Помощь в написании студенческих работ
Антистрессовый сервис

Этнографическое знание и национальное строительство в Средней Азии

Диссертация: Этнографическое знание и национальное строительство в Средней Азии
ДиссертацияПомощь в написанииУзнать стоимостьмоей работы

В диссертации рассматриваются работы всех основных российских исследователей, писавших на тему сартов, — Н: А. АристоваВ.В. Бартольда, А. И. Богданова, A.B. Буняковского, В.В. Вельяминова-Зернова, М.В. Гаври-лова, И. И. Гейера, А. Д. Гребенкина, Ф: Ефремова, И: И. Зарубина, Д1 Иванова, Л. Ф: Костенко> П. Е. Кузнецова, A.JI. Куна, В. И. Кушелсвского, С.-А. Лапина, И. П. Магидовича, Н: А. Маева, Н… Читать ещё >

Этнографическое знание и национальное строительство в Средней Азии (реферат, курсовая, диплом, контрольная)

Содержание

  • Титульный лист
  • Оглавление
  • Введение 4−20 Постановка проблемы Методология

Структура диссертации.

Глава 1. Теоретические дискуссии об этносах в российской этнологии 21−55 Истоки теории этноса Теория этноса Широкогорова Теория этноса Гумилёва Советская теория этноса Критика теорий этноса.

Теория этноса, её критика и «проблема сартов».

Глава 2. «Проблема сартов» в российской историографии до 1867 г. 56−86 Существовали ли этносы до прихода русских? «Странствование Филиппа Ефремова» «Описание Бухарского ханства» Ханыкова Почему «проблема сартов»?

Глава 3. Сарты в этнографической классификации в 1867—1897 гг. 87−132 Сарты и государство Сарты как таджики.

Сарты как оседлые жители Наливкин против Мидцендорфа Сарты как отдельный народ? «Сарты» Остроумова Лапин против Бартольда.

Записки об этническом составе тюркских племён" Аристова.

Глава 4. Сарты и статистика 133−157 Изобретение наций и статистика Первые попытки подсчёта (на примере Ферганы) Сарты в переписи 1897 г.

Сарты в текущей статистике (на примере Ферганы).

Глава 5. «Проблема сартов» в 1900;е гг. 158−179 «Проблема сартов» в начале XX в. Остроумов и Наливкин: изменение позиций? «Проблема сартов» глазами «туземцев».

Глава 6. «Проблема сартов» в 1917;1920;е гг. 180−222.

Сарты в переписи 1917 г.

Сарты как узбеки.

Проблема сартов" в 1920;е гг.

Национальное размежевание.

Перепись 1926 г.: впервые без сартов.

Глава 7. «Проблема сартов» в советской науке 223−259 Советские учёные об узбеках и таджиках Новая история населения какого? (на примере Ферганы) «Бухара. XIX — начало XX в.» Сухаревой Советская наука о сартах.

Глава 8. «Проблема сартов» в новой национальной историографии 260−295.

Национализирующиеся государства.

Проблема сартов" в новых исследованиях.

Археология узбекской идентичности" Ильхамова.

Нации, этносы и конструктивизм.

Заключение

296−302.

Приложения 303−313.

Таблица 1. Этнографический состав населения Ферганской области в 1880-е гг.

Таблица 2. Этнографический состав населения Ферганской области в 1897 г. Таблица 3. Этнографический состав населения Ферганской области в 19 041 914 гг.

Таблица 4. Этнографический состав сельского населения Ферганской области в 1917 г.

Таблица 5. Этнографический состав населения бывшей Ферганской области в 1926 г.

Библиография 314−354 Работы автора Общая библиография.

История формирования наций — одна из самых популярных, если не сказать модных, тем в современном обществознании. Ежегодно в мире выходят в свет десятки специальных монографий и сборников, сотни, а то и тысячи статей, в которых снова и снова ставится вопрос: что такое нация и национализм, как глубоко в историю уходят их корни? Все попытки дать простой и однозначный ответ на этот вопрос, несмотря на множество интересных и глубоких исследований, пока не привели к общему согласию среди специалистов.

Настоящая работа предлагает свой взгляд на историю формирования наций в Средней Азии. Его суть заключается в том, чтобы рассматривать становление наций не столько как итог длительной «этнической истории» на протяжении веков, сколько как результат академических и общественных дебатов, политической борьбы и политического выбора, которые имели место в XIX и XX вв. Я изучаю, следовательно, не нации и не народы как сложившиеся или складывающиеся сообщества, обладающие теми или иными чертами, а разнообразные классификации наций и народов, споры по поводу признаков, на основании которых эти классификации построены, и те разнообразные интересы и конфликты, которые заставляют принимать ту или иную классификацию, т. е. видеть мир (или отдельный регион) определённым образом. Диссертация посвящена истории национализма, но в её центре — этнографический аспект этой темы, т. е. история того, как нации воображались и изобретались в научных текстах, в дискуссиях этнографов, историков, статистиков, не важно, были ли эти исследователи подготовленными академическими учёными, военными экспертами, любителями или политиками. Такой акцент на роли науки и власти в формировании наций объясняет, почему в работе используется термин «этнографическая классификация», а не «этническая».

Исследование по форме носит историографический характер и посвящено анализу того, как рождался и трансформировался взгляд на этнографическую карту региона. Однако за борьбой точек зрения я вижу другой процесс — становление нового, «национального» способа идентифицировать людей и возникновение «наций» как особых проекций политической воли и академического знания. Историография в данном случае — это метод, который позволяет увидеть противоречивый, далеко не линейный и не заранее предопределённый процесс возникновения среднеазиатских наций. Меня интересуют не биографии тех или иных авторов, не институциональное становление науки, что обычно составляет предмет историографии, а создание определённого знания как способа смотреть на окружающий мир и оценивать его, как инструмента влияния и подчинения, как источника действий, решений и изменений. Меня интересует не столько то, кто из учёных и политиков прав или неправ в понимании среднеазиатских реалий и кто делал какие ошибки, сколько вопрос о том, каким было категориальное пространство, в котором они рассуждали на заданную тему, каким они видели предмет своих высказываний, как аргументировали свою позицию, какие интересы — личные, академические, политические — стояли за теми или иными концепциями.

Проблемы, задачи и концепция исследования.

Средняя Азия, несмотря на немалое количество посвященных ей работ, до сих пор остаётся во многом terra incognita. По сути дела, значительная часть информации по региону, которая могла бы охарактеризовать историю сложения местного населения и его отдельных частей, ещё не введена в научный оборот либо не проанализирована. Однако основная трудность изучения этнического состава среднеазиатского населения заключается даже не столько в недостатке информации, сколько в методологической или теоретической предвзятости взгляда на историю его формирования, заранее подразумевающего, во-первых, непременное, обязательное наличие этнических групп (этносов) и этнического самосознания как основных форм подразделения общества, во-вторых, довольно ограниченный набор самих этих этнических групп, число которых уже предопределено в идеологии и устройстве национальных государств современной Средней Азии.

Примеры найти несложно. Современные узбекские историки начинают свой капитальный труд «Туркестан в начале XX века» с такого пояснения: «В начале XX столетия территория современного Узбекистана входила в состав трёх государственных образований <. .>. Наиболее крупным по территории и населению было Туркестанское генерал-губернаторство <.>. Основную, преобладающую часть более чем пятимиллионного населения края составляли узбеки, таджики, киргизы, казахи, туркмены и другие коренные народы."1. В то же время итальянский историк М. Буттино утверждает: «.перепись классифицировала население [Туркестана. — С.А.] согласно этнической принадлежности, определив следующие основные группы: узбеки, сарты и таджики <.>, казахи, киргизы и туркмены."2. Откуда такие сведения? О какой переписи идёт речь? Единственная перепись в Российской империи, которая была проведена в 1897 г. (я ещё скажу о ней подробнее в диссертации), приводит совсем другой список «коренных» народов Туркестана: самые многочисленные — киргиз-кайсаки, их около 1 млн. 900 тыс., потом сарты — около 970 тыс., узбеки — около 730 тыс., тюрки — около 400 тыс., таджики — около 350 тыс., туркмены — около 250 тыс., кара-киргизы — около о.

200 тыс. Ни классификация, предложенная Буттино, ни, тем более, классификация узбекских историков с этим списком не совпадают. Нетрудно предположить, что данные переписи были подвергнуты ревизии и переписыва.

1 Туркестан в начале XX века: к истории истоков национальной независимости. Ташкент, 2000. С. 9, прим.1.

2 Буттино М. Революция наоборот. Средняя Азия между падением царской империи и образованием СССР. М., 2007. С. 17. При этом автор, даже не замечая путаницы, употребляет в своей книге термины «узбеки» и «сарты» то вместе — как название разных групп, то по отдельности — как основное название для населения.

3 Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. ТХХХХИ. Закаспийская область. СПб., 1904. С.54−55- Там же. ТХХХХШ. Самаркандская область. СПб., 1905. С.48−49- Там же. ТХХХХУ. Семиреченская область. СПб., 1905. С.52−53- Там же. ТХХХХУ1. Сырдарьинская область. СПб., 1905. С.56−57- Там же. ТХХХХ1Х. Ферганская область. СПб., 1904. С.60−61. нию в соответствии с более поздними представлениями. Мы имеем, таким образом, три разных этнографических карты Средней Азии!

Австрийский историк А. Каппелер в книге «Россия — многонациональная империя» пишет, что в Средней Азии «.родовая или региональная идентичность, религия и образ жизни (кочевой или оседлый) были важнее, чем этнические и языковые критерии <.>. Многозначны и подвержены изменениям были также отдельные этнонимы, так что обратная проекция нынешних наименований народов может ввести в заблуждение."4. Верное замечание! Но в том же самом разделе его книги можно найти и другое утверждение — что последствием договорённостей между русскими и англичанами о сферах влияния в Средней Азии «.было то, что туркмены, таджики, узбеки и киргизы оказались в различных государствах, границы между которыми расчленили каждый из этих этносов."5. Остаётся только гадать, что подразумевает Каппелер, говоря в последней цитате о таджиках, узбеках и пр., — реальные этнические сообщества либо всё-таки «проекции нынешних наименований», и если последнее, то можно ли всерьёз говорить о «расчленённых» народах?

Большинство современных учёных, а вслед за ними журналисты, писатели и политологи, смотрят на историю региона как на историю «узбеков», «таджиков», «кыргызов», являющихся «титульными народами» соответствующих государств Средней Азии, и некоторого числа «нетитульных народов», имеющих «свои» национальные территории за пределами региона (уйгуры, евреи, арабы, калмыки и др.) или общепризнанных меньшинств (цыгане). Читая различные труды, мы видим, как эти этносы рождаются, растут, вступают в какие-то отношения между собой, воюют, торгуют, господствуют, покоряются. Между тем методологически более правильно было бы проводить исследование состава местного населения1 одновременно с изучением истории представлений о нём. Когда и каким образом возникли нынешние классификации, как и кем они обсуждались, как и почему менялся смысл тех.

4 Каппелер А. Россия — многонациональная империя: возникновение, история, распад. М., 1996. С. 142.

5 Там же. С. 145. этнических имен, которые сегодня кажутся такими привычными и понятными, — вот вопросы, без ответа на которые любые «этногенетические» рассуждения превращаются в спекуляции, порождают путаницу, непонимание и вполне оправданные подозрения в теоретической или даже политической ангажированности.

Моя исследовательская концепция, которую я обосновываю и иллюстрирую в диссертации, состоит в следующем: среднеазиатские «народы» и «нации» были «изобретены» и «воображены» российскими учёными и чиновниками, затем эти представления были восприняты (часто с критикой отдельных пунктов) местными среднеазиатскими интеллектуаламив раннесо-ветское время был инициирован процесс институционального нациестрои-тельства, который стал результатом гласных и негласных соглашений между большевиками и местными элитами и продолжался, меняя свои формы и интенсивность, на протяжении всего советского временипосле распада СССР процесс нациестроительства был продолжен постсоветскими элитами в независимых государствах Средней Азии.

Из известных источников (разного рода местных письменных источников, фольклора, родословных-шаджара и т. д.) следует, что до прихода русских в 1860—1870-е гг. (в Бухарском эмирате эта ситуация сохранялась до 1920;х гг., т. е. ещё 50−60 лет) этническое самосознание не было известно населению региона. Повседневные стратегии поведения и интересы людей, а значит и их идентичности, основывались на сословных («белая» и «чёрная кость»), религиозных (сунниты, шииты и исмаилиты, принадлежность к различным суфийским братствам), хозяйственно-культурных (оседлое, кочевое и полукочевое, горное население), региональных (бухарцы, самаркандцы, ходжентцы, дарвазцы и др.), родственных, родоплеменных и прочих делениях — я перечислил в произвольном порядке. В каждом государственном образовании (ханстве, эмирате) и просто в каждой большой области (бекстве, шахстве) была своя собственная номенклатура и иерархия статусных позиций или категорий, на которые делилось население. Человек и группа людей, перемещаясь в другой культурно-исторический регион, расставались с прежними иерархиями и номенклатурами и легко принимали новые. Такая пластичность самосознания диктовалась жизненной необходимостью: в достаточно экстремальных условиях (скудность ресурсов для выживания, постоянные войны и миграции и т. д.) любой человек и любая группа должны были использовать механизмы, с помощью которых они могли искать более могущественных патронов, принимать их покровительство и находить или менять своё место в политических и военных союзах.

