Женщины византии

Все, что происходит вне семьи — это ненужные тревоги, заботы и волнения, семья же — это та тихая пристань, где человек обретает покой и душевное равновесие. Неудачный брак считался величайшим бедствием для человека, чем-то подобным кораблекрушению, несущему опасность для самой человеческой жизни. Лишь ради семьи человек трудится и старается продвинуться вверх по общественной лестнице.

Но прежде всего византийцы ценили в женщине кротость, грациозность, мягкость характера — то, что во все времена именуется женственностью. Та же Евдокия, наряду с очарованием красноречия, мягкой манерой общения, приятным звучанием голоса, обладала необычайной грацией и миловидностью. Телесная красота женщины ценилась не менее духовной. Красивыми считались женщины среднего роста, мягких форм, с тонкой талией, достойной осанкой, нежной кожей лица, окрашенной легким румянцем, с большими выразительными глазами и жемчужного блеска улыбкой. Внешности женщины придавалось большое значение. Вторая жена Иоанна VIII Палеолога, итальянка София, недурно сложенная, с золотистыми волосами, струящимися по спине, но слишком высокая, с уродливым лицом, напоминала, по мнению Дуки, пословицу: «Сзади пасха, спереди — великий пост». Этот брак оказался недолговременным, хотя в его заключении сыграли роль и политические мотивы.

Византийцы признавали способность женщины к политическим делам как возможное, но редкое качество. Ирина, дочь Феодора I Ласкариса, отличалась мудростью, с которой она помогала царствующему супругу. Феодора Кантакузина, мать Иоанна Кантакузина, характеризуется современниками как женщина острого ума и наблюдательности. Тонко чувствуя изменения политической ситуации, она помогла раскрыть заговор против Андроника III, бывшего в то время верным другом ее сына.

Немало написано византийскими писателями о дурных качествах женщин. Одной из наиболее одиозных фигур в поздневизантийской историографии является вторая жена Андроника II Ирина. Ею было положено немало сил на то, чтобы возвести на престол своих сыновей, рожденных от второго брака и в силу этого не имевших прав престолонаследия. Стремясь возвеличить дочь, Ирина дарила своему зятю, сербскому кралю, царские калиптры, более богатые, чем у ее супруга Андроника II. Поскольку последний не поддерживал непреклонное стремление Ирины непременно прославить своих детей, она пошла на скандальное осложнение отношений, предавая гласности детали их интимной жизни.

Материальные расчеты, политическая игра, неравные браки — все это отнюдь не означало, что любовь была неведома византийцам. Не всегда она предшествовала браку, но нередко ему сопутствовала. В сборниках поговорок и изречений («Пчелах») утверждается мысль, что высшее счастье для мужчины — обретение любящей благонравной жены. В сказании о Стефаните и Ихнилате говорится, что «высшим благом обладает человек», для которого соединились воедино три компонента: разум, добрый советчик и любимая жена. Кекавмен полагал, что смерть хорошей жены равносильна утрате половины «или еще больше» всех жизненных благ. Любящий, принадлежит не себе, а предмету любви; муж, люба жену, всего себя отдает ей, ею лишь дыша и о ней лишь мечтая. «А что для мужа больше жены единоправной и единомысленной, которую ему дано право опекать и над которой дано право властвовать — не как господину над имением, но как душе над телом? Дано право самим промыслом, связавшим душу «с телом и образовавшим посредством сопряжения из жены и мужа как бы одно живое существо, заодно дышащее и заодно чувствующее».

Нарядить любимую жену, украсить драгоценностями даже ее коня было не только долгом, но и радостью для знатного супруга; да и сам он, спеша к жене после разлуки, стремился предстать перед ней во всем блеске. «Нет в мире большей радости, — говорил Дигенис Акрит, — чем радость нежной страсти».

