Процесс формирования секулярной личности в российском обществе первой половины XVII века

Рассмотреть модернизацию той или иной страны в контексте общеисторического процесса можно либо в длительных хронологических рамках либо проследив крупным планом историю ее развития в узловые исторические эпохи. Одной из таких эпох для нашей страны, без сомнения, являлся XVII в. — один из наиболее сложных, напряженных и противоречивых периодов в плане духовного и культурно-исторического развития, отмеченный сменой многих традиционных мировоззренческих парадигм.

По отношению к XVII в. впервые начинают использоваться термины секуляризация, обмирщение, личностное начало, индивидуализация, которые становятся едва ли не самыми употребительными в исторических и культурологических исследованиях. Это связано с тем, что они отражают «ключевые, адекватные эпохе понятия"1, связанные с необратимым процессом освобождения личности от традиционных средневековых норм и установок.

Для характеристики историко-культурной ситуации XVII в. обычно избирается новизна культурных преобразований этого переходного (от средневековья к Новому времени) периода — новые сюжеты и темы в литературе, новые жанры в искусстве — придворный театр, силлабическая поэзия, полифоническая музыка, «живоподобная» (реалистическая) живопись. Несомненно, что все они стали значимыми слагаемыми социально-культурной ситуации, которую большинство исследователей характеризуют как ситуацию культурного переворота, эпоху скачков, когда «старина и новизна демонстрируют взаимную враждебность и настаивают на несовместимости"2. Не случайно по отношению к XVII в. часто используется термин «бунташный». В нем аккумулируются не только представления о многочисленных народных бунтах и восстаниях, широкой волной прокатившихся по России, но и смена мировоззренческих представлений, приходящаяся на это время и идущая вразрез с многовековыми средневековыми устоями.

В XVII в. нововведения идут, как отмечал В. О. Ключевский, «прерывистым рядом с первого дня царствования новой династии до конца века, подготовляя преобразования Петра"3. Действительно, по количеству проведенных реформ и их социальным последствиям XVII в. можно сопоставить, пожалуй, лишь с реформированием, которое пережила наша страна в конце 1980;х — начале 1990;х гг. И реформы XVII в., также как и XX в., напрямую затронули такую значимую социальную составляющую как человеческая личность.

Проблема «личность — общество» является одним из приоритетных направлений сегодняшнего научного познания. Историки, как и исследователи других специальностей — социологи, психологи, философы, культурологи и др., рассматривают проблемы формирования личности и саму личность с различных сторон — как совокупность общественных отношений и социальных ролей, продукт развития общественного устройства, систему устойчивых качеств и свойств, реализуемых в социальной жизни, как деятельность преследующего свои цели индивида, адаптирующегося к требованиям среды (общества) в целях самореализации и т. д. По-разному определяется и влияние личности на состояние общества в разных фазах его развития (моментах стабильности и нестабильности).

Благодаря широкому исследовательскому интересу к теме «личность-общество» в настоящее время убедительно доказано, что исследование личностной составляющей приобретает особую значимость в периоды кардинальных структурных изменений и реформ, в переходные эпохи, к которым, по общепризнанному мнению, относится XVII в.

Процесс изменения личности в XVII в., как и в XX в., идет по пути замены старых авторитетов и представлений новыми. Однако специфика традиционных для XVII в. представлений состоит, прежде всего, в такой важнейшей для средневековья мировоззренческой составляющей как религия. В силу этого данный процесс в XVII в. идет в направлении секуляризации.

Секуляризация (от лат. saecularis — мирской) — процесс снижения роли религии в жизни обществапереход от общества, регулируемого преимущественно религиозной традицией, к светской модели общественного устройства на основе рациональных (внерелигиозных) норм. Термин «секуляризация», впервые примененный именно по отношению к XVII в., первоначально означал передачу земельных владений из церковного в светское управление. В настоящее время этот термин используется в более широком значении. Нередко под секуляризацией понимается уменьшение религиозности населения, выражающееся в отходе от строгого следования религиозным обрядам, снижении посещаемости культовых сооружений и т. д. Однако социологи используют термин «секуляризация» и в другом значении: как переход от религиозного регулирования общественных и государственных институтов к рационалистическому обоснованию их деятельности. Оба значения термина важны для исследования процесса секуляризации личности, хотя их трактовка требует определенных корректив в применении к средневековому периоду.

Разностороннее рассмотрение секулярных процессов позволяет выявить постоянно действующие факторы, лежащие в основе изменений, происходящих в это время и приобретающих качественный характер. Это важно для того, чтобы понять главный вопрос — как эти изменения отразились на личности как некоей целостности, и каковы системообразующие характеристики этой целостности. Для ответа на этот вопрос необходим системный подход, то есть изучение данной проблемы в общем социокультурном контексте. В связи с этим, в центре внимания настоящей работы находится развитие российской историко-культурной ситуации XVII в., рассмотренной через аспект формирования секулярной личности, все дальше уходящей от традиционных средневековых устоев и господствовавших общественных представлений. Это позволяет выявить особенности формирования личности нового типа (секулярной), проследить этапы сложения новых светских взглядов. Вместе с тем, утверждение личностных секулярных представлений о мире и роли в нем человека по мере своего распространения, несомненно, начинает оказывать и обратное действие, влияя на общественные настроения и изменяя привычные приоритеты. Тем самым, изучение этапов формирования личностного секулярного мировоззрения позволяет уточнить и скорректировать представления об общих мировоззренческих составляющих древнерусского социума XVII в., что актуально для понимания динамики культурно-исторических и социальных процессов и уточнения времени их прохождения.

Цели и задачи исследования. Целью настоящей работы является исследование процессов формирования секулярной личности в отечественной исторической и социокультурной практике XVII в.

Для реализации поставленной цели в ходе исследования решаются следующие задачи:

— установление предпосылок секулярных процессов в русском обществе.

— выявление специфики секулярных процессов в различные исторические периоды в пределах рассматриваемого времени;

— проведение исторической периодизации и установление динамики развития секулярных тенденций развития личности;

— осуществление контекстуализации формирования личности нового типа в рамках общественных мировоззренческих представлений;

— исследование форм личностных секулярных составляющих и их проявлений в общественной жизни;

— изучение особенностей общественных секулярных процессов через призму формирования секулярной личности.

Источниковая база работы. Работа основывается на изучении разнообразных по типу источников. Среди них традиционно используемые при проведении исторических исследований летописные памятники, официальные государственные и церковные документы (Грамоты, Указы, Решения соборов), переписка, свидетельства иностранных авторов, публицистические произведения. Наряду с опубликованными, в работе используются и вводятся в научный оборот источники архивного происхождения из фондов РГАДА.

