Слово как объект грамматического изучения

Реферат по лингвистике на тему:

" Слово как объект грамматического изучения"

Подавляющее большинство слов русского языка представляет собой совокупности грамматических форм, под которыми понимаются регулярные видоизменения слова для выражения грамматических значений. Грамматическое варьирование слова ставит вопрос о пределах такого варьирования, вопрос о границах слова, вопрос о тождестве слова, вопрос о том, какие формы слова относятся к системе форм одного слова, а какие — к разным словам. Ср.: темный — темная — темна — темнее — темнейший — темненький — теменьтемнота — темнеть — темнить и т. д. Положение осложняется тем, что нередко и при образовании форм одного и того же слова, и при образовании разных слов используются одни и те же морфологические средства. Ср.: читавший (суффиксвшобразует причастную форму глагола читать) — читальный (суффиксльнобразует новое слово — имя прилагательное), сделать (приставка собразует форму совершенного вида глагола делать) — съехать (приставка собразует новое слово, выражающее движение сверху вниз).

Вопрос о разграничении форм одного и того же слова и разных слов имеет длительную историю. Его нельзя считать окончательно решенным и в настоящее время.

Академик Ф. Ф. Фортунатов (26) предложил для разграничения синтаксический критерий. Если формы слова выражают синтаксические отношения между словами или формируют сказуемость предложения, то они относятся к формам словоизменения, т. е. к формам одного и того же слова (таковы падежи существительного, род, число и падеж прилагательного, наклонение и время глагола). Если данные формы выражают не синтаксические отношения, а различия и самих предметах действительности, то они относятся к формам словообразования, т. е. к формам разных слов (таковы уменьшительные формы, формы числа существительных, степени сравнения прилагательных, виды глагола, причастия и т. п.).

Академик В. В. Виноградов (5) вслед за академиком Л. В. Щербой (29) выдвигает семантический критерий: формы одного и того же слова объединяются лексическим значением и различаются только грамматическими значениями (рыба и рыбак — разные слова, рыбак и рыбаки — формы одного слова). Ср. приведенное выше определение слова как совокупности грамматических форм.

Первый критерий удобен практически (его легко применить на практике), но вызывает теоретические трудности. Трудно, например, поверить, что стол и столы — разные слова, а не одно слово. Второй критерий, наоборот, снимает теоретические трудности (стол и столы — одно слово, так как эти формы, имея общее лексическое значение, различаются только грамматическими значениями). Однако во втором случае возникают трудности практического порядка: ни Л. В. Щербе (29), ни В. В. Виноградову (5) не удалось дать критерии определения степени близости значений для того, чтобы считать словоформы формами одного слова. Так, например, оба автора относят к формообразованию так называемые формы субъективной оценки (дом — домик, белый — беловатый, ср.: аленький цветочек), которые учеными обычно относятся к словообразованию, а Л. В. Щерба (29) считал формами одного слова названия лиц и животных мужского и женского пола типа медведь — медведица, озорник — озорница, с чем не мог согласиться даже В. В. Виноградов (5).

И, тем не менее, более перспективным оказывается второй путь. Необходимо лишь точнее определить понятие грамматического значения, если не всегда удается установить степень лексического тождества слова. В этих целях А. А. Зализняк (9) предлагает два параллельных, но не совпадающих друг с другом подразделения элементов, из которых складывается значение словоформы: 1) номинативные — синтаксические элементы значения; 2) неграмматические — грамматические элементы значения.

К номинативным относятся элементы значения, которые «непосредственно относятся („называют“) внеязыковую действительность (предметы, события, признаки, отношения)», к синтаксическим — элементы значения, отражающие «лишь способность словоформы вступать в определенные синтаксические связи с определенными классами словоформ» .

И номинативные, и синтаксические значения могут быть грамматическими и неграмматическими. Для отнесения номинативных значений к грамматическим они должны обладать двумя признаками: признаком обязательности (ни одной словоформы данного класса вне данного значения) и признаком регулярности (наличие в парадигме каждого слова или большинства слов данного класса форм, противопоставленных по данному значению). Для отнесения синтаксических значений к грамматическим достаточно одного признака — обязательности.