Первые опыты систематизированной классификации для жителей Средней Азии появились лишь с началом тесного дипломатического, а потом и военного общения местных государств с европейскими державами — Россией и Великобританией. С помощью этих классификаций европейские (и российские) учёные и политики сначала пытались понять логику поведения и развития Востока, а потом объясняли себе, почему эти земли, населённые «нецивилизованными» народами и управляемые «деспотичными» властителями, обязаны подчиниться Западу6. В 1860—1880-е гг. территория между Сырдарьёй и Амударьёй перешла под полный контроль Российской империи7. Средняя Азия окончательно превратилась в географическую и административную периферию одной из могучих европейских империй. Военное завоевание открыло дорогу «концептуальному завоеванию»: вслед за дипломатами, военными и чиновниками на азиатские окраины устремились статистики, этнографы, лингвисты и антропологи, главным «оружием» которых была технология производства классификаций, обоснования, обсуждения и отбора категорий именования местных жителей. Новые подданные, с точки зрения российской власти, должны были подвергнуться внимательному изучению и.

6 См. критику «западного» знания, который конструировал и воображал «Восток»: Said Е. Orientalism. Western Conceptions of the Orient. Penguin Books, 1995 (русский перевод: Сайд Э. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб., 2006).

7 Из трёх ханств — Кокандского, Бухарского и Хивинского — первое было ликвидировано и вошло в состав России, второе и третье стали российскими протекторатами с довольно ограниченной внутренней автономией. в зависимости от его результатов занять ту или иную символическую нишу в имперском пространстве и колониальной иерархии.

Наиболее популярной была «племенная» классификация8, которая соединяла в себе одновременно и языковой, и культурный, и расовый, и религиозный элементы. В* ней сначала в зачаточном виде, а потом и всё более и более явственно проступал взгляд на население Средней Азии не как на единое целое, а как на совокупность национальных и преднациональных («этнических», как мы сегодня говорим) сообществ и групп. Российские учёные искали среди местных самоназваний те, которые, по их мнению, обозначали какие-то реальные культурно-языковые единицы, и создавали из них единую для всего региона номенклатуру «народностей». Этот взгляд со временем становился доминирующим в имперском видении и определяющим для тех политических стратегий, которые выстраивались антиколониальными и реформаторскими «туземными» силами.

В советское и постсоветское время, когда появились национальные республики в составе СССР, которые после 1991 г. стали самостоятельными государствами, процесс национального строительства, создания национальной государственности и формирования национальной идеологии в рассматриваемом регионе приобрёл институциональный, политически необратимый характер. Из большого набора идентичностей, которыми пользовалось население и которые заметили российские учёные, политиками и экспертами были выбраны несколько названий и превращены в имена среднеазиатских наций, после чего форма усилиями мощного государства и элиты стала наполняться содержанием — были созданы литературные языки, отобраны и канонизированы элементы материальной и духовной культуры, самосознание за.

8 В’XIX в. для категоризации среднеазиатского населения в литературе чаще всего использовались понятия «народность» и «племя» в значении обособленной и неразвитой этнографической единицы. Реже употреблялись слова «народ» и «национальность». В начале XX в. понятие «национальность» постепенно стало вытеснять другие термины. Об употреблении некоторых из этих терминов см.: Knight N. Ethnicity, Nationality and the Masses: Narodnost' and Modernity in Imperial Russia // Russian Modernity: Politics, Knowledge, Practices / D.L. Hoffmann and Y. Kotsonis (eds.). London: St. Martin's Press. Inc., New York Macmillan Press Ltd, 2000. креплено в различных способах публичной самопрезентации. Со временем задним числом этой форме была приписана древность и однозначность, а предшествующий период неопределённости и дискуссий был подвергнут сознательному забвению.

Цель настоящей диссертации, таким образом, заключается в том, чтобы исследовать формирование этнографической классификации населения Средней Азии, выявить факторы, которые влияли на этот процесс, доказать, что национальное строительство связано с интересами различных социальных групп и является результатом взаимодействия политических и интеллектуальных элит. В задачи диссертации входит: выделить основные этапы дискуссии по поводу этнографической классификации населения Средней Азиидать характеристику деятельности главных экспертов и их работ, посвященных народам регионапроанализировать основные позиции по поводу этнографической классификации среднеазиатского населенияпоказать способы, аргументы и риторические приёмы, которыми обосновывались различные точки зренияпоказать связь между академическими дискуссиями и< политическими интересами различных групп элиты.

Методология и новизна исследования.

Новизна проделанного исследования заключается в том, что оно опирается на конструктивистскую точку зрения, согласно которой нация — это дискурсивная практика в системе отношений власти и знания. В основе методологии диссертации лежат два понятия — «воображение» и «изобретение» наций. Эти два понятия были предложены в начале 1980;х гг. британскими историками-марксистами — Э. Хобсбаумом и Б. Андерсоном.

В предисловии к книге «Изобретение традиции» Э. Хобсбаум сформулировал мысль о том, что многие явления, которые сегодня воспринимаются как древние и естественные, на самом деле являются результатом недавнего «изобретения», «ритуализации» и «формализации»: «» Традиции", которые кажутся старыми или претендуют на то, что они старые, часто оказываются совсем недавнего происхождения и нередко — изобретёнными."9. Одна из главных задач изобретения традиций — установление и символизирование «социальной связи, членства в группах, подлинных или искусственных общинах», введение институтов, статусов и отношений, обусловленных властью, «запечатление в сознании» верований, систем ценностей и правил поведения10. Э. Хобсбаум обращает внимание на то, что «изобретение традиций» особенно характерно для «сравнительно недавней исторической инновации» — нации, национализма, национального государства: «.современные нации со всем их громоздким снаряжением, как правило, претендуют на нечто прямо противоположное их новизне и искусственности, на то, что корнями своими они уходят в глубокое прошлое и являются человеческими сообществами столь «природными», что для их определения достаточно простого самоутверждения. Какое бы содержание с точки зрения исторической и любой другой преемственности ни воплощалось в понятиях «Франция» и «французский» (а того, что оно есть, никто не собирается отрицать), сами эти понятия включают сконструированный и «изобретённый» компонент. И как раз потому, что столь многое из субъективного представления о современной «нации» состоит из подобных конструктов и ассоциируется с соответствующими вполне недавними символами и с соответствующим образом выдержанным дискурсом («национальной историей»), невозможно адекватно исследовать феномен национального, не обратив при этом пристального внимания на «изобретение традиции» .

В книге «Воображаемые сообщества» Б. Андерсон говорит о нации как о сообществе, которое не может быть дано отдельному человеку во всей полноте своих отношений, а поэтому существование и возникновение нации — во.

9 Хобсбаум Э. Изобретение традиций // Вестник Евразии. 2000, № 1(8). С. 47 (см.: Hobsbawm Е. Introduction: Inventing Traditions // Е. Hobsbawm and T. Ranger (eds.). The Invention of Tradition. Cambridge, Eng.: Cambridge University Press, 1983).

10 Там же. C.56. и Там же. С.60−61. Подробно свои взгляды на происхождение («изобретение») национализма в странах Европы Э. Хобсбаум разбирает в книге «Нации и национализм после 1780 г.» (СПб., 1998).

1 О многом процесс «воображения». Воображаемое — не фальшивое или ложное, а творимое, создающееся, находящееся в постоянном процессе конструирования. Представления об общем происхождении, общей культуре или общем языке являются тем материалом, с помощью которого проводятся границы воображаемой нации и создаются её символы. Как считает Б. Андерсон, для того, чтобы представления становились общими для большого числа людей и скрепляли их в единое сообщество, необходим определённый уровень экономики (капитализм) и средства тиражирования образов («печать») — «печатный капитализм».

В книге Андерсона есть ещё одна важная идея, которую я использую в своей диссертации. Это идея о том, что западные, европейские империи, к числу которых можно отнести и Российскую империю, искусственно привнесли понятия «нация» и «национальность» в свои азиатские колонии. Во втором издании этой книги, вышедшем в 1991 г., Б. Андерсон писал, имея в виду империи и антиимперские национализмы: «.государство, словно в зловещем пророческом сновидении, вообразило своих локальных противников ещё задолго до того, как они обрели своё историческое существование."13. Антинационалистическое государство, каким была империя, само приложило усилия к созданию «грамматики национализмов», которая потом была использована колониальными элитами для борьбы с ним. Этот парадокс Б. Андерсон объясняет тем, что у империи был «особый стиль представления своих владений», в основе которого лежала «тотализирующая классификационная разметка». «Всё было разграниченным, определённым и, следовательно, исчислимым <.>, — утверждал британский историк. — Частное всегда выступало как временной представитель ряда, и обращаться^ ним следовало соответственно. Поэтому колониальное государство вообразило китайский.

12 Андерсон Б. Воображаемые сообщества: Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001 (см.: Anderson В. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London: Verso Press, 1983).

13 Там же. C.24. ряд раньше, чем китайца14, а националистический ряд — ещё до появления националистов. ,"15.

Инструментами такого имперского воображения, согласно Андерсону, были перепись населения, картография и музейное дело, которым он посвятил новую главу «Перепись, карта и музей» в своей переизданной книге. В ней есть, например, ссылка на исследования по поводу переписей в Малайзии, где «.образцы «категорий идентичностей» <.> показывают необыкновенно быстрый и с виду произвольный ряд изменений, в котором эти категории постоянно соединяются воедино, распадаются на части, заново комбинируются, смешиваются друг с другом и перегруппируются."16. Автор отметил, что у колониальных чиновников была «.нетерпимость к множественным, политически «трансвеститным», неясным и изменчивым идентификациям <.>. Замысел переписи состоит в том, чтобы каждый в неё попал и имел в.

1 *7 ней одно — и только одно — абсолютно ясное место. И никаких дробей.". Б. Андерсон писал: «По мере роста колониального государства и умножения числа его функций эта новая демографическая топография всё глубже социально и институционально укоренялась. Руководствуясь собственной воображаемой картой, государство организовывало новые образовательные, юридические, здравоохранительные, полицейские и иммиграционные бюрократии, и все они строились по принципу этно-расовых иерархий."18.

Истоки современных среднеазиатских наций и национализмов, таким образом, надо искать вовсе не в тысячелетней древности, а в сравнительно недавней, если следовать Хобсбауму и Андерсону, истории. Их «изобрела» и «вообразила» и дала им импульс к жизни Российская империя, а потом Советское государство. Придерживаясь этой концепции, я попытаюсь показать.

14 Б. Андерсон приводит пример, когда чиновники голландской Ост-Индской компании использовали имя «сЫпегеп» (китайцы) для обозначения культурно разнородного торгового класса в прибрежной полосе Юго-Восточной Азии (Там же. С. 184−185).

15 Там же. С. 202.

16 Там же. С. 181.

17 Там же. С. 183.

18 Там же. С. 186−187. в своей работе, каким образом благодаря России формировались национальные классификации и категоризации («грамматика национализмов») в Средней Азии. Речь пойдёт о российской историографии, тех сдвигах в представлениях российских учёных и чиновников, которые происходили в XIX — начале XX в., а также об истории создания той этнографической номенклатуры, которая стала позднее основой для государственных экспериментов в сфере нациестроительства в начале 1920;х гг., о чём тоже будет сказано в настоящей работе. Кроме того, будут прослежены дискуссии по поводу национальной классификации в регионе в советское и постсоветское время.

В разделе о методологии я хотел бы упомянуть также работы российского исследователя В. А. Шнирельмана, которые в каком-то смысле стали образцом для моей диссертации19. Автор, на мой взгляд, смог очень убедительно показать на огромном фактическом материале, изучая пример Северного Кавказа, Закавказья и других регионов, связь между историей этнографического и исторического описания, с одной стороны, и историей становления национальной государственности (квазигосударственности), политическими процессами в обществе — с другой. Для меня особенно ценны наблюдения и выводы о том, что этнические символы, этноисторические мифы, даже этническое имя являются результатом соперничества элит, борьбы за лл контроль над тем, кто и как будет определять «народ». В. А. Шнирельман обращает внимание на вопрос, почему из нескольких возможных интерпретаций прошлого делается выбор той или иной версии, и ответ на него связывает не только с личностями их создателей, но и с политическими потребностями, ролью государства" в формировании «политики прошлого"21. Эти и.

19 См., например: Шнирельман В. А. Войны памяти. Мифы, идентичность и политика в Закавказье. М., 2003; Шнирельман В. А. Быть аланами: интеллектуалы и политики на Северном Кавказе в XX веке. М., 2006; Shnirelman V. Who gets the past? Competition for Ancestors among non-Russian Intellectuals in Russia. Washington, D.C.- Baltimore: Woodrow Wilson Center Press, John Hopkins University Press, 1996, и др.

20 Шнирельман В. А. Быть аланами. С.8−10.

21 Там же. С. 10−14. другие наблюдения полностью соответствуют методологии настоящей диссертации.

Объект и актуальность исследования.

В центре моего внимания находится так называемая проблема сартов. Почему именно сарты?

