Правительственный конституционализм в России XVIII — начала XX века в отечественной историографии

Актуальность темы

Российское государство как политико-юридический и административный институт, направленность, общие и особенные черты его развития, наконец, роль в эволюции общества как социально-экономического и культурного феномена — центральная проблема истории России и, следовательно, призванной познать её исторической науки. Широко распространённым является представление об известной гипертрофированное&tradeотечественных государственных институтов, которые исторически играли руководящую роль в отношении общества. Однако процесс консолидации государственной власти, которая в России XVIII — начала XX в. воплощалась в личности императора, имел и свою диалектическую противоположность. Первоначально эта обратная тенденция заключалась в стремлении придать действиям подчинённой носителю верховной власти системе государственного управления большую определённость, последовательность, подзаконность, затем — в намерении сообщить подобный характер и самой верховной власти. В этом отношении логика развития российской государственности не была уникальной. Она заключалась в постепенном продвижении к политическим формам, ранее возникшим в тех зарубежных странах, которые с начала XVIII в. были цивилизационным ориентиром России. Эти политические формы первоначально приобрели конституционно-правовой характер, затем — демократический, ещё позже — социальный.

Попытки перехода к ограниченному в отношении монархической власти правлению неоднократно предпринимались в истории России, со временем становясь всё более настойчивыми и осознанными. Первые из них относились ещё к XVI — XVII вв., были реакцией на формировавшееся самодержавие. Эти попытки, исходившие преимущественно из боярской среды, проявились не только в оппозиционных настроениях, но и в конкретных политических предприятиях. Самые известные из них пришлись на время Смуты. Несмотря на неудачу этих начинаний, в допетровской России сдерживающим в отношении монарха фактором было существование Боярской думы, земских соборов, патриарха. Поэтому историки различают самодержавие московских царей и самодержавие российских императоров, которое приобрело форму западноевропейского абсолютизма1. Правление Петра I стало апофеозом утвердившегося абсолютизма, но практически одновременно возобновилась ограничительная тенденция, которая приобрела новую, более современную форму, была связана с аналогичными процессами, протекавшими у западных соседей России.

Взгляд на стремление русского общества к соучастию в государственном управлении, к ограничению монархической власти законами как на поступательный процесс не был чужд официальным правительственным кругам. Так, М. М. Сперанский рассматривал своё «Введение к уложению государственных законов» как естественное продолжение и завершение аналогичных по смыслу Л попыток, предпринимавшихся в прошлом. Через сто лет в «соображениях» министра внутренних дел А. Г. Булыгина относительно создания Государственной думы проводилась близкая, но несколько иная мысль: «Призвание избранных от населения лиц к участию в трудах государственного устроения и в деятельности законосовещательной не является чем-либо чуждым строю нашего государства, и в разные времена исторического прошлого России находило выражение в тех или иных формах, в соответствии с условиями времени и задачами управления"3. Доказывая это, автор записки дал очерк истории привлечения населения к законодательной (законосовещательной) деятельности со времени земских соборов.

Однако до начала XX в. ограничительные попытки не были удачными. Основы конституционного строя сформировались в 1905;1906 гг., но возникшая государственно-политическая модель просуществовала только до 1917 г. И в настоящее время, несмотря на существование конституции 1993 г., переход России к эффективно функционирующему конституционному механизму не представляется завершённым. Поэтому актуальным является изучение предшествующего опыта отечественного конституционализма, выяснение причин.

1 См.: Завитневич В. З. Манифест 17 октября в историческом освещении. Киев, 1906. С. 2533- Кистяковский Б. А. Государственное право. Общее и русское: лекции, читанные в Московском коммерческом институте в 1908;1909 академическом году. М., б.г. С. 281- Князьков С. Самодержавие в его исконном смысле. СПб. 1906 и др.

2 См.: Сперанский М. М.

Введение

к уложению государственных законов // Конституционные проекты в России, XVIII — качало XX в. М., 2000. С. 361. Впрочем^ попытки эти он считал преждевременными.

3 Материалы по учреждению Государственной думы. Б.м., 1905. С. 62. появления конституционных проектов, их содержания, уроков «поражений и побед» прошлых попыток перехода России к конституционному строю и правовому государству.

Познание процесса продвижения России к конституционно-правовой модели организации государственной власти обладает не только общественно-политической, но и научной актуальностью. Вопрос оказался востребованным в отечественной историографии, исследованием правительственного конституционализма занимались её крупнейшие представители. Нет такой работы по общим проблемам политической истории России XVIII — начала XX вв., в которой бы не обращалось внимания на попытки конституционных реформ. Изучение историографии вопроса позволяет выявить закономерности развития отечественной исторической науки, выделить его основные этапы, выяснить их специфику, обозначить направления дальнейшей исследовательской работы. Появляется возможность проследить отразившуюся в исторической науке логику политического и интеллектуального развития России.

Основные понятия. Понятие «правительственный конституционализм» принято в исторической науке4. Содержательно оно распадается на два понятия: «конституционализм» и «правительственный». Первое из них имеет теоретическую и практическую составляющие. В первом отношении — это сумма определённых идей, зафиксированных в научной и публицистической литературе, учение о конституции. Во втором — политическая практика, направленная на создание конституционного строя. В работе рассматривается отечественный опыт изучения конституционализма во втором, практическом его смысле.

Однако в диссертации рассматриваются традиции изучения не всех проектов или практических опытов преобразований условий функционирования монархической власти, соучастия в её делах общества, а только тех, которые действительно ограничивали эту власть, носили конституционный характер в том смысле, который придавался данному термину в литературе и политическом сознании дореволюционной России.

4 См.: Скрипилев Е. А. Конституционные идеи и проекты в России // История буржуазного.

——————————-—vtv «* к 1 сос /» ч on гл. и т> «лииии1^циийшшмю Л1Л a. ivi., ууою. v^. lviunutpou ii.u. i хравшслвиисидьш конституционализм и передовое общественное мнение России в начале XIX в. Саратов, 1982; Эйделъман Н. Я. «Революция сверху» в России. М., 1989. С. 150 и др.

Понятие «конституция», происходящее от латинского термина «constitutio», т. е. «устроение», «устройство», является одним из наиболее сложных в государствоведении. Существует несколько представлений о его политико-правовом содержании. «Широкая» трактовка, сторонником которой, в частности, был известный немецкий правовед Г. Еллинек (Georg Jellinek), предполагает наличие конституции, т. е. определённого «устройства», в любом государстве. В противном случае речь должна идти об анархии. Это «устроение» может даже не фиксироваться в положительных законах, носить неписаный характер5. Однако Еллинек уточнял, что обычно «культурные народы располагают юридически признанной конституцией, состоящей из ряда правоположений"6. В этом состоит «среднее» понимание конституции, предполагающее существование её или как консолидированного закона, или в качестве ряда законоположений, которые трактуют основы социально-экономического и политического строя государства. Такой характер, например, имели Основные государственные законы Российской империи, составленные в 1832 г. Наконец, в узком значении конституция означала не просто «основные законы», но только те из них, которые содержали так п называемый «конституционный принцип». В монархическом государстве он заключался в юридическом ограничении власти монарха, переходе от монархии неограниченной (абсолютной) к ограниченной (конституционной). «Основной принцип правового или конституционного государства состоит в том, что государственная власть в нём ограничена, — писал по этому поводу Б. А. Кистяковский. — В правовом государстве власти положены известные пределы, о которые она не должна и не может переступать». Конституцию в первом её значении Россия имела с момента своего возникновения. Постепенно она приобрела конституцию и во втором её значении как совокупность правовых актов, сведённых затем в Основные государственные законы. К началу XX в. Россия не имела конституции только в её последнем — ограничительном — значении. Поэтому.

5 Таковы «конституционные соглашения» или «конвенционные нормы», являющиеся важной составной частью конституции Великобритании.

6 Еллинек Г. Конституции, их история и значение в современном праве. СПб., 1905. С. 5−6.

7 См.: Корф С. А. Русское государственное право. Ч. 1. М., 1915. С. 52- Котляревский С.А.

1 Г.л.т./, Т1ТТ7ТТ!, Т. л, 1111. л,.л V ТТПГ.^ТВЛ ' аггттт ттл ттт"ттт1/-/ «г""/кл ттлг"т1тт/ал 1ЛЛГЛ Л^ОЛПО Г11 I (л 1 ОПТ Р ivunv L XL L уцииппи^ 1 uvjдарсюи. viidii iivjiriimu» iviup^-vjivi mwiwi v wjvpu. wxxv., v /, v,.

11 и др.

8 Кистяковский Б. А. Государственное право. Общее и русское. С. 7. и для власти, и для политических деятелей, и для учёной среды, как и для общества в целом, конституционный строй стал означать утверждение конституционного принципа, ограничение монархической власти.

Этот взгляд на содержание конституции разделялся авторитетными русскими дореволюционными государствоведами. «Слово «конституция» имеет двоякое значение. Буквально это латинское слово, означающее «устройство», и, конечно, всякое государство имеет какое-нибудь устройство, какую-нибудь конституцию, — популярно разъяснял Г. Ф. Шершеневич. — В более тесном значении конституцией называется акт, которым утверждается ограниченность власти монарха"9. Идеальный для своего времени образ конституции рисовал М. М. Ковалевский. «В понятие конституционного права входят три элемента: начало разделения властей (якобы найденное Монтескье при разборе английской конституции) — начало народоправства (провозглашённое Ж.Ж.Руссо) и, наконец, проведённая Англией система представительства, — писал известный либеральный учёный и общественный деятель. — Говоря о конституционном праве, мы будем иметь в виду не вообще государственный порядок, а такой государственный порядок, при котором к осуществлению верховной власти призываются, вместе с наследственным или избираемым правителем, и представители отдельных слоёв населения, а то и всего народа"10. Об этом же писал другой авторитетный русский правовед — Н. М. Коркунов: «Монархии могут принимать различные формы, смотря по тому, сосредоточивается ли вся государственная власть в руках монарха, так что все другие государственные учреждения действуют как органы монарха, по его поручению, или же, напротив, наряду с монархом, некоторая доля власти присваивается народу и его представителям. В первом случае, при сосредоточении всей полноты власти в руках монарха, получается абсолютная монархия, во втором — монархия конституционная, ограниченная соучастием народного представительства"11. Но В. М. Грибовский полагал, что народное представительство в монархии являлось сопутствующим, а не решающим.

9 Шершеневич Г. Ф. Общее учение о праве и государстве. М., 1908. С. 55.

10 Ковалевский М. М. Общее конституционное право: лекции, читанные в Санкт.

Петербургском университете и Политехникуме в 1907;1908 академическом году. СПб., 1 опс п л п.

А yUU. Ч/, I .

11 Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т. 1.

Введение

и общая часть. СПб., 1908. С. 115.

1 9 признаком конституционализма. Советский исследователь Е. А. Скрипилёв признал подобное понимание конституционного строя несколько узким, но адекватным для определённой исторической эпохи, для дореволюционной России13.

Данная трактовка термина «конституция» даёт чёткий критерий вычленения конституционных начинаний из общего комплекса государственно-политических реформ, отделения конституционных актов от тех, которые могли затрагивать функционирование высших государственных институтов или содержать элементы сословных «хартий прав», но не ограничивали в формально-правовом отношении верховную власть. В противном случае исследователь столкнётся с трудноразрешимой проблемой идентификации конституционных актов. Возможно будет отнесение к ним екатерининского «Наказа» Уложенной комиссии, записок П. И. Шувалова, Н. И. Панина, А. А. Безбородко и других подобных документов14.

