Правовой анализ вредной информации в условиях информационного общества

Актуальность темы

. Переход развитых государств мира на новую ступень цивилизационного развития — формирование информационного общества связан в первую очередь с резким возрастанием роли и значимости информационных процессов в экономической, политической, социальной и многих других сферах деятельности любого современного государства, общества или отдельного человека.

Современные информационные технологии используются во всех отраслях российской экономики и сферах общественной жизни, а в стремительно происходящем процессе информатизации тем или иным образом участвует все большая часть населения нашей страны.

Однако, как и всякое достижение науки, информатизация общества несет в себе как позитивные, так и негативные аспекты. Информационные технологии все чаще используются не только для решения задач внутри страны, но и в качестве специфического информационного воздействия для достижения политических, экономических, военных и других целей на территориях других государств, а информация, имеющая всепроникающий характер, постепенно трансформируется в эффективный инструмент технологического и психологического воздействия как на отдельные государства, так и на их граждан.

Арсенал средств, форм и методов информационно-психологического воздействия на систему социальных отношений государства, индивидуальное и массовое сознание гражданского общества весьма разнообразен и характеризуется высокой степенью социальной опасности. По сути дела, воздействия такого вида влияют на безопасность общества и государства опосредованно — через воздействие на психику людей. В общем виде такие воздействия можно обозначить как угрозы гуманитарной составляющей информационной безопасности России или как информационно-психологическую безопасность.

Таким образом, в условиях построения глобального информационного общества в нашей стране особое значение приобретает проблема обеспечения защиты прав и свобод человека в информационной сфере.

С сожалением приходится констатировать, что в настоящее время правовое обеспечение информационно-психологической безопасности Российской Федерации, несмотря на всю серьезность указанной проблематики, характеризуется фрагментарностью выбора объектов правового регулирования в области противодействия угрозам информационно — психологической безопасности, недостаточной согласованностью используемых для этого правовых механизмов, противоречивостью интересов личности, общества и государства, выраженной в принятых и разрабатываемых нормативных правовых актах, регулирующих конституционные права и свободы человека и гражданина в области духовной жизни и информационной деятельности.

Недостатки правового регулирования не только не способствуют укреплению национальной безопасности Российской Федерации, а скорее наоборот — содействуют созданию условий для информационно-психологического воздействия на граждан Российской Федерации со стороны других государств. Достигнуть совокупности сбалансированных интересов личности, общества и государства, определяющих состояние защищенности национальных интересов Российской Федерации в информационной сфере, а также выстроить единую систему правового регулирования общественных отношений в области информационной безопасности — главная задача, которую еще только предстоит решить.

Теоретико-правовой анализ вредной информации и предупреждение ее воздействия требует формализации ее понятия, системы, видов. Их понятие, сущность и юридические свойства подробно исследованы в трудах теоретиков права и представителей информационного права И. Л. Бачило, А. Б. Венгерова, Г. В. Емельянова, Т. В. Закупень, З. З. Зейналова, В. З. Когана, В. А. Копылова, В. Н. Лопатина, С. В. Малахова, В. Б. Наумова, М. М. Рассолова, С. И. Семилетова, С. Ю. Соболя, О.В. и др.

Объектом исследования являются общественные отношения в области правового регулирования охраны от воздействия вредной информации.

Предмет исследования — понятие, виды и содержание вредной информации.

Цель дипломной работы состоит в подробном изучении правового регулирования института защиты от воздействия вредной информации.

Задачи предопределены обозначенной целью и заключаются в следующем:

— рассмотреть понятие и правовое регулирование вредной информации;

— проанализировать защиту от воздействия вредной информации.

Методологическая основа исследования. При написании дипломной работы использовались следующие методы исследования: анализ и синтез, исторический, формально-юридический, логический, аналитический, сравнительно-правовой и другие.

Теоретическую основу исследования составили положения действующего законодательства по указанным вопросам: Гражданский кодекс РФ, федеральное законодательство, судебная практика. По исследуемой проблематике так же использовалась монографическая, учебная и другая специальная литература, статьи в периодических изданиях, работы видных деятелей: Безугленко О. С., Малахов С. В., Калинин А. П., Каракотов Р. М., Кобзева С. В., Ловцов Д. А., Попов А. С. и другие.

Научная и практическая значимость результатов исследования. Полученные результаты и предложения могут использоваться в дальнейших теоретических исследованиях гражданских правоотношений, в практической предпринимательской деятельности, а также при изучении предмета Гражданское и Информационное право.

Структура работы. Дипломная работа включает в себя введение, две главы, заключение, список использованных источников.

1. Понятие и правовое регулирование вредной информации

1.1 Вредная информация в системе информационных отношений

Правовые отношения есть урегулированные правом и находящиеся под охраной государства общественные отношения, участники которых выступают в качестве носителей взаимно корреспондирующих друг другу юридических прав и обязанностей.

Таким образом, можно попытаться дать определение информационных правоотношений — это общественные отношения, урегулированные правом, субъекты которых являются носителями взаимных информационных прав и обязанностей.

Регулирование информационных отношений с помощью права осуществляется посредством установления определенных информационно-правовых норм, т. е. путем установления правил поведения субъектов информационных отношений и применения норм информационного права. Информационно-правовые нормы регулируют взаимоотношения граждан, СМИ, организаций, фирм между собой, их взаимные права и обязанности и вследствие этого придают этим регулируемым отношениям особый характер — характер информационно-правовых отношений.

