Коллегия понтификов в политико-правовой структуре римской civitas

Постановка проблемы. Проблема генезиса и последующей эволюции римской цивитас — гражданской общины — одна из важнейших в современной науке об античности. Одним из ключевых компонентов этой общины являлась религия с ее многообразными институтами. Можно с уверенностью сказать, что без системного анализа механизмов и принципов функционирования сакральной структуры многие стороны государственной и частноправовой жизни римлян могут оказаться неправильно понятыми или неверно реконструированными.

Марк Туллий Цицерон, обращаясь к вопросам законодательного устройства римского государства, начинал свои рассуждения с законов о религии. Он неоднократно высказывал мысль, что религия является основой гражданской общины Рима, обеспечивая ее стабильное политико-правовое функционирование (Cic. De leg. II. 16, 18). Слово religio имеет несколько значений1, но чаще всего у античных авторов конца Республики и Ранней империи это слово обозначало деятельность людей, направленную на установлегу ние непосредственной связи между цивитас и ее богами (наиболее ярко это.

1 См.: Fowler W. W. A. The Latin history of the word religio // Roman Essays and Interpretations. Oxford, 1920. P. 7−15- Rose H. J. Religion in Greece and Rome. New York, 1959. P. 11−17- Encyclopedia of society and culture in the ancient world. Ed. by P. Bogucki. New York, 2008. P. 831−840.

2 Mueller H.-Fr. Roman religion in Valerius Maimus. L., 2003. P. 97−101. Под термином «цивитас» (civitas) мы будем понимать особый тип гражданской общины, сложившийся в древнем Лацие, который может (при учете некоторых особенностей) сопоставляться с древнегреческим полисом. Для ориентации в обширной литературе о сущности цивитас см.: Alfoldi A. Early Rome and the Latins. Ann Arbor, 1963. P. 135−150- Утченко С. JI. Политические учения Древнего Рима (III—I вв. до н. э.). М., 1977. С. 15−45- Маяк И. Л. Рим первых царей: генезис римского полиса. М., 1983. С. 256−260- Штаерман Е. М. К проблеме возникновения государства в Риме // ВДИ. 1989. № 2. С. 80−94- Nicolet С. The World of the Citizen in Republican Rome. Berkely, 1985. P. 15−60- Cornell T. J. Rome and La-tium to 390 ВС // САН. 1989. Vol. 7. P. 268−270- Кучеренко Л. П. Сословная борьба патрициев и плебеев в Древнем Риме. Сыктывкар, 1997. С. 34−60- Gruen Е. S. Rome and the Greek World// The Cambridge companion to the Roman Republic. L., 2002. P. 248−256- P. 1829- Дементьева В. В. Государственно-правовое устройство античного Рима: ранняя мовыражено у Цицерона — De nat. deor. I. 2). Сложившееся на ранних этапах развития римского общества религиозное мировоззрение диктовало этому обществу соответствующее поведение по отношению к многочисленным богам — покровителям гражданской общины. При этом само по себе поклонение бессмертным теряло для римлян всякий смысл, если оно не обеспечивало участие небожителей в жизни людей (Cic. De nat. deor. I. 2). Римскому государству необходимо было заручиться благоволением богов — pax deorum. Ритуальные действия, обеспечивавшие pax deorum, вселяли в людей уверенность в успехе тех или иных начинаний и придавали законное основание их усилиям1. При этом римской религиозной практике был присущ жесткий формализм, а связь с богами осуществлялась, по сути, в договорной форме2.

Тем не менее, было бы некорректно говорить о том, что римлянам была совершенно чужда религиозность. Понимание религиозности у римлян базировалось на глубокой ассоциации с понятием справедливости {iustitia), которая может быть достигнута только посредством установления взаимовыгодного сотрудничества между миром людей и миром богов (Cic. De nat. deor. I. о.

2. 4). В этой концепции довольно выпукло обнаруживается связь религии и права. Правда, уже в республиканскую эпоху сосуществовали два взаимодополняющих понятия: ius как право светское, за нарушение которого карает светская власть, и fas как право божеского установления, нарушитель которого навлекает на себя гнев богов4. Fas понималось как комплекс правил о нархия и республика. Ярославль, 2004. С. 18, 225−228- Токмаков В. Н. Армия и государство в Риме: от эпохи царей до Пунических войн. М., 2007.

1 О pax deorum см.: Штаерман Е. М. Социальные основы религии Древнего Рима. М., 1987. С. 73- Сини Ф. Люди и боги в римской религиозно-юридической системе: pax deorum, время богов, жертвоприношения // IVS ANTIQWM. М., 2001. № 8. С. 8−10- Rawson Е. Roman Culture and Society. Oxford, 1991. P. 67−71- Rosenberger V. Gezahmte Gotter: Das Prodigienwesen der romischen Republik. Stuttgart, 1998. S. 17−25.

2 Буассье Г. Римская религия от времен Августа до Антонинов. М., 1914. С. 29- Mitchell R. Е. Roman History, Roman Law, and Roman Priests: The Common Ground // Univ. of Illinois Law Review, 1984. № 3. P. 541−60.

3 Scheid J. Augustus and Roman religion: continuity, conservatism, and innovation // The Cambridge companion to the Age of Augustus. Ed. by K. Galinsky. Cambridge, 2005. P. 175−193.

4 Хвостов В. M. История римского права. М. 1919. С. 66. том, что боги дозволяют людями, наоборот, то, что боги запрещают, есть nefas1. Но даже в конце республиканской эпохи не произошло полного разделения fas и ius2.

Римская религия по своей сути была направлена на то, чтобы посредст-вам ритуальных актов обеспечивать благосклонное отношение богов к общине. Ввиду этого римляне воспринимали богов как существ, так или иначе имеющих свои властные интересы в цивитас3. Поэтому основные религиозные действия римлян были сосредоточены на выполнении жертвоприношений и ритуалов, заключении и исполнении обетов (сделок) с богами, которые позволяли бы гражданам надеяться на успех в тех или иных мероприятиях. Эта серия религиозных актов и связывала между собой человеческие и божественные сферы в единый круг. В связи с таким пониманием римской религии можно согласиться с утверждением Дж. Шайда, что она основывалась не на вере как таковой (как это свойственно мировым религиям), а на ритуальном действии4. Учитывая это обстоятельство, говорить о бездушности и формализме религии римлян не вполне корректно, поскольку такой взгляд строится на парадигме христианской религии.

В связи с тем, что римское государство смотрело на проблему взаимодействия с вышним миром именно под таким углом зрения, римская конституция периода Классической республики предполагала широкое участие жреческих структур в публично-правовой сфере5. Поэтому жреческие коллегии вступали в регулярные взаимоотношения с властными институтами. Наиболее ярко и подробно это взаимодействие прослеживается на примере.

1 Бартошек М. Римское право: понятия, термины, определения. М. 1989. С. 130.

2 Дементьева В. В. Римское «божественное право»: проблема содержания понятия fas // Tabularium. Труды по антиковедению и медиевистики. М., 2003. Т. 1. С. 11.

3 Scheid J. Hierarchie et structure dans le polytheisme romain: facons romaines de penser l’action // Archiv fur Religionsgeschichte. 2005. Vol. 1. P. 184−203.

4 Scheid J. Hierarchie et structure. P. 191- idem. Graeco ritu: a typically Roman way of honoring the gods // Harvard Studies in Classical Philology. 1996. Vol. 97. P. 15−31.

5 Hahn D. E. Roman nobility and the three major priesthoods, 218−167 ВС // Transactions and Proceedings of the American Philological Association. 1963. Vol. 94. P. 73−84- Latte К. Romische Religionsgeschichte. Munchen, 1960. S. 410−415. коллегии жрецов-понтификов. Понтификальное право регулировало большой спектр отношений — как на частном, так и на общественном уровне'. Так, в наследственном праве понтификами был разработан особый механизм передачи фамильного имущества. Имущество переходило к наследнику только вместе с фамильными священнодействиями (Cic. De leg. II. 48). Участие понтификов в государственных делах было гарантировано тем, что ius pontificum регулировало порядок, количество и качество приносимых жертв различным богам (Macrob. Sat. III. 34), и понтифики отвечали за порядок заключения государственных обетов (Cic. De leg. II. 47). При вступлении в должность магистрат обязан был соблюсти ежегодный цикл жертвоприношений. В противном случае легитимность его власти ставилась под сомнения (Liv. XXII. 1. 6). Нетрудно догадаться, что взаимодействие понтификов с республиканскими институтами власти проходило прежде всего в сфере общественных жертвоприношений и связанных с ними государственных обетов (право обетов регулировало процедуры заключения, сроки и исполнение обещанных договоров с богами). Именно понтифики тщательно разрабатывали, хранили и передавали из поколения в поколение комплекс религиозно-юридических правил и регламентаций в области священнодействий, и только они в эпоху республики обладали монопольным знанием в этой сфере .

Активное участие жреческих коллегий в политической жизни нередко рассматривается как фактор, который с неизбежностью вел к постепенному упадку римской религии, а сам этот процесс в конце II — первой половине I в. до н. э. усугубил общий кризис республиканской системы4. Вместе с тем,.

1 Хвостов В. М. Указ. соч. С. 29−31- Дождев Д. В. Римское архаическое наследственное право. М., 1993. С. 57−62.

2 Немировский А. И. Идеология и культура раннего Рима. Воронеж, 1964. С. 147- Latte К. Op. cit. S. 341.

