Выбор этих двух образований в качестве объектов изучения определяется и их политическим весом в рассматриваемое в диссертации время до татаро-монгольского нашествия и высоким уровнем их социально-экономического развития (в сравнении с некоторыми иными древнерусскими княжествами и половецкими союзами) — и особой интенсивностью их взаимодействия в «удельный период» — и степенью освещения отношений между Черниговским княжеством и половецким Донецким объединением в древнерусских письменных источниках.
Исторически территориальное и политическое ядро Черниговского княжества составила часть «Русской земли» IX в. — южного ядра становления древнерусской государственности1. К середине XII в. Черниговское княжество территориально охватило пространство от верховьев Северского Донца на юге, верховье Оки — не севере, земли к востоку от Курска — на востоке и к югу от Минска — на западе2. Черниговская земля была покрыта густой сетью населенных пунктов, в том числе городов, здесь существовало развитое ремесленное и сельскохозяйственное производство, что экономически подкрепляло политическую значимость черниговских князей.
Географическое положение княжества, его политическая и экономическая мощь неизбежным образом обусловили его место на юго-востоке древнерусских земель как главного форпоста не только в противостоянии, но и во взаимодействии (весьма разноплановом, разнохарактерном: политическом, социальном, экономическом,.
1 См.: Насонов А. Н. «Русские земли» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951.
2 См.: Зайцев А. К. Черниговское княжество//Древнерусские княжества Х-ХШ вв. М., 1975.С.73. культурном) с основными насельниками восточноевропейских степей рассматриваемого времени — половцами.
Тенденции к политическому обособлению Черниговской земли наметились уже в 20−30-е годы XI в. Владевший Тмутороканским княжеством сын Владимира Святого Мстислав истребовал в 1023 г. у своего брата, великого киевского князя Ярослава увеличения своих владений. Не добившись желаемого, он попытался овладеть Киевом и был вынужден отойти в Черниговскую землю, где и закрепился. В 1026 г. братья у Городища заключили мир, по которому Мстислав стал независимым государемк нему отошли все земли по левую сторону Днепра1. Стольным градом своего государства, просуществовавшего до смерти этого Владимировича в 1036 г., Мстислав сделал Чернигов.
Родоначальником черниговских князей, стал сын Ярослава Мудрого Святослав, который по завещанию отца (1054 г.) получил в Л держание Черниговскую область и всю страну восточную и до Мурома, где княжил до 1073 г., до захвата великокняжеского киевского стола.
В период великого княжения Владимира Мономаха (113−1125) Черниговская земля, уже к тому времени достаточно обособившаяся, находилась в вассальном подчинении у великого князя3. Принципиально та же ситуация сохранилась в великое княжение сына Мономаха Мстислава Великого (1125−1132) — например, когда Всеволод Ольгович, сын Олега Святославича (ум. в 1129 г.), захватил Чернигов, изгнав из города своего дядю Ярослава Святославича, то этот захват был постфактум санкционирован Мстиславом4.
Окончательное же обособление Черниговского княжества приходится на время после смерти Мстислава Великого, на 30−40-е годы XII в.). Ярким доказательством тому служит находка во время раскопок столицы Золотой Орды Сарая большой чаши с надписью: «А се чаша.
1 См.: ПВЛ. М.-Л., 1950. 4.1. С.99−100- Татищев В. Н. История Российская. М-Л., 1962. T.I. С. 76.
2 См.: ПСРЛ. Л., 1926. T.I. Стб. 161−162- ПСРЛ. СПб., 1908. Т. П. Стб. 149−150- НПЛ. М.-Л., 1950. С. 160, 181−182.
3 См.: Рыбаков Б. А. Начальные века русской истории // История России. М., 1995. T.I.
4 См.: ПСРЛ. T.I. Стб.301. великаго князя Владимира Давидовича" 1 (Владимир Давидович был черниговским князем с 1139 по 1151 гг.) .
Половцы впервые упоминаются в древнерусских источниках под 1055 г., когда хан Блуш подошел со своей ордой к рубежам Руси'3.
В середине XI в. половцы вытеснили из восточноевропейских степей ранее кочевавших здесь печенегов и торков, часть из которых была истреблена, часть ушла на запад, часть перешла на службу в качестве вассалов («своих поганых») к русским князьям, часть влилась в состав половецких орд.
С.А.Плетнева на основании письменных и археологических источников выделила четыре периода во взаимоотношениях и взаимодействии Древней Руси и половцев и внутренней истории последних4.
Первый из них охватывал время от середины XI в. до начала XII в. и характеризовался постоянными, причем, как правило, удачными их набегами на русское пограничье. В это время происходит освоение половцами восточноевропейских степей, формирование первых объединений — орд во главе с «великими ханами». Однако эти объединения были рыхлыми, часто распадались, вновь образовывались в новом составе и на другой территории. Эти обстоятельства не дают нам возможности точно определить местоположение. каждой орды" 5.
