Анализ роли элиты в политических конфликтах

Введение

Глава 1. Особенности элитарных групп интересов в российской политике

Глава 2. Противоположность интересов элит в сфере политике как субъективная основа властного конфликта

Глава 3. Технологии разрешения внутриэлитарного и конфликта между элитами и массами

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Актуальность темы исследования. В конце XX в. мир подошел к очередной точке бифуркации, предвестниками которой стали коренные изменения в одном из противоборствующих на мировой политической арене лагерей. Произошли перевороты и смена путей развития в странах Восточной Европы, социалистический блок фактически развалился, ознаменовав тем самым прекращение холодной войны, погоня республик бывшего СССР за суверенитетом привела к распаду одного из крупнейших мировых государств, являвшегося и одним из основных игроков на мировой политической арене.

Само понятие «конфликт» как нельзя лучше подходит к характеристике прошедшего века, который представляет собой невиданное ранее по масштабам, глубине и интенсивности противоборство социальных сил за переустройство и миропорядка, и человеческих отношений. Начавшись с революций и мировой войны, к своему концу он подошел с основательно возросшим багажом как региональных, локальных, так и глобальных конфликтов, противоречий и вооруженных противостояний.

Для России в последние 15−20лет дополнительные трудности в поисках политического компромисса и согласия создает сочетание обострения политических конфликтов как таковых с политизацией экономических, трудовых, социальных, этнических и иных конфликтов. Особую опасность представляют этнизация политических конфликтов и политизация этнических конфликтов, приводящие к наиболее опасным, насильственным их формам. В такой ситуации изучение механизмов зарождения, развития и завершения политических конфликтов, способов управления ими и достижения консенсуса, вопросов учета в них демократических прав и свобод, а также роли конфликтов в осуществлении полномочий политической власти представляется по меньшей мере полезным, хотя, по мнению автора, является просто необходимым для понимания функционирования и отправления власти, уяснения скрытых механизмов происходящих в российском обществе процессов, направляющих его движение.

Объектом исследования являются политические конфликты в постсоветской России. Предмет исследования — влияние элит на развитие политических конфликтов, их инициирование, регулирование, управление и разрешение.

Целью данной работы является анализ роли элиты в политических конфликтах, происходивших в российском обществе в последние 15−20 лет, для изучения их природы, а также инструментов воздействия, влияния на них и управления ими.

Для достижения поставленной цели намечено решение следующих конкретных задач:

Дать характеристику элитарных групп интересов в российской политике Установить субъективную основу властного конфликта Охарактеризовать технологии разрешения внутриэлитарного и конфликта между элитами и массами

Методология исследования включает в себя совокупность методов социальных наук, а также общенаучных и культурно-исторических методов. Метод институционального анализа, ориентированный на изучение институтов, осуществляющих политическую деятельность, хотя и не отражает всего многообразия, присущего политическому полю, позволяет изучить взаимодействие политических институтов.

элита политический конфликт

Глава 1. Особенности элитарных групп интересов в российской политике Формирование «группы интересов» предполагает осознание единства групповых интересов, уже выходящих за рамки персонифицированной лояльности какому-либо политическому лидеру. Как правило, такой переход становится возможным в период политической борьбы вокруг концепции реформ, когда наиболее отчетливо происходит «кристаллизация» групп интересов Гаман-Голутвина О. В. Группы интересов: ретроспектива // Полития. 2000. № 4. С. 42−44.

В соответствии с предложенной Г. Алмондом и Д. Пауэллом типологией по степени специализации и организованности групп интересов, в данной работе раскрывается деятельность именно институциональных групп интересов.

Для характеристики групп интересов в советском обществе не корректно применять критерии политического развития демократических стран Запада, в которых сформировались независимые от государства общественные структуры со своими методами влияния на власть. Исследование природы групповых интересов в России должно учитывать наличие иной политической традиции, производной, по справедливому мнению О.В. Гаман-Голутвиной, от мобилизационного типа осуществлявшегося на протяжении XVIII—XX вв. процесса модернизации Гаман-Голутвина О. В. Российские политические элиты: факторы эволюции // Элитизм в России: «за» и «против». Сборник материалов Интернет — конференции, февраль — май 2002 г. Пермь: ПГТУ, 2002. С. 65−91.

В странах социализма господствовала номенклатурная система рекрутирования политической элиты. В СССР критериями формирования элиты были полнейший идеологический и политический конформизм (так называемая «политическая зрелость»), личная преданность руководству, родственные связи, знание «правил игры» и т. п. Эти и подобные «фильтры» отсеивали наиболее ярких людей, деформировали личность.

В СССР, в отличие от многих стран Восточной Европы (Польши, Чехословакии, ГДР), не сформировалась сколько-нибудь влиятельная демократическая контрэлита. Значительная часть нынешней российской элиты имеет номенклатурное прошлое, и находилась на вторых-третьих ролях в советской системе власти. Единственная элитная группа, где сегодня преобладают люди, не входившие прежде в номенклатуру, — это элита бизнеса.

Латентным периодом в формировании российской элиты были годы перестройки. Демократизация общественной жизни создала условия для включения советской элиты в новые для нее виды деятельности, которые позволили трансформировать номенклатурный статус в экономический и политический капитал Пыресева О. А. Политический конфликт в современной России: сущность особенности и пути разрешения. Дисс. канд. полит. наук, 2000 — С. 119.

С начала девяностых годов в правящем слое России произошли следующие изменения: омоложение, снижение доли выходцев из села, широкое рекрутирование интеллектуалов и профессионалов. В результате в нем возрос удельный вес рыночно ориентированных хозяйственников и прагматиков.