Именно в «тесном», ограничительном смысле трактуются понятия «конституция», «конституционный проект» в данной диссертации. Подобные акты должны были вести к преобразованию российского варианта абсолютизма в одну из разновидностей конституционной монархии, причём ограничение это должно было носить не фактический, а формально-правовой характер. Это уточнение важно и уместно, так как фактическое ограничение самодержавия, включая его самоограничение, возникло задолго до появления формальной конституции. По словам С. А. Котляревского, «абсолютное государство может быть, так сказать, более или менее абсолютным: наряду с бюрократией в нём могут существовать известные органы, представляющие сословия или корпорации, облечённые правом высказывать свои мнения и подавать советы. Можно спорить против этого с точки зрения строго юридического взгляда, указывать, что совещательное право представителей вовсе не есть право и не ограничивает полновластия, но в истории 1.

Грибовский В. М. Настоящее и будущее европейского парламентаризма: общедоступный очерк. СПб., 1906. С. 4.

13 См.: Скрипилёв Е. А. Конституционные идеи и проекты в России // История буржуазного конституционализма XIX в. М., 1986. С. 205−207. Современное представление о конституционном акте предполагает наличие в нём характеристики не только системы государственной власти, но и основ социально-экономического строя, прав человека и т. д.

ТД"#аттттл тог пл^ттгттипи ОЛРТОПТ1ФРТТТ1 ТТТППЛГЛ ирпл ^'ЗЧ/РИЛПГП П ПМГГРПТЯППи р^гтшпги.

X 1. «V л у 1111¹¹¹ ^Л^У/ 1 ИОН ' ^^ III ши^^ич/ V — ^ ¦¦ - -. ^ - «— документов. См.: Конституционные проекты в России, XVIII — начало XX в. М., 2000. С. 193−310. всех европейских государств мы видим достаточно примеров, как эти совещательные органы на деле связывали правительство"15. Автор ссылался на закон 6 августа 1905 г., который, полагал он, несмотря на совещательный характер «булыгинской думы», вносил коренные изменения в распределение сил между правительством и обществом. Ещё дальше в своих рассуждениях пошёл известный политический публицист Л. З. Слонимский. «Вопреки общепринятому мнению, верховная власть в России фактически давно уже перестала быть вполне неограниченнойона сама ставила себе известные пределы, которые никогда не переступала в интересах правильного хода государственных дел. Так, ни один из новейших русских государей не приписывал себе права казнить кого-либо по собственной воле, отнимать у подданных имущество, разрешать гражданские споры и тяжбы между частными лицами, принуждать иноверцев к перемене вероисповедания и т. д., — писал он. — Неограниченность власти есть вообще условная формула, означающая возможную широту и самостоятельность власти, а не её безграничность. Никакая человеческая власть не может быть безграничноюона неизбежно ограничена, во-первых, человеческой природой её носителя и постоянным влиянием окружающих. и, во-вторых, теми целями и задачами, которые она призвана осуществлять в своих проявлениях"16.

Итак, фактическое ограничение российского самодержавия, его самоограничение на основании религиозно-нравственных и государственно-политических соображений, в той или иной мере существовало всегда. Затем такое же значение приобрела возникшая бюрократическая система, требовавшая при принятии управленческих решений соблюдения определённых процедур, которые в некоторой степени сковывали действия верховной власти. Идея подзаконности управления была заложена в Основных государственных законах 1832 г., провозглашавших, что управление в Российской империи строится на твёрдом основании законов, исходящих от верховной власти. Правда, согласно данной формуле, действие законов не распространялось на саму верховную власть, но утверждался принцип подзаконности подчинённого ей управления, логическим.

15 Котляревский С. А. Конституционное государство. С. 11. М Г/'Т Т.1 Т" П Т и ГТ иллоийлт^лтт ТТ1 ггтпиттТТПТТ1 *п"тпттттт .т. т. п л т> ч г. г т? т- —" т. —. М —.———V Н" «1 иууш^пиы V нрпщ^папилми И вч^шислопии 1/1С1ХЬСИ.

Л.Слонимского. СПб., б.г. С. 10. Другое издание статьи: Слонимский Л. З. Наша конституция и её особенности // Вестник Европы. 1908. № 7. С. 145−157. продолжением которого было подчинение законам и самого носителя верховной власти. Переход от фактического ограничения власти монарха к формально-юридическому был естественным, «развитие правовых отношений под кровом абсолютизма не могло остановиться на таком чисто фактическом положении», -писал М.А.Рейснер17. Но в политическом отношении этот шаг производил целый переворот, придавал состоянию государственного управления новое качество, поэтому и движение к нему было столь долгим и мучительным.

Одновременно в диссертации рассматриваются результаты исследований не всех конституционных актов, появившихся в России XVIII — начала XX в., но только исходивших от правительства и высших должностных лиц, действовавших официально, а не по собственной инициативе. Феномен подобного конституционализма был связан с отмеченными особенностями развития политических институтов России, которые преобразовывались преимущественно сверху, носили октроированный характер. Данный способ их эволюции нельзя считать ущербным, напротив, теоретически он представляется наиболее продуктивным и безболезненным. Об этом писал М. М. Сперанский, полагавший, что «российская конституция одолжена будет бытием своим не воспалению страстей и крайности обстоятельств, но благодетельному вдохновению верховной власти, которая, устрояя политическое бытие своего народа, может и имеет все способы дать ему самые правильные формы"18. Крупные государственные деятели, являвшиеся авторами актов правительственного конституционализма, обычно более серьёзно, чем представители общественности, относились к проблеме соответствия предлагавшихся реформ объективным условиям их осуществления. Современный исследователь А. Н. Сахаров отмечает следующую особенность отечественного политического процесса: вдохновителями большинства конституционных проектов были сами монархи, как правило, «наиболее образованные, просвещённые, дальновидные люди своего времени, имевшие к тому же наибольший объём информации о положении в стране и об основных.

Рейснер М. А. Государство: пособие к лекциям по общему учению о государстве. В 3 ч. и О ^ У 1 01 О Г^ 1 0/1.

Сперанский ММ Введение к уложению государственных законов // Конституционные проекты в России, XVIII — начало XX в. С. 356. цивилизационных изменениях в окружающем мире"19. Именно участием монархов в разработке данных проектов Сахаров объясняет их политическую умеренность. С этим замечанием можно согласиться с некоторыми оговорками. Следует говорить не столько о монархах, сколько о более широких правительственных кругах, представители которых действительно относились к наиболее просвещённым, информированным и политически опытным людям России, ощущавшим ответственность за её судьбу. Но далеко не все монархи, а также политическая элита, «политический класс» в целом, оказываются способными эффективно исполнить руководящую миссию в политической модернизации страны.

Эти уточнения позволяют конкретизировать научную задачу диссертации. В ней исследуется отечественная историография проектов и практических опытов преобразования государственного строя Российской империи, которые имели официальное правительственное происхождение и были направлены на действительное ограничение власти монарха, закреплённое в правовых актах формально-юридически. Вышеприведённым критериям отвечают следующие акты:

-«Кондиции», или «Пункты», составленные в 1730 г. Верховным тайным советом (далее — ВТС), являвшимся во время наступившего после смерти Петра II междуцарствия высшим государственным учреждением империи20. Условия вступления на престол курляндской герцогини Анны Иоанновны безусловно и самым решительным образом ограничивали власть будущей императрицы, но только в пользу ВТС. Однако вышедшие вслед за ними из Совета документы предполагали соучастие в делах государственного управления «общества», каковым оно было в то время, т. е. преимущественно дворянства, содержали элементы хартий сословных прав, суммарно содержали основные признаки конституционного акта. Так как шляхетские проекты в большинстве своём были составлены в ответ на предложение ВТС, их можно считать если не актами правительственного конституционализма, то примыкающими к ним.

19 Сахаров А. Н. Конституционные проекты и цивилизационные судьбы России // Конституционные проекты в России, XVIII — начало XX в. С. 31.

20 Верховный тайный совет был создан в феврале 1726 г. Формально он являлся высшим совещательным органом при императрице, призванным облегчить ей «бремя правления», но его фактическое значение постоянно возрастало. Согласно завещанию Екатерины Алексеевны, он был определён коллективным регентом при малолетнем Петре II, но был оттеснён одним из своих членов — князем А. Д. Меншиковым.

-«Введение к уложению государственных законов», или «План всеобщего государственного образования» (далее — «Введение», «План»), составленный в конце 1809 г. действовавшим по поручению императора Александра I М.М.Сперанским21. «Введение» имело все признаки конституции, предполагалось создание системы представительных учреждений, высшее из которых (Государственная дума), как представляется, было наделено законодательными правами. Проект также заключал идею разделения властей, содержал положения относительно личных и гражданских прав отдельных категорий населения.

— Манифест 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка» и другие акты, составившие политико-правовое основание реформы государственного строя Российской империи в 1905;1906 гг. Манифест 17 октября декларировалсоздание — законодательной Государственной думы и наделение граждан России основными политическими правами, т. е. также носил конституционный характер. Его положения были уточнены и разъяснены в последовавших за ним актах, важнейшие положения которых подверглись кодификации в новой редакции Основных государственных законов от 23 апреля 1906 г. Большинства исследователей признаёт их конституционное значение.

Напротив, в диссертации не рассматриваются конституционные проекты, вышедшие из общественных кругов, как не имеющие правительственного происхождения. Не рассматриваются и такие принадлежавшие правительственным сферам проекты, как:

-«Генеральный проект о поправлении внутренних государственных дел» А. П. Волынского. Он не содержал предложений по ограничению самодержавия. Кроме того, он не носил официального характера, был личной инициативой кабинет-министра, обсуждавшего его с доверенными «конфидентами».

— Проект графа Н. И. Панина об учреждении Императорского совета. Составленный с согласия Екатерины II, т. е. имевший правительственное происхождение, он не вёл к формально-юридическому ограничению власти.

Проект официально именовался «Введением к уложению государственных законов», но в обращенном к Александру I «Пермском письме» (1813) М. М. Сперанский говорил о подготовленном им «плане всеобщего государственного образования». Поэтому в историографии используются оба названия. Как представляется, Сперанский иными словами передал смысл подготовленного им проекта. Но существуют предположения, что «Введение» и «План» не являются синонимами. монарха, но только придать её действиям в области государственного управления более правильное течение. В сущности, речь шла о восстановлении Верховного тайного совета в его первоначальном (1726 г.) виде, на что обратили внимание некоторые критики проекта22.

-«Наказ» Екатерины II. Составленный самой императрицей и оглашённый перед «Комиссией о составлении проекта нового уложения» (1767 г.), он имел официальный, правительственный характер, но по содержанию это был политико-юридический трактат, главная идея которого не носила конституционного характера. Напротив, она заключалась в обосновании необходимости для России самодержавия, так как «всякое другое правление не только было бы России вредно, но и в конец разорительно"23.

-«Рассуждение о непременных законах», написанное совместно графом.