Более осторожно к установлению границы между грамматическими и лексическими элементами значения подходит А. В. Бондарко (4). По типу коррелятивности (соотносительности) автор выделяет три типа грамматических значений: 1) последовательно коррелятивные (соотносительные): наклонение, время, лицо, число, род глагола, род, число и падеж прилагательного, падежи существительных; 2) непоследовательно коррелятивные: вид и залог глагола, число существительных, степени сравнения прилагательных; 3) некоррелятивные: род существительных, лицо местоимений.

Грамматические значения подразделяются на однородные и неоднородные. Однородными называются грамматические значения, по которым могут быть противопоставлены формы одного и того же слова (вода — воду, стол — столы) или разные слова (стол — стенаокно). Неоднородные грамматические значения не могут участвовать в противопоставлении слов или грамматических форм.

Совокупность однородных грамматических значений, выраженных грамматическими формами, образует грамматическую категорию. Ср. определение грамматической категории в Гр.-80: «Морфологическая категория — это система противопоставленных друг другу рядов морфологических форм с однородным значением» (24).

Характерная особенность однородных грамматических значений состоит в том, что они представляют собой конкретные реализации более общих значений. Два или несколько однородных грамматических значений входят в более общее грамматическое значение. Так, например, конкретные грамматические значения мужского, женского и среднего рода образуют общее грамматическое значение рода, конкретные грамматические значения единственного и множественного числа — общее грамматическое значение числа. Поэтому грамматическую категорию иногда определяют как «систему форм слова, обладающую общим грамматическим элементом значения» (18).

Таким образом, грамматические категории образуются противопоставлением (оппозицией) грамматических форм, имеющих однородные грамматические значения. Различают оппозиции бинарные и небинарные, привативные и эквиполентные. Все грамматические категории подразделяются на два вида: словоизменительные (собственно грамматические) и несловоизменительные (лексико-грамматические, или классифицирующие). Словоизменительные грамматические категории образуются грамматическими значениями, представленными отдельными членами одной парадигмы (категории числа, падежа существительного и под.). Любые два члена парадигмы противопоставлены по словоизменительным категориям. Несловоизменительные грамматические категории представлены грамматическими значениями, которые свойственны всем членам парадигмы, всей парадигме в целом (категория рода существительных). Они относят слово к определенному классу слов и называются поэтому классифицирующими.

Отсюда следует, что граница между формами одного слова и разными словами, граница между формообразованием, являющимся объектом морфологии, и словообразованием, являющимся объектом особой науки, «проходит как граница между значениями, появление которых в словоформах обязательно и регулярно, и значениями, которые этими свойствами не обладают» (18, с.23).

В зависимости от характера выражаемых значений также выделяются две группы грамматических категорий. Значение грамматических категорий одной группы направлено на выражение подчинительных связей между словами в предложении. Таковы категории рода и падежа существительных, рода, числа и падежа прилагательных, рода и числа глаголов, своеобразна категория залога. Значение грамматических категорий другой группы направлено на выражение различных свойств и отношений предметов самой внеязыковой действительности. Таковы категория числа существительных, степеней сравнения прилагательных и наречий, категории вида, времени и наклонения глагола. Эти грамматические категории не совсем удачно названы (Гр.-80) (23) выявляемыми синтагматически (категории первой группы) и несинтагматически (категории второй группы). В данном случае речь должна идти не столько о характере выявления грамматических категорий, сколько о характере выражаемого ими значения.

Сложность определения границы между формами одного слова и разными словами приводит к расхождению в определении объема парадигмы разных частей речи, в частности глаголов, прилагательных и существительных. По мнению академика В. В. Виноградова (5), в парадигму глагола входят спрягаемые формы, причастия, деепричастия, члены видовых пар, формы действительного и страдательного залога. А. Н. Тихонов (25) выносит причастия и деепричастия за пределы глагола, считая их самостоятельными частями речи. А. В. Бондарко (3) включает в парадигму одного слова члены только тех видовых пар, которые образуются при помощи имперфективации (перечитать — перечитывать и под.), считая члены других видовых пар (делать — сделать и под.) самостоятельными словами. Авторы Гр.-70 (80) и Гр.-80 (23) считают самостоятельными словами члены всех видовых пар, так как каждый из них имеет свою начальную форму и свою систему спряжения, нередко относясь к разным классам глаголов (ср.: рассмотреть — рассматривать). И. Г. Милославский (18) категорию вида вообще относит не к грамматическим, а к словообразовательным категориям, лишь в силу грамматической традиции рассматриваемой в качестве грамматической категории. Авторы Гр.-70 (80) и Гр.-80 (23) рассматривают как формы одного слова лишь те формы действительного и страдательного залога, когда значение страдательного залога выражается формами страдательных причастий. Формы страдательного залога, образованные при помощи постфиксася, считаются самостоятельными словами, а категория залога относи ся к смешанным (словоизменительным и несловоизменительным) категориям.

