Тоталитарный режим и его особенности

Сущность неофашистского режима примерно та же, что и довоенного фашизма, однако, без таких крайних черт, как массовые убийства граждан, концентрационные лагеря, т. е. это подавление противников с некоторой оглядкой на общественное мнение.

Разновидностью неофашистского режима является военно-диктаторский режим. Иногда эти термины понимаются, как синонимы. Например, те же режимы в Греции и в Чили назывались и военно-диктаторскими режимами. Военно-диктаторских режимов (правда, без особой идеологии) было достаточно много в 60−70 годы в странах Латинской Америки. Такие режимы существовали в Аргентине, Уругвае, Бразилии, очень долго существовал такой режим в Парагвае, где более 25 лет правил диктатор Альфредо Стресснер. Типичный пример такого режима — государство Пакистан времен диктатора Зия Уль-Хака.

2.

2. Коммунизм (СССР) Несовершенной разновидностью тоталитаризма был коммунизм, имея в виду также и большую его продолжительность, что позволило ему эволюционировать в соответствии с разными периодами его внутренней и международной истории, в то время как фашизм и нацизм отождествились со своими основателями — Муссолини и Гитлером, которые к тому же не обладали доктринальным аппаратом такой сложности, как марксизм, хотя и не были лишены собственного культурного обоснования. В ставшем уже привычным сравнении двух главных форм насилия и репрессий — нацистской концлагерной системы и коммунистического Гулага, требуется выявить не только сходство, но и разницу. Разницу не только количественного порядка, касающуюся единственно числа жертв и продолжительности преступлений. И с этой точки зрения пальма первенства за Гулагом. Дело не в технике уничтожения: удушливый газ в одном случае, каторжный труд в другом.

Подчеркнуть требуется также и разницу в типе «врага», подлежащего уничтожению: для нацизма «врагом» были вполне определенные этнические и «расовые» группы, в первую очередь, евреи и цыгане. Для коммунизмаи советского и, позднее, азиатского — «враг» был представлен социальными категориями, границы которых не поддавались однозначному определению и которые объединялись под одной этикеткой «классового врага» или «врага народа». Сравнение существовавших в истории тоталитаризмов нужно не для их релятивизации, как будто злодеяния одного могут стать своего рода алиби для другого; оно необходимо для того, чтобы взвить специфику каждой из этих трагедий. Советскому коммунизму нельзя отказать в трагическом величии, которого лишен национал-социализм, более омерзительный и по идеалам и по практике. Противник и соперник коммунизма, фашизм неожиданно дал ему мощный толчок и не просто укрепил в жесточайшей войне, в которой потерпел поражение, а коммунизм одержал победу, парадоксальным образом став союзником собственного изначального и главного врага — капиталистических демократий.

В силу этого временного, но неизбежного альянса коммунизм приобрел новый авторитет, основанный на антифашизме в том особом значении, которое это понятие получило в марксистско-ленинском лексиконе, значении прямо противоположном антитоталитарному либерально-демократическому и демократическому социалистическому антифашизму. Коммунистическая система казалась несокрушимой, но внутри нее возникли значительные силы сопротивления и оппозиции, разные по природе. Это был демократический антикоммунизм, возобладавший в мирных революциях конца 80-х годов, а в Советском Союзе утвердившийся в форме «инакомыслия». Антифашистский антикоммунизм был великой позитивной критической силой, противоядием коммунистическому заблуждению и мистификации. Важнейшей его частью были бывшие коммунисты, поначалу разделявшие аберрацию коммунизма, но, сумевши преодолеть ее, многие из них сами стали его беспощадными критиками и предсказали и ускорили его конец.

Что касается посткоммунистов, возникших после поражения коммунистических партий в качестве их наследников, то они в лучшем случае пытаются вернуться к традициям демократического социализма, с которым боролись, и приспособить их к новой исторической ситуации, не преодолев при этом собственные специфические традиции, полярно противоположные тем, которые хотели бы восстановить и которые, впрочем, уже практически утратили былую жизненность. Более семи десятилетий коммунизма не могли не оставить по себе неизгладимого следа: те «десять дней» 1917 года действительно «потрясли мир» надолго, хотя и не так, как в свое время воображали протагонисты этих событий.

Сегодня стоит задача более адекватного познания и исторического понимания коммунистического проекта не только в XX в., в которой он конкретизировался, но и в предшествовавшем ему, когда была разработана его теория. Два века, каждый со собственным своеобразием, составляют единство, обоснование которого — в промышленной революции и в последовавших коренных трансформациях во всех областях. Эти два столетия концентрируют невиданный по насыщенности и продолжительности опыт, от Французской революции 1789 года до запоздалых центральнои восточноевропейских революций 1989;91 гг. В XX веке феномен коммунизма и противоположного ему фашизма был проявлением крайней напряженности и разлада внутри европейского мира, травматически вылившихся в I мировую войну.

Заключение

И все же тоталитаризм — исторически обреченный строй. Это общество-самоед, не способное к эффективному созиданию, рачительному, инициативному хозяйствованию и существующее главным образом за счет богатых природных ресурсов, эксплуатации, ограничения потребления большинства населения. Тоталитаризм — закрытое общество, не приспособленное к своевременному качественному обновлению, учету новых требований непрерывно изменяющегося мира. Его адаптивные возможности ограничены идеологическими догмами. Сами тоталитарные руководители являются пленниками утопической по своей сути идеологии и пропаганды.

В наши дни напряженность и разлад переживает скорее не Европа, а глобализованный мир. После краха интернационал — коммунистического фундаментализма и поражения фундаментализма национал-фашистского на сцену выступили экстраевропейские фундаментализмы и над человечеством нависли новые опасности. История не кончилась. Поэтому-то и нужно изучать ее прошлое, проецирующееся на настоящее. А особенно историю коммунизма — центральную в истекшем столетии, которое можно назвать веком коммунизма или, что будет точнее, веком тоталитаризмов и их поражения.

Список используемой литературы Видоевич З. Либеральный тоталитаризм, 2007.

Любин В. П. Тоталитаризм (фашизм, нацизм, коммунизм): интерпретации в современной науке и Вторая мировая война. Уроки истории для Германии и России, — Кемерово, 2006.

Мачкуев Е. Преобразование коммунистического тоталитаризма и посткоммунистическая трансформация. — Москва, 2000.

Струдников П. Е. Теоретические проблемы тоталитаризма, 1999.

Сумбатян Ю. Г. Тоталитаризм — политический феномен 20 века, 1999.

Цыганков А. П. Политические режимы: структура, типология, динамика. М., 1995.

Цыганков А. П. Политические режимы: структура, типология, динамика. М., 1995.

Видоевич З. Либеральный тоталитаризм, 2007.

Сумбатян Ю. Г. Тоталитаризм — политический феномен 20 века, 1999.

Струдников П. Е. Теоретические проблемы тоталитаризма, 1999.

Любин В. П. Тоталитаризм (фашизм, нацизм, коммунизм): интерпретации в современной науке и Вторая мировая война. Уроки истории для Германии и России, — Кемерово, 2006.

Мачкуев Е. Преобразование коммунистического тоталитаризма и посткоммунистическая трансформация. — Москва, 2000.