Рассматривая информацию как продукт массового потребления и ключевое понятие Закона об информационной защите детей, совершенно разумно в интересах потребителей предъявлять к ней требования качества и безопасности по аналогии с медикаментами, продуктами питания, промышленными товарами и услугами.

Только вот если вредное воздействие последних предполагается и не вызывает сомнений в обществе — взять, к примеру, побочный эффект лекарств, то опасность информации для человека все еще служит предметом споров и предположений.

Информация, причиняющая вред здоровью и (или) развитию детей, — информация (в том числе содержащаяся в информационной продукции для детей), распространение которой среди детей запрещено или ограничено Информация уже достаточно давно рассматривается как ресурс для самых различных видов социальной деятельности, в числе которых и государственное управление.

Для характеристики роли информации в государственном управлении следует обратить внимание на то, что она одновременно выступает в нескольких качествах.

С одной стороны, информация необходима для осуществления качественного управления любой сферой общественной жизни, т. е. она является особым ресурсом государственного управления. С другой стороны, деятельность в сфере информации, как и любой другой социальный процесс, является объектом государственного управления, и существует установленный законодательством круг субъектов, которые это управление осуществляют.

Кроме того, многие ученые отмечают, что правовые акты и иные решения, принимаемые органами власти, являются информацией особого вида, т. е. процесс управления понимается как частично или полностью информационный, а информация оценивается как результат деятельности органов власти.

И наконец, в настоящее время в ряде исследований выделяется информация как средство управляющего воздействия на социальный процесс Информация (сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их представления), документированная информация, компьютерная информация могут являться предметом правонарушения в информационной сфере.

Сложность регулирования информационных правоотношений заключается также в том, что здесь применяются все виды ответственности: административная, гражданско-правовая, уголовная, дисциплинарная.

Как конституционно-правовому деликту вредной информации присущи следующие признаки:

1) противоправность;

2) виновность;

3) общественная вредность;

4) наказуемость.

Вместе с тем деяние может быть общественно вредным, посягать на общественные отношения, противоречить предписаниям норм права.

1.2 Виды вредной информации

В основе этой внутренней градации лежит, во-первых, наличие или отсутствие в продукции изображений или описаний: насилия; жестокости; заболеваний человека, их последствий; несчастного случая, аварии, катастрофы либо ненасильственной смерти; наркотических средств, психотропных, одурманивающих веществ, табачных изделий, опасных последствий их потребления; антиобщественных действий и (или) преступлений; бранных слов и выражений, не относящихся к нецензурной брани; половых отношений между мужчиной и женщиной.

Во-вторых, учитываются необходимость, интенсивность, форма и эмоциональная окраска изображения или описания соответствующих тем. Указанные аспекты учитываются установлением следующих требований (характеристик): сюжетная, жанровая оправданность; эпизодичность, кратковременность и ненатуралистичность; форма (манера), не унижающая человеческое достоинство, не носящая оскорбительного, возбуждающего характера, не эксплуатирующая интереса к сексу; акцентируется торжество добра над злом, выражается сострадание к жертве, осуждается и не представляется привлекательным антиобщественное поведение; отсутствует демонстрация последствий, которые могут вызывать у детей страх, ужас или панику; указывается на опасность потребления перечисленных в Законе продукции, средств, веществ, изделий.

1. Насилие и жестокость.

В понятийном аппарате Закона термины «насилие» и «жестокость» не раскрываются, равно как нет их легального определения в российском законодательстве. Поэтому приходится опираться на доктринальные определения, сформулированные учеными на основе анализа научной литературы, социальных явлений, законодательства, практики его толкования и применения. Следует помнить о многогранности категории насилия, его делении не только на психическое и физическое, но и, по другим основаниям, на информационное, экономическое, социальное, государственное и другие разновидности. Данная категория рассматривается не только в юридическом, но также в психологическом, политологическом, социально-философском аспектах.

Ю.В. Радостева определяет «насилие» в уголовно-правовом значении как умышленное общественно опасное противоправное воздействие на организм человека, осуществляемое против или помимо воли потерпевшего, направленное на нарушение физической и психической неприкосновенности. В уголовном праве принято разделять собственно насилие и угрозу его применения, а также насилие, не опасное для жизни или здоровья, к которому относятся побои или иные насильственные действия, связанные с причинением потерпевшему физической боли либо с ограничением его свободы (связывание рук, применение наручников, оставление в закрытом помещении и др.); и насилие, опасное для жизни или здоровья, т. е. повлекшее причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью потерпевшего, а также причинение легкого вреда здоровью, вызвавшего кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату общей трудоспособности.

Традиционным для уголовного права является деление насилия на психическое и физическое. Первое заключается в информационном воздействии на потерпевшего, второе предполагает воздействие на его физиологическую составляющую. Этого подхода придерживаются и в нормах международного права. В соответствии со статьей 19 Конвенции о правах ребенка, как разъясняется в Руководящих принципах политики Совета Европы по вопросу комплексных национальных стратегий защиты детей от насилия, насилие включает все формы физического или психологического насилия, оскорбления или злоупотребления, отсутствие заботы или небрежное обращение, грубое обращение или эксплуатацию, включая сексуальное злоупотребление.

Четкого водораздела между насилием и жестокостью уголовно-правовая наука, похоже, не выработала, о чем свидетельствуют диссертационные исследования двухтысячных.

