«Золотой век» русско-японских отношений

Министерство образования и науки Российской Федерации Федеральное агентство высшего профессионального образования Государственное образовательное учреждение Факультет истории и международных отношений Кафедра международных отношений Курсовая работа на тему: «Золотой век» русско-японских отношений Выполнила:

Татевосян Мелания Научный руководитель К.и.н. доцент Ивако Н.В.

Брянск 2011

Содержание Введение Глава I. Русско-японская война

1.1 «На пути к миру»

1.2 Интересы сторон. Портсмутский мир Глава II. Русско-японские отношения (1905;1916)

2.1 Послевоенные мирные договоры и их роль в урегулировании русско-японских отношений

2.2 Третья сторона в урегулировании отношений

2.3 Личности, внесшие судьбоносный характер в русско-японские отношения

2.4 Культура и религия — два чуда, тесно связавшие две враждующие стороны Заключение Список источников и литературы Приложения

" Золотой век" русско-японских отношений — это краткий период безупречных и дружественных отношений двух стран, который больше не повторялся. Это актуальная тема в условиях нынешних сложных отношений между Россией и Японией. Возможно вследствие их глубоких изучений мы сможем найти ту зацепку, которая возможно приведёт к возрождению «Золотого века» .

В течении сорока лет XIX века всякие сношения России с Японией были прерваны. Это обстоятельство не могло, конечно, остановить исторически слагавшейся эволюции нашей государственной жизни, искавшей для себя новых путей и естественных границ. Их накаливание продолжалось вплоть до Портсмутского мира. Но после него, несмотря на все последствия этого мирного договора, отношения России и Японии приобрели новый дружественный характер. Любовь между этими страна нарастала все больше и больше и в период с 1905 по 1916 годы, их отношения приобрели очень теплый характер. Такого периода в истории взаимоотношений этих двух стран больше не было. Зачастую он называется «Золотым веком» русско-японских отношений.

Ходу таких событий способствовали многие обстоятельства. Которые заинтересовали и подтолкнули на выбор именно этой темы для написания работы. Здесь мы попыталась описать причины, по которым развились такие дружественные отношения. Их великое множество: это и политические выгоды, это и воля народа, уставшего от войны, это и конечно религия и культура, которая кардинальным образом повернули наше отношение друг к другу и сохранили до сих пор очень теплыми с культурной точки зрения. И естественно нельзя обойти стороной личности, способствующие урегулированию отношений между Россией и Японией. Личности, которые вошли в «историю мира» этих двух стран. Которые способствовали их сближению. Таких причин можно перечислять великое множество и все это разнообразие и переплетение загадок делает этот период безумно интересным для изучения.

Эту проблему изучали много авторов. И в своей работе мы опирались на работы некоторых из них. В книге «Внешняя политика России» А. В. Игнатьев исследует влияние на внешнеполитический курс царизма первой русской революции, а так же поражения в русско-японской войне. Прочитав её, можно было проанализировать влияние на внешнюю политику процессы, происходящие в царской России. А в книге Анатолия Кошкина «Россия и Япония: узлы противоречий» мы смогли проследить основные аспекты российско-японских отношений с момента их зарождения до настоящего времени. Именно «Золотой век» русско-японских отношений и все его причины и аспекты мы смогли проследить в работе Василия Кошкина «Россия и Япония: Золотой век». Так же для написания работы были использованы: дневник генерала Куропаткина; Воспоминания С. Ю. Витте; сборник договоров Е. А. Адамовай; воспоминания очевидцев о Николае II.

Цель работырассмотреть особенности русско-японских взаимоотношений с 1905 по 1916 года, период, ставший наиболее теплим во взаимоотношениях двух стран. Несмотря на все противоречия этих стран на протяжении всей истории и проблем в сегодняшнее время, этот период необходимо изучать, чтобы понять, что подтолкнуло на такое сближение и есть ли возможность возобновить такие отношения.

Для более глубокого изучения этой темы, нам нужно было рассмотреть все аспекты взаимоотношения двух стран. Поэтому встали задачи: 1) рассмотреть итоги Русско-японской войны; 2) выявить последствия послевоенных мирных договоров и Портсмутского мира; 3) определить роль третьей стороны повлиявшей на сближение России с Японией; 4) определить вклад культурных связей в развитие русско-японских отношений.

Возможно после более глубокого изучения этого вопроса, можно будет найти путь к «возрождению» таких дружественных и тёплых отношений.

Глава I. Русско-японская война

1.1 «На пути к миру»

Русско-японскую война 1904;1905 гг. называли «последней рыцарской войной» — последней войной, которая велась «по правилам» и не привела к массовому озверению людей, как Первая мировая, не говоря уже о Второй. Воевали не народы — воевали армии. После одного из сражений японский военачальник через нейтральные страны послал русскому императору Николаю II телеграмму с просьбой… наградить противостоящую ему воинскую армию Георгиевским оружием — настоящий самурай ценит и чтит достойного врага. Отношение к пленным в обеих странах было гуманным и даже уважительным, поскольку взаимная враждебность ограничивалась полем боя и газетными страницами. Умные люди и в Петербурге в Токио понимали, что война рано или поздно закончится, а жить по соседству все равно придется.

Исход конфликта решили многие факторы. Разгром русского флота в Цусимском проливе 27 — 28 мая 1905 г. Был полным и безусловным. На суше положение русской армии, несмотря на рад тяжелых поражений и неумолимое командование, было не только безнадёжным, но по стране уже заполыхал «красный петух» революционных пожаров, в том числе не без помощи японских денег. Николай IIи его окружение пришли к выводу, что надо спасать монархию даже ценой признания своего поражения. Они не знали, что силы Японии истощены до предела, а её финансы на грани банкротства.

