Персоналистические тенденции современной англо-американской философии

Актуальность диссертационного исследования.

Отличительной чертой философии постмодерна является ее ориентация на плюралистичность и отказ от монологических традиций постижения мира. Процессы деструкции в философии конца двадцатого столетия соседствуют с поисками нового стиля мышления, попытками определения новой реальности бытия. Для современной философии характерны, как справедливо отметил Колесников А. С., «дух критицизма и всеобъемлющая переоценка ценностей, поиски принципиально новых форм эмоционального и теоретического отношения к действительности, преобладание личностных критериев в ее оценке, претензии на новый стиль и культуру мышления, способное воспроизвести подсознательное, интимный мир субъекта и общая ориентация на решение „собственно человеческих“ или гуманитарных проблем» (Колесников А.С., 2<�я, стр.182). Признание плюралистичности бытия приводит к многообразию его трактовок. Нарушение границ жанров, свойственное постмодернизму, влечет за собой совершенно неожиданные определения категорий рациональности, реальности, современности, субъекта и объекта, и истины как таковой. Современной философии свойственно не постижение трансцендентного, а вплетенность ее в реальный мир, отличительной чертой которого признается биологичность. В связи с этим «лингвинистический поворот», определяющий развитие философской мысли, в настоящее время предлагает акцентировать внимание на риторически-респонсивной функции языка, а не на репрезентативной.

Решение онтологических проблем философии зависит от определения характера бытия того, кто их ставит и решает, то есть, от характера собственно человеческого бытия. Главное не то, как «децентрализованный» субъект плюралистичного мира задается вопросом.

Что это?", а попытки определить этого «некто», который отвечает. Понятие личность становится ведущим в современной философии.

Соединение этих двух основополагающих тенденций современной философской рефлексии позволило логически очертить проблемной поле современной англо-американской философии. Исследование персоналистических тенденций англо-американской философии, как наиболее прагматической, наиболее связанной с реальной жизнью, дает возможность выявить взаимосвязь фундаментальных ценностных ориентаций: попытки определения, что есть личность, уникальности и оригинальности личности, интерсубъективности личности и проблемы Другого, проблемы коммуникации и солидарности.

Актуальность темы

исследования позволяет не только определить причины смены направлений исследований в современной англо-американской философии, но позволяет выявить дальнейшее направление исследований современной философской мысли.

Степень разработанности темы.

Для современной философской рефлексии не свойственны обзорные исследования по истории философии. Как справедливо отметила Юлина в своей работе «Очерки по философии в США»: «После 1960 года ситуация с „американской философией“ стала запутанной. Круг философов неизмеримо расширился, а философия из монологичной стала диалогичной, и во многом творится в процессе дискуссий. Этим обстоятельством объясняется тот факт, что в самих Соединенных Штатах Америки, после периода довольно интенсивных обзорных исследований по истории философии в США (40—60-е годы) наступил спад и они становятся редкими. К тому же в большей части из них рассматривается прошлая, а не нынешняя философия» (Юлина Н.С., 10, стр.7). Малочисленность историко-философских публикаций российских философов, посвященных исследованию современной англоамериканской философии, определяется, к тому же, отсутствием необходимых для исследования материалов в российских библиотеках.

Последняя работа, которая посвящена изучению своеобразия американского персонализма, была опубликована в 1954 году. Это ~ «Американский персонализм — философия империалистической реакции» Ю. К. Мельвиля. В этой работе Мельвиль четко обозначил черты персонализма Америки того периода. Приведем некоторые высказывания: персоналисты объявляют некую мистическую личность высшим началом всего бытия и познания. Отрицая какую бы то ни было обусловленность поведения человека, персоналисты заявляют, что личность абсолютно свободна, она якобы не подчинена никакой необходимости.

Весь мировой порядок персоналисты объявляют этическим. Это должно означать, что принципы нравственности, которыми руководствуются личности в своих поступках и в своих суждениях, вплетены в самую ткань бытия" (Мельвиль Ю.К., 4, стр.6).

