Бородинское сражение глазами иностранцев

Вектор интереса, направленный почти целиком Наполеона и верхушки военачальников, сменился интересом к судьбе простых солдат и офицеров. Все дело в том, что французы как нация, потерпевшая в 1871 г. крупное военное поражение, искали духовную опору в событиях своей богатой истории, что привело к еще большей мифологизации войны 1812 г. и в первую очередь

Бородинской битвы. Кроме того, взгляды французских историков Бородина начали терять свою русофобскую направленность. Во Франции начались процессы поиска надежного стратегического союзника, а им в те годы могла стать только Россия. Изменения в европейской политике заставили французов скорректировать направленность своей исторической памяти. Особенно показательны в этой связи работы известнейших специалистов по истории России А.-Р. Рамбо и профессора Л.

Пинго.Рамбо подвергнуть анализу изменения в отношениях Франции и России, раскрыв, к примеру, и факторы, объединявшие оба народа. Однако Рамбо беззастенчиво передрал со своих предшественников все те мифы и легенды, без которых французы Бородино даже не рассматривали (героическую гибель О. Коленкура мифологизированную его братом, «великолепную храбрость» И. Мюрата и т. д. других агрессоров). В той же тональности был написан и труд Пинго. Завершился 19-й век выходом публикацией исследования известного статистика французской армии А. Мартиньена, обобщившего бесценные сведения о потерях офицеров французской армии в 1805—1815 гг. Рассортировав потери по битвам и по подразделениям, Мартиньен представил возможность оценить интенсивность боевых действий каждой воинской части в Бородинской битве. Невзирая на огромную важность этих данных, исследование Мартиньена, к сожалению, все же было принято на вооружение при решении вопроса о потерях французов 5−7 сентября 1812 г. Отношение французских историографов к русской кампании в период Первой мировой войны

Серьезный интерес французов к русскому походу не спадал до начала Первой мировой войны. Этот интерес проявляли не только писатели и историки, но военные чины различных рангов. К примеру, военный архивист Г. Фабри в 1900;1903годах опубликовал пять томов архивных документов. Эти документы могли оказать большую пользу при рассмотрении результатов проведения крупных военных операций, но материалов, относящихся конкретно к Бородинской битве, там было прискорбно мало. Документальная база продолжила увеличиваться и на основании других исторических трудов, опубликованных в начале 20 века. Это были труды, изданные генералом Дерекагэ, историком Артуром Шюке, потомком генерала Ж.-Д. Компана Терно-Компаном.

Расширилась практика публикации воспоминаний, дневников и писем французовслуживших в наполеоновской армии. Однако с прискорбием хочется отметить, что французская историческая наука так и не попыталась воспользоваться этими публикациями для углубления и анализа знаний о русской компании и Бородине в частности. В итоге в начале XX в. не было опубликовано ни одной работы, автор которой обращался бы к теме Бородинского сражения. Историки о Бородинском сражении в 20 веке

По окончанию

Первой мировой войны интерес французских исследователей и общественности к наполеоновским войнам сильно снизился. Только после Второй мировой войны, с очередным изменением политической картины мира, некоторого размежевания с СССР и идеей «атлантической солидарности», возобновилась дискуссия об истории кампании в России в 1812 г. В 1949 г. был выпущен двенадцатый том «

Истории Консульства и Империи" Л. Мадлена, освещавший вторжение в Россию. На основе неизменной с середины девятнадцатого века историко-архивной базы, абсолютно проигнорировав неудобные для него свидетельства, автор бескомпромиссно охарактеризовал итоги Бородинской битвы как полную победу французской армии. Основной же причиной проигрыша кампании в целом он приводит такую смехотворную причину, как пожар в Москве. В еще более классическом бонапартистском духе представил события 1812 г. А.

Фюжье, объяснив провал похода пространством, климатом, неистощимыми человеческими ресурсами России и «варварскими» обычаями русских. Бородинское сражение, как и другие битвы той кампании, не сыграли, как он считал, серьезной роли. При этом агрессия Наполеона в России приводилась как параллель с конфликтом интересов России и Западной Европы, наводя на мысль о явном сходстве с обстановкой сороковых-пятидесятых годов двадцатого века. К началу 1960;х годов точка зрения французских историков на наполеоновские войны 1812 г. претерпела изменения.