Второй и третий периоды охватывали, соответственно, 20−30-е и 50−60-е годы XII ст. и вторую половину этого века6.
Во взаимоотношениях с Древней Русью второй период характеризовался активнейшим участием половцев в межкняжеских.
1 Рыбаков Б. А. Указ. соч. С. 286.
2 См.: ПСРЛ.Т. П. Стб. 303,438.
3 См.: ПСРЛ. Т. I. Стб. 162- Т. П. Стб. 151.
4 См.: Плетнева С. А. Половецкая земля // Древнерусские княжества Х-ХШ вв. С. 265−274- Она же. Половцы. М., 1990. С. 70.
5 Плетнева С. А. Половцы. С. 70.
6 См.: Плетнева С. А. Половецкая земля. С. 266. усобицах1. В это время завершается освоение ими южнорусских степей, определяются границы собственно Половецкой земли .
Третий период характеризовался, с одной стороны, дальнейшим ростом взаимодействия русских и половцев, принимавшим самые различные формы — от взаимных набегов до союзов и браков. С другой стороны, именно в этот период в степи образуются несколько крепких объединений — орд4, в том числе Донецкое объединение половцев, непосредственно граничившее с Черниговским княжеством. Для Черниговской земли и Донецкого объединения вторая половина XII в. стала временем наиболее интенсивного и яркого разнохарактерного взаимодействия, одним из наиболее интересных эпизодов восточнославянских — древнерусских контактов с кочевым миром вообще, гениальным памятником которому стало «Слово о полку Игореве». Под властью Кончака (умер в начале XIII в.) Донецкое объединение превращается в одно из крупнейших образований в Дешт-и-Кипчак (вся область евразийских степей и смежных территорий, занятая половцами).
Четвертый период (1190-е годы — монголо-татарское нашествие) характеризовался в первую очередь тем, что донецкие половцы почти перестали сталкиваться с Русью5, хотя Донецкое объединение при сыне Кончака Юрии оставалось сильнейшим.
Территориально Донецкое объединение в XII в. имело центром среднее течение Северского Донца6. На основе анализа рассмотрения и концентрации половецких каменных статуй С. А. Плетнева пришла к выводу о том: что наибольшее их скопление приходится на три района: Среднее Приднепровье, Северо-восточное Приазовье и «на среднее течение Северского Донца — в основном правобережье с правыми.
1 См.: Плетнева С. А. Половецкая земля. С. 266.
2 См.: Там же.
3 См.: Там же. С. 282−283.
4 См.: Плетнева С. А. Половцы. С. 146.
5 См.: Плетнева С. А. Половцы. С. 167.
6 См.: Плетнева С. А. Половецкие каменные изваяния. М., 1974. С. 19, рис.5- Она же. Половцы. С. 155. притоками" 1. Следовательно, данная территория представляла собой один из наиболее населенных половцами участков Степи, вероятно, благодаря природно-климатическим условиям и географическому положению (возможность совершать набеги на соседей, развивать торговлю и т. д.), что подводило демографо-экономический фундамент под политическое могущество донецких (донских) половцев.
Из определения предмета исследования вытекают его хронологические рамки — 50−90-е годы XII в. Они определяются, с одной стороны, временем окончательного обособления Черниговского княжества в качестве самостоятельного (30-е годы XII в.) и создание стабильного мощного половецкого объединения (50−60-е годы XII в.) (третий период функционирования половецкого этноса в степях Восточной Европы по С.А.Плетневой), с другой стороны, временем, когда Донецкое объединение перестает проводить активную политику и не сталкивается более с Черниговским княжеством (с середины 90-х годов XII в.).
Вместе с тем не вызывает сомнений то, что предмет диссертационного исследования может быть всесторонне освещен, только будучи вписан в более широкий хронологический контекст древнерусско-половецких (в том числе чернигово-половецких) отношений. Поэтому в диссертации временные рамки привлекаемого источнико-фактологического материала несколько шире.
Степень изученности проблемы.
История русско-половецких отношений является неотъемлемой частью не только истории внешней политики Древней Руси, но и важной составляющей ее внутриполитической истории как до начала периода феодальной раздробленности, так и позднее. Вполне естественно, поэтому, что эти отношения привлекли внимание отечественных исследователей практически с момента зарождения собственно.
Плетнева С. А. Половецкие каменные изваяния. С. 13. российской исторической науки, а у истоков изучения русско-половецкой проблематики стоял «отец российской истории» В. Н. Татищев.
