Интеллигенция в контексте социокультурных традиций «Вех»

Актуальность темы

исследования. Проблемное поле исследования определяется взаимоотношением двух самостоятельных культурфилософских феноменов: интеллигенции и сборника «Вехи» с примыкающим к нему массивом трудов веховцев. Казалось бы, каждый из них, взятый в изоляции, изучен достаточно полно. Трудно найти какие-либо нерешенные вопросы. Но именно в точке их соприкосновения возникает проблемный ракурс таких вопросов как «антиномия русского самосознания», «кризис революционно-интеллигентского типа сознания», «генезис и типологизация русской интеллигенции», «формирование элиты», «философское осмысление культуры и религии» и др., рефлексия компонентов которых современным культурфилософским знанием необходима.

Вехи": Судьба сборника парадоксальна. Диапазон оценочных суждений в момент его издания был многолик: от возвышенно положительных до крайне отрицательных. В период с 1920 по 1990 гг. в официальной отечественной философско-публицистической литературе «Вехи» оценивались как «сборник статей части интеллигенции, решившей покончить с «иллюзиями» народничества и социализма и начать откровенно идеологическое обслуживание интересов развивающегося русского капитализма"1 или как «сборник реакционных ренегатских статей кадетских публицистов, в котором они выступили против материалистического мировоззрения, демократических традиций революционных демократов, оплевывали революционное движение 1905, призывали интеллигенцию на службу самодержавию"2. Его же участники характеризовались как «авторы поверхностных философских работ, написанных в духе идеалистической л философии». Философско-публицистические штампы социалистического.

Вехи // Малая советская энциклопедия. Т. II. М., 1929. — С. 129.

2Вехи // Энциклопедический словарь. Т. I. М., 1953. — С. 298.

3Франк С.Л. // Малая советская энциклопедия. Т. IX. М., 1931. — С. 414. времени, сосредоточившиеся на антиинтеллигентской критике, народнической самокритике авторов сборника, крайне упростили и мифологизировали наследие «Вех».

Всплеск интереса к отечественным религиозно-метафизическим концепциям активизировал внимание как к сборнику «Вехи», так и к «околовеховской» (В.В. Сапов) литературе. Текстового дефицита в настоящее время нет. За последние годы сборник «Вехи» был не раз переиздан. Наиболее удачным стало издание в 1991 году, осуществленное журналом «Вопросы философии», институтом философии РАН и Философским обществом при содействии издательства «Правда», выпущенное как приложение к журналу «Вопросы философии». Это же издание содержит наиболее подробный алфавитный указатель книг, статей и заметок (всего 218 наименований) о «Вехах», опубликованных с марта 1909 по февраль 1909 гг. Частично полемика 1909;1910 гг. вокруг «Вех» была издана журналом «Вопросы литературы"4. В 1998 г. в Санкт-Петербурге в издательстве Русского Христианского гуманитарного института были опубликованы материалы «Вех» и многих альтернативных концепций. В очередные издательские юбилеи сборника проводились конференции с последующим изданием материалов.

Сегодня сборник наряду с «Проблемами идеализма», «Историей русской философии» В. В. Зеньковского, «Духовными основами общества» С. Л. Франка, «Философией неравенства» Н. А. Бердяева причисляют к одной из пяти главных книг в истории русской мысли первой половины XX века5. Даже парадоксы веховцев интересны и привлекательны. Несмотря на то, что порой им недоставало глубины и обоснованности, статьи сборника могут послужить импульсом к размышлениям на затронутые авторами темы. Причем интересен именно плюрализм подходов авторов к обозначенным.

4См: Вопросы литературы. 1994. № 4. — С.120- 172- № 5. — С. 122−170- № 6. — С.74−117.

Исследования по истории русской мысли. М., 1999. — С. 424. проблемам, который должен был вылиться в серьезную дискуссию о своем прошлом и о смене идейных ориентиров (вех) развития общества, если бы реакция на «Вехи» не была столь идеологизированной.

Современной России интересен опыт самоопределения, предпринятый в 1909 г. группой русской интеллигенции в условиях реакции, наступившей после поражения первой русской революции, открыто заявивших о необходимости переоценки ценностей. H.A. Бердяев, С. Н. Булгаков, М. О. Гершензон, A.C. Изгоев, Б. А. Кистяковский, П. Б. Струве, C.JI. Франк полагали, что дело культурного прогресса в России может быть доведено до конца лишь путем постепенного, эволюционного изменения социальной действительности, напрямую связанного с выработкой новых духовных идеалов.

Веховство можно считать одной из первых попыток в отечественном философствовании развить традицию рефлексии в общественных процессах. Авторы сборника понимали рефлексию гносеологически, т. е. как процесс рациональной самооценки, неизбежно ведущий к изменению личности и общества в целом. Каждое новое поколение должно заниматься подобной работой: осмысливать идеалы и ценности России, как они проявляются в определенной социокультурной ситуации.

Россия сейчас находится в таком состоянии, когда ей необходимо определить дальнейшее направление развития и из равновозможных перспектив выбрать наиболее правильные. Сегодня следует внимательно вглядеться в существовавшие в прошлом альтернативные способы существования социокультурной действительности, соотнести их с реальными возможностями сегодняшнего дня и найти такие, которые могли бы способствовать развитию сущностных сил и духовного потенциала человека. В этой связи особую важность приобретает культурфилософский анализа исторических судеб России, понимание истории развития социума как событийного процесса, элементы которого взаимообусловлены.

Выявление типологических характеристик исторического процесса призваны помочь в определении современных ориентиров развития общества, стремящегося создать эффективную систему социальной организации. Преднамеренно забытое интересно сегодня не только само по себе, но и как стратегема развития современных проблем. По сути дела это послужило основным посылом исследования.

Вехи" - это не только история. В. Варава называет «Вехи» открытой книгой, которая имеет начало, но не имеет конца. Г. А. Иоффе характеризует «Вехи» не как политический документ, связанный лишь со временем борьбы власти и общества в дореволюционной России, а как «философию, безвременную по своему содержанию». А. И. Солженицын называет сборник «Вехи» «книгой из будущего». И это действительно так. Сегодня актуальна софийность «Вех».

Вопрос о детерминации философского знания и действия — один из самых трудных. Среди многочисленных детерминант выделяется особая группа факторов-первоначал, которые определяют как содержательные компоненты философского сознания, так и особенности самого историко-культурного процесса. Ядром русской религиозной культурной традиции являетсяСофия. Впервые эта мифологема появляется в ветхозаветном тексте. В. С. Соловьев определил ее как «живое духовное существо», обладающее всею полнотою сил и действий, как «универсальную субстанцию, ангела-хранителя мира"6, а в софиологии С. Н. Булгакова София была определена как мир идей, идеальный образ мира, присущая Богу мысль о тварном мире, у синтез времени, как «все,. обладающее личностью и ликом». Софийность принадлежит к разряду тех фундаментальных начал, которые не постигаются бСоловьев B.C. Чтения о Богочеловечесгве. Чтение восьмое. Чтение девятое // Соловьев B.C. Сочинения. В 2-х т. М., 1989. Т. 11. — С. 99,123.

7Булгаков С. Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. — М., 1994. — С. 256. последовательно и полностью в процессе познания, но всегда остаются неисчерпаемой темой философского размышления.

Но было еще одно видение Софии как промежуточного бытия между Богом и миром. В этой интерпретации София представлялась как пограничное состояние и существовала в двух ипостасях: земной и божественной. Обычно с ней соотносятся пантеистические компоненты — мир в Боге, мировая душа, связь абсолютного и эмпирического начал бытия. Учение о Софии представало «как положительное единство, где воедино связаны разум, красота, хозяйство и культура человечества. Человек при этом становился носителем Софии"8. Думается, что именно такое понимание духа Софии прочитывается в сборнике «Вехи».

Современная философия до недавнего времени являла нам образец отторжения Софии, как выразительницы сакральности, духовности, утонченности, человечности. Её место занимало «пустое» историческое пространство, центром которого часто становилась политическая, а не духовная составляющая. Восстановление софийности русской философии свидетельствует о возрождении истинно русской системы ценностей.

В обозначенном контексте вполне закономерен интерес к той части общества, которая непосредственно была занята созданием, хранением и преумножением духовных ценностей и их претворением в жизнь — к интеллигенции. Парадоксальность современной ситуации состоит в том, что при всем огромном потоке культурологической, философской и исторической литературы по интеллигенции, понимание объекта исследования — интеллигенции — не на много углубилось по сравнению со временем появления этого термина. Поэтому понятие «российская интеллигенция» также является сквозным понятием исследования.

8Безлепкин Н. Философия языка в России. — СПб., 2001. • С. 356−357.

Еще одна заслуга «Вех» заключалась в том, что они положили начало исторической традиции русской интеллигенции (веховской), суть которой заключалась в критической, рациональной оценке ментальных оснований собственного существования.

Разговор о судьбе отечественного интеллектуального слоя уместен в наши дни, по крайней мере, по нескольким причинам. Во-первых, потому что возрождение России, ее культуры немыслимо без воссоздания соответствующего интеллектуального слоя и его истории. При этом, с одной стороны, бывает не вполне ясно, о ком и о чем идет речь, а с другой — имеет место непонимание некоторых реалий, связанных как с положением в обществе интеллигенции, так и с существом понятия «интеллигенция». Во-вторых, сегодня мы имеем возможность составить исторический портрет интеллигенции в полном его объеме (на первоначальных этапах формирования интеллигенции многие черты ее облика еще не были четко выражены и находились в процессе становления). В-третьих, необходимо определить, что утратилось и что утрачивается в сущностных чертах современной российской интеллигенции, что будет перенесено в XXI в. и в третье тысячелетие? Важно исследовать этот процесс в свете признания исторической преемственности всех поколений российской интеллигенции: дореволюционного, советского и постсоветского.

Веховство — достаточно замкнутое и самостоятельное явление. Но оно представляет собой оригинальное действие представителей русской культуры, отличающееся философской глубиной поставленных задач, облаченных в оригинальную теоретическую форму. Наилучшим способом избежать недооценки отечественного наследия является знание. «В данном случае подробное, глубокое и критическое знание русской интеллектуальной истории. Только такое знание может обеспечить нам как осмысление, так и критический взгляд, и только критическое осмысление позволит отобрать те 9 идеи в русском наследии, которые заслуживают дальнейшего развития"9. Отечественные культурфилософские ценности заслуживают «цивилизованного отношения», суть которого не в выборочной интерпретации, а в целостном подходе, в восприятии всего богатства духовного наследия. Серьезное знание своей интеллектуальной традиции должно послужить хорошим стимулом для нового подъема русского национального самосознания.

Степень изученности представленных проблем. «Вехи» — это документ, раскрывающий культурфилософский ренессанс в России, учение которого органично вписывается в современное постижение русской культуры. В контексте этого интереса развивается и изучение веховского наследия. Но рассмотрение «Вех» осложнено теми же причинами, которые тормозили постижение всего массива отечественной философской науки: «кто раньше штудировал методологию ленинской критики сборника «Вехи», теперь поет дифирамбы самим веховцам. К сожалению, такие дифирамбы оказываются искаженным взглядом на ту работу, которую проделали веховцы для русского самопознания"1.

Материалы сборника, как самостоятельного социокультурного феномена, до сих пор не получили адекватной оценки современной философской и культурологической мыслью. Как в зарубежной, так и в отечественной науке исследования по заявленной проблеме носят фрагментарный характер. Обращение к «Вехам» в мировой науке связано, как правило, с восстановлением тех или иных моментов эмигрантского периода отдельных персоналий, участников сборника «Вехи». Чаще всего это работы мемуарного.

9Валицкий А. Интеллектуальная традиция дореволюционной России II Общественные науки и современность. 1991. № 1.-С. 159.

0Тугаров А.Б. «Веховская» философия как национальное самопознание // 90-летне «Вех»: 4,1 Российская интеллигенция в XX веке. Материалы всероссийской научной конференции. — Пенза, 1999.

С. 12. характера. В отечественной науке речь по обыкновению идет лишь о некоторых аспектах, затронутых в сборнике.

Исследования советского периода носили подчеркнуто предвзятый характер. Обозначим только темы некоторых диссертационных работ: «Веховская идеология как одна из теоретических основ современного антикоммунизма» (Новосибирск, 1975) — «Борьба В. И. Ленина против контрреволюционной идеологии «Вех» (Москва, 1949) — «Критика В. И. Лениным веховской концепции культуры» (Ленинград, 1978) — «Критика религиозно-идеалистической эстетики веховцев» (Москва, 1978) — «Борьба Ленина против либералов-веховцев за идейное наследство революционных демократов» (Москва, 1954).

В отечественной литературе за последнее время было опубликовано ряд статей по «Вехам» такими авторами как: Л. Г. Березовая, П. П. Гайденко, Ю. Н. Давыдов, В. Н. Дуденков, Д. К. Креацца, М. А. Колеров, А. Н. Лазарева, Н. П. Моисеев, H.A. Омельченко, Н. П. Полторацкий, B.C. Пузанев, В. Г. Федотов, С. П. Чернозуб, Д. В. Штурман, Е. С. Элбакян и др. Только некоторые из них (П.П. Гайденко, Ю.Н. Давыдов) касаются культурфилософского анализа наследия «Вех». Большинство исследований имеют историческую, историографическую, социальную и литературоведческую направленность.

Историей создания «Вех», подробным изложением фактов и обстоятельств появления сборника, перипетиями его исторической судьбы занимались М. А. Колеров, Н. П. Полторацкий.

Веховскую традицию в духовной жизни русской эмиграции рассматривали М. А. Колеров, H.A. Омельченко, Д. В. Штурман.

Связь философии «Вех» и современности стала предметом исследовательских работ П. П. Гайденко, Ю. Н. Давыдова, B.C. Пузанева, И. Н. Сиземской.

Эстетические аспекты философии «Вех» рассматриваются В. Н. Дуденковым.

Вехи" как один из «идейных сборников"11, формирующих традицию самостоятельных «идейных» направлений, так же не получили целостного анализа. На наш взгляд, веховство подразумевает изучение целой системы общественных явлений, нашедших свое воплощение в сборниках «Проблемы идеализма», «Из глубины» и некоторых других. Так же нет исследования, определяющего место веховства как среди других альтернативных социальных программ того времени: народничество, марксизм, сменовеховство, евразийство и др., так и среди культурфилософских концепций.

Отечественное интеллигентоведение достаточно богато. Проблемами интеллигенции занимались Ю. Ф. Абрамов, П. П. Амелин, JI.A. Аннинский, В. А. Бачинин, JI.K. Ерман, С.Г. Кара-Мурза, A.B. Квакин, JI.H. Коган,.

B.А.Кумаев, Ю. А. Левада, В.Р. Лейкина-Свирская, Л. Люкс,.

C.И.Романовский, И. Л. Сиротина, Л. Я. Смоляков, A.B. Ушаков, С. А. Федюкин. Культурологами, философами, социологами ведутся дискуссии и споры: о роли интеллигенции в исторических судьбах России, о взаимоотношениях интеллигенции и власти, о причинах и последствиях духовного кризиса интеллигенции, о самосознании русской интеллигенции, о феномене интеллигента в контексте русской культуры, о возрождении русской интеллигенции, об интеллигенции и нравственности, об интеллектуальной элите, о «двойном сознании» интеллигенции. Но зачастую научный дискурс проблемы определялся материалистической методологией, доминировавшей в советский период развития философских наук. Внутренние тонкости содержания понятия «интеллигенция» как правило.

1 'Понятие «идейные сборники» впервые находим в работе М. А. Колерова. Индустрия идей. Русские общественно-политические и религиозно-философские сборники 1887/1947. М., 2000. — 132 с. выпадали из поля зрения исследователей. Слово «интеллигенция» было «выпотрошено», потеряло духовный компонент. Осталась прослойка между рабочим классом и крестьянством. Эта схема прочно вошла в категориальный аппарат, определяющий интеллигенцию. Веховская традиция интерпретации интеллигенции иная, но к ней отечественные интеллигентоведы обращаются редко.

Л.Г. Березовая, P.A. Гальцева, Ю. Н. Давыдов, О. Н. Знаменский, М. А. Колеров, В.Ф., Д. К. Креацца, Н. П. Полторацкий, СЛ. Чернозуб, Д. В. Штурман обозначили проблему веховства и самосознания русской интеллигенции.

Культура и религия в сознании российской интеллигенции XIXначала.

XX вв. стала объектом докторского исследования Е. С. Элбакян.

Однако, веховство как самостоятельную духовную традицию типологии генезиса русской интеллигенции, не рассматривал никто.

Итак, объектом настоящего исследования является феномен «Вех» как социокультурный процесс переоценки духовных ценностей на рубеже XIXXX вв. Предметом исследования является социокультурная традиция русской интеллигенции «Вех».

Цель диссертации: создание культурфилософской модели русской интеллигенции, объединяемой идеями «Вех» и ее репрезентация как одного из альтернативных направлений отечественной культуры.

Обозначенная цель предполагает решение следующих исследовательских задач:

1. Определить своеобразие становления веховской культурфилософской традиции:

• раскрыть основные аспекты самобытности российского философствования конца XIX — начала XX веков;

• проследить антиномичность пути формирования русского типа самосознания и обозначить отношение идейной концепции «Вех» к этому процессу.

2. Выявить типологическое единство культурфилософских традиций исследования интеллигенции:

• осуществить сравнительный анализ содержательных концептов феноменов «интеллигент» и «интеллектуал» и определить их соотнесенность с «элитой»;

• представить исторический генезис отечественной интеллигенции, рассмотреть ее современное состояние и перспективы;

• показать специфику функционально-социологической и культурфилософской интерпретаций интеллигенции.

3. Рассмотреть сущностные характеристики интеллигентского типа сознания, выявленные веховцами:

• основные моменты кризиса самосознания российской интеллигенции;

• веховское отношение к единой религиозной идее как смысловой доминанте интеллигентского типа сознания;

• отношение веховцев к проблемным дискурсам «интеллигенция и народ», «интеллигенция и власть», «интеллигенция и культура».

4. Выстроить парадигму традиционных социокультурных ценностей.

Вех":

• показать и осмыслить особенности веховской альтернативы развития русской культуры;

• определить место духовно-нравственных ценностей в социокультурном пространстве веховцев;

• рассмотреть отношения интеллигенции и правосознания.

Теоретико-методологическая база и основные источники исследования. Среди большого количества трудов, посвященных проблемам данного диссертационного исследования, в качестве теоретического основания работы автор выделяет следующие: теорию генезиса и развития русской философии (A.C. Ахиезер, В. В. Ванчугов, В. Виндельбанд, П. П. Гайденко, A.A. Галактионов, М. Н. Громов, A.B. Гулыга, И. И. Евлампиев, A.A. Ермичев, В. В. Зеньковский, А. Ф. Лосев, Н. О. Лосский, М. А. Маслин, Н. В. Мотрошилова, П. Ф. Никандров, Л. И. Новикова, И. Н. Сиземская, Г. Г. Шпет, Л.Е. Шапошников) — теорию культуры (А.Л. Андреев, А. И. Арнольдов, С. Н. Артановский, М. М. Бахтин, Н. И. Воронина, А. Ф. Лосев, Ю. М. Лотман, В. М. Межуев, Э.Б. Тайлор) — антропологию (П.А. Сорокин, E.H. Трубецкой, С. Н. Трубецкой, В. Франки) — теорию русской истории (С.С.АверИнцев, Т. Ф. Артемьев, В. П. Балуев, Г. А. Бордюгов, А. Валицкий, P.A. Гальцева, Ю. Н. Давыдов, Н. Я. Данилевский, Б. В. Емельянов, В. В. Ильин, A.A. Кара-Мурза, A.A. Кизеветтер, В. О. Ключевский, В. В. Кожинов, Н. С. Козлов, М. А. Колеров, Д. С. Лихачев, A.C. Панарин, С.С. Хоружий).

Исходя из цели и задач диссертационного исследования, становится очевидной необходимость тщательного выбора методологии анализа интеллигенции в контексте социокультурных традиций «Вех», которая позволила автору показать многоуровневый характер анализируемых проблем и прийти к более глубокому их пониманию. Сложность предмета исследования обусловила применение комплекса методологических подходов, основными среди которых автор считает синтетическую и аналитическую группы методов. Первая группа: культурно-типологический, социокультурный, структурно-функциональный, диалогический, метод критического анализа с позиций современного развития гуманитарной мысли, историософский, комплексный принцип анализа феномена «Вех» в культурном, историческом, политико-правовом, нравственном аспектах, основой которых является преемственность в развитии культуры и философии. Они способствовали выявлению процессов социокультурной трансформации анализируемых проблем, пониманию общества как единства культуры и социальности, помогли воссоздать картину «присутствия» веховского наследия в современной ситуации.

Задача второй группы состоит в адекватном изложении сути духовного наследия того или иного мыслителя и содержания той или иной общественной доктрины, в характеристике эволюции их воззрений на человека и общество. К ним относим: ретроспективно-исторический, конкретно-исторический, эволюционный, формационный, принцип анализа феномена «Вех» как явления прошлого, исходя из свершившегося уже будущего.

Особый метод исследования «Вех» как единственного социокультурного феномена переоценки ценностей своего времени состоит в анализе концепции авторов сборника сообразно антиномичности русской жизнив соотнесении с либерализмом, консерватизмом и Православием.

Используемые соискателем теоретические источники можно разделить на несколько групп:

Во-первых, наследие выдающихся русских философов: В. Г. Белинского, H.A. Бердяева, С. Н. Булгакова, А. И. Герцена, М. О. Гершензона, Л. Н. Гумилева, A.C. Изгоева, И. А. Ильина, И. В. Киреевского, Б. А. Кистяковского, В. В. Розанова, Ф. А. Степуна, П. Б. Струве, В. С. Соловьева, Г. П. Федотова, C. J1. Франка, A.C. Хомякова, ПЛ. Чаадаева и др.

Во-вторых, труды крупных зарубежных философов, историков, социологов: А. Бергсона, М. Вебера, Э. Дюркгейма, X. Ортеги-и-Гассета,.

К.Р.Поппера, А. Тойнби, Э. Б. Тайлора, Э. Фромма, М. Хайдегтера, А. Шопенгауэра, О. Шпенглера, К. Ясперса и др.

В-третьих, работы современных ученых: A.B. Квакина, М. С. Кагана, JI.H. Когана, М. А. Колерова, И. С. Кона, И. В. Кондакова, В. Ф. Кормера, Ю. А. Левады, М. К. Мамардашвили, К. Х. Момджяна и др.

В-четвертых, статьи, заметки, материалы круглых столов, рецензии, опубликованные в журналах «Вопросы истории», «Вопросы литературы», «Вопросы философии», «Знание-сила», «Наше наследие», «Общественные науки и современность», «Полис», «Свободная мысль», «Социс», «Философские науки», «Человек».

В-пятых, работы зарубежных авторов, касающихся проблем, затронутых в диссертационном исследовании, но не переведенных на русский язык.

Научная новизна исследования. Ф. А. Степун убедительно доказал, что понятие оригинальности имеет два смысла. Смысл новизны и смысл первичности. Оригинально не только то, что впервые сказано, но в известном смысле и то, что по-новому пережито, найдено, осмыслено. В этом аспекте оригинальность и новизна интерпретации феномена интеллигенции в контексте социокультурных традиций «Вех» не вызывает сомнения, поскольку веховство в работе представлено как значительное самостоятельное течение положительной религиозной мысли, определяемое действительной наличностью в русских душах какого-то более первичного, чем на Западе, опыта духовно-целостного отношения к жизни и творчеству, а интеллигенция — как особое социокультурное образование, способное с этих позиций осуществить переоценку духовных ценностей.

Исходя из этого тезиса, к наиболее значимым положениям, выносимым на защиту, можно отнести следующие:

1. Русский духовный ренессанс конца XIX — начала XX вв. рассматривается как самобытное культурное явление, предпринявшее попытку религиозного преодоления социального и культурного кризиса, охватившего Россию. Это положение доказано тем, что: во-первых, логика общественно — исторического развития России конца XIX — начала XX веков была сопряжена с характером философской мысли, которая определяла исходный концепт общественного сознанияво-вторых, собственно философский процесс России никогда не был феноменом изолированным, он был обусловлен особенностями развития отечественной культурыв-третьих, исходным содержанием отечественной философии конца XIX — начала XX веков было Православие. К самобытным чертам русского духовного ренессанса автор относит религиозное беспокойство и религиозное искание, религиозный реализм, религиозную окрашенность атеизма, материализма России конца XIX — начала XX вв.

2. Не ограничиваясь абстрактно-логическим уровнем исследования философии и культуры, автор переходит с чисто теоретического на теоретико-прикладной уровень и прослеживает влияние подобного типа философствования на самосознание российского народа. Одним из проявлений его на новом теоретико-прикладном уровне, автор считает работу художественных, литературных, философских, религиозных собраний, кружков, обществ, которые стали возникать на грани Х1Х-ХХ веков в обеих столицах и в различных городах России. Работа этих обществ отражала нестабильность духовной ситуации в стране, в них звучал «звук грядущей эпохи». «Вехи» впервые включаются в число «идейных сборников» по формированию и пропаганде общественных направлений.

3. Репрезентируются параметры самобытности русской религиозной культуры и русского самосознания:

— восстановление православного взгляда на общечеловеческие ценности и одновременно реформирование исторического христианства, утратившего дух истинного вероучения;

— критическое переосмысление христианства, выраженное в специфическом отношении культуры и философии с Православием, обозначенное русской религиозной метафизикой. Христианская концепция религиозных философов, которую нельзя считать выражением ортодоксального христианства, в диссертации рассматривается как попытка перевести действие русской философии и культуры с сугубо теоретического уровня на эмпирический. Это чрезвычайно важно для современных духовных исканий- - постановка проблемы нового религиозного сознания, приведшая к ожиданию новой творческой эпохи в христианстве. Вершиной русского религиозно-философского мышления в работе предложено считать христианский персонализм, который диссертантом представлен как синтез социально-культурных, религиозных и политических концепций самореализации личностиразвитие богатых традиций русского религиозного антропоцентризмаутверждение цельного характера индивидуального бытияналичие религиозной интуиции как средства достижения нравственной личности. представление традиции русского самосознания не антитезой революционно-демократической и реакционно-охранительной идеологий, а в форме диалога между западничеством и славянофильством, консерватизмом и либерализмом.

4. Обоснован тезис о значимости идеи «Вех» о творческом начале Православия, приверженность которой подразумевает верность не букве, а духу религии, и о возможности сохранять в сегодняшнем кризисе свои творческие потенции и выступать не одной из сил, бесплодно противостоящих друг другу, а частью единого духовного фонда человечества. Автор впервые выдвигает положение об исторической изоляции «Вех», которая имела место не просто из-за недопонимания смысла сборника, а из-за разного менталитета авторов и читателей. Духовные ценности религиозной интеллигенции не могли быть поняты носителями революционного мировоззрения.

5. Исходный посыл о том, что инициатором церковно-общественного движения в России конца XIX — начала XX веков явилась религиозная интеллигенция, ставит исследователя перед многочисленными трудностями, прежде всего, терминологическими. Феномен «интеллигенция», не имеющий твердых критериев определения, в работе представлен как социальное образование, отличающееся от слоя интеллектуалов на западе. Основанием для дифференциации понятий служит иерархия ценностей, включенная в смысловое поле каждого, сравнительный анализ которых позволяет автору выявить их семантико-аксиологические различия и избежать подмены научного обоснования понятий политическим утилитаризмом или социальной мифологизацией. Интеллигенция — больше, чем слой или социальная группа, это — духовная миссия, пронизанная долгом, жертвенностью, просветительством, патриотизмом, глубоким религиозным чувством. Интеллектуал в работе представлен образом профессионала, зарабатывающего свой авторитет интеллектуальным трудом.

6. Новым в работе является синтез исследовательских подходов: функционально-социологического (социально-профессионального) и культурфилософского, классифицирующих феномен интеллигенции в современном интеллигентоведении либо по профессиональному признаку, ставя во главу угла формальные, социально-экономические критерии, либо по неформальным, нравственным признакам, беря за основу духовные характеристики. Автор считает, что взятые в изоляции методологические подходы, не могут выделить единого обобщающего критерия понятия «интеллигенция». Они лишь намечают тенденцию рассмотрения этого феномена.

7. Духовная типология интеллигенции на основе анализа ее социокультурных, онтологических, конкретно-исторических, логико-гносеологических характеристик представлена в работе четырьмя традициями, основными из которых являются два равнозначных пласта интеллигенции со своими типами мировоззрений: первый ориентировался на мир земной, второй пытался вернуть земной жизни божественный смысл. История радикальной русской интеллигенции дает примеры первого направления. Существенные признаки феномена отечественной леворадикальной интеллигенции: нигилизммаксимализм- «отщепенство" — безрелигиозность, противоречивость мировосприятияпротивогосударственность.

8. На основе массива веховского наследия и околовеховской литературы веховская традиция представлена ни как политическая дискуссия о роли интеллигенции в реформировании общества, и ни как политический спор об отношении интеллигенции к революции, а как самобытнорусский способ реформации России. Его суть заключалась в возрождении духовности в человеке и роли интеллигенции как субъекта и носителя духовных ценностей в общественной жизни и историческом процессе в целом. Веховская традиция, таким образом, вычленяется как одна из самостоятельных составляющих духовной типологии интеллигенции наряду с народничеством, марксизмом, вольномыслием и др.

9. Выстроена концептуальная культурфилософская модель русской интеллигенции, объединяемая идеями «Вех». Она позволила рассмотреть интеллигенцию как цельный духовный феномен. Структура обозначенной модели включает в себя: «особый тип философствования», воплотивший в себе особенности российской ментальностиСофию как пантеистическую связь абсолютного и эмпирического начал социального бытиявеховский тип интеллигентского сознания как положительное единство разума, красоты, хозяйства и культуры человека. Автором представлена парадигма традиционных социокультурных ценностей интеллигенции в философской концепции «Вех»: веховская альтернатива развития русской культурымораль в ценностном пространстве веховцевправосознание.

10. Утверждается мысль о времени как о противоречивом, антиномичном социокультурном образовании на основе системного анализа истории культурного опыта России конца XIX — начала XX вв. Прежде всего, имеется в виду конфликт между ценностями «всеединства» и сепаратизма, соборности и авторитаризма, взаимоотношения между которыми строились на принципе антидиалогичности.

Две концепции культуры, представленные большевиками и либералами-«веховцами» расходились во многом: в понимании революции, интеллигенции, политики, религии, атеизма, народности, героизма. Состояние культуры конца XIX начала XX вв. веховцы и их единомышленники определяли как кризисное. Методологическое сопоставление двух типов культур на основе выделения их системообразущих элементов позволило представить основные компоненты веховской версии культуры: поклонение, почитание, культ предков, почитание могил и памятников, связь сынов с отцами, гордость за свое происхождение, неразрывная связь с прошлым, преемственность, которые определяют её созидательный, а не разрушительный характер.

11. Выявлены основные параметры морального сознания интеллигента. Ведущими его составляющими, сконцентрированными в «Вехах», были негативные нравственные характеристики: аморализм, этический утилитаризм, «отщепенство», безрелигиозность. Выделен тезис о том, что в обществе не бывает «безнравственных» социальных групп. Везде, где есть сообщества людей, формируются системы ценностей, вносящие свой вклад в культуру страны. Подчеркивается тезис философов о гуманистической нравственности, которая должна быть основана на подлинной интеллигентности всех слоев населения, суть которой мыслилась веховцами как умение сопереживать, как душевная чуткость, высокая культура производства и потребления.

12. В интерпретации природы политико-правовых императивов и их роли в обществе мыслители «Вех» во многом разнятся, но они единодушны в признании ограниченности правового требования и его соподчиненности нравственному. Право в русской социальной философии выступало как «определенный минимум нравственности» (B.C. Соловьев), «абсолютная правда в эмпирии общественной жизни» (СЛ. Франк), «этика социальной обыденности» (Н.А. Бердяев). В работе доказывается опасность ассоциации норм правосознания с отсутствием уважения к индивидуальной нравственной самостоятельности личности и предпочтения нравственных качеств нормам правосознания. Проводится мысль, что такое положение опасно вдвойне: с одной стороны оно дискредитирует нравственность, с другой принижает значение правового сознания. Тем не менее, сборник «Вехи» и всех его авторов нельзя назвать противниками правого урегулирования отношений между людьми.

Практическая значимость диссертации определяется, прежде всего, результатами и материалами философского и социокультурного анализа феномена интеллигенции, объединенной культурфилософской концепцией «Вех», которые расширяют координаты дальнейшего исследования как собственно проблемы интеллигенции, ее качественных характеристик, решения задач периодизации и типологизации этого социального образования, так и своеобразия отечественного философствования в целом.

Работа носит комплексный междисциплинарный характер и представляет интерес для культурологов, философов, историков, социологов и специалистов других смежных областей.

Инструментальную и практическую значимость имеет авторское представление веховства как самостоятельной гуманитарной концепции, определение сущностных характеристик понятия «интеллигенция», классификация и типологизация генезиса российской интеллигенции в контексте русской философии и культуры, сопоставление «интеллигента» и «интеллектуала».

Материалы работы могут найти применение в курсах, спецкурсах и методических пособиях по философии, истории культуры, культурологии, этике, эстетике.

Апробация работы. Основные результаты диссертационного исследования опубликованы в двух монографиях, статьях и материалах конференций, симпозиумов, научных чтений и круглых столов, обозначенных в конце автореферата. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры философии для гуманитарных факультетов Историко-социологического института ГОУВПО «Мордовский государственный университет имени Н.П. Огарева».

Частные аспекты исследования апробированы автором на конференциях, проходивших в 1995;2004 гг. в Москве, Екатеринбурге, Н-Новгороде, Улан-Удэ, Томске, Пензе, Саранске, Шуе и других городах.

Структура работы подчинена логике исследования и состоит из введения, четырех глав, включающих одиннадцать параграфов, заключения и библиографического списка.

Культурно-политическая практика нескольких прошедших десятилетий обнаружила поразительную нищету мировоззренческого содержания нашего общества, «обмельчание» духовного мира человека. Мы становимся свидетелями гибели идеала «духовного человека». Престиж и абсолютизация чисто-политических и экономических интересов в современной жизни очевидны. Вся парадоксальность сегодняшней ситуации в России состоит в том, что примеры подобного пренебрежения взаимосвязи социально политических, экономических и духовных компонентов русского человека в нашей истории уже бьши. Мы в очередной раз предали забвению давно уже проверенную истину, что всякая попытка обновления социального строя на односторонней основе какой-то частной сферы общественной жизни обречена на неуспех, поскольку русский человек живет не столько рассудком, сколько душевной полнотой. Различные формы философствования всегда были высшей формой рефлексии отечественной культуры, т. е. анализом предельных оснований познания, деятельности и оценки. Подобный анализ подразумевал не просто описание предельные основания культуры, но и сопровождался рекомендациями по изменению, трансформации эмпирического состояния. Иными словами, это всегда был своеобразный сплав теоретических концепций и нормативных предписаний. Поэтому любая значимая философская концепция должна иметь два уровня. С одной стороны • это критика существующего положения дел: в познании, в моральной жизни, в политическом и социальном устройстве и т. д. С другой стороныэто построение определенного идеала политического устройства, моральной жизни. Одним из таких «неуслышанных предостережений» были «Вехи», сборник, являющий собою ярчайший пример обусловленности глубоких культурфилософских размышлений и выводов «ситуативного философского анализа российских реалий». Задача настоящего исследования состояла в репрезентации «Вех», веховского наследия и интерпретации ими феномена «интеллигенция» как одного из альтернативных направлений отечественной философской культуры. Основные обобщения и вьшоды, к которым мы пришли в ходе анализа проблемы были представлены в работе по ходу изложения, здесь же помещаются только самые обпще выводы и обозначаются дальнейшие перспективы исследования. Суть веховской традиции заключалась в критической, рациональной самооценке своего прошлого или словами О. С. Пугачева в «позиции мужественного сознания, критически относящегося к собственному носителю, „субстрату“, в качестве которого лежит понятие русская интеллигенция» и в смене идейных ориентиров (вех) развития своего обществ. Давно известно, что русские интеллигенты особенно неповоротливы в переоценке ошибочных представлений. Чем абстрактней и нелепее избранная ими точка зрения, тем с большим внутренним азартом они за нее держатся. Поэтому веховство можно считать одной из первых попыток в отечественном философствовании развить традицию рефлексии в общественных процессах. «Человеческая история отличается от биологических процессов тем, что она рефлексивна. Рост рефлексии означает усиление способности человека делать свою историю, самого себя предметом своей воспроизводственной деятельности, ее держанием своей культуры, своего действия, предметом свое озабоченности, своей критики. Любое познание истории включает не только описание предметного содержания исторического события, объяснение его причин и условии, но и понимание того, в какой степени сами люди осознали содержание собственных действий и соответственно научились их изменять, корректировать"'.Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России). — Новосибирск: Сибирский хронофаф, 1997. — 51. Чем же больна интеллигенция? — вопрошали веховцы и сами давали ответ на свой вопрос. Диагноз оказался неутешительным. Во-первых, русская интеллигенция безрелигиозна, ибо веру в «совершенные социальные институты» или «в человека» только по недоразумению можно считать религией. Во-вторых, в своём искусственном атеизме она отделена непреодолимой бездной от глубоко христианских корней своего народа. В третьих, атеизм лишает её душу и волю цельности. Интеллигенция оказывается способной на разрушительные рывки, но не на созидательную работу. Именно эта раздвоенность не даёт интеллигенции возможности привить народу те общественно-ценные идеи, которые не лежат в лоне атеизма и нигилизма. В-четвертых, она — безгосударственна, ей чужда историческая русская государственность, против нее она ведет постоянную борьбу, необъяснимую никакими прагматическими целями. В-пятых, русская интеллигенция безнациональна. Она не понимает и не видит национальных задач России. Ее хваленая любовь к простонародью — чистая абстракция, она любит не народ, а придуманного ею, абстрактного «мужика». Иными словами, русская интеллигенция оказалась чужда и враждебна самим основам русской цивилизации, сформулированным еще С. Уваровым,;

«Православие. Самодержавие. Народность». Некоторые авторы считают, что рецепты веховцев не «сработали», несмотря на объективность и достоверность многих оценок, данных ими. И объясняют это тем, что у них самих не бьшо положительной программы созидания, кроме критики интеллигенции. Согласиться с этим нельзя. Пытались веховцы обозначить пути исцеления недуга интеллигенции. Все они были едины во мнении, что интеллигенции необходимо пересмотреть все свое миросозерцание и подвергнуть коренному пересмотру его главные устои. П. Б. Струве в частности считал, что необходимо коренным образом пересмотреть социалистическое отрицание личной ответственности. П. Б. Струве предостерегал, что проведение в жизни социалистических идей. рассматривающих человека как продукт «среды», «совокупность всех общественных отношений», не оставит места для личной ответственности человека, выступающий главной предпосьшкой демократии и свободы. Путь к свободному обществу П. Б. Струве видел в воспитании личной ответственности человека, а не в революции и не в «изменении среды». Утверждаемая им идея личной ответственности каждого человека за себя и за мир, который они созидают, направлена против традиционной позиции революционной российской интеллигенции, разоружившей общество перед исторически назревшими задачами, оставившей его во власти культурных стереотипов. Максимализм, гиперкритицизм и нетерпимость русской революционной интеллигенции П. Б. Струве связывает как раз с неразвитостью чувства личной ответственности. «В русской революции идея личной годности была совершенно погашена. Она была утоплена в идее равенства безответственных личностей». Авторы «Вех» ждали от интеллигенции, по словам М. Колерова, «личного подвига». По СИ. Булгакову на «новые практические пути» могли привести только «новые люди»: «Речь идет… не о деятельности, но о деятеле». И далее философ расшифровывал свою мысль: «Россия нуждается в новых деятелях на всех поприщах жизни: государственной — для осуществления „реформ“, экономической — для поднятия народного хозяйства, культурной — для работы на пользу русского просвещения, церковной — для поднятия сил учащей церкви, ее клира и иерархии». Н. А. Бердяев еще более конкретно выразил свое отношение к этой проблеме: «Внутреннее устроение своей личности и внутреннее устроение своей родины — вот лозунги, которые должны быть провозглашены взамен старых интеллигентских лозунгов. Регулятивными идеями должны быть идеи личности и нации, а не интеллигенции и класса.^См.: Вехи. Из глубины. — М.: Правда, 1991. — 161.'Вехи. Из глубины. — М.: Правда, 1991. .С.63.Вот за что ратуют «Вехи"^. Веховцы не пытались выработать особых политических рецептов для интеллигенции. Они опирались на традицию религиозного подвига личности в социальной жизни. Может быть именно «морально-деятельная» сторона такого сложного по своей структуре философского явления как «Вехи» н?1иболее привлекательна для нас сегодня. Наметив основные положения философской системы веховцев, мы предлагаем посмотреть на некоторые современные социальные проблемы в живом конкретно-историческом контексте их рождения и развитие то есть в контексте проблем и задач, которые история, меняя формы, вновь ставит перед людьми. Мы надеемся, что выявленные в работе общие закономерности генезиса, динамики воспроизводства интеллектуального общественного слоя сделают дискуссии о роли интеллигенции в истории страны более аргументированными.^Бердяев Н. Исторические записки о современности. // Московский Еженедельник. 1910. № 9. Стлб. 51.