Д.Т. Шайкенова применительно к составу убийства, совершенного с особой жестокостью, выделяет простую жестокость — умышленное совершение любых насильственных действий в отношении потерпевшего с целью причинения вреда его жизни и здоровью и особую жестокость — противоправные умышленные действия (бездействия), направленные на причинение чрезвычайных страданий и мучений потерпевшему, с применением садистских методов либо в присутствии близких ему лиц и соединенные с причинением вреда жизни и здоровью потерпевшему. С этих позиций, быть может, целесообразно рассматривать жестокость как понятие, используемое для нравственной оценки насилия и оценки его интенсивности.

По мнению В. В. Картавченко, жестокость представляет собой человеконенавистничество, главный признак жестокости составляет причинение мучений и страданий другим людям, это многогранное явление, которое по своей сущности изначально широко настолько, что включает в себя понятие «насилие (физическое и психическое)». Мы считаем, что мнение Картавченко подтверждает высказанное предположение о смысле понятия «жестокость». Будучи всегда связанным с насилием оно существует, чтобы характеризовать акт насилия, имеющий место в конкретном случае.

В уголовном законодательстве зарубежных стран жестокость определяется как особая болезненность или унизительность, как истязание, носящее систематический характер, но чаще не определяется и наполняется содержанием в ходе судебного толкования. В некоторых странах юридическое понятие жестокости не используется совсем.

Новые грани рассматриваемых понятий можно увидеть в работах, подготовленных юристами других (не уголовных) специальностей.

М.А. Мостовюк в диссертации, посвященной феномену государственного насилия, доказывает, что насилие — это социальная форма принуждения, предполагающая волевые отношения между субъектом и объектом насилия, а среди неодушевленных предметов это невозможно. Автор разделяет угрозу насилия как средство духовного принуждения, реализуемое посредством пропаганды, общественного мнения и т. п. (объектом воздействия в данном случае является сознание людей, а последствия его состоят в изменении сознания), и реальные акты насилия, вызывающие физические последствия: повреждения, травмы и даже смерть людей. Инструменты насилия — это оружие и сила человеческого тела.

С.С. Цокуренко, рассматривая насилие с философских позиций как применение физической силы или разного рода воздействий в отношении индивидуума или социального класса для навязывания своей воли или устранения противников, обращает внимание на то, что в современном обществе насилие включает все формы физического, психического и экономического подавления, из которых самая крайняя — террор. Элементами насилия являются агрессия, тревожность, алармизм, ксенофобия, геноцид. Разделяется агрессия позитивная, служащая жизненным интересам, обеспечивающая индивиду, группе и обществу возможность выживания и безопасности, и агрессия негативная.

Законом изображение или описание жестокости, физического и (или) психического насилия изначально отнесены к группе под названием «информация, распространение которой среди детей определенных возрастных категорий ограничено». Насилие, физическое и психическое, — единственный элемент группы, разрешенный к показу самым маленьким — детям, не достигшим возраста шести лет. Разрешенный при одновременном соблюдении следующих условий:

1) жанровая и (или) сюжетная оправданность;

2) эпизодичность;

3) ненатуралистичность;

4) торжество добра над злом;

5) выражение сострадания к жертве насилия и (или) осуждение насилия.

Аудитория зрителей, достигших возраста двенадцати лет, может рассчитывать на изображение или описание не только насилия, но и жестокости при одновременном соблюдении следующих условий:

1) жанровая и (или) сюжетная оправданность;

2) эпизодичность;

3) ненатуралистичность показа процесса лишения жизни или нанесения увечий;

4) торжество добра над злом;

5) выражение сострадания к жертве и (или) осуждающее, отрицательное отношение к жестокости, насилию (за исключением насилия, применяемого в случаях защиты прав граждан и охраняемых законом интересов общества или государства).

Итак, в категории «с двенадцати лет» к насилию добавляется жестокость, вместе с тем установленные условия показа сохраняются за одним исключением. Появляется возможность положительной оценки насилия, в зависимости от целей его применения. Если стоит цель защиты прав граждан, законных интересов общества и государства, то сострадание к жертве и отрицательное, осуждающее отношение к насилию не выражается. При этом жестокость по-прежнему недопустима.

В категории «с шестнадцати лет» установлено только три обязательных условия подачи жестокости и (или) насилия:

1) жанровая и (или) сюжетная оправданность;

2) ненатуралистичность показа процесса лишения жизни или нанесения увечий;

3) выражение сострадания к жертве и (или) осуждающее, отрицательное отношение к жестокости, насилию (за исключением насилия, применяемого в случаях защиты прав граждан и охраняемых законом интересов общества или государства).

Таким образом, два ограничителя — требования эпизодичности и торжества добра над злом — сняты.

Таким образом, в контексте Закона жестокость и насилие являются парными, но не взаимозаменяемыми понятиями, в отдельных случаях, как, например, с возрастной категорией «до шести лет», они существуют отдельно. Закон оперирует понятиями психического и физического насилия, однако их разделение не имеет значения для классификации, и то и другое разрешено к показу самой юной аудитории при соблюдении установленных ограничений, одинаковых для обеих разновидностей насилия. Исключение состоит в том, что жестокость должна осуждаться в любой детской продукции, где она разрешена к показу, в то время как продукция, разрешенная «с двенадцати лет», может показывать социально полезное, не осуждаемое насилие. Абсолютно запрещен показ детям сексуального насилия, однако в Законе отсутствует его легальное определение, равно как нет в нем определений собственно насилия и жестокости.