3 D’Ippolito F. Giuristi e sapienti in Roma arcaica. Bari, 1986. P. 4−6- Бартошек M. Указ. соч. С. 249.

4 Wissowa G. Relligion und Kultus der Romer 1912. S. 60−72- Rose H. J. Religion in Greece and Rome. P. 105 f.- Latte K. Romische Religionsgeschichte. Munchen, 1960. S. 264 293- Dumezil. G. La religion romaine archaique. Paris, 1974. P. 526−550- Ryberg I. S. Rites of политизация римской религиозной жизни"1 еще не означает упадка религии в целом, поскольку следует различать религию государственную (включающую в себя публичные культы, отправляемые органами власти от имени гражданского коллектива) и религию отдельных семей, групп граждан (в том числе различных объединений — коллегий, корпораций)2. О прямой политизации (лучше сказать — о прямой связи религии и политической жизни) можно говорить только в первом случае. На наш взгляд, впрочем, нельзя однозначно рассматривать это как признак ущербности римской.религиозности. О такой ущербности можно говорить только в том случае, если рассматривать религию римской цивитас с точки зрения христианских ценностей. В условиях античной гражданской общины четкого разграничения между религией и политикой просто не могло быть3. Вопросы религии обсуждались в народном собрании (Liv. XXII. 23- Liv. XXVII. 8. 1−3), сенате (Cic. Ad Brut. IV. 11- Tac. Ann. III. 76), в рамках жреческих коллегий (Cic. De domo. 140,100,119- Liv. XXXVIII. 16- XXXIX. 43. 3−11- Macrob. Sat. I. 16. 1−11), в судебных разбирательствах (Dio Cass. XXVI. 88).

Проблема, которая стоит в центре данного диссертационного исследования, может быть сформулирована в виде следующих вопросов: какое место религиозные структуры вообще и понтификат в особенности занимали в политико-правовой системе римского общества в эпоху становления государственности и приобретения этой последней классических республиканских форм? Можно ли говорить о том, что коллегия понтификов находилась на пути эволюции от архаического, сугубо сакрального института в полноценную магистратуру (в специальном римском смысле этого слова), на пути, который так и не был пройден до конца? Другими словами, не представлял ли the State Religion in Roman Art // Memoirs of the American Academy in Rome. 1955. Vol. 22. P. 78- Ogilvie R. M. The Romans and their Gods in the Age of Augustus. London, 1969. P. 17−31.

1 Ogilvie R. M. The Romans. P. 23.

2 О понятиях sacra privata и sacra religiosa см.: Orr D. G. Roman domestic religion: the evidence of the household shrines // ANRW. 1978. Bd 16. P. 1557−1591.

3 Rupke J. Roman religion // The Cambridge Companion to the Roman Republic. Cambridge, 2004. P. 177−194. собой понтификат к концу Классического периода некую эрзац-магистратуру, оставаясь при этом рудиментарным явлением, глубоким архаизмом? Или же, напротив, перед нами полноценный институт sui generis, к которому нельзя применять критерии магистратской системы и который занимал свое собственное, уникальное место в римском политико-правовой системе и сыграл свою собственную роль в римской истории? И если это так, то каковы те функции и механизмы, с помощью которых в течение долгого времени понтифики помогали римской общине сохранять свою самоидентичность и находить путь (более или менее успешно) к относительной гармонии и балансу сил?

Актуальность темы

исследования. Историческое наследие римлян дает нам уникальный материал для изучения и осмысления процессов, связанных с параллельным зарождением и развитием религиозных, правовых и государственных институтов, их взаимодействием и взаимовлиянием. Комплексное изучение коллегии жрецов-понтификов, одного из ключевых сакральных институтов древнего Рима, позволяет глубже понять, каким образом в ранних обществах переплетались и взаимно обуславливали друг друга политические структуры гражданской общины, ранняя нормативно-правовая система и сакральные институты. А это обстоятельство, в свою очередь, придает данному исследованию особую актуальность. В наше время очевидной становится истина, что сугубо светские и сугубо рационалистические механизмы разрешения некоторых политических, социальных и национальных проблем, не учитывающие фактор религии и игнорирующие религиозный опыт, имеющийся у каждого народа, способны лишь усугубить ситуацию, а иногда и привести к катастрофе.

Объектом исследования является история формирования и развития коллегии понтификов в рамках политико-правовой системы римской циви-тас. Предметом исследования — политико-правовая деятельность данной коллегии, публично-правовые процессы в сфере регулирования вопросов государственной религии, затрагивающие сферу компетенции этого жречества.

Цель работы — определить значение и место коллегии понтификов в политико-правовой системе римской цивитас от ее зарождения в Царский период (VIII—VI вв. до н. э.) до конца Классической республики (середина II вв. до н. э.). При этом акцент будет сделан на анализе положения понтификата в период Классической республики, что объясняется не в последнюю очередь состоянием наших источников. Кроме того, рассмотрение жреческих институтов власти именно в этот период представляется наиболее продуктивным, поскольку к этому времени уже сложились специфические принципы функционирования политических институтов римской цивитас, основанные на народном суверенитете, коллегиальности и срочности реализации публичной власти. Представляется, что исследование этой жреческой коллегии в таком контексте позволит определить ее место в политико-правовой системе Римской республики. Для достижения заявленной цели необходимо решить ряд конкретных задач.

1. Рассмотреть проблему происхождения понтификата и реконструировать на основе свидетельств традиции политико-правовое значение коллегии в архаическом Риме. При этом мы понимаем всю проблематичность и условность такой реконструкции. Однако экскурс в более ранний исторический период (VIII-VI вв. до н. э.) отнюдь не является случайным. Коллегия понтификов была одним из самых древних институтов Рима. Без анализа ее первичных функций многие аспекты деятельности коллегии в V—II вв. до н. э. могут оказаться неверно истолкованными.

2. Проанализировать основные публично-правовые функции коллегии и попытаться проследить ее эволюцию в периоды Ранней и Классической республики. Акцент здесь будет сделан на политически значимых прерогативах, реализация которых прямо влияла на процесс принятия государственных решений. В связи с этим будут обозначены те функции понтификов, которые выделяли это жречество на фоне остальных религиозных структур цивитас.

3. Ключевой задачей является анализ правовых механизмов и принципов функционирования понтификата при взаимодействии с республиканскими органами власти. При этом будет определено место коллегии в структуре римского публичного права и обозначено ее положение среди остальных властных институтов (прежде всего, будет выяснено, каким образом понтификат был связан со структурой cursus honorum). Представляется, что определение роли и значения понтификальной коллегии в государственно-правовой системе возможно только через анализ коммуникативно-правовых процессов между сакральными и политическими структурами civitas (при этом мы понимаем всю условность такого разделения для Римской республики, которое проводится нами лишь из методологических соображений, чтобы более четко обозначить предмет исследования).

Для решения этих задач коллегия понтификов будет рассмотрена как полноценная публично-правовая структура, которую хотя и нельзя ставить в один ряд, но необходимо сравнивать с основными интегральными элементами, входившими в структуру политической власти римской гражданской общины: сенатом, системой государственных должностей и комициями. Сама же проблематика, связанная с рассмотрением взаимодействия жреческих коллегий с властными органами выводит нас на более сложные вопросы, связанные с политико-правовыми принципами функционирования самой римской civitas.

Методологическая основа исследования. Основу диссертации составили важнейшие принципы исторического познания — принципы историзма, структурного системного анализа, научной объективности. Принцип историзма предполагает рассмотрение явлений в процессе их возникновения и эволюции, в тесной связи с конкретными историческим условиями, что способствует выявлению качественного и количественного своеобразия явлений. Принцип структурного системного анализа позволяет рассмотреть исторические явления во взаимной связи и развитии, в совокупности всех его составляющих элементов.

Основной метод нашего исследования — внимательное прочтение и толкование (с использованием приемов источниковедческого анализа и синтеза) древних текстов исторического, юридического и философского содержания. Анализу подвергаются разные типы источников: помимо нарративной традиции использованы данные эпиграфики и нумизматики, свидетельства которых особенно важны при реконструкции статуса понтификата в структуре cursus honorum.

Кроме того, мы используем широко применяемый в современной романистике метод историко-правовового моделирования элементов римской государственности, родоначальником, которого является Теодор Моммзен1. Суть данного метода заключается в том, что на первом этапе исследования проводится моделирование конкретного элемента римской конституции как отдельного и самостоятельного публично-правового института. Исследуются его политико-правовые функции и юридическое обеспечение власти этого учреждения. На втором этапе данный элемент государственности изучается во взаимодействии с другими публично-правовыми учреждениями, выявляется его роль в процессе принятия государственных решений. В результате возникает возможность сопоставить правовое положение конкретного института с его фактической ролью и значением в процессе функционирования политической системы.

Хронологические рамки исследования охватывают большой период римской истории, начиная с Царского периода (VIII-VT вв. до н. э.) до конца Классической республики (сер. II в. до н. э.). В виду этого необходимо определиться с важнейшим для нашего исследования хронологическим понятием. Под «эпохой Классической республики» мы понимаем период расцвета политических институтов цивитас — системы магистратур, комиций и сената, —.

1 Этот метод успешно используется многими исследователями древнеримской государственности и историками римского правао сущности и преимуществах использования данного метода см.: Дементьева В. В. Государственно-правовое устройство античного Рима. С. 16. который проявлялся в их сбалансированном и относительно бесконфликтном взаимодействии. Такая политическая система часто обозначается как «смешенная конституция», в рамках которой при взаимном сдерживании действовали демократические, аристократические и монархические принципы и начала1. Данная модель не является продуктом абстрактного теоретизирования современных антиковедов, а восходит к идеям, высказанным Полибием, который был хорошо знаком с тем, как данная система действовала. Хронологические рамки Классической республики определяются временным промежутком с конца III в. до н. э. до середины II в. до н. э. Наиболее четкое и убедительное обоснование понятия «Классическая республика» и ее хронологических рамок (на которые мы ориентируемся в своем исследовании) о сформулированы в работах Ф. Миллара. Отчасти период Классической республики совпадает с эпохой расцвета римской цивитас, что вполне закономерно, поскольку политические институты гражданской общины напрямую 4 зависят от социально-экономическои ситуации в гражданском коллективе. При этом признаки кризиса цивитас проявились еще до того, как проявился упадок республиканской системы власти.

