки. В случае отказа вы не будете иметь оснований винить меня. Я ожидаю вашего ответа и остаюсь вашим слугой. О. Кромвель».

Эстон ответил отказом. Впрочем, Кромвель, очевидно, на другое и не рассчитывал. Штурм крепости начался.

Первые две атаки захлебнулись. Был убит полковник Касл, вместе с двумя другими офицерами возглавлявший атаку. И только третья атака принесла успех.

17 сентября 1649 года Кромвель писал Ленталлу:

«По правде говоря, в горячке действия я воспретил солдатам щадить кого бы то ни было, захваченного в городе с оружием в руках, и я думаю, что за эту ночь они зарубили около 2000 человек. Некоторые из них перебежали через мост в другую часть города, где около сотни из них завладели колокольней св. Петра. Когда им было предложено сдаться на милость, они отказались, после чего я приказал поджечь колокольню, и было слышно, как там среди пламени один из них кричал: «Бог меня проклял, Бог меня наказал».

На следующий день были окружены две другие колокольни, на одной из которых были человек 120—140; однако они отказались сдаться, и мы, зная, что голод принудит их к этому, поставили кругом лишь охрану, чтобы они не могли убежать, пока желудки не заставят их сойти вниз… Когда они сдались, их офицеров перебили, каждый десятый из солдат был подвергнут смерти, а остальные были направлены на кораблях на Барбадос.

Я убежден, что есть справедливый Божий суд над этими варварами и мерзавцами, запятнавшими свои руки таким огромным количеством невинной крови, и что это поведет к предотвращению кровопролития на будущее время, что является достаточным оправданием для тех действий, которые в противном случае не могли бы вызвать ничего, кроме упреков совести и сожаления. Офицеры и солдаты этого гарнизона составляли цвет армии и они сильно надеялись на то, что наша атака на эту крепость поведет к нашей гибели… Теперь разрешите мне сказать, как было осуществлено это дело. В сердцах некоторых из нас сложилось убеждение, что великие дела свершаются не вследствие силы и мощи, а вследствие духа Господня. То, что заставляло наших людей с такой отвагой идти на штурм, был дух Божий, который вселял мужество в наших людей и лишал его наших врагов. Точно так же он да вал мужество врагам и брал его обратно, и снова вселял мужество в наших людей, вследствие чего мы достигли этого счастливого успеха, слава которого принадлежит Богу".

А вскоре после этого одна за другой сдались крепости Дендалк, Трим и др. Через некоторое время был покорен весь север Ирландии.

1 октября Кромвель подошел к крепости Уэксфорд, ближайшему к берегам Англии порту и древнему центру пиратства.

Переговоры тянулись несколько дней. Комендант гарнизона вначале согласился сдать крепость, но на определенных условиях. Затем, получив подкрепление, на­чал изворачиваться, тянуть время. Неоценимую услугу англичанам оказал ирландский предатель, который показал им дорогу в крепость.

11 октября семь тысяч пехотинцев и две тысячи кавалеристов ворвались в Уэксфорд. Гарнизон защищался, но силы были слишком неравными.

«Наши войска, — писал Кромвель в своем донесении спикеру, — разбили их. а за­тем предали мечу всех, кто стоял на их пути. Две лодки, наполненные врагами до отказа, попытались уплыть, но потонули, тем самым погибло около трех сотен. Я полагаю, всего неприятель потерял при этом не менее двух тысяч человек; и полагаю, что не более двадцати из наших были убиты с начала и до конца операции».

Солдаты английской армии не щадили никого. Они грабили, поджигали дома, убивали даже женщин, стариков и детей. Беспощадно расправлялись с монахами и священниками, которые пытались их образумить.

Кромвель, видя, что город превращается в руины, не останавливал солдат, хотя собирался использовать Уэксфорд для зимовки.

Через два дня после битвы он пи­сал Ленталлу:

«Да, право же, это очень прискорбно, мы желали добра этому городу, надеясь использовать его для ваших нужд и нужд вашей армии, а не разорять его так сильно, но Бог судил иначе. В нежданной милости провидения, в справедливом гневе своем он направил на него меч своей мести и сделал его добычей солдат, которые многих заставили кровью искупить жестокости, учиненные над бедными протестантами».

Встретить зиму в Уэксфорде Кромвелю не довелось, он двинулся дальше — сначала на запад, затем на юг. Не­которые крепости сразу же сдавались, другие вели упорное сопротивление.