Однако, современный англо-американский персонализм уже не предпринимает «попытки представить общественную жизнь как хаос случайностей, не поддающийся рациональному познанию» (Мельвиль Ю. К ., 4, стр.4), а исходит из непредсказуемости и ненадежности человеческой деятельности, из герменевтической природы взаимодействия, пытаясь осмыслить проблемы коммуникации и солидарности на современном этапе развития человечества. Приведенный анализ литературы свидетельствует о том, что тема не разработана в современной российской философии.

Цель диссертационного исследования.

Целью данного диссертационного исследования является изучение и осмысление проблем современной, персоналистически ориентированной, англо-американской философии, выявление причин, приводящих к смене направлений исследований, что позволяет обозначить дальнейшее направление исследований в современной англо-американской философии.

Для реализации цели в диссертации ставятся и решаются задачи: -определить тенденции развития исследования личности всовременной англо-американской философии;

— на основе анализа материала публикаций предложить новую, соответствующую развитию современной философии, методологию анализа персоналистических тенденций;

— раскрыть проблемы идентификации личности в англо-американской философии;

— показать на чем основаны проблемы множественного Я, проблемы моральной и юридической ответственности многоликой личности;

— определить проблемы этического обоснования уникальности личности и идеала подлинности.

Методологическая основа исследования.

Методологическая основа диссертационного исследования определена предметом анализа и поэтому совмещает традиционные (исторический, логический, диалектический) методы, а также герменевтическую реконструкцию и выявление внутренне присущей анализируемым проблемам концептуальности.

На защиту выносятся положения:

1. Логико-историческое развитие современного понятия личности в персоналистических теориях современной англо-американской философии.

2. Особенности этической взаимосвязи равнозначных Я и Другого в реальном, прагматическом мире, которые приводят (чтобы избежать насилия) или к признанию Другого как части Я (Другой во мне), или к признанию публичного Другого, отношения с которым опосредованы справедливыми институтами.

3. Перспективность разработок психоаналитической концепции множественного Я, соответствующей онтологическому плюрализму современности.

4. Особенность ориентации на формы заимозависимости и особенность дискурсивного подхода, которые, отказываясь от «внутренних состояний», исходят из того, что индивидуальная персональность ~ набор адаптаций к сложному социальному и культурному контексту.

5. Необходимость разработок этической обоснованности уникальности личности и ее, предчувствующей будущее сообщество, творческой активности.

Научная новизна конкретизирована в следующих результатах исследования:

— определены тенденции, доминирующие в современной англоамериканской, персоналистически ориентированной, философии, в основании которых — или психоаналитическая концепция личности, или сведение личности к набору адаптационных функций;

— впервые эксплицирована новая «психо-социо-лингвинистическая.

II II U парадигма социальных конструктивистов, которые заявляют о второй когнитивной революции" ;

— выявлены проблемы идентификации личности и собственного Я личности;

— выявлены тенденции сохранения баланса между автономным и рефлексивным собственным Я личности и трогательной заботой (признанием инаковости);

— впервые показаны проблемы множественного Я, произрастающего из признания онтологического плюрализма;

— указаны проблемы моральной и юридической ответственности многоликой личности;

— раскрыта проблема взаимоотношений с публичным Другим, опосредованных справедливыми институтами (и языком в качестве института);

— определены проблемы, свойственные формам взаимозависимости, при которых центром социального мира является не личность, а взаимоотношения в качестве реальности;

— выявлена необходимость этической обоснованности уникальности личности.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Материалы диссертации и полученные результаты в теоретическом плане:

— позволяют определить стратегию развития англо-американской персоналистической философии;

— способствуют развитию научно-исследовательского анализа проблем личности в постмодерне;

— ориентируют на необходимость разработок идеала подлинности уникальности личности как отправной точки моральной идентичности современной личности.

В практическом плане материалы могут быть использованы: — в учебной работе при подготовке лекционных курсов, проведении семинарских занятий по этике, философской антропологии, истории современной зарубежной философии;

— при написании учебников и учебных пособий по современной англоамериканской философии и современным этическим учениям;

— в практической деятельности социального работкика и в воспитательном процессе.

Апробация работы.

