Данная работа посвящена истории Тибетского государства, а именно, периоду правления там Далай-ламы XIII, периоду, вызывающему много споров при освещении вопроса о независимости Тибета.
Крах Цинской династйи положил начало новому периоду в истории Китая, Центральной Азии и Тибета: Стремление к национальной независимости как политическая идеология привело Тибет и Китай к попыткам изменить природу их прежних взаимоотношений. Осознавая меняющуюся политическую ситуацию в самом начале XX века, в особенностй, угрозу, которая представляла собой Англия китайскому влиянию в Тибете, Цинская империя предприняла попытку установить более жесткий контроль над Тибетом, который продолжал заявлять о своем праве на независимость. В то же время Тибет, осознающий, что ограниченное влияние Китая на Тибет может перерасти в неограниченную власть над ним, — -пытался отстоять собственную независимость.
Актуальность темы
исследования обусловлена рядом обстоятельств политического и кульгурного характера. Находясь на стыке двух крупнейших азиатских государств — Китая и Индии, Тибет (в настоящее время Тибетский автономный район КНР) занимает важное стратегическое положение. Изучение событий политической жизни Тибета, имевших место во времена правления Далай-ламы XIII, их причин и последствий имеет большое значение не только для более углубленной реконструкции событий, происходивших в 1895—1933 гг. в исследуемом регионе, но и для понимания ряда происходящих там современных политических процессов.
Предпринятое в данной работе исследование позволяет лучше понять: 1) Политические процессы и изменения, происходившие в Тибете в период правления Далай-ламы XIII.
2) Место, которое занимал Тибет в международной политике различных государств и роль, которую он при этом играл.
3) Саму тибетскую проблему, которая сохраняет актуальность для современной международной политики.
Прояснение всех этих весьма непростых вопросов представляется тем более необходимым, что Тибет с сохраняющимися в нем центробежными тенденциями продолжает • оставаться одним из очагов нестабильности Азиатского региона.
Объектом исследования является политическая история Тибета во время правления Далай-ламы XIII (1895−1933), периода, определяющего хронологические рамки работы. Предметом исследования служат цели, содержание и механизмы внутренней и внешней политики Тибета в период 1895—1933 гг., контакты Тибета с иностранными государствами, более чем четвертьвековое правление Тибетом Далай-ламой XIII и степень зависимости Тибета от Китая.
Целью диссертации является анализ внутрии внешнеполитических процессов, протекавших в Тибете в указанное время. Исходя из этой цели, были поставлены следующие главные задачи.
— выяснить причины и обстоятельства, приведшие в начале исследуемого периода к возникновению политического интереса иностранных государств к Тибету.
— проанализировать внутреннюю политику Далай-ламы XIII и его попытку провести реформы в Тибете.
— рассмотреть внутрии внешнеполитические процессы, оказывавшие влияние на Тибет в 1895—1933 гг.
— раскрыть характер англо-тибетских, китайско-тибетских и русско-тибетских отношений.
— установить степень зависимости Тибета от Китая в исследуемый период.
Степень изученности темы.
История Тибета периода правления Далай-ламы XIII неоднократно привлекала внимание ориенталистов. Однако следует отметить, что в отечественной историографии внимание главным образом уделялось лишь одному аспекту тибетской истории — российско-тибетскому взаимодействию, причем, как правило, в период 1898—1914 гг. Данный этап достаточно обстоятельно рассмотрен в ряде статей и монографий российских, историков: (В.А.Теплов, С. Ф. Ольденбург, Л. Е. Берлин, А. Л. Попов, В. П. Леонтьев, Т. Л. Шаумян, Н. С. Кулешов, Е.А.Белов) [62], [60], [50], [61], [59], [65], [56], [49].
Первая работа, освещающая начало русско-тибетского взаимодействия, принадлежит историку и публицисту В. А. Теплову. Она появилась в 1904 г. в связи с отправкой английской экспедиции Ф. Янгхазбенда в Тибет. В своей статье В. А. Тегаюв дал анализ обстоятельств, приведших к организации данйой экспедиции, а также процитировал ряд дипломатических документов из*- сборника «Синяя Книга», изданного британским правительством [62].
