Духовный феномен древнерусской культуры: Теоретический аспект

Диссертационное исследование «Духовный феномен древнерусской культуры. Теоретический аспект» может быть отнесено к ряду тех, что представляют традицию системно-целостного анализа явлений культуры. Проблема целостного познания культуры — одна из важнейших проблем современной гуманитарной науки и, в частности, культурологии. Без преувеличения, само возникновение культурологии как интегративной области знания во многом обусловлено стремлением ученых — культурфилософов, антропологов, историков, этнологов, социологов, психологов и других — разрешить эту проблему, создав методологию «системного» познания. Действительно, культурология «изучает системный объект — культуру» и потому «ориентирована на познание того общего, что связывает различные формы культурного существования людей» (163- 654−655). Отсюда, для исследователя культуры чрезвычайно важно помнить о том, что исторический и теоретический срезы культурологического знания существуют в синтетическом единстве, как горизонтальный и вертикальный срезы, как культурологическая «система координат». Здесь историческое постигается путем теоретического осмысления и обобщения и, наоборот, теоретическое поверяется историческим. В этом плане, всякий историко-культурный феномен может быть рассмотрен в его отношении к общей логике развития культуры, как Единства, или человеческого Универсума. Нам кажется, что это утверждение справедливо также и в отношении к универсуму национальной культуры, здесь — к универсуму русской культуры. Вся совокупность культурного опыта России предстает целостно в том случае, если мы пытаемся осмыслить исторические реалии русской культуры в ее «мета-контексте», если исторические «тексты» древней Руси, петровской России, «золотого века» и другие мы выстраиваем в логике целого. Тогда теоретические исследования приобретают подлинно культурологический характер, становясь тем единственным опытом, благодаря которому и возможно построение «вертикального среза» русской культуры, обнаружение закономерного (универсального) в ее исторической «ткани».

Подобная трактовка исследования напрямую связана с методами, применяемыми при интерпретации историко-культурных феноменов. Системно-целостный подход к ним реализуется в методологии культурологического понимания и осмысления. Оценка историко-культурного феномена в значении «носителя» универсального смысла — достижение европейской и российской гуманитарной науки конца XIX—XX вв.еков. Первенство в ее формировании принадлежит европейским культурфилософам — А. и М. Веберам, Г.-Г. Гадамеру, Н. Гартману, В. Дильтею, Г. Зиммелю, Э. Кассиреру, Р. Кронеру, П. Тиллиху, Э. Трельчу, О. Шпенглеру, в чьих исследованиях впервые осуществляется сближение философского и «исторического» (описательного) методов познания культуры. Не менее важна для нас и российская традиция культурфилософии, ориентированная на осмысление исторических феноменов в качестве культурных типов (Н. Я. Данилевский, П. Сорокин), на создание специфической методологии гуманитарного познания (М. М. Бахтин, В. С. Библер), на семиотическое осмысление элементов культуры (Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа), на оформление культурологического метода познания исторических феноменов (С. С. Аверинцев, П. С. Гуревич, С. Я. Левит, Л. И. Новикова, В. Л. Рабинович и др.). Таким образом, становится очевидным: проблема понимания в ее культурологическом смысле раскрывается как проблема выявления глубинных связей отдельных исторических текстов и метатекста культуры. Такая исследовательская позиция позволяет актуализировать для культурного сознания XX века целое русской культуры.

Приближение «древнерусского феномена» современному российскому сознанию, включение его в духовное пространство России XX столетия представляется нам не просто научным изыском, но насущной необходимостью. Нам кажется, что актуализировать духовный опыт древней Руси сегодня — значит восстановить то стержневое единство Духа, которое и является смыслом русской культуры. По нашему глубокому убеждению, теоретическое постижение феномена «Древняя Русь» неотделимо от постижения этого глубинного смысла. В своем исследовании мы неоднократно подчеркиваем эту мысль: «древнерусский феномен» есть источник духовно-творческой энергии России, есть Начало, «Корень смысла». Потому проблемой, поставленной в работе и актуальной в отношении к вопросу о культурном самосознании России, является культур-философское осмысление «древнерусского феномена», включенное в пространство духовных поисков России XX столетия, и преодоление, хотя бы отчасти, образовавшегося разрыва культурной традиции. На наш взгляд, необходимость восстановления традиции отражает органическую потребность самой культуры — организма, самосознающегося и саморазвивающегося в единстве Истории.