Диссертация обсуждена на заседании кафедры современной зарубежной философии Санкт-Петербургского государственного университета и была рекомендована к защите. Основные положения и отдельные аспекты диссертационной работы нашли отражение в опубликованных работах автора, докладах и выступлениях на конференциях, форумах и конгрессах международного, межвузовского и внутривузовского уровня (например, Первый российский философский конгресс, Форум «Формирование гражданского общества как национальная идея России XXI века», конференция «Философия XX века: школы и концепции»).

Термин персонализм утратил свою популярность на современном этапе философских рефлексий. В своей статье, опубликованной в 1983 году в журнале «Espirit», который был оплотом персонализма на протяжении 50 лет, Поль Рикер провозгласил лозунг, который был подхвачен многими философами: «Пусть умрет персонализм, пусть живет личность» (цит. По Ricoeur, P., 267, p.45). По мнению Рикера, при формулировке персонализма Мунье соотносил его с экзистенциализмом и марксизмом, которые не являются более единственными оппонентами персонализма, более того, на современном этапе развития философии они вообще не являются оппонентами. Личность, однако, остается наиболее приемлемым термином для обозначения тех исследований, для которых ни термин «сознание», ни термин «субъект» или термин «индивид» не приемлемы по многим причинам. Исходя из этого, правомернее говорить о персоналистических тенденциях в философских разработках. Герменевтическая феноменология личности исследует язык, действие, повествование и этическую жизнь. Современный персонализм нацелен на то, чтобы очертить этическую структуру отношений между личностями в сегодняшнем мире. Исходя из этого, те, кто работают в контексте персонализма, стремятся к развитию этических оценок и к пониманию смысла конкретных человеческих реальностей. Хотя те, которые не придерживаются данного направления, могут возразить, что персонализм представляет собой лишь интеграцию некоторых традиций в моральной теологии и моральной философии.

Современный персонализм утверждает, что по существу важно разъяснить и прояснить развитие некоторого антропологического права выбора, который затем может быть использован для формирования и функционирования человеческого сознания. Разрушительная сила персонализма в том, что он четко обозначает, что реальность человеческих условий намного шире, чем абсолютное царство или господство автономии. Истинное бытие человеческих личностей является сложным, полностью интерсубъективным и социальным. Данное наблюдение помогает избежать односторонности радикализма автономии, которая весьма типична при принципиальном подходе. Современный персонализм представляет собой многостороннюю модель, которая соотносится с человеческой личностью во всех ее измерениях и взаимоотношениях. Согласно этой точке зрения, человек не только проявляется, но и с восторгом участвует в этой богатой многосторонности своего существования. Быть человеком — значит быть насыщенным уникальностью и оригинальностью. Однако следует отметить, что оригинальность является пустым понятием, если не включает в себя открытость по отношению к другим и не включает в себя кооперацию с другими для развития, экспансии сообщества солидарности.

По мнению многих исследователей, именно Первая Мировая война послужила началом широкого распространения персонализма. До этого весьма мало уделялось внимания мистерии уникальности человеческого существования. В основном внимание уделялось человеческому познанию или человеческому сознанию. Послевоенные работы философов открыли уникальную и конкретную человеческую личность с его или ее собственными жизненными намерениями и целями, с его или ее страхами и надеждами. Однако, они также открыли, что индивид становится личностью только если нацелен на поиски и достижение своей собственной идентичности. Но это не следует рассматривать как эгоизм или самовлюбленность. Подобная забота о своем собственном существовании оберегает индивида от полного растворения в мире «они», от того, чтобы быть поглощенным этим миром, в котором личность обязана и вынуждена пожертвовать своей уникальностью ради цельности социальных обычаев и условностей.

Дальнейшие разработки персонализма приводят к тому, что истинное человеческое существование каждой уникальной личности состоит в попытке личности реализоваться в свободе. Индивид конструирует собственное Я с точки зрения осмысленного существования, на основе знания того, что каждый собой представляет сейчас и кем может стать, то есть, все эти знания служат личности для выработки своего собственного проекта жизни. Данного подхода придерживается современное антропологическое обоснование человеческого труда: индивид проектирует собственное Я и задействует все для реализации этого проекта. Более того, в связи с тем, что, бесспорно, каждое человеческое существование отлично от другого, уникально и присуще лишь данному собственному Я, личности различаются по способностям, ощущениям, чувствам и возможностям. Каждая личность уникально талантлива. При взаимодействии с социо-культурным окружением все способности личности интегрируются и формируют уникальную, оригинальную персональность с индивидуальным характером.

