Объекты уголовно-правового отношения, порождаемого совершением общественно опасного деяния

ОБЪЕКТЫ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ОТНОШЕНИЯ, ПОРОЖДАЕМОГО СОВЕРШЕНИЕМ ОБЩЕСТВЕННО ОПАСНОГО ДЕЯНИЯ

объект уголовный правовой преступление

В науке уголовного права категория «объект» используется для обозначения различных правовых явлений: «объект уголовно-правовой охраны», «объект преступления», «природный объект», «объект уголовно правового регулирования», «объект уголовно-правового отношения». Определение соотношения значений указанных терминов в конечном итоге зависит от того, что мы понимаем под объектом уголовно-правового отношения.

В уголовно-правовой доктрине объект уголовно-правового правоотношения рассматривают в контексте структуры и содержания правоотношения.

Первые исследования вопросов об элементах уголовно-правового отношения и прежде всего его объекта относятся к 50−60-м годам 20 века. В рамках советской правовой доктрины эти вопросы были предметом анализа многих правоведов. Свое мнение по этому вопросу высказали П. С. Элькинд, В. Г. Смирнов, Ю. Б. Мельникова, И. Н .Даньшин, В. П. Божьев, Н. А. Огурцов, Л.В. Багрий-Шахматов, А. И. Санталов, B.C. Прохоров, Н. М. Кропачев, А. Н. Тарбагаев, В. А. Номоконов и другие авторы. Оригинальные подходы в понимании объекта уголовно-правового отношения были обозначены в научных работах белорусских ученых — А. В. Баркова и В. М. Хомича. Как показывают последние исследования некоторых зарубежных авторов (О.Г. Петровой, В. Д. Филимонова и О. В. Филимонова, А. Н. Миронова, А. С. Курбановой и др.) проблематика объекта уголовно-правового отношения сохраняет свою актуальность и в настоящее время.

Проведенные исследования свидетельствуют о том, что вопрос о понимании объекта уголовно-правового отношения является самым сложным в теории уголовно-правового отношения. К сожалению, по данному вопросу в науке уголовного права до настоящего времени не выработано единого подхода.

В целях унификации представлений о природе и структуре уголовно-правового отношения, и в частности его объекта, есть потребность в поиске методологического инструментария, который бы позволил настроить представления юристов на один правовой лад.

Проблема объекта уголовно-правового отношения уходит своими корнями в «зыбкую почву» общетеоретического учения о правоотношении. Общие представления об объекте правоотношения, сложившиеся к настоящему моменту в теории права, увы, не отличаются однозначностью. В учебной литературе по теории права объект правоотношения обычно определяют как реальное благо, на использование или охрану которого направлены субъективные права и юридические обязанност. Однако научные работы показывают наличие множества точек зрения относительно понятия и содержания объекта правоотношения. Позиции теоретиков права по этому вопросу изложены в соответствующих научных источниках. Нет необходимости рассматривать данные точки зрения, поскольку имеется достаточно обширная литература по этой проблематике.

Вместе с тем следует обратить внимание на несколько моментов. Позиции теоретиков права по вопросу об объекте правоотношения в основном аккумулируются в рамках двух концептуальных подходов: монистическом (теория единого объекта) и плюралистическом (теория множественности объектов). Кроме того, в общей теории правоотношения существует позиция о том, что объект правоотношения не входит в структуру правоотношения, не является его элементом.

Так, P.O. Халфина в своем монографическом исследовании о правоотношении делает следующий вывод: «Объект правоотношения имеет значение для возникновения и развития многих видов правоотношений и для их структуры, не являясь вместе с тем элементом структуры».

Считаю необходимым заметить, что если объект правоотношения рассматривать вне структуры правоотношения, то тогда не будет понятна направленность и смысл поведения участников этого правоотношения и в целом сущность правового регулирования.

С позиции правоприменения практический интерес представляет вопрос о понимании природы и объекта уголовно-правового отношения, которое возникает в связи с совершением общественно опасного деяния, подпадающего под признаки соответствующей статьи Уголовного кодекса. В отличие от гражданско-правовых отношений юридическое содержание субъективных прав и обязанностей участников уголовно-правового отношения имеет свою специфику.