1 Millar F. The political character of the classical Roman republic // JRS. 1984. Vol. 74. P. 1−2- Lintott A. The constitution of the Roman republic. New York, 1999. P. 39- North J. A. Democratic politics in Republican Rome // Past and Present. 1990. № 126. P. 3−7- Сидорович О. В. Теория смешанной конституции и развитие государственных институтов в ранне-республиканском Риме // IVS ANTIQWM. 1996. № 47−52- Buttle N. Republican Constitutionalism: A Roman Ideal // The Journal of Political Philosophy. 2001. Vol. 9. P. 331−349- Ев-сеенко Т. П. От общины к сложной государственности в античном Средиземноморье. СПб, 2005. С. 67. л.

Millar F. The political character. P. 7—20. См. также о понятии «золотой век» применительно к Римской республике: Трухина Н. Н. Политика и политики «золотого века» Римской республики (II в. до н. э.). М., 1986. С. 7−11.

3 Id. The Roman Republic in Political Thought. Hannover, 2002; idem. The political character. P. 7−20- анализ (с критическими замечаниями и пояснениями) концепции Ф. Миллара представлен в следующей работе: Смышляев А. Л. Народ, власть, закон в позд-нереспубликанском Риме (По поводу концепции Ф. Миллара) // ВДИ. 2003. № 3. С. 46−61.

4 Brunt P. A. Social conflicts in the Roman republic. L., 1971. P. 77−95- Perowne S. Death of the Roman republic. L., 1969. P. 20−35.

В своей работе мы будем обращаться и к более поздним периодам римской истории — в тех случаях, когда это будет продиктовано общей логикой исследования или спецификой рассмотрения отдельных проблем. Например, закон Домиция 104/103 гг. до н. э. хотя и выходит за хронологические рамки Классической республики, является в определенном смысле итоговым актом в процессе развития коллегии понтификов в рамках классической республиканской модели.

Источниковая база исследования.

Для достижения поставленной цели мы использовали различные группы источников: нарративные, правовые, эпиграфические и нумизматические.

Нарративные источники. Основной массив нашей информации по истории жреческой организации Рима обеспечен сочинениям античных писателей. Это, прежде всего, фундаментальный труд Тита Ливия «История Рима от основания Города», в котором автор подробно описывает образование жреческих коллегий и сферы их компетенций (Ьг/. I. 20- I. 32). Опираясь на повествование Ливия, можно проследить функционирование религиозных институтов на протяжении всего Республиканского периода. Ливий является нашим основным источником, позволяющим проанализировать в динамике взаимодействие понтификальной коллегии с политическими структурами Римской республики. Основная цель Ливия заключалось в том, чтобы показать истоки могущества римского государства. Одной из причин могущества римлян падуанский историк считал прирожденное благочестие квиритов в отношениях с богами-покровителями1. Поэтому неудивительно, что его повествование насыщено фактами из религиозной жизни сыНая.

1 Сергеев В. С. Очерки по истории древнего Рима. М., 1938. Ч. 1. С. 447- Liebeschuetz W. The religious position of Livy’s history// JRS. 1967. Vol. 57. P. 46- Chaplin J. D. Livy’s exemplary history. Oxford, 2002. P. 11−13- Kajanto I. Notes on Livy’s Conception of History // Arctos. 1958. Vol. 2. P. 55−60.

Многие современные критики считают, что исторический труд Ливия был рассчитан скорее на широкую публику, чем на серьезного и вдумчивого читателя, и воспринимался он современниками как исторический роман, а не как серьезное научное сочинение1. Мы не станем отрицать, что повествование Ливия содержит немалое количество искажений и мифов. Однако нас интересует данный текст не столько как источник по общей республиканской истории (политической борьбе, экономическим и социальным отношениям, хотя, конечно, все эти стороны римской жизни учитываются в нашей работе), сколько как собрание бесценного материала по римскому сакральному праву и истории жреческой организации. В раскрытии этих аспектов Ливий проо явил себя глубоким знатоком. Конечно, его труд не был специально посвящен изучению проблем, связанных с сакральным правом. Описание религиозной практики и, в частности, деятельности понтификов встроены в общую историческую композицию как некие пояснительные отступления, которые призваны показать широкий интеллектуальный кругозор автора и его осведомленность в тонкостях сакрального права. Пассажи Ливия, в которых приводятся сведения о компетенции различных жреческих коллегий, совмещают в себе емкость, подробность повествования и в то же время предельную лаконичность. Такой метод изложения ярко выражен в том фрагменте, где историк рассказывает о компетенции понтификов — Ливий умудряется вместить в рамки одного абзаца перечень всех пунктов сакрального права, которые попадали под понтификальный контроль (I. 20. 1−7). Этот ряд можно представить следующим образом: hostiae, dies, templa, pecunia, cetera omnia publica privataqae sacra, funebria, prodigia. He исключено, что такая композиция изложения сакрально-исторического материала была заимствована Ливием из самих понтификальных книг (известно, что понтификальные записи отличались лаконизмом и предельной точностью в освящении вопросов сакраль.

1 Packard D. W. A Concordance to Livy (Books I-IV). Harvard, 1968. PТрухина H. H. Книги Корнелия Непота // Корнелий Непот. О знаменитых иноземных полководцах. М., 1992. С. 5.

2 Liebeschuetz W. Op. cit. P. 53. ного права)1. Поэтому мы склонны согласиться с теми учеными, которые полагают, что основным источником Ливия для сюжетов, связанных со жреческим правом, являлись понтификальные хроники и документы. Также необходимо отметить, что историк демонстрирует великолепное знание материала, а сама историческая композиция у него, как правило, продумана и логически выверена3.

Исследователи признают, что Ливий в процессе работы над своим текстом проводил тщательный отбор источников, сравнивал различные точки зрения предшественников4. И даже если Ливий, как полагают многие современные ученые, действительно искажал факты с целью возвеличить Рим, 5 то ему совсем необязательно было выдумывать эти факты — скорее можно предположить, что историк подвергал свои источники тщательной фильтрации, сознательному отбору.

Кроме того, повествование о функциях и положении понтификов редко находятся в прямом фокусе нашего историка. Информация об этой коллегии оказывается фоном для других сюжетов. Поэтому вряд ли нужно подозревать Ливия в намеренном искажении фактов, свидетельствующих об участии понтификов в разрешении того или иного государственного вопроса. К тому же данные Ливия о римском жречестве нередко органично дополняются и подтверждаются информацией других древних писателей6.

Огромное значение для нашего исследования имеет сочинение римского автора первой трети I в. н. э. Валерия Максима «Знаменитые изречения и деяния». Согласно общепринятой датировке, труд Валерия Максима появил.

1 Luce Т. J. Livy: The Composition of his History. Princeton, 1977. P. 34- Tansey P. The inauguration of Lentulus Niger // AJPh, Vol. 121. № 2. P. 204. fy.

Сини Ф. Люди и боги. С. 11.

3 Chaplin J. D. Op. cit. P. 167.

4 Ogilvie R. M. A Commentary on Livy, Books VI-X. Oxford, 1970. P. 187.

5 Ogilvie R. M. A Commentary on Livy. P. 30- Гребенюк A. В. Цивилизация античного мира и средневековой Европы. М., 1997. С. 35.

6 Liebeschuetz W. Op. cit. P. 55. В целом об историческом методе Ливия и о композиции его труда см. также: Кузнецова Т. И., Миллер Т. А. Античная эпическая историография. Геродот и Тит Ливий. М., 1984. ся во второй половине правления Тиберия — первая книга не ранее 28 г. н. эЛ Особую ценность для нас представляет именно эта первая книга, где автор описывает казусы из прошлой жизни римлян и иностранцев, содержащие примеры как благочестия, так и пренебрежительного отношения к религиозным канонам. По мнению некоторых романистов, сочинение Валерия Максима можно охарактеризовать как популярный сборник исторических анекдотов и поговорок2. В этой связи Валерий Максим зачисляется в когорту продолжателей «развлекательной» литературной традиции, заложенной опусами Корнелия Непота3.

Однако, на наш взгляд, сочинение Валерия Максима, особенно та его часть, которая содержит факты из религиозной жизни римлян, более близка по стилю и композиции к работе такого авторитетного антиквара начала II в. н. э. как Авл Геллий. Характерной чертой и для Максима, и для Геллия является то, что эти авторы пытаются объяснить посредством известных исторических эпизодов малопонятные современникам обычаи и нравы римской старины4. К тому же из «религиозных» примеров, приводимых Валерием Максимом, хорошо видно, что автор великолепно ориентируется в тонкостях понтификального права и связанных с ним правилах публичной дедикации (Val. Max. I. 1. 8). Умение же разбираться в «трудной для понимания жреческой науке», по словам Авла Гелия, высоко ценилось ученой аудиторией (Gell. I. 4. 3). Есть основания предполагать, что Валерий Максим особенно тщательно подходил к отбору и анализу своих источников и к освещению сюжетов, связанных с фактами религиозной жизни Рима, поскольку общий «реставраторский» дух политики Августа и Тиберия в отношении оригинальной квиритской религии вряд ли способствовал небрежному и поверхностному отношению тех писателей, которые принимались за исследования и.

1 Bloomer W. M. Valerius Maximus and rhetoric of new nobility. L., 1992. P. 24—29.

2 Idem. Ree. ad op.: Skidmore C. Practical ethics for roman gentlemen: the work of Valerius Maximus // CR. 1998. Vol. 48. № 1. P. 52 f.

3 Трухина H. H. Книги Корнелия Непота. С. 3.

4 Mueller H.-Fr. Op. cit. P. 102. реконструкцию фактов религиозной жизни римлян1. В современной литературе сложился тезис, что данная работа является своеобразным аккумулятором в освящении традиций и культурных стереотипов как римлян, так и иноземных народов. Более того, высказывается мнение, что сочинение Валерия Максима отражает глубинную суть исторического сознания римлян и их представления о своем прошлом3.

Данные Валерия Максима для нас особенно ценны, так как они позволяют восполнить те пробелы в истории понтификальной коллегии, которые образуются вследствие утраты второй декады книг Ливия. Многие сведения Валерия Максима о характере понтификальной власти уникальны и не содержатся ни в одном другом нарративном источнике. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что Максим упоминает довольно много конкретных лиц, занимавших пост верховного понтифика: Цецилий Метелл, П. Лициний Красс, М. Эмилий Лепид, Гней Домиций. Деятельность этих политиков в качестве верховных понтификов приходится на период от середины III до второй половины II в. до н. э. Предпочтение отдается первым трем жрецам: Ме-теллу, Лепиду, Лицинию. Сюжеты, в которых они фигурируют в качестве верховных понтификов, непосредственно связанны с их жреческим саном. В хронологическом отношении их деятельность приходиться на вторую половину III — первую половину II в. до н. э., что практически соотносится с эпохой расцвета Римской республики4.

Большое политическое значение придавал жречеству Марк Туллий Цицерон, который и сам был жрецом в сане авгура. В своих трактатах «О ди-винации» и «О природе богов» Цицерон анализирует все специфические стороны римской религии, показывая, как она вплеталась в политический про.

1 Bloomer W. М. Op. cit. Р. 14- Hill Н. Dionysius of Halicarnassus and the origin of Rome // JRS. 1961. Vol. 51. P. 88.

2 Honstetter R. Exemplum zwischen Rhetorik und Literatur. Konstanz, 1977. S. 198−200.

3 Drexler H. Die moralische Geschichtsauffassung der Romer // Gymnasium 1959. Vol. 61. P. 168.

4 Broughton T. R. S. The Magistrates of the Roman Republic. New York, 1951. Vol. I. P. 218- 390- 499. цесс. Большое значение для нашей темы представляют речи оратора «О своем доме» и «Об ответах гаруспиков». Информация о понтификальной коллегии, которая содержится в речах оратора, при сопоставлении ее с данными Тита Ливия, Валерия Максима и Дионисия Галикарнасского, позволяют сделать вывод об эволюции понтификальной власти и жреческого права в период Средней и Поздней республики. Более того, Цицерон делает многочисленные отступления и экскурсы в более раннюю историческую эпоху, упоминая о понтификальных декретах и об участии понтификов в актах публичной дедикации. Не менее значимы для нашей темы его диалоги «О государстве» и «О законах». Особенно важно отметить извлечения, сделанные Цицероном из древнейших законов о жрецах и жертвоприношениях (Cic. De leg. II. 15−30). В целом хотелось бы заметить, что работы Цицерона отличает глубокое осмысление римской государственно-правовой древности. Согласно мнению большинства историков, Цицерон пользовался широким кругом древних сочинений. Вполне возможно, что его источники относятся к ранней ступени традиции1.

Обширный материал о римской языческой религии предоставляет Плиний Старший. В своей «Естественной истории» он приводит описание различных сакральных церемоний. Этот труд Плиния, автора первой половины I в. н. э., является сочинением характера. В 37 книгах содержатся сведения по самым разным отраслям античной науки: астрономии, геологии, географии, истории, искусству. Значение этой работы как исторического источника трудно переоценить уже потому, что этим автором было обработано около 600 греческих и римских сочинений самого разного содержания. Плиний Старший приводит уникальные сведения о деятельности авгуров и понтификов Царского и Республиканского Рима (Plin. Н. N. XXXIX. 54- XL. 12).

1 Дементьева В. В. Децемвират в государственно-правовой системе римской республики в середине V в. до н.э. М., 2003. С. 15−16.

2 Сергеев В. С. Указ. соч. С. 449−459.

Для характеристики римских публичных священнодействий и роли жрецов в их организации и отправлении могут быть использованы и поэтические сочинения Овидия. Особого внимания заслуживает ученая поэма «Фас-ты». Сам Овидий так определял цель и предмет своего исследования: «Священнодействия я ныне стремлюсь воспеть по фастам» (Fast. I. 7). Поэтому неудивительно, что Овидий приводит и некоторые свидетельства о понтифи-кальном праве в области регламентации правил общественных жертвоприношений (Fast. I. 20−30). Он не упоминает о своих источниках, сообщая лишь то, что почерпнул сведения из «древних сказаний» (Fast. I. 7). Однако в современной источниковедческой критике обращается внимание на тот факт, что Овидий приводит детализированную информацию о римских культах и праздниках, что может свидетельствовать о том, что он имел в своем распоряжении большой круг сочинений анналистов и, вероятно, комментарии к римскому календарю понтификов1.

Перейдем к рассмотрению нарративных сочинений греческих авторов. Тексты древнегреческих писателей особенно ценны, поскольку они предлагают взгляд на римские обычаи и нравы извне, со стороны другой культуры. Древнегреческие историки пытались как можно подробней описать и объяснить своим соотечественникам малопонятные для них особенности римских институтов, традиций и религиозных взглядов2. Так, историк Дионисий Га-ликарнасский (последняя треть I в. до н. э.) в своем основательном и подробном труде «Римские древности» немало внимания уделяет жреческой организации. У этого автора мы можем найти весьма подробное описание судебных функций верховного понтифика (Dion. Hall. II. 67). Он предлагает обширную характеристику функций и правомочий понтификов в сфере общественных священнодействий. К сожалению, последние книги «Римских древностей», освещающие события второй половины V — начала III вв. до н.

1 Гаспаров М. Три подступа к поэзии Овидия // Овидий. Элегии и Малые поэмы. М., 1973. С. 11. См. также: Schiesaro A. Ovid and the professional discourses of scholarship, religion, rhetoric // The Cambridge companion to Ovid. Ed. by Ph. Hardie. P. 63 ff.

2 Hill H. Op. cit. P. 88 f. э., сохранились лишь во фрагментах. Поэтому у нас нет возможности, опираясь на «Римские древности», проследить реализацию понтификами своих правомочий и властных функций в Республиканский период. Необходимо заметить, что сведения, предоставляемые Дионисием, требуют тщательной проверки и сопоставления с информацией других источников. Исследователями давно замечено, что этот автор легко игнорирует некоторые данные традиции в угоду своим концепциям (например, в угоду теории греческого происхождения римлян), либо делает своего рода «уступку будущему» в трактовке событий, чтобы связать их в дальнейшем с другими фактами1. Тем не менее сведения Дионисия о понтификах дополняют данные Ливия и Валерия Максима и в некоторых случаях позволяют их скорректировать.

Отдельные сведения (иногда ценные) и о коллегии в целом, и об отдельных ее представителях предоставляют Плутарх, Дион Кассий, Иоанн Лид и некоторые другие греческие писатели.

Юридические источники. Правовых материалов по истории республиканского Рима совсем немного, а те, что имеются, носят специфический характер и не дают прямой информации о понтификальной коллегии. Так, для характеристики сакрального права периода Ранней республики нами привлекались данные законов XII таблиц. На основе этих свидетельств (прямых цитат или пересказа отдельных норм в сочинениях разных древних авторов) можно составить представление о системе норм сакрального права, функционировавших в римском обществе в V—III вв. до н. э.

В своей работе мы привлекали также «Дигесты» Юстиниана, в которых содержатся важные положения римских юристов касательно истории права. Огромную ценность для исследования юридической базы понтификальной власти и судебных функций этого жречества в V—III вв. до н. э. представляет второй титул из первой книги «Дигест» «О происхождении права и всех магистратов и о преемственности мудрецов» (Dig. I. 2. 2 Pomponius). В данном.

1 Радциг Н. С. О начале римской летописи // Ученые записки Императорского Московского Университета. М., 1904. Вып. 32. С. 71. титуле содержится извлечение из «Пособия» классического римского юриста Помпония (II в. н. э.), где в контексте общего развития римского права рассматривается функционирование понтификальной организации. В этом достаточно крупном пассаже сперва детально рассказывается о становлении цивильного права (ius civile) и магистратах римского государства, а затем освещается в хронологической последовательности деятельность юристов (successio prudentiiim). В этом разделе Помпоний сообщает, что первоначально юридическое знание утаивалось понтификами и только они были осведомлены о законах и соответствующих им исковых формулах.

Эпиграфические источники. Для характеристики сакрального права и положения жрецов в республиканском Риме нами привлекались некоторые данные эпиграфики. Были использованы прежде всего надписи Республиканской эпохи с фрагментами или полными текстами сакральных законов, а также некоторое количество элогиев и посвятительных надписей IV—I вв. до н. э., на основании которых можно составить представление о cursus honorum и определить место понтификата по отношению к системе государственных должностей1.

Кроме того, определенную исследовательскую ценность для нас представляет закон колонии Генетива Юлия от 44 г. до н. э. — Lex Ursonensis, который хорошо сохранились в памятниках эпиграфики2. Несмотря на то, что этот и другие подобные законы относятся к гораздо более позднему периоду нежели тот, который рассматривается в нашей работе, некоторые содержащиеся в них сведения оказываются полезными для анализа понтификата в период Классической республики.

Нумизматические источники. Особую ценность для нас представляют монеты, содержащие (как правило, на реверсе) символы авгурального и.

1 Мы использовали надписи в публикации и реконструкции, представленной А. Де-грасси (Degrassi A. Inscriptiones Latinae liberae rei publicae. Ferenze, 1972. P. 13−109) и А. Де Розалией (De Rosalia A. Inscriptioni latine arcaiche. Palermo, 1972).

2 См.: Crawford M. Roman Statutes. (Bulletin of the Institute of Classical Studies. Vol. 64. Suppl. 64). L., 1996. P. 362—401. понтификального жречества1. Выпуск таких монет производился теми политиками, которые стремились подчеркнуть в отношении своей персоны связь с тем или иным жреческим достоинством (либо свою личную принадлежность к жречеству, либо указать на связь со своим знаменитым предком, который о отличился как выдающийся авгур или понтифик). Такие сведения показывают ценностное отношение политической элиты к жречеству. При этом необходимо обратить внимание на следующее обстоятельство. Хотя сведения о понтификах не встречаются на известных нам монетах, выпущенных ранее начала I в. до н. э., все же этот более ранний нумизматический материал может содержать в себе скрытую информацию об отношении нобилитета к понтификату.

Прежде чем закончить разбор источников, необходимо обозначить ключевую источниковедческую проблему, которая проходит красной нитью через все наше исследование: подавляющая масса свидетельств по истории архаического Рима и в значительной части по истории периода Классической республики восходит к нарративным источникам, создатели которых жили в эпоху Поздней республики или в эпоху Раннего принципата. Как минимум столетие отделяет наши основные источники от конца того периода, который предполагается рассматривать в диссертационной работе (середина П в. до н. э.). Ряд современных исследователей полагают, что в высшей степени сомнительно было бы считать, что древние авторы I в. до н. э. — I в. н. э. понимали природу архаической римской религии3.

Проблема реконструкции институтов римской религии осложняется еще и тем, что наиболее информативные и авторитетные реконструкции, то есть сочинения антикваров периода Поздней республики (прежде всего Вар-рона), старших и средних анналистов (Клавдия Квадригария, Валерия Анти.

1 Jal P. La propaganda religieuse a Rome au cours des guerres civiles de la fin de la republique // L’Antiquite Classique. 1961. Vol. 30. P. 403−404.

2 Jal P. Op. cit. P. 404.

3 Nock A. D. Essays on Religion and the Ancient World. Oxford, 1972. P. 145. ата) до нас не дошили или дошли во фрагментах1. В основном эти свидетельства сохранились в пересказах более поздних авторов (Валерия Максима, Авла Геллия, Макробия, Феста).

Между тем, в современной романистике гипперкритический подход к возможности реконструкции ранних этапов римской истории в целом преодолен. Антиковеды склоняются к тому, что несмотря на очевидные и неизбежные препятствия для понимания сущности религиозной жизни римлян у нас вполне достаточно оснований для того, чтобы составить адекватное представление о структуре и институтах римской религии республиканской эпохи и прийти к верифицируемым выводам о связи жречества с социальноо политической сферой римской цивитас. Кроме того, необходимо выделить корпус тех документов, которые могут дать нам относительно аутентичную информацию о жреческой структуре римской религии и соотнести их по возможности с данными нарративной традиции. В нашем случае такими источниками будут эпиграфические и нумизматические памятники.

Степень разработанности проблемы.

Перейдем к рассмотрению основных тенденций в современной историографии по интересующей нас теме. Необходимо сразу отметить, что в исследовательской литературе работ, специально посвященных изучению пон-тификальной коллегии Республиканского периода совсем немного. Однако в историографии немало работ, рассматривающих эту коллегию на фоне общего развития римской религии, государства и права.

Одним из первых ученых, заостривших внимание на политических о функциях римского жречества, был Т. Моммзен. Немецкий ученый отводил понтификам самое высокое место в жреческой пирамиде. Он отмечал, что.

1 Michels А. К. Early Roman religion // Classical World. 1954. Vol. 48. P. 25−35.

2 North J. Roman Religion. Oxford, 2000. P. 45−50- Rupke J. Communicating with the Gods // A Companion to the Roman Republic. Blackwell Publishing Ltd, 2006.

3 Mommsen T. Romisches Staatsrecht. Lpz., 1887. Bd 2. S. 18−73. после изгнания последнего рекса, являвшегося также верховным жрецом римской общины, надзор за публичным богослужением лег на плечи понтификов. Такая ситуация привела к тому, что коллегия оказалась поставленной во главе всей религиозной организации Римской республики. Кроме того, Моммзен задал тот ракурс в изучении понтификата, который и сегодня характерен для работ многих романистов: понтификат анализировался им в комплексе с государственными магистратурами Республики1. И хотя немецкий антиковед отмечал отличие жречества от магистратуры, все же он настаивал на следующем тезисе: поскольку понтифики и особенно их глава реализовывали функции, сопоставимые по значимости с магистратскими обязанностями (отправление священнодействий от имени гражданского коллектива, контроль за соблюдением частными лицами и магистратами правил жертвоприношений), то следует признать наличие у первосвященника (верховного понтифика) империя, что сближает этот институт с магистратурой2. Моммзен исходил из того, что ключевые публично-правовые функции в республике не могли отправляться лицами, не имевшими на то высшей власти. Идеи Моммзена отчасти поддержали Л. Ланге и Г. Виссова, которые также полагали, что понтифики по характеру своей деятельности напоминали должностных лиц цивитас3.

Большое значение в зарубежной историографии всегда уделялось становлению юридической науки в древнем Риме. В связи с этим можно обозначить целое направление историко-правовых исследований, в которых анализируется роль понтификов в процессе формирования права в республикан.

1 Так, на магистратский характер понтификата указывавает Р. Гордон и Р. Туркан: Gordon R. From Republic to Principate: priesthood, religion and ideology // Pagan priests: Religion and power in ancient world. Ed. by M. Beard, J. North. Ithaca, 1990. P. 240−241- Turcan R. The Gods of ancient Rome: religion in everyday life from archaic to imperial times. Published by Routledge, 2000. P. 12.

2 Ibid. S. 71.

3 Lange L. Romische Alterhumer. Berlin, 1896. S. 345−346- Wissowa G. Relligion und Kultus der Romer. Munchen, 1912. S. 511. ском Риме1. Необходимо отметить, что большинство исследователей этого направления связывают факт специализации понтификов на толковании норм сакрального права (и вытекающую из этого монополизацию понтификами религиозно-юридических знаний) с тем обстоятельством, что эта коллегия жрецов занимала в IV—II вв. до н. э. влиятельное положение в государственно-религиозной структуре римской цивитас. Однако по замечанию итальянского исследователя Ф. д’Ипполито, уже в III в. до н. э. в связи с бурным развитием юриспруденции за пределами жреческих коллегий можно наблюдать постепенное ослабление монополии понтификов на знание и толкование права.

Как отдельное направление в исследованиях понтификата необходимо выделить работы, изучающие документы этой коллегии и их место в античной традиции. Прежде всего отметим монографию Г. Роде, который попытался собрать все античные свидетельства о понтификальных документах и реконструировать их4. Автор заметил, что архив понтификов включал в себя не только книги (libri), комментарии (commentarii) по вопросам правил жертвоприношений, но также календарь, анналы и legis actiones. Роде отмечал особую роль понтификальных декретов и ответов по вопросам культа в процессе трансляции религиозных традиций римской цивитас, указывая, что благодаря этим актам многие ритуалы в течение нескольких веков сохранялись от забвения или получали новое толкование.

Также необходимо отметить серию работ Ф. Сини, который тщательно разобрал феномен pax deorum5. Итальянский историк-правовед останавливается на понтификальном праве и связанных с ним публичных жертвоприно.

1 Schulz F. History of Roman legal science. Oxford, 1946; De Martino F. La giurisdizione nel diritto romano. Padua., 1971; Bujuklic Z. Leges regiae: pro et contra // RIDA. 1998. Vol. 45. P. 45−60.

2 Mitchell R. E. The Definition of patres and plebs: An End to the Struggle of the Orders // Social struggles in archaic Rome: new perspectives on the conflict of the orders. 2005. P. 140−141.

3 D’Ippolito F. Giuristi e sapienti in Roma arcaica. Bari, 1986, P. 4—6.

4 Rohde G. Die Kultsatzungen der romischen Pontifices. Berlin, 1936.

5 Сини Ф. Люди и боги в римской религиозно-политической системе // IVS AN-TIQWM. 2001. № 8. С. 10−14. шениях1. Сини полагает, что «римское видение мира» основывалось на разделении «божественного» и «человеческого». Такое деление предопределило особенность римской религиозно-юридической системы, которая регламентировала отношения людей и богов. Письменная (документальная) деятельность понтификов (главным образом по созданию комментариев и официальных декретов) была направлена на развитие и поддержание такой религиозно-юридической системы, связывающей в единое правовое пространство граждан цивитас и небожителей .

Одной из самых важных работ для нашего исследования является монография Г. Дж. Сцемлера, в которой собраны все известные имена понтил фиков, авгуров и жрецов священнодействий. Очевидной заслугой автора является то, что он попытался выявить даты кооптации и смерти лиц, занимавших ключевые жречества в период Республики. По мнению Сцемлера, представители элиты в IV—III вв. до н. э. занимали жреческие должности на достаточно поздних этапах политической карьеры. Понтификат, как правило, достигался после претуры или консулата. Сцемлер видит в этом указание на то, что уже тогда понтификат был включен в систему cursus honorum и рассматривался элитой как своеобразная религиозная магистратура пожизненного характера.

На вопросе о значении и месте понтификата в системе римского государства VI—III вв. до н. э. кратко останавливается в своей монографии венгерский антиковед Э. Ференци4. Ученый полагает, что понтифики и авгуры в Царский и Раннереспубликанский периоды являлись теми столпами, на которых базировался родовой консерватизм и «патрицианский дух». Однако с.

1 Там же. С. 11−19.

2 Sini F. Documenti sacerdotali di Roma antica. Sasari, 1983.

3 Szemler G. J. The priest of the roman republic: a study of the interactions between priesthood and magistracies. Bruxeles, 1972. P. 109−180. Однако заметим, что Сцемлер во многом использовал результаты, полученные еще К. Бардтом, собравшим просопографи-ческие данные по жречеству периода республикисм.: Bardt С. Die Priester der grossen Collegiun aus romisch-republikanischer Zeit. Berlin, 1871.

4 Ferenczy E. From the patrician state to the patrician-plebian state. Budapest, 1976. P. 18−24- 56−60. трансформацией патрицианского государства в республику нобилей авторитет понтификов в среде римского общества существенно снижается. Этот факт, по мнению Э. Ференци, связан именно с тем, что после реформ Аппия Клавдия прежде монополизированное жрецами знание теряет покров таинственности и становиться доступным широким слоям римской элиты, которая, в свою очередь, активно использовала это знание в политической борьбе1.