Супруга одного из дворцовых чиновников, избранного императрицей Зоей себе в мужья (узы старого брака в таких случаях расторгали по мановению царственной руки), предпочла отравить любимого мужа, чем отдать его Зое. Упомянутая Феофано, напротив, помогла своему возлюбленному Иоанну Цимисхию убить стареющего Никифора II, за которого она вышла после смерти Романа И. Та же Зоя, когда ее новый выбор пал опять-таки на женатого аристократа Романа Аргира, грозила ему тяжкой карой за отказ. На этот раз любящая жена добровольно ушла в монастырь, даровав мужу и трон, и зрение, а может быть, — и жизнь. Роман III сохранил чувство глубокой признательности к первой жене и, когда она умерла, сделал богатый вклад «за спасение ее души». Супружеской любовью и верностью гордились как высокой добродетелью. Анна Комнин пишет о царившем в ее отношениях с Никифором Вриеннием согласии. Его смерть она называет океаном горя, бурными волнами Адриатики, пламенем, иссушившим ее сердце и костный мозг.

Идеалом византийца была не только послушная, заботливая и богатая жена, но также красивая и образованная. Однако даже обученная риторике богатая красавица не могла надеяться на хорошую партию, если начинала ходить молва о ее нескромном поведении. Вопрос о девственности невесты считался весьма важным при заключении брачного договора. Обманутый супруг-молодожен, при соблюдении точно оговоренных условий, мог по закону уже утром расторгнуть вчера заключенный брак.

Анна Комнин уверяет, что со времен Мономаха до 1081 г. женская половина дворца пребывала в разврате, и только бабка Анны — Анна Далассина навела порядок, установила время для приема чиновных лиц, трапез и «божественных песнопений», так что дворец уподобился монастырю.

Любовь Склирены, кстати говоря, один из немногочисленных сохраненных источниками примеров самоотверженной женской любви. Происходившая из богатого и знатного рода, Склирена полюбила опального вдовца Константина и, продав свои владения (иглущество Монот маха было, видимо, конфисковано), последовала за ним в ссылку на остров Лесбос, где они прожили вместе семь лет. Безусловный ценитель подлинной культуры, тонкий наблюдатель и психолог, Пселл много лет спустя после смерти Склирены с восторгом писан о ее уме, такте, воспитанности, образованности, скромности и умении слушать. Она не была красавицей, заключает писатель, но обаяние ее личности действовало неотразимо. Щедрый и негневливый, но недалекий и ветреный Мономах окружил Склирену роскошью, но вряд ли тем вознаградил ее за большую любовь. Когда Склирена внезапно умерла, василевс, по словам Пселла, каялся в горестном недоумении и плакал, как ребенок, жалуясь каждому встречному.

О положении византиек говорят иногда, как о положении женщин современного Востока, преувеличивая суровость античных нравов, согласно которым их будто бы держали взаперти в гинекее, как в тюрьме.

Заключение

соблюдалось строго — только по отношению к девушкам; для замужней женщины оно было менее сурово, а в некоторых случаях даже совершенно не применялось. Каковы бы ни были требования обычая, к нарушениям его приходилось относиться терпимо. Жене богатого гражданина было нетрудно сообразоваться с ним и оставаться в глубине своих покоев; но в малосостоятельных семьях женщине ежеминутно приходилось выходить из дому по надобностям своего хозяйства. Она должна была отправляться на рынок, покупать провизию и нести на себе заботы, обыкновенно возлагаемые на рабов. Иногда случалось даже, что женщины занимались торговлей на агоре.

Однако подобным явления наблюдались редко. Бедность могла заставить некоторых женщин поступать таким образом, но общественное мнение относилось к ним строго и осуждало их.

В стенах своего дома женщины распоряжались вполне самовластно. Вообще византийка ревниво оберегала свой авторитет в делах, касающихся домашнего хозяйства; она держалась за него тем сильнее, что никакие другие занятия не рассеивали ее. Власть ее была ограниченной, и она тщательно охраняла ее; пользуясь только в этом отношении доверием своего мужа, она стремилась владеть им всецело.