Причин несколько. Во-первых, этот термин в современной этнографической номенклатуре Средней Азии совершенно отсутствует, несмотря на то, что ещё сто лет тому назад им обозначалась значительная часть населения региона и, безусловно, существовало при всех сомнениях признание его — в том числе, по-видимому, и со стороны тех, кого сартами называли, — в качестве группового самоназвания. Слово «сарты» было в ходу у населения и администрации на протяжении почти 60 лет, пока Туркестан был составной частью Российской империи, но в течение десяти раннесоветских лет — с 1917 по 1926 г. — оно исчезло из словаря политиков, учёных и простых людей22.

Многие другие названия из дореволюционного списка среднеазиатских народов сумели пережить разнообразные политические перипетии и социальные катаклизмы, что до сих пор создаёт и укрепляет некоторую иллюзию их естественности, укоренённости в истории региона. Термин же «сарт», отвергнутый и выброшенный из этнографической классификации, воспринимается как нечто искусственное и навязанное империей, как анахронизм, а иногда считается даже оскорбительным.

Проблема сартов", таким образом, лучше других позволяет взглянуть на тему взаимоотношений Российской империи и её азиатской окраины с точки зрения того, как формировалось и функционировало колониальное знание, как оно использовалось чиновниками для управления и какие мета.

22 Сегодня этнографы иногда фиксируют употребление термина «сарт» в современном среднеазиатском быту. Я во время своих полевых исследований в регионе также встречал название «сарты». Его используют и в качестве обозначения определённого слоя людей, и иногда даже в качестве самоназвания, хотя последнее — не очень массовое явление. морфозы испытало в эпоху крушения империи, как продолжало своё существование в постколониальную эпоху.

Во-вторых, длившиеся десятки лет жаркие споры о содержании термина «сарт» дают самый широкий спектр интерпретаций и подходов. Анализ всех этих разных точек зрения позволяет увидеть максимально объёмно те концептуальные поиски, сдвиги и одновременно застои, которые имели место в российском общественном сознании в XIX и начале XX в.

В-третьих, «проблема сартов» представляет не только отвлечённо-теоретический интерес. В сегодняшней Средней Азии и вокруг неё ведётся ожесточённая борьба за историческое прошлое региона, за его культурные символы, за наследие, которое оставили после себя предшествующие поколения учёных, писателей, политических деятелей. Это и борьба между национальными элитами различных среднеазиатских государств, каждая из которых стремится «приватизировать» и переписать историю в пользу своей нации. И борьба между постсоветскими идеологиями «независимости» и постимперской ностальгией. Это, наконец, борьба между большими геополитическими проектами за монополию на право интерпретировать прошлое Средней Азии, которая развернулась между ведущими странами и блоками стран — Россией, Китаем, Западом, Турцией, Ираном. «Сарты», наряду с другими темами, опять оказались в центре пересечений различных научных и политических интересов. Как когда-то в середине XIX в. или на рубеже XIX—XX вв., вновь развернулась дискуссия о том, кто такие сарты. Образовавшаяся таким образом, благодаря сартам, связь между прошлым и настоящим позволяет глубже задуматься о том, как сегодня мы говорим о нации и национализме и какие уроки мы берём из истории .

23 Меньше всего я хотел бы быть понятым так, будто настоящее моё исследованиеэто призыв «отдать» сартов таджикам, «закрепить» их за узбеками или вернуть им самостоятельное существование. Такой вывод противоречил бы всей — совершенно противоположной — логике диссертации, в которой я изучаю многозначность термина «сарт» и неоднозначность суждений о нём.

Источники и методы исследования.

В-диссертации используется максимально полный корпус нарративных источников, в которых присутствовала и обсуждалась этнографическая классификация населения Средней Азии, прежде всего тема сартов. Это научные и научно-популярные работы, статистические и архивные материалы. Цель подбораматериалов- — воссоздать, в наиболее полном виде ту дискуссию о сартах, которая имела место в российской, советской и постсоветской историографии в XIX, XX и начале XXI в. В качестве методаисследования применяется. исторический (историографический), сравнительный и комплексный анализ нарративных источников.

В диссертации рассматриваются работы всех основных российских исследователей, писавших на тему сартов, — Н: А. АристоваВ.В. Бартольда, А. И. Богданова, A.B. Буняковского, В.В. Вельяминова-Зернова, М.В. Гаври-лова, И. И. Гейера, А. Д. Гребенкина, Ф: Ефремова, И: И. Зарубина, Д1 Иванова, Л. Ф: Костенко> П. Е. Кузнецова, A.JI. Куна, В. И. Кушелсвского, С.-А. Лапина, И. П. Магидовича, Н: А. Маева, Н. Г. Маллицкого, Махмуда-ходжи Бех-буди, А.Ф. МиддендорфаМуннавара-кари Абдурашидхана-углы, H.H. Муравьёва, В: П: Наливкина, H.H. Остроумова, П. И. Пашино, Е. Д. Поливанова, Э. Реклю, А. Н. Самойловича, Е. Т. Смирнова, JI.II. Соболева, М.А. Терентье-ва, А. НФедченко, H.B. Ханыкова, А. Н. Хорошхина, А. Шишова, Д.И. Эвар-ницкого, Ю: Д. Южакова, И. Л. Яворского и др., работы советских историков и этнографов — Ю. Э. Брегеля, М (Г. Вахабова, В. Р. Винникова, С. С. Губаевой, Т. А. Жданко, ИЖ Зарубина, В. Ю. Захидова, Ш. И. Иногамова, Б.Х. Кармы-шевой, Б.А. ЛитвинскогоИ.П. Магидовича, Р. Н. Набиева, A.A. Семёнова, ГЛ. Сиесарева, O.A. Сухаревой, С.1'1. Толстова, К. К. Шаниязова, А. Ю. Якубовского и др., наконец, работы авторов двух последних десятилетий — Д. А. Алимовой, А. Амина, 3-Х. Арифхановой, A.A. Аскарова, О. М. Бронниковой, И. Джаббарова, А. Ильхамова, Ш. Камолиддина, А. Койчиева, Р. Масова, А. Мирбабаева, X. Рахматиллаева, П. Д. Шозимова и др.

Мною была проведена работа по сбору всех имеющихся статей и книг упомянутых авторов, в том числе сегодня редких и малодоступных изданий, их систематизации и анализу, исходя из конкретного исторического контекста, в котором они создавались. В диссертации большое внимание будет уделено разбору аргументации, выбору стратегии доказательства, личным и политическим мотивам авторов. Особый интерес для моего исследования представляют очные и заочные дискуссии, столкновение мнений, в которых дискурсивные стратегии оппонентов становятся наиболее явными и часто эмоционально окрашенными. Я подробно остановлюсь, в частности, на дискуссиях между А. Ф. Миддендорфом и В. П. Наливкиным, В. В. Бартольдом и С.-А. Лапиным, Н. П. Остроумовым и Махмуд-ходжой Бехбуди, A.A. Семёновым и А. Ю. Якубовским, А. Ильхамовым и сотрудниками Института истории АН Узбекистана и т. д. Попытаюсь проследить этапы развития дискуссий о сартах, изменение позиций, поиск новых аргументов. Моя задача — воссоздать в максимально полном объёме всю историю и историографию «проблемы сартов» вплоть до сегодняшнего дня.

Для изучения процесса обсуждения «проблемы сартов» я привлекаю ещё один важный источник — статистику. В частности, подробно будут рассмотрены результаты переписи 1897 г., а также итоги переписей 1920 (и 1917) и 1926 гг. Кроме того, я включаю в свою работу материалы текущей статистики, которая велась в Средней Азии начиная с 1870-х гг. и заканчивая 1916 г. В частности, в качестве примера я подробно разберу этнографическую статистику Ферганской области Туркестанского края, которую мне удалось собрать в максимально близком к полной картине виде. Все эти статистические материалы представлены в диссертации в виде обобщённых таблиц в приложении.

Несмотря на преимущественно историографический характер диссертации, в ней также использовались материалы полевых этнографических исследований, которые диссертант регулярно вёл в Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане с 1988 по 2008 г. Эти данные оказались необходимыми, в частности, для анализа тех или иных самоназваний местного населения и понимания процессов самоидентификации, которые происходили в регионе.

Заключение

.

Свою книгу «Быть аланами» В. А. Шнирельман закончил такими словами: «.этническое название оказывается нагруженным очень важными смыслами. Его роль вовсе не сводится к маркированию культурно-языкового родства, как это обычно считают. Оно указывает на ценностные ориентации народа и его представление о своём месте в мире в целом и среди соседних народов в частности, сигнализирует о границах его политических амбиций, определяет его культурные и территориальные претензии, говорит о происхождении, напоминает об исторических заслугах, позволяет отличать друзей от врагов и определяет направления этнического тяготения и отталкивания. Поэтому этническое название не является политически нейтральным, и потребность в смене политических альянсов неизбежно поднимает вопрос о его соответствующей замене. В этом и состоит „политика имени“ .». Эта цитата поясняет смысл настоящей диссертации.

В центре моего исследования была «политика имени» в Средней Азии, в частности тема сартов, или так называемая проблема сартов. Как написал А. Халид, «Сложность среднеазиатской идентичности нигде не была продемонстрирована лучше, чем в случае с «сартами». История этого имени за полстолетия российского правления показывает за работой силы, формировавшие идентичности в Средней Азии."823. Все манипуляции с именем «сарты» в академических и официальных текстах в XIX — начале XX в. отражают довольно противоречивое отношение, имевшее место в Российской империи, к национальному вопросу в Средней Азии. С одной стороны, колониальное правление стремилось создать универсальную культурную разметку завоёванных территорий и использовать этнографическое знание в своих политических целях. При этом имперская власть, опираясь на пример европейских наций, укореняла обнаруженные культурные различия в виде разно.

822 Шнирельман В. А. Быть аланами. С.568−569.

823 Khalid A. The Politics of Muslim Cultural Reform. P. 199. го рода образов и институтов, т. е. зачастую, по сути, конструировала племена и народы, приписывая им имена и наделяя их — с помощью переписей, карт, музеев и других средств — каноническими формами языка и обычаев.

С другой стороны, российская имперская власть, имевшая перед собой европейский опыт колониальных войн и националистического сепаратизма, всячески препятствовала консолидации инокультурного и инорелигиозного населения, которая угрожала целостности страны и порядку в обществе. «Народы», по словам Б. Андерсона, «ожившие» благодаря стараниям империи, становились источником страхов и фобий, подвергая государственный строй испытаниям на прочность. Этим, например, объясняется тот факт, что при проведении всеобщей переписи 1897 г. власть не решилась задать людям вопрос о национальности, заменив его вопросом о «родном языке».

Стремление империи и к тому, и к другому и в то же время некоторое противоречие между этими целями и способами имперского бытия/сознания создавали то интеллектуальное и социальное напряжение, которое провоцировало разного рода дискуссии, конфликты, непрерывное проектирование будущего и идеологические разногласия. Это напряжение в одно и то же время отталкивало колонизаторов и колонизируемых друг от друга, делая их противниками, и притягивало их друг к другу — у них появлялись общие интересы и цели. Под этим напряжением обе стороны, которые мы по привычке обозначаем как «колонизаторов» и «колонизируемых», в свою очередь сами распадались на множество разнообразных личностей и групп со своими особыми взглядами, предпочтениями и лояльностями. Наконец, именно такая противоречивость имперских интересов объясняет, почему и как один и тот же чиновник или учёный с одной и той же идеологической меркой, перемещаясь в имперском пространстве и эволюционируя в имперском времени, мог значительно менять свою точку зрения на те или иные проблемы и темы.

В заключение я возвращаюсь к одному из главных утверждений британского историка Б. Андерсона в книге «Воображаемое сообщество» о том, что империя вообразила нации до того, как возник национализм, и что через имперское административное проникновение эти национальные идентичности были «реифицированы», т. е. превращены в осязаемую реальность.

Мы видим, что пример сартов не вполне вписывается в эту схему. Российские чиновники и учёные в своём административном и научном воображении действительно создали народность под именем «сарты», и эта идентичность, благодаря, с одной стороны, активному её продвижению некоторыми влиятельными колониальными деятелями и, с другой стороны, инерции и привычке к этому названию, стала обретать какие-то социальные формы. Однако, во-первых, этот процесс со стороны имперской власти не был до конца осознанным и спланированным (чего Б. Андерсон и не отрицает), в нём принимали участие силы, которые говорили от имени государства, но вовсе не имели на него монополии. Власть Российской империи была неоднородной, в ней самой были представлены разные интересы и рассматривались разные проекты будущего, порой велась интенсивная дискуссия, а порой проявлялись нерешительность и боязнь перемен.

Каждый участник спора о сартах смотрел на них со своей собственной «колокольни» — с учётом своего образования, профессии, места проживания, социального статуса и идеологических предпочтений. Говоря образно, у каждого был свой знакомый сарт, на котором он проверял свои взгляды. Единства мнений не было, да и не могло быть, потому что не существовало такой инстанции, которая могла это единство утвердить. «Сарты» так и остались в той этнографической классификации, которую пытались придумать чиновники и учёные, незавершённой, неоднозначной и не вполне легитимной категорией.

Во-вторых, что ещё важнее, в момент краха Российской империи вся та картина, которая на протяжении десятков лет, как казалось, доминировала, была в мгновение разрушена. Политический, основанный на взаимных компромиссах альянс большевиков (и вообще левых сил) с местными националистами-реформаторами привёл к созданию совершенно новой классификации среднеазиатских народов, которая по разным причинам, о которых я говорил, больше устраивала стороны этого союза. Термину «сарт» в этой конструкции не оставалось места, и он был легко принесён в жертву сиюминутным политическим обстоятельствам. Далее история развивалась так, как она развивалась: Средняя Азия была поделена между пятью национальными республиками, которые спустя почти семьдесят лет обрели статус национальных независимых государств.

Если согласно Андерсону именно на империях лежало бремя воображения и реификации наций на своих колониальных окраинах, то приходится констатировать, что Российская империя справилась с такого рода задачей лишь частично, а эту миссию с ещё большим усердием продолжил и завершил Советский Союз.

Но подобные особенности российского случая не ставят под сомнение общую концепцию Б. Андерсона. С сартами или без них, этнографическая классификация народов Средней Азии создавалась прежде всего как имперский взгляд на регион, где этнические деления либо вовсе отсутствовали, либо были в эмбриональном состоянии. При непосредственном участии России в безэтническом обществе сформировалась «грамматика» будущих среднеазиатских национальностей. Хотя сарты не стали нацией, «проблема сартов» послужила своеобразной лабораторией учёным, чиновникам, а потом и «туземным» интеллектуалам для обсуждения аргументов и подходов, которые были впоследствии использованы в национальных проектах. На той этнографической карте Средней Азии, которую вообразила и нарисовала Российская империя, произошли некоторые изменения, но сами подходы, с помощью которых наполнялось её содержание, в результате были заимствованы советской и современными постсоветскими идеологиями.

Советское время создало или, точнее, вновь актуализировало другой концептуальный конфликт, суть которого — в противостоянии «тюркской» и «иранской» точек зрения на интерпретацию истории и этнографии населения Средней Азии. У каждой точки зрения свой легитимный институциональный источник: у «тюркской» — Узбекистан, у «иранской» — Таджикистан824. Задача узбекских идеологов состоит в том, чтобы скрыть и нивелировать различия между разными региональными и культурно-языковыми группами внутри узбекской нации. Задача таджикских идеологов заключается в том, чтобы отстоять иранский (таджикский) след в истории Средней Азии. Узбекская позиция заведомо более сильная и наступательная, таджикская — оборонительная.

История имени «сарты» в советское и постсоветское время — это беспрестанные попытки «забыть» и «вспомнить» сартов. «Забыть», потому что они нарушают сложившуюся, утверждённую и зафиксированную классификацию народов Средней Азии, принятую, что важно, самими людьми, которые представляют эти народы. Тема сартов вольно или невольно возвращает всех к периоду опытов и экспериментов, сомнений и неопределённости, т. е. к эпохе, которая закончилась, ушла и к которой никто не хочет возвращаться. «Вспомнить», потому что «проблема сартов» — очень удобный, лежащий на поверхности повод, чтобы «уколоть» оппонента, поставить под сомнение его взгляды и убеждения, чтобы переписать историю и попытаться предъявить политические или моральные претензии. Всё это говорит о том, что никакая этнографическая карта или этнографическая классификация, какую бы силу реальности она ни приобретала в головах людей и в социальных институтах, тем не менее не является раз и навсегда утвердившейся, безусловной и окончательной. Любая этнографическая классификация (и соответствующие ей идентичности) продолжает существовать, будучи предметом дискуссий, нового подтверждения своего статуса и содержания, новых сомнений и оспаривания. опл.

В диссертации я не рассматривал особенности точки зрения исследователей и официальных лиц из других «тюркских» республик Средней Азии (Казахстан, Кыргызстан, Туркменистан). В некоторых общих вопросах, когда необходимо было противостоять «иранской» позиции, они солидаризировались с узбекскими коллегами, в некоторых, там, где надо было подчеркнуть свою самостоятельность и самобытность, — противостояли последним.

Разумеется, ситуация 1920;х гг., когда решался вопрос о сартах, и ситуация спустя 80−90 лет, когда вопрос о сартах вновь появляется в исследованиях, — это разные исторические эпохи, разные политические и академические контексты. Накопленная за несколько десятилетий формирования современных среднеазиатских наций инерция не позволяет заново поставить вопрос о сартах как о самостоятельном народе. И всё же сарты остаются своеобразным «призраком» и ярким воспоминанием о нереализованной возможности, который по-прежнему не даёт покоя учёным и политикам, заставляя их задумываться о судьбе национализма в Средней Азии.

И наконец, возвращаясь к теоретическому осмыслению феномена национализма и дебатам в российской этнологии по поводу теории этноса, я хотел бы ещё раз подтвердить свою позицию. Случай с сартами, на мой взгляд, говорит о том, что «этногенез», т. е. в конечном итоге становление наций, нельзя рассматривать как телеологический или «естественный», заранее предопределённый процесс, результат которого уже известен. Точно так же невозможно изучать историю «этногенеза», или становления наций, как историю какого-то народа, который мы находим сегодня в наших этнографических списках. В ходе социальных трансформаций и культурных изменений, которые общество постоянно переживает, всегда существует множество разнообразных исторических развилок, когда выбор в пользу того или иного варианта дальнейшего развития зависит от массы больших и малых факторов, случайных обстоятельств, воли отдельных людей. Проект «сарты» с его вполне своеобразной культурной, социальной и территориальной конфигурацией мог быть реализован при определённых условиях, но не реализовался — не потому, что так было предназначено многовековой историей «этногенеза», а потому, что конкретные обстоятельства начала XX в. в России, Турции, Туркестане сделали этот проект политически слабым и невыгодным, а взамен выдвинули новые, альтернативные проекты, соответствующие новым задачам и новому соотношению сил в обществе.

Теория этноса, в разных своих версиях, не способна полноценно описать всю эту сложную динамику и борьбу, а взамен представляет процесс обретения нацией своего имени в виде «закономерного результата работы самосознания», тем самым, выражаясь философским языком C.B. Соколовского, совершая «реификацию этничности», «превращение её в вещь в мире, в телесный этнос, в «общность» и «группу», которая уже самим актом наименования превращается в нечто вечное и неизменное."825. Теория этноса игнорирует или преуменьшает, следовательно, любые моменты неопределённости, дискуссионности, случайности, т. е. «вытаскивает» исследователя из реальной, конкретной истории и «помещает» его в историю выдуманную, где всё заранее ясно и где масштабом исследования являются века и даже тысячелетия. На мой взгляд, теоретические основания российской этнологии должны быть заново рассмотрены и скорректированы, а дискуссия о теории этноса — продолжена.

825 Соколовский C.B. Парадигмы этнологического знания. С. 7.

