Вынужденная миграция как специфическое постсоветское социальное явление

Это позволяет говорить о вынужденных мигрантах как об одной из лидирующих групп в перестройке системы ценностей российского населения. И довольно большая часть опрошенных нами местных жителей адекватно воспринимает такую роль этой группы.

Если сравнить частоты ответов местного населения на вопрос о том, что отрицательное и что положительное они видят в приезде вынужденных мигрантов, то доля ответов «ничего отрицательного» оказывается заметно выше, чем ответов «ничего положительного», а что-то положительное местные жители называли несколько чаще, чем что-то отрицательное. Опрос в Тверской области показал, что августовский кризис изменил эти соотношения, но только за счет увеличения частот ответов, связанных с восприятием переселенцев как конкурентов. Даже положительное влияние, которое оказал на демографическую ситуацию приток молодого пополнения населения, стало после кризиса восприниматься, по-видимому, в контексте конкуренции на рынках труда. Однако неизменной и довольно значительной осталась доля ответов, что вынужденные мигранты являются хорошим примером для местных жителей как в бытовом поведении («пример вежливого, уважительного отношения»), так и в социальном («работящие, заставляют окружающих быть активнее», «образованные, поднимают культурный уровень»). Такого рода ответы давал почти каждый шестой из опрошенных. И это оставляет некоторую надежду на возможность встречного движения по пути интеграции, хотя такой путь очень труден и долог, особенно в нынешних экономических обстоятельствах.

Обнадеживает и уровень гуманности отношения местного населения к вынужденным мигрантам, осознания им тяжелого положения, в котором оказались эти люди. На вопрос, что нужно сделать, чтобы стало лучше и переселенцам, и местному населению, лишь 12% опрошенных жителей назвали меры, ущемляющие интересы переселенцев, — от ограничения приема вынужденных мигрантов либо оказываемой им помощи («не давать преимуществ переселенцам», «ограничить прием», «принимать только тех, кто умеет работать», «принимать только русских») до корыстного использования безвыходной ситуации этих людей («брать с переселенцев дополнительные налоги», «направлять в заброшенные деревни для их возрождения», «использовать на общественных работах») и даже полного их изгнания («отправить переселенцев обратно», «беженцев из Средней Азии отправить обратно», «восстановить СССР и вернуть переселенцев в свои республики»). 29% местных жителей ответили, что нужно улучшать общую ситуацию в России («повышать уровень жизни и населения, и переселенцев», «соблюдать законы», «своевременно выплачивать пенсии и зарплату», «улучшить налоговую систему», «принять меры по развитию производства», «повысить уровень стабильности в стране» и т. д.). Значительно большая часть местного населения — 38% (что даже несколько выше доли ответов о положительном отношении к появлению вынужденных мигрантов — 31%) — дала ответы о необходимости оказания переселенцам помощи в адаптации в России: «в устранении обстоятельств, заставляющих людей уезжать», «в приобретении жилья», «в поисках работы», «в возмещении ущерба», «в предоставлении льготных кредитов», «в использовании их профессионального опыта», «в создании переселенческих предприятий», «в расселении их в большие города», «в улучшении отношения к ним через СМИ», «в соблюдении их прав» и даже «в предоставлении налоговых льгот». И это в условиях, когда само население испытывает серьезные экономические трудности. Отметим, что вопрос был открытым, не имел «подсказок», и респонденты сами формулировали варианты ответов.

3. Личные контакты как источник повышения толерантности Выше было указано, что довольно значительная часть принимающего российского населения — 31% - находит что-то положительное в притоке вынужденных мигрантов, 38% опрошенных дали ответы о необходимости предоставления помощи мигрантам в адаптации, в том числе связанной со значительными материальными затратами и соответствующими изъятиями из общих скудных государственных и региональных ресурсов, а 49% местных жителей считают, что необходимо оказывать материальную помощь соотечественникам в странах СНГ и Балтии. Конечно, доля тех, кто на деле готов «поделиться последним куском», вероятно, несколько ниже. Тем не менее потенциал толерантности жителей России можно считать довольно значительным, учитывая, что сами они также находятся в ситуации дисадаптации и борьбы за выживание. И у этого потенциала есть большие резервы для развития. Прежде всего это пересмотр практической миграционной политики, государственная помощь потенциальным мигрантам в реализации переезда и повышение целесообразности их расселения в России. Еще одним важным резервом является усиление личных контактов, непосредственного взаимодействия между местным населением и вынужденными переселенцами, что позволило бы сместить акценты взаимоотношений с межгруппового уровня на межличностный.

Данные обследования показали, что наличие личных контактов с местными жителями существенно уменьшает негативное восприятие переселенцами отношения со стороны новой социальной среды. Недружелюбное или враждебное отношение со стороны местных жителей испытывают 13% вынужденных мигрантов, со стороны местных властей — 11%, а со стороны коллег по работе или учебе — всего 7%. Переселенцы, имеющие друзей или знакомых среди местного населения, значительно более позитивно оценивают отношение к себе не только соседей или коллег, но даже местных властей.