Но в посвященной истории Русско-японской войны литературе нет общего мнения по поводу согласия царя и российского правительства начать мирные переговоры с Японией. Так, бывший командующий русскими войсками на Дальнем Востоке генерал Куропаткин считал такое согласие поспешным и неоправданным. Он справедливо указывал на то, что одержанные японскими армией и флотом победы дались дорогой ценой: «…Японцы потеряли только убитыми и умершими от ран до 110 тыс. человек, то есть цифру, равную всему составу армии в мирное время. Наши потери сравнительно с миллионной армией были в несколько раз меньше, чем у японцев. Во время войны в японских лечебных заведениях пользовалось около 554 000 человек, в том числе 22 000 раненных. Вместе с умершими от болезней японцы потеряли убитыми и умершими от ран и болезней 135 000человек. В особенности японцы несли сильные потери в офицерах». Безвозвратные потери России убитыми составили 50 000 человек, а Японии — 86 000 человек.

Генерал отмечал, что по мере продвижения японцев в Манчжурии европейские державы и США уже с меньшим желанием соглашались продолжать финансировать ведение Японией войны. Он отмечал: «Первоначально казалось весьма выгодным для усиления Германии и Англии втянуть Россию в войну с Японией и, ослабив эти две державы, связать им руки: одной — в Европе, другой — в Азии. Но вовсе не в интересах европейских держав было допустить полное торжество японцев на манчжурских полях сражения. Соединившись с Китаем, победоносная Япония ещё выше бы поставила на своем знамени клич: „Азия для азиатов“. Крушение всех европейских и американских предприятий в Азии было бы первой целью действий новой великой державы, а конечной целью ставилось бы изгнание европейцев из Азии». Отсюда делался вывод: Мы могли воспользоваться поворотом общественного мнения и, прежде всего, затруднить снабжение японцев деньгами. Требовался один крупный успех наших войск, чтобы в Японии и японских войсках реакция проявилась в сильной степени. Вместе с истощением денежных средств, при упорном продолжении нами войны, мы скоро могли бы поставить Японию в необходимость искать почетного и выгодного для нас мира"

С точки зрения соотношения сил противоборствующих сторон с мнением бывшего главнокомандующего можно согласиться. Военные ресурсы России были велики — её людские и материальные резервы позволяли продолжать войну и в конце концов вытеснить Японию со всех захваченных ею позиций, возможно и из Кореи. К лету 1905 года Россия, увеличив пропускную способность Сибирской железнодорожной магистрали, добилась заметного численного превосходства своей армии. Численность русских армий в Манчжурии была доведена до 445 500 штыков против 337 500 штыков японских. Исследователи этого вопроса отмечали, что «даже после цусимской катастрофы соотношение военных сил на суше вовсе не предопределяло для Росси необходимости тяжелого и унизительного мира» .

Однако царское правительство, будучи весьма обеспокоено масштабами революционного движения в стране, считало необходимым как можно скорее завершить непопулярную в народе войну и сосредоточиться на борьбе с внутренними врагами. Повсеместные забастовки, крестьянские восстания, проникновение революционных настроений в армию и на флот создавали реальную опасность для царизма. По сравнению с этой грозной опасностью перспектива признания поражения на Дальнем Востоке казалась не столь уж катастрофичной.

В Токио тоже стремились завершить войну на пике военных успехов своей станы, отчетливо сознавая, что длительную компанию с Россией Японии не выдержать. Война до крайности истощила японскую казну и практически вычерпала все резервы. К тому же отвлечение в армию и военные работы до 10 млн. человек создавало серьезные проблемы для экономики страны. Из-за нехватки «пушечного мяса» шла мобилизация в армию допризывной молодёжи и уже отслуживших свой срок пожилых людей. С трудом удавалось поддерживать моральный дух пополнявшейся за счет малообученных призывников японской армии — отмечались случаи, когда солдаты отказывались идти в атаку.

О том, что японское правительство изначально рассчитывало на краткосрочный характер военных действий, свидетельствует факт разработки им ещё в августе 1904 г. Конкретных условий заключения мира. В перечне японских условий предусматривалось: Россия признает право Японии на свободу действий в Корее; её войска выводятся из Маньчжурии; КВЖД используется исключительно для торговопромышленных целей; Япония получает железную дорогу Харбин — Порт-Артур; Япония занимает Ляодунский полуостров. В «зависимости от ситуации» Надлежало настаивать на покрытии Россией военных расходов Японии, то есть выплате контрибуции, а так же уступке своего Сахалина и предоставлении Японии права на рыболовства в российских водах Приморья. Следует отметить, что инициативу мирных переговоров проявили японцы, когда в июле 1904 г. Попытку соответствующего зондажа предпринял японский посланник в Лондоне Хаяси.