Вопросы, связанные с деятельностью понтификов, достаточно подробно исследованы в коллективной монографии «Языческое жречество: религия и власть в древнем мире», ключевые главы в которой написаны М. Берд и Дж. Нортом2. Тщательно изучив свидетельства нарративной традиции относительно процесса взаимодействия гражданской общины с вышними миром, Берд приходит к выводу, что функция посредничества между богами и людьми концентрировалась в сенате, а жрецы к ее реализации не имели пряо мого отношения. Норт, в свою очередь, добавляет, что жрецы в республиканском Риме был лишены возможности принимать самостоятельные решения по вопросам государственной религии и полностью зависели от магистратов и сената, ввиду чего нельзя говорить о наличие у жречества (в том числе понтификов) самостоятельных политических функций4.

Некоторые проблемы понтификального права затрагиваются в основательной статье американского исследователя П. Тэнсея5, который отмечает, что к концу II в. до н. э. утвердился принцип «понтификального надзора» практически над всеми жречествами, не связанными с политической сферой (жрецы отдельных божеств, весталки, салии, луперки). По мнению автора, отличительной особенностью верховного понтифика (которая выделяла его среди всех остальных жрецов) была широчайшая по географическому охвату.

1 Ferenczy E. Op. cit. P. 179−185.

2 Pagan priests: Religion and power in ancient world. Ed. by M. Beard, J. North. Ithaca,.

1990.

3 Beard M. Priesthood in the Roman Republic // Pagan priests. P. 15−45.

4 North J. Diviners and Divination at Rome // Pagan priests. P. 145.

5 Tensey P. The inauguration of Lentulus Niger // AJPh. 2000. Vol. 121. P. 237−255. мобильность. Это было связанно с тем, что должность первосвященника чаще всего совмещалась с высшей магистратурой1. Такая ситуация привела к складыванию традиции, когда верховный понтифик делегировал свои полномочия другим членам коллегии, которые от его имени и вершили юрисдикцию от имени первосвященника.

Отечественная историография. Остановимся на некоторых работах отечественных антиковедов, принципиально значимых для нашего исследования. Условно русскоязычная историография римского жречества может быть разделена на три периода: дореволюционная историография, историография советской эпохи и современная историография (начиная с 90-х гг. XX в.).

В рамках историографии дореволюционного времени нельзя не отметить работу М. Крашенинникова «Римские муниципальные жрецы и жрио цы». Автор, рассматривая римскую сакральную структуру эпохи принципата, делает экскурс в более ранний исторический период. Исследователь обращает внимание на тот факт, что уже в IV—III вв. до н. э. имела место практика совмещения жреческого сана и магистратуры. Такая ситуация привела к тому, что в Поздний республиканский период жреческое достоинство нивелируется и жрец становится, прежде всего, магистратом.

Необходимо отметить работы И. В. Нетушила, в которых автор подо робно останавливается на изучении этимологии слова «понтифики». Автор поддерживает этимологию pons+facere («мостостроители»), которая была предложена Моммзеном. Однако Нетушил полагал, что слово pons у римлян имело более широкое значение «путь» и не сводилось к значению «мост». На такой этимологии основывается и гипотеза исследователя, согласно которой понтифики, тесно связанные с царской властью, первоначально были «устроителями царского пути» — распорядителями царских шествий и выходов. Предводитель понтификов являлся и главой всего придворного штата царя4.

1 Tensey Р. Ор. cit. Р. 46.

2 Крашенинников М. Римские муниципальные жрецы и жрицы. СПб., 1891.

3 Нетушил И. В. Pontifices // Филологическое обозрение. М., 1898. Т. XV. С. 105−113.

4 Негушил И. В. Pontifices. С. 109−111.

В другой работе «Очерк римских государственных древностей» Нетушил кратко прослеживает судьбу понтификов в Республиканский период1. По мнению ученого, после изгнания царей происходит своего рода кристаллизация понтификов в особую коллегию по делам государственных обрядов и жертвоприношений. Неопределенный круг обязанностей понтификов сужается до «разрешения определенного вида сакральных вопросов"2. Тем не менее, Нетушил склонен видеть в полномочиях верховного понтифика магистратские черты, считая возможным определять его власть как шрепит3. «На этом основании, — доводит он свою мысль до логического завершения, — должность понтифика могла, пожалуй, со временем всецело превратиться в светскую магистратуру, если бы этому не противодействовал принцип разделения светского и сакрального управления"4.

Особое место занимает работа историка римского права русской дореволюционной школы В. М. Хвостова5. Этот исследователь, прослеживая развитие римского публичного и частного права, указывает на участие в этом процессе понтификов. По его мнению, религия вплеталась в римскую общественную жизнь на протяжении всей ее истории6. Правда, Хвостов оговаривается, что уже в Республиканский период существовало достаточно четкое разделение божественного и человеческого права.

Нельзя не отметить очень яркую монографию С. А. Муромцева, посвященную эволюции гражданского права древнего Рима7. Ученый, останавливаясь на проблеме понтификальной юрисдикции в период Ранней республики, совершенно справедливо замечает, что судебная власть понтификов распространялась на весь гражданский коллектив8. Кроме того, по мнению.

1 Он же. Очерк римских государственных древностей. Харьков, 1902. С. 694—698.

2 Нетушил И. В. Очерк. С. 694−695.

3 Там же. С. 697, 720.

4 Там же. С. 696.

5 Хвостов В. М. История римского права. М., 1919. С. 67−78.

6 Там же. С. 68.

7 Муромцев С. А. Гражданское право Древнего Рима. М., 2003.

8 Там же. С. 185−195.

Муромцева, эта власть закрепилась в римской общине естественным образом в силу того, что только жрецы имели необходимые знания и навыки для применения и толкования законов и норм обычного права1.

В монографии И. Бердникова «Государственное положение религии в Римско-Византийской империи» высказывается идея о консультативной практике понтификов в юридической сфере уже в период Римской республики. Бердников рассматривает римскую религию в качестве подчиненного о орудия государственной политики. Особое значение в деле руководства сакральной сферы ученый придает сенату, на долю же понтификальной коллегии оставляет лишь моральный авторитет. Роль коллегии в формировании системы квиритского гражданского судопроизводства также отмечается в общих работах по истории римского права Н. П. Боголепова и И. А. Покровского3.

В целом необходимо отметить, что русская дореволюционная школа римского права внесла существенный вклад в изучение основ древнейшего квиритского правопорядка. Многие выводы исследователей старой школы оказали серьезное влияние и на современных антиковедов и историков римского права. Отечественная историография дореволюционного периода развивалась в общем с западноевропейской наукой русле.

В историографии советского периода внимание к понтификату значительно снизилось, что объясняется, с нашей точки зрения, тем, что советская доктрина долгое время относилась с большим недоверием и опаской к римскому праву вообще, а к научным исследованиям в той области, где соединяется религия и право, — в особенности. Ситуация начинает меняться в послевоенный период, но лишь с 60-х гг. появляются работы, в которых достаточ.

1 Там же. С. 95−100.

2 Бердников И. Государственное положение религии в Римско-Византийской империи. М., 1881. С. 211−212.

3 Боголепов Н. П. Учебник истории римского права. М., 1907. С. 40−65- Покровский И. А. История римского права. Минск, 2002. С. 108−112. но подробно освещаются вопросы, связанные со становлением и развитием жреческой организации в Риме.

А. И. Немировский доказывает догосударственное происхождение понтификов, подчеркивая при этом их роль в становлении общественной идеологии1. Ученый высоко оценивает положение понтификов в Период царей и Ранней республики, указывая, что эта коллегия контролировала жертвоприношения частных лиц и магистратов.

Е. М. Штаерман подробно анализирует социально-политические основы римской религии, отводя жречеству важную роль в становлении государства и развитии властных институтов цивитас2. И. Л. Маяк, рассматривая генезис римского полиса, расценивает институт понтификов как краеугольный о камень общественного устройства. Однако, как замечает Маяк, разделяя в этом отношении устоявшуюся точку зрения об экономической слабости жречества, могущество понтификов в политической сфере было стеснено законами, ограничивающими материальную базу жречества в целом. При этом коллегия понтификов рассматривается не как институт общинной власти, а как социальная категория или прослойка.

Из современных работ необходимо упомянуть две коллективные монографии: «Жреческие коллегии в раннем Риме"4 и «Религия и община древнего Рима», где ключевыми являются разделы, написанные Л. Л. Кофановым, А. М. Сморчковым и Н. Г. Майровой. Так, Л. Л. Кофанов отмечает, что понтифики, опираясь на сакральное право, решали важные социально-политические проблемы в обществе, непременно участвуя в государственной жизни на протяжении всего Царского и Республиканского периодов. Л. Л. Кофанов останавливаясь на вопросе политико-правовых функций понтифи.

1 Немировский А. И. Идеология и культура Раннего Рима. Воронеж, 1964. С. 122−130.

2 Штаерман Е. М. Социальные основы. С. 34—46.

3 Маяк И. Л. Указ. соч. С. 242−250.

4 Религия и община в древнем Риме. М., 1994; Жреческие коллегии в раннем Риме. М., 2001.

2 Кофанов Л. Л. Роль жреческих коллегий в архаическом Риме и развитие жреческого права//Жреческие коллегии в раннем Риме. М., 2001. С. 9−38. ката замечает, что функционально этот жреческий институт можно вполне сравнивать с магистратурой1 (так, например, автор указывает, что понтифики, наряду с магистратами, руководили работой народного собрания). А. М. Сморчков3, в свою очередь, высказывает критическую точку зрения относительно возможностей участия понтификов в политическом процессе, противопоставляя жречество республиканским институтам власти. Автор выстраивает соответствующую схему взаимодействия этого жречества с политической властью, в которой понтифики занимают подчиненное положение по отношению к царской власти, а позднее — к патрицианской элите3. В одной из недавних работ А. М. Сморчков показывает, что у нас нет оснований приписывать понтификату политические функции, связанные с руководством народными собраниями в Римской республике4.