Эти процессы сопровождались ослаблением идейно-политического размежевания политической элиты. В первые постсоветские годы оно основывалось на противостоянии модернизаторских, либерально-реформаторских, и консервативных, национал-коммунистических элит. Впоследствии демократы-либералы первой волны частично были оттеснены на периферию политической жизни, частично абсорбировались в бюрократически-управленческом слое, сформировавшемся в основном из советской номенклатуры. Значительная часть коммунистической элиты, особенно региональной, несмотря на использование конфронтационной фразеологии, также вошла в бюрократические структуры и перестала быть антисистемной силой.

В целом же, несмотря на происшедшие изменения, уровень деловых и нравственных качеств нынешней элиты продолжает оставаться невысоким. При почти полном отсутствии социального контроля над властью это обстоятельство стало одной из существенных причин кризиса российского общества.

Группировки, составляющие нынешнюю элиту, рыхлы и аморфны, их раздирают острые противоречия. Имеет место ожесточенная конкуренция между самими группировками. Сложившийся внутри элиты расклад сил не позволяет ни одной из них занять господствующее положение.

Наряду с соперничеством различных кланов и группировок внутри элиты проявилась и другая тенденция — к их консолидации для сохранения власти.

Многие группы российской элиты ищут свою политическую и идеологическую идентичность. Это проявляется в неожиданных альянсах, «изменах», отколах, расколах, в трансформации либералов в государственников и национал-патриотов Пыресева О. А. Политический конфликт в современной России: сущность особенности и пути разрешения. Дисс. канд. полит. наук, 2000 — С. 123.

Слабость российской элиты проявляется и в отсутствии у нее долговременной программы реформ, в попытках механически перенести на отечественную почву основные ценности либерализма. В отечественных условиях эти ценности нередко искажаются до неузнаваемости: индивидуализм трансформируется в безудержный эгоизм, свобода — в безответственность и произвол, конкуренция — в диктат сильного по отношению к соперникам и т. д.

Нынешнее состояние российской элиты позволяет утверждать, что процесс ее формирования еще не завершился. Она не обладает такими необходимыми правящей элите свойствами, как относительная сплоченность, целостность и единство. У большинства составляющих ее групп отсутствует сколько-нибудь широкая социальная база, усиливается тенденция к закрытости, окукливанию элиты.

Российская элита сохраняет свое господствующее положение благодаря действию разнонаправленных и преимущественно отрицательно ориентированных факторов — инерции народного послушания власти, социальной апатии населения, его боязни ухудшения ситуации.

Как считает ряд отечественных специалистов (С.П. Перегудов, Р.Г. Пихоя), главной особенностью советской политической традиции являлось взаимодействие групп интересов исключительно как бюрократических структур. В условиях фактического отсутствия негосударственных форм собственности, монополизации политического пространства единственной массовой партией, неразвитости институтов гражданского общества, группы интересов не были автономными и независимыми от власти. Поэтому единственно возможной в бывшем СССР формой реализации конфликта групповых интересов стало их столкновение именно внутри партийно-государственной элиты Фарукшин М. Х. Региональные политические элиты: смена ролей // Властные элиты современной России: проблемы политической трансформации. М.; Ростов н/Д, 2004.

Одним из основных признаков назревающего конфликта, свидетельствующего о приближении или наступлении переходного периода, служат крупные разногласия между элитами и массами по вопросам стратегии развития, разрешение которых с помощью стандартных формальных процедур создает новые проблемы. Невозможность разрешения конфликтных ситуаций привычными политическими технологиями приводит к разработке и апробации новых инструментов властвования, которые могут угрожать традиционному распределению ресурсов между элитными группами.

Естественным следствием сложившейся ситуации становится перегруппировка сил внутри элиты, складывание временных и постоянных союзов, блоков элитных групп. В ряде случаев отдельные элитные группы для получения стратегических преимуществ готовы обратиться к внеэлитным слоям (массам) за поддержкой. Привлечение масс, однако, происходит под значительным политическим контролем с тем, чтобы не допустить внесистемных воздействий на политическую систему Соловьев А. И. Институциональные эксперименты в пространстве политической культуры: реалии российского транзита // Политическая наука в современной России: время поиска и контуры эволюции. Ежегодник 2004. М.: Российская политическая энциклопедия, 2004. С. 314.

Общей характеристикой внутрисистемного переходного периода можно назвать институционализированный конфликт, в отличие от межсистемных периодов, в которых конфликт носит неинституционализированный характер. В рамках переходного периода между элитными группами идет борьба за обладание политическими институтами, а не против политических институтов. Хотя отдельные элитные группы пытаются наполнить новым содержанием старые институты, однако в своем стремлении к политическому обновлению они не выходят за рамки привычного институционального порядка.

Исход трансформаций внутрисистемного переходного периода предопределен с системной точки зрения: выход за рамки общественной системы не возможен. Как отмечал А. И. Соловьев, «…у правящего класса существует несколько вариантов преобразования институционального дизайна. Прежде всего — это совершенствование деятельности сложившихся институтов, подразумевающее более оптимальное использование их политико-регулятивных возможностей» Соловьев А. И. Указ. соч. С. 314.

С точки зрения конкретных моделей политического и социального порядка переходный период отличается известной степенью неопределенности, т.к. на каждом этапе развития формируется конкретное соотношение акторов, ресурсов, избираемых в ходе борьбы политических стратегий и т. д. В данном случае неопределенность результатов развития понимается как невозможность восстановления прежнего общественного порядка и вероятность формирования новой модификации общественной системы, для консолидации которой используются структуры и сохраняющие свое значение политические институты, характерные для прежней стадии развития Пыресева О. А. Политический конфликт в современной России: сущность особенности и пути разрешения. Дисс. канд. полит. наук, 2000 — С. 130.