Некоторые авторы облекают уголовно-правовые отношения в правовую форму «властеотношений». Но несомненным является тот факт, что содержание и объем правосубъектности участников уголовно-правового отношения, которое порождено совершением деяния, запрещенного уголовным законом, существенно отличаются, имеют свою специфику. Активная позиция в данном виде правоотношения принадлежит государству, в лице его уполномоченных органов.

Объект уголовно-правовых отношений, порождаемых фактом совершения преступления, в литературе определяют по-разному. Первоначально в науке стала формироваться позиция, в соответствии с которой объектом уголовно-правового отношения признавали наказание. П. С. Элькинд назвала объектом уголовно-правового отношения «наказание (в установленных законом пределах) и тем самым воспитание и перевоспитание лиц, совершивших преступление. Ю. Б. Мельникова, исходя из посылки о том, что конкретное уголовно-правовое отношение имеет свой специальный объект, определила в качестве такового конкретное уголовное наказание за преступное деяние.

Позднее (в 70-х годах 20 века) многие авторы стали трактовать объект уголовно-правового отношения шире, чем наказание, стали утверждать, что объектом является уголовная ответственность.

Эта идея стала достаточно распространенной в науке уголовного права и находит поддержку в некоторых последних научных изданиях.

Есть мнение, что объект уголовно-правового отношения проявляется на последних стадиях развития уголовно-правового отношения — в конечных результатах уголовно-правового регулирования. Так, А. В. Наумов отмечает, что предметом охранительных уголовно-правовых отношений является реализация уголовной ответственности и наказания включая, в частности, не только назначение наказания, но и освобождение от уголовной ответственности и наказания (в том числе и применение принудительных мер медицинского и воспитательного характера. М. Н. Белов усматривает объекты уголовно-правового отношения в целях наказания: «Именно цели наказания как результат направленной деятельности субъектов являются объектами уголовно-правовых отношений. Признанные в обществе ценности — жизнь, честь, здоровье, собственность охраняются путем установления в сознании людей их социальной значимости, недопустимости на них преступных посягательств. Поэтому мы и выделяем среди объектов уголовно-правовую превенцию преступлений как результата, итога, развития уголовно-правового отношения… Вторым объектом уголовно-правового отношения является исправление преступника, третьим — восстановление социальной справедливости». Указанные позиции, особенно о том, что объектами уголовно-правового отношения являются наказание или уголовная ответственность, были подвержены обстоятельной критике на страницах юридической печати.

Значительное влияние на формирование научных представлений об объекте правоотношения в уголовном праве оказала теория «объект-действие». Эта теория нашла свое обоснование, в частности, в работах О. С. Иоффе. По мнению О. С. Иоффе, объект правоотношения должен обладать способностью к реагированию на правовое воздействие, а поскольку только человеческое поведение способно к тому, то его и следует признать единственным объектом правоотношения.

Позднее научные взгляды О. С. Иоффе по этому вопросу претерпели некоторые изменения. В работе, написанной им совместно с М. Д. Шаргородским, уже было обозначено тройственное содержание объекта правоотношения: юридическое, волевое и материальное.

Однако юридическое содержание объекта правоотношения по-прежнему определялось поведением обязанного лица. В уголовном праве теорию «объект-действие» первым использовал В. Г. Смирнов. Он писал, что объектом уголовно-правового отношения являются «предписанные законом действия участников этого отношения», «действия, способные привести к достижению целей наказания».

В процессе формирования концепции уголовно-правового отношения теория «объект-действие» находила своих последователей.

ледует полагать, что на базе этой теории сформулировали свое видение объекта уголовно-правового отношения и авторы «свежей» монографической работы, посвященной правоотношения.

Рассматривая правоотношение сквозь призму функций уголовного права с учетом направленности его воздействия, В. Д. Филимонов и О. В. Филимонов сделали вывод о том, что объектом уголовно-правового отношения, возникающего в результате совершения преступления, являются, во-первых, поведение лица, совершившего преступление, и, во-вторых, деятельность правоохранительных органов.