За многие десятилетия разработки русско-половецкой проблематики вышло множество работ ей посвященных. Определенным рубежом, до известной степени подведшим промежуточный итог историографического процесса в этой сфере научного знания, стала серия публикаций Р. Н. Мавродиной 1970;80-х годов 1.
Работы Р. Н. Мавродиной внесли весомый вклад в исследование русско-половецких отношений. Ученой были: определен круг авторов, занимавшихся указанными отношениямиданы общая характеристика и систематизация их взглядоввыделены этапы изучения русско-половецких отношений в досоветской и советской историографиивыявлены основные направления историографии русско-половецких отношений в рассмотренное Р. Н. Мавродиной время.
Вместе с тем после последней публикации Р. НМавродиной (1983 г.) прошло более полтора десятилетий, появились новые серьезные работы по различным аспектам русско-половецкого взаимодействия, требующие отдельного анализа. Тем более, что Р. Н. Мавродина рассмотрела отечественную историографию только до начала 1970;х годов включительно.
Хотя в работах Р. Н. Мавродиной взаимоотношения Руси с половцами и занимает центральное место, но они носят более широкий и общий характер, ибо нацелены на изучение историографии «взаимоотношений Киевской Руси и тюрко-язычных кочевников» 2,.
1 См.: Мавродина Р. Н. Проблема взаимоотношений Киевской Руси с кочевниками в русской дореволюционной исторической науке (Х1Х-ХХ вв.) / /Проблемы отечественной истории. М.-Л., 1976; Она же. Проблемы взаимоотношений Киевской Руси и кочевников в советской науке 20-х — 30-х годов //Исторический сборник. Саратов, 1973. Вып. 1(4) — Она же. Взаимоотношения Киевской Руси и кочевников в исторической литературе 40-х — начала 70-х годов// Проблемы археологии и этнографии. Л., 1977. Вып. 1- Она же. Мавродин В. В., Мавродина Р. Н., Фроянов ИЛ. Некоторые вопросы внешней политики и торговли Древней Руси в новейшей советской исторической литературе// История СССР. 1970. № 6- Она же. Русь и кочевники// Советская историография Киевской Руси. Л., 1978; Она же. Киевская Русь и кочевники (печенеги, торки, половцы): Историографический очерк. Л., 1983.
2 Мавродина Р. Н. Проблемы взаимоотношений Киевской Руси с кочевниками в русской дореволюционной исторической науке. С. 171. вообще, т. е. помимо половцев, в них рассматриваются публикации, относящиеся к истории печенегов и торков. Это обстоятельство, в совокупности с малым объемом указанных статей, разделов и книги Р. Н. Мавродиной до известной степени придали ее исследованиям описательный характерзачастую изложение сводится к перечислению вопросов, затронутых тем или иным автором, но не к обстоятельному изучению различных исследовательских решений проблем взаимоотношений и взаимодействия Древней Руси и кочевого мира историко-научных причин, обусловивших их формирование.
Наконец, на работы Р. Н. Мавродиной не могло не наложить печать время, в которое они были написаны, его идеологические установки, хорошо известные методология и методы, довлевшие над исследователями.
Таким образом, в отечественной исторической науке до сих пор отсутствует специальная работа (специальные работы), посвященная истории исторической науки в плане освещения ею процессов взаимодействия и взаимоотношения Древней Руси и половцев. Тем более не выявлен этот ракурс в отношении рассматриваемой в диссертации тематики.
Отсутствуют и специальные монографические работы, в которых бы на основании древнерусских письменных источников, весьма репрезентативных, специально исследовался уровень социально-экономического, политического и культурного развития Черниговского княжества и Донецкого половецкого объединения, многообразные процессы, в них протекавшие. Только опираясь на такое исследование, можно разнопланово раскрыть существо социально-политических процессов происходивших в них и комплексно подойти к проблеме взаимоотношений и взаимодействия важнейших составляющих Юго-Восточной Руси и Поля половецкого, не ограничиваясь лишь сугубо политической историей (войны, набеги, союзы и т. п.).
Таким образом, в отечественной историографии до сих пор не имеется специальных комплексных работ, посвященных взаимодействию и взаимовлиянию Черниговской земли и объединения Донецких половцев, что является существенным историко-научным пробелом.
Актуальность проблематики, рассматриваемой в диссертационной работе, определяется не только выше указанным обстоятельством.