2. Заболевания человека, их последствия; несчастный случай, авария, катастрофа либо ненасильственная смерть Ни одно из перечисленных в заголовке понятий в Законе не определено, следует также подчеркнуть, что возрастные ограничения установлены только по отношению к показу заболеваний человека (и последствий этих заболеваний). Следовательно, заболевания животных, последствия таких заболеваний в позицию не попадают. Прочие виды событий в списке могут происходить с кем и чем угодно, юридически это ничего не меняет. Авария остается аварией, даже если люди в ней не пострадали.

«Заболевание» является синонимом «болезни», оба понятия встречаются в российском законодательстве, но не определяются. Словарное значение болезни — расстройство здоровья, нарушение деятельности организма.

Понятие несчастного случая юридически разработано в страховании. Например, несчастным случаем на производстве признается событие, в результате которого застрахованный получил увечье или иное повреждение здоровья при исполнении им обязанностей по трудовому договору и в иных установленных случаях как на территории страхователя, так и за ее пределами либо во время следования к месту работы или возвращения с места работы на транспорте, предоставленном страхователем, и которое повлекло необходимость перевода застрахованного на другую работу, временную или стойкую утрату им профессиональной трудоспособности либо его смерть.

Понятие аварии известно законодательству о страховании, социальном обеспечении, о безопасности, при этом оно всегда учитывает особенности регулируемых отношений. В связи с чем корректнее утверждать, что существуют легальные определения «аварии на опасном объекте», «общей аварии», «радиационной аварии», но не аварии в собирательном значении. Поэтому аварии в контексте Закона об информационной защите детей целесообразно придавать общее, словарное ее значение, например, из словаря С. И. Ожегова, — повреждение, выход из строя какого-нибудь механизма, машины, устройства во время работы, движения.

Понятие катастрофы известно законодательству о социальном обеспечении в связи с катастрофой на Чернобыльской АЭС, используется оно в Федеральном законе от 31.03.1999 № 69-ФЗ «О газоснабжении в Российской Федерации», а также в Уголовном кодексе Российской Федерации («экологическая катастрофа»), но ни в одном из отмеченных случаев закон не определяет данное понятие. Как и в ситуации с «аварией», разумнее исходить из общего значения катастрофы как события с трагическими последствиями.

Все поименованное может входить в состав информационной продукции, начиная с возрастной категории «достигшие шести лет», при соблюдении установленных требований. В отношении изображения / описания заболеваний человека и (или) их последствий действуют следующие ограничители:

1) жанровая и (или) сюжетная оправданность;

2) кратковременность;

3) ненатуралистичность;

4) исключаются тяжелые заболевания/их последствия;

5) форма, не унижающая человеческое достоинство.

Определение тяжелого заболевания может вызвать трудности при классификации. Понятие встречается в российском законодательстве, однако общее его определение отсутствует. В уголовно-процессуальном законодательстве, например, используется понятие тяжелого заболевания, препятствующего содержанию под стражей (статья 110 УПК РФ). Правительством Российской Федерации утвержден Перечень соответствующих заболеваний. Существует также понятие «тяжелая форма хронического заболевания». В ГК РФ употребляется понятие «тяжелая болезнь» (статья 205 «Восстановление срока исковой давности»). Однако, полагаю, для целей классификации будет иметь значение не столько медицинский подход, сколько форма, манера изображения болезни, преподнесение ее в качестве тяжелой.

В отношении изображения / описания несчастного случая, аварии, катастрофы либо ненасильственной смерти ограничений меньше:

1) жанровая и (или) сюжетная оправданность;

2) ненатуралистичность;

3) исключается демонстрация последствий, которые могут вызвать у детей страх, ужас или панику.

В данном случае не ограничивается продолжительность показа, отсутствуют требования к форме.

Требования смягчаются при достижении ребенком возраста шестнадцати лет. Разрешается показ любых несчастного случая, аварии, катастрофы, заболевания (в том числе тяжелого и не только) человека, смерти (в том числе насильственной) при соблюдении двух условий:

1) жанровая и (или) сюжетная оправданность;

2) ненатуралистичность показа последствий, которые могут вызвать у детей страх, ужас или панику.

Для категории достигших шестнадцати лет уже не требуется избегать натуралистичности показа процесса аварии, катастрофы и т. д., это долженствует только в отношении последствий.

Наркотические средства, психотропные, одурманивающие вещества, табачные изделия, опасные последствия их потребления, а также алкогольная, спиртосодержащая продукция, пиво и напитки, изготавливаемые на его основе.

Несомненный плюс этой категории — отсутствие проблем с поиском определений, огромный минус — зыбкость позиций законодателя в установке ограничений.

Легальные определения наркотических средств и психотропных веществ содержатся в статье 1 Федерального закона от 08.01.1998 № 3-ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах». Одурманивающие вещества представлены Списком из двенадцати позиций, утвержденным Постоянным комитетом по контролю наркотиков. Табачные изделия определены в пункте 3 статьи 2 Федерального закона от 22.12.2008 № 268-ФЗ «Технический регламент на табачную продукцию». Алкогольная, спиртосодержащая продукция, пиво и напитки, изготавливаемые на его основе, определяются в соответствии со статьей 2 Федерального закона «О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции и об ограничении потребления (распития) алкогольной продукции».

