Литература и искусство в очерках Джона Голсуорси

Поэтому жанровые сцены и интерьер занимают у него большое место. Голсуорси стремится достигнуть достоверности, называя даты, точные родственные связи, факты семейной хроники, улицы, номера домов, рисуя внешний и внутренний вид дома. Важную роль играет одежда, выражения лица, манеры героев, четко выделяются основные характерные мелочи и детали.

Двумя — тремя штрихами, деталями, мелкими фактами Голсуорси создает психологический портрет. Так, в доме Сомса Ирэн всегда сидит в уголке, в тени, она молчалива, ушла в себя, на первом плане доминирует Сомс. Золотые волосы и темные, какие-то таинственные глаза свидетельствуют о сложности и противоречивости ее характера, о сочетании в нем мягкости и непреклонности. В повседневных мелочах выявляется различие вкусов и характеров Сомса и Ирэн. Характеры эстетические ассоциации и сравнения, сопровождающие образы старого Джолиона, Ирэн, Флер, Динни. Очень важную психологическую функцию выполняют литературные образы, музыка и живопись. Перед первой встречей с сыном старый Джолион слушает оперу «Фиделио».

Мотивы «Орфея» Глюка и Шопена подчеркивает настроение старого Джолиона в «Последнем лете…». Ирэн любит музыку Шопена, романсы о любви и природе. Молодому Джолиону, впервые увидевшему Ирэн в ботаническому саду, где она ждала Босини, ее лицо напоминает своей пассивностью и чистотой «Любовь небесную» Тициана. Образ Флер ассоциируется с «Виноградницей» во фреске Гойн «Сбор винограда». Падение этой картины во время пожара завершает крушение страсти Флер. Ораз Динни ассоциируется с целомудренными, возвышенными женщинами Ботичелли.

Прямая речь героев, особенно диалог, играет важную роль в движения сюжета, раскрытии характеров. Каждого из героев отличает его стиль речи, характерный для его круга интересов лексикон; деловитость Форсайтов сказывается в их речах, полных терминов биржи и юридических формулировок. Внутренний монолог героев обычно переплетается с авторской речью и переходит в нее. Только внимательно вчитываясь, можно расчленить критическую авторскую точку зрения на героев и их самораскрытие. Сатиру Голсуорси оттеняет насмешливый, иронически окрашенный стиль, Ирония свойственна не только авторскому повествованию, но сквозит и в построении речи героев.

Автор находит наиболее выразительные средства для раскрытия форсайтизма как распространенного социального явления (Голсуорси подчеркивает, что форсайтизм не ограничивается рамками одной семьи, что Форсайтов множество). Он добивается органического единства между исчерпывающим, можно сказать, научным анализом форсайтизма как характерного явления английской действительности и образным выражением его сущности. Эпитеты, сравнения, метафоры объединены в стройную систему единством цели. Их назначение — содействовать более острому читательскому восприятию сути форсайтского миропонимания. Так, через них автор раскрывает, что значат для Форсайтов деньги и вещи. Деньги стали для них «светочем жизни, средством восприятия мира». «Если Форсайт не может рассчитывать на совершенно определенную ценность вещей, значит, компас его начинает пошаливать…» О том, что глагол «иметь» употребляется не только по отношению к деньгам и вещам, говорит формула о бесчисленных Форсайтах, ведущих дела, «касающиеся того или иного вида собственности (начиная с жен и кончая правом пользоваться водными источниками)» .

Критерий денежной оценки, соответствующий строю мыслей Форсайтов, кладется в основу всех авторских определений форсайтизма, в частности в основу характеристики отношений отца и сына. Даже на любви к детям, входящей, казалось бы, в сферу чисто человеческих отношений, лежит печать собственнического эгоизма. В основе такой любви — отношение собственника к наследникам своего имущества. Взять хотя бы сравнение: Джемс и Сомс «смотрели друг на друга как на капитал, вложенный в солидное предприятие, каждый из них заботился о благосостоянии другого и испытывал удовольствие от его общества» .

Критерий денежной оценки играет роль и в отношениях между братьями; здесь он связан с законом конкуренции, которая царит внутри форсайтского клана, как и в буржуазном обществе в целом. Каждый из шести братьев Форсайтов опасается, что кто-то из пяти остальных «стоит» больше, чем он сам. Этот же критерий применяется и к людям, которые приобщаются к клану Форсайтов. Список свадебных подарков, ценность которых зависит от положения жениха, «устанавливался всей семьей примерно так же, как устанавливается курс на бирже» .