Основой внутриэлитных конфликтов во внутрисистемный переходный период является столкновение интересов в связи с перераспределением властных ресурсов в процессе институционализации новой разновидности советской политической системы. Передел властных ресурсов между элитой и массами, между различными иерархическими группами и ветвями элиты, в том числе и на региональном уровне, может привести к изменению соотношения материальных и социальных ресурсов, находящихся в распоряжении различных групп общества.

Глава 2. Противоположность интересов элит в сфере политике как субъективная основа властного конфликта Элита неоднородна, и поэтому внутри элиты между ее различными слоями всегда существуют конфликты.

Можно выделить несколько видов неоднородности элит и связанных с ними конфликтов.

Первый — самый очевидный. Это вертикальная неоднородность. Элита всегда выстроена по принципу иерархии, в ней есть более высокие и более низкие этажи, причем низшие этажи непосредственно соприкасаются с неэлитными слоями.

Элита всегда испытывает напряжения, идущие снизу вверх — низшие слои стремятся улучшить свою позицию внутри элиты.

Наиболее распространенным конфликтом, связанным с вертикальной неоднородностью элиты является, по-видимому, саботаж. Этот конфликт носит перманентный характер.

Общеизвестно выражение: «короля играет свита». Положение в иерархии определяется тем, что нижестоящие тем или иным способом демонстрируют свое подчиненное положение. Общих правил здесь нет: верхний уровень может потребовать все, что ему заблагорассудится. Нижестоящие могут соглашаться с этими требованиями или нет. Часто они обусловливают свое согласие получением каких-либо дополнительных привилегий, и разворачивание конфликта зависит от того, может ли и согласен ли верхний уровень предоставить эти привилегии. Привилегии могут предоставляться вверх или вниз.

Предоставление привилегий вниз есть предоставление нижестоящим слоям иерархии дополнительных прав в отношении еще более нижестоящих слоев, менее элитных и неэлитных слоев. Типичный пример в современной России — ограничение власти губернаторов за счет расширения их полномочий в отношении органов местного самоуправления. Другой пример того же рода — безразличное отношение к коррупции.

Это весьма опасный путь, поскольку он нарушает сложившийся баланс отношений в обществе, баланс, который обеспечивает состояние внутреннего мира. Конечно, совершенно необязательно, что любое нарушение сложившегося баланса отношений приведет к обострению общественных конфликтов. Ведь единственное что мы знаем, это то, что имеющийся баланс обеспечивает внутренний мир — и ничего не знаем о том, будет или нет обеспечивать мир какой-нибудь другой баланс. Однако здесь мы всегда имеем дело с экспериментом, исход которого совершенно неясен. Причем если в краткосрочном периоде нарушение баланса может и не повлечь за собой сколько-нибудь серьезных последствий, в среднеи долгосрочной перспективе может оказаться, что принятое решение было гибельным для отдельных элитных слоев или элиты в целом Понеделков А. В., Старостин А. М. Российские элиты на рубеже XX—XXI вв.еков: особенности генезиса, взаимодействий и позиционирования во власти // Властные элиты современной России: проблемы политической трансформации. М.; Ростов н/Д, 2004.

Предоставление привилегий вверх есть расширение прав нижестоящих слоев в отношении верхних. На самом деле, это, как правило, просто увеличение ступеней иерархии, введение дополнительных уровней: формальное или неформальное, универсальное или выборочное. Те, кто соглашается с требованиями вышестоящего уровня иерархии, получают дополнительные привилегии и по сути дела формируют новый уровень иерархии, хотя формально остаются на том же самом уровне.

В краткосрочном плане этот способ достаточно безопасен — однако в долгосрочном плане его использование влечет за собой серьезные проблемы. Наращивать до бесконечности уровни иерархии нельзя. Когда же привилегии предоставляются неформально, теряется стройность, ясность и прозрачность иерархии. Начинается соизмерение неформальных статусов (частным случаем является такое известное явление, как местничество), формируется теневая иерархия, параллельная официальной, верхний уровень иерархии утрачивает контроль за нижестоящими уровнями и вынужден значительную часть своего времени и иерархического ресурса растрачивать на урегулирование локальных споров Пыресева О. А. Политический конфликт в современной России: сущность особенности и пути разрешения. Дисс. канд. полит. наук, 2000 — С. 135.

При этом статус верхнего уровня иерархии может даже повыситься: к нему все обращаются и к его решениям все апеллируют. Однако это видимое укрепление верхнего уровня иерархии достигается путем снижения дееспособности.

В ходе развертывания вертикального конфликта сформировалась идея законности, равенства перед законом и независимого суда. Естественно, на первых порах эти идеи относились только к верхним уровням иерархии. Идея законности заключается в том, чтобы оградить высшие уровни иерархии от произвола со стороны более высокого уровня. Более низкий уровень объявлял о своей готовности выполнять те или иные требования только в том случае, если они были закреплены законом. Верхний уровень иерархии всегда противится регулированию отношений законом, поскольку, даже в том случае, если он обладает прерогативой эти законы издавать, он же обязан этим законам и подчиняться. То есть формируется более высокий, причем абсолютный уровень иерархии, к тому же деперсонифицированный. Естественным развитием идеи законности стал принцип контрассигнации закона, то есть его предварительного одобрения со стороны тех, кого он затрагивает.

Специальной разновидностью закона, принятого в ходе элитных конфликтов и сыгравшего впоследствии значительную роль в экономическом развитии было признание права частной собственности.

Формирование политического конфликта проходит по нескольким направлениям. Во внутрисистемный переходный период конфликт интересов формируется, во-первых, по вопросу об отношении к власти и степени допуска к власти внеэлитных слоев, во-вторых, по уровням власти, в третьих, по «отраслевым» группам региональной элиты.