Решение поставленных в диссертации задач потребовало, однако, расширения традиционного круга исторических источников. Процесс общественной и личностной секуляризации ярко отразился в произведениях древнерусской литературы. В соответствии с разработанной В. О. Ключевским и развитой другими исследователями (С.Ф. Платонов, Р.Г. Скрынников) методикой исследования литературных произведений как исторических источников, они широко привлекаются в работе для изучения особенностей развития общественного сознания рассматриваемого периода. В работе рассматривается широкий круг произведений русской книжности различной тематики, в том числе неопубликованные, исследуемые по рукописям, хранящимся в РГБ и ГИМ. Среди опубликованных произведений светские и богословские сочинения, популярные на Руси памятники переводной литературы, сочинения юго-западных выходцев (в первую очередь киевлян), а также широкий круг фольклорных произведений, в первую очередь относящихся к жанру народной смеховой культуры (сатиры), привлекаемых для рассмотрения степени распространенности секулярных идей в русском обществе.

Утверждение в русской культуре XVII в. секулярных тенденций повлекло за собой отход от средневековых традиций во всех сферах жизни, в том числе в такой важнейшей мировоззренческой составляющей русского средневековья как искусство. В связи с этим особую группу источников в работе составляют памятники изобразительного искусства, включающие произведения иконописи, монументальной живописи, лицевого шитья.

Источники этого круга, к сожалению, все еще редко привлекают внимание историков, хотя методика их исследования в отечественной исторической практике была апробирована в работах Б. А. Рыбакова, В. А. Плугина, Н. К. Голейзовского, позднее Н. А. Гордеевой и др.4 Обращение историков к изобразительным источникам связано с тем, что специфика средневекового мировосприятия, отличавшегося единством (соборностью) осмысления мира и человека, нашла в изобразительном искусстве одно из ярких своих воплощений, а сама иконопись стала неотъемлемой частью общественного мировосприятия.

Степень изученности темы. Историография рассматриваемой темы имеет свою специфику, связанную с тем, что при рассмотрении процессов секуляризации, проходящих в XVII в., исследователи обычно останавливались на секуляризации культуры, а не общества и тем более не на человеческой личности. В связи с этим подавляющее большинство работ посвящено изучению иных (внеличностных) аспектов культурно-исторической ситуации XVII в.

Для уяснения особенностей исторического процесса рассматриваемого времени большое значение имеют фундаментальные исторические труды крупнейших русских историков, таких как Н. М. Карамзин, Н. И. Костомаров, В. О. Ключевский, С. М. Соловьев и др.5, а также исследования, посвященные различным сторонам и аспектам историко-социальной и культурно-политической жизни XVII в.6 Среди последних выделим работы, связанные с характеристикой деятельности и личности крупных исторических фигур этого времени, таких как патриарх Никон, царь Алексей Михайлович, п представители близкой к царю светской знати и церковной иерархии. Большое значение для уяснения историко-политических процессов рассматриваемого времени имеют работы, посвященные исследованию русских политических и культурных связей этого периода8, различным социальным проблемам, рельефно обозначившимся в русском обществе XVII в., а также проблемам Русской Церкви и Православия, составлявшего на протяжении веков основу национального средневекового мировоззрения9.

Значительный вклад в рассмотрение мировоззренческих проблем внесли многочисленные исследования, посвященные рассмотрению проблем русской культуры и искусства XVII в. Среди них работы, посвященные исследованию отдельных культурных составляющих, прежде всего литературы и живописи, являвшихся неотъемлемой частью средневекового мировосприятия, а также труды общетеоретического характера10.

Обобщающий характер носят исследования древнерусской литературы, осуществляемые на протяжении многих лет Отделом древнерусской литературы Пушкинского дома в Санкт-Петербурге. Среди крупнейших авторов имена В.П. Адриановой-Перетц, Д. С. Лихачева, A.M. Панченко11, работы которых выходят далеко за рамки собственно литературоведческих анализов, содержат широкий круг обобщений, приложимых к русской культуре в целом, позволяющих уловить тенденции и направления развития социокультурной ситуации.

Своеобразным итогом многолетней исследовательской работы нескольких поколений исследователей древнерусской письменности, стало.

1 л издание фундаментального Словаря книжников и книжности Древней Руси, внесшее большой вклад в изучение конкретных составляющих русской культуры. Словарь, состоящий из трех выпусков (XI — первая половина XIV в.- вторая половина XIV — XVI в. и XVII в.) и насчитывающий в общей сложности восемь томов, содержит разнообразные материалы, посвященные не только произведениям русской литературы, но и творческому облику широкого круга русских книжников.

Большой вклад в осмысление новых мировоззренческих тенденций, рельефно обозначившихся в русском обществе середины XVII в., внесли исследования, посвященные первым на Руси трактатам о живописи13. Среди них большую группу составляют исследования, посвященные публицистическим произведениям, созданным самими иконописцами, впервые за всю историю древнерусского искусства взявшимся за перо и открыто защищавшим новые художественные принципы («живоподобие»), а также работы, посвященные полемике, развернувшейся вокруг проблем русского иконописания XVII в. среди его современников. Нетрадиционное для русского средневековья вынесение вопросов иконописания на широкое публичное обсуждение привлекло внимание исследователей еще в период формирования науки о древнерусском искусстве (вторая половина XIX в.), что отразилось в обширной библиографии. При этом учеными XIX в. (Г.Д. Филимонов, Ф. И. Буслаев, А. Никольский и др.)14 рассматривались преимущественно сочинения апологетов живописных новшеств, в то время как сочинения их противников! стали привлекаться для рассмотрения значительно позднее, лишь с 1910;х гг. (Е. Трубецкой)15, а их подробное рассмотрение было осуществлено уже в советский период (Ю. Дмитриев, Е. С. Овчинникова, А. Н. Робинсон, А. А. Салтыков, Бычков В. В. и др.)16.

Весь комплекс этих работ значительно расширил представления о мировоззренческих процессах, проходящих в русском обществе XVII в., сыграл большую роль в формировании современных взглядов о путях их развития и формах проявления. Отметим, однако, что все вышеперечисленные исследования посвящены иным аспектам изучения, и наша тема в большинстве из них не затрагивается даже косвенно. Несмотря на обширный материал, освещающий историко-культурный контекст эпохи, проблема личностной составляющей во всем комплексе этих работ не ставится. Проблемы человеческой личности и формы ее взаимодействия с обществом отражены в широком круге работ социологов, психологов и других специалистов. Однако подобные исследования рассматривают личность как таковую, не ставя задач установления соотношения между личностными составляющими и особенностями конкретной социокультурной ситуации и исторических периодов.

Таким образом, несмотря на наличие значительного числа работ, затрагивающих вопросы близкой проблематики, анализ историографии позволяет заключить, что специализированных исследований, посвященных сформулированной проблеме, проведено не было.