Великолепны сатирические метафоры, выражающие сущность форсайтизма. При всем их лаконизме они вбирают в себя обширный смысл. «Все Форсайты живут в раковинах, — пишет Голсуорси, характеризуя собственническую замкнутость Форсайтов, — подобно тому чрезвычайно полезному моллюску, который идет в пищу как величайший деликатес… никто их не узнает без этой оболочки, сотканной из различных обстоятельств их жизни, их имущества, знакомств и жен…» Для Форсайтов — устриц, замкнутых в рамки своего класса, который они отождествляют со всей страной, — эпитет «иностранный» является синонимом всего чуждого их классу, подозрительного и недобропорядочного.

Характер благотворительности Форсайтов определяется метафорой о храме форсайтизма, где денно и нощно поддерживается «неугасимый огонь в светильнике, горящем перед богом собственности, на алтаре которого начертаны возвышенные слова: «Ничего даром, а за пенни самую малость». Этот девиз получает выразительное подтверждение в конце романа. Маленький Публиус, внук Джемса, подал нищему фальшивую монетку, и под влиянием этого известия удрученный заботами Джемс просветлел.

Предельно краткая метафора «их лица — тюремщики мыслей» характеризует скрытность Форсайтов, их связанное с тем же законом конкуренции свойство не показывать своих мыслей и чувств [14, c.26].

Важную роль в раскрытии форсайтизма играют речевые характеристики Форсайтов. Их разговоры, вращающиеся вокруг курса акций, дивидендов, стоимости домов и вещей, сопровождаются неизменными возгласами: «У Джобсона за это дадут хорошую цену!», «У Джобсона такие вещи давно не идут!»; ехидными замечаниями, которыми каждый из них отмечает покупки и продажи другого: «Переплатил!», «Продешевил!» Очень действенна в романе несобственно прямая речь, когда отрывки разговора вплетаются в авторское повествование. Таким путем, в частности, характеризуются обитатели «форсайтской биржи» — дома Тимоти, где «производился обмен семейными тайнами и котировались семейные акции» , — передаются интонации своего рода «хора сплетников»; в их вопросах, намеках, недомолвках, замечаниях, сделанных вскользь, проглядывает замаскированное любопытство, порицание, притворное сочувствие, тайное желание уколоть.

Выдающееся достижение Голсуорси — портреты Форсайтов. Рисуя их немногими, но выразительными чертами, он сумел показать нерасторжимую связь индивидуального и типического. В каждом из Форсайтов наряду с родовыми чертами видно, если употреблять выражение Голсуорси, «неповторимое «я». Оживленные силой авторского мастерства, сходят со страниц книги Форсайты: закованный в броню собственнической самоуверенности Сомс, с его квадратной челюстью бульдога, надменным видом, вызывающим уважение его клиентов; сухопарый Джемс, снедаемый вечной тревогой за сохранность своих капиталовложений и незыблемость собственнического бытия своей семьи, с его вечными возгласами: «Мне никогда ничего не рассказывают!» и «Я так и знал, чем все это кончится!»; величественный, осанистый Суизин во всем великолепии своих жилетов (особый — на каждый случай!), и даже осторожный накопитель Тимоти, который из-за боязни инфекции стал почти невидимым для остальных Форсайтов и для читателей.

Реалистическое мастерство Голсуорси проявилось в его замечательном умении создавать яркие характеры, раскрывая своеобразие каждого из них в тесной связи с окружающей средой. С большой тщательностью описан в романе мир вещей, среди которых живут его герои. Форсайты любят и ценят вещи. Все, что их окружает, прочно, удобно, солидно.