Черниговское княжество домонгольской эпохи с ретроспективной точки зрения являлось уникальным политическим образованием среди иных древнерусских земель и княжеств. Его рубежи охватывали области древнерусской народности, на которых позднее складывались и функционировали все три современные восточнославянские этносы. Поэтому разноплановое изучение истории Черниговского княжества, в том числе во внешнеполитическом половецком аспекте, важно не только само по себе. Оно вскрывает общность корней и судеб русских, белорусов и украинцев, вносит вклад в изучение их общей колыбели — Древней Руси, что чем далее, тем более ставится под сомнение в современной историографии, в первую очередь украинской, тем самым «научно» подрывая идею общности восточнославянских народов, их исторических судеб, а это, в свою очередь, влияет на идеологические установки в обществе с выходом на внешнюю политику.
Этнический и политический аспекты данной проблемы имеют немаловажное значение при изучении истории половцев.
Монголо-татарское нашествие ударило не только по земледельческим обществам Евразии, имевших государственность. Чрезвычайно пострадало от него и половецкое население Дешт-и-Кипчак. Но половцы не исчезли с исторической сцены. Они или стали основой, ядром формирования новых тюркоязычных этносов Евразийской степи и прилегающих к ней регионов, или вошли в них составной частью. Ряд народов Российской Федерации так или иначе имеют своими предками половцев. Среди них укажем казанских татар, башкир, карачаевцев, балкарцев, кумыков, ногайцев. То же относится к тюрко-язычным народам так называемого ближнего зарубежья: киргизам, казахам, узбекам, каракалпакам. В силу сказанного, углубленное изучение наиболее сильной в западной, восточноевропейской части Дешт-и-Кипчак во второй половине XII — начале XIII в. Донецкой общности половцев имеет не только самодовлеющее значение, но и прямо относится к предыстории многих тюркских народов СССР.
Между тем в околонаучной литературе имелись и продолжают существовать «теории», которые, с одной стороны, превозносят роль половцев, совершенно безосновательно завышают уровень их политического и культурного развития, а с другой стороны, таким способом эти «посторонние» стремятся умалить соседние земледельческие цивилизации, по отношению к которым половцы якобы являлись силой более развитой, прогрессивной, культурной.
В 1975 г. алма-атинское издательство «Жазусы» выпустило книгу поэта и писателя Олджаса Сулейменова «Аз и Я». «Заметки благопристойного читателя». В числе других вопросов автор попытался по-новому осветить роль половцев в истории Древней Руси. Отправным пунктом рассмотрения О. Сулейменовым русско-половецких отношений явилось обращение к выдающемуся древнерусскому поэтическому памятнику «Слову о полку Игореве», посвященному походу князей Черниговской земли на объединение донецких половцев в 1185 г. Поэтому в построениях О. Сулейменова одно из центральных мест занимают взаимоотношения Черниговского княжества и Донецкого половецкого объединения во второй половине XII в.
Оценив «Слово» как произведение тюрко-славянское по своему лексическому составу, автор попытался обосновать тезис о широком и всестороннем влиянии половцев на древнерусское общество, по отношению к которому они выступали едва ли не как культуртрегеры.
Хотя книга «Аз и Я» не является научным трудом (но и не без претензий на наукообразность), ее появление вызвало широкий негативный резонанс у научной общественности. Разбору книги было посвящено совместное заседание Отделения истории и Отделения литературы АН СССР1. Целый ряд видных отечественных ученых в связи с построениями О. Сулейменова выступили с критическими статьями, обстоятельно вскрывшими научную несостоятельность книги2.
Несмотря на это, данная работа О. Сулейменова в период «перестройки» неоднократно переиздавалась на русском языке (1989,.
1991 гг.), выходила многократно она и на казахском языке, причем общий ее тираж составил многие сотни тысяч экземпляров.
У О. Сулейменова йашлись «достойные» продолжатели. Обратимся, например, к книгам М. Аджиева (Аджи), также изданным массовым тиражом, 100 тысяч экземпляров в совокупности.
Камертоном настроений М. Аджиева являются следующие сентенции: «Нашу историю унизили и оболгали. О кипчакском народе написаны только ужасы и небылицы, напраслины возведены до небес. Лишь недруги желают, что бы всегда мы. стыдились своих предков, якобы «диких кочевников» и «поганых татар», «варваров» и «вандалов» 4. Перечеркнув, таким образом, росчерком пера труды поколений ученых, М. Аджиев утверждает, что «именно наш народ заложил основу европейской цивилизации в ее нынешнем виде!» 5.
Применительно к истории славян, восточных славян, Древней Руси эти посылки реализуются следующим образом.
1 См.: Заика С. Обсуждение книги Осулейменова «Аз и Я» // Известие АН СССР. Серия литературы и языка. 1976. Т.35. Вып. 4.
2 См. Кузьмин А. Г. «Точка в круге»: из которой вырастает репей // Молодая гвардия. 1975. № 12- Лихачев Д. С. Гипотезы или фантазии в истолковании темных мест «Слова о полку Игореве» // Звезда. 1976. № 6- Владимиров В. Поиск опоры: импровизация или знание? // Простор. 1975.№ 10. Дмитриев Л. А., Творогов О. В. «Слово о полку Иго реве» в интерпретации О. Сулейменова// Русская литература. 1876. № 1.