Президент Шарль де Голль заговорил о Наполеоне как о «сверхчеловеческом гении», давшим общую цель французской нации. Национальный, а не мировой вектор его политики был теперь в центре интересов французского общества. Однако образ России терял зловещие черты, привычные для более ранней наполеоновской мифологической историографии. Исходя из этих метаморфоз, большой интерес привлекает труд крупного специалиста по русской истории Константина де Грюнвальда «Русская кампания. 1812». Автор воссоздал калейдоскопическую картину Бородинской битвы, почерпнутую из воспоминаний и трудов участников русской кампании, дополнив их личными ремарками.

Хочется обратить особое внимание на то, что использование ряда, игнорируемых французскими историками ранее. А именно, воспоминаний некоторых русских и немецких участников сражения. (генерал-квартирмейстера 1-й Западной армии К. Ф. Толя, старшего адъютанта М. Б. Барклая де Толли В. Г. Левенштерна, обер-квартирмейстера 1-го кавалерийского корпуса К.

Клаузевица, младшего лейтенанта саксонского драгунского полка фон Ляйсниха и др.), не было традиционным для французской историографии, основывавшейся исключительно на отечественных материалах. Однако, несмотря на обилие источников, стоит отметить, что картина Бородина оказалась фрагментарной, а работа не слишком глубокой. Очередной вехой стал труд барона Ж. Тири — корреспондента Института Наполеона.

Автор предпринял попытку базировать свою книгу на наиболее достоверных документах: письма Наполеона, труды Коленкура, Денье, Фэна, Кастелана и других. Кроме того он принял во внимание неопубликованным материалы генералов Теста, лейтенанта Лиоте, А. Коленкура, которые, впрочем, не давали ничего такого, что не было бы уже озвучено в выпущенных ранее материалах тех же участников битвы. Автор использовал большое количество источников касающихся в как подготовки, так и самого хода сражения, но подошел к ним некритично, не отсеивая недостоверные источники при помощи перекрестных проверок. Представленная картина Бородинской битвы получилась весьма неточной и полной недостоверных, хотя и красивых, легенд. Автор предпринял попытку сделать объективный анализ, но однозначная мифологичность использованных источников вкупе с некритичным их восприятием не дали ему уйти в сторону от общепринятой традиционной канвы. Превзойти результат Тири не смог и другой историограф — Ж. Блонд, опубликовавший в 1979 г. труд «

Великая армия. 1804−1815″. Он вновь обращается к вопросу здоровья императора накануне и в ходе сражения, вновь пересказав уже измышления других авторов. Однако, указывая на, ставшие от долгого повторения каноническими, данные Денье о потерях французских войск, Блонд выказывает сомнения в их верности. В эти цифры, считал автор, не было внесено довольно большое количество пропавших без вести, количество которых сосчитать нет возможности. Реальные потери французов Блонд расценил равными 35 тысячам, русские 45, а то и более тысяч человек. В 1981 г. была опубликована научно-популярная книга Т.

Транье и Ж. Карминьяни. Авторы, отметили высокую стойкость русских войск в Бородинской битве, однако некритически перепели все созданные ранее наполеоновские легенды, например, о головной боли у Наполеона, как фактически о единственной причине неокончательных итогов Бородинского сражения. Русские потери расценили равными 50 тысячам, а французские — в 30 тысяч человек. Жак Гарнье в своем небольшом очерке «Бородино» и в знаменитом «Словаре Наполеона» Ж. Тюлара демонстрируют более глубокий подход к проблеме. Они отмечали, что Наполеон не мог недооценивать силы русской армии, но считал соотношение сил приемлемым. Его план был в мощном фронтальном ударе по позициям русских.

Потери сторон Гарнье определял традиционно для французской историографии: 30 тыс. солдат Великой армии (из которых 9−10 тыс. убитыми) и 50 тыс. русских (из них

15 тыс. убитыми). В 1970;1990;е в англо-американскую историографиювходит количественный метод исторических исследований. Возникли новые направления.

Такие, «новая научная история» и даже «микроистории», в которой большую роль отводили субъективному началу. Во французской историографии войны 1812 г. в это же время, подобных движений не возникало. Единственное, где нашла отражение хоть какаято попытка проанализировать ход сражения с целью определить роль главнокомандующего в ходе военной операции, это были статьи генералов Бернар-Жакла Ле Сеньера и Эмиля Лакомба. В ней они предложили использовать для этих целей математический метод. В этой статье авторы делали вывод, что именно болезнь и плохое самочувствие Наполеона не дали в полной мере проявить себя таланту главнокомандующего. Начиная с 1990;х годов, французские историки исчерпали тему Бородинского сражения.