Парадигма имени прилагательного традиционно включает формы мужского, женского и среднего рода единственного числа, формы множественного числа, простые и сложные формы сравнительной и превосходной степени. Авторы Гр.-70 (80) и Гр.-80 (23) выносят простые формы превосходной степени за пределы парадигмы прилагательного, считая их особыми словами, а суффиксыейш иайш словообразовательными суффиксами.

Парадигма имени существительного включает в свой состав две частные парадигмы: парадигмы падежных форм единственного и множественного числа. Академик Ф. Ф. Фортунатов (26) формы единственного и множественного числа считал особыми словами.

В школьном учебнике русского языка Т. А. Ладыженской и др. (15) причастия и деепричастия рассматриваются как формы глагола, причем в качестве начальной формы у причастий указывается форма им. падежа, ед. числа, мужск. рода, а у деепричастий — форма инфинитива. В школьном учебнике В. В. Бабайцевой и Л. Д. Чесноковой (1) причастия и деепричастия рассматриваются как самостоятельные части речи. Члены видовых пар глагола в обоих учебниках рассматриваются как особые слова. Формы превосходной степени рассматриваются как грамматические формы в составе парадигмы прилагательного. Традиционно формы единственного и множественного числа существительных считаются формами одного слова.

Такие расхождения в определении объема парадигмы разных частей речи свидетельствуют о том, что вопрос о тождестве слова находится далеко от окончательного разрешения.

Словоформы могут отличаться друг от друга собственно номинативным (лексическим) значением, классифицирующим грамматическим значением и словоизменительным грамматическим значением.

Значения первого рода (собственно номинативные значения), их типы и средства их выражения изучаются в лексикологии (ср.: слово и его значение, многозначность слова, омонимия, системные отношения в лексике и т. д.).

Значения второго и третьего рода, способы их выражения в словоформах, обусловленная ими группировка словоформ в лексемы, а лексем в лексико-грамматические классы, которые называются частями речи, составляют предмет морфологии.

По определению Гр.-70 (8), «предмет морфологии — грамматические классы и разряды слов, принадлежащие им грамматические категории и системы форм (парадигмы), в которых эти категории существуют и выявляются». Видоизменение слова для выражения грамматических значений получило название словоизменения (Ф.Ф. Фортунатов (26), Гр.-70 (8), Гр.-80 (23)) или формообразования (Л.В. Щерба (29), В. В. Виноградов (5)). В последнее время (17) предпринимаются попытки разграничить понятия словоизменения и формообразования, понимая под первым образование форм для выражения синтаксических грамматических значений, а под вторым — образование форм для выражения значений несинтаксического характера.

Системные различия между собственно номинативными значениями (лексический момент), если они получают выражение в структуре слова (грамматический момент), составляют предмет изучения словообразования. Ср. отношение субъекта действия к действию в парах: писа-тель — писа (ть), строи-тель — строи (ть).

Большинство слов русского языка членится на более мелкие значимые части — морфемы. Морфема определяется как наименьшая несамостоятельная значимая часть слова и язык и характеризуется по меньшей мере тремя признаками: 1) наличием значения; 2) неделимостью на более мелкие значимые части; 3) отсутствием синтаксической самостоятельности.

Наличие значения отличает морфему от фонемы, которая выполняет различительную (дистинктивную) функцию, но не обладает собственным значением. Так, мы не можем сказать, что обозначает фонема <�а> в слове [сат], но можем сказать, что морфемаа в слове вод-а выражает значение ед. числа, им. падежа, женск, рода, а морфема водсвязана с обозначением определенного вещества. Неделимость на более мелкие значимые части отличает морфему от основы, которая может состоять как из одной морфемы (вод-а), так и из нескольких морфем (вод-н-ый).