Близкими к теории «объект-действие» являются научные взгляды В. М. Хомича. В начале 90-х годов 20 века В. М. Хомич сделал вывод о том, что «объектом охранительно-конфликтного правоотношения является социально-правовая оценка объективно-запрещенного уголовным законом деяния на предмет того, является ли оно преступлением, влекущим уголовную ответственность, или деянием, влекущим иные меры уголовно правового принуждения…, и собственно сама уголовная ответственность». Рассматривая уголовно-правовое отношение в его динамике, автор связывает объект правоотношения с предметно-познавательной деятельностью субъектов уголовного правоотношения.

«В процессе указанной деятельности — пишет В. М. Хомич — устанавливается наличие в содеянном соответствующего преступления либо его отсутствие, разрешается вопрос об уголовной ответственности в случае подтверждения факта совершения преступления. Разрешение вопроса о наличии или отсутствии в содеянном признаков преступления, а также уголовная ответственность как возможное правовое последствие преступления и составляют в основном содержательную сторону объекта охранительно-конфликтного отношения…».

Таким образом, В. М. Хомич в понимании объекта уголовного правоотношения первоочередное значение придает деятельности по выяснению вопроса об общественно опасном деянии как возможном основании уголовной ответственности.

Представляется, что поведение или деятельность обязанного лица в структуре уголовно-правового отношения ближе по своей сути к иному структурному элементу правоотношения — его содержанию. Принято выделять два аспекта в содержании правоотношения: юридическое и материальное. Юридическое содержание составляют субъективные права и обязанности участников правоотношения, а материальное — фактическое поведение (деятельность) участников [27, с. 301].

В литературе были высказаны и иные мнения о понятии объекта уголовно-правового отношения. А. В. Барков отметил, что «объектом конкретного уголовного правоотношения является охрана тех общественных отношений, которые могли быть или были непосредственным объектом посягательства». В. А. Номоконов в нескольких своих публикациях на уровне констатации заявил о том, что объектом охранительного уголовно-правового отношения является «общественное отношение, объективно требующее определения правового положения лица, совершившего преступление». О. Г. Петрова практически отождествляет понятия «объект уголовно-правового отношения» и «объект преступления»: признает объектом уголовно-правового отношения «общественные отношения, охраняемые уголовным законом, которые нарушаются или поставлены под угрозу нарушения в результате совершения преступления».

Научно-практический интерес представляют мнения А. И. Санталова и Н. А. Огурцова по объекту уголовно-правового отношения. А. И. Санталов, присоединяясь к мнению болгарского правоведа П. Бояджиева, считает, что объектом уголовно-правового отношения является преступник. Н. А. Огурцов пишет, что объектом правоотношения в уголовном праве является совершенное конкретное (персонифицированное) общественно опасное деяние (действие или бездействие), причинившее общественным отношениям существенный ущерб или создавшее реальную опасность его причинения, объективно содержащее признаки предусмотренного уголовным законом состава какого-либо преступления.

Позиция Н. А. Огурцова была подвергнута критике в научной литерату. В качестве одного из аргументов критики позиции Н. А. Огурцова выдвигался тезис о том, что признание объектом правоотношения преступления ведет к отождествлению объекта уголовно-правового отношения и юридического факта, его порождающего. Но здесь критики допускают одну неточность. Н. А. Огурцов в своем монографическом исследовании не заявлял о том, что объектом правоотношения является преступление. Автор писал, что таким объектом является общественно опасное деяние (действие или бездействие), объективно содержащее признаки, предусмотренного уголовным законом состава какого-либо преступления. При этом исследователь придавал разное значение общественно опасному деянию и юридическому факту.

Совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом, далеко не всегда признается преступлением. Например, формально имеет место совершение деяния, запрещенного уголовным законом, но есть обстоятельство, исключающее преступность этого деяния. Некоторые авторы не без оснований утверждают, что при совершении общественно опасного деяния лицом, находящимся в состоянии невменяемости, это лицо следует признавать субъектом правоотношения.

Таким образом, уголовное правоотношение могут порождать явления, которые не соответствуют основаниям и условиям уголовной ответственности, но выполняют, тем не менее, роль юридического факта.