Первое направление политического конфликта проходит по линии «элиты — массы». Властвующая элита выступает в данном случае как единое целое, поскольку осознавала свой совокупный интерес на удержание власти и сохранение контроля над массами. Навязываемые «сверху» мероприятия по демократизации властных институтов усиливают институциональное напряжение во взаимоотношениях элиты и масс, угрожая политическому статусу и привилегированному положению слоев властвующей элиты.

Опасность расширения народной инициативы способствовала консолидации интересов основных групп региональной элиты, которые пресекали обсуждение представлявших угрозу своим властным позициям радикальных предложений. В качестве выразителя политических интересов региональной элиты в постсоветской России была «выдвинута» партийная часть номенклатуры, имевшая право консолидированного мнения всей региональной элиты перед лицом союзной власти. Та часть властной элиты, которая хотела опереться в своих преобразованиях на внеэлитные силы, оказалась слишком слаба и не получила ощутимой поддержки ни внутри элиты, ни в массах, тем более, что сторонники альтернативных позиций не могли и не хотели напрямую обращаться к массам за поддержкой.

Региональная элита стремилась свести элит-массовое взаимодействие к внутриэлитному, выдавая руководителей номенклатурных групп за представителей масс. Для региональной элиты было характерно неприятие участия масс в выработке и принятии политических решений, поэтому на всех уровнях и во всех ветвях региональной власти были найдены конкретные средства по нейтрализации влияния масс на выработку политических решений Игнатов В. Г. Взаимодействие элит в социально-политическом пространстве современной России / В. Г. Игнатов, А. В. Понеделков, А. М. Старостин и др. Ростов н/Д, 2001.

Второе направление конфликтных противоречий обозначается во взаимоотношениях центрального, регионального и местного уровней власти. Изначально в СССР и постсоветских государствах представители региональной элиты открыто выражали недовольство проводимыми преобразованиями, которые затрагивали их коренные интересы.

Третье направление политического конфликта отмечалось во взаимоотношениях политической, административной и хозяйственной ветвями региональной элиты. Данная реформа спровоцировала борьбу за перераспределение между ними властных ресурсов (прежде всего, контроль над низовым аппаратом) и изменение своего статуса в системе политических отношений.

Основными типами отношений внутри элиты являются компромиссные и конфликтные стратегии взаимодействия. В. Я. Гельман предложил классификацию стратегий Гельман В. Я. Трансформации и режимы // Россия регионов. М., 2000. С. 44−48. Компромиссная стратегия при режиме с доминирующим актором — «сообщество элит», при отсутствии такого актора — «борьба по правилам». Конфликтные (силовые) стратегии: при режиме с доминирующим актором — «победитель получает все», при отсутствии доминатора — «война всех против всех».

Роль элит в системе взаимодействий определяется тем, что элиты — не рядовые участники конфликтов. Напротив, элиты определяют, какой конфликт окажется в центре политических взаимоотношений в зависимости от своих стратегий и текущих предпочтений. Но элитные конфликты латентны, имеют скрытые и внешне превращенные формы. Например, противостояние кланов в борьбе за собственность и власть часто маскируется возвышенными идеологическими лозунгами, предназначенными для масс.

Типология включает в себя институциональные и функциональные конфликты. Институциональные конфликты вызываются противоречиями в принципах и целях различных органов власти. Они коренятся в природе моноцентрической персонализированной власти, которая во многом унаследовала советские практики, но вынуждена ограниченно соблюдать демократические процедуры. Каждый орган стремится к единовластию, но это недостижимо. Поэтому проявляются постоянные конфликты по вертикали между уровнями власти. Также сильны, особенно на стадии становления федеративного государства, «горизонтальные» конфликты между губернаторами и законодательными органами.

Периодизация конфликтного взаимодействия может быть дана по признаку состава участников и их целей. Выделяются три этапа:

В первой половине 1990;х гг. шло преобразование номенклатуры в элиту. Высока раздробленность элит в регионах. Механизмы получения статуса — чаще всего назначения по принципу личной преданности. Стремились к самостоятельности элиты республик под предлогом обретения государственного суверенитета. В основе требований перераспределения ресурсов власти лежали экономические мотивы.

Для такой расстановки сил свойственны конфликты по вертикали: между федеральной элитой в целом и элитами наиболее сепаратистских регионов (Чечни, Татарстана, Башкортостана, Якутии, Тывы) между Президентом РФ и «прокоммунистическими» региональными Советами. Мэры городов пытались закрепить автономию от региональных элит. По горизонтали развивался конфликт между назначенными главами регионов и Советами, а иногда — между неотлаженными звеньями исполнительной власти (в Краснодарском крае в 1992 г. — между главой администрации и председателем правительства). Конфликты завершились роспуском Советов и укреплением исполнительной власти, «приручением» депутатов региональных собраний.

В 1996;1999 гг. окрепшие региональные органы власти расширяют благодаря договорной децентрализованной федерации свои ресурсы. Полномочия и предметы ведения, распределение налоговых и бюджетных поступлений менялись в пользу регионов за счет российского центра. Переход к выборности губернаторов уменьшил влияние федеральных властей на состав и ориентации элит. Сложилась моноцентрическая власть губернаторов. Вмешательство центра проводилось чаще в случаях идеологической нелояльности «красных» губернаторов (в 25% регионов). По формам оно было сравнительно мягким: противопоставление нелояльным губернаторам мэров крупных городов, манипуляции с уровнем трансфертов и кредитов и т. п. Пик влияния региональных элит пришелся на 1998;1999 гг., когда они пытались солидарно давить на федеральные инстанции в лоббистских интересах Туровский Р. Ф. Эволюция и проблемы обновления российской региональной элиты // Властные элиты современной России: проблемы политической трансформации. М.; Ростов н/Д, 2004. С. 175−189.