Дома и их обстановка, лошади и кареты, костюмы и украшения — все это описано в мельчайших подробностях. Воспроизводя портреты своих героев, Голсуорси через внешние черты раскрывает сущность их характера. Сухопарая, длинная фигура Джеймса Форсайта вполне гармонирует с его сухостью и с его «прямолинейным» восприятием окружающего. Во внешности Суизина — натуры примитивной и грубой — подчеркнута массивность, тяжелая окаменелость черт, квадратные плечи. Характерна застывшая презрительная гримаса на узком и бледном лице Сомса, его осторожная крадущаяся походка человека, который когото подстерегает. Голсуорси использует прием частого повторения, многократного упоминания одних и тех же наиболее характерных черт внешности героя, достигая этим особенно четкого зрительного образа (крупный, резко выступающий вперед форсайтовский подбородок, пышная копна волос Джун, яркие жилеты Суизина и т.

д.).

В характеристике антагонистов форсайтовского мира Голсуорси придерживается иных принципов изображения и использует иные принципы, отказываясь от развернутого описания и прямой авторской оценки. Ирэн и Босини даны в романе прежде всего в описанииФорсайтов. По поводу этих героев Голсуорси писал своему другу литературному критику Э. Гарнету следующее: «Я признаю, что Босини ускользнул от меня. Вначале я хотел дать его изнутри и нашел, что он отталкивает меня, что я не вижу его по-настоящему… поэтому я дал его со стороны, переместил фокус в глаза Форсайтов… С Ирэн — то же самое; она также дана со стороны. Никто из них не оживлен, подобно тому, как оживлены Форсайты». Голсуорси справедливо признавал, что образы Ирэн и Босини удались ему в меньшей степени, чем образыФорсайтов, которых он имел возможность наблюдать и образ жизни которых был ему хорошо известен [20, c.23].

Основная мысль Голсуорси — собственническая философия противоречит всему истинно человеческому — становится особенно ясной, когда он рисует мир природы. Движение и яркость красок отличают ее от мертвенности застывшего существования Форсайтов. «Широкие яркие листья блестели в лучах, танцуя под звуки шарманки»; «Над полем дрожал зной, все кругом было пронизано нежным, еле уловимым жужжанием, словно мгновения радости, в буйном веселье проносившиеся между землей и небом, шептали что-то друг другу»; «На дорожку неба между рядами деревьев выбежали новые звезды…» Оживают даже неподвижные пни: «Священная рощица оленей, причудливых пней, фавнами скачущих в летних сумерках вокруг серебристых березок-нимф!»

Но автор запечатлевает и тишину сумерек и тяжелую неподвижность ненастного дня, улавливая все оттенки «настроении» пейзажа, часто рисуя их в органической связи с душевным состоянием героев.

Если Форсайт — городской житель, как правило, чуждый вольной красоте полей, почему-либо изменяет своей натуре, то вместе с ним в природу вторгается глагол «иметь» или его синонимы. Сомса, выбирающего участок для постройки загородного дома, угнетает тишина луга, но красота открывшегося перед ним вида все же захватывает его: «Против воли что-то ширилось у него в груди. Жить здесь и видеть перед собой этот простор, показывать его знакомым, говорить о нем, владеть им! Щеки его вспыхнули. Тепло, блеск, сияние захватили Сомса так же, как четыре года назад его захватила красота Ирэн» .

В «Саге о Форсайтах» Голсуорси прослежены три поколения Форсайтов, ведущих род от «Гордого Доссета», положившего основание их собственности и традициям. Старшие Форсайты выросли в эпоху подъема своего класса и выражают типичные черты викторианской буржуазии. Форсайты игнорируют всех, кто не принадлежит к избранной верхушке среднего класса. Это люди цельные. Цельность их характеров проистекает из социальной устойчивости класса. Хотя они и испытали страх в 1848 и отчасти в 1871 годах, но с тех пор, как им кажется, народ замолк, а богатства Форсайтов продолжаю расти.

Уже в романе «Собственник» появляется персонаж, который в следующем романе станет символом собственности, — это Тимоти, младший из братьев. В прошлом издатель, наживший состояние на издании религиозно-моралистической литературы, он замкнулся, как улитка в раковине; одна цель владеет им — жить ради роста состояния, вложенного в процентные бумаги. С первого упоминания имени тимоти Голсуорси характеризует его как символ. «Тимоти стал почти мифическим существом, — чем-то вроде символа гарантии, незримо таившейся в закоулках форсайтовской вселенной. Он не решился на такой неблагоразумный поступок, как женитьба, и не захотел обзаводиться детьми».

Старшие Форсайты по-своему порядочны, они честны в делах, берут узаконенные проценты, они еще не рвутся к авантюристическим предприятиям и барышам.