Следует также заметить, что в последних исследованиях в понятие «юридический факт» вкладывают довольно сложное содержание. А. Н. Миронов относит к юридическому факту явления материального и правового характера: реальное явление действительности (материальный момент) и факт, предусмотренный в нормах уголовного права. С. В. Бажанов по этому поводу отмечает: «Обнаружение признаков преступления (объективного факта) предполагает не скоропалительную реализацию, а применение (на уровне предположения) диспозиции и гипотезы нормы уголовного права. Юридическим объективный факт становится только после его надлежащей правовой оценки со стороны органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда».

Критики позиции Н. А. Огурцова выдвигали еще один аргумент: преступление не может быть объектом предметно-практической деятельности, поскольку оно имело место в прошлом и в отношении совершенного преступления ни у кого не может быть ни прав, ни обязанностей.

Здесь мы подошли к решению очень важного вопроса о философских подходах в понимании термина «объект». В философии понятия «объект» и «субъект» рассматриваются с давних пор как парные категории. В гносеологическом смысле под объектом понимают то, на что направлена активность субъекта. В советский период авторы, пытавшиеся использовать в объяснении природы объекта правоотношения философскую категорию «объект» в рамках существовавшей тогда единственно верной философии, вынуждены были использовать трактовку объекта только как объективной реальности.

Однако в 21 веке категорию «объект» в философии стали рассматривать во множественности ее значений. В современных философских источниках обозначаются разные типы объектов и соответственно разные типы субъектно-объектных отношений. К объекту относят в настоящее время не только вещь, реально существующую в мире, но и объективно-реальные ситуации, проявившиеся ранее во времени и пространстве. В качестве объекта могут выступать другие люди, их сознание, а также предметы культуры (включая тексты) и присущие им смыслы. Некоторые философы, придавая объекту когнитивный характер, относят к нему «все, что воспринимается, воображается, представляется или мыслится».

В философии имеется и более узкая трактовка: объект рассматривают как содержание нашей мысли, что противоположно мыслящему субъекту. Д. Жюлиа пишет: «В этом отношении объект может означать (что происходит у Декарта) ощущение или чувство, о котором я думаю, или образ в моем уме, а не обязательно объект, реально существующий в мире». Именно в этом смысле современная феноменология говорит об интенциональном объекте. Так, Э. Гуссерль приписывал феноменам сознания имманентную предметность, в соответствии с которой мир конструируется в нашем сознании. Человеческое бытие есть бытие осознанное, всегда осмысленное, проинтерпретированное. Следует заметить, что философская трактовка объекта как фрагмента реальности, конструируемой познающим субъектом в ходе познавательной деятельности, является в последнее время достаточно распространенной. Таким образом, современные философские представления о субъектно-объектных отношениях позволяют в ином ракурсе посмотреть на проблему объекта в теории уголовно-правового отношения. С учетом содержания и направленности поведения соответствующего участника правоотношения есть основания говорить о множественности объектов уголовно-правового отношения.

Предметно-практическая, познавательная и оценочная деятельность органа, ведущего уголовный процесс, направлена на два объекта:

1. Проявившееся во времени и конкретном месте общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом.

2. Лицо, совершившее это общественно опасное деяние.

Совершенное общественно опасное деяние, как отмечает Н. А. Огурцов, «выполняет функцию «ядра» или «узла», непосредственно причинно вызываемого им к жизни уголовного правоотношения — выступает в качестве внутреннего объекта этого правового отношения, находящегося не только в пределах отношений между его субъектами — преступником и государством, но и в самом центре этого отношения, поскольку последнее само «завязывается» именно в этом же объекте. Однако нельзя согласиться с позицией Н. А. Огурцова в том, что только общественно опасное деяние является объектом уголовно-правового отношения. Познавательная деятельность органа, ведущего уголовный процесс, как участника правоотношения направлена не только на общественно опасное деяние, но и на лицо его совершившее. И в этом коренное отличие уголовно-правового отношения от гражданско-правового отношения.