Данная расстановка сил вела к институциональному конфликту между Президентом РФ и наиболее высокостатусными главами регионов, а также к конфликту «главы регионов — мэры городов». Конфликты нашли разрешение на парламентских выборах 1999 г., когда федерально-ориентированная «партия власти» — «Единство» переиграла регионально-ориентированную ОВР.

С 2000 г. до настоящего времени. В отличие от 1990;х гг., когда власть на уровне регионов зависела, прежде всего, от внутренних факторов, ныне она определяется во многом внешними факторами — институциональными и неформальными проявлениями реформ. Президент РФ обрел право отстранять от должности глав регионов и распускать региональные законодательные органы. Федеральные округа стали координирующей инстанцией для подразделений ведомств общероссийского подчинения. Отчасти аппарат полпредов комплектуется из представителей региональных контрэлит и лиц, неукорененных в регионе. Лидеры субъектов РФ лишились своих мест в Совете Федерации, а Госсовет совещателен. Взломана изолированная от центра «губернаторская вертикаль власти», она встраивается в общероссийскую систему. Многие радикальные оппоненты центра проиграли выборы или не смогли в них участвовать, а с 2004 года главы регионов фактически кооптируются — утверждаются Президентом по согласованию с местными представительными органами, и лишь сравнительно недавно принят закон о возвращении к их выборности. Достигнут компромисс между федеральной и региональными элитами на основе взаимной лояльности и обмена ресурсами. Губернаторы утратили статус общероссийских политиков, а взамен получили право на третий и даже четвертый срок полномочий, прощение своих «грехов». Активизировалась экспансия крупного капитала в регионы, теперь она идет под патронажем федеральных органов власти.

Данные показатели расстановки сил значительно изменили конфликты. Противостояние «центр — главы регионов» стало чаще всего подспудным, выражается в непубличных формах. «Амортизатором» конфликта теперь выступают полномочные представительства Президента РФ в федеральных округах и федеральные инспектора на уровне регионов. Конфликт глав регионов с федеральным центром может резко активизироваться на социально-экономической почве, например, вследствие роста расходной части региональных бюджетов вследствие социальных проблем. В связи с муниципальной реформой возможна повторная институционализация конфликта «главы регионов — мэры», сейчас имеющего функциональные черты.

Функциональные конфликты возникают из-за неопределенности либо противоречивости задач сегментов элиты, личных и групповых интересов. Они гораздо разнообразнее институциональных, что неудивительно для столь мозаичного пространства российских регионов. Функциональные конфликты различаются по преобладающим факторам: экономическим, социальным, правовым, политико-идеологическим, этническим, личностным. Они могут иметь, как и институциональные конфликты, две оси развертывания: по вертикали и горизонтали. Часто разновидности конфликтов переплетаются между собой по причинам и сфере проявления.

В поддержании функциональных конфликтов очень важны установки политической культуры. Во многих регионах выявлены устойчивые ориентации на монопольную власть, оценки диалога и компромисса как признаков слабости и недостойного поведения. Так, их интервью в нескольких регионах подтверждают субъективную важность внутриэлитных конфликтов. Больше 50% респондентов считали, что уменьшение внутриэлитной борьбы за власть позволило бы им управлять более рационально и эффективно. Жесткие методы конкуренции, отмеченные у старшего (более 40 лет возраста) поколения, чаще приводили к успеху и потому закреплялись в сознании Лапина Н. Ю., Чирикова А. Е. Региональные элиты в РФ: модели поведения и политические ориентации. М., 1999.

Основой классификации отношений между органами власти может быть матрица, разработанная И. Г. Тарусиной на основе критериев политических установок и элитных структур (по Дж. Хигли и Р. Гюнтеру). Она включает в себя три вида структур Тарусина И. Г. Динамика политических установок региональных элит России: На примере Саратовской области // Полис. 2002. № 1. С. 134−135.:

идеологическое единство — принудительное под диктовку правящей группы;

консенсусное единство — процедурно-добровольное, на основе общепринятых демократических «правил игры»;

разделенные структуры при сильном размежевании внутри элит и отсутствии единых ценностей у них (сценарий «война против всех»).

И.Г. Тарусина добавляет еще одну промежуточную структуру — фрагментированную. При ней элиты консенсусны, но не достигли единого понимания норм отношений. Различия установок и элитных структур образуют в сумме систему координат межэлитного взаимодействия Там же.

А.В. Дахин создал модель конкуренции, которая в иных терминах раскрывает те же процессы Дахин А. В. Трансформации региональных элит: на примере Нижегородской области // Полис. 2003. № 4. С. 116−119. Модель «враждующей демократии» сходна с поведением разделенной властной структуры в терминах И. Г. Тарусиной. Модель «доверяющей демократии» близка к консенсусно-единой структуре. Модель «враждующей демократии» складывается при непримиримой борьбе между органами власти. Отношения неустойчивы. В основе — недоверие, отчуждение и «смертельная борьба» между элитами.

Модель «доверяющей демократии» закрепляется в случае, если формальные и неформальные правила конкуренции становятся общепризнанными. Становятся возможными компромиссы и стратегическое планирование курса. «Системные» группировки, способные к диалогу и компромиссам, объединялись против несистемных.

Сохраняется, а во многих регионах преобладает номенклатурный принцип. Он означает продвижение в административную элиту либо финансово-промышленные группы. Отношения в них управляются по системе формальных и (чаще) неформальных связей, негласных правил поведения. Способы рекрутирования зависят от личных предпочтений руководителя, то есть основаны на патрон-клиентарных отношениях. Во многих регионах слаб «политический рынок», не развита инфраструктура конкурентной политики (свободные СМИ, Интернет, возможность достичь высокого статуса вне и вопреки государственной бюрократии).