1.2 Интересы сторон. Портсмутский мир война русский японский портсмутский Царское правительство нуждалось в договоре внешне благопристойном, ибо унизительные условия ослабили бы его позиции в борьбе с революцией. Между тем рассчитывать на умеренность японской стороны особенно не приходилось. Если Япония была более истощена схваткой, то тыл у нее оказался заведомо прочнее: победительница пользовалась куда большим международным финансовым кредитом, и сочувствие большинства держав, заинтересованных в дальневосточных делах, склонялось опять-таки на ее сторону. Все это позволило японской дипломатии отклонить прелиминарные условия — так называемые «четыре нет», сформулированные Петербургом (исключаются: уступка русской территории, уплата военной контрибуции, изъятие железнодорожной линии к Владивостоку и ликвидация русского военного флота на Тихом океане). Таким образом, миссия, добровольно взятая на себя опальным сановником, была чрезвычайно трудной и неблагодарной. Мир после поражения едва ли мог снискать лавры политику, его подписавшему. Неудача миссии означала бы конец политической карьеры Витте. Прежде всего, он рассчитывал уменьшить японские притязания, предложив Токио не только примирение, но и сближение с целью совместной охраны новых позиций двух держав на Дальнем Востоке. Витте надеялся также добиться перемены симпатий других держав, мирового, особенно американского, общественного мнения в пользу России, предав гласности действительные цели Японии. Кроме того, он ставил перед собой сверхзадачу — подготовить размещение международного займа, необходимого царизму, как на случай продолжения войны, так и для ликвидации ее последствий. При неудаче мирных усилий успешное заключение займа могло бы подстраховать его личную карьеру. Основная тяжесть переговоров в Портсмуте легла на плечи Витте, так как второй уполномоченный русской стороны — бесцветный посол в Вашингтоне Р. Розен — предпочел стушеваться; экспертов же к участию в заседаниях не допускали. Витте провел состязание с японскими делегатами неординарно, вопреки принятым канонам, чем вызвал немало язвительных замечаний в свой адрес со стороны профессиональных дипломатов. Но, может быть, именно эта необычность послужила одной из причин его успеха. Японские условия мира оказались чрезвычайно тяжелыми. В них вошли три (кроме КВЖД) из четырех требований, признававшихся в Петербурге заведомо неприемлемыми. Появилось также неожиданное, шедшее вразрез с международной практикой и ущемлявшее престиж России настояние о передаче Японии в качестве приза русских военных судов, интернированных в нейтральных портах. В ряде других вопросов, где царская дипломатия надеялась достичь компромисса, притязания формулировались в самом далеко идущем виде. Японская делегация настаивала на скорейшем письменном ответе по всем пунктам. Принимая эту жесткую ноту, Витте еще раз проявил выдержку, ограничившись замечанием, что условия прочного примирения не должны давать слишком больших выгод одной из сторон. Ординарный дипломат на его месте либо воспользовался бы несовместимостью японских требований с официальной инструкцией и прервал переговоры, либо, что более вероятно, обратился за указаниями в Петербург. Витте не сделал ни того, ни другого, ибо, с одной стороны, был убежден в необходимости мира, а с другой — не ожидал от апелляции в столицу ничего, кроме потери времени и возможных дополнительных ограничений. Дальнейшие события в основном подтвердили правоту первого уполномоченного. Отказ Витте от обращения в Петербург произвел на японцев впечатление, подтвердив представление об исключительной широте его полномочий. После этого переговоры велись по схеме, которую русские профессиональные дипломаты опять-таки не одобряли. Вместо того чтобы выдвинуть сначала самые трудные вопросы, решив тем самым, быть или не быть миру, Витте согласился рассматривать японские притязания и русские контрпредложения пункт за пунктом. Между тем в японской ноте основная группа более трудных вопросов стояла в конце. Ключ к разгадке позиции русского уполномоченного лежит все в том же стремлении сделать все для заключения мира. Предварительное согласование менее важных статей все же делало разрыв переговоров более трудным, чем старт с лобового столкновения по принципиальным вопросам. Создавалась также возможность постепенно подготовить правительство и общественное мнение России к неизбежным уступкам. Через несколько дней 16 августа японская делегация дала положительный ответ. Для большинства участников и наблюдателей это было совершенно неожиданно. Витте, конечно, тоже нервничал. Любопытно, однако, что еще накануне он дал указание Мартенсу начать формулировать проект текста мирного договора. При этом выяснилось, что первый уполномоченный считал нужным зафиксировать лишь главные, принципиальные моменты, предоставив урегулирование частностей последующим переговорам. Такой подход понятен, если учесть, что Витте не покидала идея русско-японского сближения, в связи с реализацией которой, он надеялся на смягчение позиции Токио. Неделя между достижением принципиального соглашения и оформлением договоренности прошла в напряженной работе по редактированию статей трактата. В эти же дни было заключено, наконец, ранее тормозившееся японской стороной соглашение о перемирии. Из Петербурга время от времени поступали «глубокомысленные» указания не торопиться с подписанием, выяснить сначала размер вознаграждения за содержание военнопленных, постараться внести те или иные поправки. На это Витте твердо отвечал, что менять что-либо уже поздно, и неуклонно вел дело к завершению. Наконец 23 августа 1905 г. мирный договор был подписан. Что же представляло этот договор? Условия трактата можно подразделить по содержанию на несколько групп. Первая из них касалась перераспределения сфер влияния в третьих странах. Россия признавала преобладающие интересы Японии в Корее, и обязалось не препятствовать мерам по утверждению японского господства в этой стране. Царское правительство уступало также Японии свои права на аренду Квантунского полуострова с военно-морской базой Порт-Артур (Люйшунь) и торговым портом Дальний (Далянь) со всеми концессиями и государственным имуществом, что являлось крупной потерей в политико-стратегическом и экономическом отношении. Следующая группа условий относилась к утрате русской территории и собственности. Царское правительство отдало Японии южную часть Сахалина (до 50-й параллели) с прилегающими островами и всем государственным имуществом. Площадь и население аннексируемой Японией территории были не столь велики, но она имела серьезное стратегическое и экономическое значение: обладание Южным Сахалином позволяло Японии запереть пролив Лаперуза и облегчало задачу блокирования Татарского пролива. Кроме того, остров был богат полезными ископаемыми. Статья о Сахалине аннулировала полюбовное разграничение1875 года, вновь выдвигая на пути добрососедских отношений между двумя странами территориальный вопрос. Япония получала безвозмездно Южно-Маньчжурскую железную дорогу между Порт-Артуром и станцией Куанченцзы со всеми ее ответвлениями, правами и привилегиями. Общая стоимость прямых материальных потерь России, не считая территории, превышала 100 млн. золотых рублей. К этому следует добавить денежную компенсацию за содержание военнопленных, сумма которой не была зафиксирована в самом договоре, а позднее определена в 46 млн. рублей. Экономические статьи Портсмутского трактата предусматривали заключение нового договора о торговле и мореплавании на началах действовавшего до войны, соединение русских и японских железных дорог в Маньчжурии в целях облегчения торговли и, наконец, тяжелое для России обязательство заключить с Японией соглашение о предоставлении японским подданным права рыбной ловли в территориальных водах русского дальневосточного побережья. Последняя группа условий касалась ликвидации последствий войны: размена военнопленными, эвакуации войск из Маньчжурии, некоторого ограничения на взаимной основе военных мер в регионе.