Так, Джеймс, отец Сомса, недалекий по уму человек, преуспевающий адвокат, осторожно и честно ведет дела, но честность его относительная, буржуазная. Его помыслы сводятся к тому, как бы не прозевать, не пропустить случая и укрепить состояние. Жена, семья, дети — это его второе «я», его «собственность».

В образе старого Джолиана представлены лучшие черты буржуазии XIX века, те черты, которые были совершенно утеряны ею в монополистический период. Как последний из могикан старых полупатриархальных времен противопоставляется Джолиан новой циничной и хищной буржуазии. В отличие от братьев он еще не утратил способности проявлять бескорыстные чувства. Вдумчивость, душевная мягкость, естественность выгодно отличают его.

Образ Сомса — центральная фигура двух трилогий. Герой показан и изнутри, и со стороны, глазами врагов и друзей, в мяслых, чувствах, поступках, в отношении к обществу, в отношении к искусству, истории, политике. Он человек умный, наблюдательный, но окостеневший в привитых ему понятиях, — типичный оплот консерватизма и буржуазной среды. Хотя Сомс женился по любви на девушке без всякого состояния, он, в сущности, ничем не поступился во имя любви к Ирэн. Подобно тому как он, покупая картины, подсчитывает возможную выгоду от перепродажи, так и ирэн оценивается им как приобретение.

Сомс — как собственник — не представляет себе, чтоу жены могут быть свои взгляды на вещи, своя воля, что для счастья нужна духовная близость. Он регламентирует ее жизнь и удовольствия. Всегда и всюду оберегает ее как свою собственность.

Голсуорси шаг за шагом развенчивает буржуазную веру во всемогущество денег. Он показывает иллюзорность счастья, которое покупается.

Во второй трилогии заметен рост симпатии автора к Сомсу. В этом проявилась идейная эволюция самого Голсуорси. Он подчеркивает положительные черты Сомса: его буржуазную порядочность, горячее отцовское чувство, интерес к живописи и тонкое ее понимание. Во внутреннем понимании Сомса и его обреченности Голсуорси прослеживает социальную закономерность кризима буржуазного мира.

Собственническая психология проявляется и в образе Флер. Образ ее психологически сложен. Любовь к Джону проходит через всю ее молодость. Хотя она любит и страдает, в ее борьбе за Джона, кроме горячего, искреннего чувства, есть неуступчивость собственника, который не терпит препятствий на своем пути.

В двух первых романах «Саги», отражающих викторианский период, Форсайтов, и Сомса в том числе, совершенно не интересует народ. Форсайты начинают видеть народ только после «Великой войны», т. е. первой мировой войны. Боязнь народа и его растущей революционности все более овладевает Форсайтами.

Исторические события 1914;1918 гг и, несомненно, Октябрьская революция расширили и углубили зоркость Голсуорси как художника критического реализма. Политические мотивы властно врываются уже в третью книгу «Саги» — «Сдается в наем» В романах «Современной комедии» те же мотивы звучат настойчивее и сильнее. Во второй трилогии ярко показана социальная и политическая система в эти годы. Сила наблюдений и реалистических образов здесь не менее велика, чем в классическом романе Голсуорси «Собственник», воспроизводящем господство форсайтизма в XIX столетии.

Парламентская карьера мужа Флер Майкла Монта, тщетные попытки им верного политического пути служат поводом для создания широкой картины, выходящей за рамки изображения частных судеб. Голсуорси показывает вырождение буржуазного демократизма, бессилие парламентариев — марионеток в руках трудящихся в стране, претендующей на положение крупнейшей капиталистической державы. Голсуорси заглядывает в кварталы, где живут — совсем не так, как Форсайты! — беднота; противопоставляет волнующий образ Виктории Бикет бездельным и пресыщенным женщинам «потерянного поколения». Через образ Тони Бикета он позволяет ощутить трагедию многих «маленьких людей» в период между двумя войнами. Правда, образы людей из народа Голсуорси не давались.

Писатель плохо знал жизнь трудящегося люда, его психологию. Преклоняясь перед классиками русского реализма Тургеневым и Толстым, Голсуорси не мог достигнуть того, что восхищало его в их творчестве. И все же писатель противопоставляет пресыщенныи богачам людей, испытавших нужду, лишения, вполне реальные, а не надуманные горести — Генри Болдика, семьи Бикета, Оуэна и др.

