Проблема ядерного разоружения в советско-американских отношениях

На состоявшихся после встречи в Хельсинки двух сессиях ПКК текст документа о разграничении был практически полностью согласован. В его основу было положено первоначальное предложение США, в соответствии с которым любая система, не испытанная против стратегических целей, считается нестратегической, и не подпадает под ограничения Договора по ПРО. Стратегической целью считается ракета с максимальной скоростью более 5 км/с или с дальностью более 3500 км. Хельсинкские соглашения были закреплены в Нью-Йорке в сентябре 1997 г. на встрече министров иностранных дел США и России, где состоялось подписание пакета документов в области ПРО.

Поворотным пунктом политики США по созданию противоракетных систем стал январь 1999 г., когда Соединенные Штаты предложили России рассмотреть возможность внесения новых поправок в Договор. Таким образом, Вашингтон отступил от своей прежней позиции, которая заключалась в необходимости и возможности сохранения Договора в его прежнем виде. Администрация Клинтона открыто и недвусмысленно заявила о поддержке программы развития и развертывания системы ПРО территории США, которая шла вразрез с положениями Договора по ПРО [9, с.9].

23 июля 1999 г. президент США подписал закон «О национальной противоракетной обороне», подтвердивший намерение осуществить развертывание системы ПРО территории страны, как только это позволит уровень технологий. С этого момента стало понятно, что в Вашингтоне не осталось серьезной политической силы, способной обеспечить сохранение Договора, и что решение о развертывании национальной системы ПРО принято.

Изменение позиции администрации США произошло под влиянием многих факторов, главным из которых, несомненно, стала возросшая поддержка планов создания противоракетной обороны со стороны конгресса. Эта поддержка, в свою очередь, была во многом обусловлена результатами работы так называемой комиссии Д. Рамсфельда, представленными в июле 1998 г. (Того самого Рамсфельда, который был министром обороны в администрации Д. Форда и вновь занял этот пост в «команде» Дж. Буша-младшего.) Главный вывод, к которому пришла комиссия, заключался в том, что угроза со стороны баллистических ракет средней и большой дальности может появиться гораздо быстрее, чем считалось ранее.

Пуск Северной Кореей 31 августа 1998 г. трехступенчатой баллистической ракеты послужил для американцев наглядным подтверждением справедливости выводов комиссии и дал сторонникам создания противоракетной обороны очень сильный аргумент в пользу скорейшего начала работ по развертыванию национальной системы ПРО [16, с.114].

США планировали принять окончательное решение о начале развертывания национальной системы ПРО в июне 2000 г. Этому должны были предшествовать три успешных перехвата учебной боеголовки МБР «Минитмен-2», запускавшейся с военной базы Вандерберг (штат Калифорния). Однако после двух неудачных испытаний Клинтон объявил о том, что он не будет принимать решение о развертывании НПРО, предоставив это новому президенту США.

На рубеже 90-х годов по мере снижения напряженности советско-американского противостояния Соединенные Штаты заметно активизировали свои усилия по борьбе с распространением ядерного оружия, которое стало рассматриваться как одна из наиболее серьезных угроз национальным интересам США. В начале 90-х годов многие американские граждане усматривали угрозу ядерной войны не со стороны России, а от стран Третьего мира. Согласно опросам общественного мнения, 74% видели «серьезную угрозу национальной безопасности в обладании ядерным оружием странами Третьего мира и террористами», 90% высказывались за недопущение ядерного оружия в страны Третьего мира [5, с.20].

В чем же видятся основные причины такого изменения приоритетов в американской политике? С одной стороны, прекращение глобальной конфронтации с Советским Союзом обусловило возможность существенных двусторонних сокращений ядерного арсенала двух стран. С другой — события, приведшие к распаду СССР, поставили мировое сообщество перед фактом возможности появления новых ядерных государств. Немаловажное значение имело обнаружение в 1991 г. тайной ядерной программы Ирака, едва ли не главного противника Вашингтона среди стран Третьего мира, к тому же применившего против войск США баллистические ракеты во время войны в Персидском заливе.