Актуальность такого исследования тем более очевидна, поскольку в русской гуманитарной науке до сегодняшнего дня не сформирована культурологическая (теоретико-культурная) оценка исторических «текстов» России и, в частности, древнерусского «текста». В обширной отечественной медиевистике, имеющей давнюю традицию, практически не существует исследований, в которых бы древняя Русь рассматривалась как культурный тип. Не случайно, мы уделяем внимание исследовательской ситуации в § 1 первой главы «Исследование „древнерусского феномена“ в современной гуманитарной науке».

Таким образом, удостоверившись в актуальности работы, конкретизируем исследовательские устремления и определим цель, объект, предметную область и задачи работы.

Итак, цель исследования продиктована стремлением к системно-целостному восприятию феноменов культуры. Она может быть сформулирована следующим образом: осмысление культуры древней Руси в единстве русской культуры, проявляющей себя как Целое. Культура России, читаемая и трактуемая в качестве единого метатекста, органического и завершенного пространства-времени, выступила смысловым контекстом, относительно которого мы стремились прочесть «древнерусский феномен».

Объектом настоящего исследования является древнерусская культура, рассмотренная как духовный феномен и культурный тип. В своей работе мы предприняли попытку провести теоретико-культурный анализ «древнерусского феномена» и обосновать культурологический подход в его оценке. Онтологическая предпосылка древнерусской духовности на «стремление к цельности бытия внутреннего и внешнего» (186- 38) формирует идеальный (проективный) облик русской культуры, которая есть мир духовных устремлений человека, определяет движение личного бытия в рамках этой культуры к абсолютной, сверхличной ценности., .

В предметную область исследования входит выявление типологического облика древнерусской культуры, основные характеристики которого соотносятся со смыслообразующим контекстом. Создавая культурную типологию древней Руси, мы ориентировались на онтологические предпосылки «древнерусского феномена» к самораскрытию в идеальном (в Духе) и, отсюда, пытались охарактеризовать проективную модель древнерусской культуры. Из этого следует, что предметом изучения во многом является идеальный тип древнерусской культуры — «культуры духовного восхождения».

Определение цели, объекта и предмета исследования позволяет нам сформулировать ряд исследовательских задач:

1. изучить древнерусскую культуру как духовный феномен и культурный тип;

2. создать культурную типологию древней Руси как проективную модель «культуры духовного восхождения», выражающую ее онтологические предпосылки;

3. проанализировать культурную типологию древней Руси в единстве реально-исторических и идеальных характеристик;

4. исследовать «древнерусский феномен» в его отношении к духовной традиции русской культуры, ориентируясь на раскрытие динамики самосознания и саморазвития последней;

5. определить специфику древнерусской духовности и ее культу-ротворческие потенциалы;

6. определить культуротворческую миссию «древнерусского феномена» в пространстве-времени культуры России.

Кратко остановимся на том, в каком ракурсе нам видится решение данных задач.

Определив христианскую духовность смыслообразующим началом древнерусской культуры, мы, тем самым, определяем ее и как типологический стержень. На наш взгляд, культурная типология древней Руси должна быть ориентирована на выражение духовного смысла культурно-исторических процессов. Отсюда, мы понимаем задачу типологического изучения древней Руси как задачу реконструкции «культуры духовного восхождения». «Культура духовного восхождения» — таков типологический образ, который мы стремимся воссоздать в исследовании. При этом, необходимо подчеркнуть: создавая типологический «портрет» Руси, исследователь реконструирует культуру в ее идеальном срезе, фиксирует логику идеального. Этому есть две предпосылки. Во-первых, всякая типология изначально представляет собой опыт обобщения, «укрупнения» культурных элементов (феноменов) до некоего инварианта. Не случайно, метод типологии принято считать «идеализирующим», «очищающим» образ культуры от случайных (с точки зрения культурфило-софской логики) исторических «наслоений». Во-вторых, этому способствует и изначальный духовно-творческий импульс древнерусской культуры, ее устремленность к логике самораскрытия в идеальном (в Духе). Из этого следует, что «культура духовного восхождения» — это, своего рода, идеальный тип древнерусской культуры, проективная модель, в которой сконцентрирован ее онтологический смысл.

Однако, древняя Русь — культурно-исторический феномен. И потому перед исследователем встает задача создания более сложной типологии, или нахождения единства «идеальных» и «реальных» (конкретно-исторических) элементов в духовном опыте древней Руси. Для того, чтобы раскрыть эту проблему, необходимо изучить вопрос о бытовании типологической «культуры духовного восхождения» в исторической реальности. В русской истории взаимодействие идеального и «реального» вырастает в культурный диалог. христианского и языческого мироощущения. Действительно, идеалы «культуры духовного восхождения» мы связываем с идеологией христианства (православия), между тем как язычество воспринимаем той духовной реальностью, которая отвечала конкретике жизни и определяла сам характер древнерусского мировосприятия. Встреча-столкновение христианства и язычества, как показало время, сыграла значительную роль в оформлении специфически русского культурного мышления. Исторический диалог христианства и язычества выразился в органическом слиянии христианского и дохристианского духовного опыта. Таким образом, мы имеем возможность рассмотреть другой типологический облик древней Руси, где духовный феномен Руси выступает в единстве языческого и христианского. Здесь само духовное единство двух мировоззренческих систем является центральной типологической характеристикой. Отсюда, интересно проанализировать христианское и языческое в синтезе, сквозь призму культурного мышления Россиипоразмышлять о том, как их взаимопроникновение влияет на природу российской духовности.