Обращает на себя внимание то, что в части 3 статьи 5 Закона об информационной защите детей, то есть в перечне видов информации, распространение которой среди детей определенных возрастных категорий ограничено, изображения или описания наркотических средств, психотропных, одурманивающих веществ, табачных изделий, опасных последствий их потребления, а также алкогольной, спиртосодержащей продукции, пива и напитков, изготавливаемых на его основе не упоминаются. Быть может, есть объяснение, что данные изображения или описания полностью укладываются в изображения или описания преступлений или иных антиобщественных действий, упомянутых в подпункте 1 части 3 той же статьи, однако появление в кадре тех же наркотических средств или алкогольных напитков может быть и не связано с совершением антиобщественных действий, под которыми прежде всего имеются в виду незаконное изготовление, хранение, сбыт, употребление указанной продукции. Похоже, в данном случае имеет место явная недоработка законодателя.

Оборот среди детей информации, способной вызвать у них желание употребить наркотические средства, психотропные и (или) одурманивающие вещества, табачные изделия, алкогольную и спиртосодержащую продукцию, пиво и напитки, изготавливаемые на его основе, запрещается (пункт 2 части 2 статьи 5 Закона).

Перечисление указанных веществ, изделий, за исключением алкогольной и спиртосодержащей продукции, пива и напитков, изготавливаемых на его основе, находим в требованиях к информационной продукции для детей, достигших возраста двенадцати лет. В этой информационной продукции, как следует из буквального прочтения пункта 2 статьи 9, разрешается изображать, описывать, а также упоминать наркотические средства, психотропные и (или) одурманивающие вещества, табачные изделия при соблюдении следующих условий:

в отношении изображения или описания:

1) жанровая и (или) сюжетная оправданность;

2) нет побуждения к совершению антиобщественных действий (в том числе к потреблению алкогольной и спиртосодержащей продукции, пива и напитков, изготавливаемых на его основе, участию в азартных играх, занятию бродяжничеством или попрошайничеством);

3) не обосновывается и не оправдывается допустимость антиобщественных действий, выражается отрицательное, осуждающее отношение к ним и содержится указание на опасность потребления указанных продукции, средств, веществ, изделий;

в отношении упоминания:

1) жанровая и (или) сюжетная оправданность;

2) эпизодичность;

3) отсутствие демонстрации;

4) не обосновывается и не оправдывается допустимость антиобщественных действий, выражается отрицательное, осуждающее отношение к ним и содержится указание на опасность потребления указанных продукции, средств, веществ, изделий.

Итак, в информационной продукции для шестнадцатилетних может содержаться информация о наркотических средствах, о психотропных, одурманивающих веществах при выполнении следующих условий:

1) жанровая и (или) сюжетная оправданность;

2) указанные вещества или средства не демонстрируются;

3) выражается отрицательное или осуждающее отношение к потреблению таких средств или веществ;

4) содержится указание на опасность их потребления.

Разрешается демонстрация опасных последствий их потребления при выполнении тех же условий.

Антиобщественные действия и (или) преступления.

Оба понятия разработаны в рамках наук уголовно-правового цикла, в Законе их определения отсутствуют. Под антиобщественными действиями обыкновенно понимают систематическое употребление спиртных напитков, одурманивающих веществ, бродяжничество, попрошайничество, проституцию, участие в азартных играх. Антиобщественным является любое преступление, административное правонарушение, в то время как антиобщественным действием может признаваться действие, не подпадающее под понятие правонарушения, что обычно объясняется либо юным возрастом совершающего его лица, либо исключительной аморальностью проступка при отсутствии признаков противоправности. Например, систематическое употребление спиртных напитков дома с точки зрения морали можно квалифицировать как антиобщественное действие (поведение), поскольку оно ведет к деградации члена общества, при этом «домашнее» пьянство правонарушением не является.

Легальное определение антиобщественных действий содержится в статье 1 Федерального закона от 24.06.1999 № 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних»: «Действия несовершеннолетнего, выражающиеся в систематическом употреблении наркотических средств, психотропных и (или) одурманивающих веществ, алкогольной и спиртосодержащей продукции, пива и напитков, изготавливаемых на его основе, занятии проституцией, бродяжничеством или попрошайничеством, а также иные действия, нарушающие права и законные интересы других лиц».

Среди детей запрещено распространение информации:

1) способной вызвать у них желание употребить наркотические средства, психотропные и (или) одурманивающие вещества, табачные изделия, алкогольную и спиртосодержащую продукцию, пиво и напитки, изготавливаемые на его основе, принять участие в азартных играх, заниматься проституцией, бродяжничеством или попрошайничеством;

2) отрицающей семейные ценности и формирующей неуважение к родителям и (или) другим членам семьи;

3) оправдывающей противоправное поведение.

Все названные позиции содержатся в части 2 статьи 5 Закона. Понятия «азартные игры», «проституция», «бродяжничество», «попрошайничество», «семейные ценности» в Законе не раскрываются. Легальное определение азартной игры дано в пункте 1 статьи 4 Федерального закона от 29.12.2006 № 244-ФЗ «О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации»: «Основанное на риске соглашение о выигрыше, заключенное двумя или несколькими участниками такого соглашения между собой либо с организатором азартной игры по правилам, установленным организатором азартной игры». Понятие проституции, употребляемое в уголовном и административном законодательстве, легально не определено, исходя, видимо, из отношения к нему как общеизвестному, что не мешает исследователям предлагать свои определения.

Вот некоторые из них, предложенные представителями различных наук:

«осознанное, многократное оказание лицами обоего пола всем желающим по договорной цене непосредственных телесных сексуальных услуг в целях получения регулярного дохода» (юриспруденция);

сфера эмоционально обезличенных, внебрачных и беспорядочных половых отношений, которые осуществляются за плату (философия).