В «Лебединой песне» Голсуорси показал глубоко встревоженную буржуазную Англию Всеобщую стачку 1926 г. Он ничуть не преуменьшает ее значение и трезво расценивает политическую обстановку в стране. Ирония Голсуорси, богатая оттенками, очень горька в констатации бессилия «национального правительства», банкротства его политики, в результате которых возник столь серьезный общественный конфликт.

В изображении политического развития Англии и отношений между странами капиталистического мира поражает прозорливость Голсуорси, писавшего в «Белой обезьяне» еще за десять-пятнадцать лет до второй мировой войны: «мы идем к тому, — замечает сэр Лоренс в разговоре с Майком, что, нажав две-три кнопки, можно будет уничтожить миллионы людей. А какие у нас есть основания думать, будто мы станем такими хорошими, что вовремя откажемся применять эти потрясающие новые игрушки, несущие смерть и разрушение?». Не менее интересен в том же смысле диалог между Монтом и американцем Уилмотом. Майкл называет идеализм, о котором идет речь между двумя людьми, «дымкой» и язвительно замечает, что, видимо именно идеализм помешал США вступить в Лигу наций: «Чем дальше вы от сути дела — тем гуще дымка. Мы относимся к европейской ситуации на двадцать морских миль идеалистичнее, чем французы. А вы — на три тысячи миль идеалистичнее, чем мы. Что же касается негритянского вопроса, то тут мы настолько же идеалистичнее вас, не так ли?». Все эти размышления отразятся в очерках о войне и международном вопросе, где Госуорси призывает людей объедитниться против войны и империализма. Так, Голсуорси цитирует в своей статье Т. Гарди: «Международный обмен мыслями — единственный путь к спасению мира» Дополняет он этот тезис идеей культурного обмена, контактных связей среди писателей. Обосновывается это таким образом: поскольку «искусство — жрица гуманизма», то «всякое подлинное произведение, индивидуальное и национальное по своим корням и фактуре, в то же время воздействует на любого человека любой страны».

Архитектоника его романов отличается стройностью. Повествование членится на эпизоды, сцены — такое построение выдает руку драматурга. Не случайно эпопеи о Форсайтах получила воплощение в блестящем телевизионном сериале, стимулировавшем взлет интереса к Голсуорси.

Несправедлив был известный критик Уолтер Ален, который в своей книге «Традиция и мечта», посвященной развитию романа в Англии и США в XX в., высокомерно писал о Голсуорси как о художнике, «пылившемся в самом конце шеренги» писателей-реалистов XX в. Автор форсайтовской эпопеи был продолжателем традиций реалистического и гманистического искусства, демонстрировал их силу и жизненность. Однако не все критики жаловали Голсуорси: сторонникам элитарного искусства и модных экспериментов писатель виделся чрезмерно традиционным, даже в чем-то старомодным, ведь он прошел мимо популярных приемов и веяний — фрейдизма, ««потока сознания», кинематографического монтажа. Однако именно Голсуорси, истинно национальный художник, оставил целую галерею «английских характеров», получивших наиболее решительное воплощение в представителях форсайтовского цикла.

Вывод: Голсуорси — это зрелый художник, бытописатель, психолог и аналитик. Каждая деталь у него значима; портреты героев, диалоги, проницательные авторские комментарии, иногда окрашенные иронией, — все это служит созданию выразительных характеров, остающихся в памяти читателей. Эта ясная и выразительная методология Голсуорси проявится в работе над последующими романами форсайтовского цикла.

Объективность Голсуорси в сочетании с тонкостью психологической нюансировки и богатством стилистики помогли ему воплотить в своей книге «долгую борьбу чувств, долгое унижение духа, долгую, трудную страсть и долгие усилия приучить себя к отупению и равнодушию», запечатлеть «жизнь со свои жаром, и холодом, и горечью».

Заключение

1. Вывод: Английская литература конца XIX — начала XX века переживает духовный кризис после Первой мировой войны и Октябрьской революции В России. Последователям реализма приходится противостоять антиреалистическим, декадентским течениям.