В философии экзистенциализма уникальность человеческого существования формулировалась радикально и абсолютно, что повлекло за собой фиксацию на понятии автономии. Но, тем не менее, рефлексия по поводу того, что означает быть человеком, не закончилась на этом. Философия экзистенциализма имела величайшее влияние на дух философии в то время. Односторонность, с которой подчеркивалась уникальность каждого человеческого существования, привела к противоположному движению. С одной стороны, следует оценить по достоинству фундаментальное прозрение экзистенциализма: оригинальность каждого личностного переживания своего человеческого существования. Но с другой стороны, однако, появляется необходимость исследований с современным подходом к данной проблеме, ведь личность не ограничивается уникальным переживанием своего существования в качестве индивида, поскольку это влечет за собой изоляцию индивида.

Для того чтобы полнее осветить личностное существование, необходимо рассмотреть открытость каждого человеческого существования по отношению к другому, такому же, как и он, человеческому существу. Еще в 1923 году Бубер написал свою выдающуюся книгу «Я и Ты». Он внес тем самым бесценный вклад, его прозрение вскрыло новый подход: никто не может быть человеком сам по себе. В качестве человеческих существ, мы, по сути, пребываем в открытых отношениях, мы включены в реальность, в которой мы пребываем с другими человеческими существами и перед которыми мы в долгу за наше существование. Мы открываем себя тем, которые окружают нас, и, конечно же, мы открыты по отношению к Богу.

Прозрения Бубера было заново интерпретировано и радикально переосмыслено Эммануилом Левинасом, который еще более подчеркнул радикальное отличие, непохожесть Другого. Этические отношения переосмыслены в его работах как отношения, в которых Другой предлагает себя мне в своем существовании в качестве Другого. Таким образом, другие не являются более субъектами самими по себе для того, чтобы обозначить отношение по поводу позиции, которую я занимаю по отношению к ним. Наиболее существенная черта Другого — в его призыве ко мне, в его обращении ко мне с призывом, который этически затрагивает меня. Однако, подобный подход обнаруживает проблему: до какой степени Я позволяю себе быть затронутым Другим, даю возможность Другому взывать ко мне?

Ограниченность философии диалога состоит в основном в том, что фактически философия диалога придает слишком большое значение малому масштабу, малому охвату отношений и сводится к интимным встречам. Однако следует отметить ценность философии диалога, которая сопровождается анализом уникальности каждого человеческого существования и открывает возможность ответственности-солидарности по отношению к обществу как таковому. Подчеркивание полноты человеческого существования расширилось и увеличилось за счет понятия участия, в котором личность полностью, целиком задействована в обществе. Здесь подразумевается феномен проживания в особом, конкретном обществе как таковом и этическое назначение, которое сопровождает социальную жизнь при реализации благой жизни. В этом немаловажную роль сыграли разработки персоналистов.

В течение длительного времени социальные обязательства оставались за пределами главных интересов антропологической рефлексии. Данное прозрение поновому высветило контрастное существование человека, противостоящего социальному порядку, который в значительной степени являлся нечеловеческим. Чрезмерное проявление индустриальной революции (в предыдущем столетии) и отношения «человек человеку волк» между тоталитарными государствами (в двадцатом столетии) легли в основу переосмысления принципов построения общества теми, кто твердо стоял на позиции гуманизма. Таким образом, сама победа социального безумия породила задачу солидарности и ответственности (например, можно вспомнить Франкфуртскую школу с Адорно и Хокхаймером (Horkheimer), Карла Ясперса).

