АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ
ДИССЕРТАЦИИ. 12 августа 1999 года исполнилось полвека со дня принятия Женевских конвенций о защите жертв войны, а 8 июня 2002 года — двадцать пять лет с момента принятия двух Дополнительных протоколов к ним. Эти международные договоры стали важнейшей вехой в развитии международного гуманитарного права, основы которого были, в частности, заложены более ста лет назад на созванной по инициативе России Первой конференции мира. Однако, несмотря на то, что участниками Женевских конвенций является подавляющее большинство государств, разрыв между закрепленными в них положениями и их выполнением в ходе вооруженных конфликтов остается неоправданно большим.
Так, последнее десятилетие XX века ознаменовалось значительным увеличением числа как международных, так и внутригосударственных конфликтов, в ходе которых нормы международного гуманитарного права1 неоднократно нарушались и даже полностью игнорировались. Отчасти это явление объяснимо тем, что современные конфликты немеждународного характера зачастую тесно связаны с дезинтеграцией публичной государственной власти, состоянием анархии в политике и экономике, кризисом традиционных систем ценностей, правосознания, слабой организацией сторон конфликта и их.
1 Здесь и далее по тексту термин «международное гуманитарное право» используется в том его значении, которое было впервые сформулировано и введено в международно-правовую доктрину швейцарским юристом Ж.Пикте. См. Международное гуманитарное право. Определение, в кн. Международное гуманитарное право. М., 1993, с. 8−11. Таким образом, автор рассматривает международное право прав человека и международное право, регулирующее вопросы статуса беженцев, как отдельные отрасли международного публичного права. неспособностью соблюдать нормы и правила ведения войны. В результате — налицо увеличение числа и тяжести нарушений международного гуманитарного права.
Основы международного гуманитарного права как отрасли современного международного права были заложены в работах таких выдающихся юристов, как Г. Гроций2, Ф. Ф. Мартене, который писал, что «.война не есть отрицание праванапротив она сама подчиняется известным законам, которые освящены обычаем и международными соглашениями».3 Одной из идеологических предпосылок современного международного гуманитарного права можно назвать «доктрину Руссо», согласно которой война теряет свой частный характер: «Война — это не отношения между людьми, но между государствами, и люди становятся врагами случайно, но не как человеческие существа и даже не как граждане, а как солдаты."4. Большую роль в практической реализации идеи защиты жертв войны международно-правовыми средствами сыграл швейцарский общественный деятель и гуманист Анри Дюнан. Он стал инициатором создания «Женевского комитета» и созыва первых международных конференций по кодификации норм международного обычного права в области средств и методов ведения войны 5 С момента образования международного движения Красного Креста.
2 Г. Гроций впервые вводит в научный оборот понятие «публичной торжественной войны» и в этой связи утверждает, что «для того чтобы война имела по праву народов торжественный характер, необходимо, чтобы с обеих сторон война велась волею тех, кто в государстве облечен верховной властью, а затем — чтобы соблюдались известные обряды.». См. Г.Гроций. «О праве войны и мира», кн. 1, гл. Ill, IV. 1. М., 1994, с. 123. Г. Гроций также обосновал необходимость смягчения ужасов войны и защиты в ходе военных действий практически всех известных современному МГП категорий покровительствуемых лиц (детей, женщин, духовенства, пленных и т. д.). Там же. Кн. Ill, гл. XI, XIV, с. 693−709, 729−735.
3 Ф. Ф. Мартене. Современное международное право цивилизованных народов, М., 1996, т. 1, с. 20.
4 Ж.-Ж. Руссо. Об общественном договоре, кн. 1, гл. IV, М., 1989, с. 41.
5 О роли А. Дюнана в организации международного движения Красного Креста см. Пьер Буассье. Анри Дюнан. Вместо предисловия., в кн. А.Дюнан. Воспоминание о битве при Сольферино. М., 1995, с. 16−21. право вооруженных конфликтов становится одним из основных факторов гуманизации военных действий 6.
Эти основания международного гуманитарного права, заложенные в трудах юристов и закрепленные в международных договорах и практике межгосударственных отношений, в целом выдержали испытание временем. Однако в условиях современных конфликтов они все чаще становятся неадекватными, подвергаются справедливой критике и нуждаются в адаптации, обновлении и переосмыслении в свете новых реалий.
Главный вызов эффективности современного гуманитарного права состоит в тенденции постоянного увеличения числа жертв среди гражданского населения по сравнению с потерями военных. Гражданские лица все в большей мере прямо или косвенно вовлекаются в вооруженные конфликты и, как правило, становятся их основными наиболее многочисленными жертвами.
Возникают практические трудности с определением круга лиц, находящихся под защитой международного гуманитарного права. Во многих случаях в условиях вооруженного конфликта немеждународного характера стирается основополагающее для всей системы норм и институтов международного гуманитарного права различие между комбатантами и гражданскими лицами.