Характерной особенностью английской литературы в период от конца первой мировой войны и до кризиса 1929;1933 гг. стал подчеркнутый, демонстративный отход от общественной проблематики, замыкание в рамках частного мира отдельной личности, кропотливое изучение ее ощущений, переживаний и реакций, исследование подсознательного. 10−20-е годы XX столетия были периодом сильного влияния философии декаданса и модернистких течений в английской литературе. Одни писатели прославляли британский империализм, другие, разочаровавшись окружающим порядком вещей, ушли в «мир чистого искусства, третьи писали модные романы с с захватывающей фабулой и «счастливым концом».

Голсуорси вошел в литературу в начале XX века, в период, когда ширилась в стране оппозиция политике империализма, посредством которой Англия пыталась разрешить внутренние противоречия, рост протеста рабочего класса против своего положения «другой нации» [15,c.6].

Голсуорси был одним из первых и наиболее выдающихся представителей английского реализма XX века. Он был романистом, новеллистом, драматургом и критиком и во всех этих областях боролся за реализм, отстаивал его превосходство, осмеивал модные формалисткие течения.

Свою задачу Голсуорси видел в том, чтобы создавать правдивые картины жизни, улавливать характер людей, видеть в них не только сугубо индивидуальное, но и типическое. Великие произведения, как полагал Голсуорси, должны «обобщать, придавать символический смысл целым пластам человеческой природы». Писателю надлежит быть озабоченным моральным состоянием общества, но при этом не сбиваться на роль проповедника.

Ценя в литературе объективность и аналитичность, он отнюдь не отрицает право писателя быть пристрастным, однако личное отношение должно быть завуалированным. Значимым для эстетики Голсуорси стало такое суждение: перед писателем открывается три возможных пути. Первый — защищать общепринятые взгляды; второй — напротив, спорить с господствующим мнением. Голсуорси избрал для себя третий путь (недаром среди его любимцев был Флобер и Тургенев): он хотел прокламировать те или иные концепции, но лишь запечатлевать подлинные явления жизни, характеры, ситуации, модели поведения, отобранные и скомбинированные таким образом, чтобы читатель безо всякой подсказки извлек из прочитанного нравственный урок. Все это, однако, не помешало Голсуорси написать предисловие и послесловие к «Саге о Форсайтах», где он подробно разъяснял читателю свой замысел [15, c.41].

Собственное понимание писательского призвания Голсуорси изложил в ряде статей, среди которых особенно важны «Литература и жизнь» и «Создание характера в литературе» Задачей писателя он называет «стремление к правде». Отвергая веяния авангардисткого и экспериментального искусства, Голсуорси назвал себя «безнадежно старомодным», так как по-прежнему дорожил уроками реалистической классики, прежде всего исключительно высоко ценимых им Тургенева и Толстого. В литературе его приоритетами оставались «стройность, отбор, форма и извлечение из жизни некой морали» В то же время ему были чужды влиятельные в его эпоху доктрины натурализма: творчество он понимал не как стремление к «научности» и достоверности, что сродни документу, но как способность создавать жизненно убедительные характеры и прослеживать всю сложившуюся гамму отношений в обществе: частная судьба выявляется в соприкосновении с «огромным, бурлящим действом» действительности [9, c.285].

В воспоминаниях современников Голсуорси предстоит как человек великодушный, напоминающий патриция, но одновременно чуждый всякого высокомерия, сдержанный, молчаливый и внутренне одинокий. Он не уставал акцентировать высокую миссию литературы. Он не уставал акцентировать высокую миссию литературы. Его кредо — в словах одного из персонажей трилогии «Конец главы»: «…Мы должны постараться сохранить красоту, достоинство и дух служения людям». В одном из последних обращений писателя к молодому поколению мы читаем: «Основательное знание литературы на родном языке составляет наиболее приятную часть образования. Не потому, что наша литература превосходит другие литературы, не потому, что при чтении на родном языке ум и воображение работают свободнее… Тот, кто говорит на родном языке так, что он звучит музыкально, хорошо пишет и знает созданные на нем шедевры, — тот образованный человек"[5, c.219].

История мировой литературы показывает, что некоторые модные новации проходят и забываются, классика же неизменно остается живым наследием. Это объясняет популярность Голсуорси у современных читателей и то, что его многотомные собрания сочинений постоянно переиздаются. [1, c.154].