Конечно, данная проблема может быть исследована только в исторической перспективе. Ведь органическое слияние христианского и языческого в русском духовном опыте произошло значительно позже. Вопрос о своеобразии русской духовности раскрывается как вопрос о сложении духовной традиции России. Следовательно, следующий этап работы — анализ «древнерусского феномена» в его отношении к традиции. Здесь можно выделить два аспекта. Первый нами уже намечен: каким образом «христианско-языческий» (синтетический) характер древнерусской духовности повлиял на традицию русской культуры XVIII—XX вв.еков?

Второй аспект касается онтологического ядра русской духовности — идеалов «культуры духовного восхождения» как оснований культурфилософского самопознания России XIX—XX вв.еков. Обращаясь к духовному наследию этого периода, мы без труда обнаруживаем, что в сознании философа, художника XIX—XX вв.еков древнерусская духовность сохраняет свою проективную природу, что христианские идеалы остаются идеалами русской культуры. Творческие импульсы «культуры духовного восхождения» проявляются в философских размышлениях Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, Н. В. Гоголя, Ф. М. Достоевского, И. А. Ильина, И. В. Киреевского, Н. О. Лосского, А. С. Пушкина, В. С. Соловьева,.

Е. Н. и С. Н. Трубецких, Н. Ф. Федорова, А. С. Хомякова и др., чьи работы мы используем в исследовании. Таким образом, задачей в данном разделе можно считать выявление культуротворческих потенциалов «древнерусского феномена». Однако, необходимо оговориться: рассматривая целое духовной традиции русской культуры, мы ограничиваемся лишь тем ее элементом, который непосредственно обнаруживает единство с христианской духовностью. Мы хорошо сознаем, что в формировании целого важны и другие духовные источники, однако, их рассмотрение не является задачей данного исследования. Но, при этом, нам кажется важным подчеркнуть, что идеалы «культуры духовного восхождения» действительно преобладают в русском Духе и являются его онтологическим ядром. Поэтому, помимо раздела «Древняя Русь и духовная традиция русской культуры», в работу введен раздел «Лики творчества. Художественные идеалы древней Руси и культурные горизонты России», в котором идеальные основания русской культуры обнаруживаются в неповторимом опыте художника, в опыте творящей личности. Здесь древнерусская духовность оказывается в поле зрения человека XIX—XX вв.еков в качестве источника творческой энергии, в значении, системы идеалов творчества, являющегося смыслом жизни. Для нас представляет интерес проследить, как в творческой мысли XIX—XX вв.еков формируется эстетический образ древней Руси и почему он духовно ценен для человека эпохизачем художники и искусствоведы, философы обращаются к идеалам «культуры духовного восхождения». Особое внимание мы уделяем проблеме творчества как уникального духовного опыта, как процесса самопознания личности в культуре, и пытаемся установить единство взглядов на творчество в культурной традиции России.

Обращение к проблемам творчества в рамках данной работы не случайно. Раскрыть значение творчества в духовной жизни древней Руси — значит выявить специфику древнерусской духовности, определить основные формы древнерусского духовного опыта. Действительно, уникальный синтез христианского и дохристианского элементов в древнерусском мировоззрении повлек за собой определенные изменения в духовной практике. Нашей задачей можно считать обнаружение этих качественных изменений и, прежде всего, эмоциональной (образно-наглядной, чувственной) переориентации христианского духовного опыта в сферу художественного творчества. Конечно, это не означает, что мы исследуем лишь художественный аспект творчества древней Руси: творчество как духовный феномен предстает также в онтологическом, гносеологическом и аксиологическом измерениях. Однако, мы пытаемся доказать эстетическую доминанту духовного опыта древней Руси. Таким образом, в изучении специфики древнерусской духовности мы обращаемся к рассмотрению двух проблем:

1. творчество как духовный феномен древней Руси;

2. художественная реальность в духовной системе культуры.