Те философы, которые придерживаются данного подхода к проблемам человеческого существования, задумались об идеальном образе справедливого общества. Не имеет особого значения как тот или иной философ представляет справедливое общество, ведь возможность сфабриковать совершенное общество никогда не осуществится полностью. Максимум на что можно рассчитывать и надеяться, так это на движение по направлению к приблизительному соответствию идеалу справедливости, к приближению к нему настолько близко, насколько это возможно. Так как, как справедливо отметил Левинас, даже в самом лучшем и благополучном обществе чиновник не видит и не обращает внимания на слезы индивида. Исходя из этого, можно сказать, что мы сталкиваемся с подразумеваемым понятием перманентной революции, которая заслуживает особого внимания при таком подходе: снова и снова то, что уже было однажды достигнуто, или любая уже существующая ситуация, постоянно должны подвергаться сомнению, их следует переориентировать на достижение большей гуманности. Как сказали бы теологи, библейское осуждение созданных человеком образов принимает новое значение: истина о человечестве и человеческом обществе может быть постигнута только в качестве перманентного процесса критического превосходства над уже существующим и свершившимся.

Следует отметить, что подобный сдвиг в антропологическом исследовании в основном был совершен политической теологией (например, можно отметить Карла-Отто Апеля).

Исходя из вышеизложенного, можно сказать, что впервые в истории антропологической рефлексии человек открыто занял определенное положение перед задачей взятия на себя ответственности в солидарности. Индивидуальная этика и этика отношений не являются более удовлетворительными. Однако центральный вопрос остается: как могут решения личности (в сознании уникальной личности) выразить и интегрировать подобное соответствие ответственности в солидарности? Любой, кто рассуждает, может тщательно разрабатывать и верифицировать свои мысли только в форме диалога, даже если это диалог со своей собственной душой. Любые создания, которые могут говорить, могут быть представлены, следовательно, только в процессе разговора, вернее проговаривания. Совместное существование человечества, таким образом, всегда является существованием в процессе коммуникации. Этические нормы, которые являются основой всех этих требований, — это не только утверждения, но также и права людей, а также и права, предъявляемые к людям, которые должны получить оправдание в диалоге.

Учитывая вышеизложенное, можно сказать, что для современного персонализма характерны три фундаментальные ценностные ориентации: 1) уникальность и оригинальность человеческой личности, 2) интерсубъективность человеческой личности и отношения с другими человеческими личностями, 3) коммуникация и солидарность. Исходя из этого, можно определить моргшьный критерий с точки зрения современного персонализма. Персоналист говорит, что действие является моральным, если служит человеческому или человеческой судьбе, то есть, если оно по истине или по своей сути благотворно для человеческой личности и может быть адекватно рассмотрено в этих трех базисных ценностных ориентациях (измерениях и взаимоотношениях): уникальности, обязательств отношений и солидарности. Благодаря историчности человеческой личности данный критерий требует, чтобы мы снова и снова пересматривали, какая из возможностей, которой мы располагаем в данный момент истории, может содействовать развитию человеческой личности.

Эти три основные ценностные ориентации могут быть более подробно высказаны посредством различных разъяснений и прояснения ценностей и посредством выражения этих ценностных суждений в конкретных моральных нормах. Персоцалистский подход требует, таким образом, надлежащего и по сути соответствующего пропорционального баланса между этими ценностями и нормами для того, чтобы обеспечить наиболее человечески возможное в свете наиболее человечески желанного.

Данная работа посвящена исследованию персоналистических тенденций в англо-американской философии последней четверти двадцатого столетия. Работы многихфилософов, представленных в данной работе, ранее не переводились, поэтому не знакомы широкой публике. Хотя многие из них, например, Герген (Gergen), Харре (Нагге), Батлер

Butler), Бенхабиб (Benhabib), Кэмпбелл (Campbell), — весьма популярны в современной англо-американской философии. Другие, например, Брауде (Braude), Кларк (Clarck), — менее популярны, а некоторые, например Вайсс (Weiss), можно сказать, мало известны (на ее работы не было ни одной сноски в работах других философов), хотя ее исследования и критерий личности, который она предлагает: любой, рожденный женщиной, — достойны внимания. Некоторые философы, как, например, Куайн (Quine), Берточчи (Bertocci), Арендт (Arendt), Деннетт (Dennett), своими исследованиями давно заслужили популярность. Работы этих и других современных англо-американских философов, несмотря на то, что некоторые из них разрабатывают определенные, актуальные на данном этапе развития общества, проблемы, послужили основанием для обозначения логического поля проблем, связанных с современным пониманием личности и ее деятельности, что нашло свое отражение в структуре диссертации. Основные проблемы постижения личности, которые проистекают из отказа от субстанциальности Я, — это проблема идентификации личности, связанная с ней проблема Другого, проблема коммуникации, совместного существования или общества.