Голсуорси — это зрелый художник, бытописатель, психолог и аналитик. Каждая деталь у него значима; портреты героев, диалоги, проницательные авторские комментарии, иногда окрашенные иронией, — все это служит созданию выразительных характеров, остающихся в памяти читателей. Эта ясная и выразительная методология Голсуорси проявится в работе над последующими романами форсайтовского цикла.

Объективность Голсуорси в сочетании с тонкостью психологической нюансировки и богатством стилистики помогли ему воплотить в своей книге «долгую борьбу чувств, долгое унижение духа, долгую, трудную страсть и долгие усилия приучить себя к отупению и равнодушию», запечатлеть «жизнь со свои жаром, и холодом, и горечью».

Список литературы

1. Андреев Л. Г. Зарубежная литература XX века: Учеб. для вузов/ Под ред.Л. Г. Андреева, 2е издание испр и доп — М.: Высш.

шк.: 2004 — 559 с.

2. Богословский В. Н. История зарубежной литературы XX века. 1917 — 1945: Учеб.

для студентов филол. пед.

ин-тов / Под ред. В. Н. Богословский: — 3е изд., испр, доп. — М.: Просвещение, 1984. — 304с.

3. Володин В. А. Зарубежная Энциклопедия. Том 15. Всемирная литература. Ч.

2. XIX и XX века/ Глав.

ред. В. А. Володин — М.: Аванта+, 2002. — 656 с.

4. Воронина Я. И. Эстетическая функция колорита и пейзажа в прозе Джона Голсуорси. Авт. Киев, 1978

5. Воропанова М. И. Голсуорси Д.// Зарубежные писатели: Библиогр. Словарь: в 2 т./ М. И. Воропанова. — М., 2003. — Т.1 — 423 с.

6. Воропанова М. И. Джон Голсуорси / М. И. Воропанова. — Красноярск, 1970 — 239 с.

7. Гаврилюк А. М. Стиль форсайтовского цикла Джона Голсуорси. В борьбе за реализм в англ. литературе ХХв. Львов, 1977

8. Гаврилюк А. М. Эстетические взгляды Джона Голсуорси и литературный форсайтовского цикла. Автореф. дис. — Львов, 1974

9. Гиленсон Б. А. История зарубежной литературы конца XIX — начала XX века: учеб пособие для студ. филол. фак. высш. пед. учеб. заведений / Б. А. Гиленсон — М.: Изд-во «Академия», 2006 — 480 с.

10. Голсуорси Дж. Собрание сочинений: в 12 т./ Дж.Голсуорси. — М., 1988 — 654 с.

11. Голсуорси Дж. Избранные произведения / Дж. Голсуорси. — М., 1993 — 527 с.

12. Дьяконова Н. Я. Джон Голсуорси./ Н. Я. Дьякова — М., «Искусство», 1960

13. Дюпре К. Джон Голсуорси: Биография / К. Дюпре. — М., 1986.

14. Жантиева Д. Г. Английский роман ХХ века. 1918;1939. М., «Наука», 1965

15. Жантиева Д. Г. Эстетические взгляды английских писателей конца ХIХ — начала ХХ века и русская классическая литература.

В кн.: Из истории литературных связей ХIХ века. М., Изд-во АН СССР, 1962

16. Зеленский П. Г. Драматургия Джона Голсуорси. Львов, 1953

17. Ивашева В. В.

Литература

Великобритании XX века: Учеб. для филол. спец. вузов./ В. В. Ивашева — М.: Высш. Шк., 2004. — 488 с.

18. Михальская Н. П. Английский роман XX в./ Н. П. Михальская, Г. В. Аникин. — М., 1982. — 321 с.

19. Разумовская Т. Ф. Проблема национального характера в интерпретации английских писателей// Вестник Нижегородского университета — Нижний Новгород, 2007. — с.112- 118

20. Рыбакова Н. И. Проблемы искусства и образ художника в творчесте Дж. Голсуорси (1897−1914). М., 1982

21. Тугушева М. П. Джон Голсуорси: Жизнь и творчество / М. П. Тугушева. — М., 1973. — 234 с.

22. Щербакова Е. В. Эстетические принципы Джона Голсуорси в литературе/ Е. В. Щербаковаю автор.

дис. — М.: — 2008, 32 с.