Случались, разумеется, и злоупотребления. Иная женщина, по беспечности или из любви к лакомой пище, расточительно расходовала провизию. Муж в таком случае должен был вмешаться и отобрать у нее ключи от кладовых. Но обыкновенно женщина заслуживала похвалу. Иногда расчетливость переходила даже в скупость. Им неприятно было видеть уничтожение тех припасов, которые они так заботливо собирали и хранили; они переставали различать расходы необходимые от излишних и так же строго относились к первым, как и ко вторым. Они ликовали, когда мужья их приносили деньги домой, но слишком легко разражались горькими упреками за их расходы.

Женщинам был свойствен еще и другой недостаток. Они обладали часто деспотическим характером; преисполненные гордостью от своей власти, они стремились дать почувствовать ее всем окружающим. Вращаясь почти всегда среди рабов, привыкнув давать им постоянно приказания, бранить их за лень, делать выговоры за их провинности, они иногда не делали различия между господином и слугами и усваивали себе по отношению к нему тот же тон. Следует прибавить, что они гордились своими добродетелями и, противопоставляя легкомысленным нравам мужчин строгость своей собственной жизни, усердие в исполнении всех своих обязанностей, верность в соблюдении незапятнанной чести дома, легко проникались убеждением в своем превосходстве. Затаенные в глубине души обиды делали их раздражительными, и при малейшем предлоге у них вырывались те сухие и грубые слова, те резкие замечания, в которых их упрекали сатирики.

Все эти недостатки усиливались у наследниц, обогативших при выходе замуж своих мужей. Придавая особенно большое значение состоянию, которое они приносили в дом, они становились еще более высокомерны; такие женщины не забывали и не давали другим забывать, кем они были и чем владели.

Мужчины страдали от этих недостатков, но они сами были в них виноваты. Они, ограничили деятельность женщины заботами по хозяйству, а женщины, чересчур увлекшись ими, приобрели благодаря этому вздорность характера, от которой им трудно было уберечь себя. Главным недостатком семьи было то, что жена не входила в достаточной мере тесно в жизнь своего мужа. По видимому, они сами понимали это; иногда они признавали, что домашнее счастье ценилось у них слишком мало.

Византиец слишком легко мирился с двойственностью своего существования.

Входя к себе домой, он забывал или, вернее, затаивал в себе все, что занимало его вне дома. Он был на общественной площади, заседал в собрании или в судах, он разбирал государственные дела и устраивал свои торговый сделки, но он остерегался рассказывать жене своей что бы то ни было из виденного и слышанного им. Эти переживания принадлежали ему и он хотел сохранить их только для себя одного. Иногда муж позволял жене больше входить в его жизнь, и что и он даже подчинялся ее господству. Но какое заключение можно сделать из этого? Муж подчиняется своей жене, которая сама подчиняется причудам ребенка; это — проявление снисходительности или слабости, прихоть любви, стремящейся повиноваться беспрекословно и без размышлений.

Это не то сознательное доверие, не то разумное уважение, какое питают к испытанным и признанным по своему благоразумию советам. Таким примерам нельзя придавать никакого значения. Из того факта, что мужчины слабохарактерные или утомленные своей деятельностью, которой они занимались вне дома, покорялись в домашней жизни капризам своих жен нельзя делать никаких выводов, и этого недостаточно для утверждения, что византийка разделяла со своим мужем, его мысли, планы и лестолюбивые стремления.

Единственными событиями, нарушавшими правильность жизни женщин, были посещения друг друга и очень часто устраиваемые ими религиозные церемонии. Мужчины подозрительно относились к этим посещениям, к разговорам, которые женщины вели между собой, как будто бы они могли собираться только для того, чтобы сообщать друг другу свои жалобы на главу семьи и составлять какие-нибудь планы мести. Женщины не только ходили в гости к соседкам, но и приглашали друг друга на пиршества.