Методологической основой исследования служит многофакторный подход в понимании истории. В основу работы положены принципы объективности, историзма и системности. Исследование построено на сочетании хронологического и проблемно-тематического подхода, что позволяет проследить динамику процессов формирования секулярной личности и рассмотреть трансформацию секулярных изменений в широком контексте социокультурных составляющих, в единстве с другими дисциплинами, обращенными к близкой проблематике. Среди применяемых методов — конкретно-исторические методы, базирующиеся на описании, сравнении, анализе и обобщении материалов источников, а также синхронный метод, используемый для контекстуализации общественного восприятия секулярной личности в конкретной исторической обстановкеструктурно-системный метод, применяемый для комплексного рассмотрения структурных компонентов, составляющих, в силу специфики средневекового мировоззрения, взаимосвязанные части общего социокультурного целогокомпаративный, используемый при анализе сведений разнообразных по типу источников. Междисциплинарный подход, применяемый в работе, и использование, наряду с историческими методами, приемов, заимствованных из филологии, искусствознания и других гуманитарных наук, дает возможность рассмотрения секулярной личности в контексте общей социокультурной ситуации и ведущих мировоззренческих ориентации рассматриваемого периода.

Хронологические рамки работы охватывают период первой половины XVII в., совпадая со временем активного прохождения процессов формирования секулярной личности и яркого проявления личностного начала. Нижние границы определяются началом Смутного времени, сыгравшего роль своеобразного шлюза, открывшего дорогу новым светским веяниям и мировоззренческим настроениям. Верхние рамки обуславливаются временем проведения никоновских реформ, подводящих своеобразный итог секулярным мировоззренческим процессам, охватившим русское общество первой половины столетия. Учитывая, однако, степень социальной инерции, приводящей к тому, что общественная реакция на никоновские нововведения наиболее ярко проявилась несколько позднее, в 1660-е гг., верхние границы исследования расширены до этого времени. Это позволяет показать роль никоновского реформирования в процессе широкого утверждения секулярных тенденций в различных сферах социокультурной жизни русского общества, что подтверждает широкий круг церковных и государственных постановлений этого времени, памятники публицистики, живописи, литературы, фольклора конца 1650-х — начала 1660-х гг.

Научная новизна исследования. Обширность разнообразного фактического материала, накопленного несколькими поколениями исследователей, изучавших различные аспекты социально-культурных особенностей и мировоззренческих процессов XVII в., дает возможность на современном этапе изучения перейти к их рассмотрению как целостного явления, сформированного в недрах конкретной историко-культурной ситуации и имеющего своим следствием формирование в России личности нового типа, проникнутой новыми светскими устремлениями и готовой к кардинальным общественным переменам. Вычленение аспекта личностной составляющей как темы специального исторического исследования позволяет скорректировать многие представления как о времени появления новых (светских) социальных устремлений, так и о специфике их прохождения в русском обществе XVII в.

Исследование проводится на основе анализа широкого круга источников, ряд из которых впервые вводится в научный оборот. Источниковая база включает в себя редко привлекающие внимание историков памятники русской средневековой культуры, в том числе литературные произведения, фольклор, памятники изобразительного искусства. Предлагается новый аспект их исследования, направленный на выявление содержащихся в них новых секулярных составляющих, рассмотренных через призму господствовавших в обществе средневековых приоритетов. Сравнительное изучение различных групп источников позволяет выявить взаимосвязь процессов общественной секуляризации и формирования личности нового типа. В результате появляется возможность уточнить и скорректировать ряд современных представлений об особенностях и направлениях развития общественной мысли первой половины — середины XVII, впервые в историографической практике предпринять рассмотрение важных для исследования социокультурных процессов и динамики развития общественного сознания проблем, среди которых: вопрос о соотношении личностных и общественных мировоззренческих составляющих и их роли в социокультурных трансформациях XVII в. ;

— рассмотрение деятельности отдельных личностей сквозь призму проявления секулярных начал;

— установление взаимосвязи общественно-политических и культурных мероприятий XVII с формированием секулярного личного мировоззрения.

Практическая значимость работы. Многие социальные структуры и политические институты с одной стороны, — социальные учения и политические программы нашего времени с другой, первоначально оформлялись именно в переходные эпохи борьбы общества со старым порядком, т. е. уходят своими корнями в прошлое, в том числе в XVII в., отмеченный первым крупным реформированием русской социально-культурной жизни, а потому не могут быть объяснены без обращения к нему.

Процессы формирования секулярной личности напрямую соотносятся с выявлением мировоззренческих представлений, бытовавших в отечественной социальнокультурной практике XVII в. Их исследование позволяет уточнить направления развития русской общественно-политической мысли, наложившей существенный отпечаток на развитие отечественной культуры и сложение новых идеологических приоритетов, вывить общие закономерности социальной трансформации, впервые отчетливо проявившейся в XVII в. и сохранившей многие основные черты в последующие эпохи. Рассмотрение их через призму формирования человеческой личности нового типа (секулярной) позволяет установить общие признаки их взаимодействия и отношения между собой и с государством в ходе модернизации, роли государства в ускорении или замедлении социальной трансформации. Этот процесс последовательно охватывает духовную и социально-политическую жизнь, радикально изменяя условия существования людей. Вследствие этого широкие массы населения, ранее являвшиеся объектом политики, становятся ее субъектом.

Теоретическая и фактологическая канва диссертации может применяться в научной и преподавательской деятельности. Конкретные положения и выводы работы могут быть использованы при создании обобщающих трудов и проведении учебных курсов по отечественной истории, истории культуры, культурологии, религиоведению, вспомогательным историческим дисциплинам. Методика, разработанная автором, может применяться при исследовании взаимодействия личностных и общественных составляющих в другие исторические периоды, а также при изучении роли отдельных исторических личностей и выявлении механизмов их взаимодействия с трансформирующимися социокультурными системами и государством.

Примечания к Введению.

1 Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. — Л.:Наука, 1984. С. 57.

2 Там же. С. 192.

3 Ключевский В. О. Русская история в пяти томах. Т. II. — М.: Рипол Классик, 2001. С. 274.

4 Рыбаков Б. А. Русское прикладное искусство X—XIII вв. -Л., 1971; Плугин В. А. Мировоззрение Андрея Рублева (некоторые проблемы). Древнерусская живопись как исторический источник. — М., 1974; Голейзовский Н. К., Дергачев В. В. Новые данные об иконостасе 1481 г. из Успенского собора Московского Кремля // Советское искусствознание. Вып. 20. — М., 1986; Гордеева Н. А. Особенности почитания русских преподобных в середине — второй половине XV в. // Макариевские чтения. Вып. X. -Можайск: Терра, 2003. и др.

5 Карамзин Н. М. История государства российского. — М.:Эксмо, 2008; Ключевский В. О. Русская история в пяти томах. Т. II. — М.: Рипол Классик, 2001; Костомаров Н. И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. — М.: Эксмо, 2008; Соловьев С. М. Сочинения. История России с древнейших времен. — М., 1961 и др.