Американские специалисты определили четыре формы, которые могла принять угроза распространения ядерного оружия вследствие распада СССР: 1) возникновение новых ядерных государств; 2) потеря контроля за ядерным оружием в результате аварии или несанкционированного использования; 3) опасность «утечки мозгов», то есть передачи соответствующей информации и знаний странам-пролиферантам; 4) возможность тайного экспорта ядерных и ракетных технологий, а также оружейных расщепляющихся материалов (ОРМ).

Проблема контроля над ядерным оружием в результате социально-политической нестабильности в России и странах СНГ оставалась и далее в фокусе внимания администраций США. В декабре 1991 г. конгресс принял «Закон об уменьшении советской ядерной угрозы», который обязал президента создать программу помощи государствам СНГ в ликвидации размещенного на их территории оружия массового уничтожения, транспортировке, хранении и обеспечении безопасности ликвидируемых вооружений. На основании этого Закона в 1992 г. была введена в действие программа совместного уменьшения угрозы, больше известная как программа Нанна-Лугара. В целом она показала свою эффективность, подтверждением чему явился факт подписания в июне 1999 г. протокола к соглашению между США и Россией, продлевавшего действие программы еще на семь лет [2, с.130].

Учитывая смещение акцентов во внешней политике и оборонной области в сторону увеличения активности противодействия распространению, США были вынуждены пересмотреть свой традиционный негативный подход к полному прекращению ядерных испытаний. Причина этого видится автору статьи в том, что после окончания советско-американского противостояния на рубеже 90-х годов необходимость борьбы с распространением ядерного оружия стала центральным фактором формирования американского подхода к запрещению испытаний. После подписания Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний 24 сентября 1996 г. центр тяжести многосторонних усилий в сфере контроля над ядерными вооружениями переместился на достижение соглашения о запрещении производства ОРМ для военных целей, ужесточении инспекционного режима МАГАТЭ и совершенствовании процедур экспортного контроля в рамках Группы поставщиков ядерных материалов.

Изменение угроз национальной безопасности США привело, в частности, к созданию 1 октября 1998 г. в Пентагоне нового ведомства — Управления по уменьшению угрозы. Его главной задачей стало противодействие процессам распространения оружия массового уничтожения. Создание Управления стало дополнительным подтверждением растущей значимости проблем нераспространения в ядерной политике Вашингтона.

Таким образом, рассмотрение политики США в ядерной области в последнем десятилетии XX в. приводит к выводу об определенном изменении приоритетов Вашингтона в этом вопросе.

Анализ документов и конкретных решений высшего политического и военного руководства США убедительно свидетельствует, что главным объектом ядерной стратегии Вашингтона была и остается Россия. Необходимо признать, что в первой половине 90-х годов Вашингтон, обеспокоенный угрозой потери контроля за ядерным оружием в результате распада СССР, сфокусировал основные усилия на взаимном с Россией сокращении ядерных арсеналов. Но убедившись в необратимости преобразований в политике своего главного стратегического противника, США во второй половине 90-х особое внимание уделяли проблеме создания систем ПРО. При этом Вашингтон стремился добиться модификации Договора по ПРО, нередко идя навстречу России в вопросах стратегических наступательных вооружений [9, с.11].

Естественно, американские политические деятели ищут решения в сфере международной безопасности, прежде всего, с позиций интересов Соединенных Штатов, как они ими понимаются. Обладая не только в настоящее время, но и в обозримом будущем, значительным военно-силовым превосходством в обычных вооруженных силах над любым вероятным противником, многие в США полагают, что серьезной преградой на пути их перехода от «лидерства» к «гегемонии» является ядерное оружие, прежде всего, России и Китая.

По мнению ряда российских специалистов, сегодня ядерное оружие представляет собой важнейший фактор мировой политики не в силу трудностей процесса разоружения, а вследствие присущих ЯО значительных достоинств, которыми не обладают никакие другие виды оружия. Между тем они обращают внимание на тесную взаимозависимость двух важнейших военно-политических категорий — ядерного сдерживания и ядерного распространения [5, с.21].