Что же касается местного населения, то хотя частоты ответов об отрицательном отношении к появлению переселенцев не зависят от наличия личных контактов, доля ответов о положительном отношении в 2,6 раза выше среди тех, кто имеет друзей и знакомых среди вынужденных мигрантов, а доля выразивших безразличное отношение вдвое ниже (табл. 33). Местные жители, лично контактирующие с переселенцами, гораздо чаще не видят ничего отрицательного в их приезде, втрое чаще находят нечто положительное и несколько реже не видят ничего положительного.

Однако они же чаще видят и что-то отрицательное, главным образом конкуренцию за жилье — 13% ответов имеющих контакты против 10% не имеющих их, конкуренцию за рабочие места — 16% против 7% (в том числе в крупных городах — 8% против 3%, в малых городах — 19% против 15%, в селах — 14% против 0), занятие мигрантами их земли — 5% против 1% (в том числе в крупных городах — 1% против 0, в малых городах — 6% против 2%, в селах — 9% против 0), а также неумение переселенцев работать — 5% против 1% (в том числе в крупных городах — 2% против 0, в малых городах — 5% против 1%, в селах — 11% против 3%). Остальные ответы давались с одинаковой частотой независимо от наличия контактов. То есть при личных контактах становятся более заметными реальные потери, которые несет принимающее население, и объективная невстроенность переселенцев в уклад местной жизни. Особенно заметно это в селах. Поэтому рациональное расселение вынужденных мигрантов значительно уменьшило бы роль негативного аспекта личных контактов во взаимоотношениях с местным населением.

Заключение

В исследованиях отношений между вынужденными мигрантами и местным населением, основанных на кросскультурном психологическом анализе, не раз отмечалось гораздо более сильное преобладание положительной самооценки (или автостереотипа) над отрицательной у переселенцев по сравнению с местными жителями.

Это объясняется в основном более высокой потребностью вынужденных мигрантов в психологических механизмах, сплачивающих группу, повышающих позитивную идентичность ее членов. Отчасти такая высокая самооценка сформировалась у переселенцев еще в странах выхода и проистекала из их роли своего рода культуртрегеров. Этот аспект самосознания вынужденных мигрантов из стран СНГ и Балтии в России хорошо рассмотрен в работе Х. Пилкингтон 16. Подобная самооценка являлась одной из причин конфликтности их отношений с коренным населением стран прежнего проживания. Этот конфликт они в определенной мере импортируют в Россию. В наибольшей степени актуализируется он в малых городах и селах, население которых воспринимается высокоурбанизированными переселенцами как малокультурное и провинциальное.

Если в некотором усилении негативного отношения принимающего населения к переселенцам при наличии личных контактов основную роль играют объективные обстоятельства обострения ситуации конкуренции, то в повышении его позитивной реакции эту роль выполняет оценка человеческих качеств переселенцев, восприятие их как примера для окружающих. Местные жители, имеющие друзей и знакомых среди вынужденных мигрантов, становятся своего рода адвокатами переселенцев.

Пагубность обособленности, консервирования переселенческой идентичности, с одной стороны, и плодотворность развития личных контактов и взаимодействий с местным населением, с другой, постепенно начинают осознаваться вынужденными мигрантами. Многие переселенческие организации распространяют уже свою поддерживающую деятельность не только на переселенцев, но и на нуждающиеся в защите слои местного населения. В некоторых из них волонтерами, сотрудниками и даже лидерами являются местные жители не из числа переселенцев. Хочется надеяться, что такого рода тенденции знаменуют переход от замкнутости и противостояния мигрантской и принимающей общин к началу их реальной интеграции.

Список литературы

Смирнова И. В. Демография: Учебно-методическое пособие для студентов специальности «Государственное и муниципальное управление» / филиал СЗАГС в г. Калуга. — Калуга, 2004. — 138 с Практическая демография, Под редакцией Рыбаковского Л. Л., М.: ЦСП. 2005.-. 234 с.

Медков В. М., Демография: Учебное пособие.— Ростов-на-Дону: «Феникс», 2002. — 448 с.

Практическая демография, Под редакцией Рыбаковского Л. Л., М.: ЦСП. 2005.-. 234 с.

Демографический сайт Б. П. Денисова:

http://demography.narod.ru;

Официальный сайт Госкомстата РФ: www.gks.ru;

Практическая демография, Под редакцией Рыбаковского Л. Л., М.: ЦСП. 2005.-. 234 с.

Медков В. М., Демография: Учебное пособие.— Ростов-на-Дону: «Феникс», 2002. — 448 с.

Смирнова И. В. Демография: Учебно-методическое пособие для студентов специальности «Государственное и муниципальное управление» / филиал СЗАГС в г. Калуга. — Калуга, 2004. — 138 с

Практическая демография, Под редакцией Рыбаковского Л. Л., М.: ЦСП. 2005.-. 234 с.

Борисов В. А., Демография — М.: NOTABENE, 2001. — 272 с.

http://demography.narod.ru

Практическая демография, Под редакцией Рыбаковского Л. Л., М.: ЦСП. 2005.-. 234 с.

http://demography.narod.ru

http://demography.narod.ru