Понятие бродяжничества известно российскому административному, уголовному, уголовно-исполнительному законодательству, а также законодательству о социальном обеспечении, однако его легальное определение отсутствует. В качестве близкого по значению к слову «бродяга» в нормативных актах используются словосочетания «лицо без определенного места жительства», «лицо без определенного места жительства и занятий».

В понятийном аппарате Федерального закона «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» беспризорный определяется как безнадзорный, не имеющий места жительства и (или) места пребывания.

Бродяжничество в России — особое социальное явление с глубокой историей, в которой были времена, когда оно попадало под защиту закона. Социологические исследования показывают, что в наши дни бродяжничество оценивается как форма отклоняющегося поведения, бродяга одновременно живет в обществе и вне его, но социологи рассматривают данное явление не только с позиций «территория — перемещение» (у юристов схема еще более формализована «место — регистрация»).

Социолог А. В. Шляков классифицировал бродяжничество на добровольное, представленное странничеством, трудовой (социальной) миграцией, бродяжничеством по профессии (вахтовики, моряки, геологи…), путешествием, туризмом, и вынужденное, представленное бездомностью (лицами без определенного местожительства), вынужденной миграцией (беженцами). К особому типу бродяжничества автор отнес духовное бродяжничество, происходящее вне пространства и времени, включающее в себя творчество, научную деятельность, когда скитания (поиск) совершаются в сфере идеального при неопределенности маршрута и конечной цели.

В отличие от проституции оценка того или иного факта бродяжничества требует от правоприменителя гораздо более пристального внимания к людям и обстоятельствам.

Осуждая бродяжничество как факт, очередную позицию в списке антиобщественных действий, законодательство не учитывает многообразие причин этого явления, заранее представляя социально вредным любое бродяжничество.

Таким образом, давно назрела необходимость введения легального определения бродяжничества, которое включило бы в себя только его социально вредные (антиобщественные) формы. И пока это не будет сделано, под возрастные ограничения формально будут подпадать произведения, в которых уход героя от современного враждебного ему мира, сознательный отказ от благ цивилизации, собственности, странничество вызывают у несовершеннолетних зрителей симпатию по отношению к герою, одобрение его нравственного выбора, пробуждают желание совершить в своей жизни то же самое. Например, концепция и основная сюжетная линия художественного фильма «В диких условиях» (США, 2007 год, режиссер Шон Пенн) полностью соответствуют этому описанию.

Однако, если исходить исключительно из интересов безопасности ребенка, а также социальной и моральной ответственности родителей, действительно, представляется как будто бы разумным запрещение оборота среди несовершеннолетних любой информационной продукции, вызывающей у них желание уйти из дома. Только этот путь тоже не из легких и потребует серьезной оценки сюжетов, в основе которых лежат путешествия, странствия, поиски смысла и счастья.

Понятие попрошайничества известно уголовному, уголовно-исполнительному, административному законодательству, а также законодательству о социальном обеспечении, но, как и понятие бродяжничества, остается без легального определения. Словари определяют его как выпрашивание милостыни; постоянное, надоедливое приставание с просьбами о чем-либо. Попрошайничать значит нищенствовать, надоедливо выпрашивать что-нибудь у кого-нибудь. Профессиональное попрошайничество ближе всего к мошенничеству, поскольку основано на знании психологии подающих, манипуляции их сознанием, актерской игре, использовании выигрышных стратегий и моделей поведения.

Следовательно, попрошайничество с целью наживы в действительности использует нищенство лишь в качестве ширмы. Наиболее распространенный тип мнимого нищенства — попрошайничество цыган, исторически ведущих паразитический образ жизни.

В законодательстве нет деления попрошайничества на виды, не оперирует оно понятиями «нищий», «нищенство», а последнее также предполагает обращение за милостыней. Вместе с тем уточнения терминологии в законодательстве необходимы.

Понятие семейных ценностей является оценочным, в законодательстве не встречается, изредка упоминается в подзаконных актах, в том числе субъектов Федерации, но не определяется. Подзаконные акты содержат близкие, но не тождественные ему понятия «ценность семьи», «ценности семьи, имеющей нескольких детей», «социальные и экономические основы семейных ценностей», «семейные реликвии». Легальное определение семьи отсутствует.

Понятие семейных ценностей пришло из социологии и психологии. Пожалуй, самая важная особенность, которую следовало учитывать законодателю, состоит в их изменчивости и даже зыбкости, что особенно актуально в наши дни.

Современное общество характеризуется материальным прогрессом, однако который, по мнению многих исследователей, порождает вирус потребительства и накопительства, постепенно разрушающий духовность и нравственность общества, формирует новые ценности. Индустриализация и урбанизация влияют не только на социально-экономические аспекты индивидуальной, семейной и общественной жизни, но и на характер и способ ведения домашнего хозяйства, внутрисемейные отношения, демографическое поведение, структуру и размер семей. В результате трансформационных процессов в обществе менталитет россиян претерпел определенные изменения, что привело и к изменениям структуры ценностей современной семьи".

Отношение к семье и ее ценностям отражает особенности времени и психологии человека, несет отпечаток условий жизни и нравственных принципов, которые сформировались в его социальном окружении, отмечается в одном из исследований последних лет.