6 Авалиани C.JI. Земские соборы. Литературная история Земских соборов. Одесса, 1916; Беляев И. Д. Земские соборы на Руси. — М., 1902; Валишевский К. Смутное время.- М.: СП «Икпа», 1989; Веселовский С. Б. Дьяки и подьячие XV—XVII вв. — М., 1975; Гумилев JI.H. От Руси к России: Очерки этнической истории. М.: Экопрос, 1992; Данилевский Н. Я. Россия и Европа. — М., 1991; Дитятин И. И. Роль челобитий и земских соборов в управлении Московского государства //"Русская Мысль". 1880- Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. — М., 1968; Заозерский А. И. К вопросу о составе и значении земских соборов // Журнал Министерства народного просвещения. 1909. № 6- Казакова Н. А., Лурье Я. С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV — начала XVI в. — М.-Л., 1955. Ключевский В. О. Состав представительства на земских соборах Древней Руси // Ключевский В. О. Сочинения: В 8 т. Т. 8. — М., 1959. Котошихин Г. О. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1906; Курц Б. Г. О состоянии России в 1650—1655 гг. по донесениям Родеса. — М., 1915; Латкин В. Н. Земские соборы Древней Руси. СПб., 1889. Лурье Я. С. Россия древняя и Россия новая. СПб, 1997; Любавский М. К. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века. — М., 1996; Милов Л. И. Природно-климатический фактор и особенности российского исторического процесса // Вопросы истории. 1992. № 4/5- Муравьев А. В., Самаркин В. В. Историческая география эпохи феодализма (Западная Европа и Россия в V—XVII вв.). — М.: Просвещение, 1973. Носов Н. Е. Становление сословно-представительных учреждений в России. — Л., 1969; Павлов-Сильванский Н. П. Феодализм в Древней Руси. — СПб., 1907; Паранин В. И. Историческая география летописной Руси. — Петрозаводск: Карелия, 1990; Платонов С. Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI—XVII вв.: Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время. — СПб., 1899- Платонов С. Ф. Заметки по истории земских соборов. Статьи по русской истории. — СПб., 1912; Соколова Э. В. Эволюция сословно-представительной власти в России с середины XVI до середины XVII вв. Автореф. диссерт. на соиск. уч.степ. канд. ист.наук. Иваново, 2007; Сташевский Е. Д. Очерки по истории царствования Михаила Федоровича. Т.1. — Киев, 1913; Тихомиров М. Н. Сословно — представительные учреждения (земские соборы) в России XVI в. // Вопросы истории. 1958. № 5- Торхе X. — Й. Так называемые соборы в России // Вопросы истории. 1991. №. 11- Успенский Б. А. Этюды о русской истории. — СПб.: Академия, 2002; Формирование этнических и политических границ русского народа. — СПб.: Русско-Балт. Информ. Центр БЛИЦ, 1996; Хорошкевич А. Л. Между внешнеполитическими утопиями и реальностью //Вопросы истории. 2003. № 8- Чичерин Б. Н. О народном представительстве. — М., 1866- Щелгунов Н. В. Россия до Петра Первого. Сочинения. Т. I. — СПб., 1904 и др.

7 Гудзий Н. К. Максим Грек и его отношение к эпохе итальянского Возрождения // Университетские известия. Киев, 1911; Зернова А. С. Первопечатник Петр Тимофеевич Мстиславец // Книга. Сб. 9. — М., 1964; Знаменский П. Григорий Неронов // Православный собеседник, издаваемый при Казанской духовной академии. Ч 1. 1869- Известие об Аврааме Палицыне // Москвитянин. 1841. № 9- Иконников B.C. Максим Грек и его время. Киев, 1915; Лобачев С. В. Патриарх Никон. СПб.: Искусство-СПБ, 2003; Немировский Е. Л. Иван Федоров (Около 1510 — 1583). — М., 1985; Скворцов Д. Инок-справщик Арсений Глухой. Тверь, 1890- Скрынников Р. Г. Борис Годунов. М.: Наука, 1978; Трутовский В. К. Боярин и оружничий Богдан Матвеевич Хитрово и Московская Оружейная палата. — М., 1909; Цеханович А. А. A.M. Курбский в западнорусском литературном процессе второй половины XVI века / Книга и ее распространение в России в XVI—XVIII вв.еках. — Л., 1985; Fubraman J. Tsar Alexis, His Reign and His Russia. Gulf Breeze, 1981; Keep J. The Regime of Filaret // Slavonic and East European Review. 1960. Vol. 38. Nr. 91. JuneLongworth P. Alexis, Tsar of All the Russias. London, 1984; Spinka M. Patriarch Nikon and the Subjection of the Russian Church to the State // Church History. 1941. Vol. 10 и др.

8 Белокуров С. А. Поездка старца Арсения Суханова в Грузию (1637−1640) // Христианское чтение. 1884. Март-апрельИсаевич Л.Д. Русско-украинские связи в области книгопечатания в конце XVI — первой половине XVII в. // Книга в России до середины XIX в. — JL: Наука, 1978; Любавский М. К. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века. — М., 1996; Рогов А. И. Русско-австрийские культурные связи XVII в. // Австро-Венгрия и славяно-германские отношения. — М., 1965; Фонкич Б. Л. Крит и Россия // Греческие документы и рукописи, иконы и памятники прикладного искусства Московских собраний. Международная конференция «Крит, Восточное Средиземноморье и Россия в XVII в.».- М.: «Индрик», 1995 и др.

9 Успенский Л. А. Богословие иконы православной церкви. — М.: издательство Западноевропейского экзархата, 1989; Флоровский Георгий, протоиерей. Пути русскаго богословия Париж, 1937; Харлампович К. В. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Т. 1. — Казань, 1914 и др.

10 Бычков В. В. Русская средневековая эстетика. XIXVII века. — М.: Мысль, 1995; Забелин И. Материалы по истории русского иконописания // Временник Императорского общества истории и древностей Российских. Кн. 7. — М., 1850- Кондаков Н. П. Русская икона. 4.1. Прага, 1931; XVII век в мировом литературном развитии. — М., 1969; Очерки русской культуры XVII века. Часть Вторая. Духовная культура. — М., 1979; Очерки по истории книжной культуры XVI—XVII вв.еков. — Л., 1977; Платонов С. Ф. Древнерусские сказания и повести о Смутном времени XVII века как исторический источник. — СПб., 1913; Соболевский А. И. Переводная литература Московской Руси XIV — XVII веков. Библиографические материалы. — СПб., 1903; Тихомиров М. Н. Русская культура X—XVIII вв.еков. М., 1968; Успенский А. И. Царские иконописцы и живописцы XVII в. Т. 1. — М., 1910; Художественный язык средневековья. — М.: Наука, 1982 и др.

11 Адрианова-Перетц В.П.

Литература

1580-х -1610-х годов: Возникновение и расцвет историко-публицистической повести // История русской литературы. Т.1. — М.- Л., 1948; Лихачев Д. С. Семнадцатый век в русской культуре // XVII век в мировом литературном развитии. — М., 1969; Лихачева В. Д., Лихачев Д. С. Художественное наследие Древней Руси и современность. Л.:Наука, 1971; Панченко A.M. Русская культура в канун петровских реформ. — Л.: Наука, 1984 и др.