В параграфе «Творчество как духовный феномен древней Руси» анализируется категория творчества в ее средневековом понимании и исследуются три модели творчества — творчества жизни (поступка, или деяния), творчества познания (мудрости, или книжности) и творчества художества (произведения). При этом устанавливается их единство в отношении к онтологическому стержню культуры, ее духовному смыслу. Творчество рассматривается в значении механизма духовного самораскрытия русской культуры, осуществляемого на путях праведного жития, книжного познания и художественного творчества. Мы пытаемся осмыслить его духовную природу и доказать мысль о том, что именно творчество является главной культуродвижущей «силой» эпохи, что творчество и есть процесс духовного восхождения. В этом, по нашей мысли, заключается специфика русского духовного опыта. Отсюда, мы рассматриваем три типа древнерусской личности — праведника, книжника и художника, чей духовный опыт отражает идеальные устремления культуры. Таким образом, творчество оказывается тем духовным феноменом, благодаря которому осуществляется взаимосвязь культуры духовного восхождения и ее сверхкультурного источника.

В этом плане, нас особенно интересует роль художественного творчества. Перед нами встает ряд проблем:

1. проблема эстетизма духовного опыта древней Руси;

2. проблема произведения и автора, творения и творца;

3. проблема художественного произведения как особой реальности в системе культуры.

Вопрос об эстетической «окраске» русской духовности, как мы уже говорили, воспринимается нами во взаимосвязи с вопросом о ее внутренней «диалогике». Здесь эстетизм свидетельствует роль языческой духовности. Мы последовательно исследуем эту проблему, анализируя, каким образом эстетическая доминанта преображает духовный смысл творчества.

Но особенно интересна для нас проблема художественного произведения, выступающего особой реальностью в системе культуры. Остановившись на изучении иконописи, мы пытаемся обнаружить ее культуротворческие потенциалы, осмыслить иконописное произведение в значении про-изведения духовного опыта и, таким образом, уникального творческого феномена, в рамках которого личность может воссоздать идеальную коммуникацию: культура-творчество — сверхкультурное. Икона (художественное произведение) как проекция духовной реальности обнаруживает свою посредническую функцию в духовной практике Руси. Но нам важно подчеркнуть, что подобное отношение к художественному произведению как к реальности, в которой находит выражение идеальный пласт культуры, актуально для русской культуры в целом. Категории творчества, произведения (творения) и автора (творца) в равной степени определяют духовный опыт личности ХУШ-ХХ веков. Отсюда, свои заключения о феномене творчества и роли художественной реальности в системе культуры мы видим, скорее, аспектами общей теории творчества, имеющими универсальное значение в русской культурной традиции.

Итак, решаемые в рамках работы задачи служат изучению нескольких исследовательских вопросов, что обнаруживается в структуре диссертации.

Первая глава — «Культурный феномен древней Руси» — посвящена выявлению типологических особенностей древнерусской культуры. О А? ти ЧёС/& —.

В § 1 — «Историко-культурный феномен как объект творчееко-го анализа» — автор изучает традицию культурфилософского осмысления истории и пытается выяснить ее духовные истоки., .

В § 2 — «Исследование „древнерусского феномена“ в современной гуманитарной науке» — рассмотрены основные ракурсы проблемы, увиденные глазами современных культурфилософов. Констатируется состояние исследовательской ситуации.

В § 3 — «Древняя Русь как культурный тип. «Культура'духовного восхождения» — предпринимается попытка реконструировать типологическую модель древнерусской культуры как «культуры духовного восхождения». Критерии типологии обусловлены изначальной ориентацией древнерусской культуры на бытование в идеальной реальности Духа, что связано с историческим актом принятия христианства и усвоением ценностей христианской религии.

В § 4 — «Истоки культурного мышления России. Христианское и языческое» — автор задается вопросом о соотношении идеального контекста «культуры духовного восхождения» и реально-исторического текста и исследует диалогизм идеалов и реалий культуры, источником которого является феномен двоеверия.

В § 5 — «Древняя Русь и духовная традиция русской культуры» — выявляется духовный контекст русской культуры в его отношении к «древнерусскому феномену». Автор намечает насущные вопросы русской культурфилософии, в решении которых «религиозная философия культуры» (Г. В. Флоровский) древней Руси играла определяющую роль.

Вторая глава диссертации — «Философские аспекты художественного творчества. К проблеме теории творчества» — уделяется анализу эстетического опыта и художественного творчества древней Руси как уникальных феноменов древнерусской духовности.

В § 1 — «Творчество как феномен духовной жизни Руси» — исследуется духовная природа творчества, понимаемого в значении «духовного восхождения»., .

В § 2 — «Икона и Логос. Художественная реальность в системе культуры» — автор обращается к анализу иконы как реального символа культуры, уникальной духовно-материальной среды, в пространстве-времени которой происходит «возрастание» образа (личности) в подобие (лик, архетип, прообраз).

