Л. Р. Зиндер «Общая фонетика»

Федеральное агентство по образованию ГОУ ВПО «Удмуртский Государственный Университет».

Институт иностранных языков и литературы Кафедра грамматики и истории английского языка Конспект по книге Л. Р. Зиндера «Общая фонетика».

фонетический морфологический грамматический письмо Выполнила: Ахунова Резеда Проверила: д. ф. н., Пушина Наталья Иосифовна.

Ижевск 2012.

Фонетику обычно определяют как науку о звуках речи. Такое понимание предмета фонетики подсказывается в настоящее время, пожалуй, только этимологией слова «фонетика» (ср. греч. ервтуы-ко—- звуковой). Однако с изучением звуков тесно связано изучение и других явлений звуковой стороны языка: ударения, слога, интонации, в исследовании которых фонетика добилась значительных успехов. Кроме того, с учением о звуках, слоге, ударении тесно связаны вопросы письма. Теория письма, во всяком случае, так называемого «звукового» письма, невозможна без учета устной речи, и все ученые, когда-либо занимавшиеся вопросами письма и правописания, естественно обращались к вопросам произношения. Таким образом, предметом фонетики следует признать звуковые средства языка во всех их проявлениях и функциях, а также связь между звуковой стороной языка и письмом.

Значение фонетики как научной дисциплины определяется, прежде всего, тем, какое значение имеет в языке его звуковая сторона. Важнейшая роль обусловливается тем, что общение между людьми, средством которого является язык, осуществляется именно через его звуковую сторону и только благодаря ей. Буквенное письмо, которым они пользуются, возникло как отражение звукового языка. Никто не станет отрицать того, что звуковая сторона является неотъемлемым свойством всех существующих живых языков. Тем не менее, некоторые языковеды считают ее несущественным свойством языка. Они полагают, что язык мог бы существовать в какой-либо другой форме, и опираются при этом на взгляды Ф. де Соссюра, который, соглашаясь с американским лингвистом Уитнеем, писал: «…язык — условность, и природа условного знака безразлична. Вопрос о голосовом аппарате, следовательно, вопрос второстепенный в проблеме языка». Реально общение возможно только через осязание, через жест и зрение, через звук и слух.

В первом случае требуется непосредственная близость общающихся индивидуумов, причем число собеседников практически сводится к двум. Жест и зрение как средство общения не имеет указанных недостатков. Однако язык жестов по своей природе имеет ограниченные возможности, так как собеседники обязательно должны видеть друг друга; таким языком невозможно пользоваться при разговоре в темноте или по телефону. Неудивительно поэтому, что он крайне редко встречается среди людей, обладающих нормальным слухом. Только для глухонемых он приобретает первостепенное значение. Наиболее совершенным из доступных человеку средств коммуникации, свободным от указанных недостатков, является акустический сигнал, который использовался животными еще до появления на земле человека. Звуковой язык, следовательно, был предопределен природой человека.

Марксистское языковедение не может признать звуковой характер языка случайным. Напротив, марксизм ставит само возникновение языка в зависимость от развития произносительного аппарата у первобытного человека. Язык — это средство общения между людьми, средство передачи мысли от одного человека к другому. По своему устройству язык, это система знаков, характеризующихся планом содержания и планом выражения. В первом воплощена передаваемая мысль, эмоция и т. п., а второй служит формой ее существования. Звуковая сторона целиком относится к плану выражения; она необходима для того, чтобы сообщение было передано одним человеком и воспринято другими. Как форма и содержание, план выражения и план содержания составляют неразрывное единство. Язык ничто, если он не содержит мысли, но его и нет до тех пор, пока он не воплощен в материальную форму. Вместе с тем звуковая сторона языка в известном смысле обособляется от содержательной стороны языка.