Глава II. Русско-японские отношения (1905;1916)

2.1 Послевоенные мирные договоры и их роль в урегулировании отношений Портсмутский договор оставил неурегулированными целый ряд вопросов, наметив лишь весьма общие рамки будущих решений. Предстояло заключить новый торговый трактат, конвенцию о рыболовстве, соглашение о соединении русских и японских дорог в Манчжурии, а так же произвести расчет за содержание военнопленных. Стремясь к восстановлению нормальных и по возможности доверчивых отношений с Японией, Россия должна была выполнить взятые на себя по договору обязательства. Вместе с тем, русская дипломатия, естественно стремилась сделать это с наименьшим ущербом для достоинства и жизненных интересов страны на Дальнем Востоке.

Япония, нуждавшаяся в передышке для закрепления на захваченных позициях, в свою очередь, хотела упорядочить отношения с Россией. В то же время Японская дипломатия норовила использовать благоприятное для Токио соотношение сил, чтобы «подправить» Портсмутский трактат в свою пользу.

Переговоры начались весной и летом 1906 г., т. е. после обмена посланниками и завершения первого этапа вывода войск из Манчжурии. Обе стороны провели к ним тщательную подготовку. Так, в России переговорам о заключении торгового трактата предшествовали особые межведомственные совещания под председательством министров иностранных дел и торговли и промышленности. Ряд комиссий и совещаний с участием специалистов предпринимателей-рыбопромышленников подготовили соображения о новой рыболовной конвенции. Так же был подписаны трактаты о торговле и мореплавании.

Первый из них состоял из самого договора, «отдельных статей», протокола, регулировавшего порядок торговли с Ляодунской территорией, и дополнительных нот, уточнявших, что «отдельные статьи» не ставят контрагента в худшее положение, чем другие державы. Япония обещала, что воспользуется выговоренными преимуществами в Отношении Кореи и стран Восточной Азии только после 1911 г. Предусматривалось открытие японских консульств во Владивостоке и Николаеве, а Русских — в японских портах Цуруга и Отару.

Если экономическое значение нового договора было не велико в силу малых оборотов русско-японской торговли, то его политическая важность представлялась несомненной. Регулируемое «отдельными статьями2 «особое положение России и Японии в отношении некоторых стран служило своеобразным разграничением сфер их экономического влияния и в этой части дополняло собой политическую конвенцию. В поздней (1908 г.) инструкции русскому послу в Токио подчеркивалось значение взаимных уступок, «по которым Россия поставлена в привилегированное положение к сопредельным с ней азиатским странам, а Япония к Корее и к странам на Востоке от Малаккского пролива». «Благодаря этим взаимным уступкам, — говорилось там, — Россия сохранила за собой право входить в известные сепаратные соглашения с Китаем, а Японии развязаны руки в Корее и в соседних с ней тропических широтах, где русские интересы не имеют развития»

Рыболовная конвенция включала основные условия и протокол, формулировавший ограничения японских прав отдельных местностях, с подробным картографическим приложением. По конвенции японским поданы было предоставлено право ловли рыбы, водорослей и морских млекопитающих, за исключением морских бобров и котиков. Лов и обработка продуктов моря могли производиться, на особо выделенных ля этой цели рыболовных участка, сдаваемых в аренду с торгов. Японцы, арендовавшие рыболовные участки, получили право пользоваться береговым пространством в переделах этих участков для обработки и хранения продуктов лова, починки судов, снастей и т. п. Русские рыбопромышленники на Дальнем Востоке, в свою очередь, получали право беспошлинного вывоза рыбы в Японию Срок действия конвенции устанавливался в 12 лет.

Русской дипломатии удалось исключить из сферы деятельности соглашения устья рек, места поселения туземных племен или русских поселенцев, а так же 34 бухты. Япония получила право с некоторыми ограничениями заниматься рыболовным промыслом и в Амурском лимане, причем на последнем этапе переговоров, эти ограничения были несколько ослаблены.

Этот торговый договор и рыболовная конвенция получили положительную оценку. Руководство царского МИД не отрицало серьезности сделанных экономических уступок, но подчеркивало политическое значение обоих соглашений в плане ликвидации обязательств по Портсмутскому миру, стабилизации положения на Дальнем Востоке и создания условий для новых соглашений двух империй. Руководители дипломатического ведомства полагали также, что удалось отстоять наиболее важные экономические позиции — не позволять Японии осуществить мирный экономических захват русского Дальнего Востока, защитить интересы русской колонизации края, его туземного населения и сохранить возможности для развития русского рыболовного промысла.

Оценки царского МИД не чужды были саморекламы. Русская печать и некоторые деятели того времени, не принадлежавшие к правительственным кругам, подходили к русско-японскому урегулированию более критично. Витте например считал, что торговым трактатом и рыболовной конвенцией «были даны Японии большие права и выгоды, нежели это непосредственно вытекало из договора.

Газеты почти единодушно приветствовали конвенцию 17 июля и политический аспект соглашений по торговым, рыболовным и железнодорожным Вопросам.

Объективно взвесить значение русско-японских соглашений позволяют так же зарубежные отклики. В правительственных кругах Японии эти соглашения рассматривались, как большой дипломатический успех. Пресса единодушно приветствовала новый фазис отношений с Россией. По стране были организованы массовые празднества.

Во Франции и Англии русско-японское урегулирование приветствовалось как фактор, кладущий конец дальневосточным «увлечением» царизма, сближающий Россию с англо-франко-японской группировкой и облегчающие англо-русское соглашение. Газеты старались преуменьшить значение уступок, сделанные русской стороной, и представить даже условия рыболовной конвенции достаточно выгодными России.

Противоположной по понятным причинам оказалась реакция Германии. Ещё в ходе русско-японских переговоров, 2 июня 1907 г., В Шеен вручил Извольскому меморандум, в котором указывал, что его сторона готова с понимание отнестись к разрешению Россией своих спорных вопросов с Японией и Англией, но будет протестовать против любых действий, направленных на участие в её антигерманском союзе с Японией, Англией и Францией. В ответ Извольский заверил посла, что речь идет лишь о соглашениях по конкретным вопросам в пределах ограниченной территории.

Извещая другие страны о подписании политической конвенции с Японией, Извольский старался подчеркнуть её мирные цели и региональный характер. Ему не удалось, однако, успокоить Берлин. Германский посланник в Пекине Рекс утверждал, что договоры Франции и России с Японией, заключенные с ведома и согласия Англии, в конце изменили политическую ситуацию на Дальнем Востоке как неожиданное и неблагоприятное для Германии, акцентировала невыгодность условий урегулирования для России и успех Японии.

Историки правомерно считают, что в ходе урегулирования 1907 г. Япония сумела использовать выгодную ситуацию, для развития некоторых важных положений Портсмутского договора в свою пользу. Условия рыболовной конвенции и некоторые статьи трактата о торговле и мореплавания создали японскому капиталу благоприятные условия для экспансии на русском Дальнем Востоке. В этом проявилась неспособность царизма, опасавшегося в случае конфликта с Японией новых внутренних осложнений, твердо отстаивать национальные интересы страны. В то же время русско-японские соглашения привели к урегулированию ряда спорных вопросов и к сближению двух государств в борьбе с конкурентами в Китае, прежде всего Соединёнными Штатами. Урегулирование на Дальнем Востоке позволило царизму перенести внимание на другие регионы, способствовало англо-русскому соглашению и в перспективе — вхождению России в Антанту.

Договоры июля 1907 г. Послужили импульсом к дальнейшему развитию русско-японских отношений. В сентябре 1907 г. Стороны договорились о повышении ранга взаимных представительств до посольств, что равносильно было официальное признание царской Россией Японии великой державой. В октябре-ноябре последовало удовлетворение финансовых претензий Токио.

2.2 Третья сторона в урегулировании отношений Для Германии, всячески подталкивавшей Николая II на войну с Японией, главным было ослабление России в Европе. С другой стороны, Берлин был заинтересован в расколе Антанты и образовании русско-французско-германского союза против Великобритании. Отсюда германский интерес «поспособствовать» России после серии позорных поражений с достоинством выйти из войны. Немцы не без основания полагали, что союзническая помощь Великобритании японцам будет расценена в Петербурге как одна из важных причин поражения, что неизбежно породит недоверие и даже враждебность к Лондону.

К лету 1905 г. Для западных держав, включая и Великобританию, продолжение Японо-русской войны уже не сулило геополитических выгод. Им было выгоднее не допустить победы одной державы над другой. Ибо, обретя господство над Кореи и всей Манчжурией, Япония могла бы накопить силы и продолжить своё движение вглубь Китая, создавая реальную угрозу интересам европейских государств и США.

Царским правительством были сделаны попытки ослабить нажим Японии при посредстве Франции и Англии. Извольский с ссылкой на царя предписал послам в Париже и Лондоне, чтобы те обсудили тревожную ситуацию с Пишоном и Греем. Как раз в это время между францией и Японией шли переговоры о крупной финансовой операции — переводе на Париж займов, сделанных последней во время войны на английском рынке.

1 декабря Николай II заговорил с Бомпаром о Русско-японских переговорах. Царь указал, что приходится считаться с серьезной возможностью их приостановки и даже разрыва. Хотя он повелел Извольскому идти на все уступки, совместимые с достоинством России, японцы не оценили его доброй воли. Япония стремится извлечь из портсмутского мира не только все, что в нём записано, но и то о чем в трактате даже не говорится. Японские вооружения на Дальнем Востоке и отношения Токио к России таят угрозу всеобщему миру.

Николай II выразил надежду, что Пишон и Грей найдут средства воздействовать на Японию, и намекнут на возможность использовать с этой целью готовящийся японский заём во Франции. Бомпар заверил царя, что французское правительство не преминет воспользоваться займом в интересах русско-японского урегулирования.

Извольский, с которым Бомпар беседовал на ту же тему, был, по-видимому, ещё более встревожен, чем царь. По его мнению, открытое давление Японии на Россию могло привести к новой войне и затруднить англо-русское урегулирование. Министр заявил, что на карту поставлена его судьба, как государственного деятеля.

Обращение России произвело впечатление в Париже, и обещанное воздействие Японии в связи с займом было оказано. В более деликатном положении находилась Англия. Форин офис не хотела нанести какой либо ущерб союзным отношениям с Токио. Но сентжемский кабинет был заинтересован в мирном преодолении русско-японских осложнений. Осторожная попытка повлиять на ход переговоров Японии с Россией была предпринята английской дипломатией в Петербурге, где Никольсон имел объяснение с Моното.

Будущая гегемония Японии весьма беспокоила американцев, они желали сохранения присутствия России на Дальнем Востоке. В качестве противовеса японцам. Президент США по этому поводу испытывал весьма обоснованные опасения: «Для нашего покоя уничтожение России, как восточноазиатской державы было бы… несчастьем» .С другой стороны, видя экономическое истощение Японии, чреватое военным ослаблением, западные лидера опасались перехода русских войск в контрнаступление и изгнания японцев с континента. В этом случае Россия, на правах победителя могла рассматривать Мачжурию, а так же Корею, как свои законные завоевания.

Рузвельт же считал, что русских нельзя пускать на Корейский полуостров, а Порт-Артур должен быть «скрыт» .Для западных держав было выгодно способствовать заключению между Петербургом и Токио такого мира, при котором стороны продолжали бы рассматривать друг друга в качестве «естественных врагов». При этом важно было предпринять все меры для того, чтобы полностью исключить возможность заключить российско-японского объединения на антизападной основе. Для достижения этих целей надлежало контролировать процесс завершения войны и выработке условий мирного соглашения. Отсюда в Вашингтоне родилась идея сыграть роль посредника в организации российско-японских переговоров о мире. Однако не желавшее выступать в качестве стороны, просящее о мире, царское правительство не сразу откликнулось на предпринятой в марте 1905 г. Зондаж Рузвельта. Тем не менее тогда же, российский министр иностранных дел через французов довел до сведения японцев позицию своего правительства, которая была сформулирована в виде своеобразного меморандума о четырёх «нет». Из повестки о будущих переговорах о мире Петербург заведомо исключал согласие на уступки какой-то части русский территории, уплату военной контрибуции, изъятие железнодорожных линий по направлению к Владивостоку, уничтожение русского военного флота на Тихом Океане. Не согласившись заранее принять эти условия, японское правительство, тем не менее, от переговоров не отказалось. При этом, сознавая свою неопытность в проведении столь трудных и ответственных дипломатических переговоров, Токио предпочел заручиться поддержкой влиятельных держав мира, в первую очередь демонстрировавших свой «нейтралитет» Соединённых Штатов.

Президент США Теодор Рузвельт с самого начала войны был на стороне японцев, хотя формально придерживался нейтралитета. Несмотря на репутацию воинственного и агрессивного политика, он решил выступить в роли миротворца и предложил русскому и японскому императорам свои услуги «честного посредника». Но прежде чем выступить официально, президент начал зондировать почву — готовы ли воюющие стороны сесть за стол переговоров, могут ли они договориться и не сорвут ли его честолюбивый замысел.

Чтобы уговорить упрямых русских, которые никак не хотели признавать себя побеждёнными, он утверждал российского посла в Вашингтоне Романа Розена, что японцы скоро захватят всю Сибирь. Пять лет спустя Розен писал: «По впечатлению, вынесенных мною из весьма честных отношений с ним, господин Рузвельт, несмотря на все его старания высказываться всегда в самом дружественном нам смысле, несомненно не питал к России и русскому народу искренней симпатии». С японцами, не уступавшими русским в несговорчивости, поступили проще: американские банкиры дали понять, что больше не будут давать им займы на ведение войны и потребуют возвращения долгов. Аргумент подействовал безотказно.

31 мая 1905 г. Японский министр иностранных дел Комуро Дзютаро, выполняя принятое накануне решение своего правительства, обратился к Рузвельту с просьбой о посредничестве в примирении воюющих сторон и о приглашении их на мирные переговоры. После Цусимы японцы имели все основания рассчитывать на мир в свою пользу. Дал своё согласие и русский царь, напуганный перспективой дальнейших военных поражений, которые могли только усугубить революционную смуту. 8 июня Рузвельт послал в Петербург и Токио официальные приглашения начать переговоры на американской территории, которые были сразу же приняты.

Местом проведения переговоров был назначен небольшой старинный город Портсмут в штате Нью-Гемпшир в, в шестидесяти милях к северу от Бостона. Витте поехал в Америку через Европу — потеряв время и заодно посетив Францию и Германию в надежде укрепить союз с первой и партнёрские отношения со второй, которые, впрочем, сам же и подпортил, будучи министром финансов.

В первый же день он назвал президента Рузвельта «гениальным вождем», американскую прессу — «великой», затем побеседовал с финансовыми воротилами Уолт-стрита, посетил нью-йоркскую биржу и бедный эмигрантский квартал, демонстративно пообщавшись с его обитателями.

В первый же день переговоров президент и уполномоченный позировали фотографам. Громадная фигура «русского медведя» возвышалась не только над щуплым Комура, но даже над крепким и плечистым Рузвельтом.

Портсмутский мир выгодно отличался от большинства «мирных» договоров ХХ века тем, что не содержал в себе неизбежных предпосылок новой войны. Напротив, как писал министр иностранных дел Александр Извольский, «он открывал путь к установлению нормальных отношений с Японией и, больше того, к действительному сближению и даже союзу между обеими странами». Договор закрепил те уступки, на которые сознательно пошёл российский император, а не условия, навязанные японцами в одностороннем порядке.

2.3 Личности, внесшие судьбоносный характер в русско-японские отношения Для решения такого особо важного вопроса, как заключения Портсмутского мира, были необходимы опытные дипломаты, как с одной стороны, так и с другой. Император Мэйдзи делегировал на переговоры Комура — искушенного и много дипломата, успешно представлявшего свою страну во многих столицах, в том числе в Петербурге. С назначением главы русской делегации возникла заминка, поскольку труд ему предстоял тяжелый и неблагодарный. Николай II в детали особо не вникал, но четко сформулировал главное условие: «Ни пяди земли, ни рубля уплаты военных издержек. На этом я буду стоять до конца» , — хотя японцы рассчитывали и на территориальные приобретения, и на денежную контрибуции. Министр иностранных дел граф Владимир Ламздорф, занимавший этот пост с 1900 г., ехать за океан не собирался: на протяжении долгой дипломатической службы он умудрился ни разу не выезжать за границу с официальными миссиями, предпочитая как можно реже покидать здание министерства у певческого моста в Петербурге. Он предложил царю кандидатуру посла в Париже Александра Нелидова, но пожилой и мудрый вельможа немедленно отказался, сославшись на «расстроенное здоровье». Точно так же поступил посол в Риме Николай Муравьев: нежелание рисковать оказалось сильнее честолюбия, которым он славился. Вместо себя Нелидов назвал кандидатуру председателя Комитета министров, бывшего министра финансов Сергея Юрьевича Витте.

" Только не Витте" написал император на записке Нелидова. Это был не просто каприз самодержавца. Витте служил ещё его отцу Александру III и на протяжении почти 10 лет, с 1894 по 1903 г., был одним из ближайших помощников и советников Николая II, которого не стеснялся ненавязчиво поучать и направлять. Этого царь не любил. За Витте числились несомненные успехи вроде введения золотого рубля и сооружения Транссибирской и Китайской Восточной железных дорог (КВДЖ), однако именно его авантюристская политика в Мончьжурии стала главной причиной войны с Японией. Властный и амбициозный министр нажил себе много врагов, поэтому в марте 1903 г. Царь отправил его в почетную отставку, назначив председателем комитета министров. Должность не имела ничего общего с нашим представлением о главе правительства — это был почетный пост для пожилых сановников, окрещенных о реальной власти, но не лишившихся монаршеского расположения. Для 54-летнего Витте это была именно опала — он был полон сил и тяжело переживал удаление от реальной работы. Витте ещё с начала 1905 г. Выступал за мир с Японией, и в необходимости которого его укрепила предательская сдача крепости Порт-Артур 2 января 1905 г. Начальником Квантункого укрепленного района генералом Стесселем.

Кандидатуру Витте люббировал его приятель Ламздорф. Искушённый «техник2 дипломатической игры, не отличавшийся н самостоятельностью мышления, ни силой характера, министр иностранных дел давно стал послушным орудием проведения политики своего амбициозного друга. Сергей Юрьевич не испугался трудной задачи, поскольку считался крупным специалистом по экономическим вопросам и хорошо знал железнодорожное дело, а этот пункт должен был стать одним из важнейших на переговорах. Но главное заключалось в том, что не Министерство иностранных дел, а именно он на протяжении десяти предвоенных лет руководил политикой России на Дальнем Востоке. Столкнувшись с отказом Нелидова и Муравьёва и отсутствием других претендентов, Николай II уступил и 12 июля 1905 г. Назначил Витте первым уполномоченным на переговорах. Вторым уполномоченным стал посол в США барон Розен.

Главной задачей было добиться от японцев «благопристойного мира». Витте знали как сторонника жёсткого курса в отношении Японии, но его связи с банковскими кругами Европы и Америки заставляли многих подозревать, что ради интересов «финансового интернационализма» и для удовлетворения собственного честолюбия он может пойти на неоправданные уступки. Споры об этом продолжаются и сегодня. Одни утверждают, что Витте сознательно «продал Россию» и пошёл на излишний компромисс, хотя русская армия ещё не была разгромлена. Другие резонно напоминают о стремительно разраставшемся революционном пожаре и полагают, что русские делегаты сделали все возможное в данной ситуации, отстояв как можно больше выгодных для нашей страны позиций.

" Заключение Портсмутского договора, пишет А. В. Игнатьев, — может по справедливости считаться вершиной дипломатического искусства Витте. В очень неблагоприятной обстановке он сумел добиться столь необходимого и в то же время единственно приемлемого для царизма «почти благопристойного» мира. Думается, что секрет успеха Витте, помимо выдающихся личностных качеств, заключался в ясном и широком понимании задач, позволявшем через все перипетии дипломатической борьбы вести целеустремлённую линию на примирение. Гибкость сочеталась у него с умением в нужный момент проявить решимость и заставить противника поверить в неё" .

Многие обвиняли и до сих пор обвиняют Витте в «капитулянстве» перед японцами, хотя он отстоял почти все принципиально важные позиции, в том числе о неуплате контрибуции. Стоит прислушаться к авторитетному мнению Александра Извольского, которое вскоре предстояло возглавить внешнюю политику Росси: «Во время переговоров в Портсмуте Витте обнаружил не только исключительный талант как руководитель переговоров, но так же твёрдость характера и самозабвение, которые не отличали его в другие периоды деятельности.

Он принял на себя последствия договора, последовавшего в результате несчастной войны. Он обнаружил так же моральную стойкость игнорировать указания из Петербурга, которые были часто противоречивыми и иногда носили печать неискренности. Он принял на себя всю ответственность за компромисс, более благоприятный, чем Россия могла бы ожидать, но который по самой природе своей мог вызвать по его адресу упрёки" .

Справедливость требует воздать должное и барону Комура, который честно и решительно отстаивал интересы своей страны. Он добился несомненных успехов, постаравшись получить побольше и при этом не злить «русского медведя», но соотечественники решили, что он привез слишком мало трофеев. Находившийся в то время в японской столице французский журналист Людовик Нодо писал: «Ни одного флага, ни одного „ура“. Молчание и смятение. Токио как будто в трауре. Столица узнавала постепенно одно за другим условия мира. Когда она узнала все, она погрузилась в мрачное оцепенение. Она не может примириться с тем, что здесь называют плачевной реальностью». Ведущие газеты называли договор «постыдным и унизительным». Вернувшийся домой Комура был встречен оскорбительными заявлениями и демонстрациями, которые в Токио и Иокогама переросли в настоящий бунт: несколько человек было убито, больше тысячи ранено. Выступления были жестоко и оперативно подавлены властями, объявившими в столице чрезвычайное положение. Когда страсти улеглись, Комура получил титул маркиза. В Петербурге волнений по поводу договора не было, но не было и особой радости, хотя на бирже начался рост русских ценных бумаг. Николай II пожаловал Витте графский титул, однако острословы окрестили его «графом Полусахалинским» .

Портсмутский мир, завершивший русско-японскую войну начала прошлого века, не мог решить других оставшихся проблем, накопившихся за период развития связей между двумя странами, в том числе и экономических. И невозможно не упомянуть имя одного деятеля, способствовавшего решению этих оставшихся проблем, приведшие к сближению двух держав.

Одной из них было восстановление железнодорожного сообщения в Маньчжурии между Китайско-Восточной железной дорогой (КВЖД) и её южной веткой от Куанченцзы до Дальнего и Порт-Артура. Она перешла к японцам вместе со всеми правами аренды на Ляодунском полуострове и стала называться Южно-Маньчжурской железной дорогой (ЮМЖД), или, по-японски, Мантэцу.

Седьмого июня 1906 года была учреждена компания ЮМЖД. Её головное управление находилось в Токио, а главное отделение — в Дайрене (Дальнем). На момент основания компании её акционерный капитал составлял двести миллионов иен (по тогдашнему курсу — около ста миллионов долларов).

В отличие от КВЖД, Мантэцу с самого начала была рентабельной и давала стабильный доход. Это объяснялось более высоким промышленным развитием Южной Маньчжурии и наличием на линии крупных городов. Японцы сравнивали свои показатели с теми, которые были у русских до войны, видимо, забывая, что именно Россия вложила силы и средства на начальном этапе строительства дороги. Современники тогда говорили: «Русские принесли в Маньчжурию деньги, японцы привели сюда бизнес» .