Если в этом заключается природа семейных ценностей, то законодатель допустил грубую ошибку, включив данное понятие в Закон об информационной защите детей. «Ценность семьи» выглядит куда более подходящей заменой «семейным ценностям», но не идеальной, поскольку формы совместного «семейного» проживания весьма разнообразны и не исчерпываются официальным браком и сожительством. Известны так называемые шведские, однополые, бездетные семьи — и в каждой такой семье (равно как и традиционной) может быть установлена своя шкала ценностей, выраженная в отношении к людям, детям, долгу, совместной деятельности супругов, к разводу, романтической любви, сексу, родственникам, деньгам и т. д., то есть ко всему тому, с чем связано существование семьи.

В соответствии с пунктом 1 части 3 статьи 5 Закона об информационной защите детей распространение информации, представляемой в виде изображения или описания преступления или иного антиобщественного действия, ограничено среди детей определенных возрастных категорий.

Указанная информация может быть распространена среди детей, достигших возраста шести лет, при соблюдении следующих ограничений:

1) жанровая и (или) сюжетная оправданность;

2) эпизодичность изображения или описания;

3) нет побуждения к совершению антиобщественных действий и (или) преступлений;

4) не обосновывается и не оправдывается их допустимость;

5) выражается отрицательное, осуждающее отношение к лицам, их совершающим.

Бранные слова и выражения Данные понятия, равно как понятие «нецензурная брань», используемые в Законе, действующим законодательством не определены, хотя встречаются в нем. Например, понятие «бранные слова» известно законодательству о рекламе, а «нецензурная брань» упоминается в Кодексе профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации и Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях.

С одной стороны, юристы высказывают недовольство сложившейся неопределенностью, с другой стороны, феномен ненормативной лексики находится в языковой и культурной сферах, изменчивых, как сама жизнь.

Информация, содержащая нецензурную брань, запрещена к распространению среди детей.

К информации, распространение которой среди детей определенных возрастных категорий ограничено, относится информация, содержащая бранные слова и выражения, не относящиеся к нецензурной брани.

Собственно по этой причине вопрос о разграничении цензурной и нецензурной брани стоит достаточно остро. Вопрос наболевший, поскольку возник он еще в связи с применением статьи 20.1 КоАП РФ «Мелкое хулиганство». Под последним, в частности, понимается нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах.

Над определением брани как нецензурной сотрудники полиции ломают голову, что подтверждается их записями на форуме сотрудников органов внутренних Итак, во всех приведенных суждениях водораздел между цензурной и нецензурной бранью (лексикой) проводится в зависимости от принадлежности слов и выражений к мату. Идентификация матерной лексики как таковой не требует специальных познаний. «Нецензурный» — достаточно формальный признак, для его установления не требуется доказывать факт нанесения тем или иным словом оскорбления, оно признается оскорбительным уже потому, что относится к мату. Вопрос мог бы быть совершенно исчерпан, если бы законодатель или судебные органы официально довели бы до широкой общественности перечень нецензурных слов и выражений.

Отдельные бранные слова и выражения, не относящиеся к нецензурной брани, могут содержаться в информационной продукции для детей, достигших шестнадцатилетнего возраста. Данное ограничение, установленное в пункте 4 статьи 10 Закона об информационной защите детей, на мой взгляд, создает серьезные трудности для производителей и распространителей.

Проблема возникает из принципиального деления бранных слов на цензурные и нецензурные, и она не возникла бы, если бы законодатель ограничился запретом на использование в информационной продукции для детей только бранных, то есть матерных, слов.

В силу указанных причин с выявлением бранных слов и выражений, не относящихся к нецензурной брани, могут возникнуть трудности, следствием которых станут непредсказуемые классификационные решения.

Итак, в целях упорядочения понятийного аппарата, необходимого для классификации информационной продукции для детей, выработки оптимального подхода к присвоению возрастных рейтингов, законодателю следовало более скрупулезно подойти к закреплению такого признака контента, как «язык», и учесть наработки, отраженные в Руководстве-112.

Создатели Закона об информационной защите детей попытались поставить принятие классификационных решений по признаку языка в зависимость от цензурного или нецензурного характера используемых бранных слов и выражений. Прилагательные «цензурный» и «нецензурный» — это своего рода разграничение приемлемых и неприемлемых бранных слов.

Однако сила воздействия языка определяется не только подбором слов, но и тем, выступают ли они средством языковой агрессии в данный момент общения или нет. «Нормативность и ненормативность тех или иных единиц языка не постоянные, раз и навсегда определенные характеристики соответствующих языковых единиц, а лишь определяемая семантикой этих единиц тенденция к тому, чтобы употреблять их как таковые, — отмечают филолог И. Стернин и судья С. Калинкин. — К примеру, одна и та же единица может оказаться в одних ситуациях ненормативной, а в других — может не иметь такого статуса. Поэтому принципиально важен контекст употребления ненормативной единицы».

Даже матерные слова и выражения, изначально обладая негативной эмоциональной нагрузкой, далеко не всегда используются только в оскорбительном контексте.

Половые отношения между мужчиной и женщиной.

Понятие половых отношений в российских нормативно-правовых актах не встречается. Его можно встретить в международных нормативных документах, например в Стандартных правилах обеспечения равных возможностей для инвалидов, принятых Генеральной Ассамблеей ООН 20.12.1993. Для российского же законодательства характерны выражения «половая неприкосновенность» и «половая свобода».

Половые отношения с позиций социологии и психологии, являясь первичными потребностями человека, дают начало всем отношениям между полами. Половые отношения называют также половым общением. Без данной формы общения не может нормально существовать ни один физически здоровый человек, достигший полного полового созревания.