Отсутствие синтаксической самостоятельности отличает морфему от слова, которое может выполнять самостоятельную синтаксическую функцию: выступать в роли члена предложения или самостоятельного предложения. Морфема не может выполнять самостоятельной синтаксической функции, т. е. не может выступать в роли члена предложения или самостоятельного предложения. Правда, иногда можно встретить утверждение о том, что корни могут использоваться в речи самостоятельно или в сопровождении одного из видов аффиксов — флексии (2; 10; 21). Ср.: Там стоит дом. Здесь корень материально совпадает со словом и самостоятельно употребляются не морфемы там, дом, а одпоморфемные слова. Ср.: в слове вод-а не фонема <�а>, а морфемаа имеет значение, аналогично: не корни там, дом, а слова там, дом имеют прямо самостоятельное употребление.

В связи с существованием алломорфов и вариантов морфем возникает проблема тождества морфемы. Будучи значимой единицей, морфема имеет две стороны: сторону значения и сторону звукового выражения. В процессе употребления в словах и формах слов морфемы могут видоизменяться как в отношении значения (ср.: человек идет, пароход идет, поезд идет, часы идут, время идет, работа идет), так и в отношении звукового состава (ср.: веду-вожу-водит).

При всех своих видоизменениях морфема должна сохранять единство значения и единство звукового выражения.

Важность единства значения особенно ярко проявляется в тех случаях, когда фонетически тождественные морфемы имеют совершенно разное, не связанное друг с другом значение. Ср.: водитьвода. Такие морфемы называются морфемами-омонимами Г. А. Пастушенковым (22) и морфемами-омофонами А. Н. Гвоздевым (7). Различают корни-омонимы: водить — вода, носить — нос, графитьграфиня, окончания-омонимы: вода — стола — дома — была, суффиксы-омонимы: резка — татарка — ножка, приставки-омонимы: запел — залетел.

Важность единства звуковой стороны ярко проявляется в тех случаях, когда одинаковые или близкие по значению морфемы имеют совершенно разный звуковой состав.

Наиболее целесообразной классификацией морфем должна быть классификация по значению. Однако значение морфем обычно используется только для разделения морфем на два класса — на корни и аффиксы. Корни связаны с выражением вещественного, реального значения, аффиксы — с выражением формального, грамматического значения. Значение корня опирается на лексическое значение корневого слова. Оно как раз и представляет собой лексическое значение корневого слова. Ср.: значение корняводв слове подводники то же, что и у корневого слова вода. Исчезновение из языка корневого слова ведет к семантическому опустошению корня.

По значению нередко также выделяются окончания. Это бывает тогда, когда окончания определяются как морфемы, выражающие синтаксические значения, или как морфемы, выражающие значения рода, числа, падежа, лица (ср.: Гр.-70 (8)и Гр.-80 (24)). Окончания явно отличаются от прочих морфем также тем, что они представляют собой, по выражению Г. О. Винокура (6), комплекс морфем (ср.: жен-а [-ы. -е, -у, -ой, -е]), который, как единое целое, переносится от одного слова к другому (ср.: сестр-а, дам-а и т. д.), в то время как остальные морфемы выступают как одиночные (ср.: есть жен-щин-а, жен-ск-ий, жен-их, но нет дамщин-а, ср.: дам-ск-ий, нет дам-их). Эта особенность отражается в определении окончания как изменяемой части слова.

В зависимости от места в слове устанавливаются, прежде всего, классы аффиксальных морфем, по отношению к корню выделяются две группы аффиксов: префиксы и постфиксы (суффиксы и окончания). Суффиксы обычно располагаются между корнем и окончанием. Однако некоторые суффиксы выступают после окончаний. Поэтому их иногда называют пофлективными суффиксами. Авторы Гр.-70 (8) и Гр.-80 (24) называют их постфиксами. Таким образом, термин «постфикс» используется в двух значениях: а) как наименование любой аффиксальной морфемы, стоящей после корня (23); б) как наименование аффиксальной морфемы, находящейся после окончания (авторы Гр.-70 (8) и Гр.-80 (24)). К их числу относятся суффиксыся в глаголах, -то, -либо, -нибудь в неопределенных местоимениях и наречиях (кто-то где-то, куда-то и т. д.). Особое место занимают приставки кое-; не-, ни-, ср.: кое-где, нигде, негде. Специфические особенности морфемся, -либо, -нибудь, -то и кое-, не-, ни- (пофлективный характер одних и возможность отделения от корня других) послужили тому, что в грамматической традиции их долго называли частицами (ср.: Гр.-70 (8) и даже школьный учебник В. В. Бабайцевой и Л. Д. Чесноковой (1)). Однако частица — это особая часть речи, особое слово, а компонентыто, -либо, -ся, коеи т.д. — это части слов, морфемы.