Дайрен и Порт-Артур в то время оставались совершенно русскими городами, выгодно отличаясь от китайских. Японцы реконструировали и модернизировали их, но «фундамент», на котором возводилось всё последующее, достался им по наследству и был эффективно и умело использован.

В это время на арене всех событий, происходивших на ЮМЖД, появился человек, который первым после войны протянет руку и сделает первый шаг к сотрудничеству с Россией. Это был Гото Симпей, назначенный первым президентом Мантэцу. Перед русско-японской войной Гото Симпей занимал жёсткую позицию в отношении России, но уже во время переговоров в Портсмуте он призывал отказаться от крайних требований. А после назначения президентом дороги ему пришлось сразу же начать контакты с Россией.

Первый шаг Гото сделал после того, как в 1907 году была подписана вначале временная, а затем общеполитическая конвенция о соединении русских и японских железных дорог в Маньчжурии. По временной конвенции станция Куанченцзы отходила к России, которая должна была выплатить 560 тысяч рублей компенсации. Однако по общеполитической конвенции разграничение сфер влияния в Маньчжурии проходило по реке Сунгари, поэтому ветка Харбин — Куанченцзы оказалась на «японской» территории. В правительстве России признали линию по Сунгари невыгодной, но склонились к принятию соглашения.

Гото Симпей пытался привлечь к партнёрству с Россией влиятельные круги Японии. Он хотел организовать встречу влиятельного гэнро («старейшины») Ито с министром финансов Коковцовым, дабы обсудить проблемы двухсторонних отношений без дипломатов. Однако обойтись без послов было невозможно. Гото обратился к посланнику в Токио Бахметеву. В ноябре 1907 года министр иностранных дел Извольский получил сообщение от посланника в Японии, в котором говорилось о стремлении Гото «развить сношения между Россией и Японией… на чисто практических основах обмена товаров и создания обоюдного торгового доверия». В качестве первого шага Гото предлагал разместить в России заказы на изготовление рельсов. При этом он сообщал Бахметеву, что намерен послать своих людей для сбора информации, а в начале 1908 года поедет в Россию сам.

Необходимо отметить, что в Министерстве иностранных дел России заинтересовались японскими предложениями, понимая, что добрососедские отношения между российской и японской железнодорожными линиями в Маньчжурии крайне важны.

В Петербурге постарались, и Гото Симпей был принят по «высшему классу». Он встретился, в частности, с премьером Столыпиным. Пятого мая Гото был на аудиенции у российского императора Николая II. К сожалению, подробности этих переговоров не были тогда преданы гласности. Но всё же в прессе появились различные публикации, главными из которых были слухи и домыслы о продаже ветки Харбин — Куанченцзы. Не было определённой ясности и в наших дипломатических кругах на востоке. Здесь считали, что возможная покупка линии Японией имеет «стратегическое значение — приблизиться к нашим коммуникационным линиям с Владивостоком и Приамурским краем». Окончанием всех домыслов и слухов стал ответ министра финансов Коковцова, который сообщал министру иностранных дел Извольскому, что указанные слухи не имеют основания и при объяснениях с Гото будут устранены предположения об уступке линии Харбин — Куанчен-цзы.

Дорогу тогда не продали. Но судьба этой ветки решалась долго. Япония хотела получить её в качестве благодарности за помощь в годы первой мировой войны, когда была союзником России. Обсуждался этот вопрос вплоть до Октябрьской революции.

Приезд Гото в Россию был успешным. Главное, что он познакомился с русскими министрами, влиятельными людьми и политическими деятелями России. Как деловой человек, Гото не слишком доверял дипломатическим каналам, предпочитая прямые контакты с сильными мира сего как дома, так и за границей.

После встреч на высшем уровне и успешного заказа на рельсы шестого мая правление КВЖД и Русско-Китайский банк дали обед в честь гостя в ресторане на Каменно-островском проспекте. На встречу с Гото собрался весь «цвет» чиновной и деловой России. Заслуживает внимания речь Гото Симпея, которая была напечатана в «Санкт-Петербургских ведомостях» восьмого мая 1908 года. Гото сказал, что «географическое положение России и Японии уже по своей природе показывает, что оба государства должны прийти к тесному сближению… из-за отсутствия путей сообщения. Теперь же, благодаря могущественной России, прямое и быстрое сообщение между Европою и Азией устроено. Время тесного сближения обоих государств уже наступило, и еще один шаг — обе соседние нации должны пойти от души рука об руку». Завершил свою речь Гото Симпей следующими словами: «Железные дороги и банки столь же необходимы для развития и укрепления торговли и промышленности, как две пары колес для вагонов» .

В то время следившие за переговорами японцы уповали на то, что они «приведут к дружескому соглашению по главным пунктам, и торговое движение через Северную Маньчжурию и Сибирь в скором времени увеличится» .

Существенных изменений в этом вопросе тогда не произошло. История КВЖД — ЧЖД (Чаньчуньской железной дороги) и её ветки ЮМЖД (Мантэцу) известна. Но остался в хронике и факт, что в послевоенный период сотрудничества между Россией и Японией был сделан первый шаг к признанию и обоюдным интересам.

Невозможно конечно обойти стороной лидеров антивоенной борьбы социал-демократов Георгия Плеханова и Катаяма Сен, в своей степени тоже способствовавшие воцарению мира между двумя враждующими странами.

Японские власти не препятствовали получению военнопленными книг, журналов и газет на русском языке. Этим воспользовались японские социал-демократы и их русские «коллеги», находившиеся в Европе. Уже в марте 1904 г. Редакция токийской газеты «Хэймин» («Простой народ»), пытавшейся вести антивоенную пропаганду, отправила открытое письмо в меньшевистскую «Искру», которой руководил Плеханов:

" Правительства Японии и России начали войну ради осуществления своих империалистических замыслов. Мы — товарищи, братья и сестры, у нас нет ни малейших оснований воевать друг с другом. Ваш враг — не японский народ, а японский милитаризм и так называемый патриотизм, точно так же, как нашим врагом является не русский народ, а русский милитаризм и так называемый патриотизм"