Весьма характерной для оценки международной ситуации, роли ядерного паритета и концепции сдерживания, сложившихся в 80-е годы, стала реакция американского политического руководства на предложения Михаила Горбачева о начале поэтапного сокращения ядерного оружия с таким расчетом, чтобы к 2000 г. прийти к его полной ликвидации. Советник президента Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинекий весьма откровенно выразил свое мнение по поводу предложений Горбачева: «Это план для устройства мира, удобного для ведения обычной войны. Вот почему я не чувствую по этому поводу никакого энтузиазма». По существу это было прямым признанием сдерживающей роли ядерного оружия. При этом следует заметить, что подобный «энтузиазм» у Бжезинского проявился в последнее время, когда США и НАТО, в отличие от тех лет, обрели решающее превосходство в обычных вооруженных силах над Россией, и в ситуации безъядерного мира смогут диктовать ей свои условия. Критическое отношение к перспективе инициативы, предложенной Горбачевым, выразил тогда же и Роберт Макнамара, объясняя это не тем, что безъядерный мир нежелателен, а тем, что в реальных условиях, характерных для того времени, он просто недостижим. По его мнению, это объяснялось не только военно-силовым дисбалансом в обычных вооруженных силах в пользу СССР, создавшимся в ту пору, но также и тем, что в мире, свободном от ядерного оружия, тайное сохранение или подпольное изготовление нескольких таких боеголовок может создать подавляющее превосходство такой страны над своими оппонентами, побуждая ее воспользоваться подобным преимуществом [11, с.263].

В предлагаемых в США выходах из существующего тупика в процессе ядерного разоружения присутствует оторванность от общего состояния системы международной безопасности, от соблюдения «норм поведения» государств на мировой арене. Это, в частности, остается наиболее чувствительным негативным моментом при анализе состояния и возможной динамики развития отношений между Россией и США. Хотя после окончания холодной войны обе страны провозгласили переход от военно-политического противостояния к стратегическому партнерству, между ними продолжают сохраняться, а в отдельных случаях и возникать новые очаги противостояния.

Этому в немалой степени способствовало развитие событий в ряде регионов мира (Югославия, Афганистан, Ирак, Косово, Грузия), а также выход на мировую арену новой угрозы в лице международного терроризма. Сохраняются определенные разногласия среди ведущих держав мира в отношении военной политики в новых геостратегических условиях. В годы холодной войны на верхнем этаже мировой политики довольно прочно обосновались Соединенные Штаты и Советский Союз, «центральное» противостояние ядерных сил которых играло решающую роль в предотвращении широкомасштабного конфликта, подобного прежним мировым войнам. К концу 70-х годов сложилось примерное равенство двух сторон в области стратегических наступательных вооружений, что закономерно привело к укреплению стратегической стабильности, концепции ядерного сдерживания, в основе которой находится модель взаимного гарантированного уничтожения (ВГУ), и в настоящее время, несмотря на многочисленные заклинания политиков, не утратившая своей актуальности [15, с.20].

Представим себе на мгновение, что сегодня все ядерное оружие ликвидировано, и мир стал безъядерным. Как в этих условиях могут развиваться события в области международной безопасности? Какой характер приобретут отношения между США и Россией? Для ответа на поставленные вопросы следует принимать во внимание, что в этих условиях США совместно с НАТО, имея значительное военно-силовое превосходство над Россией, будут диктовать ей «нормы поведения».