В последнее время в качестве особого вида служебных элементов слова выделяют так называемые интерфиксы (Е.А. Земская (10) вслед за А. А. Реформатским (23)). Однако понятие интерфикса не получило единого определения. Существует по меньшей мере две точки зрения: узкая и широкая. Сторонники первой точки зрения называют интерфиксами морфемы, «не имеющие собственного значения, но служащие для связи корней в сложных словах» (23, с. 266). К ним относят соединительные гласные «о» и «е» (23) «у», «ух», «ех», «и» (8; 24), ср.: рыб-о-лов, кон-е-вод, дв-у-член, дв-ух-летие, тр-ех-летие, пят-и-стенка и т. д. Из определения интерфиксов сторонниками этой точки зрения следует, что связочные элементы сложных слов нельзя относить к морфемам, так как морфемазначимая Часть слова, а интерфиксы не выражают значения, а выполняют связочную функцию. Правда, по мнению Н. М. Шанского (31), значение соединительных гласных, выражающих «идею соединения», подобно значению соединительных союзов. Однако соединительные союзы не только выполняют связочные функции, но и выражают соединительное значение, противопоставленное значению противительных и разделительных союзов (стол и стул, ср.: не стол, а стул; стол или стул). Соединительные гласные выполняют только связочную функцию. Ср.: лес-о-степь (лес и степь), нар-о-ход (ходит паром), лун-о-ход (ходит по луне), лед-о-ход (лед идет /ходит/).

Сторонники второй точки зрения называют интерфиксами «межморфемные прокладки», играющие в структуре слова чисто соединительную функцию. Е. А. Земская (11) и ее сторонники относят к интерфиксам кроме соединительных гласных и некоторые другие асемантические (незначимые) элементы. Ср.: бор-ец, но: пе-(в)-ец, пе-(в)-ица, корми-(л)-ец, корми-(л)-ица; лет-ный, но: купа-(ль)-ный; дорож-ный, но: шоссе-(й}-ный, волжский, но: днепр-(ов)-ский; самар-ский, но: ялт-(ин)-ский. А. Н. Тихонов (28) прибавляет к ним прокладки между формообразующими основами и окончаниями (ср.: нес-ти, но: чит-(а)-ть; нес-у, но: чита-j-y) и называет их структемами. Впрочем, М. В. Панов (20) считает тематические гласные, образующие основу глагола (ср.: чит-а-ть, лет-е-ть), суффиксами, выражающими «общее значение процессуальное™». Можно было бы согласиться с таким широким определением интерфиксов. Но в языке встречаются также и такие незначимые элементы, которые ничего не соединяют. Ср.: о-хот-а, о-крош-к-а, с-по-кой-н-ый, по-вод-ок, по-воз-к-а, поезд и т. д. Асемантическими могут быть также морфологические части слов, находящиеся в позиции корня. Ср.: об-у-ть — раз-у-ть, о-де-ть — раз-де-ть, от-верг-ну-ть — с-верг-а-ть. Асемантические элементы в позиции корня А. А. Реформатский (23) назвал радиксоидами. Асемантические элементы в позиции аффиксов можно назвать аффиксоидами (термин М. В. Панова (21), у Н. М. Шанского (30) он используется в другом значении), выделив среди них суффиксоиды (термин А. А. Реформатского (23)) — асемантические элементы в позиции суффиксов (ср.: интерфиксы Е. А. Земской (10) и префиксоиды — асемантические элементы в позиции префиксов (о-хот-а, по-езд и под.), оставив термин интерфиксы для соединительных гласных (шире: соединительных элементов) сложных слов. Таким образом, в составе слова наряду с морфемами могут выделяться морфемоиды: радиксоиды и аффиксоиды (префиксоиды и суффиксоиды). Морфемоиды — это части слова, не являющиеся морфемами, так как у них отсутствует значение, но во всех прочих отношениях (выделимость, место в слове, то или иное участие в структурной организации слова и т. д.) подобные морфемам.