Заключение

.

О гибели западно-европейской цивилизации провозглашено более века назад. В конце двадцатого столетия философская концепция, построенная на всесильности разума, считалась бы нонсенсом. Объективная истина умерла вместе со «смертью» Бога. Англоамериканская философия, как наиболее прагматичная, особенно ярко демонстрирует те тенденции, которые свойственны разрушению западноевропейского стиля мышления, так как ориентация на прагматизм позволяет более четко и последовательно очертить человеческий мир без Бога. Николай Бердяев профетически сформулировал развитие философской мысли в XX столетии, провозгласив, что данный век будет находиться «под знаком распри между Богом и человеком». В конце двадцатого столетия, продолжая мысль Бердяева, можно сказать, что если человек победит, он саморазложится. В подтверждение этого высказывания можно привести концепцию множественного Я, которая становится все более популярной на Западе. Более того, Деннетт прав, заявляя о том, что это новый эволюционный виток.

Личность, которая утратила свое «божественное происхождение», утрачивает и саму способность идентифицировать себя как личность. Эволюционные теории развития личности, несмотря на богатейший материал своих исследований, сталкиваются с проблемой критерия личностного начала в человеке. Бесспорным считается, что личность формируется лишь в социуме. Однако остается неясным, каким образом личность идентифицирует себя как личность, если она не тождественна некоему образу и подобию Божьему? Саморазвивающаяся личность изменяется, но что ей позволяет оставаться самой собой в процессе этих изменений. Если это наличие некоторой самости, некоей сердцевины личности, которая не субстанциальна по сути своей (иначе она была бы предзадана, а, следовательно, не свободна), не является и неким набором природных качеств и способностей (иначе личность сводилась бы к определенной сумме биологических и психологических характеристик), то чем же является эта сердцевина личности, позволяющая ей идентифицировать себя как личность? Суть личности не в самосохранении и самовыживании, а в ее открытости иному, что, собственно, и позволяет ей изменяться.

Становящаяся личность пребывает в социуме. Это социальное измерение личности удачно названо персональностью в англоамериканской философии. Подверженная социальным изменениям, изменяющаяся вместе с ними персональность становится, однако, подобна свободно плавающему кораблю без рулевого, который поэтому не может в принципе держать курс на становление личности. Что же нам позволяет говорить, что все эти сменяющие друг друга маски персональности принадлежат какой-то определенной личности? Возможно, это наличие некоего собственного Я, ощущения, что за всеми этими персональностями существую собственно Я и позволяет приписывать все эти персональности мне. Почему Я приписываю все эти персональности себе? Единственный ответ: потому что верю, что это все Я. Таким образом получается, что не «мыслю, поэтому существую», а «верю, поэтому существую». Смена парадигмы очевидна. В основе нее не объективная истина, постигаемая разумом, а правдоподобие, в основе которого психологическое переживание. Отсюда можно сделать вывод, что, несмотря на лингвинистический поворот, который определяет развитие философии в настоящее время, в основе новой парадигмы, ее стержнем, будет психология.

Второй основополагающей тенденцией можно считать изменение в трактовке настоящего. Настоящее не рассматривается как некий результат прошлого, а рассматривается как предчувствующее будущее настоящее. Возможно, это скажется и на философии, которая не будет больше объяснять, что это так и не иначе, так как объективные законы развития приводят к подобному результату, а станет полностью профетической.

Причем философы не будут выстраивать концепции, которые логически непротиворечивы, в доказательство своей точки зрения. Скорее, они будут обрисовывать некую правдоподобную картину, образ будущего, заявляя «Да будет так!». Конечно, в этом случае возрастает риск неподлинности предвосхищения будущего (или лжепророков), обольщения желаемым, поэтому именно этическая направленность личности будет, бесспорно, играть решающую роль.