В § 3 — «Лики творчества. Художественные идеалы древней Руси и культурные горизонты России» — рассматривается проблема бытования художественной реальности в системе русской культуры в отношении к древнерусской художественной теории и практике.

Форма и характер исследования синтетичны. Это становится возможным благодаря системно-целостному подходу, который, как мы уже говорили, является теоретической и методологической основой работы. Целостно оценивая культурные реалии, автор получает возможность совместить теоретико-культурные обобщения с определенным историзмом. Здесь историческое играет роль «рабочего материала истории», осмысливаемого в отношении к метаконтексту русской культуры. В этом смысле, автор исходил из культурфило-софского опыта, представленного в трудах С. С. Аверинцева, М. М. Бахтина, В. С. Библера, М. Вебера, Ю. М. Лотмана и др.

При разработке культурфилософской проблематики диссертации, особую роль играли исследования отечественных медиевистов, историков культуры, специалистов по эстетике, искусствоведов и философов.

При формировании типологического облика древнерусской культуры автор учитывал разработки Э. Виолле-ле-Дюка, А. Я. Гуревича, И. Е. Даниловой, А. П. Каждана, Д. С. Лихачева, К. М. Муратовой, М. П. Новикова, Э. Панофски, В. Л. Рабиновича, А. Н. Робинсона, В. В. Соколова, в которых древняя Русь рассматривается как историко-культурный феномен, включенный в общемировой процесс становления культуры средневековья. Обнаружение индивидуальных характеристик средневековья как культурного типа, категорий средневековой культуры, духовных идеалов жизни и творчества, средневековой картины мира позволило автору определиться в отношении критериев создаваемой им авторской типологии «культуры духовного восхождения».

В исследовании философского самосознания древнерусской культуры значительную помощь оказали работы С. В. Бондаря, В. С. Горского, А. Ф. Замалеева и Е. А. Овчинниковой, В. В. Колесова, О. Н. Трубачева.

Особо подчеркнем значение патриотических источников и богословских трудов при осмыслении духовной традиции древнерусской культуры. Труды Григория Богослова, Григория Паламы, Дионисия Ареопагита, Иринея Лионского, Макария Египетского, Максима Исповедника, Тертуллиана, богословов И. Брянчанинова, М. П. Булгакова, С. Л. Епифановича, В. В. Зеньковского, А. В. Карташева, К. Э. Керна (Киприана), А. Кураева, А. В. Меня, Г. В. Флоровского, А. Шмемана во многом определили облик исследования. Не менее существенен и вклад самих носителей духовной энергии древней Руси — выдающихся памятников древнерусской книжности.

Раскрывая специфику духовного опыта древней Руси и изучая эстетическое мышление древнерусской личности, философские вопросы творчества, автор стремился продолжить традицию, заложенную в работах М. В. Алпатова, В. В. Бычкова, С. Н. Булгакова, Л. С. Выготского, Б. П. Вышеславцева, Ю. Н. Дмитриева, М. С. Кагана, В. Н. Лазарева, А. Н. Леонтьева, В. В. Медушевского, Б. В. Раушенбаха, В. В. Розанова, В. С. Соловьева, Е. Н. Трубецкого, Л. А. Успенского и др.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

— 5.

1. Предпринята попытка создания культурологической концепции исторических феноменов русской культуры (на примере древнерусской культуры).

2. Как следствие, по-новому оценен исторический феномен древней Руси, представленный в качестве типологической модели, учитывающей предельные и реальные условия ее культурного бытования.

3. Феномен древнерусской духовности трактуется как феномен, отражающий содержание «Культуры духовного восхождения».

4. Специфика духовно-творческого опыта древней Руси раскрывается в ее отношении к духовной традиции русской культуры.

5. Определяется доминирующее значение художественного творчества в философском самоопределении древнерусской культуры, где творчество выступает специфической реальностью духовной жизни.

6. Обоснуется идея стержневого единства духовной традиции России в ее отношении к древнерусской духовности, где художественный идеализм, «христианско-языческий» синкретизм мышления, культурфилософизм выступают необходимыми условиями его осуществления.

Материалы диссертационного исследования имеют значение как в научно-теоретическом, так и в учебно-педагогическом плане.

Предложенный в работе системно-целостный метод описания и оценки древнерусской культуры может способствовать оформлению новой культурфилософской традиции — восприятия исторических феноменов русской культуры в подобном ключе. Разработанная в диссертации модель типологического исследования историко-культурного феномена допускает возможность ее использования в качестве интерпретационной модели при изучении и характеристике исторических феноменов русской культуры. Теоретические положения и выводы способствуют значительному расширению и переосмыслению существующих представлений о характере взаимосвязей в рамках русской культуры.