Сексологи понятием половых отношений не оперируют, предпочитая использовать термины:

«половая жизнь» — совокупность телесных, психических и социальных процессов, в основе которых лежит и посредством которых удовлетворяется половое влечение;

«половая активность» — свойственная данному человеку частота половых отправлений (у мужчин характеризуется количеством семяизвержений, наступающих при половых актах или других, в частности суррогатных, формах полового удовлетворения, например при онанизме);

«половая роль» — модель социального поведения, специфический набор требований и ожиданий, предъявляемых обществом к лицам мужского или женского пола.

Юристы по-разному подходят к понятию половых отношений. По мнению Н. В. Тыдыковой, половые отношения — это «огромный, сложный и деликатный пласт человеческой жизни, который не приемлет грубого стороннего вмешательства извне».

Таким образом, в объеме теперь уже юридического понятия «половые отношения» имеется серьезная неопределенность, которая при отсутствии единообразия в понимании неминуемо приведет к произвольным классификационным решениям.

Закон об информационной защите детей запрещает распространение среди детей информации порнографического характера, в то время как изображение или описание половых отношений между мужчиной и женщиной относит к информации, распространение которой среди детей определенных возрастных категорий ограничено.

Закон определяет информацию порнографического характера как информацию, представляемую в виде натуралистических изображения или описания половых органов человека и (или) полового сношения либо сопоставимого с половым сношением действия сексуального характера, в том числе такого действия, совершаемого в отношении животного. Натуралистичность достигается фиксированием внимания на деталях, анатомических подробностях и (или) физиологических процессах.

Следует обратить внимание на то, что легальное определение порнографии базируется исключительно на признаке натуралистичности изображения / описания и перечислении того, что собственно изображается / описывается:

1) половые органы человека;

2) половое сношение;

3) сопоставимое с половым сношением действие сексуального характера, в том числе совершаемое в отношении животного.

Между тем в сексологии порнография определяется как непристойное, вульгарно-натуралистическое изображение или словесное описание полового акта, имеющее целью сексуальное возбуждение.

К характерным признакам порнографии отнесены:

1) натуралистическое изображение полового акта, в том числе и суррогатных его форм (мастурбация) с фиксацией внимания на возбужденных половых органах и анатомо-физиологических подробностях сексуальных действий (признак охватывается легальным определением информации порнографического характера);

2) самоцель показа сексуальных сцен (данный признак в Законе не закреплен);

3) реальность изображения половых актов (данный признак, как и следующий, развивает понятие натуралистичности);

4) детализированное изображение с использованием крупного плана, специальных ракурсов, приемов и освещения при показе полового акта, подчеркивающих физиологические и анатомические подробности;

5) изображение извращенных форм сексуальных действий (орогенитальные, анальные, гомосексуальные, групповые половые акты) (данный признак и все последующие могут рассматриваться как своего рода уточнения возможных форм сопоставимого с половым сношением действия сексуального характера);

6) изображение нестандартных форм сексуальной активности с предметами, символизирующими сексуального партнера (одежда, обувь, предметы обихода и др.), и нетрадиционных способов сексуального удовлетворения (при причинении или переживании физических или моральных страданий и др.);

7) изображение сексуальных действий с применением физического насилия, а равно с лицами, находящимися в беспомощном состоянии;

8) изображение нестандартных сексуальных действий с особыми объектами (трупами, животными).

К характерным признакам детской порнографии отнесены:

1) изображение ребенка, совершающего реальный или смоделированный половой акт либо действия, его замещающие (фелляция, куннилингус, анальный секс, мастурбация, в том числе и с использованием фаллоимитаторов);

2) изображение в сексуальных целях половых органов ребенка, включая их стимуляцию.

И наконец, характерные признаки эротики:

1) изображение обнаженной натуры взрослых людей и эротических отношений между ними, где анатомо-физиологические подробности выведены из поля зрения;

2) фотоиллюстрации техники полового акта без изображения половых органов, а также рисованные материалы техники полового акта с изображением гениталий в специальной научной и учебной литературе.

В действующем российском законодательстве градации сексуального контента на порнографию, детскую порнографию и эротику нет.

Статья 37 Закона о СМИ «Эротические издания» содержит пространное определение эротики, не позволяющее, однако, отличить ее от порнографии, но вместе с тем достаточно удобное для правоприменения: «Под средством массовой информации, специализирующимся на сообщениях и материалах эротического характера, для целей настоящего Закона понимаются периодическое издание или программа, которые в целом и систематически эксплуатируют интерес к сексу».

В столь широкое определение легко укладывается и собственно информация порнографического характера, что ведет к смешению понятий эротики и порнографии, делая последнюю одной из форм эротики, с чем нельзя согласиться.

Уголовному законодательству понятие информации порнографического характера не известно.

В настоящее время законодательно правовой режим изготовления и распространения легальной информации порнографического характера не урегулирован, если не считать упомянутую ранее статью 37 Закона о СМИ и некоторые иные нормы, косвенно допускающие существование легального порно. По всей видимости, вопрос этот будет оставаться дискуссионным, а решение его откладываться (такова судьба многих «неразрешимых» проблем, возникших на стыке права и морали, таких, как легализация, наркотиков, проституции, эвтаназии, абортов и смертной казни и т. п.). В настоящее время ситуация с регулированием порноиндустрии в стране напоминает незавершенное строительство, при котором что-то даже и сделано, но при этом объекта, пригодного к использованию, не создано.

О потенциальной возможности узаконения индустрии, а значит, изготовления и распространения информации порнографического характера, свидетельствуют следующие нормативные положения: