Этнорелигиозный экстремизм на Северном Кавказе: методы противодействия: Политико-правовой аспект

Актуальность темы

исследования определяется вызовами сепаратизма, которые на рубеже XX—XXI вв.еков представляют основную угрозу целостности России. В процессе разложения советской государственно-правовой системы и общенациональной марксистской идеологии стали складываться альтернативные модели региональных политических систем и региональных идеологий. Сочетание административно-территориального и национально-территориального принципов в советской модели федерализма стало предпосылкой для перехода в условиях кризиса к ориентации на титульные нации при формировании властных структур республик. ф Внутриэлитная борьба титульных наций за власть и собственность стала находить опору в этническом национализме и традиционной религиозности. Смена доминирующих идентичностей — советской на этнонациональную и религиозную — обострила проблему формы государственно-правового этнонационального самоопределения.

Наиболее остро эта проблема проявилась на Северном Кавказе, самом сложном в этническом и конфессиональном отношении регионе Российской Федерации. Этнополитический процесс на Северном Кавказе является идеальной моделью для изучения различных типов этнонационализма, его 4/ взаимодействия с религиозными системами, воздействия на межконфессиональные отношения и влияния на развитие российской государственно-правовой системы. В субъектах Российской Федерации на Северном Кавказе этническая мобилизация на основе этнонационализма и/или религии развивалась как в рамках правового поля России, так и в форме ксенофобии, политических и этнорелигиозных конфликтов, экстремизма, сепаратизма, включая терроризм.

Недооценка и неиспользование в полной мере правовых механизмов регулирования этнополитических процессов федеральными и региональными органами власти и управления привели к подмене их административным маневрированием на основе компромиссов, заигрывания, уступок федеральной и региональным элитам. Результатом стали ослабление к концу 90-х годов двадцатого века вертикали власти, эрозия конституционного правового поля России, постепенное перерастание федеративных отношений в конфедеративные.

Процесс этнической мобилизации, регионализации Российской Федерации совпал с переструктуризацией геополитической и геоэкономической картины мира, что определяется рядом важнейших тенденций глобализации. Каспийско-Черноморский регион, Юг России превратились в приграничную территорию, стали объектом интересов сил, стремящихся реализовать различные модели глобализации: США и НАТО, интегрирующаяся Европа, исламский мир, транснациональные и негосударственные организации, включая международные террористические центры. Они вмешиваются в этнополитические и конфессиональные процессы России, оказывая идеологическую, материальную и военную поддержку сепаратистским силам. Это делает этнорелигиозный экстремизм на Северном Кавказе не только проблемой российских государственно-правовых институтов, но и международного права.

Роль этнонационализмов и религиозного экстремизма в этнополитических процессах на Северном Кавказе исследуется в социологических, политических, исторических работах отечественных и зарубежных авторов. Их результаты важны для понимания происходящих процессов. Вместе с тем анализ проблем этнорелигиозного экстремизма на Северном Кавказе с позиций политико-правового подхода позволяет перейти от их теоретического осмысления к выработке правовых методов регулирования и профилактики экстремизма.

Степень научной разработанности проблемы. Исторические формы этнорелигиозного экстремизма на Северном Кавказе рассматривались в дореволюционных трудах российских и отечественных авторов. Н. Ф. Дубровин, Р. А. Фадеев, Н. Я. Данилевский и др. рассматривали Кавказскую войну как столкновение цивилизации (Российской Империи XIX в.) и варварства (горские народы), битву христианства с исламом. Идеология имамата Шамиля в литературе получила название «кавказского мюридизма» как сектантской формы исламского фанатизма. Немецкие историки и политики в основном поддержали оценки российских авторов, французские и английские ученые и политики видели в участниках сопротивления России на Кавказе своих геополитических союзников и стремились использовать их для отторжения от Российской Империи ее окраинных территорий.

Советские историки в зависимости от политико-идеологической ф конъюнктуры рассматривали Кавказскую войну, имамат 1877 г., многочисленные формы проявления насилия на социальной, национальный или религиозной почве либо как национально-освободительное (преимущественно аграрное) движение (М.Н. Покровский, Н. Н. Покровский, P.M. Магомедов, В.Г. Гаджиев), либо как инспирированные движения из-за рубежа (Х.Г. Аджемян, Ш. В. Цагарейшвили и др.), либо как экспансионизм горцев, находящихся на стадии военной демократии, против российской государственности (М.М. Блиев, В. В. Дегоев, В. Б. Виноградов и др.). Не убедительной представляется попытка В. А. Матвеева (2002) под влиянием 4? современных этнополитических процессов квалифицировать все аграрные выступления на Северном Кавказе XIX — начала XX в. как «вандейский сепаратизм». Вульгаризацией являются и участившиеся прямые аналогии между Кавказской войной XIX в. и этнополитическими конфликтами XX в., происходящими в принципиально новых социально-политических и правовых условиях.

Военно-политические и административно-правовые методы регулирования этнорелигиозного экстремизма на Северном Кавказе в XIX — XX свв. рассматриваются в трудах Н. Ф. Бугая, A.M. Гонова, Г. В. Марченко,.

В.В. Попова, В. П. Пляскина и др.

Современному этнорелигиозному экстремизму посвящена обширная научная литература, преимущественно этнологического и политологического характера. Проблемы этнонационализма и его экстремистские проявления исследуются Р. Г. Абдулатиповым, Ю. Г. Волковым, JI.M. Дробижевой, Г. С. Денисовой, Ю. Ю. Карповым, Е. Е. Несмеяновым, В. Н. Рябцевым, В. А. Тишковым, JI.JI. Хоперской, В. В. Черноусом и др. Если В. А. Тишков и его школа относят все проявления этнонационализма к политическому экстремизму, то J1.M. Дробижева, В. В. Черноус и др. развивают идеи сложной типологии национализма, его отличия от шовинизма и возможности адаптации 4 некоторых типов национализма к современным правовым системам. В 2002 г. защитил кандидатскую диссертацию по проблемам этнонационального политического экстремизма М. И. Лабунец.

Работы по проблемам религиозного экстремизма на Северном Кавказе в основном ограничены проблемами исламского радикализма и экстремизма, что отражает в известной степени реально развивающиеся этнополитические процессы в регионе. Среди них выделяются труды З. С. Арухова, В. Х. Акаева, В. О. Бобровникова, И. П. Добаева, А. В. Кудрявцева, А. А Игнатенко, А. В. Малашенко, Д. В. Макарова, В. Н. Шевелева, А. А. Ярлыкапова и др. 4> Исламский экстремизм на Северном Кавказе рассматривается авторами в контексте геополитики исламского мира, доктрин пантюркизма и панисламизма. Авторы обращают внимание на политизированность церковно-государственных отношений в России, что отрицательно сказывается на переводе этих отношений преимущественно в правовую сферу. Большинство авторов полагает, что религиозный экстремизм связан с проникновением в регион нетрадиционных исламских течений (ваххабизм). На наш взгляд, с этим можно согласиться лишь частично. Например, этнорелигиозный экстремизм и сепаратизм на начальной фазе чеченского кризиса (1992 — 1995 гг.) развивался на основе традиционного для Чечни кадирийского тариката.

Мусульманская правовая культура и ее влияние на концепции исламского радикализма, их регулирование рассматриваются в трудах В. О. Бобровникова, Г. М. Керимова, А. Р. Сюкияйнена. Под этим же углом зрения обычное право народов Северного Кавказа анализируется И. Л. Бабич, Х. М. Думановым, Р. А. Ханаху, Д. Ю. Шапсуговым и др.

Этнонациональный и этнорелигиозный экстремизм в рамках различных конфликтологических теорий рассматриваются в работах Ю. Г. Запрудского, Е. Е. Несмеянова, Е. И. Степанова, Ю. Ю. Юрченко, В. Ю. Шпака, И. П. Чернобровкина.

Терроризм как крайняя форма политического экстремизма, его социокультурные и региональные особенности анализируются в трудах О. А. Антоняна, П. П. Баранова, И. М. Вакулы, В. В. Витюка, С. А. Воронцова, И. П. Добаева, Е. Г. Ляхова, И. В. Манацкова, А. В. Попова, А. И. Тиводара, К. А. Салимова и др.

Несмотря на значительные достижения в научной разработке проблем этнорелигиозного экстремизма на Северном Кавказе, они еще не получили адекватное отражение, особенно в политико-правовом аспекте.

Ученые, законодатели, практические юристы расходятся в теоретическом понимании и трактовке таких понятий, как фундаментализм, радикализм, экстремизм. Об этом свидетельствуют дискуссии, появившиеся в связи с принятием Федерального закона Российской Федерации «О противодействии экстремистской деятельности» и неоднозначные оценки его со стороны ученых и различных политических сил, критика регионального законодательства, направленного против исламского экстремизма.

Объектом исследования выступает этнорелигиозный экстремизм как форма политического экстремизма.

Предметом исследования являются экстремистские формы проявления этнической и религиозной идентичности, этнорелигиозной мобилизации на Северном Кавказе.

Целью исследования является политико-правовой и этнологический анализ причин и форм институционализации этнорелигиозного экстремизма на Северном Кавказе, правовых механизмов противодействия и профилактики данной разновидности политического экстремизма.

Поставленная в диссертационном исследовании цель достигается решением следующих задач:

— определить правовые формы политической институционализации этнической и религиозной идентичности;

— дать оценку этническому и религиозному экстремизму как правовым феноменам;

— выявить исторические политико-правовые формы и субъекты этнорелигиозного экстремизма на Юге России в XIX — XX вв.- проанализировать сущностные признаки этнорелигиозного экстремизма на Северном Кавказе в 90-е годы XX в.- концептуализировать репрессивные методы подавления этнорелигиозного экстремизмадать экспертную правовую оценку правовых механизмов противодействия и профилактики этнорелигиозного экстремизма и перспектив правоприменения Закона РФ «О противодействии экстремистской деятельности» .

Методологическую основу диссертационного исследования составляют сравнительно-правовой и структурно-функциональный подходы, методы юридической антропологии и юридической конфликтологии, прикладных методик этнополитологии.

Источниковую базу исследования составляют сочинения идеологов этнорелигиозного экстремизма (С. Кутб, Д. Баксаи, М. Тагаев, М. Удугов), пропагандистские материалы (листовки, воззвания), статьи и материалы средств массовой информации, судебные материалы.

Нормативно-правовой основой исследования выступают федеральное и региональные нормативно-правовые акты о свободе совести и религиозных объединениях, законодательство по борьбе с терроризмом, противодействию политическому и религиозному экстремизму, федеральная целевая программа «Формирование установок толерантности и профилактика экстремизма в российском обществе», международные документы по борьбе с терроризмом.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что:

— обоснована этническая и религиозная идентичность как форма политико-правовой институционализации;

— определены сущностные признаки политического экстремизма;

— выявлены исторические типы этнорелигиозного экстремизма, формы и методы политико-правового противодействия ему на Северном Кавказе;

— установлены правовые границы использования репрессивных методов подавления этнорелигиозного экстремизма;

— дана экспертная оценка юридических механизмов противодействия политическому экстремизму в федеральном и региональном законодательстве субъектов РФ на Северном Кавказе.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Системный кризис идентичности в России в 90-е годы XX века актуализировал этническую идентичность на Северном Кавказе. В рамках национально-территориального устройства этническая мобилизация приобретает форму государственно-правовой институ ционализации (этноэтатизм), регенерирующей традиционные структуры общественной организации и архаичных правоотношений. Элементом идеологии этноэтатизма выступили течения местного традиционного ислама.

2. Полиэтничный состав всех субъектов Российской Федерации на Северном Кавказе предопределил во второй половине 90-х годов XX века крах этноэтатистских проектов, этнонационализмов классического типа. Они были вытеснены с этнополитического пространства региона интеграционной моделью экстремистской исламской мобилизации, трансплантированной извне («северокавказский ваххабизм»), которая детерминировала проекты построения теократической исламской государственно-правовой системы.

3. Этнорелигиозный экстремизм — доминирующая на Северном Кавказе форма политического экстремизма. В отличие от этнорелигиозного радикализма, декларирующего свою исключительность и превосходство, этнорелигиозный экстремизм необходимо квалифицировать как идеологию и политическую деятельность, направленную на использование насильственных методов достижения декларируемых этнорелигиозных интересов, создание незаконных вооруженных формирований, или призывы к насилию на этнорелигиозной основе.

4. Историческими формами этнорелигиозного экстремизма на Северном Кавказе являлись: наездничество (традиционный тип социализации горской молодежи), похищения людей с целью продажи или получения выкупа, абречество, призывы к джихаду, вооруженный сепаратизм, аграрный террор.

5. Опыт репрессивного подавления этнорелигиозного экстремизма на Северном Кавказе в Российской Империи и Советском Союзе свидетельствует о том, что запрет и силовое подавление антиправительственной деятельности на этнорелигиозной почве не преодолевает социальные девиации, а загоняет их в подполье.

6. Ориентация современного федерального и регионального законодательства на репрессивные методы подавления этнорелигиозного экстремизма эффективна при борьбе с вооруженными проявлениями экстремизма. Использование репрессивного законодательства против радикальных организаций и граждан, выдвигающих альтернативные современной российской правовой модели проекты государственно-правового устройства, но не прибегавших к насилию для их реализации, объективно превращает государственно-правовую политику в один из факторов расширения социальной базы этнорелигиозного экстремизма.

Научно-практическая значимость работы. Результаты исследования уточняют теоретические представления об этнополитическом процессе на Северном Кавказе, роли в нем этнорелигиозного экстремизма как политико-правового феномена.

Научно-практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее материалов для экспертных и аналитических разработок по этнополитической проблематике, этнорелигиозной конфликтологии. Результаты исследования могут быть использованы при совершенствовании федерального и регионального законодательства по противодействию этнорелигиозному экстремизму, а также могут учитываться в правоохранительной работе и профилактике политического экстремизма. Материалы диссертации могут быть использованы в учебном процессе при чтении курсов по юридической этнологии, этнополитологии, теории права и государства, истории отечественного государства и права, юридической конфликтологии.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертационного исследования докладывались на конференции аспирантов и докторантов ИППК при РГУ (Ростов-на-Дону, 2001 г.), всероссийской научно-теоретической конференции «Философия права в условиях глобализации» (Ростов-на-Дону, 2002 г.).

Работа обсуждалась на заседаниях кафедры философии права Ростовского юридического института МВД России и отдела социальных и гуманитарных наук Северо-Кавказского научного центра высшей школы.

По теме диссертационного исследования изданы три публикации объемом 0,7 п.л.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования, состоит из введения, трех глав, шести параграфов, заключения и списка использованной литературы.

Выводы.

1. Опыт репрессивного подавления этнорелигиозного экстремизма на Северном Кавказе в Российской империи и Советском Союзе свидетельствует о том, что запрет и силовое подавление антиправительственной деятельности на этнорелигиозной почве, не преодолевает социальные девиации, а загоняет их в подполье.

2. Ориентация современного федерального и регионального законодательства на репрессивные методы подавления этнорелигиозного экстремизма эффективна при борьбе с вооруженными проявлениями экстремизма. Использование репрессивного законодательства против радикальных организаций и граждан, выдвигающих альтернативные современной российской модели проекты государственно-правового устройства, но не прибегавших к насилию для их реализации, объективно превращает государственно-правовую политику в один из факторов расширения социальной базы этнорелигиозного экстремизма.

3. Этнорелигиозный экстремизм стал угрозой национальной безопасности Российской Федерации. Ее невозможно отвести только наращиванием внешней оболочки безопасности: специальных государственных органов, i политических, контрольных, силовых структур. Стратегической задачей должно стать поддержание эффективной работы социальных институтов, предотвращение их дисфункции правовыми средствами.

Заключение

.

Этнорелигиозный экстремизм на Северном Кавказе превратился на рубеже XIX — XX вв. в основной вызов национальной безопасности Российской Федерации. Противодействие этнорелигиозному экстремизму выдвигает проблему правовой категоризации понятий «этнос», «радикализм», «экстремизм», «этнорелигиозный экстремизм», без чего невозможен перевод регулирования этнополитического процесса на Северном Кавказе и Российской Федерации в целом в правовую плоскость.

Этничность" может рассматриваться в различных исследовательских парадигмах: примордиалистской, инструменталистской, информационной, конструктивистской, раскрывающих различные стороны бытия этноса. В рамках политико-правового анализа работает синтетический подход к понятию этноса как реального биосоциального явления. Этнодифференцирующие признаки: язык, месторазвитие, религия и экзистенциальные ценности, национальный характер и менталитет, народное профессиональное искусство, формы самоорганизации и хозяйственной деятельности и т. п. рассматриваются как объективные характеристики, но их системность, иерархия и интенсивность переживания могут исторически меняться, конструироваться государством, политической или духовной элитой. Данный подход к пониманию этничности соответствует конституционному праву Российской Федерации и субъектов РФ на Северном Кавказе. Он также предполагает наличие этногенеза, т. е. процесса зарождения и этапов развития этноса. В российской традиции стадия, соответствующая индустриальному обществу определяется как этнонация — устойчивая общность людей, исторически сложившаяся на основе территориального единства, общности языка, экономической, социальной и духовной жизни народа, особенностей его культуры и психического склада.

Доминирующее на Западе гражданское понимание нации («нациягосударство») не утвердилось в отечественной этнологии и не отражено в соответствующих нормативно-правовых актах.

Неопределенность в научной трактовке понятий «этнос», «нация» проявилась политически в условиях кризиса идентичности. Системный кризис идентичности в России в 90-е годы XX в. резко актуализировал этническую идентичность на Северном Кавказе. В рамках национально-территориального устройства этническая мобилизация неизбежно приобрела форму государственно-правовой институционализации (этноэтатизм), которая привела к регенерации традиционных структур общественной организации и архаичных форм правоотношений. У большинства народов Северного Кавказа элементом идеологии этноэтатизма становятся традиционные течения местного варианта ислама. Этнорелигиозное возрождение, взаимодействие этничности и конфессиальности развивались в различных, в том числе экстремистских формах.

Правовое регулирование межэтнических отношений и конфликтов должно быть основано на дифференцированном подходе к «радикализму» и «экстремизму». Радикализм — идеология и политическая практика, направленные на коренную и быструю системно-институциональную перестройку общества, но в рамках правового пространства данного, государства. Грань между ними определяется тем, что экстремизм как идеология и политическая практика ориентируется на призывы и использование насильственных методов и средств для достижения своих политических целей или дестабилизации существующей социально-политической системы.

Институционализация этнической мобилизации невозможна без формирования этнической идеологии, этнонационализма — доктрин, которые вырабатывает интеллектуальная элита, а политическая элита пропагандирует и мобилизует вокруг них активную часть этноса.

В отечественной литературе исторически преобладают негативные представления о национализме как идеологии и практике, направленной на проповедь национальной исключительности, национального превосходства, разжигание национальной вражды, недоверия и конфликтов. При таком подходе фактически понятие национализма подменяется понятием шовинизма. В своем исследовании мы разделяем понимание политико-правового феномена, некоторые типы которого (паритетный, модернизированный) не являются экстремистскими и даже радикальными.

Это необходимо учитывать в ходе правового и военно-репрессивного воздействия на этнополитический процесс. Этнополитическая мобилизация превращает этносы в субъекты политики. В условиях кризиса общегражданской идентичности этничность становится компенсаторным фактором, определяющей и стратифицирующей категорией. Этнополитическая мобилизация может преследовать различные цели, связанные с самоопределением народа вплоть до национально-государственного. Радикальную форму и тенденцию перехода к экстремистским методам реализации этнонационального самоопределения имеют «классический» и «оборонительный» типы национализма. Российская и мировая практика показывают, что последовательными политико-правовыми и агитационно-пропагандистскими методами их можно трансформировать в паритетный или либеральный (модернизированный) национализм. Взаимодействие этнонационализма и религиозного экстремизма могут носить различный характер: кумулятивный, приводящий к формированию этнорелигиозного экстремизманейтрализующий экстремистские тенденции или конфликтный характер (между национализмом и религиозным экстремизмом).

Современные конфессии не являются однородными, в них проявляются различные идейные течения: традиционализм, фундаментализм, модернизм. В каждом из них могут проявиться радикализм и экстремизм, но на современном этапе экстремистские течения используют, как правило, фундаменталистские направления в исламе (исламизм, неоваххабизм).

С этнорелигиозным экстремизмом Россия столкнулась в XIX в. после присоединения Северного Кавказа. Кавказская война как цивилизационно-культурный вооруженный конфликт проявился и как борьба христианства с исламом, что актуализировало процесс исламизации народов Северного Кавказа. Историческими формами этнорелигиозного экстремизма на Северной Кавказе в период Российской империи являлись: наездничество (набеги, как традиционный тип социализации молодежи и для получения добычи), похищения людей с целью продажи или получения выкупа, абречество, вооруженный сепаратизм, призывы к джихаду, аграрный террор.

В советский период радикальные социальные преобразования, социалистический эксперимент создали предпосылки для проявления этнорелигиозного экстремизма в форме политического бандитизма под лозунгами джихада, вооруженного сепаратизма, терроризма, а в годы Великой Отечественной войны этнического коллаборационизма. В 60 — 80-е гг. XX в. этнонациональные противоречия носили латентный характер и подавлялись административными и уголовно-правовыми методами. i I.

После распада СССР, в условиях кризиса идентичности этническая мобилизация протекала во всех субъектах РФ на основе этнонационалистической идеологии. В первой половине 90-х гг. XX в. доминировали классические типы национализма у коренных народов Северного Кавказа, русских, включая казачество. Этнонационализм в эти годы балансировал на грани радикализма и экстремизма. В форме этнорелигиозного экстремизма оп проявился в попытке сецессии Чечни, ингушско-осетинском конфликте и эпизодически в этнополитических процессах во всех субъектах РФ на Северном Кавказе.

С конца 90-х годов этнорелигиозный экстремизм продолжает проявляться практически только в Чечне или в связи с чеченским кризисом.

Радикализм в этнополитике Северного Кавказа сохраняется, но он потерял прежнее влияние. Этнонационалисты классического типа маргинализированы, а умеренные интегрированы в режимы нелиберальной демократами на Юге России.

Опыт военно-репрессивного и уголовно-репрессивного подавления этнорелигиозного экстремизма (военные операции, переходящие в войну с местным населением, институт заложничества, военно-полевые суды и т. п.) на Северном Кавказе в Российской империи и Советском Союзе свидетельствует о том, что запрет и силовое подавление антиправительственной деятельности на этнорелигиозной почве или межэтнических противоречий не преодолевает социальные девиации, а загоняет их в подполье. В результате различные формы этнорелигиозного экстремизма на Северном Кавказе периодически воспроизводятся.

Ориентация на военно-силовые методы разрешения чеченского конфликта превратили его в хронический для Российской Федерации. Осетино-ингушский конфликт также не удалось разрешить военно-силовыми средствами. Исторические уроки России свидетельствуют, что военно-силовые средства следует применять только в исключительных случаях и только на определенном этапе решения строго определенных задач (подавление организованного вооруженного этнорелигиозного сепаратизма) в рамках закона, при учете ресурсов и прогнозировании последствий. На остальных этапах требуется боле гибкий и комплексный подход.

Сохранение вертикали власти (центр — регионы) и системы власти других субъектов РФ в 90-е годы XX в. позволили административно-правовыми средствами не допустить перерастания радикальной стадии этнической мобилизации в экстремистскую. Это свидетельствует о значительном потенциале политико-правовых средств по контролю и регулированию этнополитических процессов.

Тем не менее, этот положительный опыт не в полной мере используется законодателем. Ориентация современного федерального и регионального законодательства на репрессивные методы подавления этнорелигиозного экстремизма эффективна при борьбе с вооруженными проявлениями экстремизма. Использование репрессивного законодательства против радикальных организаций и граждан, выдвигающих альтернативные современной российской модели проекты государственно-правового устройства, но не прибегавших к насилию для их реализации, объективно превращает государственно-правовую политику в один из факторов расширения социальной базы этнорелигиозного экстремизма, т.к. выталкивает радикалов, особенно молодежь из правового поля страны.

Этнорелигиозный экстремизм стал угрозой национальной безопасности Российской Федерации. Ее невозможно отвести только наращиванием внешней оболочки безопасности: специальных государственных органов, политических, контрольных, силовых структур. Стратегической задачей должно стать поддержание эффективной работы социальных институтов, предотвращение их i дисфункции правовыми средствами. ;