Показать весь текст

Список литературы

  1. У. Межэтнические отношения в Ферганской долине (X1. — начало XX вв.). Автореферат диссертации на соискание учёной степени доктора исторических наук. Ташкент, 2006.
  2. С. История Туркестанской автономии (Туркистон Мухторияти). Ташкент, 2006.
  3. Адаш Истад. Куда исчезли сарты? Вопросы этнографии // http://www.samarkandnews.uz/cgibin/main.cgi?lan=u&raz=:3 &god=2007&mes= 12&id= 194.
  4. Ф. Ташкент во второй половине XIX века. Ташкент,
  5. Азиатская Россия. Иллюстрированный географический сборник, составленный преподавателями географии А. Крубером, С. Григорьевым, А. Барковым и С. Чефрановым. М., 1903.
  6. Э.Ж. Сералы Лапин: жизнь, общественная деятельность и творческое наследие. Автореферат диссертации на учёную степень кандидата исторических наук. Алматы, 2004 (на казах, языке).
  7. И. Н.П. Остроумов о проблемах управления мусульманским населением Туркестанского края // Сборник Русского исторического общества. Т. 5 (153). М., 2002.
  8. Д.А., Арифханова З. Х., Аширов A.A., Назаров P.P. Ещё раз о проблемах этнологии в Узбекистане (в дополнение к дискуссии) // Этнографическое обозрение. 2006, № 3.
  9. Д.А., Арифханова З. Х., Камолиддин Ш. С. Объективность и ответственность: Каким не должен быть этнический атлас Узбекистана // Правда Востока. 14−15 января 2004.
  10. Д.А., Арифханова З. Х., Камолиддин Ш. С. Каким не должен быть этнический атлас Узбекистана // O’zbekiston Tarixi. 2004, № 1.
  11. Д., Рашидова Д. Махмудходжа Бехбудий и его исторические воззрения. Ташкент, 1998.
  12. С. П.И. Кушнер и развитие советской этнографии в 1920—1950-е годы. М., 2006.
  13. . Воображаемые сообщества: Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001.
  14. М.С. Вещие сны, несколько примет и детская игра «Сорока-Ворона» среди некоторых народов, главным образом Средней Азии. Материалы по этнографии // Известия Главного Средне-Азиатского Музея. Т. 2. 1923.
  15. М.С. По этнографии таджиков. Некоторые сведения // Таджикистан / Ред. H.JI. Корженевский. Ташкент, 1925.
  16. Антропологическая выставка 1879 года. Т. 3. Ч. 1. Отдел манекенов, бюстов и масок. М., 1879.
  17. Антропологическая выставка 1879 года. Т. 3. Ч. 1. Фотографический отдел. М., 1879.
  18. Д.Ю. Бухарское ханство в русской востоковедческой историографии. М., 1981.
  19. Д.Ю. Система государственного регулирования ислама в Российской империи (последняя треть XVIII начало XX вв.). М., 2004.
  20. H.A. Заметки об этническом составе тюркских племён и народностей и сведения об их численности // Живая старина. Издание Отделения этнографии Императорского Русского географического общества. Вып. 3−4. Год шестой. СПб., 1896.
  21. З.Х. Этническая история узбеков (о некоторых подходах к изучению) // К новым стандартам в развитии общественных наук в Центральной Азии. Алматы, 2006.
  22. А., Габидуллин X. Очерки панисламизма и пантюркизма в России. Лондон, 1990.
  23. A.A. Некоторые аспекты изучения этногенеза и этнической истории узбекского народа // Материалы к этнической истории населения Средней Азии. Ташкент, 1986.
  24. A.A. Некоторые вопросы истории становления узбекской государственности // Общественные науки в Узбекистане. 1997. № 3−4.
  25. А. Этногенез и этническая история узбекского народа. Ташкент, 2007 (на узб. языке).
  26. А. Арийская проблема: новые подходы и взгляды // http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=l 138 060 920.
  27. А. Дискуссия по арийской проблеме в Центр Азии (2-й ответ паниранистам) // http://•www.centrasia.ru/newsA.php?st=l 144 357 800.
  28. Бабур-наме. Записки Бабура. Пер. М. Салье. Ташкент, 1993.
  29. Э. Расизм и национализм // Балибар Э., Валлерстайн И. Раса, нация, класс: Двусмысленные идентичности. М., 2003.
  30. Ф. Введение // Этнические группы и социальные границы. Социальная организация культурных различий. М., 2006.
  31. В. В. Рецензия на. Князь В. И. Масальский, Туркестанский край // Бартольд В. В. Сочинения. Т. 2. Ч. 1. Общие работы по истории Средней Азии. Работы по истории Кавказа и Восточной Европы. М., 1963.
  32. В.В. Таджики. Исторический очерк // Бартольд В. В. Сочинения. Т. 2. Ч. 1. Общие работы по истории Средней Азии. Работы по истории Кавказа и Восточной Европы. М., 1963.
  33. В. В. Рецензия на. Князь В. И. Масальский, Туркестанский край // Бартольд В. В. Сочинения. Т. 2. Ч. 1. Общие работы по истории Средней Азии. Работы по истории Кавказа и Восточной Европы. М., 1963.
  34. В.В. Вместо ответа г-ну Лапину // Бартольд В. В. Сочинения. Т. 2. Ч. 2. Работы по отдельным проблемам истории Средней Азии. М., 1964.
  35. В.В. Ещё о слове «сарт» // Бартольд В. В. Сочинения. Т. 2. Ч. 2. Работы по отдельным проблемам истории Средней Азии. М., 1964.
  36. В.В. О преподавании туземных наречий в Самарканде // Бартольд В. В. Сочинения. Т. 2. Ч. 2. Работы по отдельным проблемам истории Средней Азии. М., 1964.
  37. B.B. Сарт // Бартольд B.B. Сочинения. Т. 2. Ч. 2. Работы по отдельным проблемам истории Средней Азии. М., 1964.
  38. В. Рецензия на. H.A. Аристов. Заметки об этническом составе тюркских племён и народностей и сведения об их численности. СПб., 1897 (1898) // Бартольд В. В. Сочинения. Т. 5. Работы по истории и филологии тюркских и монгольских народов. М., 1968.
  39. В.В. Бартольд о национальном размежевании в Средней Азии // Восток. 1991, № 5.
  40. М. Россия и ислам. Т. 2. М., 2003.
  41. Т.К. «Та'рихи-и Шахрухи» как исторический источник. Алма-Ата, 1987.
  42. К. Очерки по истории народного образования в Туркестане (1865−1924 годы). М., 1960.
  43. А. Антропометрические заметки относительно туркестанских инородцев // Известия императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Т.34. Вып.5. М., 1888.
  44. B.C. Советский Союз, Коминтерн и Афганистан в конце 1920-х начале 1930-х годов // Восток. 1998, № 4.
  45. Ю.В. Этнос и эндогамия // Советская этнография. 1969,6.
  46. Ю.В. Этнос и этносоциальный организм // Вестник АН СССР. 1970, № 8.
  47. Ю.В. Этнос и этнография. М., 1973.
  48. Ю.В. Очерки теории этноса. М., 1983.
  49. О.М. Проблемы этнического самосознания и межэтнические отношения населения Ферганской долины // Межнациональные отношения в условиях социальной нестабильности. СПб., 1994.
  50. О.М. Сарты в этнической истории Средней Азии (к постановке проблемы) // Этносы и этнические процессы. Памяти Р. Ф. Итса. М., 1993.
  51. Р., Купер Ф. За пределами «идентичности» // Ab Imperio. 2002, № 3.
  52. О.И., Осипов А. Г. Межнациональные отношения: взгляд на проблемы Узбекистана // Этнографическое обозрение. 1993, № 3.
  53. A.B. О пространстве и населении Туркестанского края // Материалы для статистики Туркестанского края. Вып. 1. СПб., 1872.
  54. М. Революция наоборот. Средняя Азия между падением царской империи и образованием СССР. М., 2007.
  55. В.И. Население Северного Таджикистана: формирование и расселение. М., 1995.
  56. В.И., Толстова JI.C. Население Средней Азии и Казахстана (очерк этнической истории) // Расы и народы. Вып. 27. М., 2001.
  57. В.И., Зотова H.A. Сельское население Наманганского уезда на рубеже XIX—XX вв.еков (по статистическим данным) // Ферганская долина: этничность, этнические процессы, этнические конфликты. М., 2004.
  58. Ф.Т. Западносибирские татары во второй половине XIX -начале XX в.: Историко-этнографические очерки. Казань, 1980.
  59. А. Очерки Средней Азии. М., 1868.
  60. А. Путешествие по Средней Азии. М., 2003.
  61. М.Г. Формирование узбекской социалистической нации. Ташкент, 1961.
  62. Вельяминов-Зернов В. В. Исторические сведения о Кокандском ханстве от Мухаммеда-Али до Худояр-хана // Труды Восточного отделения Русского археологического общества. Ч. 2. СПб., 1856.
  63. М.И. Очерк политической этнографии стран, лежащих между Россиею и Индиею. СПб., 1878.
  64. А.И. Среднеазиатская богема // Антропологическая выставка 1879 года. Т. 3. Ч. 1. М., 1879.
  65. В.Р. Современное расселение народов и этнографических групп в Ферганской долине // Среднеазиатский этнографический сборник. Вып. 2. М., 1959.
  66. Всесоюзная перепись населения 1926 года. Т. XV. Узбекская ССР.М., 1928.
  67. Всесоюзная перепись населения 1926 года. Т. VIII. Казахская АССР. Киргизская АССР. М., 1928.
  68. Э.С. Как живут сарты (популярный очерк). М., 1908.
  69. М. Происхождение слова «Сарт» // Туркестанские ведомости. 20 октября (2 ноября) 1912, № 236.
  70. М.Ф. Этнографический обзор Туркестана // Очерки хозяйственной жизни Туркреспублики. Ташкент, 1921.
  71. .Г. История таджикского народа в кратком изложении. Т. 1.М., 1949.
  72. И.И. Путеводитель по Туркестану. Ташкент, 1901.
  73. И.И. Весь Русский Туркестан. Ташкент, 1908.
  74. И.И. Туркестан. Ташкент, 1909.
  75. В. Вице-консул Введенский. Служба в Персии и Бухарском ханстве (1906−1920 гг.). Российская дипломатия в судьбах. М., 2003.
  76. И.Г. Описание обитающих, в Российском государстве, народов, так же их житейских обрядов, вер, обыкновений, жилищ, одежд и прочих достопамятностей. Ч. 2. О народах татарского племени. СПб., 1796.
  77. А.И. Переписи населения СССР и капиталистических стран (опыт историко-методологической характеристики производства переписей населения). М., 1936.
  78. A.A. Создание советской национальной государственности в Средней Азии. М., 1959.
  79. А.Д. Таджики // Русский Туркестан. Сборник, изданный по поводу политехнической выставки. Вып. 2. М., 1872.
  80. А.Д. Узбеки // Русский Туркестан. Сборник, изданный по поводу политехнической выставки. Вып. 2. М., 1872.
  81. С.С. Расселение этнографической группы «тюрк» в Ферганской долине // Новое в этнографических и антропологических исследованиях. Итоги полевых работ Института этнографии АН СССР в 1972 году. М., 1974.
  82. С.С. Расселение узбекского племени юз в Ферганской долине в конце XIX начале XX в. // Ономастика Средней Азии. Вып. 2. Фрунзе, 1980.
  83. С.С. Топонимические данные к этническому составу и расселению каракалпаков Ферганской долины // Ономастика Средней Азии. Вып. 2. Фрунзе, 1980.
  84. С.С. Этнический состав населения Ферганы в конце XIX начале XX в. (по данным топонимии). Ташкент, 1983.
  85. С.С. Горные таджики Каратегина в Ферганской долине (конец XIX начало XX в.) // Советская этнография. 1987, № 1.
  86. С.С. Население Ферганской долины в конце XIX начале XX в. (этнокультурные процессы). Ташкент, 1991.
  87. С.С. Уйгуры и дунгане Ферганской долины // Современное развитие этнических групп Средней Азии и Казахстана. Ч. 2. М., 1992.
  88. С.С. К истории изучения этнического состава населения Ферганской долины // Ферганская долина: этничность, этнические процессы, этнические конфликты. М., 2004.
  89. С.С. Этническая консолидация — процесс естественно-исторический // Этнографическое обозрение. 2005, № 1.
  90. JI.H. Этногенез и биосфера Земли. JL, 1990.
  91. И. Этнография узбекского народа. Ташкент, 1994 (на узб. языке).
  92. И. Узбеки (Этнокультурные традиции, быт и образ жизни). Ташкент, 2007.
  93. Р. Культурная судьба империи под вопросом: мусульманский Восток в российской этнографии XIX в. // Новая имперская история постсоветского пространства. Казань, 2004.
  94. Т.А. Национально-государственное размежевание и процессы этнического развития у народов Средней Азии // Советская этнография. 1972, № 5.
  95. Живописная Россия. Отечество наше в его земельном, историческом, племенном, экономическом и бытовом значении / Под ред. П. П. Семёнова. Т. 10. Русская Средняя Азия. СПб., М., 1885.
  96. Заки Валиди Тоган. Воспоминания. Борьба мусульман Туркестана и других восточных тюрок за национальное существование и культуру. М., 1997.
  97. И.В. Виткевича // Записки о Бухарском ханстве (Отчёты П. И. Демезона и И.В. Виткевича). М., 1983.
  98. П.И. Демезона // Записки о Бухарском ханстве (Отчёты П.И. Демезона и И.В. Виткевича). М., 1983.
  99. И.И. Население Самаркандской области. Л., 1926.
  100. А. Предисловие // Этнический атлас Узбекистана. Ташкент, 2002.
  101. А. Археология узбекской идентичности // Этнический атлас Узбекистана. Ташкент, 2002.
  102. А. Археология узбекской идентичности // Этнографическое обозрение. 2005, № 1.
  103. А. Национальное и этническое как конструкты и/или явления гражданского общества: ответ оппонентам // Этнографическое обозрение. 2005, № 1.
  104. А. Постсоветская этнография, мифотворчество и власть // Ab Imperio. 2005, № 4.
  105. Ш. И. Этнический состав населения и этнографическая карта Ферганской долины в границах Узбекской ССР. Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук. Ташкент, 1955.
  106. История Средней Азии. М., 2003.
  107. История народов Узбекистана Т. 2. От образования государства Шейбанидов до Великой Октябрьской социалистической революции. Ташкент, 1947.
  108. История народов Узбекистана. Т. 1. С древнейших времён до начала XVI века. Ташкент, 1950.
  109. История Узбекской ССР. Т. 1. Кн. 1. Ташкент, 1955.
  110. История Узбекской ССР. В 4-х томах. Т. 1. С древнейших времён до середины XIX в. Ташкент, 1967.
  111. С. Российские мусульмане и революция (весна 1917 г. — лето 1918 г.). М., 2004.
  112. Ф. Национальная политика царизма в Туркестане (18 671 917 гг.). Ташкент, 1997.
  113. . Как упорядочивали разнообразие: списки и классификации национальностей в Российской империи и в Советском Союзе (18 971 939 гг.) // Ab Imperio. 2002, № 4.
  114. Ш. С. Несколько замечаний об «Этническом атласе Узбекистана» // http://www.ethnonet.ru/events/uzb.html.