Обособлению звуковой стороны способствует то обстоятельство, что тот или иной звук речи (точнее говоря — фонема) не ограничен в своем употреблении только каким-нибудь одним словом. Фонемы, имеющиеся в данном слове, встречаются и во множестве других слов. Десятки тысяч слов, образующих словарный состав языка, представляют собой в звуковом отношении всевозможные комбинации всего только нескольких десятков фонем. Благодаря этому они абстрагируются, отвлекаются от конкретных слов, в которых они встречаются. Таким образом, хотя звуковая сторона не является особым элементом языка, а представляет лишь форму его существования, она обладает известной самостоятельностью и может быть благодаря этому предметом отдельной лингвистической дисциплины — фонетики. Фонетика изучает такие средства языка, которые хотя и значимы функционально, но лишены самостоятельного смыслового значения. Поэтому она имеет дело с явлениями, в которых отражается не только социальная природа человека, но и физическая. В силу этого фонетика должна исследовать не только идеальную, но и физическую сторону своего объекта. Вследствие специфического характера объекта фонетики им (особенно звуками речи) занимаются не только лингвисты, но и физики, и физиологи, интересующиеся, разумеется, только физической и физиологической стороной дела и работавшие до недавнего времени, как правило, в полном отрыве от языковедения.

Фонетика должна пользоваться, и пользуется данными этих наук, более того — она в значительной степени строится на них. Это, однако, не делает ее пограничной дисциплиной, так как если фонетике и приходится иметь дело с физическими и физиологическими явлениями, то они рассматриваются в ней не как таковые, а с точки зрения их функции, их использования в речи. Поэтому она остается лингвистической дисциплиной, хотя связана и с не лингвистическими, и даже с не социальными науками. Особый характер предмета фонетики обусловило и то, что в ней самой издавна существует тенденция к полному обособлению от других лингвистических дисциплин, к отрыву от языковедения. Эта тенденция была особенно сильна среди ученых, пришедших к фонетике от физиологии и медицины. Позднее эту миссию взяли на себя языковеды, опирающиеся на соссюровское противоположение речи и языка. Н. Трубецкой писал по этому поводу следующее: «Рекомендуется ввести две науки о звуках речи вместо одной, из которых одна должна быть ориентирована на речевой акт, другая — на язык. Соответственно их различному предмету обе науки о звуках должны применять различные методы исследования. Наука о звуках речевого акта, которая имеет дело с конкретными физическими явлениями, должна пользоваться естественнонаучными методами, а наука о звуках языка… напротив, лингвистическими (или социально-научными) методами. Мы называем науку о звуках речевого акта фонетикой, науку о звуках языка — фонологией». В отличие от акустики и физиологии речи, рассматривающих звук речи односторонне, фонетика изучает его как противоречивое единство акустико-физиологической и социальной (лингвистической) стороны, которой в звуке речи, как и во всяком другом языковом явлении, принадлежит ведущая роль.

О двух аспектах в фонетике говорил и Щерба, но он решительно протестовал против стремления отрывать один от другого. «Отсюда, — писал он, — две стихии в фонетике, тесно переплетающиеся, неотделимые друг от друга — антропофоническая и фонологическая». И в другом месте: «Против чего надо всячески протестовать — это против отрыва фонологии от фонетики в узком смысле слова. Некоторым кажется, что можно заниматься фонологией в отрыве от фонетики. Это так же невозможно, как заниматься функцией какой-либо формы в отрыве от конкретных случаев ее употребления в речи». Из последней фразы ясно, что, по Щербе, разрыв между фонетикой и фонологией не только принципиально недопустим, но и практически неосуществим. Когда говорят, например, о противоположении звонких и глухих согласных, переднеязычных и заднеязычных или о противоположении гласных губных и негубных, носовых и неносовых, и т. п., то, собственно говоря, оперируют чисто фонетическими понятиями, в узком смысле слова, т. е. акустико-физиологическимн качествами соответствующих явлений. Ошибочно было бы думать, что только скрупулезное описание всех особенностей артикуляции данного звука и производимого ими акустического эффекта может быть признано фонетическим анализом. Характеризуя отдельный звук речи, представляющий ту или иную фонему, мы опираемся, с одной стороны, на его артикуляционно-акустические свойства, отличающие его от остальных звуков, с другой, на то, что он используется как отличный от других звуков для смыслоразличительных целей.