Например, в духе высказываний, что РФ неправомерно обладает самой большой территорией в мире и несметными природными ресурсами, которые должны быть поставлены под международный (читай — США) контроль. Эти намерения просматриваются уже сегодня, когда соотношение сил НАТО — Россия составляет 3:1 и процесс расширения альянса продолжается, неуклонно приближаясь к российским границам. Знакомясь с многочисленными заверениями политических деятелей Запада о том, что расширение НАТО не направлено против России и преследует цели по распространению «демократии», целесообразно обратиться к оценке потенциальных противников, которую дал в свое время первый канцлер Германии Отто фон Бисмарк: «Меня не интересуют их намерения. Меня интересуют их возможности». На наших глазах происходит постоянное наращивание «возможностей» блока НАТО во главе с США. В связи с этим следует напомнить, что в ходе переговоров об объединении Германии и США, и страны Европы заверяли СССР, что НАТО не будет расширяться на восток за счет стран — участниц Организации Варшавского Договора, а также стран Балтии. Что осталось от этих заверений стало очевидным после приема в НАТО первой и второй «волны» [7, с.310].

О нарушении этих обязательств впоследствии заявляли не только представители Москвы, но и ряд государственных деятелей Запада, принимавших участие в переговорах, в частности, бывший госсекретарь США Джеймс Бейкер и генсек НАТО Манфред Вернер. О далеко идущих планах дальнейшего расширения альянса и повышения его «возможностей» можно судить по переговорам в отношении приема в НАТО Украины и Грузии.

Проведение жесткой политики стран Запада во главе с США по отношению к России вызывает серьезную озабоченность не только со стороны политического и военного руководства страны, но и среди широких масс населения. Обсуждения действий американского руководства по расширению НАТО на восток, планы развертывания третьего позиционного района ПРО, использование вооруженных сил против ряда государств без санкции Совета Безопасности ООН, отказ от ратификации ДВЗЯИ и адаптированного ДОВСЕ показывают, что население России проявляет серьезную озабоченность в отношении национальной безопасности, сохранения суверенитета и территориальной целостности страны. Об этом свидетельствуют результаты всероссийского социологического опроса. Так, на вопрос, «Согласны Вы или не согласны с утверждением, что ядерное оружие играет исключительную роль в обеспечении национальной безопасности России?» — положительный ответ дали 76% и только 16% ответили отрицательно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Феномен американо-советского ракетно-ядерного противостояния заключается в том, что это событие не переросло в открытый конфликт, в котором бы не было победителей. Его положительным моментом нужно считать то, что, несмотря на милитаристский характер, оно способствовало развитию науки и техники, освоению космического пространства, в конце концов, становлению и усилению интеграционных процессов в разных сферах общественно-политической жизни многих стран мира.

Парадокс ракетно-ядерного противостояния двух систем заключается в том, что оно носило как разрушительный, так и воспроизводящий характер. Оно стало одной из причин распада Советского Союза, и в тот же время способствовало нормализации международных отношений на планете.

Успешные разработки ракетно-ядерных вооружений осуществили настоящую революцию в сфере военной стратегии и вооруженных силах противоборствующих стран, кардинальным образом повлияли на проведение широкомасштабного реформирования армии. Особенно выразительно это проявилось в СССР, где по инициативе Н. Хрущева, с конца 50-х годов начинает осуществляться модернизация всех родов войск. Ее целью было не просто техническое переоснащение Вооруженных сил страны, но и отказ от «рудиментарных» видов вооружений, а также значительного сокращения кадрового состава Советской Армии.

Данная акция, привела к половинчатым результатам. Как показало время, радикальные изменения в военной сфере проводились непродуманно, без учета человеческого фактора, что не промедлило сказаться на снижении боеспособности страны, переходе значительной части генералитета на антихрущевские позиции.

Создание и перманентное усовершенствование ракетно-ядерного щита СССР предусматривало привлечение большого количества промышленных предприятий, партийных чиновников, а также использование богатейшего интеллектуального потенциала советских ученых-ядерщиков, которые превратились на особую «закрытую социальную касту», существующую неофициально в условиях чрезвычайной секретности; от успешной работы которой зависели могущество и международный престиж советской империи.

Американо-советское ракетно-ядерное противостояние породило качественно новый вид международных отношений, где приоритетную роль играла ядерная или ракетно-ядерная дипломатия, ставшая силовым аргументом в диалоге двух государств-антагонистов.