12 Словарь книжников и книжности Древней Руси в трех выпусках: XI-первая половина XIV в. (Л., 1987), вторая половина XIV—XVI вв. (Ч. 1. Л., 1988. 4.2. Л., 1989.), XVII в. (4.1. СПб. 1992; 4.2. СПб., 1993; Ч.З. СПб., 1995; Ч. 4. СПб., 1998.).

13 Брюсова В. Г. Русская живопись 17 века. — М., 1984; Она же. Симон Ушаков и его время // Государственные музеи Московского Кремля. Материалы и исследования. Т. 8. Русская художественная культура XVII века. — М., 1991; Малков Ю. Г. Живопись // Очерки русской культуры XVII века. Часть Вторая. Духовная культура. — М., 1979; Маясова Н. А. Древнерусское шитье. — М., 1971; Овчинникова Е. Стенопись церкви Троицы в Никитниках в Москве, середины XVII в. // Труды Государственного Исторического музея. Вып. XIII. -М., 1941; Смирнова Э. С. Московская икона XIV — XVII веков. — Л.: «Аврора», 1988 и др.

14 Филимонов Г. Симон Ушаков и современная ему эпоха русской иконописи // Сборник на 1873 г. Общества древнерусского искусства при Московском Публичном музее. — М., 1873- Никольский А. Слово к люботщателем иконного писания // Вестник археологии и истории, издаваемый Археологическим институтом. Вып. XX. — СПб., 1911; Буслаев Ф. И. Сочинения. Т. II. — СПб., 1911. С. 423−434- Майков Л. Н. Симеон Полоцкий о русском иконописании. — СПб., 1889.

15 Трубецкой Евгений, князь. Три очерка о русской иконе. — М., 1991.

16 Овчинникова Е. С. Иосиф Владимиров. Трактат об искусстве, (статья и публикация текста) // Древнерусское искусство. XVII в. — М., 1964; Салтыков А. А. Эстетические взгляды Иосифа Владимирова (по «Посланию» к Симону Ушакову) // Труды Отдела древнерусской литературы и искусства (далее ТОДРЛ) Т. XXVIII. — M.-JL, 1974; Робинсон А. Н. Борьба идей в русской литературе XVII векаДмитриев Ю. Н. Теория искусства и взгляды на искусство в письменности древней Руси // ТОДРЛ. Т. IX. — М.-Л., 1953; Робинсон А. Н. Взгляды Аввакума на изобразительное искусство // ТОДРЛ. Т. XXII — М,-Л., 1968; Он же. Жизнеописания Аввакума и Епифания: Исследования и тексты. — М., 1963.

Выводы к Главе 3.

§ 3.1. Рассмотрение концепции «Москва — Третий Рим» в аспекте ее восприятия в XVII в. позволяет сделать следующие выводы:

Концепция «Москва — Третий Рим», утвердившаяся в первой трети XVI в. и включавшая в себя идею Святой Руси («благость и священство»), была традиционно интравертной, что настраивало на культурный изоляционизм и негативное отношение к любому внешнему влиянию. Ее трансформация в XVII в. приводит ко все большему выделению политического значения этой доктрины («власть и царство»), подчеркивавшего аспект всемирной, географически открытой (экстравертной) имперской государственности.

Активная разработка идеи великой империи — «Великой России», играет большую роль в сложении новых общественно-культурных приоритетов и новых составляющих национального самосознания, формирующихся в контексте секулярных процессов, широко развернувшихся в XVII в.

Планы создания мировой православной державы с центром в Москве, поддержанные греческими иерархами (патриарх Кирилл Лукарис, Афанасий Пателар и др.), приводят к новому этапу взаимоотношений с Востоком, когда русские власти все чаще начинают привлекать греков для придания большей легитимности своим действиям в глазах православного мира. С развитием этой идеи соотносится и активизация в середине XVII в. процесса переноса святости, призванного наглядно продемонстрировать превращение Москвы в центр православного христианского мира.

Новое осмысление концепции «Москва — Третий Рим» в XVII в. приводит к изменениям церковной обрядности, последовавшими в 1650-е гг., когда в жертву идее создания единого православного царства с центром в Москве были принесены русские традиции и обряды. В связи с этим делается вывод о том, что формирование глобальной идеи Великой России можно рассматривать как показатель широкого процесса секуляризации культуры, оказавшего влияние на разрушение основ и стереотипов русского средневекового мировосприятия, изменившего духовные ориентиры общества и в итоге обрядовую сущность самой русской церкви.

В качестве итогового вывода отмечается, что трансформация идеи «Москва — Третий Рим» совпадает со становлением новой, далекой от средневековых стереотипов личности, обладающей широким культурным горизонтом и оказывающейся все менее связанной рамками традиционной церковной догматики. Не случайно, уже в 1666 — 1667 гг. фактически упраздняется и сама эта догматика, зафиксированная в решениях Стоглава, объявленного «невежеством и безрассудством».

§ 3.2. Анализ общественно-культурной жизни середины XVII в. позволяет проследить широту распространения секулярных тенденций, которые распространяются в это время на все слои общества, включая народную среду. Массовость секуляризации народного сознания подтверждают фольклорные сатирические произведения и стихийный процесс народного иконописания, развернувшийся в это время.

Разрушение основ средневекового мировоззрения ярко проявляется в середине XVII в. в древнерусской литературе, отмеченной снижением степени условности, связанной с развитием личностного начала, обращающейся к изображению индивидуальной человеческой личности, а также в памятниках публицистики, впервые направленных на обсуждение вопросов русского иконописания.

Рассмотрение сочинений, созданных художниками-иконописцами, позволяет сделать вывод о том, что общий процесс секуляризации захватывает русское общество столь глубоко, что подвергается изменениям последняя цитадель средневекового мировоззрения — иконопись.

Исследование теоретических положений трактатов «Послание некоего изуграфа Иосифа к цареву изуграфу и мудрейшему живописцу Симону Федоровичу» и «Слово к люботщательному иконного писания», проводимое на фоне широкого рассмотрения явлений общественно-культурной жизни середины XVII в., а также соотносимое с исследованием творческой биографии авторов трактатов (Иосифа Владимирова и Симона Ушакова) и их оппонентов (Иоанн Плешкович) позволяет сделать вывод о том, что взгляды русских иконописцев свидетельствуют о разрушении средневековых культурных парадигм и замещении их светскими стереотипами мышления.

Востребованность работ этих художников широкими слоями русского общества, как реформаторами (патриарх Никон, царь Алексей Михайлович), так и традиционалистами (митрополит Илларион Суздальский), позволяет сделать вывод о том, что новые светские основы иконописи, декларируемые иконописцами, отразили характерное для рассматриваемого времени явление, связанное с процессами секуляризации сознания, охватившими все русское общество.

Этот вывод подтверждает рассмотрение документов церковной власти об иконописи («Грамота трех Патриархов», Решения Большого Московского Собора), которые не содержат никаких вероучебных положений, а лишь повторяют общие положения публицистических сочинений иконописцев, в том числе подтверждают творческую свободу и самостоятельность художников. Это может рассматриваться как яркий показатель развития секулярной направленности официальной церковно-богословской мысли этого времени, в которой богословская составляющая начинает вытесняться светской.