3 См.: Аджиев М. Мы — из рода половецкого! Из родословной кумыков, карачаевцев, казаков, балкарцев, гагаузов, крымских татар, а также части русских и украинцев. Рыбинск, 1992; Аджиев М. Полынь Половецкого поля: Из родословной кумыков, карачаевцев, башкирцев, казаков, казахов, татар, чувашей, якутов, крымских татар, части русских и украинцев и других народов, ведущих свое начало от тюркского (половецкого) корня и забывших его. М., 1994.
4 Под кипчаками половцами автор разумеет всех тюркоязычных кочевников, начиная с IV в. См.: Аджиев М. Полынь Половецкого поля. С. 84.
5 Аджиев М. Полынь половецкого поля. С. 15.
Этноним «славяне» происходит от слова «лов», так как «половцы», т. е. гунны, в IV в. их ловили, пленилиот этого же корня — и название половцев как «народа-ловца» 1.
Киев не имеет отношения к варварам, захватившим уже построенный город, ни тем более к славянам, появившимся здесь в X веке с колодками на шее и кандалами на ногах. Киев — в переводе с тюркского «город зятя». Поселение, видимо, возникло в V веке, было столицей или, ранее, таможенным городом коганата Украина" 2. Топоним Киев объединяется из тюркского «кыя» или кия" и означает «ограничивающий», «находящийся на границе» 3. Вообще же Киев, Тула и многие другие города Украины и России первоначально были основаны «половцами» и являлись городами Дешт-и-Кипчак4.
Европейское христианство с его догматами, обрядностью и т. д., восходит не столько к новозаветной традиции, сколько к единобожному культу общетюркского верховного бога неба Тенгри-хана. Смешение этих двух начал произошло у «кипчаков», и не случайно христианство начинает победное шествие по Европе с IV в., когда здесь появились «кипчаки» .5 Первые христианские проповедники на Руси, несомненно, были из степняков", так как «Христианство в Дешт-и-Кипчак отмечено в IV в."6. «После крещения Русь разучивала молитвы на тюркском языке и очень долго читала их. И писала! Разве не доказано, что старинные церковные книги написаны глаголицей и по-тюркски?» 7.
В формировании казаков участвовали и славянские и другие народы, «но решающим, конечно же, было и осталось половецкое начало». И так далее в том же роде.
1 Аджиев Полынь Половецкого поля. С. 51.
2 Там же. С. 68−69.
3 Там же. С. 69.
4 См.: Аджиев М. Мы — из рода половецкого! С. 46.
5 См.: Аджиев М. Полынь Половецкого поля. С. 195−239.
6 Аджиев М. Мы — из рода половецкого! С. 110.
7 Аджиев М. Мыиз рода половецкого! С. 250.
Таким образом, появление и тиражирование псевдонаучных книг О. Сулейменова, М. Аджиева' и им подобных свидетельствует об актуальности продвижения научного изучения проблем древнерусско-половецких отношений, анализа их подлинного характера применительно к политической, социальной, экономической и культурной сферам, в том числе на материалах, касающихся Черниговского княжества и Донецкого объединения половцев. Научный подход должен быть противопоставлен безудержному полету фантазии некоторых авторов, который, через влияние на массовое сознание, далеко не безобиден.
Материалы диссертации, далее, могут быть использованы для написания работ по истории России, Украины, Белоруссии, ряда других стран СНГпри изучении историческо-культурных предпосылок формирования современных этносов. Они могут также привлекаться для учета фактора полиэтничности при выборке национальной и межгосударственной политики с опорой на исторический многовековой опыт взаимодействия этносов, принадлежавших к различным цивилизационным и социальным, хозяйственным, лингвистическим и культурным типам.
Основная цель работы — многоаспектный анализ взаимоотношения Черниговского княжества и Донецкого объединения половцев во второй половине XII в. и их взаимодействия.
В связи с этим в диссертации ставятся следующие задачи:
— охарактеризовать привлекаемые в диссертации источники, дать им критическую оценку, показать степень аутентичности;
— дать критический анализ научной литературы по основным проблемам древнерусско-половецких отношений, в первую очередь той ее части, которая касается отношений черниговско-половецкихпроанализировать уровень социально-экономического, политического и культурного развития Черниговского княжества и Донецкого объединения половцев во второй половине XII в.;
— показать характер их взаимодействия и взаимоотношений в указанных сферах, определить место и значение в истории этих этнополитических образований.