Женщина не была презираема. Ей не доверили бы управление домом, если бы возникало сомнение в ее энергии или в ее уме. Нападки комических поэтов не должны вводить нас в заблуждение: они, по видимому, внушены более страхом, чем презрением. Они смеются над браком, оскорбляют женщину, но находят вместе с тем трогательные выражения для восхваления ее.

Они изображают нам женщину, принимающую участие в семейных советах, если не в качестве руководительницы, то, по крайней мере, в качестве свидетельницы и участницы. Но, действительно, несмотря на любовь и уважение к своей жене, муж не знал ее.

Отвлекаемый от дома занятиями и удовольствиями, он жил возле нее, довольствуясь теми ее достоинствами, которые она проявляла в выполнении повседневных обязанностей, больше ничего от нее не требуя. Женщина и сама не подозревала, что она, создана для более высокого назначения, для более полного существования. Благодаря нравам того времени, она была ограничена узким кругом деятельности, привыкла к этому умалению своих способностей и обыкновенно покорялась ему без сожаления.

Заключение

Положение женщины всего больше отражается на общественной нравственности. Можно подкрепить многочисленными доказательствами, что в тех странах, где женщина свободнее, независимее от мужчины, — нравы чище и лучше, чем там, где она до сих пор находится в кабале.

Византийские миниатюры сохранили нам много портретов этих цариц, живших так давно. Физически они представляют довольно различные типы, и действительно, византийские императрицы были самого различного происхождения и всевозможных национальностей Европы и Азии, Кавказа и Греции, Константинополя и провинций, Сирии и Венгрии, Франции и Германии, вплоть до диких племен Хазарии или Болгарии. В нравственном отношении они представляют не менее глубокое различие: «Среди этих август, — по удачному выражению Рамбо, — встречались все женские типы, какие только можно себе представить: политические деятельницы, как Феодора или Ирина Афинянка; женщины писательницы, как Евдокия или Анна Комнина; женщины легкого поведения, как Зоя Порфирородная, другие, сохранившие себя в чистоте и предававшиеся благочестию, как сестра Зои, Феодора; еще другие, занимавшиеся исключительно придумыванием всяких ароматических смесей, утонченнейших туалетов, изощреннейших одежд и причесок, чтоб революционировать всю женскую половину Византии; женщины, о которых не говорили, и женщины, о которых говорили слишком много; женщины, растворявшие свои двери только монахам-мученикам и священникам-ревнителям; женщины, принимавшие фокусников и гадальщиков, и женщины, время от времени спускавшие из окна своей спальни мешок с зашитым в него телом, неслышно поглощавшимся потом темными водами Босфора.

Что же касается женщин средней и бедной прослойки Византийской империи, то они не пользовалась, конечно, большим уважением. Их считали порождением диавола, виновницами грехопадения рода человеческого, существом слабым и нечистым. Жена была до некоторой степени свободна только у себя дома; тут она могла и даже обязана была заниматься своим домашним хозяйством и женскими рукоделиями.

Не следует поэтому, если кто хочет хорошенько познакомиться с ними, обманываться ни однообразной пышностью их царского облачения, ни суровой ограниченностью, якобы определяющими их образ жизни. Души их различны, и различна также роль, какую они сыграли, — с этой стороны они и представляют интерес.

Список источников и литературы Источники Византийские легенды / Изд. подготовила С. В. Полякова. Л., 1972.

Комнина Анна Алексиада / Пер., вступ. ст., коммент. Я. Н. Любарского. М., 1965.

Михаил Пселл. Хронография / Пер., ст. и прим. Я. Н. Любавского. М., 1978.

Советы и рассказы Кекавмена / Подг. текста, введение и коммент. Г. Г. Литаврина. М., 1972.

Литература

Безобразов П. В. Черты византийских нравов и культур. Положение женщины. М., 1893.

Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян М., 1995.

Литаврин Г. Г. Византийское общество и государство. М., 1976.

Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. М., 1974.

Нуждин О. И. Женщины Византии эпохи первых Палеологов (Внешнеполитический аспект деятельности) // АДСВ, 2002. С. 151−168.

Тропцев А. Г. Византия. М., 1995.