  115. Ш. С. Ещё раз об «Этническом атласе Узбекистана» // http ://www. ethnonet.ru/е vents/atlas2 .html.
  116. Ш. О понятии этногенеза в «Этническом атласе Узбекистана» // Этнографическое обозрение. 2005, № 1.
  117. А. Россия многонациональная империя: возникновение, история, распад. М., 1996.
  118. .Х. Узбеки-локайцы Южного Таджикистана. Вып. 1. Историко-этнографический очерк животноводства в дореволюционный период. Сталинабад, 1954.
  119. .Х. Этнографическая группа «тюрк» в составе узбеков // Советская этнография. 1960, № 1.
  120. .Х. Очерки этнической истории южных районов Таджикистана и Узбекистана (по этнографическим данным). М., 1976.
  121. Кармышева Б. Х, «Кочевая степь» Мавераннахра и её население в конце XIX начале XX в. (по этнографическим данным) // Советская этнография. 1980, № 1.
  122. .Х. Слово «аймак» в этнонимии и топонимии Узбекистана // Ономастика Средней Азии. Вып.2. Фрунзе, 1980.
  123. .Х. Этнические процессы у населения горной зоны Средней Азии в новое время // Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. Вып. 3. Этнография. М., 1991.
  124. З.Д. Из истории Туркестанского края (1865−1917). М, 1980.
  125. В. Демографическая статистика в колониальном Туркестане во второй половине XIX века // O’zbekiston tarixi. 2002, № 1.
  126. Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока // Известия, 22 ноября 1917 г. (№ 232).
  127. В.И. Проблема этнического самосознания и её место в теории этноса // Советская этнография. 1974, № 2.
  128. В.И. О биолого-географической концепции этнической истории //Вопросы истории. 1974, № 12.
  129. В.И. Пути околоэтнической пассионарности (О концепции этноса и этногенеза, предложенной Л.Н. Гумилёвым) // Советская этнография. 1990, № 4.
  130. А. Национально-территориальное размежевание в Ферганской долине (1924−1927 гг.). Бишкек, 2001.
  131. Коканское ханство по новейшим известиям // Военный сборник. Год 12, июль 1869, № 5.
  132. В.А. К критике концепции Л.Н. Гумилёва // Этнографическое обозрение. 2006, № 3.
  133. Л.Ф. Средняя Азия и водворение в ней русской гражданственности. СПб., 1871.
  134. Л.Ф. Туркестанский край. Опыт военно-статистического обозрения Туркестанского военного округа. Т. 1. СПб., 1880.
  135. М.В. Этничность, безэтничность, этническая непрерывность // Расы и народы. Вып. 19. М., 1989.
  136. П.Е. О таджиках Ташкентского уезда (краткий отчёт) // Известия Туркестанского отдела Императорского Русского географического общества. Т. 2. Вып. 2. Ташкент, 1900.
  137. П.Е. О таджиках Наманганского уезда // Известия Туркестанского отдела Императорского Русского географического общества. Т. 9. Вып. 2. Ч. 1. Ташкент, 1915.
  138. П.Е. О таджиках Кокандского уезда // Известия Туркестанского отдела Императорского Русского географического общества. Т. 12. Вып. 2. Ташкент, 1916.
  139. Кун А. Очерки Коканского ханства // Известия Императорского Русского географического общества. Т. 12. Вып. 1. СПб., 1876.
  140. Кун В. Изучение этнического состава Туркестана // Новый Восток. Журнал научной ассоциации востоковедения Союза ССР. Кн. 6. М., 1924.
  141. П.С. Представления о народах у российских путешественников начала XIX в. // Этнографическое обозрение. 2004, № 2.
  142. В.И. Материалы для медицинской географии и санитарного описания Ферганской области. Т. 2. Новый Маргелан, 1891.151. фон Кюгельген А. Легитимация среднеазиатской династии ман-гитов в произведениях их историков (XVIII-XIX вв.). Алматы, 2004.
  143. М.В. Туркестан. География и история края. М., 1914.
  144. М.В. Туркестан. География и история края. 2-е изд. М.-Пг., 1916.
  145. Лапин С.-А. О значении и происхождении слова «сарт» (По поводу заметки г. В. Бартольда) // Туркестанские ведомости. 22 мая (3 июня) 1894, № 36- 29 мая (10 июня) 1894, № 38- 2 (14) июня 1894, № 39.
  146. М. Умозрительная Центральная Азия: поиски прародины арийцев в России и на Западе // Вестник Евразии. 2003, № 4 (23).
  147. М. «Этногенез» узбеков как элемент наследия советской науки // Ab Imperio. 2005, № 4.
  148. М.Г. Развитие советской антропологии в свете труда И.В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос» // Советская этнография. 1951, № 3.
  149. .А. Этногенез и этническая история народов Средней Азии и Казахстана в древности и средневековье (теоретический аспект) // Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. Вып. 1. Общие проблемы. М., 1990.
  150. Д.Н. Бухарское ханство под русским протекторатом. Т. 1−2. СПб., 1911.
  151. Н. В.П. Наливкин: ещё одна замечательная жизнь // Вестник Евразии. 1999, № 1−2 (6−7).
  152. .В. Научные общества Туркестана и их прогрессивная деятельность. Конец XIX начало XX в. Ташкент, 1962.
  153. .В. Михаил Филиппович Гаврилов // Историография общественных наук в Узбекистане. Био-библиографические очерки. Ташкент, 1974.
  154. .В. Евгений Дмитриевич Поливанов // Историография общественных наук в Узбекистане. Био-библиографические очерки. Ташкент, 1974.
  155. .В. Владимир Петрович Наливкин // Историография общественных наук в Узбекистане. Био-библиографические очерки. Ташкент, 1974.
  156. .В. Николай Петрович Остроумов // Историография общественных наук в Узбекистане. Био-библиографические очерки. Ташкент, 1974.
  157. Н.С. Чапуллукская волость Ходжентского уезда Самаркандской области. Опыт исследования экономических и бытовых условий жизни её населения // Справочная книжка Самаркандской области. Т. 8. Самарканд, 1906.
  158. Н.С. О чём грезят туземцы // Туркестанские ведомости. 24 августа 1917, № 7.
  159. Н.С. Народности Туркестана как военный материал // Военная мысль. Кн. 1. сентябрь 1920.
  160. Ф.Д. Термин «тат» как этноним в Средней Азии, Иране и Закавказье // Советская этнография. 1971, № 3.
  161. Ф.Д. Этнографическая группа ирони // Среднеазиатский этнографический сборник. Т. 3. Занятия и быт народов Средней Азии. М., 1971.
  162. Ф.Д. Некоторые аспекты этнической истории Среднеазиатского междуречья // Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. Вып. 3. Этнография. М., 1991.
  163. И.П. Население // Отчёт о деятельности Совета народных комиссаров и Экономического совета Туркестанской республики на 1-ое октября 1922 года. Ташкент, 1922.
  164. И.П. Население ТССР в 1920 г. // Статистический ежегодник 1917−1923 гг. Т. 1. Ташкент, 1924.
  165. И. Население // Материалы по районированию Средней Азии. Кн. 1. Территория и население Бухары и Хорезма. Ташкент, 1926.
  166. H. Географический очерк Гиссарского края и Кулябского бекства // Известия Императорского Русского географического общества. Т. 12. Вып. 4. СПб., 1876.
  167. H.A. Очерки Бухарского ханства // Материалы для статистики Туркестанского края. Вып. V. СПб., 1879.
  168. B.C. Валерий Тишков и методологическое обновление российского обществоведения // Тишков В. А. Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии. М., 2003.
  169. A.M. Узбеки группы кунграт долины Зеравшана в XIX -начале XX в. Самарканд, 2007.
  170. Н.Г. О взаимоотношении названий «сарт» и «узбек» // Центральный государственный архив Республики Узбекистан. Фонд 2231, опись 1, дело 46.
  171. Т.Е. Немецкая этнология. М., 2004.
  172. Е. Россия в Средней Азии. Очерки путешествия по Закавказью, Туркмении, Бухаре, Самаркандской области, Ташкентской железной дороге и Ферганской области, Каспийскому морю и Волге. Т. 1−2. СПб, 1901.
  173. Т. Империя позитивного действия: Советский Союз как высшая форма империализма? // Ab Imperio. 2002, № 2.
  174. В.И. Туркестанский край. СПб., 1913.
  175. Р. История топорного разделения. Душанбе, 1991.
  176. Р. Таджики: история с грифом «совершенно секретно». Душанбе, 1995.
  177. Р. Таджики: вытеснение и ассимиляция. Душанбе, 2004.
  178. Р. Ответ на статью А. Аскарова «Арийская проблема: новые подходы и взгляды») // http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=l 136 562 180.
  179. Р. Дома — таджики, на работе — узбеки. Хватит фальсифицировать историю Средней Азии! (ответ) // http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=l 145 219 760.
  180. Р. Фальсифицировать и присваивать чужую нацисторию нельзя (ответ пантюркистам) // http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=l 141 856 700.
  181. В.М. Культурогенез и этногенез в Средней Азии и Казахстане // Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. Вып. 1. Общие проблемы. М., 1990.
  182. Материалы Всесоюзной переписи населения 1926 года в Узбекской ССР. Вып. 1. Поселенные итоги. Самарканд, 1927.
  183. Материалы к характеристике народного хозяйства в Туркестане. Ч. 1. Отд. 1. Приложение к отчёту по ревизии Туркестанского края, произведённой по Высочайшему повелению Сенатором Гофмейстером Графом К. К. Паленом. СПб., 1911.
  184. Материалы научной сессии, посвящённой истории Средней Азии и Казахстана в дооктябрьский период. Ташкент, 1955.
  185. Материалы по районированию Средней Азии. Кн. 1. Территория и население Бухары и Хорезма. Ч. 1. Бухара. Ташкент, 1926.
  186. Махмуд-ходжа Бехбуди. Избранные произведения. Ташкент, 1999 (на узб. языке).
  187. Международные отношения в Центральной Азии. XVII—XVIII вв. Документы и материалы. Кн.2. М., 1989.
  188. Е.К. Путешествие из Оренбурга в Бухару. М., 1975.
  189. А.Ф. Очерки Ферганской долины. СПб., 1882.
  190. А.И. Империя Романовых и национализм: Эссе по методологии исторического исследования. М., 2006.
  191. А. О термине «сарт» как о синониме этнонима «таджик» (К проблеме этнокультурных контактов иранских и тюркоязычных народов Центральной Азии) // Духовная культура таджиков в истории мировой цивилизации. Душанбе, 2002.
  192. М.А. О положении русских инородцев. СПб., 1901.
  193. Могильнер М. Homo imperii. История физической антропологии в России. М., 2008.
  194. Н. Предмет и задачи этнографии // Живая старина. Вып. 1.Пг., 1916.
  195. Л.Ф. Эволюция национального самосознания припа-мирских народностей // Этнические процессы у национальных групп Средней Азии и Казахстана. М., 1980.
  196. .Ф. Население Узбекистана (без Таджикистана) по материалам Всесоюзной переписи 1926 года // Материалы Всесоюзной переписи населения 1926 года в Узбекской ССР. Вып. 1. Поселенные итоги. Самарканд, 1927.
  197. Муннавар-кари Абдурашидханов. Избранные произведения. Ташкент, 2003 (на узб. языке).
  198. Мусульманское движение в Средней Азии в 1910 г. (По архивным материалам департамента полиции Министерства внутренних дел Российской империи) (Публикация Д.Ю. Арапова) // Сборник Русского исторического общества. Т. 5 (153). М., 2002.
  199. В. По поводу книги А.Ф. Миддендорфа // Туркестанские ведомости. 20 сентября 1883, № 37, 27 сентября 1883, № 38.
  200. В., Наливкина М. Очерк быта женщины оседлого туземного населения Ферганы. Казань, 1886.
  201. В. Краткая история Кокандского ханства. Казань, 1886.
  202. В.П. Туземцы раньше и теперь. Ташкент, 1913.
  203. Народы Средней Азии и Казахстана. Т. 1 / Народы мира. Этнографические очерки. М., 1962.
  204. Неизвестный Султан-Галиев: рассекреченные документы и материалы / Б. Ф. Султанбеков, Д. Р. Шарафутдинов (состав.). Казань, 2002.
  205. М. Национальное размежевание Средней Азии. М.,
  206. О марксистско-ленинском освещении истории и истории культуры народов Узбекистана. Ташкент, 1951.
  207. Обзор Ферганской области за 1888 год. Нов. Маргелан, без даты.
  208. Обзор Ферганской области за 1890 год. Нов. Маргелан, 1893.
  209. Обзор Ферганской области за 1894 год. Нов. Маргелан, 1896.
  210. Обзор Ферганской области за 1898 год. Нов. Маргелан, 1900.
  211. Обзор Ферганской области за 1899 год. Нов. Маргелан, 1901.
  212. Обозрение Кокандского ханства в нынешнем его состоянии // Записки Русского географического Общества. Т. 3. СПб., 1849.
  213. Обсуждение статьи Ю. В. Бромлея «Этнос и эндогамия» // Советская этнография. 1970, № 3.
  214. Общий свод по империи результатов разработки данных Первой всеобщей переписи населения, произведённой 28 января 1897 года. Т. 2. СПб., 1905.
  215. Ожукеева Т.С. XX век: возрождение национальной государственности в Кыргызстане. Бишкек, 1993.
  216. Н. Первый опыт словаря народно-татарского языка по выговору крещёных татар Казанской губернии. Казань, 1876.
  217. Н. Значение названия «сарт» // Туркестанские ведомости. 17 июля 1884 (№ 28) — 24 июля 1884 (№ 29) — 31 июля 1884 (№ 30) — 7 августа 1884 (№ 31).
  218. Н.П. Сарты. Этнографические материалы. Вып. 1. Ташкент, 1890.
  219. Н.П. Сарты. Этнографические материалы. Вып. 2. Ташкент, 1893.
  220. Н.П. Сарты. Этнографические материалы. Вып. 3. Ташкент, 1895.
  221. Н.П. Коран и прогресс: По поводу умственного пробуждения современных российских мусульман, Ташкент, 1901−1903.
  222. Н.П. К вопросу о преподавании сартовского языка на местных курсах // Туркестанские ведомости. 1907, 18 марта (№ 41), 21 марта (№ 43), 27 марта (№ 46), 28 марта (№ 47), 30 марта (№ 48).
  223. Н.П. Сарты. Этнографические материалы (общий очерк). 3-е изд. Ташкент, 1908.
  224. Н.П. Этимология сартовского языка. Ташкент, 1910.
  225. Н. Русские не выдумывали слова «сарт» // Туркестанские ведомости. 26 октября (8 ноября) 1912, № 241.
  226. Н.П. Исламоведение: Введение в курс исламоведения. Ташкент, 1914.
  227. Очерки общей этнографии. Кн.2. Азиатская часть СССР. М., 1960.
  228. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. ТХХХХИ. Закаспийская область. СПб., 1904.