В рассматриваемом аспекте заслуживает внимания позиция известного русского ученого профессора Н. С. Таганцева. В своих лекциях по уголовному праву «патриарх уголовно-правовой мысли» не выделял каких-то особых юридических отношений в области уголовного права. Вместе с тем, обозначая объект карательной деятельности, Н. С. Таганцев еще в начале 20 века отметил следующее: «Преступное деяние является основанием возникновения и осуществления карательной власти; только при доказанности учиненного данным лицом преступного деяния оно может быть признано уголовно виновным и подлежащим наказанию. Но тем не менее было бы и теоретически неверно и практически крайне вредно считать объектом карательной деятельности только преступное деяние как абстрактное понятие, забывая лицо, его учинившее».

При собирании доказательств о виновности соответствующего лица важное значение имеет выяснение состояния сознания преступника. В этом аспекте состояние сознания преступника в посткриминальный период может быть объектом познавательной и оценочной деятельности органа, ведущего уголовный процесс. Выяснение состояния сознания этого лица является одной из тех составляющих, которая в совокупности с другими обстоятельствами дела позволяет сформулировать вывод о вменяемости или невменяемости лица в момент совершения общественно опасного деяния.

Если мы будем отрицать лицо, совершившее преступление, в качестве объекта уголовно-правового отношения, тогда не будет понятной направленность правового воздействия в рамках уголовно-исполнительного правового отношения. Тем более, что ст. 62 УК Республики Беларусь требует в рамках индивидуализации наказания учитывать личность виновного.

Сказанное позволяет сделать вывод о том, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, может выступать как в качестве участника уголовно-правового отношения, так и в качестве объекта этого отношения. И в этом нет никакого противоречия. В философском плане понятия «субъект» и «объект» содержат момент относительности: «Если что-то в одном отношении выступает как объект, то в другом отношении оно может быть субъектом». На эту особенность при анализе структуры уголовного правоотношения обращал внимание А. И. Санталов: «Если субъект и объект — соотносительные понятия, то преступник в одном отношении может быть субъектом (его отношение к государству), а в другом — объектом (отношение государства к нему)». Вместе с тем, нельзя согласиться с А. И. Санталовым в том, что с позиции преступника как участника уголовного правоотношения «государство является объектом».

Внимание лица, совершившего общественно опасное деяние, как участника уголовно-правового отношения сосредоточено на иных объектах. С одной стороны, объектом уголовно-правового отношения, равно как и у его процессуального визави, является общественно опасное деяние. Иным является лишь направленность поведения данного лица в контексте содержательного элемента уголовно-правового отношения. Данное лицо в рамках предоставленных ему прав вправе оспаривать и требовать в уголовном процессе верность уголовно-правовой оценки совершенному деянию, а в дальнейшем — справедливость примененной к нему меры уголовной ответственности. С другой стороны, объектом уголовно-правового отношения является осмысление, осознание лицом, совершившим преступление, своего собственного «Я», осмысление отрицательного воздействия совершенного им поступка в системе социальных ценностей. Это достаточно сложный психологический процесс, который корреспондирует с задачами государственных органов при достижении целей уголовной ответственности. Насколько нравственно исцеляющим для преступника и важным для правосудия может быть этот процесс замечательно показал Ф. М. Достоевский в шестой части своего замечательного романа «Преступление и наказание».

Вышеизложенное позволяет сделать следующие выводы:

1. Изучение отечественных и зарубежных научных источников по проблеме определения объекта уголовно-правового отношения показывает неуклонное увеличение различных точек зрения. Расширение множественности авторских позиций в понимании объекта уголовно-правового отношения, к сожалению, не разрешает, а лишь обостряет дискуссию по этому вопросу. Представляется, что методологически верным является определение объекта уголовно-правового отношения на основе философии — «матери всех наук». Современные философские представления о субъектно-объектных отношениях могут выполнить в данном случае роль своего рода камертона, позволяющего настроить представления юристов на единый правовой лад.

2. В современной философии доминирует позиция о том, что в субъектно-объектном отношении объект может трактоваться достаточно широко. Им может признаваться фактически все, на что направлено внимание субъекта, в том числе это может быть и другой человек, его сознание либо ситуации, реально имевшие место в объективной действительности.