Региональные элитные кланы — это устойчивые политико-экономические группы. Они объединены общими интересами, консолидированы вокруг руководителей исполнительной власти — губернаторов, президентов, мэров. В основе внутриэлитного единства — отношения личной зависимости и преданности патрону. Именно личная преданность лидеру — важнейший неформальный механизм рекрутирования правящих групп. Вместе с тем политическая элита региона обычно разделена на много соперничающих кланов, и это дробление тянется вниз, на местный уровень Пыресева О. А. Политический конфликт в современной России: сущность особенности и пути разрешения. Дисс. канд. полит. наук, 2000 — С. 146.

Противовесом номенклатурному принципу является конкурентная и гласная рекрутация элит. Она чаще всего проявляется в регионах с высоким уровнем развития урбанизации и культурно-образовательного комплекса. Данный вид рекрутации связан с партисипаторным типом политической культуры, влиянием западной деловой культуры. Идет, хоть и не повсеместно, профессионализация элит, особенно на уровне неформального окружения руководителей регионов и госслужащих среднего звена.

Формирование политических элит в республиках РФ своеобразно по своим каналам и методам, как показал Р. Р. Галлямов Галлямов Р. Р. Правящая политическая элита Башкортостана: динамика рекрутации в позднесо-ветский и постсоветский период (1986;1999 гг.) // Элитизм в России: за и против. Пермь, 2002.:

1) в отличие от краев и областей, республики сохранили преемственность кадров номенклатуры;

2) в начале 1990;х гг. произошла мощная этнизация элит;

3) элиты республик добились повышенного статуса и ресурсов власти в рамках курса «обретения» суверенитета;

4) преимущества в назначении имеют выходцы из сельских местностей, что помогает воспроизводить номенклатурные порядки и обеспечивать покорность авторитарному лидеру республики;

5) традиционалистская культура элит вследствие их происхождения и карьерного пути проявляется в неприятии реальной оппозиции, в землячестве и корпоративизме; она нацелена на воспроизводство норм прошлого.

Источники внутриэлитной консолидации зависят, прежде всего, от преобладающих типов политической культуры. Для республик с преобладанием «титульных» народов такие источники часто — родство, землячество, общий язык и социально-профессиональное происхождение. Характерно, что республики с преобладанием русских в этноструктуре почти всегда имеют более конкурентные модели набора элит (Карелия, Удмуртия, Марий Эл). Они мало чем отличаются по элитогенезу от областей и краёв, где преобладают политико-хозяйственные интересы, а не родство в принципах набора «команд». Общим качеством для всех следует признать личную преданность лидеру и иерархию полномочий внутри клиентелы.

Итак, изученные варианты внутриэлитных отношений подтверждают разнотипность региональных органов власти, низкую их консолидированность, политико-идейную ангажированность. Идет соподчинение региональных интересов федеральным; элиты регионов становятся более расколотыми и неоднородными из-за отсутствия эффективных механизмов и институтов лоббирования. Они становятся более зависимыми или управляемыми из центра. Сужается ресурсная база и поле политического маневрирования. Во многих регионах отмечено «дряхление» многолетних моделей авторитарного взаимодействия. Институты и практики отношений между органами власти теряют идеологическую «нагруженность».

При всех противоречиях и движениях будет идти консолидация власти в России — как по вертикали, так и по горизонтали. Консолидация более характерна для вертикально интегрированных структур с участием и региональных, и общероссийских группировок. Собственно региональные органы, напротив, дробятся и теряют политическое влияние. Эти процессы открывают путь к более активному взаимодействию федерального и регионального уровней власти.

Глава 3. Технологии разрешения внутриэлитарного и конфликта между элитами и массами Историческая практика выработала несколько способов разрешения политических конфликтов. Радикальный способ разрешения конфликтов, связанных с элитой, — принцип пропущенных уровней иерархии. Если нижестоящий уровень иерархии отказывается выполнять требования высшего или требует слишком больших привилегий, которые высший уровень дать не может, то можно обратиться к нижестоящим уровням иерархии, пообещав им, что в случае, если они делом поддержат требования более высокого уровня, то сумеют подняться выше.

Российская история крайне богата примерами такого рода практик. Опричнина Грозного; потешные полки Петра; уничтожение Анной Иоанновной кондиций при поддержке менее знатных дворян; выдвиженцы Сталина — самые известные из них. Из зарубежных аналогов самым известным является «культурная революция» в КНР, включавшая, в частности, числе массовые случаи избиения вузовской интеллигенции студентами. Однако на самом деле эта практика на различных уровнях воспроизводится постоянно и почти автоматически. Мы и сегодня можем наблюдать многочисленные примеры — те же прокремлевские молодежные движения или выдвижение так называемых «эффективных менеджеров».

Однако в истории практике принципу пропущенных уровней мы все обязаны многочисленными послаблениями для «низов» элиты и неэлитных слоев. Послабления эти вводились, как правило, ситуативно, однако многие из них в результате закрепились. В частности, технологии эти отличаются, как правило, распространением принципа законности на все слои населения и расширением представительства при принятии законов.

Если пропущенные уровни является радикальным способом разрешения вертикального внутриэлитного конфликта со стороны внешнего уровня иерархии, то со стороны низших уровней используется «смена фокуса». Действительно, уже для третьего уровня иерархии есть много людей, которые являются по отношению к нему высшими. До поры до времени фокус зрения низших слоев сосредотачивается на том, кто формально занимает наивысшее положение в иерархии. Однако фокус зрения может и перемениться, и в него может попасть любой из тех, кто стоит выше. В этом случае происходит переформатирование иерархии. Подняв представителя второго уровня до первого уровня, представители третьего уровня надеются на то, что сами они составят второй уровень.