Н.И.Паниным и его секретарём Д. И. Фонвизиным не позже 1783 г. «Рассуждение» отличалось политическим радикализмом, доказывало необходимость для России конституции — фундаментальных, «непременных» для самого монарха законов. Но по своей форме это был не план конституционного преобразования, а теоретико-публицистическое произведение. Существует основанная на информации декабриста М. А. Фонвизина версия, что творение Н. И. Панина и Д. И. Фонвизина являлось теоретическим введением к тексту конституции, который позже был уничтожен24. Но в любом случае «Рассуждение» нельзя считать правительственным актом, поскольку во время работы над ним Н. И. Панин уже отошёл от дел, находился в оппозиции к Екатерине II, его политический трактат представлял не официальную, а его личную точку зрения25.

— Записка канцлера А. А. Безбородко «О потребностях империи Российской», написанная в 1799 году по просьбе великого князя Александра Павловича. Её нельзя признать официальным документом, так как составлена она была за спиной у Павла I. Не призывала записка и к ограничению царской власти.

См.: Конституционные проекты в России, XVIII — начало XX в. С. 245−246.

23 Там же. С. 249.

24 Эйделъман Н. Я. Герцен против самодержавия: секретная политическая история России XVIII — XIX вв. и вольная русская печать. М., 1973. С. 122.

I I АОМЛО ГТ Ы ГТа иии ТТ/ЧТТТ ТТ’О тт/-" ГТ ЛТП1 /I ИГЛЛПОТТ лап ГТТТ ТЛТТ Т /->ТЧ /-Ч ТТЛГ ГГЛ ТГТ1Т1ТТТТЛ ЛТСТТ17 К/ч/ч/тт /-" ххч/^ухч/ х х. х х.х хмхххххх нииинш^л *>у X и Р^О^ЛОХШСХ иоипл 11 иЖ11 п *1 УуЧ’ЛПЛ и^^Д V братом Н. И. Паниным. См.: Конституционные проекты в России, XVIII — начало XX в. С. 289−310.

-«Государственная уставная грамота Российской империи», составленная в 1820 г. Н. Н. Новосильцевым по поручению Александра I. Её отсутствие среди рассматриваемых проектов требует дополнительного обоснования. М. М. Сперанский во «Введении» предложил Александру I два возможных варианта реформ: первый предполагал только внешнее ограничение власти монарха, «оставив в сущности его ту же силу и то же пространство самодержавия», второйеё действительное ограничение, «учреждение державной власти на законе не словами, но самим делом"26. Представляется, что проект Сперанского был ближе второй концепции реформ, а Новосильцева — первой. «Государственная уставная грамота Российской империи» предполагала создание двухпалатного Общегосударственного сейма, верхнюю палату которого составлял преобразованный сенатский департамент, т. е. фактически она назначалась императором. Но и нижняя палата (посольская) формировалась при его активном участии. Лица, наделённые избирательными правами, выбирали «послов и депутатов», две трети которых император утверждал в качестве членов нижней палаты областных сеймов, т. е. на этой стадии он мог отклонить треть неугодных ему депутатов (ст. 102). Члены этих палат областных сеймов избирали из своего состава кандидатов в нижнюю (посольскую) палату Общего государственного сейма, но назначались они вновь императором, который в этом случае мог отклонить уже половину предложенных кандидатур (ст. 114). Если же, что при таком порядке формирования походило бы на чудо, Сейм принял решение, не соответствующее видам правительства, император имел полную возможность отклонить его (ст. 135). К тому же по происхождению, времени создания, исторической судьбе проект Новосильцева во многом совпадал с аналогичными обстоятельствами, связанными с проектом Сперанского. «Государственная уставная грамота Российской империи» была одним из конституционных предприятий Александровской эпохи, главным из которых являлся всё-таки «План» 1809 г.

— Правительственные «конституционные» проекты 60−80-гг. XIX в., авторами которых были граф П. А. Валуев, великий князь Константин Николаевич и граф М.Т.Лорис-Меликов. Подобные проекты предполагали привлечение общества к.

— у/г.

Сперанский М.М.

Введение

к уложению государственных законов // Там же. С. 364. законодательству с совещательными правами. Превратись они в политическую реальности, власть монарха юридически оставалась бы неограниченной.

Правительственный конституционализм XVIII — начала XX в. рассматривается в диссертации не «первично», а «вторично» — как факт отечественной историографии, отражение его в исторической и историко-правовой литературе. Рассмотрение трёх отмеченных конституционных проектов, отделённых друг от друга примерно на сто лет, позволяет проследить ход не только политического, но и интеллектуального прогресса России за двести лет. Индикатором последнего является состояние отечественной исторической науки, историографии.

Объектом диссертационного исследования является комплекс научных исследований политических процессов в России XVIII — начала XX в. В ряде случаев рассматривается научно-популярная, учебная и публицистическая литература. Подобные работы, если их авторами являются специалисты, способны иметь некоторое научное значение. Кроме того, в определённых политических условиях научная работа может быть затруднена, поэтому историография вынуждено «вырождается» в публицистическую и учебную литературу.

Предметом исследования является отечественная научная литература по проблеме правительственного конституционализма, возникшие в ней течения и концепции. Из-за условности границ между различными типами исторической литературы учитываются положения, высказанные не только в научной, научно-популярной и учебной, но и публицистической литературе.

Хронологические рамки диссертации определяются её предметом и объектом, они охватываю период с 1730 г. по настоящее время. В качественном отношении исследования прошли через четыре этапа: историография XVIIIсередины XIX в.- исторические исследования середины XIX — начала XX в.- советская историческая наукасовременная историография. Собственно процесс перехода России к конституционному строю, как он рассматривается в диссертации, хронологически затянулся почти на 180 лет.

Методологическая основа диссертационной работы. Характер исследования предполагает использование в нём как общенаучных методологических принципов и подходов, так и специальных для исторического познания. К общим исследовательским принципам относится объективность, которая является главным атрибутом научных знаний. Следование ей обеспечивается привлечением широкого круга источников, которые представляют все направления отечественной историографии. К ведущим общенаучным принципам также относится диалектический, который предполагает познание действительности в её противоречивости и развитии. В диссертации развитие отечественной историографии XVIII — XXI вв., подобно самому движению России к конституционному строю, исследуется как одновременно целостный и противоречивый процесс.

Важнейшим частным принципом исторического познания является историзм, который предполагает изучение событий прошлого с учётом конкретно-исторической обстановки, свойственного определённой эпохе политического и правового сознания, условий интеллектуальной деятельности. Без этого невозможно правильно оценить движение исторической мысли за 280 лет. Распространённым методом исторического познания является проблемно-хронологический, который позволяет придать построению исследования стройность и логичность. Он позволяет соединить понимание исторического процесса как целостного явления с исследованием его отдельных составляющих. Данный метод использован при разработке программы диссертации. В ней выделяются основные этапы развития историографии, в рамках которых прослеживается процесс изучения каждого из проявлений правительственного конституционализма.

Использование структурного метода позволяет расчленить факты правительственного конституционализма на отдельные элементы, одновременно обнаружив связи между ними. В работе отдельно рассматриваются мнения историков о происхождении, политико-правовом содержании и последствиях конституционных проектов и реформ. Каждая из глав начинается с общей характеристики состояния историографии в данный период.

В диссертации широко используется сравнительный метод (сравнительно-исторический и сравнительно-юридический), помогающий вписать исследуемый объект в контекст отечественной и зарубежной истории, сопоставить различные сюжеты конституционных преобразований, выявить них общие и особенные черты.

Важность сравнительно-исторического метода связана с тем, что в диссертации рассматриваются отдельные проявления политики правительственного конституционализма, которые требуют сравнительного анализа. Связь этих эпизодов с правовыми актами, при составлении которых учитывался опыт зарубежных стран, делает необходимым применение сравнительно-юридического метода. Оценка степени влияния этого опыта на отечественный конституционный процесс составляет отдельную историографическую проблему.

Наконец, содержание диссертации диктует необходимость использования историко-юридического метода, помогающего истолковывать нормативные документы прошлого, понимать их «букву». Важность его обуславливается тем, что с точки зрения юридической техники все упоминаемые в диссертации акты далеки от совершенства. Они имеют положения, допускающие различную трактовку.

Источниковая база исследования опирается на широких круг исторических работ и документов. По своей форме и содержанию они разделяются на ряд категорий. Их главную и наиболее ценную часть, отражающую действительное развитие историографии, составляют опубликованные научные исследования, наиболее фундаментальным видом которых являются монографии. Именно они позволяют поставить и решить масштабные познавательные задачи. Подводя итоги предшествующего этапа развития научных знаний, выдвигая новые исследовательские цели, они обозначают вехи движения научной мысли. Однако отечественному правительственному конституционализму посвящено не так много монографических исследований, написание которых требует большой.

97 подготовительной работы. Их появлению обычно предшествует публикация научных статей, которые отражают текущее состояние историографии, но формат.

27 См.: Корсаков Д. А. Воцарение императрицы Анны Иоанновны. Казань, 1880- Котляревский С. А. Юридические предпосылки русских Основных законов. М., 1912; Курукин КВ., Плотников А. Б. 19 января — 25 февраля 1730 года: события, люди, документы. М., 2010; Палиенко Н. К. Основные законы и форма правления в России: юридическое исследование. Ярославль, 1910; Рождественский А. А. Юридическая.

-| «ТИЧЛ ТТЛ «#Г"ТТТТ/1ЛЛТ, 0 1 П 1 О Л С ГЛТТП< ТЛЛГТ’ГТТТ^Л ОТ1ЛТ1Л» /пачтмал т^тттж лттамт^ С1"*ллттпт>ттт ирп^/ида тапп^^^и х / илхли^л 1 уюи 1 ида. лрп 1 1 ч/ша ШП^АПП уп^рл.

1916. Другие монографии или рассматривают проблему на более широком историческом фоне, или носят публицистический характер. научной статьи позволяет изучить только часть крупной научной проблемы. В прошлом была распространена практика последующего выпуска статьи отдельным изданием, «оттиском"29. Проблема исследуется в ряде диссертационных исследований30. В недавнем прошлом они заменяли полноценные научные публикации в виде монографий и статей. В настоящее время их результаты обязательно представляются в ряде печатных изданий. Свою роль в развитии.

ЛО.

См.: Алексеев А. С. Сильные персоны в Верховном тайном совете Петра II и роль князя Голицына при воцарении Анны Иоанновны // Русское обозрение. 1897. № 6. С. 740−759- Там же. № 7. С. 175−198- Там же. № 8. С. 616−658- Там же. № 9. С. 67−93- Там же. № 10. С. 432−460- Там же. № 11. С. 160−175- Валк С. Н. Законодательные проекты М. М. Сперанского в печати и в рукописях // Исторические записки. Т. 54. М., 1955. С. 464−472- Дзидзоев P.M. Первый конституционный документ России // Государство и право. 1997. № 6. С. 110−114- Карнович Е. П. Замыслы верховников и челобитчиков // Отечественные записки. 1872. № 1. С. 209−237- Там же. № 2. С. 485−516- Кокошкин Ф. Ф. Юридическая природа манифеста 17октября // Юридический вестник. 1913. № 1. С. 35−54- Королёв А. И. Перваярусская революция и манифест 17 октября 1905 г. // Советское государство и право. 1986. №. 1. С. 64−71- Курукин И. В. «Время, чтоб самодержавию не быть»? Генералитет, дворянство и гвардия в 1730 г. // Отечественная история. 2001. № 4. С. 3−16- Там же. № 5. С. 12−21- Магазинер Я. М. Юридическое значение манифеста 17 октября 1905 г. // Юридический вестник. 1915. № 3. С. 65−82- Милюков П. Н. Верховники и шляхетство // Из истории русской интеллигенции. СПб., 1903. С. 1−51- Протасов Г. А. Кондиции 1730 г. и их продолжение // Учёные записки Тамбовского педагогического института. Вып. 15. Тамбов, 1957. С. 215−231- Плотников А. Б. Ограничение самодержавия в России в 1730 году: идеи и формы // Вопросы истории. 2001. № 1. С. 60−69- Он же. Программный документ Верховного тайного совета в 1730 г. // Россия в XVIII столетии. Вып. 1. М., 2002. С. 38−49- Он же. «Продолжение» Кондиций и последний политический проект Верховного тайного совета в 1730 г.: верховники за изучением предложений «знатного шляхетства» // Россия в XVIII столетии. Вып. 2. М., 2004. С. 226−227- Седов С. А. Попытка государственного переворота 1730 года в России // Вопросы истории. 1998. № 8. С. 47−62 и др. лд.