С одной стороны, такой подход позволяет разрушить традиционный историографический стереотип, берущий свое начало в работах Т. Моммзена и представляющий коллегию понтификов как самую влиятельную жреческую коллегию, а верховного понтифика во главе всей римской сакральной организации. Но, с другой стороны, такая точка зрения может вызвать некоторые возражения. Исследователь указывает на явное противоречие, имеющееся между высокой оценкой понтификов у древнейших авторов и известными фактами применения понтификами своих полномочий. На основании этого делается вывод об отсутствии судебных функций у понтификов или, по крайней мере, отсутствии возможности их применения. Мы, со своей стороны, можем объяснить это противоречие следующим образом. Традиция, пе.

1 Генезис преторского права в Риме IV в. до н. э // IVS ANTIQVVM. М., 2003. № 12. С. 35- он же. Роль жреческих коллегий в архаическом Риме. С. 41−42.

2 Кофанов JI. JI. Lex et lus: возникновение и развитие римского права в VIII — III вв. дон. э. М., 2006. С. 152- 159.

3 Сморчков А. М. Коллегия понтификов и гражданская община (IV—II вв. до н. э.) // Религия и община в древнем Риме. М., 1994. С. 57;

3 Сморчков А. М. Положение жречества в эпоху ранней республики // IVS ANTIQVVM. 1997. № 2. С. 42−46.

4 Он же. Понтифики и собрания граждан в эпоху римской республики // ВДИ. 2007. № 3. С. 55−65. речисляя круг обязанностей понтификов как верховных судей по религиозным вопросам, верховных блюстителей традиций и культов, говорит именно об архаической эпохе римского государства (Liv. I. 20. 5−7- Plut. Numa. IXCic. De leg. II. 30), a упоминание о реальных фактах деятельности понтификов (на которые опирается автор, давая им оценку)1 относится к периоду Средней республики (IV-II вв. до н. э.). На наш взгляд, такой временной разрыв заставляет усомниться в данной гипотезе. Не исключено, что в архаический период (VII-V вв. до н. э.) понтифики могли обладать тем кругом полномочий, которые перечислены в пассаже Ливия (I. 20. 5−7). По крайней мере, уже тот факт, что понтифики соблюдали и хранили преемственность общественно-важных законов (Dion. Hall. III. 36. 4- Dig. I. 2. 2 Pomponius), говорит о заметной роли этого жречества в квиритской общине в эту эпоху.

Далее, в качестве доказательства того, что роль и значение понтификов необоснованно завышены в нарративной традиции, А. М. Сморчков указывает на явное противоречие между этимологией понтификов (pons+facere), сводящей функцию этой жреческой коллегии к наблюдению за священным мостом, и тем общественном значением жрецов, на котором настаивает традиция2. Исследователь полагает, что такая этимология свидетельствует о реальном статусе понтификов — изначально маловлиятельном жречестве. А. М. Сморчков выдвигает интересную гипотезу о реформе понтификата со стороны царской власти, преследующей своей целью противопоставить маловлиятельных и послушных понтификов могущественному аристократическому жречеству, связанному с родоплеменной знатью. В подтверждение этому исследователь ссылается на информацию о тесных связях царской власти и понтификов, строившихся на подчиненной роли последних.

Однако, отдавая должное логичности и обоснованности таких соображений, мы все же позволим себе несколько замечаний. Нам представляется,.

1 Сморчков А. М. Коллегия понтификов и гражданская община. С. 56−58.

2 Сморчков А. М. Коллегия понтификов // Жреческие коллегии в раннем Риме. М. 2001. С. 98−102. что обязанность понтификов наблюдать за священным мостом (pons sublicius) является чрезвычайно важной. На наш взгляд, эта функция символизировала и отображала первенствующую роль этих жрецов в контроле над общинными культами, которая заключалась и в защите отечественных свя-щеннодейств от воздействий и разрушений извне. Главным было защитить и уберечь религию своей общины. И только влиятельное и авторитетное жречество могло взять на себя такую ответственную охранительную миссию. И неслучайно в источниках постоянно подчеркивается, что именно понтифики контролировали все частные и общественные жертвоприношения, бдительно следили за строгим их исполнением (Dion. Hall. II. 72. 1—2- Liv. I. 20. 5−6- Cic. De leg. II. 20). Такая ситуация выглядит естественной в условиях замкнутого традиционного общества (особенно, для периода архаического Рима), где языческая религия являлась основным идеологическим стержнем civitas. Поэтому мы не склонны вслед за А. М. Сморчковым усматривать противоречие в этимологии pontifex с теми функциями, которые приписывают древние авторы этому жречеству.

Научная новизна диссертации.

Интерес к религиозному и правовому наследию древних римлян не только остается традиционно высоким, но за последние два десятилетия наблюдается явный рост количества исследований в этой сфере. История римской сакральной организации достаточно хорошо изучена в современной историографии. Но обращает на себя внимание тот факт, что зачастую деятельность жреческих коллегий рассматривается изолировано от общей публично-правовой системы древнего Рима. Более того, функционирование жреческой организации, как правило, освещается исследователями в статическом состоянии и в историко-правовой литературе мало работ, посвященных динамике жреческих коллегий. Особо следует отметить, что в отечественной историографии проблема взаимодействия понтификов с политическими структурами республиканского Рима изучена только в отдельных аспектах. Все это свидетельствует о том, что многие вопросы, связанные со становлением и развитием понтификата как государственно-религиозного института римской цивитас требуют дальнейшего исследования в контексте анализа всей политико-правовой системы Римской республики. Этим прежде всего и определяется научная новизна работы, которая является первым в отечественной историографии комплексным исследованием проблем, связанных со становлением и развитием коллегии понтификов в рамках политико-правовой системы римской цивитас. Если говорить более конкретно, то научная новизна диссертации определяется следующими положениями.

1. Рассмотрен в совокупности весь комплекс проблем, связанных с реализацией коллегией понтификов общественно-значимых функций в период с VIII до II вв. до н. э.

2. Сформулирована концепция развития судебных прерогатив понтификов в сфере регулирования iudicia privata в V—III вв. до н. э.

3. Впервые в отечественной историографии для характеристики места понтификата в структуре общественных должностей введен в научный оборот комплекс эпиграфических источников (элогиев и посвятительных надписей).

4. На основе тщательного анализа нарративных, эпиграфических и нумизматических источников представлена эволюция восприятия политической элитой понтификального жречества в системе cursus bonorum.

5. Предложен тезис о функционировании в политико-правовой системе республиканского Рима специфического публично-правового механизма (конституционной традиции), определяющего принципы взаимодействия республиканских органов власти со жреческими коллегиями.

6. Сделан вывод о принципиальном отличии института понтификата от института магистратуры (в специальном, терминологическом значении этого слова) и показана невозможность отнесения власти понтификов к магистратскому типу.

7. В связи с последним дана новая трактовка понимания места понтификов в государственно-религиозной системе Римской республикив соответствии с этой трактовкой понтификат отнесен к особому, четвертому типу общинной власти (принципиально отличавшемуся от магистратур, сената, народного собрания) — политически активному жречеству.

Практическая значимость.

Материалы, содержащиеся в работе, могут способствовать переосмыслению истории формирования и развития религиозных институтов римского государства, их влияния на становление римского права. Результаты диссертационного труда могут быть использованы при написании новых монографий и учебных пособий, программ, по дисциплинам, читаемым не только на исторических, но и на юридических факультетах высших профессиональных учебных заведений (история древней Греции и Рима, история религий, римское право, история государства и права зарубежных стран).

На базе материалов диссертации (в рамках проекта «Contextualizing Classics. Renewal of Teaching Practices and Concepts». Sofia University St. Kli-ment Ohridski, 2006;2007) разработан специальный курс «Жречество в Римской республике: проблемы взаимодействия сакральных и политических институтов цивитас» для магистрантов по направлению «Всеобщая история», специализирующихся в области изучения истории древнего Рима и латинского языка.

Апробация работы.

Диссертация обсуждена на заседании кафедры истории древнего мира и средних веков Уральского государственного университета им. А. М. Горького. Основные положения диссертации на всех этапах ее подготовки и написания обсуждались в ходе выступлений на конференциях различного уровня (в хронологическом порядке):

1. В Белгороде: «Проблемы истории и историографии зарубежных стран». Международная научная конференция. Белгородский государственный университет, 2005.

2. В Нижнем Новгороде: «Актуальные проблемы исторической науки и творческого наследия С. И. Архангельского». Всероссийская конференция. Нижегородский государственный педагогический университет, 2005.

3. В Нижнем Новгороде: «Всероссийская научная конференция «Социальное творчество и культурные коммуникации в прошлом и настоящем». Нижегородский государственный лингвистический университет, 2005.

4. В Софии: Regional Seminar for Excellence in Teaching «Contextualizing Classics. Renewal of Teaching Practices and Concepts». Sofia University St. Kli-ment Ohridski, 2006.

5. В Саратове: «Antiqvitas Iwentae: Всероссийская конференция студентов и аспирантов на базе кафедры истории древнего мира Саратовского государственного университете». Саратовский государственный университет, 2007.

6. В Тобольске: «Диалог культур и цивилизаций». VIII Всероссийская конференция молодых историков. Тобольский государственный педагогический институт, 2007.

7. В Севастополе: «IX Международная Крымская конференция по религиоведению». Национальный заповедник «Херсонес Таврический», 2007.

8. В Софии: Regional Seminar for Excellence in Teaching «Contextualizing Classics. Renewal of Teaching Practices and Concepts». Sofia University St. Kli-ment Ohridski, 2007.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Итак, подведем итоги нашей работы, поэтапно, обозначив результаты, полученные в ходе решения поставленных задач.

В период генезиса римской государственности (который совпадает с эпохой царей) понтифики выступали непосредственными регуляторами социально-политической жизни, выполняя функции общинных руководителей. В процессе консолидации гентильных организаций в единую гражданскую общину религия являлась основным объединяющим элементом. Тот факт, что формирующаяся власть берет на себя попечение над всей общиной в ее отношениях с богами, свидетельствует о том, что начинает складываться идея общего правового пространства цивитас. Поэтому царская власть стремилась законодательно оформить руководящую роль жречества и вывести деятельность понтификов на общинный уровень. Однако по мере становления республиканских институтов социально-политические полномочия понтификов претерпевают существенные изменения.