Отсутствие ракетно-ядерного паритета с США и ряд нерешенных внешнеполитических проблем, стремление к реваншу за поражение в Берлинском вопросе, стали главной причиной, которая определила мотивацию Кремлевского руководства относительно размещения группировки баллистических ракет средней дальности на Кубе.

Основным содержанием кубинской ракетной авантюры было отсутствие как с американской, так и с советской стороны четкого и эффективного сценария предвиденных действий в случае возможной эскалации конфликта. Для защиты Кубы совсем не нужно было задействовать стратегическое ядерное оружие — достаточно было сделать ее членом ОВД, заключив с ней военный договор.

Осознание иррациональности и бесперспективности открытого ракетно-ядерного конфликта привело к возникновению «ядерной безысходности», которая лишала смысла дальнейшую поддержку гонки ракетно-ядерных вооружений, разработку агрессивных военных доктрин, «ядерный шантаж», да и само американо-советское военно-политическое противостояние.

Изучение и обобщение тенденций американо-советского ракетно-ядерного противостояния дает возможность сделать определенные исторические выводы, которые бы разрешили избегнуть возможных внешнеполитических ошибок в будущем.

Усвоение этого опыта определенным чином может оказывать способствовать появлению новой внешнеполитической парадигмы, осуществление конверсии оборонной промышленности, проведению военной реформы и решению многих других проблем, в сфере международных отношений, военно-технического сотрудничества и контроля над вооружениями.

Атомный проект СССР: Документы и материалы: в 3-х т. / под общ. ред. Л. Д. Рябева; отв. сост. Л.

И. Кудимова. — М.: Физматлит, 1998. — Т.

1. Атомная бомба. 1938−1945. — Кн. 1.

— 432 с.

Гильберг Л. А. От самолета к орбитальному комплексу. — М.: Просвещение, 1992. — 287 с.

Карпенко А. В. Российское ракетное оружие 1943−1993 гг. Справочник / Карпенко А. В. — СПб.: Нева, 1993. — 180 с.

Колесников С. Г. Стратегическое ракетно-ядерное оружие. Армейский сборник. — М.: Арсенал-Пресс, 1997. — 128 с.

Любецкий В. Эволюция ядерной политики США в 1989—2000 гг. // Мировая экономика и международные отношения. — 2001. — № 9. — С. 18−23.

Микоян С. А. Анатомия карибского кризиса. — М.: Academia, 2006. — 1071 с.

Орлов А. С. Тайная битва сверхдержав / Орлов А. С. — М.: Вече, 2000. — 480 с.

Первов М. Межконтинентальные баллистические ракеты СССР и России. Краткий исторический очерк. — М.: Машиностроение, 1998. — 208 с.

Пикаев А.А., Белоус В. С. Перспективы российско-американского ядерного разоружения // Мировая экономика и международные отношения. — 2009. — № 2. — С. 3−12.

Советская внешняя политика в годы «холодной войны» (1945 — 1985 гг.). Новое прочтение. — М.: Междунар. отношения, 1995. — С. 283−302.

Уткин А. И. Мировая «холодная война» / Уткин А. И. — М.: Издательство Эксмо, 2005. — 736 с.

Фурсенко А. А. Карибский кризис 1962 г. Новые материалы // Новая и новейшая история. — 1998.

— № 5. — С.

66−76

Холодная война. 1945;1963 гг. Историческая ретроспектива. Сборник статей. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. — 640 с.

Хрущев Н. Кубинский ракетный кризис. События почти вышли из-под контроля Кремля и Белого дома // Международная жизнь. — 2002. — № 5.

— С. 57−79.

Чубарьян А. О. Новая история «холодной войны» // Новая и новейшая история. — 1997. — № 6. — С. 3−23.

Юрченко С. В. На пути к мировому лидерству: геостратегия США 1945−1963 гг. / Юрченко С. В. — Севастополь: Флот Украины, 2000. — 295 с.

Язов Д. Т. Карибский кризис. Сорок лет спустя: [воспоминания]. — М.: Мегапир, 2006. — 455 с.