3. В рамках уголовно-правового отношения есть основания для выделения как минимум двух объектов: общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом, и лицо, совершившее это общественно опасное деяние.

4. Плюралистический подход в трактовке объекта уголовно-правового отношения оказывает влияние и на содержание уголовно-правового отношения. Предметно-практическая и оценочная деятельность органов, ведущих уголовный процесс, направлена на познание признаков совершенного деяния и лица, его совершившего. В ходе познавательной деятельности орган, ведущий уголовный процесс, конструирует, проявляет на основе фактов, имевших место в прошлом, преступное событие. Изучение лица, совершившего общественно опасное деяние, способствует установлению субъективных оснований и условий, необходимых для верного вывода о квалификации совершенного преступления.

5. Когнитивный характер деятельности органов, ведущих уголовный процесс, показывает, что в рамках «разворачивающегося» уголовно-правового отношения, вызванного фактом совершения запрещенного уголовным законом деяния, первоначально деятельность органов, ведущих уголовный процесс, направлена на решение задач квалификации преступления. И в этом смысле объекты уголовно-правового отношения позиционируются в качестве важных составляющих процесса квалификации преступления.

1. Элькинд, П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права П. С. Элькинд. — Л.: ЛГУ, 1963 — 172 с.

2. Смирнов, В. Г. Функции советского уголовного права (предмет, задачи и способы уголовно-правового регулирования) В. Г. Смирнов Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1965. — 187 с.

3. Мельникова, Ю.Б. О понятии и сущности уголовно-правовых отношений / Ю. Б. Мельникова Сов. государство и право. — 1970. — № 6. — С. 32−35.

4. Даньшин, И.Н. Уголовно-правовая охрана общественного порядка / И. Н. Даньшин. — М.: Юрид. лит., 1973. — 180 с.

5. Божьев, В.П. Уголовно-правовые и процессуальные правоотношения / В. П. Божьев, Е. А. Фролов // Советское государство и право. — 1974. — № 1. — С. 87−95.

6. Огурцов, Н. А. Правоотношения и ответственность в советском уголовном праве. Учеб. пособие / Н. А. Огурцов. — Рязань: Рязанская высшая школа МВД СССР, 1976. — 205 с.

7. Багрий-Шахматов, Л. В. Уголовная ответственность и наказание. — Минск: «Вышэйш. школа», 1976. — 383 с.

8. Санталов, А. И. Теоретические вопросы уголовной ответственности / А. И. Санталов. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1982. — 96 с.

9. Прохоров, B.C. Механизм уголовно-правового регулирования: норма, правоотношение, ответственность / B.C. Прохоров, Н. М. Кропачев, А. Н. Тарбагаев. — Красноярск: Изд-во Краснояр. ун-та, 1989. — 208 с.

10. Номоконов, В. А. Преступное поведение: детерминизм и ответственность. Владивосток: Издательство Дальневост. ун-та, 1989. — 160 с.

11. Барков, А.В. К вопросу о сущности уголовных правоотношений / А. В. Барков Проблемы уголовного права. Сборник статей / Под. ред. И. С. Тишкевича. — Мн.: Изд-во БГУ, 1976. — С. 3−17.

12. Хомич, В. М. Содержание уголовно-правового регулирования (теоретический аспект) В. М. Хомич Право и демократия. — 1990. — Вып. 3. — С. 99−114.

13. Петрова, Г. О. Объект уголовно-правового отношения Г. О. Петрова Уголовное право. — 2003. — № 2. — С. 60−61.

14. Петрова, Г. О. Уголовно-правовое регулирование и его средства: норма и правоотношение: автореф. … докт. юр. наук. 12.00.08 / Нижегородская акад. МВД / Г. О. Петрова. — Нижний Новгород, 2003. — 47 с.

15. Филимонов, В. Д. Правоотношения. Уголовные правоотношения. Уголовно-исполнительные правоотношения / В. Д. Филимонов, О. В. Филимонов. — М.: «ЮрИнфоР-Пресс», 2007. — 335 с.

16. Миронов, А. Н. Уголовные правоотношения / А. Н. Миронов // Рос. следователь. -1999. — № 2. — С. 14−18.