Шандровская B. C. Печати титулованных женщин Византии // АДСВ, 2002. С. 89−101.

Безобразов П. В. Черты византийских нравов и культур. Положение женщины. М., 1893.

Литаврин Г. Г. Византийское общество и государство. М., 1976

Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. М., 1974

Советы и рассказы Кекавмена / Подг. текста, введение и коммент. Г. Г. Литаврина. М., 1972.

Византийские легенды / Изд. подготовила С. В. Полякова. Л., 1972.

Комнина Анна Алексиада / Пер., вступ. ст., коммент. Я. Н. Любарского. М., 1965

Михаил Пселл. Хронография / Пер., ст. и прим. Я. Н. Любавского. М., 1978.

Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян М., 1995.

Нуждин О. И. Женщины Византии эпохи первых Палеологов (Внешнеполитический аспект деятельности) // АДСВ, 2002. С. 151−168.

Тропцев А. Г. Византия. М., 1995.

Шандровская B. C. Печати титулованных женщин Византии // АДСВ, 2002. С. 89−101.

Безобразов П. В. Черты византийских нравов и культур. Положение женщины. М., 1893. 17 с.

Там же.- С. 23−26.

Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. М., 1974. 82 с.

Там же.- 84 с.

Там же.- 87 с.

Тропцев А. Г. Византия. М., 1995. 47 с.

Литаврин Г. Г. Указ. соч.- 91 с.

Тропцев А. Г. Указ. соч.- 54 с.

Безобразов П. В. Указ. соч.- 38 с.

Там же.- 49 с.

Там же.- 52 с.

Там же.- 54 с.

Гиро П. Частная и общественная жизнь римлян М., 1995. 44 с.

Там же.- 46 с.

Там же.- С. 47−53.

Безобразов П. В. Указ. соч.- 67 с.

Михаил Пселл. Хронография / Пер., ст. и прим. Я. Н. Любавского. М., 1978. 21 с.

Комнина Анна Алексиада / Пер., вступ. ст., коммент. Я. Н. Любарского. М., 1965. 119 с.

Нуждин О. И. Женщины Византии эпохи первых Палеологов (Внешнеполитический аспект деятельности) // АДСВ, 2002. 158 с.

Там же.- 160 с.

Безобразов П. В. Указ. соч.- 74 с.

Там же.- С. 75−82.

Шандровская B. C. Печати титулованных женщин Византии // АДСВ, 2002.-. 90 с.

Гиро П. Указ. соч.- 92 с.

Шандровская B. C. Указ. соч.-. 92 с.

Советы и рассказы Кекавмена / Подг. текста, введение и коммент. Г. Г. Литаврина. М., 1972. 10 с.

Нуждин О. И. Указ. соч .- С.162−167 с.

Там же.- 167 с.

Тропцев А. Г. Указ. соч.- 76 с.

Комнина Анна Алексиада / Пер., вступ. ст., коммент. Я. Н. Любарского. М., 1965. 127 с.

Там же.- 129 с.

там же.- 130 с.

Византийские легенды / Изд. подготовила С. В. Полякова. Л., 1972. 45 с.

Там же.- 47 с.

Литаврин Г. Г. Указ. соч.- 112 с.

Там же.- 115 с.

Нуждин О. И. Указ. соч .- .164 с.

Византийские легенды / Изд. подготовила С. В. Полякова. Л., 1972. 59 с.

Советы и рассказы Кекавмена / Подг. текста, введение и коммент. Г. Г. Литаврина. М., 1972. 24 с.

Там же.- 28 с.

Комнина Анна Алексиада / Пер., вступ. ст., коммент. Я. Н. Любарского. М., 1965. 131 с.

Там же.- 134 с.

Михаил Пселл. Хронография / Пер., ст. и прим. Я. Н. Любавского. М., 1978. 32 с.

Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. М., 1974. С. 228−230.

Там же.- 231 с.

там же.- 232 с.

Гиро П. Указ. соч.- 113 с.