С особым упорством сопротивлялся портовый город Уотерфорд. 14 ноября Кромвель писал: «Едва ли один из сорока моих офицеров сейчас не болен, и столь многих достойных потеря­ли мы, что переполняются скорбью на­ши сердца».

Заболел и сам Кромвель, о чем сообщал в письме Ричарду Мэру, не забыв посетовать, что Дороти пишет ему очень редко. Эта болезнь давала о себе знать Кромвелю до самой его смерти.

В результате завоеваний 1649—1652 годов Ирландия была вконец опустошена. Из полутора миллиона на­селения в ней осталось немногим более половины. Не одна тысяча ирландцев была принудительно вывезена в американские колонии Англии и превращена там в «белых рабов». Последовавшие массовые конфискации земель восставших передали в руки английских собственников 2/з ирландской территории. Этот большой земельный фонд был предназначен для удовлетворения претензий государственных кредиторов, главным образом денежных тузов Сити, а также для погашения задолженности армии.

Таким образом, английское завоевание Ирландии — феодальная экспансия, целью которой было «приобретение земель» и создание феодальной колонии. В результате английского вторжения в Ирландию в XII в. почти 1/3 земель стала собственностью английских светских и духовных феодалов, которые начали её заселять; король же присвоил себе права верховного собственника по отношению к владениям баронов и включил их в свою иерархию. В Англии 40 — начала 50-х годов, с одной стороны, произошло перерождение некогда революционной армии в армию колонизаторов, с другой стороны, создавался новый слой дворян — лендлордов Ирландии, которые стали опорой реакции в самой Англии и стремились к скорейшему восстановлению в ней традиционной системы дворянского господства.

Миллионы погибших, исковерканные судьбы, слёзы отчаяния и бесконечная жажда мести — 8 веков трагедии. Нет семьи, которая бы не потеряла близкого человека в войне за независимость против ненавистной Англии. Телегина Э. П. Освободительная борьба ирландского народа в последней трети XVII века. (Ирландское восстание 1689 — 1691 гг.).Горький, 1980. — с.34.

В 1713 году Война за испанское наследство закончилась, её итоги были закреплены в серии договоров и соглашений. По Утрехтскому мирному договору, подписанному 13 июля 1713 года и включившему в себя несколько дополнительных производных договоров и соглашений, Филипп V признавался королём Испании в обмен на гарантии, что Испания и Франция не объединятся под одной короной. Также стороны обменялись территориями: Филип V сохранял заморские территории Испании, но отказывался от Южных Нидерландов, Неаполя, Милана и Сардинии в пользу Австрии; Сицилии и части миланских земель — в пользу Савойя; от Гибралтара и Менорки — в пользу Великобритании. Помимо этого Великобритания получала эксклюзивное право на торговлю рабами с неиспанским населением в Испанской Америке сроком на 30 лет (так называемое «асьенто»). Касательно Гибралтара (статья X), договор устанавливал, что город, крепость и порт (но не материковые территории) передаются Британии «навеки, без исключений и препятствий». Также договор указывал, что если Британия пожелает отказаться от Гибралтара, он должен быть предложен в первую очередь Испании[79][80].

В 1720 г. испанцы вновь предприняли попытку вернуть Гибралтар.

По Севильскому трактату 1729 года испанцы отказались от прав на Гибралтар, после чего ограничились лишь полным изолированием его от материка, усилив Санрокские линии, фланги которых были прикрыты фортами.

Наиболее серьезно и широко была задумана попытка испано-французов овладеть Гибралтаром в 1779 г. В конце 1779 г. Гибралтар был атакован с суши и моря, причем франко-испанский флот в количестве 24-х кораблей, опиравшихся на Брест, и 35-и, опиравшихся на Кадикс, лишал крепость поддержки из метрополии. С суши Гибралтар был обложен генералом Мендозой с 14 тысячами испанцев, а с моря тесная блокада поддерживалась эскадрой адмирала Барцело. Гарнизон крепости состоял из 5400 человек. Вооружение — 452 орудия разного калибра. Комендантом был энергичный инженер генерал Дж. Эллиот.

11 января 1780 г. испанские батареи с нейтральной полосы открыли огонь по северной части крепости, и с этого дня осада длилась до 15 января 1783 г. Борьба началась собственно с конца 1779 г., когда из Английского канала был послан адмирал Родней во главе 15 кораблей для сопровождения большого каравана транспортов с войсками, провиантом и боезапасом. Родней должен был оставить подкрепления и запасы в Гибралтаре и Минорке, а затем следовать с большей частью флота в Вест-Индию.Alexander, Marc. Gibraltar: Conquered by No Enemy. — Stroud, Glos: The History Press, 2008, pp. 159−160.