Постижение становящейся личности основывается на исследовании воплощенной личности в настоящем. При таком подходе неоспоримой точкой отсчета является правдоподобное настоящее (или солипсизм настоящего момента), выход из которого в англо-американской философии видится посредством раскрытия связи Я и Другого. То есть, вступление в настоящее является множественным, что позволяет личности изменяться. Однако, радикальное изменение личности, которая свободно избирает всевозможные пути своего становления, приводит к тому, что личность плюралистична, а не монологична. Плюралистичная личность способна выступить инициатором новой серии событий, однако в основе идентификации данной личности уже не свобода выбора, а отсутствие контроля волящего субъекта, так как наличие собственного Я личности как основы самоидентификации и источника автономии ставится под сомнение. Эта способность выступать инициатором связана с непредсказуемостью и ненадежностью (даже для самой личности), хотя и дает уникальную способность говорить и думать от лица мира (что невозможно для монологичной личности).

Это множество изменчивых идентичностей, с одной стороны, приводит к проблеме ложной идентификации или к проблеме подлинности личности, а с другой стороны, позволяет ощутить Другого как олицетворенную часть себя, то есть, поддерживать различия и противоречия внутри себя. Подобное множественное «Я» способно выдержать градуированное бытие, но при этом оно не должно идентифицироваться ни с одной определенной историей или версией себя. Множественное (не цельное) Я ведет к самоосвобождению от идентичности. Множественность-в-качестве-идентичности — неизбежный ответ на современную фрагментацию. Гетерономность моральной жизни подобной личности дает ей возможность быть направленной на будущее и говорить от лица «большего сообщества» (выходить за пределы ограниченного ситуацией сообщества). Ценностные установки множественной (многоликой) моральной идентичности личности не могут быть основаны на каком-либо исключительном критерии. Современному моральному языку может соответствовать только множественность понятий добра, что в корне меняет смысл моральной ответственности личности.

Моральная ответственность личности до сих пор апеллировала к идентичности (человек, совершивший поступок, идентичен тому, кто несет за него ответственность). Однако для множественной личности идентичность или подобие на протяжении всего времени не может быть определяющей для ее моральной ответственности, а значит, следует признать, что нельзя отрицать проступок, грех, правонарушения, совершенные ранее, отрицая идентичность личности с преступником. Таким образом, следует признать, что многоликая личность ответственна за все преступления, совершаемые в данный момент. Это влечет за собой и смену религиозных установок. Однозначно, что подобная личность не может спастись одна, она может быть или спасена со всеми, или со всеми погибнуть. Плюралистичная личность морально ответственна за будущее (в отличие от монологичной личности, ответственной за прошлые деяния). Конфликты современного мира не являются, таким образом, конфликтами между различными культурами, установками и намерениями, как и не являются конфликтами между различными субъектами, они — внутренние конфликты сложности моральной идентичности личности. В этом случае только идеал подлинности уникальности и оригинальности личности может стать отправной точкой моральной идентичности личности, что может, по сути своей, соответствовать современному богоявлению.

Уникальность призвания и подлинность олицетворения новых ценностей в уникальный момент исторического развития свидетельствуют о том, что существует лишь исторически индивидуальное, что созвучно святости, так как «подобный только один в мире». В связи с тем, что этические ценности произрастают из глубоко переживаемого личностного ответа жизни и миру, а не являются социальными или интеллектуальными построениями, интимное постижение ценностей не может иметь ясно выраженного публичного смысла. Плюралистичность этических миров, соответствующих множественности моральных воль, являются основанием случайности и непредсказуемости этического предвосхищения, что усугубляет моральный риск. Можно только верить, что данная холистическая личность подлинно олицетворяет путь спасения.

На материале данной диссертации можно проследить и другую w II It тенденцию, в основе которой децентрализованная личность также приобретает свою целостность только при полагании на парного Другого. Но этот Другой — конкретный исторический индивидуум со своими потребностями. При этом проблема взаимоотношений между Я и Другим сводится к проблеме выбора между потребностями Я и конкурирующими потребностями Других. Рассмотрение личности сквозь призму коммуникации влечет за собой сосредоточенность на отношениях, что ориентирует на рассмотрение личности как морального агента. С возрастанием современных коммуникационных технологий личности вовлекаются в социально насыщенный мир, что приводит к расширению словаря бытия. Но расширение словаря внутреннего мира личности приближает время условной гомогенности. Поскольку технологии способствуют смешиванию выражения, экспрессии и контекста, то контекст перестает быть ключом к психологическому условию выражения.