Публикации Л. Е. Берлина [50] и А. Л. Попова [61] появились уже в советское время и совпали с возобновлением русско-тибетского диалога, прерванного накануне мировой войны. Статья референта Наркоминдлела Л. Е. Берлина «Англия и Тибет» (1922) [50] содержала обзор контактов Тибета с Великобританией. В своей работе Л. Е. Берлин сделал важный вывод о том, что Тибет «придерживается в своей политике обычной линии, стремясь удержать политическую самостоятельность страны политикой балансирования между Англией и Китаем» [50, с.366].
В статье историка А. Л. Попова «Россия и Тибет» (1927;1928) [61] политическая жизнь Тибета рассматривается через призму русско-тибетских отношений, имевших место в ходе борьбы России и Великобритании за раздел сфер влияния в Азии. Опираясь на большое количество документальных источников из архивов царского МИД, А. Л. Попов, впервые углубленно проанализировав русско-тибетские контакты в 1898—1907 гг., пришел к выводу о тесной связи тибетского вопроса с дальневосточной политикой Россиио разграничении в 1906 г. российской дипломатией монгольского и тибетского вопросов как относящихся соответственно к сфере интересов России (монгольский) и Англии (тибетский) и об отсутствии коммерческих и военно-стратегических интересов России в Тибете,.
Новый всплеск интереса к Тибету наблюдается в 1950;е гг., в связи с подписанием в Пекине 23 мая 1951 г. «Соглашения между Центральным народным правительством Китая и местным тибетским правительством о мероприятиях по мирному освобождению Тибета». В 1956 г. увидела свет монография В. П. Леонтьева «Иностранная экспансия в Тибете в 1888—1919» [59]. Эта работа, по справедливому замечанию А. И. Андреева, носит крайне политизированный характер, отражая позицию СССР в тибетском вопросе (признание китайского суверенитета над Тибетом) [48, с. 13]. Вызывают серьезные сомнения и некоторые утверждения автора. Так, например, с точки зрения В. П. Леонтьева, Далай-лама бежал в 1904 г. в Монголию вовсе не в поисках защиты и заступничества русского царя, а для сношений с китайским императором [47, с.6].
Советско-китайская идеологическая конфронтация в 1960;е — начало 1980;х гг. привела к новой волне публикаций на тибетскую тему, посвященных вопросам национальной политики КНР. В качестве примера можно привести монографию В. А. Богословского и А. А. Москалева «Национальный вопрос в Китае в 1911;1949 гг.» [52]. В этот же период увидела свет работа Т. Л. Шаумян «Тибет в международных отношениях начала XX века» (1977) [65].
В своей работе Т. Л. Шаумян широко использовала документальные источники прежде всего из Архива внешней политики России и Национального архива Индии, что позволило широко рассмотреть проблему Тибета в контексте международных отношений в начале XX в. Один из главных выводов Т. Л. Шаумян — тибетский народ в силу экономической и политической отсталости своей страны не мог осуществлять самостоятельную политику, и поэтому его судьба зависела от изменения соотношения сил между заинтересованными иностранными державами. «Англия, Китай и Россия практически „делили“ Тибет, не считаясь с действительными интересами его народа, использовали его в качестве „разменной монеты“ в „торге“ за получение преимуществ наиболее выгодном для каждой из них районе Азии» [65, с. 194−195].
Также нельзя не упомянуть о монографии Н. С. Кулешова «Россия и Тибет» [56], в которой автор попытался опровергнуть тезис об англо-русском соперничестве из-за Тибета, утверждая, что Россия «оставалась совершенно пассивна в сфере взаимоотношений как с Тибетом, так и с другими державами в связи с Тибетом» [56, с.245]. Концепция Н. С. Кулешова была опровергнута работой Е. А. Белова «Тибетская политика России (1900;1914)» [49]. Россия, считает автор, проводя осторожную политику в отношении Тибета, пыталась защитить его от британской агрессии, но не выступала за его отделение от Китая. Русофильская позиция Далай-ламы «являлась важным политическим фактором, который помогал России ограничить и, в конечном итоге, остановить английскую экспансию в Тибете» [49, с.99].
Из недавно опубликованных отечественных работ необходимо упомянуть монографию В. А. Богословского «Политика XIII Далай-ламы в Тибете». Данная работа посвящена истории Тибета в республиканский период истории Китая (1912;1949) [51]. В книге рассматриваются основные аспекты политики Далай-ламы XIIIоднако, нельзя не отметить краткость изложения отдельных вопросов, а также тот факт, что хронологические рамки работы В. А. Богословского включают в себя не весь период правления Далай-ламы XIII, а только начиная с 1912 г.
В 2005 г. прошла защита докторской диссертации А. И. Андреева «Тибет в политике царской, советской и постсоветской России» [46], а в 2006 г. данная работа была опубликована в виде монографии [48]. В отличие от подавляющего большинства предшествующих отечественных исследователей, А. И. Андреев впервые восстановил целостную историю взаимодействия России и Тибета. В частности, была реконструирована история советско-тибетских взаимоотношений в 1918;1929 гг.
Обращаясь к западной литературе, в первую очередь следует упомянуть монографию Френсиса Янгхазбенда «Индия и Тибет» [89], изданную в. 1910 году. Данная монография одной из первых пролила свет на англо-тибетские переговоры начала века и обстоятельства отправки в Тибет британского экспедиционного корпуса. Особый интерес к этой работе вызван еще и тем, что она написана непосредственным участником тех событий.
Не менее важной является работа еще одного участника «Большой игры» Чарльза Белла «Портрет Далай-ламы» [67]. В данной работе для нас, в первую очередь, представляет интерес описание внутренней обстановки в Тибете на разных этапах правления Далай-ламы XIII, характеристика внутренней политической жизни Тибета и оценка тибетского экономического потенциала на момент начала преобразований, описание финансово-экономической системы Тибета, предпосылки для проведения там реформ.
Из публикаций последних лет внимание заслуживает монография Уорена Смита «Тибетский народ» (1996) [84], в которой автор излагает историю Тибета и, в частности, приводит обзор исторических событий времен правления Далай-ламы XIII. Также заслуживает внимания работа А. Маккея «Тибет и Британская Индия: пограничные кадры 1904;1947» (1997) [77], посвященная деятельности чиновников политического департамента англо-индийского правительства и торговых агентов в Сиккиме и Тибете.
В китайской историографии тибетской теме отводится довольно большое место, хотя трактовка исторических событий, имевших место в Тибете и, в связи с ним, на международной арене в первой четверти XX в., является в значительной степени политизированной и ориентированной на идеологические установки руководства Китая. Так, Ван Фужэнь и Со Вэньцин в работе «Основные вехи тибетской истории» (1984) утверждали, что Британия, используя Тибет в качестве плацдарма, пыталась связать ' Индию со своей сферой влияния в долине р.Янцзы. Царская же Россия, со своей стороны, понимая стратегическую важность Тибета, стремилась аннексировать его и использовать в качестве базы для дальнейшей агрессии в глубь южноазиатского континента [87, с.120].
Что же касается тибетских исторических работ, изданных в Китае, нельзя не отметить сильное влияние традиционной тибетской историографии, когда изложение исторических фактов перемежается с литературно-художественными отступлениями с описанием красот природы [73, с.705]. Вместе с этим некоторые пассажи не могут вызвать ничего кроме сильного недоумения: «Керзон рассердился так, что ругался площадной бранью1» [69, с.930].
Отдельного упоминания заслуживает работа Шакабпы, написанная в эмиграции. Поскольку на автора не накладывались ограничения цензуры, его монография позволяет взглянуть на историю Тибета «изнутри». Особая ценность работы Шакабпы заключается в том, что в ней он использует значительное количество ранее не публиковавшихся тибетских источников и разного рода документов из личного архива.
Источники. Исходя из указанных целей и задач работы, нами был отобран круг исторических источников, которые составили официальные документы и письма как опубликованные, так и выявленные в ходе исследования в архиве отдела Востока и Индийской канцелярии Британской библиотеки (Oriental and Indian Office Collections) [1]-[43]. Среди них особый интерес представляют ранее не публиковавшиеся документы, отражающие детали переговорного процесса на конференции в Симле (1913;1914 гг.). Перевод некоторых из этих документов приводится в Приложении. Из опубликованных ранее архивных источников использовалась подборка документов из «Коллекции тибетских исторических архивов», изданных в Пекине в 1995 г., и прежде на русский язык не переводившихся [44]. Тщательное изучение архивных материалов позволило расширить уже существующую источниковую базу по теме политической^-жизни Тибета, а также дополнить ее рядом новых, неизвестных исследователям документов.
Нельзя не упомянуть отчеты и путевые дневники русского путешественника и исследователя Центральной Азии — П. К. Козлова, опубликованные в книге «Тибет и Далай-лама» (2004) [54], а также материалы мемуарно-биографического характера. К таким материалам можно отнести уже упоминавшиеся работы Белла и Янгхазбенда [66], [88], а также мемуары Агвана Доржиева, представлявшего интересы Тибета в сложной политической борьбе России, Британии и Китая за влияние в Центральной Азии: «» Предание о кругосветном путешествии" или повествование о жизни Агвана Доржиева" (1994) [53]. Важнейшую информацию по административной структуре Тибета, системе налогообложения и принятия государственных решений содержит секретный отчет Чарльза Белла «Правительство Тибета», опубликованный ограниченным тиражом в Калькутте в 1913 г. и предназначавшийся для служебного пользования [66].
Методологическую основу диссертации составляют базовые принципы современной исторической науки, позволяющие наилучшим образом выявить характерные особенности и закономерности рассматриваемых процессов — прежде всего, принцип историзма, который предполагает рассмотрение исследуемых исторических событий и процессов в их взаимосвязи и развитии. Для достижения поставленных целей в настоящей диссертации использовался сравнительно-исторический метод, согласно которому исследование строится по направлению от текста к историческим (политическим, этнографическим) фактам и явлениямпроблемно-хронологический метод (описание событий во временной последовательности) — историко-генетический, позволяющий выявить тенденции и конкретные причины, приведшие к зарождению политического диалога Тибета и других стран, а также — к началу проведения преобразований в Тибете, их развитию и постепенному свертыванию.
Научная новизна заключается в том, что, в отличие от предшествующих исследований, в которых освещается какой-либо один аспект или лишь один этап в политической истории Тибета в период правления Далай-ламы XIII, в диссертации впервые предпринята попытка воссоздать целостную историю политической жизни Тибета в означенный период.
Исследование основано на привлечении источников на китайском, тибетском и английском языках, в том числе и тех, которые ранее не использовались для рассмотрения избранной нами темы. Перевод на русский язык ряда документов, приводимых в работе и приложении, в частности «Указа императора Гуансюй воплощению Далай-ламы в связи со вступлением на престол», «Указа временного президента Китайской.
Республики, разрешающий учреждение объединенного тибето-монгольского комитета по проведению политической реформы", секретный отчет «Правительство Тибета» Ч. Белла и т. д. осуществлен впервые. При переводе секретного отчета Ч. Белла «Правительство Тибета» была предпринята попытка восстановить тибетское написание названий чинов и титулов, которые Ч. Белл дает в транскрипции.
Теоретическая значимость работы. В данном исследовании вводятся в научный оборот и анализируются малоизвестные факты политической истории Тибета в период правления Далай-ламы XIII, равно как и рассматривается взаимодействие Тибета с другими странами в означенный период. В практическом отношении материалы и выводы диссертации могут быть использованы для разработки спецкурсов, связанных с историей как отдельных государств, так и азиатского региона в целом, и ориентированных на студентов факультетов международных отношений, восточных и исторических факультетов. Также материалы и выводы диссертации могут быть задействованы при написании общих и частных работ по истории региона.
Заключение
.
Попытки Тибета достичь независимости базировались на принципах национального самоопределения, хотя тибетцы и не использовали этот термин. Территориальные и национальные притязания Тибета, выраженные на переговорах в Симле, исходили из критериев этнической и культурной принадлежности. В качестве основы своих притязаний тибетцы использовали тибето-китайский договор 822 г., высеченный на каменных стелах. Текст его Лочен Шатра цитировал следующим образом: «Территории, где проживают китайцы, пусть принадлежат Китаю, а территории где проживают тибетцыпринадлежат Тибету». Несмотря на то, что Тибет со временем утратил политический контроль над частью своей территории, на конференции в Симле он требовал всем своим землям право на национальное самоопределение.
Притязания Тибета на территории в Кхаме и Амдо ставились под вопрос, как, собственно, и сама независимость Тибета, из-за отношений, которые были установлены между ним и династиями Юань и Цин. В XX веке.
Тибет еще мог претендовать на то, что он косвенным образом осуществляет контроль над своими восточными территориями, но противовесом подобным заявлениям служило китайское административное деление этих земель. Тибет на конференции в Симле мог добиться автономии своих центральных областей, но воскрешение Великого Тибета было химерой. Косвенное управление землями Восточного Тибета продемонстрировало всю свою слабость именно на переговорах в Симле — реальной власти Лхасы в восточных районах не было, давлению китайцев тибетцы ничего не могли противопоставить. Более того, с 1911 по 1935 гг. в Кхаме и Амдо произошло около 400−500 вооруженных столкновений, обстановка в этих районах была настолько накаленной, что один из американских путешественников сравнил эти земли с Диким Западом. Местные князьки сражались с центральными властями Лхасы, равно как и с китайской властью и между собой [72, с.69]. Схожие сведения приводит в своем докладе политический офицер в Сиккиме Кингдон Уард, отмечая при этом авторитет Далай-ламы среди независимых племен: «На данный момент независимые тибетские племена контролируют ту часть Юньнани, что лежит к северу и востоку от Янцзы. Так же они держат под контролем прилегающие части Сычуани между реками Янцзы и Шоло. Положение как лхасского, так и пекинского правительств в этом регионе одинаково тяжелое. Племена маньцзу, населяющие эти земли одинаково враждебно относятся и к китайскому правительству и к правительству центрального Тибета. Однако благодаря признанию племенами Далай-ламы главой церкви и постоянный контакт, который они поддерживают с Лхасой тому, представляется вероятным, что влияние лхасского правительства в этом регионе будет расти» [40].
Несмотря на периодическую утрату контроля над некоторыми своими территориями, за время правления Далай-ламы XIII Тибет достиг небывалого уровня внутреннего единства и сохранял достаточные силы, чтобы отражать нападки Китая как на дипломатических фронтах, так и на полях сражений. Вместе, с этим, правительству Тибета удавалось поддерживать порядок на собственных территориях, о чем упоминает в своем докладе капитан Спеер: «Нет никакого сомнения, что сейчас путешествовать по Тибету куда как безопаснее, чем по Китаю, который кишмя кишит бандами, а сельские районы заполонили орды дезертировавших из армии солдат, не получавших жалования. Краткого путешествия через автономный Тибет вполне достаточно, чтобы убедиться, что тибетцы вполне в состоянии управлять своими землями гораздо более эффективно, чем китайцы в собственной стране. В той части Восточного Тибета, что находится в ведении китайской провинции Сычуань, царит беспорядок и хаос, а дорога из Дацзяньлу в Батан, проходящая через Литан, так опасна, что, практически, заброшена. В.
Автономном Тибете ситуация полностью противоположна, и я не уверен, что за все время путешествия через его земли хотя бы раз слышал слово «разбойник» «[41].
Тибетское этническое и культурное единство, на базе которого можно было добиваться права на национальное самоопределение, было сохранено во всех районах Тибета. Кхам все равно оставался тибетским, даже после того, как его завоевал Чжао и попытался там создать некую видимость провинции под названием Сикан. Согласно взглядам Луиса Кинга, последнего английского представителя в Дарсендо, план Чжао по культурной ассимиляции и колонизации Кхама к 1914 г. закончился полным провалом:
Все реформы, которые начал проводить Чжао Эр-фэн ни к чему не привели. В китайские школы ходили только китайские дети и дети от смешанных браков. Китайские законы, запрещавшие многомужие, и, особенно, тибетские похоронные обряды — игнорировались. Кочевники так и не начали использовать китайский календарь и китайские топонимы. Также они не обратили внимания на призыв китайцев принять китайские фамилии. Не последовало никакой реакции на попытки Китая ввести свои законы, обычаи и язык, а ответственные за это ведомства, были недостаточно уверены в собственных силах, чтобы оказывать давление" [84, с. 226].
В отличие от стремления тибетцев добиться независимости на основе права на национальное самоопределение, притязания Китая на всю полноту власти над Тибетом базировались на праве захватчика, сильнейшего. Китай не считал существенным право на национальное самоопределение. Этническое и культурное единство тибетцев не считалось китайцами достаточным основанием для требования независимости. Борьба Тибета за независимость воспринималась китайцами как сопротивление варваров распространению цивилизации. Китайцы считали распространение китайской культуры процессом естественным и неизбежным, процессом, когда на смену варварству приходит цивилизация. Тибетская культура вряд ли могла считаться, по представлениям китайцев, образцом цивилизованности. Тибетцы были варварами, которых можно было обратить в лоно цивилизации, только путем ассимиляции. Китайцы считали Кхам своим, поскольку его завоевали и осуществляли там видимость управления, не принимая во внимание тот факт, что население этих земель целиком состояло из тибетцев. Китайцы даже утверждали, что кхампасцы — народ другой национальности, отличной от национальности обитателей центрального Тибета. Всех образованных китайцев учили, что Тибет является частью китайской территории, подчас выдавая желаемое за действительное. В период с 1914 по 1919 гг. некоторые китайские дипломаты были готовы признать, что Тибет для Китая потерян, по крайней мере, временно, однако после 1919 г., когда в Китае поднялась новая волна шовинизма, сторонники «отторжения части китайской территории» воспринималась не иначе как предатели. Тем не менее, переговоры по вопросу о Тибете показывают, что китайцы воспринимали Тибет не как «неотьемлимую часть Китая», а как зависимое государство, влияние на которое временно утрачено.
Формирование правительства Гоминьдана в 1928 г. положило конец эпохе трехсторонних переговоров о статусе Тибета. Гоминьдан отказался от посредничества Великобритании в переговорах о Тибете, а также от признания факта существования каких бы то ни было интересов Англии в Тибете. Так закончилась борьба двух империй за Тибет, и утрачена возможность достижения международного соглашения о статусе Тибета. Правительство Тибета сохранило надежду на двухсторонний международный договор, но решение о самой сути договора — независимости Тибета или только его автономии не было принято.
В связи с этим, уместно упомянуть о нежелании Далай-ламы видеть Тибет в составе Лиге Наций: «Лига Наций делает немало добра, однако, главная задача Тибета защита религии и независимости. Мы хотим, чтобы Лига поняла — мы независимое госудраство. Китай, заявлет на нас права, которых мы никогда не признавали и не признаем. В 1912 г. мы прогнали китайцев и амбаня. С тех пор большая часть нашей страны оставалось независимой.
Если Тибет вступит в Лигу Наций, он должен находится в дружественных отношениях с остальными ее членами. Некоторые из них захотят направить в Тибет своих представителей, у нас появятся иноземные путешественники. Эти путешественники и представители других государств мОгут поставить меня и правительство Тибета в неудобное положение. Некоторые наши обычаи отличаются от американских и европейских, а менять мы их не хотим. Возможно, в Тибет приедут миссионеры и будут проповедывать христианство, дурно отзываясь о нашей вере. Мы не станем этого терпеть.
Ежели возникнет угроза китайского вторжения в Тибет, придет ли нам на помощь Лига Наций? Может ли она сказать: «Это ваше внутреннее дело, и мы не станем вмешиваться»? Вряд ли, ведь если Тибет вступит в Лигу Наций, он, таким образом, будет признан независимым государством, и никто больше не будет считать, что он находится в вассальной зависимости от Китая. Но Тибет находится далеко, переброска войск вызовет большие сложности, земля наша суровая, поэтому в случае вторжения Китая, Лига Наций может и отказать в предоставлении нам вооруженной помощи. Вызывает сомнение и возможность оказания какого либо другого воздействия на Китай. Сейчас обстановка в Китае постоянно меняется, и никому не под силу предугадать каким будет правительство Китая через несколько лет" [67, с. 350−351].
Таким образом, из-за подобной неясности политического статуса Тибета, иностранные государства так и не получили четкого представления об этом статусе — ни о реальном, ни о желаемом. Эта неясность была блестяще использована пропагандистской машиной Китая, которая утверждала, что Тибет является частью китайской территории, даже в те годы, когда во всем Тибете, за исключением Амдо, не существовало даже видимости китайская власти. Ни Тибет, ни Англия не вели контрпропаганды, в результате чего утверждения Китая принимались международным сообществом за чистую монету.
Урок, который получила в Тибете Англия, да и сам Тибет, заключался в том, что только за счет сильной армии можно добиться и отстоять независимость страны. Англия не хотела и не могла стать защитником Тибета от Китая, но она убедила Далай-ламу в необходимости существования подобной защиты, снабжала Тибет оружием и военными инструкторами для создания армии. Попытки Далай-ламы создать армию, которая бы занималась обороной Тибета, были задушены реакционными кругами. Однако военные успехи Тибета в Кхаме в 1918 г. показывают, что создание боеспособной армии было вполне возможно. Капитан британской армии Спеер, проезжавший через район Кукунора в 1924 г., отмечал: «Тибетские солдаты, с которыми мне довелось столкнуться, очень хорошо сложены, ростом от 5 футов 11 дюймов до 6 футов. Все тибетские солдаты, которых я встречал, были вооружены английскими винтовками системы Ли Энфилда 1903 г. выпуска1. многие из них носят британские армейские ботинки. Такое обилие вооружения и амуниции британского производства у тибетских солдат вызывает много нареканий от китайских чиновников» [42].
Вместе с этим, тибетскому правительству в пограничных районах так и не удалось установить полный контроль над местными органами власти, в результате чего тибетцы, проживавшие на порубежных территориях, подчас предпочитали китайских чиновников тибетским. Об этом факте упоминает и.
1 Винтовки системы Ли Энфилда были сняты с вооружения британской армии только после Второй Мировой войны. генерал Перейра: «Если бы тибетцы были едины, они были бы сильны. Глава тибетского села Донг отмечал, что тибетцы, проживающие в его селе, предпочитают китайское управление тибетскому. Китайцы поддерживают в районе некоторый порядок (я полагаю, с их точки зрения) и платят за то, что получают (я полагаю, китайские чиновники и солдаты платят половину реальной стоимости тех товаров и услуг, которые им предоставляют). Что касается лам, то они только и заняты, что враждой друг с другом, ни за что никогда не платят и угнетают народ» [39]. Генералу Перейре вторит капитан Спеер: «Я был крайне удивлен здешним отношением тибетцев к китайцам, как к чиновникам, так и к обычным людям. Тибетцы относятся к китайцам с видимым уважением и, кажется, что они очень довольны тем, что находятся под управлением китайцев» [41].
Вмешательство Британии в дела Тибета, поддержка кругов, желавших обрести и сохранить независимость Тибета от Китая, имели, вне всякого сомнения, положительный эффект, но попытки определить статус Тибета наиболее выгодным для Англии образом, повлекли за собой тяжкие последствия. Роль Британии в качестве посредника в переговорах между Тибетом и Китаем, недопущение какого-либо другого иностранного влияния в Тибете, привела к тому, что англичане были вынуждены признавать «сюзеренитет» — верховную власть Китая над Тибетом даже в те годы, когда эта верховной власти не существовало. Отсутствие у англичан четкой программы действий позволило китайцам заявлять, что всякое выступление тибетцев за свою независимость является лишь происками Британии.
Политика Англии только усилила противоречия между Тибетом и Китаем. Политические круги одной страны заявляли о независимости, другой — отрицали ее. Во время Далай-ламы XIII под английским влиянием выросло и окрепло движение за независимость Тибета. Под британским покровительством Далай-лама пытался создать непременные атрибуты современного общества — в частности, армию, которая должна была защищать фактически независимый Тибет.
Что касается развития советско-тибетского диалога, то помехой ему служила параллельная активность британской дипломатии. Сделав ставку на англичан, Далай-лама не имел серьезных намерений в то же время завязывать долговременные отношения с Москвой. Политика СССР в отношении Тибета имела мало шансов на успех. Нормальному диалогу препятствовало отсутствие эффективной связи между ними. Советское руководство допустило ряд ошибок принципиального характера: расторжение в 1917 г. русско-английской конвенции 1907 г., нежелание заменить ее новым соглашением и антирелигиозная политика советских идеологов, оттолкнувшая, в конечном итоге, ламаистко-теократические круги Лхасы от СССР.
То, что Далай-лама непреклонно отстаивал независимость Тибета, оказал сопротивление восстановлению власти Китая в своей стране, создало то наследие, ту линию, которой пытались впоследствие придерживаться тибетцы. Далай-лама ХШ сделал все возможное, чтобы подготовить Тибет к грядущим испытаниям. Его политическое завещание говорит о том, что Далай-лама считал грядущие испытания проверкой на прочность и мужество всего тибетского народа:
В частности, мы должны защитить себя от коммунистов, этих красных дикарей, которые несут ужас и разрушение, куда бы они не шли. Онихудшее из худших. В их власти уже большая часть Монголии, где они поставили вне закона поиск перерожденца — главы государства Джецундампы. Они грабят и рушат монастыри, под страхом смерти заставляют монахов присоединяться к их армиям. Где бы они не сталкивались с религией, они тут же начинают искоренять ее, и ни имя.
Будды, ни закон дхармы их не останавливает. Уверен, вы слышали вести, идущие из Урги и прочих мест.
Недолго нам осталось ждать того момента, когда красная зараза будет у наших дверей. Она появится либо внутри нашей страны, либо придет из-за ее пределов, мы обязательно с ней столкнемся, это лишь вопрос времени. Когда это случиться, мы должны быть готовы защитить себя. В противном случае наше духовное и культурное наследие будет уничтожено на корню. Будет стерта память не только о далай-ламе и панчен-ламе, но и о других ламах, перерожденцах и святых. Монастыри будут разграблены и сожжены. На монахов и монахинь будут охотиться и убивать. Великие работы царей Дхармы будут погублены. Непременные культурные и духовные атрибуты нашего народа будут разрушены и забыты. Право первородства и собственность будут отнятымы станем рабами нашим захватчикам, будем беспомощно бродить по стране словно нищие. Каждый будет жить в бедности, а дни и ночи будут медленно проходить в великом страдании и ужасе.
Поэтому сейчас, пока царит мир и спокойствие, пока у нас еще есть власть и силы справиться с создавшимся положением мы должны сделать все возможное, чтобы предотвратить грядущие бедствия. Когда возможно, используйте мирные средства, но когда они не подходят, не сомневайтесь и немедленно применяйте силу. Сделайте все возможное сейчас, пока еще есть время. Тогда впоследствии будет не о чем сожалеть" [84, с.229−230].