Таким образом, результаты исследования могут быть применены для дальнейшей разработки культурфилософского анализа истории.

Материалы диссертации имеют и социально-практическое значение. Типологическая модель «Культуры духовного восхождения» одновременно рассматривается и как учебная модель, которая, будучи внедрена в курс истории русской (мировой) культуры высших учебных заведений, раскрывает студентам смысл культурфилософского (культурологического) анализа исторических феноменов. В целом, введение данного метода в учебно-педагогический процесс позволяет влиять на формирование у студентов грамотного, научно обоснованного подхода к реалиям культуры. Значение этого факта в современной учебно-познавательной ситуации трудно переоценить.

Итак, материалы диссертации могут использоваться также и в учебном процессе, при чтении лекций по теории и истории культуры, теории и истории эстетики, философии культуры.

Апробация и практическое внедрение основных положений диссертации осуществлялись на протяжении всего периода исследования.

Материалы диссертации и полученные результаты обсуждались на заседаниях кафедры философии и культурологии ИППК при Уральском государственном университете им. А. М. Горького, кафедры общегуманитарных дисциплин Челябинского высшего музыкального училища (вуза) им. П. И. Чайковского.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Мир культуры, воспринятый глазами современного культур-философа, противоречив и сложен. Множественность фактов и объектов культуры, полифонизм идей и ценностных установок, непрерывно прирастающих в динамике истории, уподобляют его лабиринту, из которого современный Тесей ищет своего исхода. И, как и древнему герою, современному нужно обрести нить Ариадны, чтобы «исход» совершился. Для исследователя такой нитью становится все связующий, скрепляющий узами единства Смысл. Увидеть его за хаотическим нагромождением культурных реалий, вычленить, понять, сделать достоянием своего ума и духа — вот, по нашему глубокому убеждению, главная задача культурологического «исхода». Эта задача должна разрешаться в каждом культурфилософском исследованииэта задача стояла и перед автором работы, возвышаясь своей значительностью и безусловной важностью.

Проблема о-смысления культуры — то есть придания ей единого Смысла во всех фрагментах бытия — неотделима от проблемы понимания культуры. Задавшись целью исследовать древнерусский феномен, автор задался вопросом о том, что и как в нем осмыслить и понять, в какой системе координат поместить свой объект? Памятуя о связующей нити Смысла, мы хотели осознать культуру древней Руси в русле этого Смысла, то есть в единстве русской культуры, проявляющей себя как Целое. Культура России, читаемая и трактуемая в качестве единого метатекста, органического и завершенного пространства-времени, была и тем смысловым контекстом, в котором мы стремились прочесть «древнерусский феномен».

Здесь необходимо также пояснить, в чем мы видели осуществление единства русской культуры, что мы почитали ее онтологическим смыслом и пытались осознать в древнерусском феномене. Гарантом единства и целостности культуры России, на наш взгляд, выступает единство исторической памяти, выраженное в сложении духовной традиции и специфического способа (феномена) культурного мышления. Таким образом, задачей автора явилось осмысление древнерусского феномена в его отношении к духовной традиции русской культуры, определение феноменологии «Древней Руси» в этом ключе.

Знакомство с реалиями русской культуры периода — государственно-политическими институтами, социально-бытовым укладом жизни, способами хозяйствования, художественной культурой и др. — позволило автору укрепиться в убеждении, что «древнерусский феномен» должен рассматриваться как духовно-творческий, в рамках которого были сформулированы источники духовной традиции русской культуры, высвобождены интуиции русского Духа, столь значимые для человека этой культуры.

Самоопределение, самосознание, саморазвитие «древнерусского феномена» происходило в русле исторических процессов христианизации и взаимодействия христианства и язычества и разворачивалось в поисках духовного смысла жизни. Это позволяет сделать следующий вывод: древнерусская культура ориентирована на самораскрытие в реальности Духа, самоосуществление в творчестве духовного строительства, самоопределение как «культуры духовного восхождения». Эта культуротворческая интенция (подчеркнем ее проективный, идеалистический характер) выполняет функцию онтологического ядра русской культуры в целом и может быть названа смысловой константой русской культурфилософии. Развернутый посредством культурной традиции, идеал «духовного восхождения» заново одушевляется и переживается в творчестве русских мыслителей XIX — XX веков. Онтологическая предпосылка на «стремление к цельности бытия внутреннего и внешнего» в Духе, заложенная древнерусской духовной традицией, формирует идеальный облик русской культуры, которая есть мир духовных устремлений человека. Здесь личное бытие движется к своей абсолютной, сверхличной ценности. Этим же определяется и специфический философизм русской культуры, всегда обращенной и предрасположенной на саморефлексию.