  229. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. ТХХХХ1Х. Ферганская область. СПб., 1904.
  230. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. ТХХХХШ. Самаркандская область. СПб., 1905.
  231. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. ТХХХХУ. Семиреченская область. СПб., 1905.
  232. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. ТХХХХУ1. Сырдарьинская область. СПб., 1905.
  233. И. О национальном вопросе в Туркестане // Туркестанские ведомости. 20 июня (3 июля) 1917, № 71.
  234. . Узбекистан не является обществом, основанным на принципе этничности. Но может таковым стать // Этнографическое обозрение. 2005, № 1.
  235. Е.Д. Этнографическая характеристика узбеков. Вып. 1. Происхождение и наименование узбеков. Ташкент, 1926.
  236. С.П. Историческая этнография Средней Азии и Казахстана: хозяйство, социальная организация, этническая история. М., 1980.
  237. С.П. Фергана. История формирования населения (второе тысячелетие н.э.) // Ош и Фергана в исторической перспективе. Серия «Ош-3000 и культурное наследие народов Кыргызстана». Вып.З. Бишкек, 2000.
  238. И.Т. Бухара. Описание города и ханства // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Bbin.XLVII. СПб., 1891.
  239. Проект всеподданнейшего отчёта Ген.-Адъютанта К.П. фон Кауфмана по гражданскому управлению и устройству в областях Туркестанского генерал-губернаторства. 7 ноября 1867−25 марта 1881 г. СПб., 1885.
  240. Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах гвардейского генерального штаба капитана Николая Муравьёва, посланного в сии страны для переговоров. Ч. 2. М., 1822.
  241. Путешествие в Хиву самарского купца Данилы Рукавкина (1753) // История Узбекистана в источниках: Известия путешественников, географов и учёных XVI первой половины XIX в. Ташкент, 1988.
  242. . А. Рецензия на: Н. П. Остроумов. Сарты. Этнографические материалы. Выпуск первый. Ташкент, 1890 // Вестник Европы. СПб., 1891, № 1.
  243. В.В. Из Сибири. М., 1989.
  244. Р.Я. К вопросу об этносоциальной структуре оседлого населения Средней Азии в XIX в. // Краткое содержание докладов Средне-азиатско-Кавказских чтений. 1979. JL, 1979.
  245. Р.Я. Составные компоненты населения Ферганско-Ташкентского региона // Краткое содержание Среднеазиатско-Кавказских чтений. Ноябрь 1981 г. Л., 1981.
  246. P.P. Иван Иванович Зарубин (1887−1964) // Советская этнография. 1989, № 1.
  247. P.P. К вопросу о современных таджикско-узбекских межнациональных отношениях // Этнографическое обозрение. 1991, № 1.
  248. X. Динамика этнической структуры сельского населения Ферганской долины // Расы и народы. Вып. 18. М., 1988.
  249. X. Специфика в динамике этнической структуры городского и сельского населения (на примере узбекской части Ферганской долины) // Этнография, антропология и смежные дисциплины: соотношение предмета и методов. М., 1989.
  250. Э. Земля и люди. Всеобщая география. Т. 6. Азиатская Россия и средне-азиатские ханства. СПб., 1883.
  251. М.И. Административный ресурс в этнографических исследованиях // Этнографическое обозрение. 2004, № 6.
  252. М.И. Спор о цифре: численность башкирского народа во второй половине XIX начале XX вв. // Этностатистические траектории Южного Урала. Динамика расселения народов Башкирии. М., 2006.
  253. Э. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб., 2006.
  254. А. К вопросу о сартах // Живая старина. Вып. 3. СПб., 1910.
  255. Сарты // Энциклопедический словарь. Т. 28а. СПб., 1900.
  256. Г. Очередные вопросы национальной политики. Ташкент, 1921.
  257. Сборник важнейших декретов, постановлений и распоряжений правительства ТССР за 1917−1922 гг. Ташкент, 1923.
  258. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края А.П. Хо-рошхина. СПб, 1876.
  259. H.A. Месяц плена у кокандцев. СПб., 1860.
  260. A.A. К проблеме национального размежевания Средней Азии (историко-этнографический очерк) // Народное хозяйство Средней Азии. Ташкент. 1924, № 2−3.
  261. A.A. Материальные памятники арийской культуры // Таджикистан / Ред. H.JI. Корженевский. Ташкент, 1925.
  262. A.A. Узбекские ханства в первой половине XIX в. // История народов Узбекистана Т.2. От образования государства Шейбанидов до Великой Октябрьской социалистической революции. Ташкент, 1947.
  263. Ю. СССР как коммунальная квартира, или Каким образом социалистическое государство поощряло этническую обособленность // Американская русистика: вехи историографии последних лет. Советский период. Самара, 2001.
  264. Ю. Естествоиспытатели и нации: русские учёные XVIII века и проблема этнического многообразия // Российская империя в зарубежной историографии. Работы последних лет. М., 2005.
  265. Ю. Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера. М., 2008.
  266. Дж.У. Кто и когда были «инородцами»? Эволюция категории «чужие» в Российской империи // Российская империя в зарубежной историографии. Работы последних лет. М., 2005.
  267. Э. Национализм и модернизм: Критический обзор современных теорий наций и национализма. М., 2004.
  268. А.Е. Восточная Бухара (военно-географический очерк) // Сборник географических, топографических и статистических материалов по Азии. Вып.79. СПб., 1906.
  269. Т.П. Объяснительная записка к «Карте расселения узбеков на территории Хорезмской области (конец XIX начало XX в.)» // Хозяйственно-культурные традиции народов Средней Азии и Казахстана. М., 1975.
  270. Т.П. Дургадык (Материалы к истории культуры и быта хорезмских узбеков группы «сарт») // Расы и народы. Вып.27. М., 2001.
  271. JI.H. Географические и статистические сведения о Зе-равшанском округе // Записки Императорского Русского географического общества по отделению статистики. Т.4. СПб., 1874.
  272. C.B. Парадигмы этнологического знания // Этнографическое обозрение. 1994, № 2.
  273. C.B. Образы Других в российской науке, политике и праве. М., 2001.
  274. C.B. Перспективы развития концепции этнонацио-нальной политики в Российской Федерации. М., 2004.
  275. C.B. Современные теории этничности и их восприятие в России // Этнокультурное многообразие потенциал развития общества в странах Центральной Азии (практика, концепции, модели, перспективы). Бишкек, 2004.
  276. Среднеазиатские народы. Таджики // Природа и люди. СПб., ноябрь 1880.
  277. Среднеазиатские народы. Узбеки // Природа и люди. СПб., декабрь 1880.
  278. И.В. Марксизм и вопросы языкознания // Сталин И. В. Сочинения. Т. 16. М., 1997.
  279. И.В. Марксизм и национальный вопрос // Сталин И. В. Сочинения. Т.2. М., 1946.
  280. Статистический обзор Ферганской области за 1904 год. Нов. Маргелан, 1905.
  281. Статистический обзор Ферганской области за 1905 год. Скобелев, 1908.
  282. Статистический обзор Ферганской области за 1906 год. Скобелев, 1908.
  283. Статистический обзор Ферганской области за 1907 год. Скобелев,
  284. Статистический обзор Ферганской области за 1908 год. Скобелев,
  285. Статистический обзор Ферганской области за 1909 год. Скобелев, 1911.
  286. Статистический обзор Ферганской области за 1910 год. Скобелев, 1912.
  287. Статистический обзор Ферганской области за 1911 год. Скобелев, 1914.
  288. Статистический обзор Ферганской области за 1913 год. Скобелев, 1915.
  289. Статистический обзор Ферганской области за 1914 год. Скобелев, 1917.
  290. Странствование Филиппа Ефремова // Путешествия по Востоку в эпоху Екатерины II. М., 1995.
  291. O.A. Бухара. XIX начало XX в. (Позднефеодальный город и его население). М., 1966.
  292. Сыр-Дарвинская область. Описание, составленное по официальным источникам Е. Смирновым. СПб., 1887.
  293. Тайны национальной политики ЦК РКП. Стенографический отчёт секретного IV совещания ЦК РКП, 1923 г. М., 1992.
  294. М.А. Статистические очерки Среднеазиатской России // Записки Императорского Русского географического общества по отделению статистики. Т. 4. СПб., 1874.
  295. В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М.,
  296. В.А. Этнология и политика. М., 2001.
  297. В.А. Реквием по этносу. Исследования по социально-культурной антропологии. М., 2003.
  298. С.А. История русской этнографии (Дооктябрьский период). М., 1966.
  299. С.А. История зарубежной этнографии. М., 1978.
  300. С.А., Чебоксаров H.H. Методология этногенетических исследований на материале этнографии в свете работ И.В. Сталина по вопросам языкознания // Советская этнография. 1951, № 4.
  301. С.П. Древняя культура Узбекистана. Ташкент, 1943.
  302. С.П. Основные проблемы этногенеза народов Средней Азии // Советская этнография. 1947, № 6−7.
  303. С.П. Итоги перестройки работы Института этнографии АН СССР в свете труда И.В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания» // Советская этнография. 1951, № 3.
  304. JI.C. Каракалпаки Ферганской долины. Нукус, 1959.
  305. H.A. Этническая история тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины конца XVI начала XX в. Новосибирск, 1992.
  306. Третий международный конгресс ориенталистов в Санкт-Петербурге // Известия Императорского Русского географического общества. Т. 12. Вып. 4. СПб, 1876.
  307. Туркестан. Составили офицеры старшего курса Николаевской академии Генерального штаба по лекциям адъюнкт-профессора М. Литвинова в 1882—1883 гг. СПб., 1883.
  308. Туркестан в начале XX века: к истории истоков национальной независимости. Ташкент, 2000.
  309. Туркестанский край в 1866 году. Путевые заметки П. И. Пашино. СПб., 1868.
  310. Н.В. Население Азиатской России. Статистический очерк // Азиатская Россия. Т. 1. Люди и порядки за Уралом. СПб., 1914.
  311. Узбеки // Энциклопедический словарь. Т. 34а. СПб., 1902.
  312. Умане.ц С. Рецензия на: Н. П. Остроумов. Сарты. Этнографические материалы. Выпуск первый. Ташкент, 1890 // Исторический вестник. СПб., 1891, № 9 (сентябрь).
  313. Д. Создавая национальную историю татар: историографические и интеллектуальные дебаты на рубеже веков // Ab Imperio. 2003, № 3.
  314. Т. К вопросу о вхождении узбеков-курама в узбекскую социалистическую нацию // Материалы межвузовской научной конференции по проблемам народонаселения Средней Азии. Ташкент, 1965.
  315. А.П. Первый отчёт туркестанской учёной экспедиции // Федченко А. П. Путешествие в Туркестан. М., 1950.
  316. Фёдоров-Давыдов Г. А. Этнические процессы в Средней Азии в XIII—XV вв. (этнос и феодальное государство) // Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. Вып. 2. История и археология. М., 1990.
  317. Фиерман У, О «национализации» узбеков // Этнографическое обозрение. 2005, № 1.
  318. В.Р. С. Широкогоров: у истоков биосоциальной интерпретации этноса // Этнографическое обозрение. 2006, № 3.
  319. П. Об «Археологии узбекской идентичности» А. Ильхамо-ва // Этнографическое обозрение. 2005, № 1.
  320. Ш. «Приписывание к классу» как система социальной идентификации // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Советский период. Антология. Самара, 2001.
  321. А. Современный характер идентичности: Об «Археологии узбекской идентичности» А. Ильхамова// Этнографическое обозрение. 2005, № 1.
  322. Н.А., Рассадина Е. Ф. Н.В. Ханыков востоковед и дипломат. М., 1977.
  323. Н.В. Описание Бухарского ханства. СПб., 1843.
  324. Э. Нации и национализм после 1780 г. СПб., 1998.
  325. Э. Изобретение традиций // Вестник Евразии. 2000, № 1(8).
  326. А. По северному склону Нуратинских гор (Из походного дневника) // Туркестанские ведомости. 19 июня 1872, № 24.
  327. А. Народы Средней Азии // Материалы для статистики Туркестанского края. Вып. 3. СПб., 1874.
  328. ЦК РКП (б)-ВКП (б) и национальный вопрос. Кн.1. 1918−1933 гг. / Состав. Л. С. Гатагова, Л. П. Кошелева, Л. А. Роговая. М., 2005.
  329. Л.А. Одна актуальная проблема этнографии народов Средней Азии и Казахстана // Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. Вып. 3. Этнография. М., 1991.
  330. Л.А. Заметки об этническом самосознании уйгуров // Этнографическое обозрение. 1994, № 3.
  331. Л.А. Заметки о культурном единстве оседлых туркестан-цев // Среднеазиатский этнографический сборник. Вып. 5. М., 2006.
  332. C.B. Средняя Азия и Казахстан: современное состояние и перспективы национального развития // Расы и народы. Вып. 20. М., 1990.
  333. К. Узбеки-карлуки (Историко-этнографический очерк). Ташкент, 1964.
  334. К. К этнической истории узбекского народа (историко-этнографическое исследование на материалах кипчакского компонента). Ташкент, 1974.
  335. К.К. Некоторые вопросы этнической динамики и этнических связей узбеков в Х1У-ХУИ вв. // Материалы к этнической истории населения Средней Азии. Ташкент, 1986.
  336. К. Процессы формирования узбекского народа. Ташкент, 2001 (наузб. языке).
  337. А.И. Население Ташкентского оазиса в конце XIX — начале XX вв. М., 2000.
  338. А. Сарты. Этнографическое и антропологическое исследование. 4.1. Этнография. Ташкент, 1904.
  339. А. Таджики. Этнографическое и антропологическое исследование. 4.1. Этнография. Ташкент, 1910.
  340. С.М. Этнос. Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. Шанхай, 1923.
  341. А.Э. Из истории суннитско-шиитских отношений // В. В. Бартольду. Туркестанские друзья, ученики и почитатели. Ташкент, 1927.
  342. В. А. Злоключения одной науки: этногенетические исследования и сталинская национальная политика // Этнографическое обозрение. 1993, № 3.
  343. В.А. Второе пришествие арийского мифа // Восток. 1998, № 1.