Исходя из этого, выражение становится свободно плавающим означающим без специфически обозначенного.

По мнению «социальных конструктивистов», которые разрабатывают новую психо-социо-лингвинистическую парадигму, это приводит к тому, что на практике разделяемое всеми понимание происходит лишь случайно, то есть «социально конструируется» в процессе происходящего разговора, так как индивиды, пытаясь скоординировать свои активности, конструируют подходящий тип жизненных социальных отношений. Учитывая такую современную ситуацию, они предлагают обратить внимание не на формы независимости, а на формы взаимозависимости, в которых центром социального мира является не Я, а взаимоотношения в качестве реальности, а собственное Я — интегральная часть, что позволит утвердить психологическую сферу в качестве социальной сферы. Акцент делается на социально отвечающей природе личности, поэтому репрезентативная функция языка признается вторичной, а риторически-респонсивная функция — первичной, чтобы не затемнять природу респонсивного, диалогичного разговора, в котором личности совместно конструируют «реальности». По их мнению, дискурсивный поворот — это «вторая когнитивная революция» .

Ценность и автономность конструируемой публичной реальности подразумевает ограждение от интимности, поэтому взаимоотношения между Я и Другим не являются отношениями лицом-к-лицу, которые ничем не опосредованы, а являются партнерскими отношениями, опосредованными институтами и организациями. В этом случае Другой, с которым Я вступает в партнерские отношения, выступает партнером «без лица», то есть «каждым, любым». С данным публичным Другим устанавливаются отношения взаимного обмена, а справедливые институты «корректируют» (уравнивают) неравенство Я и Другого. В этом случае отношения между Я и Другим нацелены на поиски морального равенства посредством различных средств признания, а справедливость и солидарность становятся ведущими принципами подобных взаимоотношений.

Чтобы совместная деятельность стала возможной, необходимо участникам деятельности морально признать и уважать то, что существует «между» ними. Это дает возможность каждому участнику внести свой серьезный вклад в конструирование ситуации и ее смысла, однако при этом они не могут отвечать так, как они хотят, поскольку влияние Других детерминирует «проговаривание» индивидуального морального агента. Таким образом, позиция личности в дискурсе не свободна, а задана, исходя из того, что совместная деятельность «провоцирует» только ограниченную реальность следующих возможных актов. Приоритет совместной деятельности предполагает, что участники совместной деятельности знают и признают, что они участвуют в событии, которое затмевает важность любого единичного участника. По мнению социальных конструктивистов, участие в подобном событии способствует положительному изменению личности, так как процесс взаимоотношений имеет цель. Эта цельвеличие отношений, возможность нового порядка возвышенного в техномире постмодерна. Поэтому новая психо-социо-лингвинистическая парадигма сможет изменить субъекта путем введения новых словарей и новых способов проговаривания, так как только изменение ритуала аргументации, по мнению социальных конструктивистов, может привести к построению новой человеческой общности.

Скорее всего, смена парадигмы, о которой заявляют социальные конструктивисты, приведет к смене доминирующей культуры в мире. Вместо становления холистической личности, отличительной чертой которой является признание инаковости внутри себя (что возможно лишь в рамках культуры Единой в Трех Лицах Святой Троицы христианства), новый порядок возвышенного призывает иную культуру — фундаментально монотеистическую. В рамках этой культуры невозможно представить себя Другим, в ней нет традиции «театра» как такового. Если данная культура станет доминирующей в мире, то ритуал аргументации, бесспорно, изменится на основе новых способов проговаривания.

На рубеже XX и XXI столетия в англо-американской философии сохраняется хрупкий баланс между двумя этими тенденциями. И во многом от талантливости философов, очерчивающих пути развития мира, находящегося в становлении, от убедительности и привлекательности проговаривания ими своих позиций, зависит, какая из двух тенденций станет доминирующей в ближайшее время.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что в дальнейшем своем развитии англо-американская философия будет нацелена на тщательное прописывание ликов и картин изменяющегося реального мира.