Многие лингвисты, представители разных направлений, выступили в последнее время против разделения фонологии и фонетики. Б. Мальмберг пишет по этому поводу: «Когда утверждалось, что фонетика как наука о звуковой субстанции является естественной наукой, в то время как изучение функциональных фонем («фонология» и т. д.) — наука гуманитарная, то это создавало очень неудачное разделение науки о плане выражения на «фонологию» («фонемику», «фонематику»), с одной стороны, и «фонетику», — с другой. Поэтому, придумывать для дисциплины, объединяющей оба аспекта, какое-либо новое, до сих пор не употребляющееся название вряд ли целесообразно. Щерба предпочитал сохранить название «фонетика». Оно действительно наиболее удачно, так как даже старая фонетика стихийно учитывала фонематический аспект.

Название же «фонология», которое было употреблено Бодуэном в 1870 г. в значении «фонетика», в последнее время применяется более узко — по существу, для обозначения фонематического аспекта. Вопрос о месте фонетики в системе языковых дисциплин получал в языковедении различное решение. Одни рассматривали фонетику как часть грамматики наряду с синтаксисом и морфологией, другие — как самостоятельную дисциплину, стоящую, так же как и лексика, отдельно от грамматики. Вместе с тем фонетика, разумеется, связана и с грамматическим строем, и со словарем. А. А. Реформатский писал об этом следующее: «Нисколько не оспаривая автономности каждого отдельного яруса языковой структуры, следует считать неоспоримым обязательную и структурную обусловленную связь этих „ярусов“, в частности фонетики и морфологии». Связь фонетики со словарем сказывается, прежде всего, в том, что слово немыслимо вне его звукового облика, поэтому различение слов осуществляется, как правило, через различие их звукового облика. Сказанное свидетельствует о связи фонетики со словарным составом языка, но не с лексикологией как научной дисциплиной. Последняя, устанавливая связи между словами и закономерности в развитии значения слов, никогда не обращается к правилам фонетики. Принципиально иная связь существует между фонетикой и морфологией. Наиболее существенным выражением этой связи является то, что, устанавливая правила изменения слов, морфология зачастую обращается к фонетическим правилам. Это дало повод Трубецкому к выделению особой дисциплины — морфонологии, которая должна изучать все фонетические явления, характеризующие морфему и связанные с морфологическими грамматическими категориями.

Фонетика тесно связана не только с морфологией, но и с синтаксисом, поскольку всякое предложение имеет интонационное оформление. При помощи пауз, фразового ударения и мелодики осуществляется и членение предложения. Рассматривая то или иное явление в фонематическом аспекте, фонетика пользуется теми же методами, что и морфология или синтаксис. Она учитывает его распространение в языке, его связь с лексикой и грамматикой, а также оппозицию к другим фонетическим явлениям и связь с ними. Экспериментальные методы играют в фонетике ведущую роль. Важнейшее преимущество эксперимента состоит, как указывал Щерба, в том, что только он позволяет получить «отрицательный» материал, т. е. сведения о том, что недопустимо в системе данного языка.

Исходя из правильного понимания эксперимента, мы можем сказать, что он осуществляется в фонетике двумя методами: с помощью слуха и с помощью специальной аппаратуры. Первый часто называют субъективным, второй — объективным. До недавнего времени фонетики почти совершенно не занимались изучением восприятия речи. Для лингвистики проблема изучения восприятия начинается с противопоставления языка и речи, хотя восприятие само по себе не относится ни к тому, ни к другому. В плане общей теории коммуникации язык можно рассматривать как код, а речь — как сообщение. Восприятие же будет тогда процессом декодирования. Л. В. Щерба, рассматривая антиномию языка и речи, предлагает третье понятие — речевую деятельность, под которой он подразумевает процессы говорения и понимания. При этом понимание речи и ее восприятие не одно и то же. В понимании имеется экстралингвистический аспект, оно предполагает знакомство слушателя с теми явлениями объективной действительности, которые служат предметом высказывания, его содержанием. Восприятие же, как бы предшествует пониманию, поскольку оно заключается в декодировании звукового речевого сигнала.