  344. В.А., Панарин С. А. Лев Николаевич Гумилёв: основатель этнологии? // Вестник Евразии. 2000, № 3.
  345. В.А. Войны памяти. Мифы, идентичность и политика в Закавказье. М., 2003.
  346. В.А. Быть аланами: интеллектуалы и политики на Северном Кавказе в XX веке. М., 2006.
  347. П.Д. Таджикская идентичность и государственное строительство в Таджикистане. Душанбе, 2003.
  348. П. Переосмысление символического пространства узбекской идентичности // Этнографическое обозрение. 2005, № 1.
  349. JI.П., Пископпель А. А. Парадоксы и курьёзы отечественной этнологической мысли (часть 1) // Этнометодология. Вып.1. М., 1994.
  350. Л.П. Парадоксы и курьёзы отечественной этнологической мысли (часть 2) // Этнометодология. Вып.2. М., 1995.
  351. Д.И. К вопросу о народности и значении слова «сарт» // Туркестанские ведомости. 3 ноября 1892, № 44.
  352. Д.И. Путеводитель по Средней Азии от Баку до Ташкента в археологическом и историческом отношениях. Ташкент, 1893.
  353. М. Этногенез и формирование узбекского народа. Ташкент, 1968.
  354. Этнографический состав населения Маргеланского уезда, с указанием места жительства. 1890 г. // Центральный государственный архив Республики Узбекистан. Фонд 23, опись 1, дело 532.
  355. Ю.Д. Сарты или таджики, главное оседлое население Туркестанской области // Отечественные записки. Кн. 2, № 13 (июль). СПб., 1867.
  356. Е.А. Этническая ситуация в басмаческом движении // Расы и народы. Вып. 27. М., 2001.
  357. И.Л. Опыт медицинской географии и статистики Туркестана. 4.1. СПб., 1889.
  358. А.Ю. К вопросу об этногенезе узбекского народа. Ташкент, 1941.
  359. Abramson D. Identity Counts: the Soviet Legacy and the Census in Uzbekistan // Census and Identity: The Politics of Race, Ethnicity, and Language in National Censuses / D.I. Kertzer and D. Arel (eds.). Cambridge: Cambridge University Press, 2001.
  360. Adams L. Invention, Institutionalization and Renewal in Uzbekistan’s National Culture // European Journal of Cultural Studies. 1999, № 2 (3).
  361. Adams L. Public and Private Celebrations: Uzbekistan’s National Holidays // Everyday Life in Central Asia: Past and Present / J. Sahadeo and R. Zanca (eds). Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press, 2007.
  362. Akiner Sh. Islam, the State and Ethnicity in Central Asia in Historical Perspective // Religion, State and Society. 1996, № 24 (2/3).
  363. Akiner Sh. Melting Pot, Salad Bowl Cauldron? Manipulation and Mobilization of Ethnic and Religious Identities in Central Asia // Ethnic and Racial Studies. Vol. 20, № 2. April 1997.
  364. Allworth E.A. The Modern Uzbeks: From the Fourteenth Century to the Present: A Cultural History. Stanford, 1990.
  365. Allworth E. History and Group Identity in Central Asia // NationBuilding in the Post-Soviet Borderlands. The Politics of National Identities / G. Smith, V. Law, A. Wilson, A. Bohr, E. Allworth (eds.). Cambridge: Cambridge University Press, 1998.
  366. Anderson B. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London: Verso Press, 1983.
  367. Appadurai A. Number in the Colonial Imagination // Orientalism and the Postcolonial Predicament: Perspectives on South Asia / C. Breckenridge, P. van der Veer (eds.). Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1993.
  368. Atkin M. Religious, National, and Other Identities in Central Asia // Muslim in Central Asia. Expression of Identity and Change / J.-A. Gross (ed.). Durham, N.C. 1992.
  369. Baldauf I. Some Thoughts on the Making of the Uzbek Nation // Cahiers du monde russe et sovietique. Vol. XXXII (1), Paris, janvier-mars 1991.
  370. I. 'Kraevedenie' and Uzbek National Consciousness. Bloomington, IN: Research Institution for Inner Asian Studies, 1992.
  371. Barth F. Introduction // Ethnic Groups and Boundaries. The Social Organization of Culture Difference. Bergen-Oslo, London, 1969.
  372. Bergne P. The Birth of Tajikistan: National Identity and the Origins of the Republics. London, New York: I.B. Tauris, 2007.
  373. Bohr A. The Central Asian States as Nationalising Regims // NationBuilding in the Post-Soviet Borderlands. The Politics of National Identities / G. Smith, V. Law, A. Wilson, A. Bohr, E. Allworth (eds.). Cambridge: Cambridge University Press, 1998.
  374. Bregel Yu. The Sarts in the Khanate of Khiva // Journal of Asian History. 1978, vol. 12, № 2.
  375. Bregel Yu. Notes on the Study of Central Asia / Papers on Inner Asia, № 28. Bloomington, Indiana: Indiana University, 1996.
  376. Brower D. Islam and Ethnicity: Russian Colonial Policy in Turkestan // Russia’s Orient: Imperial Borderlands and Peoples, 1700−1917 / D. Brower and E. Lazzerini (eds.). Bloomington: Indiana University Press, 1997.
  377. Brower D. Turkestan and the Fate of the Russian Empire. London and New York: RoutledgeCurzon, 2003.
  378. Carlisle D.S. Soviet Uzbekistan: State and Nation in Historical Perspective // Central Asia in Historical Perspective / B.F. Manz (ed.). Boulder-San Francisco-Oxford: Westview Press, 1996.
  379. Critchlow J. Nationalism in Uzbekistan: A Soviet Republic’s Road to Sovereignty. Boulder, San Francisco, Oxford: Westview Press, 1991.
  380. De Ujfalvy de Mezo-Kovesd Ch.E. Expedition scientifique francaise en Russie, en Siberie et dans le Turkestan. Vol.1. Le Kohistan, le Ferghanah et Kouldja avec un appendice sur la Kashgarie. Paris, 1878.
  381. De Ujfalvy de Mezo-Kovesd Ch.E. Expedition scientifique francaise en Russie, en Siberie et dans le Turkestan. Vol.4. Atlas antropologique des peoples du Ferghanah. Paris, 1879.
  382. DeWeese D. Islam and the Legacy of Sovietology: a Review Essay on Yaacov Ro’i’s 'Islam in the Soviet Union' // Journal of Islamic Studies. 2002, vol. 13, № 3.
  383. Edgar A.L. Review of Roy, New Central Asia- Geiss, Nationenwer-dung in Mittelasien // Kritika. Exploration in Russian and Eurasian History. Winter 2002, № 3 (1).
  384. Edgar E.L. Tribal Nation: The Making of Soviet Turkmenistan. Princeton and Oxford: Princeton University Press, 2004.
  385. Edgar A. Bolshevism, Patriarchy, and the Nation: The Soviet «Emancipation» of Muslim Women in Pan-Islamic Perspective // Slavic Review. 2006, vol. 65, № 2.
  386. Farrant A. Mission Impossible: Politico-Geographical Engineering of Soviet Central Asia’s Republican Boundaries // Central Asian Survey. 2006, № 25 (1−2).
  387. Fedtke G. How Bukharans Turned into Uzbeks and Tajiks: Soviet Nationalities Policy in the Light of a Personal Rivalry // Patterns of Transformation In and Around Uzbekistan / P. Sartori, T. Trevisani (eds.). Diabasis, 2007.
  388. Fierman W. Language Planning and National Development: The Uzbek Experience. Berlin: Mouton de Gruyter, 1991.
  389. B. «Soviet Nationalism»: An Ideological Legacy to the Independent Republics of Central Asia // W. van Schendel, E.J. Zurcher (eds.). Identity Politics in Central Asia and the Muslim World. London, I.B. Tauris, 2001.
  390. Geraci R. Window to the East: National and Imperial Identities in Late Tsarist Russia, Ithaca and London: Cornell University Press, 2001.
  391. Gleason G. The Central Asian States. Discovering Independence. Westview Press, 1997.
  392. Glenn J. The Soviet Legacy in Central Asia. N.Y., London: St. Martin's Press, Macmillan Press, 1999.
  393. Gross J.-A. Introduction: Approaches to the Problem of Identity Formation // Muslim in Central Asia. Expression of identity and change / J.-A. Gross (ed.). Durham, N.C. 1992.
  394. Haugen A. The Establishment of National Republics in Soviet Central Asia. NY: Palgrave Macmillan, 2003.
  395. Hirsch F. Empire of Nations: Ethnographic Knowledge and the Making of the Soviet Union. Ithaca, London: Cornell University Press, 2005.
  396. Hobsbawm E. Introduction: Inventing Traditions // The Invention of Tradition / E. Hobsbawm and T. Ranger (eds.). Cambridge, Eng.: Cambridge University Press, 1983.
  397. Kamp M. A Structuralist Argument Concerning the Consolidation of Uzbek Identity // Ab Imperio. 2005, № 4.
  398. Karasar H.A. Chicherin on the Delimitation of Turkestan: Native Bolsheviks versus Soviet Foreign Policy. Seven Letters from the Russian Archives on razmezhevanie II Central Asian Survey. 2002, № 21 (2).
  399. Karasar H.A. The Partition of Khorezm and the Positions of Turke-stanis on Razmezhevanie II Europe-Asia Studies. 2008, vol. 60, № 7.
  400. Kedourie E. Introduction // Nationalism in Asia and Africa / E. Ke-dourie (ed.). London: Weidenfeld andNicolson, 1971.
  401. Keller Sh. Going to School in Uzbekistan // Everyday Life in Central Asia. Khalid A. Tashkent 1917: Muslim Politics in Revolutionary Turkestan // Slavic Review. 1996, vol. 55, № 2.
  402. Khalid A. The Politics of Muslim Cultural Reform: Jadidism in Central Asia, Berkeley, Los Angeles, London: University of California Press, 1998.
  403. Khalid A. Nationalizing the Revolution in Central Asia: The Transformation of Jadidism, 1917−1920 // A State of Nations: Empire and Nation-Making in the Age of Lenin and Stalin / R. Suny and T. Martin (eds.). Oxford: Oxford University Press, 2001.
  404. Khalid A. Theories and Politics of Central Asian Identities I I Ab Imperio. 2005, № 4.
  405. Khalid A. Backwardness and the Quest for Civilization: Early Soviet Central Asia in Comparative Perspective // Slavic Review. 2006, vol. 65, № 2.
  406. Khalid A. Islam after Communism: Religion and Politics in Central Asia. Berkeley: University of California Press, 2007.
  407. Koichiev A. Ethno-territorial Claims in the Ferghana Valley during the Process of National Delimitation, 1924−7 // Central Asia: Aspects of Transition / T. Everett-Heath (ed.). London and New York: Routledge Curzon, 2003.
  408. Komatsu H. The Evolution of Group Identity among Bukharan Intellectuals in 1911−1928: An Overview // Memoirs of the Research Department of the Toyo Bunko. Tokyo, 1989, № 47.
  409. Kouznietsov P. La lutte des civilisations et des langues dans l’Asie Centrale. Paris, 1912.
  410. Laruelle M. The Return of the Aryan Myth: Tajikistan in the Search of the Secularized National Ideology // Nationalities Papers. 2007, vol. 35, № 1.
  411. Lazzerini E. From Bakhchisarai to Bukhara in 1893: Ismail Bey Ga-sprinskii's Journey to Central Asia // Central Asian Survey. 1984. Vol. 3, № 84.
  412. March A.F. The Use and Abuse of History: 'National Ideology' as Transcendental Object in Islam Karimov’s 'Ideology of National Independence' // Central Asian Survey. 2002, № 21 (4).
  413. Martin T. The Affirmative Action Empire: Nation and Nationalism in the Soviet Union, 1923−1939. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 2001.
  414. Morrison A.S. Russian Rule in Samarkand, 1868−1910. A Comparison with British India. Oxford, New York: Oxford University Press, 2008.
  415. Obiya Ch. When Faizulla Khojaev Decided to be an Uzbek // Islam in Politics in Russia and Central Asia (Early 18th to Late 19th Centuries) / S. Du-doignon, H. Komatsu (eds.). London: Kegan Paul, 2001.
  416. Phillips A., James P. National Identity between Tradition and Reflexive Modernisation: The Contradictions of Central Asia//National Identities. 2001, vol. 3, № 1.
  417. Rakowska-Harmstone T. Russia and Nationalism in Central Asia. The Case of Tadzhikistan. Baltimore, London: The John Hopkins Press, 1970.
  418. Roy O. The New Central Asia: The Creation of Nations. London: I.B.Tauris, 2000.
  419. Ruffier A. Samarcande: Identites et espaces festifs en Ouzbekistan. Paris, 2007.
  420. Sabol S. The Creation of Soviet Central Asia: the 1924 National Delimitation // Central Asian Survey. 1995, № 14 (2).
  421. Sahadeo J. Russian Colonial Society in Tashkent, 1865−1923. Bloom-ington&Indianapolis: Indiana University Press, 2007.
  422. Said E. Orientalism. Western Conceptions of the Orient. Penguin Books, 1995.
  423. Sengupta A. The Formation of the Uzbek Nation-State: A Study in Transition. Lexington Books, 2003.
  424. Schoeberlein-Engel J.S. Identity in Central Asia: Construction and Contention in the Conceptions «Ozbek», «Tajik», «Muslim», «Samarqandi» and Other Groups. Ph.D. dissertation. Harvard University, 1994.
  425. Schuyler E. Turkistan. Notes of a Journey in Russian Turkistan, Kho-kand, Bukhara, and Kuldja. Vol. I-II. London: Sampson Low, Marston, Searle and Rivington, 1876-
  426. Shnirelman V. Who gets the past? Competition for ancestors among non-Russian intellectuals in Russia. Washington, D.C.- Baltimore: Woodrow Wilson Center Press, John Hopkins University Press, 1996.
  427. Smith G. Post-colonialism and Borderland Identities // NationBuilding in the Post-Soviet Borderlands. The Politics of National Identities / G. Smith, V. Law, A. Wilson, A. Bohr, E. Allworth (eds.). Cambridge: Cambridge University Press, 1998.
  428. Smith J. The Bolsheviks and the National Question, 1917−1923. London: Macmillan, 1999.
  429. Subtelny M.E. The Symbiosis of Turk and Tajik // Central Asia in Historical Perspective / B.F. Manz (ed.). Boulder San Francisco — Oxford: Westview Press, 1996.
  430. Tishkov V. Ethnicity, Nationalism and Conflict In and After the Soviet Union. The Mind Aflame. London e.a.: sage, 1997.
  431. Weller R.Ch. Rethinking Kazakh and Central Asian Nationhood: A Challenge to Prevailing Western View. Los Angeles: Asia Research Associates, 2006.
Заполнить форму текущей работой

Сессия? Спокойно!