Общность секулярных настроений, охвативших русское общество, подтверждает и рассмотрение сочинений традиционалистов («Вопросы и ответы из русской иконописи» инока Евфимия), которые отчетливо свидетельствуют о вытеснении многих канонических форм за пределы культурного сознания времени.

Следствиями процесса общей секуляризации явились как вмешательство светской власти в церковную жизнь (контроль за вопросами иконописания в «Царских грамотах»), так и перенесение церковных вопросов в реальность повседневной жизни (протопоп Логгин, Аввакум), в которой все ярче проступает личностная составляющая. Она же рельефно проявляется и при рассмотрении многих крупных фигур этого времени (Никон, Иван Неронов и др), что позволяет сделать вывод о том, что процесс секуляризации личности в середине XVII в. приобретает свои законченные формы, оказывая широкое воздействие на русское общество.

Заключение

.

Настоящее исследование, проведенное на основе широкого круга исторических источников, памятников отечественной литературы, публицистики, фольклора и искусства, позволяет уточнить и скорректировать ряд устоявшихся в историографии положений относительно времени появления секулярных тенденций в русском обществе, форм прохождения секулярных процессов и этапов формирования секулярной личности.

Обращение к рассмотрению предпосылок секулярных процессов (Глава 1) позволяет показать, что их начало обнаруживается не с периода Смуты, как традиционно считалось (В.О. Ключевский), а уже со второй половины XV в. Именно в это время амплитуда колебаний между Востоком.

Константинополем) и Западом (Римом) становится значительно более широкой. Это подтверждает пример приглашения Иваном III западноевропейских зодчих для строительства Московского Кремля, а также западноориентированная деятельность книжников круга новгородского архиепископа Геннадия, способствовавшая появлению на Руси западноевропейских сочинений.

Расширение круга чтения и распространение переводной (западной и южно-славянской) литературы, распространение в среде русских книжников латыни, вытесняющей греческий язык, способствовало соприкосновению Руси с действующей на Западе цивилизационной моделью, вобравшей в себя многие разработанные ренессансными гуманистами положения, совершенно иначе осмысляющими место человека в мире и его роли как подобия Божия и «венца творения».

Отмечаемое с XV в. ослабление восточных религиозно-культурных связей определяется несколькими причинами, среди которых большую роль играет реакция Руси на заключение Флорентийской унии (1439), воспринятой как отход греческой церкви (Константинополя) от православия.

Следствиями такой оценки стало установление нового порядка поставления в русские митрополиты (1448) и разработка культурно-политической доктрины «Москва — Третий Рим».

Проведенное исследование позволяет показать, что хотя появление этой концепции принято связывать с Посланием старца Псковского Елеазарова монастыря Филофея (1523), ее основы складываются значительно раньше — уже во второй половине — конце XV в., что подтверждают памятники русской публицистики и произведения искусства конца XV — начала XVI в.

Рассмотрение социокультурной ситуации второй половины XVпервой трети XVI в. позволяет отметить, что к формам проявления секулярных процессов в русском обществе можно причислить еретические движения этого времени (московско-новгородская ересь (ересь «жидовствующих»), ереси Феодосия Косого и Матвея Башкина), которые можно рассматривать как одну из форм секуляризации личности, уходящей от средневековой соборности и заявляющей свои права на свободный поиск истины, на собственное (личностное) понимание сути вещей, основу которых в средние века составляли христианские догматы.

Формирование секулярных тенденций, рассмотренное на примере анализа творческой деятельности и личностных характеристик ряда известных деятелей XVI в. (Троице-Сергиевский игумен Артемий, Зиновий Отенский, боярин Федор Карпов, опальный современник Ивана IV Грозного князь A.M. Курбский, сам Грозный, первопечатник Иван Федоров и др.), позволяет показать, что уже в XVI в. появляется достаточно широкий ряд представителей русского общества, все дальше уходящих от средневековья по пути освоения светских наук и расширения культурного горизонта, по пути развития секулярных составляющих человеческой личности.

О том, что секулярные процессы в русском обществе отчетливо проявились уже в середине XVI в. свидетельствуют широкие мероприятия по унификации церковно-культурного и социального обихода русской жизни, проводимые под руководством митрополита Макария. Их можно причислить к попыткам затормозить начавшийся процесс разрушения средневековых традиций. Однако, несмотря на сдерживающие усилия церкви, секулярные процессы все настойчивей проявляются с этого времени, что позволяет сделать вывод о глубинном характере мировоззренческих изменений, приводящих к кризису средневекового мировосприятия (кризису православия). Это влечет за собой дальнейшее развитие секулярных процессов, находящих отражение в секуляризации человеческой личности.

Состояние кризиса древнерусского мировоззрения, отмечаемого с середины XVI в., подтверждают изменения, происходящие в живописи, которые могут быть расценены как отступления от средневекового канона и, тем самым, поставлены в ряд проявления личностных позиций («самосмышлений») иконописцев.

С начала XVII в. секулярные процессы значительно углубляются, распространяясь на широкие сферы социокультурной жизни (Глава 2). Следствием этого становится трансформация многих традиционных факторов российского историко-культурного развития.

Исследование этого явления на примере сословно-представительных институтов (Земские соборы) (§ 2.1.), проведенное в сравнении с практикой их созыва в XVI в., позволяет отметить значительную активизацию общественного сознания, характеризующегося проявлением инициативы и личностного начала. В период Смуты земщина, игравшая на протяжении всего предшествующего периода отведенную ей подчиненно-соглашательскую роль, проявила небывалую активность, возглавив национально — освободительную борьбу.

При рассмотрении развития западнорусских связей в период Смутного времени уделяется внимание широко распространенной точке зрения, впервые высказанной В. О. Ключевским, связывавшим мировоззренческие изменения XVII в. с притоком в Россию в период Смутного времени иностранных мастеров. Как показало проведенное исследование, широкое распространение западноевропейских выходцев, как и произведений западноевропейских мастеров, обнаруживается в России значительно раньше Смутного времени — т. е. того периода, на который указывает историк. Это позволяет прийти к выводу о том, что не распространение иностранцев способствовало восприятию западноевропейской культуры, а напротив, новые мировоззренческие тенденции, обнаружившиеся в русском обществе под влиянием необратимых перемен личностного сознания, развивавшихся по нарастающей на протяжении всей второй половины XVI в., содействовали приезду в Москву иностранных выходцев и широкому распространению предметов западноевропейского обихода.

Исследование характера мировоззренческих изменений, происходящих в Смутное время, позволяет сделать вывод о том, что в этот период ярко проявляются основные составляющие личности нового типа, свободной от присущей средневековью корпоративности мышления и церковной соборности, утверждавшей право на свободу взглядов. При этом активизация секулярных процессов в Смутное время обуславливается не их новизной, а слабостью Русской Церкви, уже не способной выполнить роль сдерживающего начала, что сообщило процессам секуляризации особую динамику.