Ориентация древнерусской культуры на духовное самораскрытие, которого должно достигнуть в перспективе истории, позволяет нам описать ее, как ярко выраженный культурный тип. Автор определяет типологический облик «древнерусского феномена» авторским понятием «культура духовного восхождения». Справедливость подобного определения подтверждается рядом параметров:

1. Культурный идеал древней Руси — сакрализация (одухотворение) культурного универсума на всех уровнях его бытия.

2. Отсюда, духовное восхождениеимманентный смысл культуры.

3. В реалиях культуры первичный идеал формирует систему вторичных: идеалы духовного единства личностей и общества, «положительно-нравственных"' оснований культуры, личного совершенствования, творчества жизни и ас-тетического преображения в Духе.

Эти типологические характеристики «культуры духовного восхождения» сохраняют свое онтологическое и аксиологическое значение в рамках всей русской культуры.

Однако, самобытность древнерусской духовной традиции обусловлена, как мы выяснили в исследовании, не только ее идеальным контекстом, но и реальностью его исторического бытования. Корень этого своеобразия вновь возвращает нас к характеру исторических процессов X — XVII веков, к взаимодействию в динамике истории духовных реалий Руси языческой и христианской. При изучении этой проблемы перед нами стоял вопрос не только о культурном диалоге христианства и язычества, но и о культурных результатах диалога. Основной вывод, к которому мы пришли, может быть сформулирован следующим образом: реально-историческое взаимодействие христианского и языческого в древнерусской культуре способствовало возникновению уникального синтеза христианских и языческих элементов в духовном опыте русского человека и характере культурного мышления России.

Проанализировав «христианское» и «языческое» в качестве духовных феноменов, мы обнаружили некоторые их особенности. Природе «христианского», выраженной в основаниях «культуры духовного восхождения», мы уже уделили внимание. Обратимся к духовному феномену «языческого». В отношении к «культуре духовного восхождения» (христианскому), языческая культура может быть определена как «культура духовного переживания». Основными характеристиками «культуры духовного переживания» являются:

1. Преобладание в духовном опыте конкретно-чувственного переживания.. .

2. Осмысление природно-идеального посредством стихийно-чувственного растворения в нем:

3. Основные формы духовного опыта конкретно-чувственно выражены в знаковых системах мифа, обряда, ритуала.

4. Преобладание эстетической оценки реальности.

5. Оформление художественно-поэтического мышления.

Сопоставление духовных характеристик «христианского» и «языческого» можно наглядно представить в системе смысловых оппозиций: христианское" «языческое» умопостигаемое идеальное сверхкультурное природное идеальное идеальная реальность природа сверхкультурного Стихийно-идеальное.

1. разум 2. вера 3. как процесс характер восприятия сверхкультурного 1. чувство 2.суеверие (верование) 3. как событие.

1. восхождение 2. откровение и нравственное заповеда-ние способ общения со сверхкультурным 1. переживание 2. магическое действие дискурсивный символ форма выражения сверхкультурного наглядный образ.

Синтез элементов «культуры духовного восхождения» и «культуры духовного переживания» обусловил ряд особенностей русской духовности и мыслетворчества в целом. Сформулируем их:

1. Слияние эмоционального переживания с опытом духовной рефлексии и восприятие духовного труда в качестве эстетического процесса.

2. Эстетическая переориентация духовного опыта поясняет уникальное значение художественного творчества в русской культуре. Здесь художественное творчество понимается процессом культурфилософского познания Смысла культуры.

3. Формирование духовного феномена «русской ментально-сти» (русской «души»), отличающегося «органицизмом» личностных и идеальных смыслов, конкретно-жизненным (наглядным) чувствованием Идеального, Логоса.

4. Возникновение традиции «бытового философствования».

Выяснив, что в процессе духовного самопознания и самоопределения русской культуры уникальное значение приобретает эстетический опыт, художественное творчество, мы поставили перед собой задачу рассмотреть творчество в качестве феномена духовной жизни Руси. Мы попытались исследовать творчество как онтологический принцип, гносеологический метод, аксиологическую норму и эстетический процесс в пространстве-времени «древнерусского феномена». Знакомство с памятниками христианской книжности и основаниями «культуры духовного переживания» (язычества) позволило нам доказать, что творчество, в его отношении к идеалам «культуры духовного восхождения», понималось как: процесс духовного познанияпроцесс жизненного деяния (подвига) и про-изведения жизни (творческого жития);

• процесс эстетического преображения действительности (одухотворение) и эстетического восхождения в Духе (создание художественного произведения). • •.