Анализ данных нарративных и отчасти эпиграфических источников показывает, что на протяжении У-Ш вв. до н. э. непосредственное руководство общественными процессами переходит в компетенцию магистратов, а деятельность жреческих коллегий попадает под контроль сената. Кроме того, многие функции, связанные с активной и самостоятельной деятельностью понтификов (такие как принесение государственных обетов от имени общины, проведение публичной дедикации) попадают в сферу компетенции высших магистратов.

На наш взгляд, религиозно-юридическую деятельность понтификов в государственно-правовой системе римской республики 1У-П вв. до н. э. можно свести к трем основным формам, которые и определяли положение жрецов в государстве.

1. Издание понтификальных декретов в ответ на запрос сената по самым разным вопросам сакрального права. Декреты понтификов были встроены в общую цепочку решений политических органов власти (сената, магистратов) и имели высшую юридическую силу в области государственной религии.

2. Высказывание понтификами своего авторитетного мнения (суждений — аи^огИШея). В источниках декреты понтификов также характеризуются как авторитетные решения. Однако главное отличие суждений от декретов как формы правовой деятельности в римской республике состоит в том, что декреты являлись, так сказать, пассивной формой проявления этой деятельности издавались в ответ на запрос политических институтов), а аис^гЫШеБ — инициативной. Свои суждения понтифики высказывали по собственной инициативе, без почина со стороны светской власти. Кроме того, декрет по своей правовой природе может быть приравнен к БепаШБ сотиЫит. или даже к магистратскому эдикту, тогда как суждения понтификов являлись лишь тем мнением, к которому следует прислушаться (но не обязательно строго ему следовать). Тем не менее, граница между с1есгеЫт и аиМогЫаз была легко преодолима, поскольку суждения понтификов, как правило, получали подкрепления со стороны светской власти и превращались в строго обязательные для исполнения юридические акты. Необходимо заметить, что посредством высказывания авторитетного мнения понтифики фактически могли осуществлять сакральный надзор над религиозной сферой жизни государства. Если действия магистратов шли вразрез с сакральным правом (прежде всего, с правилами жертвоприношений), то понтификов никто не мог удержать от того, чтобы выступить со своим заявлением и указать на факт религиозного нарушения. Право на инициативное вмешательство понтификов в публично-правовые процессы несколько смягчало и уравновешивало тот жесткий принцип подчинения сакральных структур политической власти, который сложился в римской республики. Право вмешиваться в государственно-правовую жизнь с/у//"5 определенно возвышает эту жреческую коллегию среди других жречеств. Между тем, понтифики достаточно редко пользовались этим правом, что можно объяснить следующими двумя причинами: а) давление на понтификов общего принципа, определяющего характер взаимодействия республиканских органов власти со жреческими коллегиями, который способствовал закреплению «пассивной» позиции жречества в политико-правовой системе республиканского Римаб) закрепление за сенатом общего и верховного руководства религиозной сферой и государственной политикой в области религии.

3. Религиозно-юридическая деятельность понтификов в форме их непосредственного участия в подготовке и проведении публично-правовых актов римских магистратов. Понтифики присутствовали при принесении магистратами государственных обетов богам, при проведении процедуры публичной дедикации, при совершении магистратами чрезвычайных жертвоприношений. В этом случае понтифики оказывали непосредственную помощь магистратам на месте исполнения ими своих должностных обязанностей. Кроме того, помимо непосредственной помощи (подсказывание магистрату священных слов, составления формы обетных договоров), участие понтификов имело и юридическое значение, поскольку без этого участия многие акты магистратской власти не имели публично-правовой силы. На наш взгляд, данная форма участия понтификов в религиозно-политической жизни является пережитком той эпохи, когда жрецы выступали в роли магистратов и непосредственно руководили общественной жизнью.

Необходимо заметить, что все эти формы участия понтификов в государственно-правовой жизни республики так или иначе связанны с основной функцией понтификов — консультировать политические органы власти в вопросах божественного права. Поэтому главной задачей понтификов являлось не совершение определенных жертвоприношений и богослужений (этим занимались жрецы отдельных божеств — фламины, весталки, салии, луперки и другие жречества, не связанные с политической жизнью), а общее аналитическое руководство религиозной жизнью государства. Понтифики в силу необходимости соблюдения pax deoriim обладали высочайшим авторитетом в государстве. Отсюда вытекает их консультативная функция в области fas. Такое положение, жречества не позволяло ему оставаться на периферии политической жизни. Однако в данном случае мы сталкиваемся с главным противоречием всей государственно-религиозной системы классической римской республики. С точки зрения права и общественного идеала религиозные правила имели абсолютный приоритет, и рассматривались как высшие ценности республики. Такая идея прослеживается в рассуждениях общего характера у различных древних авторов (наиболее ярко: Polyb. VI. 56- Cic. Nat. deor. II. 8- Verg. Aen. XII. 839.) На уровне правового обобщения отражение этой идеи можно наблюдать в иерархии публично-правовых институтов, перечисленных Цицероном (Cic. De domo. 42) и Ульпианом (Dig. I. 1. 1 § 2). С другой стороны, если анализировать непосредственно отдельные факты из государственной практики, то можно заметить, что сакральные установления, религиозные правила постоянно приносились в жертву политическим интересам.

Если говорить о результатах, к которым мы пришли в третьей главе, необходимо отметить следующее. В современных исследованиях можно выделить два принципиальных подхода к рассмотрению вопроса о положении жречеств (в том числе понтификов) в публично-правовой структуре римской цивитас. (1) Понтификальная коллегия рассматривается с точки зрения классического понимания жречества — то есть как сословной группы, имеющей свои корпоративные интересы и институты в обществе. В этом случае делается в целом верный вывод, что в силу специфических социально-политических и экономических условий римской цивитас республиканское жречество не смогло оформиться в религиозную организацию со своими корпоративными интересами, в силу чего нельзя говорить и о какой-либо самостоятельной роли понтификов в решении вопросов государственной религии1. (2) Коллегия понтификов рассматривается как орган власти цивитас, имеющий возможность принимать самостоятельные решения, но относится к типу своеобразной религиозной магистратуры. Приверженцы этой идеи исходят из того, что в условиях отсутствия жреческого сословия и, следовательно, отдельной вертикали жреческой власти, понтифики могли рассматриваться в римской республике только в качестве эрзац-магистратуры, а сама коллегия носила полумагистратский характер. Поэтому понтификат включался в единую систему cursus honorum. Такое размещение политически значимой коллегии понтификов в государственной системе Рима действительно выглядит логичным, поскольку тогда все становится на свои места и понтификат находит свое место в пределах классической структуры полисной власти.

Заметим, однако, что при обоих подходах жречество рассматривается как некий ущербный институт, только в одном случае — это не до конца сформировавшееся сословие, а в другом — эрзац-магистратура. На наш взгляд, понтификат следует рассматривать в несколько ином ключе. Понтифики действительно не являлись частью жреческого сословия, которого просто не было в древнем Риме. При этом у нас нет никаких оснований рассматривать понтификат в период классической республики как эрзац-магистратуру или институт, типологически относящийся к магистратской власти — и прежде всего потому что сами римляне IV—II вв. до н. э. судя по тем свидетельствам, которыми мы обладаем, не рассматривали понтификат в структуре cursus honorum. Между тем, коллегия понтификов наряду с другими жреческими коллегиями являлась частью публично-правовой системы.

1 См. следующие работы: Vanggaard J. Н. The flamen: a study in the history and sociology of roman religion. Copenhagen, 1988. P. 61- Riipke J. Communicating with the Gods // A companion to the Roman Republic. Blackwell Publishing Ltd, 2006. P. 250−260- Штаерман E. M. Социальные основы религии Древнего Рима. М., 1987.

2 См. следующие работы: Forsythe G. A critical history of early Rome: from prehistory to the first Punic War. University of California Press, 2005. P.343−350- Taylor L. R. Caesar’s Colleagues in Pontifical College // AJPh. 1942. Vol. 63. P. 367- Osborne R. The Religion Contexts of Ancient Political Thought // A Companion to Ancient Political Thought. Published by John Wiley and Sons, 2009. P. 125−126- Чаплыгина H. А.

Введение

// Религия и община в Древнем Риме. М., 1994. С. 11. республиканского Рима и институционально была четко отделена от магистратур и сената.

Подводя общий итог исследования, цель которого заключалась в том, чтобы определить место коллегии понтификов в политико-правовой системе римской цивитас, выделим нашу принципиальную позицию. На наш взгляд, следует вести разговор о наличии в римской республике особой (наряду с магистратурами, сенатом и комициями) структуры общинной власти — политически значимого жречества. Для того, чтобы подчеркнуть эту особенность, обозначим важнейшие характеристики, которые выделяли понтификов из ряда других властных институтов цивитас:

1) пожизненное пребывание в должности- {.

2) отсутствие четких механизмов контроля за комплектованием понтификов со стороны других органов власти;

3) формальная независимость жреческой власти от народного собрания и гражданского коллектива в целом (по крайней мере, до принятия в 104/103 гг. до н. э. закона Домицияда и после введения комициальных выборов говорить о том, что понтифики уравнялись в этом аспекте с магистратами не приходится).

Коллегию понтификов можно было бы отнести к разряду анахронизмов, пережитком царской эпохи на фоне других институтов классической республики и воспринимать ее как чужеродный элемент в политико-правовой системе цивитас — но только в том случае, если эту систему укладывать в «трафарет полиса», часто применяемый исследователями к республиканскому Риму. Однако реальная историческая действительность редко поддается безболезненной укладке в самые удачные трафареты — реальная жизнь оказывается богаче и многообразней любых моделей. В этом отношении понтификат можно сравнить с институтом царской власти в спартанском полисе, который, по мнению очень многих современных исследователей, также не вполне вписывается в модель классического полиса. Все это, на наш взгляд, доказывает, что любая модель политического устройства гражданской общины античного типа является схематичным, трафаретным построением, которое должно корректироваться при исследовании конкретного исторического материала.