Источниками исследования являются древнерусские письменные памятники: Ипатьевская летопись в части от «Повести временных лет» до 1200 г., так называемый Киевский свод Рюрика РостиславичаЛаврентьевская летопись: в которую вошли летописные своды 1177 и 1193 гг., содержащие материалы по черниговско-половецким отношениям второй половины ХП в.- Никононовская летопись- «Сказание о чуде Святого Никона о половчанине" — «Слово о полку Игореве».
Привлекаются также существенные для темы сведения Новгородской и Воскресенской летописей, «Сказание о Евстратии» и «Сказание о Никоне» Киево-Печерского патерика, канонических ответов митрополита Иоанна II.
Особое место среди использованных источников занимают данные «Истории Российской» В. Н. Татищева. Они требуют весьма осторожного подхода, но некоторые из них могут считаться в достаточной мере аутентичными.
Каркас привлекаемых древнерусских памятников представляется в должной степени репрезентативным для раскрытия поставленных в диссертации цели и задач. Обильный археологический материал, накопленный за десятилетия изучения древнерусских и половецких древностей, используется факультативно, как правило, в подстрочнике.
При работе над диссертацией были использованы методы комплексного компаративистического анализа уровня развития Черниговского княжества и Донецкого объединения половцев, характера их взаимодействия и взаимовлияния в экономический, социальной, политической, культурной областях. В связи с этим были проработаны и проанализированы источники по истории черниговско-половецких отношений, истории Черниговского княжества, Древней Руси и половцев, по истории древнерусско-кочевнических отношений вообще, а также основная и вспомогательная литература по теме диссертации.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
.
Многоаспектный анализ взаимоотношений и взаимовлияний русских княжеств и Половецкого поля во второй половине ХП в. (на примере отношений Черниговского княжества и Донецкого объединения половцев), где эти отношения проявились наиболее рельефно, позволяет сделать следующие выводы.
Изучение древнерусских письменных источников (Ипатьевской летописи, летописей Лаврентьевской, Никоновской, «Сказания о чуде св. Николы о половчанине», «Слова о полку Игореве», Киево-Печерского патерика и др.) показывает, что, несмотря на имеющиеся в них информационные лакуны, нередкую субъективность подачи материала, вызванную политическими пристрастиями авторов, спецификой жанра памятников (летописи, включенная в них междукняжеская переписка, церковные сказания, поэтические произведения и т. п.), они в целом, предоставляют в распоряжение исследователя достаточный материал для рассмотрения различных вопросов чернигово-половецких отношений. В основном привлекаемые источники содержат сведения политического характера, но из них также можно извлечь информацию об экономических и социальных отношениях. Материалы различных источников при их сопоставлении позволяют определить достоверность сведений, выявить ошибки и упущения, восполнить фактическую сторону событий и достаточно объективно воссоздать историю русско-половецких отношений, что убедительно опровергает мнение об их недостоверности, субъективизме, второсортности.
Различные аспекты русско-половецких отношений были предметом внимания отечественных историков, начиная с ХУШ в. (В.Н. Татищев), но до середины XIX в. отечественную историографию отличал узкий подход к исследуемой проблеме. Эти отношения рассматривались, в первую очередь, через призму неблагоприятного влияния половцев на экономику страны (набеги, участие в княжеских усобицах) и ее политическое развитие. Половцы оценивались как народ заведомо дикий" и допускалось лишь одно направление культурных заимствований — от Руси к кочевникам.
Зачинателем нового направления в исследовании русско-половецких отношений явился С. М. Соловьев. В его концепции отношения с кочевниками в период Киевской Руси были выдвинуты в качестве одного из краеугольных камней развития России. Однако С. М. Соловьев, а затем В. О. Ключевский, видели в половцах только отрицательный фактор для судьбы России.
Иначе подходил к проблематике Н. И. Костомаров, впервые поставив вопросы о влиянии кочевников на общинные органы власти, на изменение производительных сил страны, на русско-половецкие торговые отношения. Идеи Н. И. Костомарова во многом воспринял и развил П. В. Голубинский, который уже специально уделял внимание социально-политическому развитию половцев под влиянием взаимодействия с Русью.
Особое направление в исследовании проблемы было представлено М. Д Затыркевичем, который считал половцев решающей силой в южной Руси. В результате их набегов происходило запустение южно-русских земель, после чего они заселялись половцами.
С 1850-х гг. половцеведение выделяется в самостоятельную отрасль исторического знания: работы Н. И. Беляева, Н. Аристова, Д. А. Расовского. В них рассматривалось социально-экономическое развитие Половецкого поля, его границы, внутреннее деление, причины набегов на Русь. Расовский Д. А. отрицал существенное влияние половцев на ход русского исторического процесса.
