Заглавие представляет абстрагированную форму размышлений о том, что останется от человека (в частности от литератора) после его смерти. Тот же мотив развивается и в последующих прижизненных стихотворных сборниках Бродского — «Конец прекрасной эпохи», «Урания», «Примечания папоротника» и др. Автор соблюдает верность сюжетной линии развития бессобытийного существования лирического героя: его бренное тело, подверженное хроническому недугу (связанному с болезнью сердца), черпает силы в творческой мощи, реализуемой в совершенных поэтических текстах (1, с.156).
Тело поэта и поэт как орудие языка составили релевантную пару, организующую психологическую конфликтность в его лирике. Противоречивое движение конфликта детализировалось, обогащая эстетическое сознание человечества трагическим опытом двадцатого столетия — века выброса за пределы страны внушительного массива русской лирической поэзии. Первые же месяцы жизни в эмиграции породили в декабре 1972 года стихотворение «1972 год», где поэт поведал читателям о том, что в возрасте 32-х лет он живет в каждодневном ожидании смерти и связал настороженность к своему физическому состоянию с ощущением собственного старения.
Предчувствие надвигающейся кончины становится самодовлеющим. Отныне в течение двадцати трех лет, вплоть до смерти от сердечной недостаточности в январе 1996 года, он будет существовать в осязаемом присутствии «смертной темени» — при внешнем бытовом благополучии и признании международными кругами его поэтического таланта. Танатологическая тематика оказывалась той питательной средой, которая усиливала мотив отчуждения в его стихах. С годами нарастала апатия поэта-мыслителя к бытовой обусловленности существования. Утешала лишь параллель с продуктивным проживанием литературного бытия. Повседневность для него обретает смысл лишь постольку, поскольку из нее можно извлечь субстрат литературы. Удовлетворенность рождается от мысли: физические недомогания совершенствуют инструмент языка (2, с.162).
Между тем апатия к окружающему достигает грандиозных размеров: Он переживал потерю вкуса к бытовой стороне жизни, будучи поглощен экзистенциальными проблемами конца индивидуального бытия. Вместе с тем, одиночество и холод — лейтмотивные образы лирики Бродского-эмигранта, неотлучные спутники его лирического континуума. Такой поэт, как Бродский, должен был появиться на закате двадцатого века. Он подводил итоги минувших десятилетий не только в новационных формах, но и шире: в содержательно-смысловом плане, осмысляя «конец прекрасной эпохи», т. е. саморазрушение советской «империи», — и развивал свой свободный взгляд на современный мир в подчеркнуто космополитическом духе (1, с.160). Это объяснялось и чертами его натуры, и взглядами на искусство, и тем, что общий дух российской поэзии XX века
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Таким образом, лауреату Нобелевской премии 1987 г. поэту Иосифу Александровичу Бродскому, изгнанному из страны в 1972 г., не суждено было вернуться на родину. Согласно последней воле поэта, вечным приютом станет для него земля Италии.
Биография поэта, конечно, могла быть иной, как иными — отдельные темы и мотивы его творчества. Но не внешние обстоятельства, сколь серьезными они ни были бы, а творческий дар определяет в конечном счете судьбу художника. Иосиф Александрович Бродский был не только гениальным поэтом, но талантливым публицистом, преподавателем, переводчиком.
Эмиграция и травля обострили мировосприятие поэта и, возможно, закалили его. Именно в эмиграции зазвучали его сочные, четко выверенные, красочно-афористичные стихи. Поэт, обладающий гениальным чувством меры русского языка, умел добиваться практически невозможного для поэтической лирики. Он прославлял и развивал русскую речь, даже оставаясь за территориальными пределами России.
Поэзия Бродского, безусловно, принадлежит мировой культуре. С творчества этого поэта начинается эпоха нового поэтического стиля и нового поэтического мышления. Но это явление возникло не на пустом месте. В нем наблюдается преемственность и трансформация классических культурных механизмов, причем наиболее важной особенностью является то, что это не конкретная национальная традиция определенного народа, а механизмы разных национальностей и разных исторических периодов.
Благодаря такому масштабному переосмыслению классической мировой литературы поэзия Бродского экспрессивна и многопланова. В этом смысле можно говорить о гении Бродского, но никто не знает, как сложилась бы его судьба в Советском Союзе, если бы он отказался от эмиграции.
Захариева И. Эмигрантская нота в лирике И. Бродского 1970;х- 1980;х годов // Русские поэты XX века: феноменальные эстетические структуры. София, 2007. — С. 153−162.
Казак В. Лексикон русской литературы XX века. — М.: РИК «Культура», 1996. — 492 с.
Мир Иосифа Бродского: Путеводитель: Сб.: статей / Сост. Я. Гордин. — СПб.: Звезда, 2003. — 464 с.
Мордовцева А. Иосиф Бродский феномен русского зарубежья // Вече. — 2007. — № 18. — С. 150−156.