И с этого времени Публикаций о битве при Москвереке практически не выходит. Исключением является, вышедшая в 2000;м году книга французского историка Ф. Уртуля «Москва-река — Бородино: битва редутов». В ней автор вводит несколько новых источников. Но основная канва повествования остается старой. Заключение

Так как же развивалось отношение к Бородинскому сражению во Французском обществе? Вначале о Русской кампании и битве при Москвереке, как его называют французы писали непосредственные участники событий. Генералы, офицеры. И, конечно же, в своих трудах и мемуарах они отразили те чувства и настроения, которые испытывали на тот момент.

Французские солдаты, офицеры и полководцы, воодушевленные предыдущими победами, и вдохновленные близостью Москвы, а значит победы, они сражались храбро, отдавая всех себя. И после столь масштабного и кровопролитного сражения, невиданного доселе, были убеждены в своей победе. Хотя некоторые сомнения и оставались. Но войска Великой армии вступили в Москву. И это для участников явилось доказательством победы. Даже если бой при Москве-реке достался им такой высокой ценой. Месяцы, проведенные в Москве, пожар и отступление затмили собой события Бородинского сражения. Работы, посвященные интерпретации Бородина носили достаточно разнообразный характер от восхвалительных до критических. Но их все затмила работа самого Наполеона, который, как неоспоримое доказательство победы использовал такую черту французских воинов как уважительное отношение к воинской доблести своих предков, почтение к воинам Великих войн и сражений. Именно в них солдаты современности черпали силу и вдохновение для новых побед. Особенно когда они были так нужны.

Так, случилось это после поражения в ходе франкопрусской войны 1870−1871 гг. Язык, стиль и характер изложения хода Бородинского сражения оказались самыми понятными и доступными широкому кругу читателей. Благодаря тому, что тексты его мемуаров были легко и хорошо восприняты в первом поколении, они образовали традицию того, как надо относиться к этой битве. И история отношения общества к Бородинскому сражению за двести лет практически не изменилась, несмотря на некоторые поправки, которыми уточнялась эта история, и которые были политически выгодны в данный конкретный момент времени. Поэтому отношение французов к битве немного двойственно. С одной стороны, у французских историков достаточно большое внимание уделяется планам Наполеона перед битвой. Вопросы почему он организовал свое сражение именно таким образом. В их арсенале находятся самые разнообразные по настроениям мемуары, воспоминания и просто дневники и письма непосредственных участников сражения. С другой стороны, они практически не обращаются к литературе, воспоминаниям, изданным другими странами.

И это касается не только русские издания, но и польские, немецкие, англо-американские.Поэтому в настоящий момент труды французских историков содержат мало нового, и зачастую лишь переписывают уже ранее изданные. Кроме того, не создано комплекса воспоминаний и мемуаров самих Французских источников. Они настолько разнообразны и рассматривают вопрос с точки зрения людей разного плана как по своему социальному статусу, так и по характеру. Они нуждаются в классификации и упорядочивании.

Литература

1. Ларрей

Д. Воспоминаниявоенногохирурга.T. 4. Париж, 1817.

2. Шамбрэ Г. История экспедиции в Россию. T. 1−2. Париж, 1823

Второе и третье парижские издания вышли в свет в 1825 и 1838 гг.

3. Лас Каз

Мемориал.T. 1−2. Париж, 1823г4. Сегюр. Ф. П. История Наполеона и Великой армии в 1812 г. Париж, 1824.

5. Гурго

Г.Наполеони

ВеликаяармиявРоссии, иликритическийразборработыг-награфа

Ф. де

Сегюра. Париж, 1825.

6. Фэн А." Рукопись 1812 г." Париж 1827.

7. Коленкур А. Мемуары. Поход Наполеона в Россию. Москва, 1943.

8. Дэнье П-П.Свидетельства и размышления о Бородинской битве 1812

Париж, 1842.

9.Бертезен П. Военные воспоминания республики и империи.Париж. 1855.

10. Тьер Л-А. История Консульства и Империи, Париж 1856.

11. Пельпор

П. Личные и военные воспоминания.T. 2. Париж, 1857.

12. Фезензак М. Русская кампания 1812 г. Афины, 1970.

13. ИсторияXIXвека (Подред. Лависса и Рамбо. Изд. 2.)Т. 2. Москва, 1938.

14.Грюнвальд К. Русская кампания. 1812, Париж, 1963.

15. Блонд Ж. Великая армия. 1804−1815

Париж, 1979.

16. Сеньер

Б.-Ж., Лакомб Э. Значениеглавнокомандующего: примербитвыпри

Москве-реке.Ревю историческое вооружение. 1990.