Особых замечаний требует компонентть (-ти), образующий форму инфинитива: читать, нести. Традиционно его относят к суффиксам (15), а Гр.-80 (24) квалифицируют его как окончание. Компонентть (-ти) не похож на окончание, так как он не выражает значения рода, числа, падежа или лица, не явлчется комплексной морфемой и не служит для выражения синтаксических связей между словами в предложении. Он не похож и на суффикс, так как служит для образования одной изолированной формы в парадигме слова, тогда как суффикс, как правило, образует основу для ряда форм слова. Г. А. Пастушенков (22) квалифицирует его как окончание лишь потому, что это практически удобно при описании словообразования, так как компонентть (-ти), подобно окончанию, никогда не включается в состав производного слова, ср.: вода — вод-ный, гретьгре-лка. В единственном исключении жени (ть) — женитьба, ср.: коси (ть) — кось-ба скорее всего имеется не аффикс инфинитива, а интерфиксальный элемент: жени-(ть)-ба, ср.: обрезать — обрез-ок, но придать — прида-(т)ок. Тем более что и позиция постфиксася (-сь) после аффиксать (-ти) (ср.: греться, нестись) подчеркивает поведение этого аффикса как окончания.

В зависимости от функции (назначения) в структуре слова все аффиксальные морфемы подразделяются на два класса: 1) словообразовательные аффиксы и 2) словоизменительные (формообразовательные) аффиксы. Иногда выделяются также синкретические аффиксы, которые одновременно служат как средство словообразования и как средство формообразования. Ср.: читать — перечитать. Приставка перепревращает глагол несовершенного вида в глагол совершенного вида (формообразование) и одновременно образует глагол с новым лексическим значением: перечитать «прочитать снова» (словообразование). Ср. также: раб — раб (а). Окончаниеа образует форму им. падежа, ед. числа, женск. рода (формообразование) и существительное, обозначающее лицо женского пола (словообразование). Отметив, что внутри парадигмы окончания в словоформах зл-о, зл-а, зл-у, зл-ой, зл-ого, зл-ому выступают как словоизменительные, а при сравнении соответствующих форм двух слов — как словообразовательные аффиксы, А. А. Реформатский (23) приходит к выводу, что «в русском языке падежные флексии и словоизменительны, и словообразовательны одновременно: правильнее всего было бы называть их суффиксфлексиями» в отличие от чистых флексийи в глаголах прошедшего времени ите в повелительном наклонении «для обозначения только множественного числа». Авторы Гр.-80 (24) уточняют, что окончания, «образуя отдельные формы одного слова, являются только словоизменительными морфемами», в то время как система окончаний, «характеризующая слово в целом, может быть словообразовательным средством (при суффиксации и субстантивации)» (24, с. 129).

Ученые, работающие в области структуры слова, как правило, выдвигают в качестве признака морфемы ее повторяемость в разных словах, хотя и высказывают при этом диаметрально противоположные мнения. Одни ученые (6) считают, что повторяемость — важное свойство корневых морфем, в то время как аффиксальные морфемы могут быть уникальными, т. е. представленными только в одном слове. Другие ученые (10; 11) считают, наоборот, что повторяемостьважное свойство аффиксальных морфем, в то время как корневые морфемы могут быть уникальными. С этой точки зрения легко членятся слова, имеющие уникальный корень, т. е. корень, представленный только в одном слове (унирадиксоид, по терминологии Е. А. Земской (10) типа «брусника» («черника»), «буженина» («конина»), «смородина» («малина»). Слова же типа «пастух», «жених», «рисунок», «стеклярус», «любовь» также членятся, но уникальные отрезкитух, -их, -унок, -арус не относятся к аффиксам, так как большинство из них не имеет определенной семантики. Для них Е. А. Земская предложила термин унификсы (11).

Повторяемость морфем лежит в основе морфемного анализа, под которым понимается членение слов на морфемы. Морфемный анализ является результатом отождествления не всех, а части морфем. Происходит своего рода остаточное выделение морфем. Е. А. Земская (10) вслед за М. В. Пановым (21) выделяет пять степеней членимости.

В основу определения степеней членимости положен словообразовательный квадрат Дж. Гринберга (ср.: 26, с.266), предполагающий включение анализируемого слова в два ряда соотношений: ряд с тем же корнем или основой (а) и ряд с тем же аффиксом (б). Такая методика, удобная для определения словообразовательной членимости слова, не совсем подходит для проведения морфемного анализа. С одной стороны, в ней выделяются не корни, а основы, которые могут состоять из нескольких морфем. С другой стороны, она не может способствовать выделению в составе «аффикса» (форманта) суффиксоидов (интерфиксов) и отделению их от суффикса.

Различают два вида корней: свободные и связанные корни. Свободными называются корни, которые могут выступать в качестве основы слова или формы слова. Их значение опирается на лексическое значение корневого слова (ср.: приводнение). Корень имеет четкое значение, так как есть корневое слово вода. Связанными называются корни, которые выступают только в связи со словообразовательными аффиксами (ср.: «одеть», «обуть», «снять»). Корневые слова с корнямиде-, -у-, -няотсутствуют. Поэтому значение корней неясно. Именно поэтому они называются радиксоидами (корнеподобными элементами).

Связанность с тематическими (основообразующими) суффиксами, выражающими «общее значение процессуальное™», на значение корня влияния не оказывает (ср.: читать, копать и под.). Корни чит-, коп-, хотя не выступают в качестве основы слова, но и семантики не теряют. Это как раз и служит для некоторых авторов основанием считать эти суффиксы лишенными семантики и относить к суффиксоидам (интерфиксам).

В отдельных словах русского языка выделяются части корневых морфов, похожие по звуковому составу и поведению на аффиксы (ср.: добыть, забыть, забава, забор, чепец, конец и под.). В большинстве случаев это бывшие аффиксы, которые слились с корнем. Эти элементы получили название субморфов, которые означают единицы более низкого достоинства, чем морфы, части морфов. Как и морфемоиды, субморфы лишены значения, но после выделения морфемоидов остаются значимые элементы, морфемы (ср.: жи-(в)-ут, жи-(л)-ец, днепр-(ов)-ск-ий, (о)-хот-а, (с)-покой-н-ый и т. д.). Остаток после выделения субморфов незначим. К субморфам В. В. Лопатин (16) относит также части корней, отсекаемых при словообразовании: пал (ец) — беспалый, косм (ос) — космический, ут (к)а — утёнок. Таким образом, выделяются префиксальные и суффиксальные субморфы. Было бы последовательно и оставшуюся часть корня считать субморфом (корневым субморфом) (ср.: забы (ть), забор, чепец, космический и космос, беспалый и палец). К корневым субморфам можно отнести также и усеченные корни типа «гнуть», «уснуть», «мел», «плел», «вёл», «шел», «шла» и т. д., сохраняющие свое значение только в составе грамматических форм. И хотя выделение субморфов представляется принципиально важным, поскольку «субморфы имеют тот же фонемный (и буквенный) состав, что и полноценные морфемы», а безударные гласные в словах забыть и закатать «пишутся совершенно одинаково» (14), оно составляет прерогативу этимологического анализа. Поэтому «Словарь морфем русского языка» А. И. Кузнецовой и Т. Ф. Ефремовой (13) является, по существу, не морфемным, а в значительной степени этимологическим словарем.

Таким образом, на морфемном уровне языковой системы слова расчленяются на морфемы, морфемоиды и субморфы. Морфемы служат для образования единиц более высокого порядка — слов и грамматических форм слова. Основным средством образования грамматических форм слова являются изменяющиеся при склонении и спряжении окончания — флексия. В этом случае структура формы слова распадается на две функциональные части: основу и флексию. Возникает противопоставление наименьших семантических единиц, выражающих определенное значение (морфем), и наименьших функциональных единиц, выполняющих определенную функцию (назначение, цель) при образовании грамматических форм, называемых формативами. Если морфемы — минимальные значимые единицы, то формативы — минимальные, далее не членимые функциональные единицы. Окончание противопоставлено основе слова, которую определяют как часть слова, остающуюся после выделения окончания. Вместе с окончанием обычно отделяются и постфиксы (8; 17). Впрочем, школьный учебник ТА. Ладыженской (15) и Гр.-80 (24) исключают из основы только окончания, относя постфиксы к основе. В этом случае основа оказывается прерывистой: вез-ет-ся, как-ого-то. Такая трактовка предпочтительнее, если считать, что различие в лексическом значении слова должно быть выражено обязательно в основе. Так появляется понятие основы, которое можно выделить только при формообразовательном анализе, так как основа является формой слова, а не морфемой.