С расширением процессов секуляризации связано распространение западного влияния на культурную ориентацию наиболее консервативного общественного слоя — монашеской среды, в которой отмечается освоение «западных наук» — диалектики, риторики, латыни (пример Арсения Глухого, Арсения Суханова др.). Новые культурные ориентации меняют традиционные приоритеты монашеского служения, выдвигая на первый план не подвиги аскетизма и смирения, а широкую образованность (пример Григория Отрепьва). Этот совершенно новый для русской монашеской культуры идеал позволяет говорить о значительном изменении общественных мировоззренческих ориентаций, отмечаемых уже в Смутное время.

В § 2.2. рассматриваются такие составляющие российских секулярных процессов как тесные культурные контакты с Киевом и Литвой. Переезд в Литву русских печатников Ивана Федорова и Петра Мстиславца (конец 1560-х гг.) и начавшийся с этого времени процесс русской книгоиздательской интеграции в юго-западные земли оказал значительное воздействие на культурную жизнь западнорусского православного общества. Однако впоследствии культурная ситуация в юго-западных землях значительно меняется.

Заключение

Люблинской унии (1569) и вхождение Литовского княжества в состав Речи Посполитой, способствующее широкому распространению в православном обществе Литвы латинского и польского языка, а также введение Брестской унии (1596), по которой на территории Речи Посполитой было совершено объединение католической и православной церквей под властью римского папы (униатство), оказало сильное воздействие на характер юго-западного православия. Это совпало с началом процесса обратной книжной интеграции, отмечаемой с периода Смутного времени, когда многие изданные в этих землях книги становятся образцами для московских печатников.

После Смуты процесс культурной интеграции значительно расширяется за счет киевской составляющей. Потребность в образованных людях, необходимых для проведения сверки книг перед печатью, приводит российские власти в Киев, где в это время, в стенах Киево-Печерской Лавры и Богоявленского монастыря аккумулируются значительные культурные силы. Однако тесные контакты с западным миром наложили существенный отпечаток на характер киевского православия, которое на рубеже XVI — XVII вв. претерпевает серьезные мировоззренческие трансформации. Отличавшая юго-западное общество с середины XVI в. тяга к расширению культурного горизонта, инициированная первоначально стремлением защиты православия, по мере своего развития приводит к обратному результату. Вместе с усвоением «западных наук» усваиваются и западные культурные идеалы и западный строй духовной жизни, проникнутой рационализмом, постепенно вытесняющим восточную эмпирику, что налагает существенный отпечаток на бытующие мировоззренческие установки.

Процесс мировоззренческих трансформаций углубляется за счет практики обучения многих членов киевского братства в иезуитских коллегиях и перемены на время учебы веры (отказ от православия), а также широкое обращение к западной (латинской) литературе. Новый характер киевского православия, впитавшего многие начала западноевропейской культурной традиции, отразился на принципах организации созданной в Киеве Братской школы («училище отрочатам»), слитой затем с Лаврской (Киево-Печерской) коллегией и преобразованной в Киево-Могилянскую Академию (1632). Это учебное заведение было ориентировано на западноевропейскую («латинскую») систему образования, как и творческая деятельность многих представителей киевского братства. Не случайно, многие историки подчеркивают, что главный путь западного влияния на Русь в XVII в. идет именно из Киева.

Расширение юго-западных связей обуславливает и новый для русского средневековья процесс, связанный с присоединением юго-западных территорий. Рассмотрение в ретроспективе культурно-исторического опыта русского средневековья по территориальному расширению границ Русского государства позволяет говорить о том, что традиционное следствие присоединения новых территорий — расширение на них русского влияния (экспансия восточно-славянской цивилизации), существенно меняется. Присоединенные в середине XVII в. юго-западные территории (Украина) уже не столько сами подвергаются колонизации и русифицированию, сколько начинают оказывать значительное культурное воздействие на свою новую родину. В результате, традиционный для отечественной истории территориально-экономический фактор в XVII в. трансформируется в фактор культурный.

Множественность примеров подобных трансформаций в XVII в. позволяет рассматривать их как важные симптомы, свидетельствующие об изменении мировоззренческих устоев русского общества. Это позволяет сделать вывод о начале глубокого кризиса православия, переживаемого с периода Смуты, и открывшего дорогу широким секулярным процессам в русском обществе.

Смутное время, ставшее одной из величайших политико-социальных и культурных катастроф русского средневековья, рельефно выявило мировоззренческие проблемы, обозначившиеся в русском обществе предшествующего времени. Среди них — одна из центральных проблем XVII в. — «книжная справа, широко развернувшаяся в связи с активизацией русского книгопечатания (§ 2.3.). Ее рассмотрение позволяет прийти к выводу о том, что в книге концентрировалось самое значительное мировоззренческое противоречие XVII столетия. Восприятие книги продолжало оставаться традиционным для русского средневекового сознания — как духовного наставника, между тем сами книги все более наполнялись новым светским содержанием. Подробное рассмотрение этого явления позволяет выделить ряд причин, способствовавших распространению данного процесса в русском обществе, в том числе то, что большую группу справщиков, занимавшихся исправлением книг, печатавшихся в московской типографии, составляли приглашенные из Киева и южнорусских земель ученые монахи, прошедшие западную школу и несущие с собой начала западноевропейского мировоззрения.

Приверженность западной мировоззренческой модели проявлялась как в изменении содержательной основы книг, так и в значительном расширении книжного репертуара, отмечаемом в это время. Это способствовало распространению в русском обществе новых светских знаний («внешней мудрости»), которые начинают цениться сами по себе, вне их связи с Церковью, что вносит существенные изменения в мировоззренческие приоритеты. Востребованность среди русских читателей подобной литературы, способствующей проникновению в русскую книжность тем, не связанных с вероучением, является важным показателем глубинных мировоззренческих изменений, происходящих в первой половине XVII в. Превращение книги из сакрального носителя мудрости в носителя утилитарной информации открывало реальную перспективу к разделению веры и культуры, вело к секуляризации личности.

В 1630-е — 1640-е гг. рост уровня и разносторонности образования, расширение традиционных культурных горизонтов приобретает широкий и устойчивый характер (§ 2.4.). С начала 1630-х гг. в Москве складывается поэтическая школа, так называемая «приказная». Рассмотрение ее литературной деятельности показывает изменение роли и назначения литературы, которая из высокого носителя духовности превращается в часть повседневной жизни.

Об утверждении секулярного начала свидетельствует и такое новое для русской культуры явление как библиофильство, распространившееся в разных слоях русского общества и противостоящее традиционному древнерусскому восприятию книги как духовного наставника, не могущего быть частной собственностью. Значительному расширению круга читателей способствовала и свободная продажа книг, введенная в 1640 г. Развитие секулярных тенденций в русском обществе этого времени подтверждается и составом личных библиотек, включающих большое число книг светского содержания и западные издания на латинском, немецком и польском языках.

Таким образом, в 1630—1640-е гг. внутри и под прикрытием православной идеологии ширится активный процесс секуляризации личности.