См.: Алексеев А. С. К вопросу о юридической природе власти монарха в конституционном государстве. Ярославль, 1910; Он же. Сильные персоны в Верховном тайном совете Петра II и роль князя Голицына при воцарении Анны Иоанновны. М., 1898- Милюков П Н. Верховники и шляхетство. Ростов-на-Дону, 1905 и др.

См.: Зороян С. Г. Форма правления в России в начале XX в., 1906 — февраль 1917: дисс.. канд. юрид. наук. СПБ., 2006; Калягин В. А. Политические взгляды и государственная деятельность М. М. Сперанского в 1808—1812 гг.: дис.. канд. юрид. наук. Саратов, 1973; Кошкидъко В. Г. Формирование и функционирование представительной власти в России, 1904;1907 гг.: дис.. доктор, истор. наук. М., 2000; Морозов В. И. Роль М.М.Сперанского в развитии Российского государства, конец XVIII — XIX вв.: дис.. доктор, истор. наук. СПб., 2000; Охапкин Н. Г. План государственного преобразования Сперанского: дис.. канд. юрид. наук. М., 1947; Протасов ГА. «Кондиции» и проект 1730 г.: дис.. канд. истор. наук. М., 1955; Седов С. А. Д. М. Голицын, 1663−1737 гг. Государственная и общественно-политическая деятельность: дис.. канд. истор. наук. М., 1996; Харитонова Г. Б. Политическая и государственная деятельность М. М. Сперанского, 1797−1838: тт/чт/чмтттт/л л"*тттт п ЛТТЛТ^ТЧ ТТЛЛ ттл тт т>" птттт гг • гтттл Т О Т Т тт ТГЛТ^А^ ТТП1 гтс О ЛЛ^ • T. J't I И/*/)/) S> f * Д Ж jrx^/iupi'mwv/ivjajn cu/iivxvi. пч^^.хч-уд^осиппл. дпс.. псгпД. riv. i wp. 11 сг V i. IV1. ?-JJ и ^ JMi/Hnti-u 4″. iv±.

Политические идеи и проекты М. М. Сперанского в контексте истории российских реформ: дис.. канд. полит, наук. М., 2009 и др. историографии играют выступления на научных конференциях, задача которых заключается не только в сообщении исследовательских результатов, но и в организации их обсуждения научным сообществом. Правда, популярность они приобрели только в последние десятилетия31.

Вторым источником получения информации для диссертационного исследования стала учебная и научно-популярная литература. Данный тип работ предполагает их относительную популярность и научную «вторичность». Однако право на издание учебников4 и учебных пособий обычно получают крупные представители науки, которые обладают не только эрудицией, но и способностью проникать в сущность исторических событий и облекать свои выводы в ёмкие, афористичные формы. В прошлом таковыми, например, были курсы лекций.

В.О.Ключевского, А. А. Корнилова, С. Ф. Платонова, Н. И. Лазаревского и других. В дореволюционный период существовала такая специфическая форма учебных изданий, как литографированные курсы лекций. Составлявшиеся слушателями, они подвергались редакционной правке лектора, но содержательно носили упрощённый в научном и даже учебном отношении характер. Литографированные лекции представляют историографический интерес в том случае, если лектор не имел возможности издать полноценный учебный курс .

31 См.: Ганелин Р. Ш. Первая российская революция и государственные преобразования // 1905 год — начало революционных потрясений в России XX века: материалы международной конференции. М., 1996. С. 142−156- Дитрих И. И. Манифест 17 октября 1905 года в новейшей историографии // К 100-летию издания манифеста 17 октября 1905 года об учреждении Государственной думы: материалы научно-практической конференции. СПб., 2005. С. 76−80- Лукьянов КВ. От России самодержавной к России думской // Там же. С. 48−55- Пронкин C.B. Реформа законодательной системы России в начале XX в.: цели, проблемы, результаты // Международная научная конференция «Государственное управление: история и современность», 29−30 мая 1997 г. М, 1998 и др.

32 См.: Ключевский В. О. Русская история: полный курс лекций в трёх книгах. М., 1993; Корнилов A.A. Курс истории России XIX в. М., 1993; Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. М., 1993; Лазаревский Н. И. Лекции по русскому государственному праву. Т. 1. Конституционное право. СПб., 1908 и др.

33 См.: Богословский М. М. История России в XVIII в. В 2 ч.: лекции, читанные на Московских высших женских курсах в 1911;1912 академический год. М., 1912; Кизеветтер A.A. История России в XIX веке: курс, читанный на Московских высших женских курсах в 1909;1910 академический год. В 2 ч. Ч. 1. М., 1910; Кистяковский Б. А. Государственное право. Общее и русское: лекции, читанные в Московском коммерческом институте в 1908;1909 академическом году. М., б.г.- Сыромятников Е. И. История русского государственного права: лекции, читанные в Московском коммерческом институте в 1908;1909 академическом году. М., б.г. и др.

Третьим источником сведений для диссертации являются публицистические произведения. Политическая значимость проблемы привела к тому, что подобная литература получила широкое распространение. В большинстве своём она не имела самостоятельного научного значение, но интересна как «profession de foi» определенной системы взглядов. Особую и важную роль играли статьи.

B.И.Ленина, оценки которого оказали сильнейшее воздействие на советскую историографию34. В научном отношении больший интерес представляют те памятники отечественной публицистики, авторами которых являлись крупные представители истории и правоведения35. По своему значению к ним примыкают рецензии на исследования правительственного конституционализма36.

Дать оценку состояния историографии правительственного конституционализма невозможно без самостоятельного изучения документальных источников, многие из которых опубликованы. Так, в диссертации широко используется сборник правовых актов, подготовленный к печати Институтом российской истории РАН и Итальянским институтом востоковедения37. Привлекаются документально-источниковедческие публикации С. Н. Валка,.

34 См.: Ленин В. И. Гонители земства и аннибалы либерализма // Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 5. С. 30- Он же. Демократические задачи революционного пролетариата // Там же. Т. 10. С. 275- Он же. Между двух битв // Там же. Т. 12. С. 54−55- Он же. Первая победа революции // Там же. Т. 12. С. 27−35 и др.

5 См.: Гессен В. М. Конституция 20-го февраля // Право. 1906. № 8. С. 653−662- Он же. Основные законы // Право. 1906. № 15. С. 1337−1341- № 17. С. 1533−1538- Он же. Самодержавие и манифест 17 октября // Полярная звезда. 1906. №. 9. С. 623−634- Лазаревский Н. И. Второе учреждение Государственной думы // Право. 1906. № 8. С. 662 670- Струве П. Б. 17 октября 1909 г. // Струве П. Б. Patriotica: сборник статей за пять лет, 1905;1910. СПб., 1911. С. 5−6 и др.

См.: Белов Е. А. Верховники и дворянство // Историческое обозрение. Т. 3. СПб., 1891- Бестужев-Рюмин К. Н. Корсаков Д.А. Воцарение императрицы Анны Иоанновны. Казань, 1880 // Журнал министерства народного просвещения. 1880. № 11. С. 217−220- Дурденевский В. Н. Рождественский А.А. Юридическая природа манифеста 17 октября 1905 года: критико-систематический очерк. Ярославль, 1916 // Юридический вестник. 1917. № 1. С. 148−152- Кокошкин Ф. Ф. Захаров Н.А. Система русской государственной власти: юридическое исследование. Новочеркасск, 1912 // Юридический вестник. 1913. №. 2. С. 266−273- Костомаров Н. И. Корсаков Д.А. Воцарение императрицы Анны Иоанновны. Казань. 1880 // Вестник Европы. 1880. Кн. 11. С. 329−342- Лонгинов М. Н. Попов Н. В. Н. Татищев и его время: эпизод из истории государственной, общественной и частной жизни в России первой половины прошедшего столетия. М., 1861 // Русский вестник. 1861. Т. 34. № 8. С. 101−116- Чернышевский Н. Г. Русский реформатор. Жизнь графа Сперанского. Сочинение барона М. Корфа // Чернышевский Н. Г. Полное собрание.

ЛПШШОППЙП 1Пт Т Я ГТГЙ 10ПА Г 9Cn" J1Q J1 ттг>

VW 1I111VJ.1IK1 и, А V/ 1. X. Vi Ч/J. 1? w. i, i. S XX.

См.: Конституционные проекты в России, XVIII — начало XX в. / под ред. Бертолисси.

C., Сахарова А. Н. М., 2000.

Н.И.Лазаревского, Н. В. Минаевой, И. Д. Осипова, А. Б. Плотникова, М. М. Сафонова, О. И. Чистякова и других. Однако понять сущность конституционного процесса невозможно, основываясь только на относящихся к нему законодательных актах. Поэтому в диссертации были использованы другие документы официального происхождения39, мемуары и дневники, 40 иные источники41. Подробный анализ состояния источниковой основы диссертации содержится в её тексте.

Историческая и политическая важность вопроса отразилась в его популярности среди исследователей политической истории России. За истекшие.

•50.

См.: Государственный строй Российской империи накануне крушения: сборник законодательных актов. М., 1995; Законодательные акты переходного времени, 1904;1906. СПб., 1906; Минаева Н. В. Потаённые конституции России. М., 2010; Островский A.B., Сафонов М. М. Манифест 17 октября 1905 г. // Вспомогательные исторические дисциплины. Т.12. Л., 1981. С. 168−188- Плотников А. Б. Программный документ ВТС // Россия в XVIII столетии. Вып. 1. М., 2002. С. 38−49- Российское законодательство, X — XX вв. Т. 9. М., 1994; Сафонов М. М. О так называемых ранних проектах М. М. Сперанского // Вспомогательные исторические дисциплина. Т. 22. Л., 1991. С. 111−117- Сперанский М. М. Проекты и записки / под ред. С. Н. Валка. Подготовили к печати А. И. Копанёв и М. В. Кукушкина. М.-Л., 1961; Сперанский М. М. Руководство к познанию законов. СПб., 2002 и др.

39 См.: Материалы по учреждению Государственной думы. Вып. 1. Б.м. 1905; Петергофские совещания о проекте Государственной Думы. Пг., 1917; Протоколы Верховного тайного совета, 1726−1730 // Чтения в императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете. Кн. 3. Материалы отечественные. М., 1858. С. 1−124- Протоколы, журналы и указы Верховного тайного совета конца 1729 -начала 1730 г. // Сборник Русского исторического общества. Т. 101. СПб., 1898- Царскосельское совещание: протоколы секретного совещания под председательством бывшего императора по выработке Учреждения Государственной думы и Государственного совета // Былое. 1917. № 5−6. С. 289−328- Царскосельское совещание: протоколы секретного совещания под председательством бывшего императора по вопросу о расширении избирательного права // Там же. 1917. № 3. С. 238−241- Царскосельское совещание: протоколы секретного совещания под председательством бывшего императора по пересмотру Основных законов // Там же. 1917. № 4. С.- 183−245, и др.

40 Витте С. Ю. Воспоминания. В 3 т. М. — Таллинн. 1994; Коковцев В. Н. Из моего прошлого: воспоминания, 1903;1919. В 2 кн. М., 1992; Корф М. А. Записки. М., 2003; Крыжановский С. Е. Воспоминания. Берлин, б.г.- Манштейн X. Записки о России. СПб., 1875- Миних Б. Х. Записки фельдмаршала графа Миниха. СПб., 1874- Миних Э. Россия и русский двор в первой половине XVIII в.: записки и замечания графа Эрнста Миниха. СПб., 1891- Таганцев Н. С. Пережитое. Учреждение Государственной думы в 1905;1906 гг. Пг., 1919; Он же. Пережитое. Вып. 2. Пг., 1919; Чарторыйский А. Мемуары. СПб., 1912; Шипов Д. Н. Воспоминания и думы о пережитом. М., 1918 и др.

41 Записка английского резидента Рондо о некоторых вельможах русского двора в 1730 году // Чтения в Императорском обществе истории и древностей Российских при Московском университете. Кн. 2. Материалы иностранные. М., 1861. С. 1−19- Записки.

Агл,^^. II ««««» 1 ПЛГ> ЛГ» 1 Г* 111 /1/11 «TT—,——————-¿-Г.—;

1//1У/ЧИ ли^/иишил и, А j vwiviin аргю, 1 у J У. Jli. JJ / «Tti И Др. HUJUlDUl 4A"JUJ-U, Cnntl иностранных дипломатов о положении дел в России в 1725—1730 гг. см.: Сборник Русского исторического общества. Т. 3, 5, 15, 66, 75, 81 и др.

280 лет ими был создан большой массив научной литературы. Обычно конституционные начинания 1730 г. 42, 1809 г. 43 и 1905;1906 гг.44 исследуются.

42 См.: Алексеев A.C. Сильные персоны в Верховном тайном совете Петра II и роль князя Голицына при воцарении Анны Иоанновны. М., 1898- Гордин Я. А. Между рабством и свободой, 19 января — 25 февраля 1730 г. СПб., 1994; Карпович Е. П. Замыслы верховников и челобитчиков // Отечественные записки. 1872. № 1. С. 209−237- Там же. № 2. С. 485−516- Корсаков Д. А. Воцарение императрицы Анны Иоанновны. Казань, 1880- Курукин И. Н. «Время, чтоб самодержавию не быть»? // Отечественная история. 2001. № 4. С. 3−18- Там же. № 5. С. 12−21- Курукин КВ., Плотников А. Б. 19 января — 25 февраля 1730 года: события, люди, документы. М., 2010; Милюков П. Н. Верховники и шляхетство. Ростов-на-Дону, 1905; Протасов Г. А. Кондиции 1730 г. и их продолжение // Учёные записки Тамбовского педагогического института. Вып. 15. Тамбов, 1957. С. 215−231- Он же. Верховный тайный совет и его проекты 1730 года: источниковедческое изучение // Источниковедческие работы. Вып. 1. Тамбов, 1970. С. 65−103- Он же. Существовал ли «политический план» Д. М. Голицына? // Там же. Вып. 3, Тамбов, 1973. С. 90−107- Плотников А. Б. Ограничение самодержавия в России в 1730 году: идеи и формы // Вопросы истории. 2001 ."№ 1 .С.6О-69−0н-же.Программный &bdquo-документ Верховного тайного совета в 1730 г. // Россия в XVIII столетии. Вып. 1. М., 2002. С. 38−49. Он же. «Продолжение» Кондиций и последний политический проект Верховного тайного совета в 1730 г. Верховники за изучением предложений «знатного шляхетства» // Россия в XVIII столетии. Вып. 2. М., 2004. С. 226−227- Седов С. А. Попытка государственного переворота 1730 года в России // Вопросы истории. 1998. № 7. С. 47−62- Соловьёв С. М. История России с древнейших времён // Сочинения в восемнадцати книгах. Кн. 10. М., 1999. С. 225−254- Юхт А. И. Государственная деятельность Татищева. М., 1895 и др.

43 См.: Пыпин А. Н. Общественное движение при Александре I. СПб., 1871- Середонин С. М. Граф М.М.Сперанский: очерк государственной деятельности. СПб., 1909; Он же. «План всеобщего государственного образования» // Сергею Фёдоровичу Платонову ученики, друзья и почитатели: сборник статей. СПб., 1911 С. 533−544- Семевский В. И. Либеральные планы в правительственных сферах в первой половине царствования императора Александра I // Отечественная война и русское общество. Т. 2. М., 1911. С. 152−194- Предтеченский A.B. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти XIX в. M.-JL, 1957; Минаева Н. В. Правительственный конституционализм и передовое общественное мнение России в начале XIX в. Саратов, 1982 и др.

44 См.: Алексеев A.C. Манифест 17 октября 1905 г. и политическое движение, его вызвавшее // Юридический вестник. 1915. № 3. С. 19−42- Ганелин Р. Ш. Российское самодержавие в 1905 г.: реформа и революция. СПб., 1991; Грибовский В. М. Государственное устройство и управление Российской империи. Одесса, 1912; Горенберг М. Б. Юридическое значение манифеста 17 октября 1905 г. // Юридический вестник. 1915. № 3. С. 83−93- Давидович A.M. Самодержавие в эпоху империализма: классовая сущность и эволюция абсолютизма в России. М., 1975; Дан Ф. И. Общая политика правительства и изменения в государственной организации в период 1905;1907 гг. // Общественное движение в России в начале XX века. Т. 4. Ч. 1. СПб, 1912. С. 279−392- Захаров H.A. Система русской государственной власти: юридическое исследование. М., 2002; Казанский П. Е. Власть Всероссийского императора. М., 1999; Князьков С. Самодержавие в его исконном смысле. СПб. 1906; Кокошкин Ф. Ф. Юридическая природа манифеста 17 октября // Юридический вестник. 1913. № 1. С. 35−54- Котляревский С. А. Юридические тт^л^гт^", ————- Л Л 1 Ol О. .А.—-D Г-1 ——, Т Т iipV/, U, lHJVDlJlJiri VJ Wivri/V чд/пиопшл jaiXUHUD. iVi., 171Z-, lWU*tUVOtKU U.l. X tVjJUpiVifi государственного строя России в условиях политического кризиса начала XX века. М., 2003; Палиенко Н. К Основные законы и форма правления в России: юридическое независимо, без обозначения связи между ними. Главный вклад в изучение событий 1730 г. внесли А. С. Алексеев, Е. П. Карнович, Д. А. Корсаков, П. Н. Милюков, А. Б. Плотников, Г. А. Протасов, С. М. Соловьёв и другие. Такую же роль в исследовании «Введения к уложению государственных законов» сыграли Н. В. Минаева, А. В. Предтеченский, А. Н. Пыпин, В. И. Семевский, С. М. Середонин и другие. Ещё больший круг исследователей был занят изучением государственно-политической реформы 1905;1906 годов. Среди них выделяются работы Р. Ш. Ганелина, А. М. Давидовича, Ф. Ф. Кокошкина, С. А. Котляревского, Н. К. Палиенко и других. Реже предпринимались попытки исследовать продвижение России к конституционному строю как целостный процесс45.

Произведенный анализ состояния корпуса источников позволяет сделать вывод о его качественной и количественной достаточности для проведения комплексного исследования историографии правительственного конституционализма, решения поставленных в диссертации научных задач.

Степень научной изученности проблемы. Особую важность для оценки уровня научной разработки вопроса имеют труды по истории исторической науки. Их первую группу составляют работы по её общим проблемам, которые помогают в осмыслении поступательного процесса развития отечественной истории. Эти издания имеют свою градацию по степени обобщения материала. Некоторые из них касаются истории отечественной исторической науки в целом46. Другие исследование. Ярославль, 1910; Он же. Правовое значение манифеста 17 октября 1905 г. // Юридический вестник. 1915. № 3. С. 57−64- Малышева О. Г. Думская монархия: рождение, становление, крах. В 2 ч. М., 2001;2003; Рождественский A.A. Юридическая природа манифеста 17 октября 1905 года: критико-систематический очерк. Ярославль, 1916; Селунская Н. Б., Бородкин Л. И., Григорьева ЮЛ., Петрова А. Н. Становление российского парламентаризма начала XX века. М., 1996; Селунская Н. Б., Тоштендаль Р. Зарождение демократической культуры: Россия в начале XX века. М., 2005 и др.

45 См.: Глинский Б. Б. Борьба за конституцию, 1612−1861. СПб., 1908; Глушко Е. К. К вопросу о «парламентаризме» в дореволюционной России // Разделение властей и парламентаризм. М., 1992. С. 86−102- История буржуазного конституционализма XVIIXVIII вв. М., 1983; История буржуазного конституционализма XIX века. М., 1986; Конституционные попытки до XIX в. Конституционные проекты эпохи Александра I. СПб., 1907; Медушевский А. Н. Демократия и авторитаризм: российский конституционализм в сравнительной перспективе. М., 1997; Сватиков С. Г. Общественное движение в России, 1700−1895. Ростов-на-Дону, 1905 и др.

46 См.: Иконников B.C. Общий взгляд на развитие науки русской истории. Киев, 1868;

ТЯотАпплплоДчтта иртлптш ГлГлГу'0 Л Л 1 0*7 1 • ^ЛОПЛЛ1/1/ Л 4 ТЛлтппиСТ ТЛ7 х XV XIV. хп.^ ж. у / ±) V 1//(«'цуи * ¿-.гл.,. XIV! по историческим памятникам и научным сочинениям. СПб., 1884- Милюков П. Н. Главные течения русской исторической мысли. СПб., 1913; Очерки истории исторической науки в посвящены отдельным периодам её существования47. Более узко проблемы рассматриваются при исследовании отдельных вопросов и научных школ. Среди последних очевидным фаворитом представляется государственная (юридическая) школа48. Наконец, большую значимость имеют работы о творчестве крупнейших представителей российской исторической науки, тех из них, которые участвовали в исследовании правительственного реформаторства XVIII — начала XX века49.

СССР. В 5 т. М., 1955;1985; Наумова Г. Р., Шито А. Е. Историография истории России. М., 2009; Покровский М. Н. Борьба классов и русская историческая литература. Пг., 1923; Рубинштейн H.A. Русская историография. М., 1941; Сыромятников Б. И. Краткий обзор и указатель литературы по истории государственной власти в России. М., 1913 и др.

47 См.: Астахов В. И. Курс лекций по русской историографии (до конца XIX в.). Харьков, 1965; Киреева P.A. Изучение отечественной историографии в дореволюционной России с середины XIX в. до 1917 г. М., 1983; Пештич С. Л. Русская историография XVIII в. Л. 1971; Рамазанов С. П. Кризис в российской историографии начала XX века. Ч. 1−2. 1999; Он же. Методологические изыскания отечественной мысли XX века: новации и традиции // Историческая наука и методология исторической мысли XX века: к 140-летию со дня рождения академика А.С.Лаппо-Данилевского. СПб., 2003. С. 29−36- Сахаров A.M. Историография истории СССР: досоветский период. М., 1978; Сидорова JI.A. Советская историческая наука середины XX века: синтез трёх поколений историков. М., 2008; Она же. Духовный мир историков «старой школы»: эмиграция внешняя и внутренняя, 1920;е годы // История и историки: историографический вестник. М., 2003; Советская историография. М., 1996; Соловьёв К. А. Дело власти. Отечественные историки о властных отношениях в Древней и Средневековой Руси. М., 2001; Соловьев С. М. Писатели русской истории XVIII века // Сочинения в восемнадцати книгах. Кн. 16. М., 1995. С. 187−259- Цамулати А. Н. Борьба течений в русской историографии во второй половине XIX в. JI., 1977; Черепнин JI.B. Отечественные историки XVIII — XX вв.: сборник статей, выступлений, воспоминаний. М., 1984; Он же. Русская историография до XIX в. М., 1957; Шапиро А. Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г.: учебное пособие. М., 1993; Шаханов А. Н. Русская историческая наука второй половины XIX — начала XX века: Московский и Петербургский университеты. М., 2003 и др.

48 См.: Иллерицкая Н. В. Историко-юридическое направление в русской историографии второй половины XIX в. М., 1998; Киреева P.A. Государственная школа: историческая концепция К. Д. Кавелина и Б. Н. Чичерина. М., 2004; Китаев В. А. Государственная школа в русской историографии: время переоценки? // Вопросы истории. 1995. № 3. С. 161−164- Медушевский А. Н. Государственная школа в русской историографии // Вопросы историографии и источниковедения дооктябрьского периода: сборник научных трудов. М., 1992. С. 81−116- Он же. Гегель и государственная школа в русской историографии // Вопросы философии. 1988. № 3. С. 103−115- Милюков П. Н. Юридическая школа в русской историографии: Соловьев, Кавелин, Чичерин, Сергеевич // Русская мысль. 1886. № 6. С. 103−115 и др.

49 См.: Бабицкий Б. Е. М.Ф.Владимирский-Буданов как историк русского государства // Известия высших учебных заведений: правоведение. 1961. № 2. С. 86−97- Вандалковская М. Г. П. Н. Милюков, А. А. Кизеветтер: история и политика. М.: 1992; Думова Н. Г. Либерал в.

Рлллптт* тлпт^атттхгг ттвлАП" *алтт!" #ллттт • тглт/лгчитталт/'т!" ттл^тчлат TT TJ Д^пттт/мслпл Л Л 1 QOI • х vjvvrin. v^n/i iivvuumvv i пши v 1 n. rivivpmvvivnn iiupipvi. i i. x lavixuiivivuDu. in., a.

Дурновцев В.И., Тихонов B.B. Жизнь и труды историка Б. И. Сыромятникова. М., 2011; Историки России, XVIII — начало XX в. М., 1996; Емельянов Ю. Н. С. П. Мельгунов: в.

Наличие значительного и постоянно растущего числа исследований правительственного конституционализма, участие в них ведущих представителей исторической и историко-юридической науки вызвало необходимость историографического осмысления достигнутых научных результатов. Внимание к этой стороне изучения проблемы усилилось в последние годы50. Рассматриваются как отдельные эпизоды отечественного правительственного конституционализма, так и связанные с ними эпохи. Но этих работ недостаточно для столь крупной научной проблемы. В целом, её историография продолжает ограничиваться преимущественно обязательными для диссертационных и фундаментальных монографических исследований обзорами. Результаты специальных историографических исследований или устарели, не соответствуют современному состоянию исторической науки, или касаются итогов рассмотрения конституционных реформ в более широком историческом контексте. Новейший обзор относящихся к событиям 1730 г. литературы и источников дают в своей монографии И. В. Курукин и А. Б. Плотников, но он невелик по объёму. В таком же положении находится историография конституционного проекта 1809 г. В 60-е гг. XX в. его изучением занимался А. И. Парусов, но он сосредоточился на выяснении классового характера деятельности М. М. Сперанского и критике исторических взглядов М. А. Корфа. Более исследована историография конституционной реформы.

России и эмиграции. М., 1998; Нечкина М. В. Василий Осипович Ключевский: история жизни и творчества. М., 1974; Иллерицкий В. Е. С. М. Соловьев. М., 1980 и др.

50 Дитрих И. И. Манифест 17 октября 1905 года в новейшей историографии // К 100-летию издания Манифеста 17 октября 1905 года об учреждении Государственной думы: материалы научно-практической конференции. СПб., 2005. С. 76−80- Донников A.B. Правление Анны Иоанновны в отечественной историографии: дис.. канд. истор. наук. М., 2003; Малышева О. Г. Зарождение российского парламентаризма в начале XX в.: обзор литературы и источников. М., 2001; Парусов А. И. Историографические заметки по вопросу о классовом характере идеологии М. М. Сперанского // Учёные записки Горьковского государственного университета. Вып. 72. Горький, 1964. С. 531−555- Он же. К вопросу об официальном направлении в русской историографии XIX века: критика исторических взглядов М. Корфа // Там же. Т. 41. Горький, 1960. С. 120−148- Сурков С. Ю. Отечественная историография Высочайшего Манифеста 17 октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка»: дис.. канд. истор. наук. СПб., 2002; Тютюкин C.B. Революция 1905;1907 гг. в современной отечественной историографии // 1905 год — начало революционных потрясений в России XX века: материалы международной конференции. М., 1996. С. 63−79- Шевырин В. М. Государственная дума в России, 1906;1917: обзор. М., 1995; Он же. Революция 1905;1907 годов: обзор советской mrr^no^wT Л /I 1QOC. D D. П ——-гг1 ПАС -. jirn.^ptAij'pui. iva., iskju, шьлилиьо и.±-j. ицша ivaAwaiviri ivianrnpcwia i / имлирл i7UJ i. n.

Основных государственных законов 23 апреля 1906 г. // Государственные учреждения и общественные организации СССР: проблемы и факты. М., 1989. С. 115−124 и др.

1905;1906 гг. Нельзя полностью согласиться с С. Ю. Сурковым, что она является историографическим «белым пятном», её правовая сторона интенсивно разрабатывалась дореволюционными исследователями51. В 1916 г. к ней обратился А. А. Рождественский, его монография отражала состояние дореволюционной историографии. Статья В. В. Шелохаева стала итоговой для советской исторической науки. Современные исследователи действуют вне искусственных идеологических и цензурных ограничений, но их внимание пока сосредоточено на манифесте 17 октября, а не на конституционной реформе 1905 — 1907 гг. в целом. Отсутствуют историографические исследования правительственного конституционализма XVIII — начала XX в. как целостного явления.

Целью диссертационной работы является комплексное изучение результатов исследования проблемы в отечественной исторической науке. Конкретными задачами диссертации являются:

— Выявление качественных этапов развития историографии, их научного и общественно-политического своеобразия, роли в приросте научных знаний о правительственном конституционном реформаторстве XVIII — начала XX в.

— Анализ основных концептуальных направлений в изучении научной проблемы, свойственных им систем взглядов, научных и общественно-политических истоков.

— Систематизация научных представлений о причинах составления конституционных актов, их правовом содержании и политических последствиях.

— Установление тех проблем, которые относятся к категории недостаточно исследованных, определение современных научных приоритетов в изучении правительственного конституционализма.

— Оценка обоснованности выводов исследователей, выдвижение собственных версий решения тех дискуссионных вопросов, которые поставлены в отечественной историографии.

Научная новизна диссертации определяется тем, что она является первым опытом изучения историографии правительственного конституционализма одновременно как целостного явления, так и его основных проявлений.

51 гч,. г1,&bdquo-.&bdquo-&bdquo- —————————л——г>——-."л. л л—1——-1 п? г— чл^^шдппол иъ 1ирии1 рафил иышчаишии 1У1сипифс^1с1 1/ имяирх.

1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка»: дис.. канд. истор. наук. СПб., 2002.

Новым для отечественной истории является предложенный автор подход к классификации историографических направлений по проблеме диссертации. Принято связывать их преимущественно с идейно-политическими течениями, вычленять в дореволюционной исторической науке её консервативный, либеральный и революционно-демократический компоненты, рассматривать советский периода как времени господства марксистской методологии, констатировать плюрализм современной историографии. Признавая продуктивность этого подхода, в диссертации доказывается возможность и научная полезность разделения историографии правительственного конституционализма на положительное (позитивное) и критическое (скептическое) направления. Это не совпадает с традиционным пониманием научных течений и направлений, которое предполагает не только оценочное, но и методологическое единство, общность исследовательских приёмов.

Преимущество предложенного подхода в том, что он применим не только к дореволюционной, но и последующей историографии, позволяет проследить ход изучения проблемы как целостный исследовательский процесс, оценить последовательность и преемственность в познании проблемы, объективнее определить место в исторической науке ряда её видных представителей. Его использование показало, что близкие оценочные позиции могли занимать авторы, придерживавшиеся различных методологических принципов и общественных взглядов. Так, критическое направление объединило и консервативных, и левых противников попыток конституционных реформ «сверху». В исследовании показано, что принадлежность к выделенным направлениям определялась не только общественными симпатиями отдельных историков, но и научными причинами. Рассматриваемые конституционные акты не были совершенны, далеко отстояли от современных стандартов, имели сложную структуру, допускали различную трактовку. Не была безупречной и тактика реформ.

Новизна исследования заключается и в том, что оно предпринимается на новой, расширенной источниковой основе. Диссертация вводит в научный оборот значительное число новых источников. Историографическому анализу впервые подвергнуты работы, ранее обойденные вниманием исследователей. Их авторами были известные специалисты, которые или не имели другой возможности выразить отношение к проблеме, или скорректировали своё отношение к ней52. Впервые предметом историографического изучения стали многие современные исследования.

Для определения степени изученности проблемы, обоснованности выводов исследователей были привлечены документальные источники, некоторые из которых впервые введены в научный оборот. Так, в фонде Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства Государственного архива Российской Федерации (Г АРФ) были обнаружены анонимные мемуары, касавшиеся хода работ над преобразованием государственного строя России в начале XX в., содержавшие политические портреты ряда государственных деятелей того времени53. Удалось определить автора записок. Им оказался С. Е. Крыжановский — главный создатель системы «обновлённого строя».

Нестандартной является программа исследования, которая основана на структурном подходе. Для систематизации взглядов историков, определения их научного вклада и концептуальной принадлежности впервые исследовано не только общее развитие научных представлений о правительственном конституционализме, но и те ключевые вопросы, на которые фрагментируется научная проблема. Таковыми являются причины возникновения исследуемого.