17. Курбанова, А. С. Некоторые проблемы уголовно-правовых отношений в теории уголовного права / А. С. Курбанова // Бизнес в законе. — 2009. — № 2. — С. 137−139.

18. Учебник для вузов / Отв. ред. В. Д. Перевалов. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Норма, 2006. — 496 с.

19. Ермолаева, Е. В. Объект правоотношения: историко-теоретическое исследование … кюн. 12.00.01. / Казанск. гос. ун-т / Е. В. Ермолаева. — Казань, 2004. — 25 с.

20. Халфина, P.O. Общее учение о правоотношении / P.O. Халфина. — М.: Юридическая литература, 1974. — 349 с.

21. Энциклопедия уголовного права. Т. 1. Понятие уголовного права. — СПб.: Издательство проф. Малинина, 2005. — 699 с.

22. Наумов, А. В. Российское уголовное право. Курс лекций: в 3 т. Т. 1. Общая часть. / A.В. Наумов. — 4-е изд., перераб. и доп. — М.: Волрерс Клувер, 2007. — 736 с.

23. Белов, М. Н. Правоотношения в уголовном праве: автореф. … кюн. 12.00.08 / Казан. гос. ун-т / М. Н. Белов. — Нижний Новгород, 2002. — 23 с.

24. Иоффе, О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву / О. С. Иоффе. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1949. — 141 с.

25. Иоффе, О. С. Вопросы теории права / О. С. Иоффе, М. Д. Шаргородский. — М.: Гос. изд-во юрид. лит-ры, 1961. — 381 с.

26. Мальцев, В. В. Принципы уголовного права и их реализация в правоприменительной деятельности / В. В. Мальцев. — СПб.: Изд-во «Юридический центр Пресс», 2004. — 694 с.

27. Алексеев, С. С. Проблемы теории права. Курс лекций в двух томах. — Т. 1 / С. С. Алексеев. — Свердловск: Сверд. юрид. ин-т, 1972. — 395 с.

28. Номоконов, В. А. Ответственность в уголовном праве и ее основание. Гл. 12. / В. А. Номоконов // Полный курс уголовного права: в 5 т. / под ред. А. И. Коробеева. Т. I. Преступление и наказание. — СПб.: Издательство В. Асланова «Юридический центр Пресс», 2008. — 1133 с.

29. Михеев, Р. И. Правоотношения, порождаемые деяниями невменяемого / Р. И. Михеев, Б. А. Протченко // Сов. государство и право. — 1984. — № 11. — С. 84−90.

30. Бажанов, С. В. Стоимость уголовного процесса: дис. … д-ра юрид. наук: 12.00.09 / С. В. Бажанов. — Н. Новгород, 2002. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://kalinovsky-k.narod.ru/b/bazanov2002/2−3.htm. — Дата доступа: 10.10.2009 г.

31. Новая философская энциклопедия. В 4 т. / Ин-т философии РАН; Научн.-ред. совет B.C. Степин и др. — М., «Мысль», 2001. — Т. 3. — 693 с.

32. Философия: Энциклопедический словарь / под. ред. А. А. Ивина. — М.: Гардарики, 2004. — 1072 с.

33. Жюлиа, Д. Философский словарь: пер. с франц. / Д. Жюлиа — М.: Междунар. отношения, 2000. — 544 с.

34. Гуссерль, Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука / Э. Гуссерль. — Минск.: Харвест, М.: ACT, 2000. — 752 с.

35. Словарь философских терминов / Научная редакция В. Г. Кузнецова. — М.: ИНФРА-М, 2005. — 731 с.

36. Таганцев, Н. С. Русское уголовное право. Часть общая Н. С. Таганцев. — Т. 2. — Тула: Автограф, 2001. — 688 с.

37. Алексеев П. В. Философия: учеб. — 4-е изд. перераб. и доп. П. В. Алексеев, А. В. Панин. — М.: TK Велби, 2007. — 592 с.

38. Достоевский, Ф. Преступление и наказание Ф. Достоевский. — Л.: Худож. лит., 1978. — 560 с.