Около мыса Финистерре Родней встретил неприятельский конвой, предназначавшийся для Кадикса, и взял его в плен. Шторм разделил Кадикский флот, и у мыса Санвинцента испанский адмирал Хуан-де-Лангара остался всего с 11 кораблями. 16 января Родней напал на них, часть захватил, а часть уничтожил. Брестский флот бездействовал, и Родней 27 января беспрепятственно привел свой караван и призы в Гибралтарскую гавань. А адмирал Барцело удалился под защиту Алжезираса. Jackson W. The Rock of the Gibraltarians — Cranbury, New Jersey: Associated University Presses, 1986, pp 196.

Осада и блокада крепости продолжалась до 15 февраля 1784 г. и была прекращена из-за заключения предварительного мирного договора в Версале.

После Большой осады гражданское население Гибралтара, которого осталось менее тысячи человек, начало быстро увеличиваться. Этому способствовали экономический потенциал территории и возможность получить убежище от Наполеоновских войн. Потеря Британией в 1776 году североамериканских колоний привела к перенаправлению торгового потока на новые рынки в Индии и Ост-Индии. Наиболее популярный маршрут на восток проходил через Египет, даже до того, как был построен Суэцкий канал, а Гибралтар оказался первым британским портом на этом пути. Новые морские перевозки резко увеличили значимость Гибралтара как торгового порта, одновременно он предоставлял убежище жителям западного Средиземноморья, спасающимся от Наполеоновских войн. Среди иммигрантов значительную часть составляли генуэзцы, покинувшие родину после аннексии Наполеоном Генуэзской республики. К 1813 году почти треть населения города составляли генуэзцы и итальянцы. Krieger, Larry S.; Neill, Kenneth; Jantzen, Steven L. World History: Perspectives On The Past. — Lexington, MA: D.C. Heath, 1990, p159Португальцев было 20%, испанцев — 16,5%, евреев — 15,5%, британцев — 13% и выходцев с Менорки — 4%. Молодой Бенджамин Дизраэли так описывал жителей Гибралтара: «мавры в цветастых, как радуга, костюмах, евреи в длинных одеждах и ермолках, генуэзцы, горцы и испанцы».

Во время войны против Первой французской империи Гибралтар сначала выступал в качестве базы британского флота, осуществлявшего блокаду портов Кадис, Картахена и Тулон, а затем в роли перевалочной базы, через которую осуществлялось снабжение британских войск во время Пиренейских войн с 1807 по 1814 год. Летом 1801 года французская и испанская эскадры предприняли две попытки прорвать блокаду и сразились с британской эскадрой у Гибралтара. Для испанцев это дорого стоило: они потеряли два крупнейших корабля, которые приняли друг друга за противника, столкнулись и взорвались, убив почти 2000 моряков. Два года спустя в Гибралтар прибыл лорд Нельсон, занятый поисками французской эскадры адмирала де Вильнёва. Они встретились в Трафальгарском сражении, в результате которого Нельсон был убит, а Вильнёв попал в плен. Прибыв в июне 1803 года, Нельсон руководил блокадой французских и испанских портов, но некоторое время провёл на берегу, в городе. 28 октября 1805 года в Гибралтар вернулся HMS Victory с телом Нельсона; донесение адмирала Коллингвуда о победе в Трафальгарском сражении и гибели Нельсона было напечатано в GibraltarChronicle, ставшей первой газетой, объявившей об этом миру (на две недели раньше TheTimes).

После Трафальгарского сражения Гибралтар стал крупной базой снабжения, обеспечивавшей силы, участвовавшие в испанском восстании против Наполеона. Вторжение французов в Испанию в 1808 году потребовало от британского гарнизона Гибралтара пересечь границу и уничтожить укрепления, окружавшие залив, а также старые оборонительные сооружения на перешейке, чтобы исключить их использование для осады города или блокирования залива с помощью береговых батарей. Французские войска добрались до Сан-Роке к северу от Гибралтара, но не пытались атаковать город, считая его неприступным. Они осадили Тарифу, расположенную ниже на побережье, но через месяц отступили. С этого момента Гибралтар не оказывался перед лицом военной угрозы около ста лет. Jackson, 1986, p. 370.

В XIX веке Гибралтар сохранял в общем дружественные отношения с Испанией. Британским солдатам запрещалось пересекать границу, но офицеры свободно допускались на испанскую территорию. Той же свободой пользовалось и гражданское население города, некоторые даже обзавелись недвижимостью в соседнем Сан-Роке.Haverty, 1844, p. 219 Гарнизон завёл британскую традицию охоты на лис, в 1812 году проведя первую RoyalCalpeHunt при участии британских офицеров и испанской знати. Главным камнем преткновения в это время была контрабанда. Проблема приобрела иное значение, когда Испания ввела пошлину на иностранные товары, стремясь защитить собственное промышленное производство. Также высоким налогом была обложена торговля табаком, что приносило испанской казне значительный доход. Неизбежным результатом этой политики стало то, что Гибралтар, где табак стоил дёшево, превратился в центр его незаконных поставок. В условиях депрессивной экономики контрабанда играла роль одной из главных составляющих торговли; ирландский путешественник середины XIX века Мартин Хаверти назвал Гибралтар «великим источником контрабанды для Испании». Генерал Роберт Гардинер, занимавший пост губернатора с 1848 по 1855 год, в письме британскому премьер-министру Генри Палмерстону так описывал картину, которую мог наблюдать каждый день: «Сразу после открытия ворот через них потоком шли испанские мужчины, женщины и дети, лошади и редкие повозки, которые продолжали движение по городу, переходя от магазина к магазину, примерно до полудня. При входе они имели обычный для человека размер, а на выходе оказывались укутанными товарами из хлопка, дополненными мешками с табаком. Вьючные животные и повозки входили налегке, а назад шли, с трудом передвигаясь под тяжестью своей ноши. Испанские власти исполняли свою роль в этом движении, беря взятки с каждого, кто пересекал границу — намерения людей и сами люди были им отлично известны». Hills, 1974, p. 374.

Проблему контрабанды удалось приглушить введением пошлин на импортные товары, что сделало их менее привлекательными для нелегальной торговли. Новый источник дохода также позволил собрать средства на улучшение водопровода и канализации. Hills, 1974, p. 380 Условия жизни в Гибралтаре, несмотря на проведённые реформы, оставались плохими. Полковник Сойер, служивший в гарнизоне Гибралтара в 1860-е годы, описывал город как «средоточие мелких, переполненных жилищ с плохой вентиляцией и сыростью», «свыше 15 000 человек теснились на пространстве менее квадратной мили». Хотя в городе были проложены сточные трубы, летняя нехватка воды делала их практически бесполезными, а бедные горожане иногда не имели средств, чтобы помыться. Один из врачей утверждал, что улица чаще предпочтительнее, чем жилища некоторых бедняков Гибралтара. В 1865 году в городе заработала санитарная комиссия, начались работы над новыми системами водоснабжения и канализации, и это позволило избежать крупных эпидемий. В Гибралтарской скале были обустроены подземные хранилища для воды общим объёмом 22,7 млн литров. Вскоре в городе появились и другие муниципальные службы: в 1857 году организовано газоснабжение, в 1870 город получил телеграфную связь, в 1897 началась электрификация. В Гибралтаре получило развитие и образование: в 1860 году в городе действовало 42 школы. Jackson, 1986, p. 247.

Итак, к концу XIX века жители Гибралтара впервые были официально названы «гибралтарцами». Jackson, 1986, p. 248 Количество коренных жителей города только в 1830 году впервые превысило число горожан, родившихся за его пределами, но уже к 1891 году рождённых в Гибралтаре оказалось 75% от общего населения в 19 011 человек. Выделение гибралтарцев в качестве отдельной группы потребовалось из-за нехватки земли для строительства домов и необходимости контролировать число гражданских жителей, поскольку Гибралтар в первую очередь оставался военной крепостью. Декреты от 1873 и 1885 года постановляли, что ребёнок иностранных граждан не может родиться в Гибралтаре, никто из иностранцев не может получить право поселиться в Гибралтаре, и только рождённые в Гибралтаре изначально имеют право проживать в городе, остальным требуется особое разрешение, за исключением тех, кто является служащим Британской короны. Кроме 14 244 гибралтарцев в городе находились 711 британцев, 695 мальтийцев и 960 выходцев из других британских доминионов. Кроме них 1869 человек принадлежали к испанской нации, из которых 1341 были женщины. Португальцы, итальянцы, французы и марокканцы составляли оставшуюся малую часть населения (около 500 человек). Jackson, 1986, p. 249.