52 См.: Богословский М. М. История России в XVIII в. В 2 ч.: лекции, читанные на Московских высших женских курсах в 1911;1912 академическом году. М., 1912; Дитятин И. И. Верховная власть в России XVIII столетия // Статьи по истории русского права. СПб., 1896. С. 591−631- Дурденевский В. Н. Рождественский A.A. Юридическая природа манифеста 17 октября 1905 г.: критико-систематический очерк. Ярославль, 1916 г. // Юридический вестник. 1917. № 1. С. 148−152- Кистяковский Б. А. Государственное право. Общее и русское: лекции, читанные в Московском коммерческом институте в 1908;1909 академическом году. М., б.г.- Ковалевский М. М. Общее конституционное право: лекции, читанные в Санкт-Петербургском университете и Политехникуме в 1907;1908 году. СПб., 1908; Он же. Очерк по истории политических учреждений России. СПб., б.г.- Кокошкин Ф. Ф. Захаров H.A. Система русской государственной власти: юридическое исследование. Новочеркасск, 1912 // Юридический вестник. 1913. № 2. С. 266−273- Он же. Русское государственное право в связи с основными началами общего государственного права: конспект лекций. Вып. 1−2. М., 1908; Костомаров Н. И. Корсаков Д.А. Воцарение императрицы Анны Иоанновны. Казань, 1880 // Вестник Европы. 1880. Кн. U.C. 329−342- Магазинер Я. М. Лекции по государственному праву: общее государственное право. Пг., 1919 и др.

53 г1.,. Г’МЭ/Тч /Тч 1 ЛС. П Г&bdquo- 1 TT -7ПЧ -7ПС. ТУ.———————- С—-ivi. 1 m. пи/, wii. i. Iejl. ijj, г. 7J. ии^иимипаппл ivpoiyivarnjrs^jvui и иьиш опубликованы. См.: Крыжановский С. Е. Записки русского консерватора // Вопросы историю. 1997. № 2. С. 115−130- № 3. С. 121−139- № 4. С. 107−126. политического феномена и его конкретных проявлений, правовое содержание связанных с ним актов, исход и последствия событий.

Новизну исследованию придаёт широкое применение в нём сравнительного метода. Выводы диссертации основываются не только на всестороннем изучении теории и практики отечественного конституционализма, отражении его в историографии, но и на оценке аналогичного опыта зарубежных стран, который подвергся самостоятельному исследованию54. В качестве самостоятельного источника используются труды по истории зарубежного конституционализма55. Это позволило критически переосмыслить ряд положений отечественной историографии, связанных с недооценкой зарубежного опыта, недостаточным вниманием к проблеме исторической классификации моделей государственного управления.

Через оценку состояния историографии проблемы в диссертации обозначаются перспективные направления дальнейшей научной деятельности. Новизна диссертации заключается не только в фиксации современного состояния разработки проблемы и определении её перспектив. Здесь уточняются некоторые выдвинутые в историографии положения, обосновываются собственные версии решения ряда дискуссионных проблем.

Наконец, одной из решаемых в диссертации научных задач является разработка связанного с проблемой понятийного аппарата. Предлагается и обосновывается трактовка ключевых для диссертационного исследования понятий «правительственный конституционализм» и «конституционный проект», что позволило отделить их от других проявление правительственного реформаторства.

Теоретическая и практическая значимость диссертации. Результаты исследования помогают осмыслить теоретические аспекты политических.

54 См.: Пронкин C.B. Институты государственной власти в зарубежных странах: история и современность. М., 2001; Пронкин C.B., Петрунина O.E. Государственное управление зарубежных стран. Изд. 4. М., 2010.

55 См.: Берном У. Правовая система Соединённых Штатов Америки. М., 2007; Бромхед П. Эволюция британской конституции. М., 1978; Графский В. Г. Всеобщая история права и государства. М., 2007; Дайси A.B. Основы государственного права Англии.

Введение

в изучение английской конституции. М., 1905; Ковалевский М. М. Происхождение современной демократии. Т. 1−4. СПб., 1895−1997; Токвиль А. Демократия в Америке. М.,.

1 ООО • Viin/i/"i" TT Л гпАп-птттаттт ЛТПЛ Л Л 10Q0* II7 Рлттрп+ОМАО ли.

I. S S fi.^. i klUV^/IllXUllVlVW lipuuii 1 VJlUVlUVi ITltj 1 ?? V/j t> V" Ksi W «К/1 *• ft • V/VilUllVllVUi IVkJ Vit «IV laws of England. Oxford, 1966; Farrand M. The framing of the constitution of the United States. Yale, 1913 и проч. процессов в Российской империи XVIII — начала XX в., продвижения её к конституционно-правовому строю. В диссертации уточняются проблемы сочетания интернационального и национального, общего и особенного в её общественно-политической модернизации.

Констатируется, что ход политической эволюции России в XVIII — начале XX в. соответствовал логике развития европейской цивилизации. Россия переходила от абсолютной к ограниченной монархии, правовому строю и представительной форме правления. Однако этот переход проходил медленно, «конституцию 1906 г.» исследователи обычно сравнивали не с западными конституциями начала XX в., а с аналогичными актами начала XIX в. Анализ мнений исследователей заставляет обратить внимание не только на социально-экономические, но и социально-политические условия движения России к конституционному строю, на её большую, сравнительно с другими европейскими странами, социальную и региональную неоднородность. Теоретическая значимость работы также определяется решением в ней такой теоретической проблемы, как политико-правовая классификация возникшей в начале XX в. конституционной модели.

Диссертация расширяет представления об особенностях развития отечественной исторической науки, формирования в ней исследовательских направлений, их общественно-политического и научного содержания. Изучение комплекса относящихся к проблеме источников приводит к выводу, что на исследование опытов правительственного реформаторства заметно влияли не только научно-теоретические, но и политические предпочтения авторов. Так как в данном случае трудно применить традиционные критерии разделения исследователей на течения, направления и школы, предлагается новый принцип вычленения историографических направлений. Но «фактор политики» постепенно терял свою значимость, крупнейшие исследователи проблемы никогда не забывали о научной объективности, протестовали против попыток превращения истории в «служанку политики"56.

56 См.: Кизеветтер А. А. Царствование Александра I в новом освещении: История России в XIX в. Изд. А. и И.Гранат. Вып. 1−2 // Русская мысль. 1908. Кн. 1. С. 102.

Выдвинутые в диссертации положения могут стать основой последующих исследований политической истории России, её продвижения к конституционному строю. Обобщая современные представления о формах и методах этого движения, работа представляет интерес для преподавательской деятельности, подготовки общих лекционных и специальных курсов по истории исторической науки, отечественного конституционализма и парламентаризма, при написании учебной литературы. К содержанию диссертации могут обратиться представители других общественных наук (правоведения, политологии), которые обычно черпают первичный материал для своих исследований из трудов историков.

Наконец, диссертационное исследование представляют интерес для практиков государственного управления. Их могут заинтересовать не только методы разработки реформ, проектируемые модели государственного управления, но и отражённые в историографии уроки политических преобразований, результаты которых часто не соответствовали намерениям их инициаторов.

Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. Общественно-политическая и научная важность проблемы правительственного конституционализма привлекла внимание к ней многочисленных исследователей и политических публицистов. В концептуальном отношении в историографии сформировались два течения. Представители первого из них относились к конституционным предприятиям критически (скептически), второго — положительно, «позитивно». Расхождения между ними касались всего комплекса связанных с актами правительственного конституционализма проблем, т. е. причин конституционных устремлений, их политико-юридического содержания и последствий. Принадлежность историков к конкурирующим направлениям объяснялась не только общественно-политическими, но и научными причинами. Практика правительственного конституционализма была неоднозначной, связанны с ней проекты — далеки от теоретической чистоты, логической стройности и правовой ясности.

2. В историографии XVIII — середины XIX в. была представлена критическая концепция, во второй половине XIX — начале XX в. между двумя течениями существовал баланс, в советской историографии вновь обозначилось преобладание критических оценок правительственного конституционализма, в современной представлены оба направления. Но расхождения в оценке проблемы, первоначально резкие, имели тенденцию к сглаживанию, позиции историков — к сближению. Поэтому некоторые исследования трудно однозначно отнести к одному из отмеченных направлений. Это объясняется и постепенной «деполитизацией» проблемы, и естественным стремлением исследователей к взвешенным оценкам, и несовершенством самой конституционной практики. Историк, отдавая должное одним её сторонам, может критически отозваться о других.

3. Представители критического направления склонны объяснять появление конституционных проектов 1730 и 1809 гг. преимущественно случайными причинами. Таковыми для первого из них были неожиданная смерть Петра И, присутствие в составе ВТС Д. М. Голицына, который смог увлечь за собой других верховников. Их оппоненты признавали наличие в событиях элемента случайности, но вписывали действия инициаторов выступления в объективный исторический процесс. Сходные по своему смыслу разногласия существовали и по поводу истоков конституционализма Александровской эпохи. Большее единство наблюдается в понимании происхождения манифеста 17 октября 1905 г. Его вынужденный характер признавался в самом акте, который начинался с сетования по поводу охватившей Россию смуты. Но и в этом случае появление конституционного акта нельзя считать неожиданным, вызванным конкретной исторической ситуацией. Революция стала не столько причиной, сколько поводом к реформе, истинные причины которой были глубже и фундаментальнее, связаны с социально-политической модернизацией России.

4. Расходились стороны и в понимании причин неудач двух первых попыток конституционных реформ. Представители критического направления исторической науки признавали их провал закономерным. Они, как писал М. А. Корф о проекте М. М. Сперанского, опережали гражданский возраст России57. Их оппоненты соглашались с этим утверждением только частично, полагали, что исход предприятий мог быть другим, действуй их инициаторы более настойчиво и энергично. Реформа 1905;1906 гг. и в этом случае стоит особо. Она не ограничилась стадией проекта, стала политической реальностью. Поэтому.

57 См.: Корф М. А. Жизнь графа Сперанского. В 2 т. Т. 1. СПб., 1861. С. 110. разногласия возникли по поводу оценки её перспектив. Для скептиков возникший государственный строй не отличался жизнеспособностью и эффективностью. Сторонники «обновлённого строя» также признавали его внутреннюю противоречивость, но полагали, что государственный строй России будет постепенно эволюционировать в направлении более современных моделей.

5. Расходятся историки и в определении политико-юридического содержания актов правительственного конституционализма. Критики преуменьшали или даже отрицали их конституционное содержание, отмечали плохую технико-юридическую проработанность. Трудно было игнорировать ограничительный характер «Кондиций». Поэтому утверждалось, что речь в них шла не о ликвидации самодержавия как такового, а о замене самодержавия одного лица самодержавием узкой группы лиц (олигархией). М. М. Сперанскому приписывались симпатии к мнимому конституционализму, к первому из двух предложенных им в проекте вариантов реформ. Как на мнимый конституционализм, на «самодержавие, осуществляемое другими путями», смотрели они и на реформу 1905;1906 гг. Напротив, представители позитивного направления историографии оценивали правительственное реформаторство достаточно высоко, признавали его конституционный характер действительным.

6. За прошедшее время историческая наука серьезно продвинулась в изучении феномена правительственного конституционализма, позиции исследователей сблизились, но сохраняются разногласия по таким ключевым проблемам, как политические намерения ВТС, существование «плана Д.М.Голицына», причины составления «Введения» 1809 г., роль в этом Александра I и М. М. Сперанского, их политические взгляды, характер «конституции 1906 г.», перспективы возникшего на её основе государственного строя и прочим. Складываются благоприятные условия для проведения фундаментальных коллективных исследований, которые бы всесторонне изучили продвижение России к конституционному строю. Для решения некоторых частных проблем необходима помощь технических специалистов, например, по идентификации почерка. Они помогут определить автора анонимных «Способов, которыми, как видится, порядочнее, основательнее и твёрже можно сочинить и утвердить известное толь важное и полезное всему народу и государству дело» (далее.