П.В. Голубинский и затем В. Г. Ляскоронский уже специально занимались взаимоотношениями половцев с новгород-северскими князьями, рассматривая их в различных аспектах.
В период становления советской исторической науки — 20-еначало 30- годов XX в. в изучении русско-половецких отношений наметились два направления. Представители одного направления.
М.Н.Покровский, В .А.Пархоменко) видели в половцах (и кочевниках вообще) более культурное начало, чем общества земледельческие. По их мнению соответственно шло и влияние: от Половецкого поля на русские княжества, а значит и роль половцев в истории Руси, при таком подходе, была положительной. Другой точки зрения придерживался П. И. Лященко, крайне отрицательно оценивавший роль половцев как находниковграбителей, замедлявших экономическое и политическое развитие восточно-славянского общества.
Появление работы Б. Д. Грекова «Киевская Русь», осветившего основные проблемы развития Древнерусского государства с формационных позиций и давшего в общих чертах решение проблемы русско-половецких отношений, как сложных и неоднозначных, на десятилетия определило пути исследования взаимодействия Руси и Половецкого поля. С 1940;х годов начинается интенсивное изучение Половецкой степи на основании как письменных, так и археологических материалов, принесшее разнообразные и плодотворные результаты. К пристальному изучению собственно половецкого общества обратились А. И. Попов, К. В. Кудряшов, З. М. Шарапов, А. Ю. Якубовский и др. Важной вехой в изучении половцев и их отношений с Рустью стали работы С. А. Плетневой. Она воссоздала яркую картину истории половцев в восточной Европе, делила периоды и этапы русско-половецких отношений, охарактеризовала эволюцию половецкого хозяйства. Среди половецких объединений, начиная с середины ХП в., она особо выделяла Донецкое. Г. А. Федоров-Давыдов остановился на вопросах развития семьи, рода, племени, патриархального рабства в Половецком поле.
С 60-х годов отечественная историография переходит к обобщению полученных ранее данных (Б.А, Рыбаков, В. Т. Пашута, В. В, Каргалов). Общую характеристику этапов становления русско-половецких отношений на современном уровне развития историографии дает И. О. Князький.
Таким образом, отечественная историография прошла длительный и непростой путь научных поисков в исследовании русско-половецких отношений и считать ее «ненаучной» (О.Сулейменов) нет никаких оснований.
Рассмотрение сведений древнерусских источников о Черниговском княжестве второй половины XII века свидетельствует о высоком уровне экономического, социального, политического и культурного развития этой части Древней Руси. Летописи свидетельствуют об оседлом земледельческом характере хозяйства населения Черниговского княжества, в котором стойловое разведение скота играло важную, но подсобную роль.
Социальное развитие черниговского общества во второй половине XII века характеризуется наличием как феодально зависимого, так и свободного населения, не втянутого еще в русло феодальной эксплуатации и игравшего определенную роль в политической организации феодального государства — в вечевых собраниях и в народном ополчении. Социальная структура господствующего класса представляла сложную картину. В Черниговской земле существовала развитая иерархия светской и церковной власти. Борьба между светскими и церковными феодалами играла часто существенную роль в ходе политических событий. Немалую роль в политических отношениях играли и противоречия между различными слоями княжеской дружины. Определяющее значения для развития политических отношений в Черниговском княжестве имела борьба свободного населения против процесса феодализации черниговского общества. Важную роль в ходе развития черниговских земель играли отношения Чернигова с киевским столом и другими русскими княжествами, имели определенное значение также и связи с сопредельными Руси народами и государствами.
Политические отношения Черниговского княжества с другими русскими княжествами, а также политические отношения внутри Черниговского княжества определялись не только личными качествами князей и борьбой вокруг киевского стола. Характер политических отношений Черниговской земли с другими русскими землями зависел от уровня социально-экономического развития этих земель, от всего комплекса сложных междукняжеских отношений, а не от того, что некоторые русские князья были женаты на дочерях половецких ханов и привлекали половцев для участия в феодальных междоусобицах на Руси.
Сведения о черниговской культуре свидетельствуют о ее высоком развитии, о том, что это была культура не полуоседлого, а оседлого населения. Не выдерживает проверки мнение о том, что уровень культуры высшего класса Черниговской земли был сходен с уровнем развития культуры половецкой знати, т. е. в целом эта культура была скорее языческой, чем христианской. Культурное развитие феодальной знати черниговского княжества характеризуется сложным сочетанием элементов христианства с элементами язычества, но христианство играло ведущую роль в культуре господствующего класса.