Центральное место в фонетике занимает изучение звуков, поэтому одной из важнейших задач является определение понятия отдельного звука речи. Для выявления наименьшей звуковой единицы речи необходимо выяснить, как происходит деление потока речи. Как показал Щерба еще в «Русских гласных», ведущим началом в членении речи на отдельные звуки является потенциальная связь их со смыслом. Именно возможность выступать в качестве смысловой единицы и выделяет отдельный звук в потоке речи. Чисто лингвистическая обусловленность членения потока речи говорит о том, что оно определяется системой каждого отдельного языка. Это и делает необходимым введение понятия фонемы как наименьшей линейно неделимой звуковой единицы языка.

Самостоятельность фонемы, о которой говорит Щерба, нужно понимать не в том смысле, что она может существовать сама по себе вне слов, а в том смысле, что она выделяется как отдельная единица и в тех случаях, когда не является звуковым обликом ни слова, ни морфемы и не имеет никакой морфологической функции, т. е. когда она представляет собой чисто фонологическую единицу. Таким образом, наличие в языке фонем, непосредственно связанных со смыслом, и обусловливает делимость потока речи на отдельные звуки вообще. Хотя путь к фонетическому анализу слова идет через его морфологический анализ, только первый и создает понятие отдельного звука речи, так как только тогда, когда звук речи выделяется именно как элемент плана выражения языкового знака, о нем можно говорить как об особой языковой единице — фонеме, отличной от слова или морфемы. Щерба, впервые в истории науки включивший в определение фонемы указание на ее различительную функцию, говорил о способности фонем «дифференцировать значения».

Такое словоупотребление получило очень широкое распространение; выражение «смыслоразличительная функция фонемы» стало общепонятным и общепринятым. Тем не менее, в нем кроется известная неточность. Значение слова, разумеется, не зависит от его фонемного состава; об этом свидетельствуют и факты омонимии, и многозначность слова. Следовательно, фонемы служат не для дифференциации значений, а только для различения слов, поскольку образуют их звуковой облик. «Смыслоразличительная» функция фонемы основывается на том, что сами фонемы различаются между собой, что каждая из них противопоставляется всем остальным фонемам данного языка. Только в противопоставлении самом по себе и видят сущность фонемы многие фонологи, опирающиеся в определении фонемы на одно из основных положений Соссюра, согласно которому в языке нет ничего положительного, а существуют только различия".

Совершенно очевидно, что и фонема, являющаяся языковой единицей, не может иметь с этой точки зрения «положительных моментов»; она и определяется сторонниками Соссюра лишь как «член фонологического противопоставления». Таким образом, фонема — кратчайшая, т. е. неделимая во времени (или линейно), единица, однако в структурном отношении в ней выявляются разные признаки, из которых одни оказываются общими с другими фонемами, другие отличают ее от прочих фонем. Трубецкой предложил различать среди признаков фонемы «релевантные» (позднее их стали называть «дифференциальными»), т. е. существенные для противопоставления одной фонемы другой, и «иррелевантные» («интегральные»), несущественные в этом отношении. Всякая фонема существует в виде разных аллофонов. В фонологическом отношении все аллофоны равны; каждый аллофон, всякий звук речи — это «представитель» какой-нибудь фонемы, ибо всякий звук, встречающийся в речи, обязателен для сохранения звукового облика данного слова.