Способы") 1730 г. или тех подчёркиваний и заметок на полях, которые присутствуют на подлинном тексте «Введения» 1809 г.

Апробация работы. По теме диссертации соискателем были опубликованы монография и 26 статей, общим объёмом около 44 п.л. Из них 11 статей (13 п.л.) -в изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации. Имеются публикации по смежным проблемам истории государственного управления общим объемом 35 п.л. Материалы диссертации использовались при подготовке выступлений на научных конференциях и семинарах, чтении курса «Сравнительное государственное управление», спецкурса «Монархия, монархизм и монархисты в России». Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры политической истории факультета государственного управления МГУ имени М. В. Ломоносова 15 декабря 2011 г.

Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования, включает в себя введение, два раздели, семь глав, заключение и список литературы.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Правительственный конституционализм — значимый феномен политической истории XVIII — начала XX в. Его проявления совпали с важными периодами социально-политического развития России. События 1730 г. органически связаны, с одной стороны, с традициями боярской оппозиции XVI — XVII вв., с другой, — с реформами Петра I, возникшим стремлением к рационализации государственного устройства, расширением контактов с Западной Европой, проникновением в Россию новых политических идей. Вторая «конституционная попытка» (1809 г.).

——уже-не имела связи с традициямимосковского прошлого. В ней сохранился фактор проникновения в Россию западных политических теорий, просветительской идеологии. Как и в первом случае, речь шла о правительственном конституционализме, попытке «реформ сверху». В третьем случае (1905;1906 гг.) реформы только формально носили октроированный характер. Их причина заключалась не столько в проникновении в Россию внешних политических идей, сколько во внутренних факторах — в проблемах модернизации, социальных конфликтах, в становлении гражданского общества.

Исследование отечественного правительственного конституционализма.

XVIII — начала XX в. прошло через ряд качественно отличных этапов, совпадающих с важнейшими периодами социально-политического и интеллектуального развития России за последние 280 лет. XVIII — первая половина.

XIX в. было временем становления новой, «европеизированной» России. Одновременно это было время возникновения отечественной исторической науки в современном ее смысле. Все трудности и достижения этого времени отразились в исследованиях правительственного конституционализма. Вторая половина XIXначало XX в. — период бурного развития России, включая интеллектуальное. Это привело к замечательным успехам в изучении прошлых попыток политических реформ. Однако актуальность проблемы привела к её политизации, что стало одной из причип разделения историографии на несколько концептуальных направлений. Советская эпоха стала, возможно, самой драматической в.

390 отечественной истории. Столь же. драматически протекало в этот период изучение политической истории дореволюционной России. Резкое расширение круга исследователей, новый уровень доступности архивных материалов совпали с не менее заметной идеологизацией проблемы. Поэтому действительный научный прогресс не был впечатляющим, он пришёлся преимущественно на последний период её существования. История современной России прошла через два качественно различных периода — «анархию» конца прошлого века и «стабилизацию» начала нынешнего. Через подобные периоды прошло изучение предшествующего опыта конституционных реформ. В конце прошлого века они развивались преимущественно «вширь». Резко вырос интерес к проблеме, но её изучение носило экстенсивный характер. Часто речь шла о реабилитации тех концепций, которые принадлежали дореволюционной историографии. В начале XXI в. изучение вопроса стало продвигаться «вглубь», приобретать новое научное качество.

На состояние научного изучения проблемы влияли особенности современного ему политического строя. В этой зависимости от политики сказалась принадлежность истории к общественным наукам, которые чувствительны к характеру существующего государственного строя, к запросам со стороны власти и общества. Данная связь неизбежно должна была проявиться в изучении такой в высшей степени политизированной проблемы, как путь России к конституционному государству. Авторитарный и тоталитарный характер власти в России XVIII — XX вв. привёл к тому, что историография находилась в сильной зависимости от политических предпочтение правящего режима. Но степень влияния власти на общественные науки была неодинакова в разные эпохи. К тому же в определённый момент общество превратилось из объекта в субъект политических и интеллектуальных процессов, гуманитарные науки начинали реагировать не только на государственные, но и общественные запросы, которые могли не совпадать.

История имеет собственную логику развития. Изучая отечественную историографию правительственного конституционализма, мы видим, какой сложный, но плодотворный путь она прошла. В начале этого процесса круг историков был узок, находившийся в их распоряжении научно-методологический аппарат — несовершенен. Напротив, во второй половине XIX — начале XX вв. происходит прорыв в изучении отечественного конституционализма, что объяснялось не только актуальностью проблемы, новым уровнем доступности источников, но и качеством корпуса историков, исследовательскими талантами его представителей. Октябрьский переворот оказал противоречивое воздействие на состояние исторической науки. Резко расширился круг профессиональных историков, возникли новые исследовательские центры, стали доступнее архивные материалы, что позволило значительно расширить документальную базу исследований политической истории России. Одновременно изучение проблемы правительственного конституционализма подверглось сильной идеологической деформации. Современное состояние изучения предшествующего опыта правительственного реформаторства отражает общее положение исторической науки на рубеже XX — XXI вв. Политико-идеологический плюрализм теоретически создал благоприятные условия для ведения научной работы, но кризисное состояние российского общества долгое время мешало реализации этих возможностей.

В течение всего периода своего существования историография правительственного конституционализма распадалась на два конкурирующих течения, представители которых расходились в оценке причины конституционных попыток, их содержания, наконец, политических последствий.

Сторонники положительного (позитивного) направления относились к предпринимавшимся правительством попыткам перехода к конституционному строю с сочувствием. Эта позиция распространялась на весь комплекс связанных с правительственным конституционализмом проблем. Среди данной группы автором распространённым было представление относительно объективной закономерности развития в России феномена правительственного конституционализма, который был отражением её общего цивилизационного прогресса. Содержание конституционных проектов, как и их инициаторы, оценивались достаточно высоко. Если конституционные попытки терпели неудачу, подобный исход не считался заранее предопределённым, допускалась возможность благоприятного исхода событий при более удачном образе действий их инициаторов, ином стечении обстоятельств. Данной системы взглядов обычно придерживались сторонники либеральных политических ценностей.

Представители критического (скептического) направления в исторических исследованиях придерживались противоположных суждений. Для них происхождение конституционных проектов было относительно случайным. Содержание их оценивалось низко, часто ставилась под сомнение сама возможность отнесения их к конституционным актам. Такой же скептицизм вызывали у данной группы авторов личностные качества и политические намерения инициаторов последних. Наконец, их неудача считалась закономерной, даже неизбежной, т.к. конституционные начинания противоречили объективной реальности, в которой пребывала Россия, её политическим традициям и государственным интересам. На этой позиции чаще стояли консерваторы и политические скептики.

Своеобразием отличается исследование конституционной реформы 19 051 906 гг. Первоначально она вызвала почти всеобщие нарекания, в историографии и публицистике фактической монополией обладало критическое направление. Но постепенно оценки стали смягчаться, в исследованиях наметилось положительное направление.

Однако далеко не все работы можно однозначно классифицировать по данным критериям. Их значительная часть принадлежит к среднему направлению, для которого характерны осторожные оценки, смешение подходов, которые свойственны положительной и критической историографии. Возникновение и постепенное укрепление позиций данного направления можно рассматривать как одно из проявлений повышения научного уровня исследований правительственного конституционализма, уменьшения в них политико-публицистической составляющей.

Эти течения были по-разному представлены в отдельные эпохи. Первоначально фактической монополией обладали критики правительственного конституционализма, на рубеже XIX — XX вв. между этими направлениями существовал баланс. Критические настроения вновь усилились в советской историографии. В современной исторической науке обозначилось преобладание положительных и средних оценок. Сохраняющиеся в научной литературе расхождения в оценке правительственного конституционализма уже не носят острого характера. Можно говорить об определённой консолидации позиции исследователей. Это делает возможным создание фундаментальных коллективных трудов, которые изучили бы весь комплекс связанных с отечественного конституционализма проблем.

В настоящее время можно констатировать относительную научную изученность проблемы. Достаточно исследованы архивные материалы, введены в научный оборот основные источники. Мала вероятность выявления фактов, способных решительно изменить сложившиеся в историографии представления об опытах правительственного конституционализма. Однако проблема далека от «закрытия», исследовательский интерес к ней может и должен сохраняться. Само существование в современной историографии заметных расхождений в оценке различных сторон прошлых конституционных реформ подтверждает этот вывод. Сохраняются разногласия по таким ключевым проблемам, как политические намерения ВТС, существование «плана Д.М.Голицына», причины составления «Введения» 1809 г., роль в этом Александра I и М. М. Сперанского, их политические взгляды, характер «конституции 1906 г.», перспективы возникшего на её основе государственного строя и проч.

Как представляется, дальнейшее развитие историографии должно идти в двух направлениях. Во-первых, должна быть продолжена работа в архивах, источниковедческое изучение уже выявленных документов. Последнее особенно важно для конституционных проектов 1730 и 1809 гг. Для решения некоторых частных проблем необходимы технические специалисты, например, по идентификации почерка. Они помогут определить автора анонимных «Способов, которыми, как видится, порядочнее, основательнее и твёрже можно сочинить и утвердить известное толь важное и полезное всему народу и государству дело» 1730 г. или тех подчёркиваний и заметок на полях, которые присутствуют на подлинном тексте «Введения» 1809 г. Во-вторых, следует перейти к комплексному анализу отдельных сюжетов правительственного конституционализма, изучению связанных с ними не только политико-правовых и теоретических проблем, но и социально-экономических, внешнеполитических и подобных. Следует предпринять комплексное исследование правительственного конституционализма как целостного явления, т.к. прошлые попытки этого представляются устаревшими и недостаточно убедительными. Подобную задачу можно решить только через крупные монографии, к написанию которых должны быть привлечены группы авторов со специализацией более широкой, чем политическая история России. Думается, это главная задача, стоящая перед современными исследователями.

Опыт изучения правительственного конституционализма позволяет сделать некоторые выводы относительно особенностей движения России к правовому государству. Движение это носило закономерный характер, было вызвано объективными социально-политическими процессами. Долгое время конституционные устремления исходили из правительственных кругов, они не получали должной поддержки со стороны общества. В результате судьба реформ оказывалась заложницей расстановки сил в правительственных «сферах», личных качеств носителей верховной власти. Ситуация изменилась к началу XX в., когда уже общество всё настойчивее требовало реформ, своего участия в государственном управлении. Однако в этом случае роли поменялись, власть оказалась неготовой к решительным политическим преобразованиям. Поэтому они были навязаны снизу, не удалось реализовать стратегический замысел М. М. Сперанского — постепенно меняя, согласно «духу времени», систему государственного управления, обеспечить России исторически неизбежный переход к конституционной форме правления без «воспаления страстей и крайности обстоятельств"1030. «Власти» и «обществу» не удалась дружная реформаторская деятельность, что привело Россию в начале прошлого века к глубокому кризису. Как представляется, этот раскол сохраняется и в настоящее время .

1030 Конституционные проекты в России, XVIII — начало XX в. С. 356.