К одной из форм проявления личностного начала можно причислить деятельность кружка Ревнителей благочестия созданного во второй половине 1640-х гг. в ближайшем окружении царя Алексея Михайловича. (§ 2.5). Идея ревизии русского церковного обихода частными лицами (не соборно), положенная в основу создания кружка, может рассматриваться как первое официальное утверждение нового мировоззрения, отразившее процесс перехода от средневековой соборности (корпоративности) к индивидуализированному творчеству нового времени. Этот вывод вытекает и из анализа предлагаемых ревнителями нововведений, среди которых публичная проповедь людей, не обличенных высоким духовным саном, что подтверждает состояние духовной самостоятельности, ярко проступающей с середины XVII в.

Рассмотрение конфликта ревнителей с церковным собором 1649 г. и их победы над собором 1651, приводит к выводу о начале процесса разрушения церковной соборности, уступающей дорогу утверждающемуся личностному началу и новому отношению к основам церковной жизни. Таким образом, деятельность Кружка ревнителей благочестия свидетельствует о расширении процесса секуляризации личностного культурного сознания, сказывающемся на восприятии церковных традиций, ведущего к утверждению общественной значимости секуляризованной личности.

В середине XVII в. отмечается значительное расширение секулярных процессов, охвативших разные слои русского общества. Большую роль в сложении новых общественно-культурных приоритетов в это время играет трансформация концепции «Москва — Третий Рим» (§ 3.1.) и активная разработка ее политической составляющей (идея великой империи).

Новое осмысление концепции «Москва — Третий Рим» в XVII в. приводит к новому этапу взаимоотношений с Востоком, когда русские власти все чаще начинают привлекать греков для придания большей легитимности своим действиям в глазах всего православного мира. Рассмотрение особенностей восприятия концепции «Москва — Третий Рим» в XVII в. позволяет прийти к выводу о взаимосвязи ее нового прочтения с изменениями церковной обрядности, последовавшими в 1650-е гг., когда в жертву идее создания единого православного царства с центром в Москве были принесены русские традиции и обряды. В связи с этим делается вывод о том, что формирование глобальной идеи Великой России можно рассматривать как показатель широкого процесса секуляризации культуры, оказавшего влияние на разрушение основ и стереотипов средневекового мировосприятия, изменившего духовные ориентиры русского общества и в итоге обрядовую сущность самой русской церкви.

Анализ общественно-культурной жизни середины XVII в. (§ 3.2.) позволяет проследить широту секулярных тенденций, которые распространяются в это время на все слои общества, включая народную среду. Массовость секуляризации народного сознания подтверждают фольклорные сатирические произведения и стихийный процесс народного иконописания, развернувшийся в это время.

Разрушение основ средневекового мировоззрения ярко проявляется в середине XVII в. в древнерусской литературе, отмеченной снижением степени условности, связанной с развитием личностного начала, обращающейся к изображению индивидуальной человеческой личности, а также в памятниках публицистики.

Рассмотрение публицистических сочинений художников-иконописцев позволяет отметить не имеющую в истории отечественной художественной практики новую тенденцию свободного декларирования художниками своих личностных художественных позиций. Это позволяет сделать вывод о том, что общий процесс секуляризации захватывает русское общество этого времени столь глубоко, что подвергается изменениям и в конечном итоге падает последняя цитадель средневекового мировоззрения — иконопись. В борьбе за свободу самовыражения иконописцы включаются в общую атмосферу полемики, выходящую за границы привычного средневеково-церковного мышления.

Исследование теоретических положений трактатов «Послание некоего изуграфа Иосифа к цареву изуграфу и мудрейшему живописцу Симону Федоровичу» и «Слово к люботщательному иконного писания», проводимое на фоне широкого рассмотрения явлений общественно-культурной жизни середины XVII в., а также соотносимое с исследованием творческой биографии авторов трактатов (Иосифа Владимирова и Симона Ушакова) и их оппонентов (Иоанн Плешкович) позволяет сделать вывод о том, что взгляды русских иконописцев свидетельствуют о разрушении общественно значимых средневековых культурных парадигм и замещении их светскими стереотипами мышления.

Востребованность работ этих художников широкими слоями русского общества, как реформаторами (патриарх Никон, царь Алексей Михайлович), так и традиционалистами (митрополит Илларион Суздальский), позволяет сделать вывод о том, что новые светские основы иконописи, декларируемые иконописцами, отразили характерное для рассматриваемого времени явление, связанное с процессами секуляризации сознания, охватившими все русское общество.

Этот вывод подтверждает рассмотрение документов церковной власти об иконописи («Грамота трех Патриархов», Решения Большого Московского Собора), которые не содержат никаких вероучебных положений, а лишь повторяют общие положения публицистических сочинений иконописцев, в том числе подтверждают право творческой самостоятельности художников. Это может рассматриваться как яркий показатель развития секулярной направленности официальной церковно-богословской мысли этого времени, в которой богословская составляющая начинает вытесняться светской.

Общность секулярных настроений, охвативших русское общество, подтверждает и рассмотрение сочинений традиционалистов («Вопросы и ответы из русской иконописи» инока Евфимия, «Книга бесед» протопопа Аввакума), которые отчетливо свидетельствуют о вытеснении многих канонических форм за пределы культурного сознания времени.

Следствиями процесса общей секуляризации явились как вмешательство светской власти в церковную жизнь (контроль за вопросами иконописания в «Царских грамотах»), так и перенесение церковных вопросов в реальность повседневной жизни (протопоп Логгин, Аввакум), в которой все ярче проступает личностная составляющая. Она же рельефно проявляется и при рассмотрении взглядов многих крупных фигур этого времени (Никон, Иван Неронов и др), что позволяет сделать вывод о том, что процесс секуляризации личности в середине XVII в. приобретает свои законченные формы, оказывая широкое воздействие на все русское общество.

Новые личностные взгляды и оценки, идущие вразрез с традиционными средневековыми подходами и отразившиеся в широчайшем круге художественных произведений этого времени, ярко проявились и в жизни русского общества. Секуляризация сознания проявляет себя в изменении привычных стереотипов поведения, характерных для многих представителей русского общества, осознавших себя личностями, усвоивших независимый характер поведения, возводящих в абсолют собственное мнение, открыто выступавших против представителей высшей церковной власти. Данная ситуация становится массовым явлением в общественной жизни середины XVII в., отмеченной осознанием ценности человеческой личности самой по себе, со всеми ее отрицательными и положительными чертами. Все эти, по сути, секулярные проявления, характерные для представителей разных слоев русского общества, можно рассматривать как проявление эмансипации личности, осознавшей себя свободной от средневековых канонов, традиций, правил поведения и мировоззренческих приоритетов, что явилось одним из следствий процессов мировоззренческой секуляризации.

Таким образом, в результате проведенного исследования стало возможным скорректировать ряд устоявшихся мнений относительно причин формирования личности нового типа и проследить динамику секулярных процессов в русском обществе первой половины — середины XVII столетия.