Если оценить сложившуюся в России ситуацию тандемного правления, то она пока не столько вызвала смену фокуса (это еще может произойти), сколько выработала устойчивое искажённое восприятие у большинства представителей элиты. С точки зрения принципов элитного поведения этот эксперимент, конечно же, является крайне опасным Пыресева О. А. Политический конфликт в современной России: сущность особенности и пути разрешения. Дисс. канд. полит. наук, 2000 — С. 147.

Смена фокуса вообще является крайне разрушительной технологией, а ее применение порождает острые кризисы и часто оказывается для элиты самоубийственным. Самым наглядным примером самоубийственного поведения элиты при реализации такой технологии стал распад Советского Союза. Проблема здесь заключалась еще и в том, что при сложном устройстве страны, а также и элиты, фактически одновременно было сформировано сразу 15 новых фокусов.

Вертикальная неоднородность есть свойство любой иерархии, и описанные нами конфликты случаются всегда и всюду. Всюду есть стремление нижестоящих слоев иерархии строить свои отношения с высшими на принципах законности и равенства прав, всюду применяются технологии опускания. Однако точно также действуют и противоположные тенденции. Высший уровень, вынужденный пойти на уступки в отдельные периоды обострения конфликтов, пытается отобрать то, что он дал, в следующие периоды, сразу, или через какое-то время.

Поэтому в большинстве регионов мира в истории мы видим маятниковое развитие системы общественных отношений. Периоды оттепели сменяются периодами заморозков, и наоборот. Это мы не только про Россию — это много где так было до того, как западная модель стала навязываться всему миру.

Дело в том, что вертикальный конфликт элит несимметричен. Давление снизу в острой фазе практически всегда носит персонифицированный характер и связано со сменой фокуса. Как может быть разрешена острая фаза, известно: нет человека, нет проблемы. Но даже если бунт заканчивается удачей, новый высший уровень элиты начинает действовать так же, как и тот, кто его сменил.

Давление же сверху, если оно носит характер опускания, имеет системный характер и если оно началось, ему мало что можно противопоставить. Поэтому революции всегда ярки и кратковременны, а периоды реакции длительны и серы.

Вопрос заключается в следующем — почему на Западе послабления, данные в период конфликтов, далеко не всегда отбирались впоследствии, и почему техника пропущенных уровней приводила не только к переформатированию элиты, но и к реальному устойчивому расширению элитных слоев. Почему Европа вступила в новое время совсем с другим политическим устройством, нежели большая часть основного мира.

Скорее всего, в Европе обычная вертикальная неоднородность элит была дополнена механической неоднородностью. Механическая неоднородность элит связана с тем, что европейская элита сформировалась из двух независимых источников, из двух потоков, которые встретились в определенном месте мира. Источниками формирования элит были христианская церковь и варварские короли.

Ни одна их исходных элит не была уничтожена другой, как это обычно бывает при завоеваниях, ни одна из них не была подчинена другой, как это тоже часто бывает — сложился симбиоз элит, каждая их которых не могла существовать без другой.

Обратим внимание на следующие особенности этого вида конфликта. Конфликт носил не персональный, а институциональный характер. Поэтому он был длительным (острая фаза заняла два с половиной века, а формально он завершился только восемь столетий спустя, с исчезновением одной из сторон конфликта — Священной римской империи германской нации).

Поскольку конфликт был институциональным, он разворачивался, в том числе, и в сфере соревнования абстрактных принципов. Традиционные вертикальные конфликты элит носят прагматический характер — это хорошо известно на примере хотя бы нынешней России. Этот конфликт затрагивал сферу идеального, что в сочетании с длительностью конфликта не могло не оставить своего следа, и в частности, породило такие явления, как идеологии. Отсюда и западная идеализация законов, и, между прочим, наука, которая построена была на идеализации законов природы.

Другим примером механического, институционального конфликта элит, является политическая система США.

Вертикальная неоднородность вечна, она существует всегда, когда существует иерархия, механическая неоднородность складывается случайно (и в США тоже). Нельзя не упомянуть еще один, более молодой вид неоднородности элит — горизонтальную неоднородность. Горизонтальная неоднородность возникает в силу разделения труда и разбиения единой иерархии на ряд частных иерархий. Возникающие в этой связи конфликты являются межведомственными.

С одной стороны, межведомственные конфликты являются конфликтами институциональными, и очень часто разворачиваются в сфере общих принципов (хотя, конечно, и не таких общих, как это было в эпоху войн пап и императоров). Действительно, если мы хотим повысить значимость нашего ведомства, мы должны придумать аргументы, в соответствии с которыми наша деятельность в большей мере служит общим интересамзначит, мы эти общие интересы должны сформулировать (или требовать, чтобы они были сформулированы) Лапина Н. Ю., Чирикова А. Е. Региональная власть: парадоксы переходного общества // Полития. 2000;2001. № 4(18). С. 93−99.

С другой стороны, межведомственные конфликты скорее служат укреплению положения верхних этажей иерархии, поскольку их разрешение с необходимостью требует арбитража органов более высокого уровня. А кроме того, ведомства вынуждены постоянно поддерживать иллюзию, что верхние этажи элиты воплощают в себе общий интерес (что бы под этим термином не значилось).

Хорошо известно, что высшие органы иерархии используют межведомственные конфликты (чаще всего — силовых структур) для укрепления своей безопасности и своего положения. Здесь, впрочем, как в рассмотренном нами случае предоставления привилегий вверх, встает проблема сочетания безопасности и статуса с дееспособностью.

В функциональном плане российская элита добилась определенного результата. Она сумела консолидироваться сама и добиться определенной консолидации общества. Но речь идет не о консолидации демократии ради развития, а о консолидации авторитарного типа ради выживания перед лицом внешних и внутренних угроз и вызовов. Элите удалось не допустить распада РФ, сохранить ее территориальную целостность, урегулировать национальные и территориальные конфликты.