Источники рисуют Половецкое поле как общество кочевого уклада, основу экономики которого составляло скотоводство. Развитие домашнего ремесла у кочевников значительно уступало развитию ремесел в русских землях. Половцы были вынуждены закупать ремесленные изделия у оседлых народов. Социально-политические сведения о половецком обществе говорят о процессе разложения у половцев первобытнообщинного строя. Многие отечественные исследователе пришли к выводу, что накануне монгольского нашествия половцы стояли на пороге создания государства. Главную роль в этом процессе играло объединение донецких половцев во главе с ханом Кончаком.
Попытки некоторых авторов расценить половецкое общество как высокоразвитый в экономическом, социально-политическом и культурном отношениях общественный организм, стремление доказать наличие положительного культурного влияния половцев на русское общество, основаны на крайне субъективном толковании исторических фактов.
В отношениях Киевской Руси с Половецким полем связи Черниговского княжества с половцами, которые кочевали в бассейне Северного Донца, занимают особое место. Отношения южнорусских княжеств с половцами прошли долгий путь развития, они оказали существенное влияние как на Русь, так и на Половецкое поле, но именно черниговское влияние оказало воздействие на развитие Донецкого объединения половцев, ставшего к началу XIII в. наиболее развитым половецким образованием.
Отношения Черниговского княжества и Донецкого объединения половцев представляют собой сложную картину, влияние их на ход развития каждой из сторон охватывало различные сферы общественной жизни. Отношения с черниговскими князьями способствовали материальному усилению тех донецких ханов, которые выступали в качестве черниговских союзников. Благодаря связям с Черниговом, донецкие половцы получали возможность более легкого обогащения за счет русского населения, так как черниговские князья нанимали их для борьбы за свои интересы на Руси, вознаграждая за службу, давая возможность пограбить своих соперников. Частый отказ черниговских князей оборонять переяславльскую территорию также облегчал кочевникам возможность захвата материальных ценностей. Связи черниговских князей с донецкими ханами способствовали безопасности черниговских земель в целом, исключая для них возможность половецких набегов. Враждебные отношения с некоторыми ханами Донецкого объединения не могли изменить этого характера черниговско-половецких отношений и существенно повлиять на развитие черниговской экономики. Последствия редких появлений половцев в черниговской земле с враждебными намерениями компенсировались после походов черниговских князей в степь.
Процесс взаимовлияния Черниговского княжества и Донецкого объединения половцев в области социальных отношений имел положительное значение для обеих сторон. Деятельность черниговских князей способствовала развитию социальной дифференциации донецких половцев. Военные столкновения черниговских князей с тем из половецких ханов, кто придерживался враждебных отношений с Черниговом, приводили к появлению в степях кочевников, которые являлись остатками разбитых половецких орд. Эти половцы входили в социальную структуру развивающегося в благоприятных условиях Донецкого объединения. Они представляли собой социальные ресурсы, стимулирующие развитие новых социальных явлений в структуре половецкого общества. Наличие у черниговских князей союзников в среде половецких ханов позволяло им проводить удачную в целом степную политику. Поражение князей в 1185 г. не могло изменить характера этой политики, черниговские князья и после этого поражения организуют походы на половецкие кочевья, приносящие им добычу. Активная половецкая политика новгород-северских князей способствовала дальнейшему развитию социальной дифференциации среди населения новгород-северских земель Черниговского княжества. Происходило усиление социальных сил, поддерживающих активный характер половецкой политики. Гибель или ослабление части этих сил в результате похода 1185 г. вызвало новую волну социальных изменений в новгород-северских землях.
Союзнические отношения черниговских князей с частью донецких ханов приводили к росту политической власти этих ханов. Вследствие связи с Черниговом донецкие ханы, возглавляемые Кончаком, получали больше возможностей для обогащения по сравнению с другими ханами. Походы новгород-северских князей на враждебно настроенных по отношению к Чернигову донецких ханов ослабляли последних, усиливая тем самым политическое могущество Кончака среди донецких половцев. Использование черниговскими князьями половецких сил в своей политике облегчало им проведение различных военных операций на Руси, приводило к увеличению эффективности этих операций. Половецкие союзники являлись важной вспомогательной силой черниговских князей в осуществлении их притязаний на киевский стол, в борьбе с другими русскими князьями. Это увеличивало политическое значение Черниговского княжества в структуре Древней Руси.
В летописях отмечается определенное взаимовлияние Черниговского княжества и донецких половцев в области культурного развития. Связи с Черниговской землей содействовали внедрению у донецких половцев зачатков христианской религии. Половцы же знакомили черниговских воинов с некоторыми сторонами своей военной тактики.
Таким образом, рассмотрение всего комплекса вопросов взаимодействия и взаимовлияния Черниговского княжества и Донецкого объединения половцев показывает несостоятельность взглядов, принижающих уровень развития первого из них и абсолютизирующих развитость и степень влияния на Черниговскую землю Донецкого половецкого объединения.