Участие в образовании грамматических форм слова, кроме окончаний, других морфем — приставок и суффиксов — осложняет вопрос о выделении основы слова. Можно сравнить утверждение А. А. Реформатского (23) о том, что падежные флексии в русском языке правильнее было бы называть суффикс-флексиями, поскольку они и словообразовательные, и словоизменительные одновременно, и авторов Грамматики-80 (24) о том. что система флексий, характеризующая слово в целом, может быть словообразовательным средством. Не случайно А. И. Смирницкий (25) значение, выражаемое окончаниями, называет лексико-грамматическим значением, специально оговариваясь, что термин обозначает «не нечто среднее между лексическим и грамматическим, а соединение лексического и грамматического моментов». Все это осложняет вопрос о выделении основы слова. Наметилось два направления в решении этого вопроса. По мнению одних исследователей (1; 12; 15; 31), к основе относятся все морфемы; кроме окончаний (и постфиксов). По мнению других исследователей (8; 18; 20; 24; 33), к основе относятся только корень и словообразовательные аффиксы. Формообразовательные аффиксы (окончания, суффиксы и некоторые приставки) образуют формальную часть слова. Н.А. Янко-Триницкая (33) вслед за М. В. Пановым (20) называет их флексиями, отмечая в глагольных формах две флексии: нес-л-и, нес-и-те. И. Г. Милославский (18) насчитывает в отдельных формах до четырех флексий (ср.: перепис-ыва-вш-ий-ся).

Основной недостаток этих теорий состоит в том, что, выделяя основу слова, их авторы обычно не задумываются о том, зачем необходимо выделять основу. Впервые вопрос о необходимости при выделении основы иметь в виду цель анализа поставил А. Г. Лыков (17), хотя сформулировал ее (цель анализа) только по отношению к так называемой основе словоизменения. По мнению А. Г. Лыкова (17), следует выделить два типа основ в слове: основу формообразования и основу словоизменения, разграничив широкое понятие формообразования на два понятия: формообразование в узком смысле этого слова и словоизменение. Словоизменение — образование синтаксических форм слова. Основа словоизменения выделяется путем отсечения от грамматической формы слова окончания (у А. Г. Лыкова (17) и постфикса) (ср.: играл (и), 6paT'j,[a], гражданин (у) встречалась, сдела] (у)). Формообразование — это образование несинтаксических форм слова. Основа формообразования — это часть слова, остающаяся по отсечении окончания и морфем, образующих несинтаксические формы слова, и сохраняющая лексическое тождество слова. Основу формообразования как раз и можно назвать основой слова, так как она является структурным ядром слова и базой для образования всех форм данного слова — как синтаксических, так и несинтаксических. Таким образом, за пределами основы словоизменения остается флексия, за пределами основы формообразования — формальная часть, которую всегда можно свести к флексии, если анализируемую форму привести к исходной (начальной) форме (ср.: прибы-ва]уш (ий) — прибы-(ть)).

1. Бабайцева В. В., Чсснокова Л. Д. Русский язык: Теория: Учебник 5−9 кн. — М., 2002. — 209 с.

2. Белошапкова В. А. Современный русский язык. — М., 1999. — 560 с.

3. Бондарко А. В. Русский глагол. — Л., 1997. — 192 с.

4. Бондарко А. В. Формообразование, словообразование и классификация грамматических категорий // Вопр. языкознания. — М., 1998. — № 2. — С. 17−24.

5. Виноградов В. В. Русский язык. — 2-е изд. — М., 1998. — 396 с.

6. Винокур Г. О. Избранные работы по русскому языку. — М., 1999. — 492 с.

7. Гвоздев А. Н. Современный русский литературный язык: Фонетика и морфология. — Самара, 1997. — Вып.2: Морфология. — 245 с.

8. Грамматика современного русского литературного языка. — М., 2001. — 767 с.

9. Зализняк А. А. Русское именное словоизменение. — М., 1967. — 370 с.

10. Земская— Е. А. Словообразование // Современный русский язык. — М., 1989. -С.34−56.

11. Земская Е. А. Современный русский язык: Словообразование. — М., 1997. — 304с.

12. Кузнецов П. С. О принципах изучения грамматики. — М., 1996. — 100с.