Среди не решенных задач, стоящих перед элитой можно указать на сохранение негативного отношения большинства общества к деятельности элит, ее образу и стилю жизни, системе ценностей и приоритетов. Российские элиты, как политические и экономические, так и культурные, вызывают скорее негативное, чем позитивное отношение к себе общества.

Российская элита не проявила способность осознавать и выражать интересы общества в целом, обеспечивая его эффективное развитие и конкурентоспособность, прежде всего — на международной арене. Новые элитные группы по своим профессиональным и личностным качествам значительно ниже тех исторических требований, которые предъявляет им общество и проблемы, стоящие перед ними Дука А. В. Институционализация политико-административной элиты в Санкт-Петербурге // Полития. 2003. № 2(29).

Сложившиеся принципы рекрутирования элиты привели к тому, что большинство элитных групп глубоко индифферентны к проблемам стратегии развития общества и государства. Современная российская элита во многом утратила способность к выполнению возложенных на нее функций. Она отчасти осознанно отказалась от своего субъектного статуса, инициативности, предпринимательства, предпочитая занимать более пассивную позицию, трансформируясь, тем самым в объект мировой политики и глобализирующихся рынков.

Заключение

Обобщим основные выводы по итогам исследования.

Зарождение внутриэлитного конфликта интересов, его развитие и разрешение является важным содержанием переходного периода от одной разновидности политической системы к другой.

Во внутрисистемный переходный период от политики реформ к стратегии политической стабилизации региональная элита в силу специфики своего положения проявляет себя как конфликтная группа в трех «системах координат». В условиях формирования нового политического пространства конфликт интересов структурируется, во-первых, по критерию обладания власти, во-вторых, по уровням власти, в-третьих, по «отраслевому» принципу. Для региональной элиты доминантой развития конфликта является защита внутриэлитных интересов от стихийного воздействия масс.

Опыт посткоммунистических трансформаций еще раз подтвердил ту позицию политической науки, согласно которой именно элита несет на себе основную ответственность за успешность перехода от авторитаризма к демократии. Массы участвуют в процессах трансформации общества эпизодически и ситуационно, тогда как элита постоянно оказывает непосредственное влияние на политику и принятие управленческих решений.

Борьба элит за власть и право управлять процессами демократизации принимает различные формы и зависит от соотношения сил между ее основными группами. В конечном счете, успех или неудача перехода от авторитаризма к демократии определяется не столько и не только объективными структурными факторами, сколько определенными политическими решениями и действиями, выбором тактик акторами, которые инициируют и осуществляют демократизацию.

Процесс демократизации включает в себя раскол и фрагментацию элиты на различные фракции и группы, преследующие свои интересы и борьбу между ними за право создания институционального порядка, обеспечивающего легитимность их правления. Характер и глубина фрагментации во многом обусловлены культурно-историческими причинами, которые в процессе демократизации выступают дополнительными ограничениями, препятствующими консолидации элиты и общества в целом.

Темпы достижения консолидации общества зависят от способности элиты преодолеть внутриэлитные расколы. Консолидация элиты выражается в степени внутриэлитного доверия.

Консенсусно объединенные элиты отличаются высокой степенью внутриэлитного доверия, которое проявляется в институционально оформленных принципах организации и распределения власти, обеспечивающих возможность всем элитным группам влиять на принятие политических решений. Слабо объединенная элита отличается невысоким уровнем внутриэлитного доверия, которое проявляется в институциональной нестабильности и ограничениях в возможностях части ее представителей влиять на принятие политических решений.

Разрешение конфликта интересов во властвующей элите происходит путем выработки нового стратегического курса политического руководства страны, что находит свое выражение в институционализации политического режима в рамках политики «сдирижированного консенсуса». Данная модель внутриэлитного взаимодействия подразумевает разрешение как элит-массовых, так и внутриэлитных противоречий на основе достижения социально-политического баланса интересов.

Список использованной литературы Галлямов Р. Р. Правящая политическая элита Башкортостана: динамика рекрутации в позднесоветский и постсоветский период (1986;1999 гг.) //Элитизм в России: за и против. Пермь, 2002.

Гаман-Голутвина О. В. Группы интересов: ретроспектива // Полития. 2000. № 4. С. 42−44.

Гаман-Голутвина О. В. Российские политические элиты: факторы эволюции // Элитизм в России: «за» и «против». Сборник материалов Интернет — конференции, февраль — май 2002 г. Пермь: ПГТУ, 2002. С. 65−91.

Гельман В. Я. Трансформации и режимы // Россия регионов. М., 2000. С. 44−48.

Дахин А. В. Трансформации региональных элит: на примере Нижегородской области // Полис. 2003. № 4. С. 116−119.

Дука А. В. Институционализация политико-административной элиты в Санкт-Петербурге // Полития. 2003. № 2(29).

Игнатов В. Г. Взаимодействие элит в социально-политическом пространстве современной России / В. Г. Игнатов, А. В. Понеделков, А. М. Старостин и др. Ростов н/Д, 2001.

Лапина Н.Ю., Чирикова А. Е. Региональная власть: парадоксы переходного общества // Полития. 2000;2001. № 4(18). С. 93−99.

Лапина Н.Ю., Чирикова А. Е. Региональные элиты в РФ: модели поведения и политические ориентации. М., 1999

Понеделков А.В., Старостин А. М. Российские элиты на рубеже XX—XXI вв.еков: особенности генезиса, взаимодействий и позиционирования во власти // Властные элиты современной России: проблемы политической трансформации. М.; Ростов н/Д, 2004.

Пыресева О. А. Политический конфликт в современной Россиисущность особенности и пути разрешения. Дисс. канд. полит. наук, 2000 — 167 с.