Многообразие звукового выражения фонемы обусловливается трояко. Во-первых, одна и та же фонема встречается в разных фонетических условиях, чем определяется различный характер выражающих ее звуков. Во-вторых, многообразие звукового выражения фонемы обусловливается индивидуальными особенностями говорящих. В-третьих, наконец, в языке могут существовать различные произношения какой-нибудь фонемы в одинаковых фонетических положениях, в одинаковых словах. Звук речи (фон) — это продукт единичного произносительного акта, поэтому он разнится от индивидуума к индивидууму, от произнесения к произнесению. Различия между индивидуальными особенностями произношения, так же как и различия между аллофонами одной фонемы, как правило, не замечаются и не осознаются ни говорящими, ни слушающими. Любопытно отметить, что когда к таким особенностям привыкаешь, то перестаешь их «слышать»; у очень близких людей часто не замечают дефектов произношения. Говоря о реальности фонемы, нужно иметь в виду: во-первых, что она действительно существует в языке как некая особая отличная от других языковая единица; во-вторых, что фонема, будучи единицей звуковой стороны языка, обладает через выражающие ее звуки речи определенными, хотя и очень сложными фонетическими характеристиками.

Положение о непостоянстве границ между фонемами было сформулировано в трудах представителей Пражской фонологической школы (и примыкающих к ней фонологов) в виде теории нейтрализации. По Трубецкому, в позиции нейтрализации возникает особая алогическая единица — архифонема, под которой понимают совокупность релевантных признаков, являющихся общими для данной пары фонем. Что касается состава фонем, то при его установлении все фонологи, независимо от принадлежности к той или иной школе, используют в качестве основного критерия способность или неспособность соответствующей пары звуков выполнять различающую функцию, что, в общем, выявляется в возможности или невозможности их употребления в одинаковой фонетической позиции. При определении состава фонем нужно учесть, по возможности, весь словарь языка и вообще все возможные фонетические контексты. Необходимость учитывать весь лексический состав языка при определении состава его фонем касается всех слов, в том числе и так называемых иностранных или заимствованных; именно они бывают зачастую очень показательны, так как обнаруживают фонематические возможности заимствующего языка. Приступая к определению состава фонем языка, нужно помнить о том, что реальная речь представляет собой в звуковом отношении весьма сложную картину, далекую от той, которая подсказывается анализом письменной речи.

Л. В. Щерба еще в 1915 г. писал: «Звуковая сторона слова, которая казалась всегда такой ясной, непреложной, которая представлялась определенным ядром более или менее расплывчатых семасиологических представлений, оказывается, таким образом, сама не менее расплывчатой и неопределенной». С фонологической точки зрения проблема определения состава фонем имеет два аспекта: прежде всего, необходимо найти минимальные, кратчайшие звуковые единицы, на которые членится поток речи (синтагматический аспект); это и будет то, что можно назвать звуками речи или фонами. Далее необходимо установить, какие звуки речи представляют аллофоны разных фонем, а какие относятся к одной и той же фонеме (парадигматический аспект). Теория фонологических систем занимает центральное место в трудах Трубецкого. Поскольку фонема для него — это, прежде всего член противоположения (оппозиции), постольку и система фонем — это система фонологических оппозиций. «Каждая фонема, — говорит он, — лишь потому обладает определенным фонологическим содержанием, что система фонологических оппозиций обнаруживает определенный порядок или структуру. Чтобы понять структуру, необходимо исследовать различные виды фонологических оппозиций». Значение чередований для образования связей между фонемами очень велико. Как указывал Щерба, именно возможность соответствующего чередования фонем и обусловливает возможность тех или иных разновидностей одной и той же морфемы.

Наличие в фонетической системе данного языка соответствующего чередования и является, по Щербе, для «говорящих на данном языке людей … действительным языковым фактором, обусловливающим узнавание морфем и слов как тождественных, и в тех случаях, когда фонетического тождества уже нет». Также следует учитывать такое понятие как артикуляционная база. Артикуляционную базу нередко определяют как особый уклад органов произношения, который якобы является врожденным свойством людей данной расы или данной национальности. Такое понимание является следствием поверхностного анализа наблюдений над речью иноязычных. Иными словами, «акцент» иноязычных обусловливается их речевыми (точнее — произносительными) привычками, а не врожденными национальными или расовыми особенностями органов произношения. Артикуляционная база имеет важное значение для развития звуковой стороны языка.

Понятие артикуляционной базы объясняет устойчивость звукового состава, процесс звукового развития при смешении двух языков. На него следует опираться при преподавании иностранных языков, при постановке иностранного произношения. Полное усвоение иностранного произношения означает усвоение его артикуляционной базы. Несмотря на наличие противоположных точек зрения, в большинстве случаев изложение фонетики до недавнего времени строилось как описание артикуляторного аспекта звуков. Так как исходными в звукообразовании являются действия произносительных органов, а не порождаемые ими звуки; звуки получаются в результате этих действий, а не наоборот. Поэтому неоспорима теоретическая важность исследования акустического аспекта звуков речи, так как, во-первых, общение происходит при помощи звуков, а не при помощи артикуляций и, во-вторых, усвоение речи контролируется слухом. Артикуляция перенимается детьми через соответствующие звуки благодаря тому, что они стараются «наподобить» слышанные ими звуки. Глухота в детском возрасте, как известно, имеет следствием немоту.

Сила звука имеет для речи весьма важное значение, так как она обеспечивает ясность передачи и восприятия речи, что является решающим для языка как средства общения. В том, что обычно недифференцированно называется дефектами речи, следует различать два принципиально разных вида явлений. В одном случае никакой патологии нет, а есть лишь нарушение нормативного произношения, являющееся результатом неправильно усвоенных артикуляций; точнее — следует говорить о дефектах произношения. Ребенок, учась говорить, не всегда сразу находит нужную артикуляцию; часто он в поисках ее пользуется неправильными артикуляциями. Если не обращать на это внимания, не поправлять его, то он может сам и не заметить несоответствия своего произношения произношению окружающих и удовлетвориться неправильной артикуляцией. Необходимо помнить, что произношение, считающееся в одном языке дефектным, может оказаться нормальным в другом языке. Различение гласных и согласных имеет очень давнюю историю, тем не менее, основания для него нельзя считать до конца ясными и в настоящее время. Надо полагать, что поводом для различения гласных и согласных должны были служить не акустико-физиологические свойства тех и других звуков сами по себе, а их лингвистические, фонематические свойства, т. е. особенности их использования в речи.

Наиболее общим для разных языков признаком, различающим гласные и согласные звуки, по-видимому, является их роль в слогообразовании. С точки зрения слогообразовании гласные характеризуются как ядро, вершина слога, согласные — как сопутствующий элемент, сам по себе слога не образующий. Для того чтобы понять, почему же деление на гласные и согласные все же сохраняет силу, нужно, исходить из природы гласных, а не согласных. Гласные должны быть определены как звуки, которые не могут быть «сопутствующими» в слоге, согласные же — как звуки, которые, как правило, являются «сопутствующими», но могут быть и «основными». Протяженность во времени является общим условием образования звуков вообще, а, следовательно, и гласных. Использование длительности в качестве различительного признака фонем имеет место во многих языках.

Также возникает спорный в фонетике вопрос о том, существует ли обязательная связь между артикуляцией и акустическим эффектом, ею вызываемым. Другими словами: имеет ли одинаковая артикуляция, осуществляемая разными индивидуумами, одинаковый результат; одинаково ли артикулируется такой-то гласный данного языка всеми носителями его. Таким образом, общая фонетика занимается изучением природы звука речи как единства акустико-физиологического и лингвистического аспектов (учение о фонеме), исследованием общих условий образования звуков речи и их акустических коррелятов, учением о слоге, общей теорией ударения и интонации, принципами исследования связей между отдельными фонемами (теория фонологических систем, учение о чередованиях), изучением общих закономерностей развития фонетической системы (звуковые законы), общей теорией графики и орфографии.