Таким образом, творчество, в представлении древнерусской личности, концентрирует в себе все идеальные устремления «культуры духовного восхождения», реализуя жизненную коллизию деятельного познания духа и одухотворения человеческого разума.

Осмысление духовных ипостасей творчества неизбежно приводит нас к анализу образа личности, самораскрывающейся в его пространстве-времени и реализующей интенции «культуры духовного восхождения». Автор предлагает свою концепцию личности «древнерусского феномена», определенной как «ан-тропос» — «человек, смотрящий вверх», и находит ее типологическое выражение. Творческая энергия «культуры духовного восхождения» воплощается в трех типах творцов: мудрец (книжник), художник, праведник (святой). Между ними может быть установлена последовательная взаимосвязь, раскрывающая динамику «духовного восхождения»: книжник (мудрец) художник (творец) где.

1) типы книжника (мудреца) и художника уподобляются друг другу как два типологических варианта личности, вставшей на путь узнавания-понимания-приобщения к духовной истине;

2) тип праведника характеризует личность, деятельно реализующую переход от созерцательного мудрствования к «воле к совершенству»;

3) тип святого соответствует идеалу личности, перерожденной и преосуществленной из человека культуры в сверхкультурный феномен.

При этом, онтологическая взаимосвязь мудреца (книжника) и художника с идеальным планом бытия устанавливается в акте творения художественной реальности книги (текста), или праведник святой произведения. Анализируя культурфилософский смысл произведения-феномена и про-изведения-процесса, мы приходим к выводу, что философско-эстетическая проблема «произведения» в контексте целого русской культуры обусловлена ее древнерусской трактовкой:

1. Отношение к художественному произведению как к реальности «духовного восхождения» явилось причиной его культурного универсализма. Художественное произведение соравно модели культуры.

2. Художественное произведение, выраженное полнотой художественной реальности, заключает в себе интенцию духовного возрастания человека: человек «культуры духовного^ произведение ^ Бог восхождения» ^(худ.реальность)->сверхкультурная реальность личность -> произведение -> Истина.

3. Реальным символом культуры в произведении становится художественный образ (икона), проявляющий свои архетипи-ческие (типические) свойства. Архетипизм (типичность) образа является условием его онтологической связи с духовным ядром культуры. В недрах «культуры духовного восхождения» это позволяет, посредством художественного образа (читаемого миме-тически, знаково и символико-аллегорически), обнаружить динамическую коммуникацию: личность у реальность худ—^ подобие первообраза человек «культуры —> образа (икона)-> лик духовного восхождения».

4. Оценка художественного образа как реального символа культуры влияет на символизм художественного языка (произведения).

Здесь произведение и есть та духовно-материальная среда, которая, через полифонию «реальных символов» (художественных образов), приближается глубинному архетипическому смыслу культуры.

5. Таким образом, идеалистическая природа художественного образа и художественной реальности определяет собой глубинный идеализм русской художественной культуры.

6. В целом, создание художественного произведения воспринимается, скорее, не как художественно-творческий, но как куль-туротворческий процесс, а реальность художественного произведения — действенной, коммуникативной реальностью.

Данные аспекты древнерусской теории творчества, подчеркнем вновь, легли в основу традиции русского философствования о природе и смысле художественного творчества. Доказательства справедливости этого утверждения — в культурфилософии XIX — XX веков, творческом наследии А. С. Пушкина, Ф. М. Достоевского, мыслителей русского «религиозного Ренессанса», «христианских культурологов».

В завершение рассуждений о смысле художественного творчества и произведения в русской культуре, осмелимся предположить: органический «культурфилософизм» реальности творца и создаваемого им творения является выражением самобытного русского подхода к мировым философским проблемам, русского «способа их переживания и обсуждения» (Б. П. Вышеславцев).

Итак, мы попытались реализовать авторское понимание духовного феномена древней Руси, осмыслив его в контексте духовной традиции русской культуры. Безусловносложность и глубина проблемы, равно как и самого феномена, не могут быть исчерпаны содержанием одного теоретического исследования. Более того: для то.

150 го, чтобы прояснить культурологическую «миссию» «древнерусского феномена», необходимо обратиться к целому русской культуры, последовательно выразив и обобщив духовный смысл историко-культурных феноменов «петровской эпохи», «золотого века» и другихвыстроить единую логику духовной традиции России. Эти исследовательские задачи нам еще предстоит решать. Поэтому автор убежден, что культурфилософское постижение древнерусской культуры — только в начале пути. Автор надеется, что этот путь будет плодотворным, духовно ценным и полезным.