В связи с политизацией криминальной и террористической деятельности менее четкой становится грань между бандитизмом и военными действиями, между комбатантами и наемниками, уголовными преступниками, между комбатантами и активно содействующими им гражданскими лицами. «Размываются» и ослабляются специальные режимы защиты ряда наиболее уязвимых категорий покровительствуемых лиц, включая.
6 Cm. David E. Principes de droit des conflits armes. Bruxelles, 1994, p.37. военнопленных, раненых и больных, журналистов.
Отдельные нормы и институты международного гуманитарного права оказываются неадекватными ситуации современных конфликтов немеждународного характера. Возникают проблемы не только эффективного применения этих норм, но и их применимости к такого рода ситуациям. Договорное международное право не во всех случаях согласуется с обычноправовыми нормами, культурными традициями, этическими и религиозными стандартами поведения / участников конфликтов. Представляется в этой связи, что одной из основных проблем современного международного гуманитарного права является переориентация ряда основополагающих норм и институтов, всего corpus juris данной отрасли международного публичного права на регулирование конфликтов немеждународного характера и, соответственно, защиту жертв внутригосударственных вооруженных столкновений.
Наблюдается кризис гуманизма как идеологии гуманитарной деятельности. Она все менее отвечает требованиям международного гуманитарного права, принципам нейтральности, гуманности и беспристрастности и все более служит политическим и идеологическим интересам отдельных групп государств. Так, в ряде случаев использовалась доктрина т. н. «гуманитарной интервенции», оправдывающая односторонние силовые акции в ущерб суверенитету и территориальной целостности государств. Причем такие действия осуществляются под предлогом защиты прав человека, демократических ценностей и предупреждения массовых и грубых нарушений норм международного гуманитарного права и международного права прав человека. Ссылки на гуманитарные обстоятельства и соображения гуманности используются для обоснования произвольного применения силы в обход базовых принципов международного права и Устава ООН.
Наблюдается политизация и идеологизация международного гуманитарного права. При оценке ситуации с соблюдением государствами своих обязательств в данной области широко используются двойные стандарты и субъективные критерии. При этом национальные и религиозные особенности, культурно-историческая специфика отдельных государств, как правило, игнорируются.
Следует отметить взаимное влияние и постепенное сближение международного гуманитарного права и международного права прав человека. Этот процесс оказывает существенное воздействие на разработку и реализацию международных стандартов гуманного отношения к человеческой личности в ходе вооруженного конфликта. В концентрированном виде такой всеобъемлющий подход к защите прав личности как в мирное, так и в военное время, а также в ситуациях социальных волнений, не имеющих характера вооруженного конфликта, нашел отражение в концепции «минимальных гуманитарных стандартов».
Необходимо подчеркнуть, что политизация и идеологизация норм и институтов международного гуманитарного права и международной гуманитарной деятельности зачастую негативно сказываются на эффективности международно-правовой защиты жертв вооруженных конфликтов.
Научная новизна исследования определяется тем, что раскрываемая автором проблематика не получила целостной, системной разработки в контексте существенных изменений в характере современных вооруженных конфликтов и прогрессивного развития международного гуманитарного права.
Впервые в научный оборот вводятся такие международноправовые акты, как Факультативный протокол к Конвенции о правах ребенка, касающийся участия детей в вооруженных конфликтах, проект Дополнительного протокола III к Женевским конвенциям 1949 г., «Декларация Турку» о минимальных гуманитарных стандартах и др, анализируется деятельность Трехсторонней комиссии по военнопленным и пропавшим без вести в ходе войны в Персидском заливе.
Автор предпринял попытку комплексного исследования темы диссертации, анализируя вопросы применения и применимости соответствующих норм и институтов международного гуманитарного права в условиях современных вооруженных конфликтов. Исходя из этой задачи, диссертант:
— выполнил ретроспективный анализ международно-правового регулирования вопросов защиты жертв войны;
— провел юридическое и историко-социологическое исследование вопроса применимости ряда норм и институтов международного гуманитарного права, договорного и обычного;
— проанализировал основные доктринальные подходы к вопросу обеспечения прав личности в условиях вооруженного конфликта;
— обосновал целесообразность реформирования и развития отдельных норм и институтов международного гуманитарного права, их деидеологизации и деполитизации.
ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Основная цель исследования заключается в раскрытии содержания и определении сферы действия норм международного гуманитарного права, его роли и значения в защите прав личности в условиях вооруженного конфликта. В связи с этим автор ставит перед собой следующие задачи:
— рассмотреть становление и закрепление в международном гуманитарном праве принципа и правовых режимов защиты отдельных категорий жертв войны;
— раскрыть основные тенденции развития институтов международного гуманитарного права и принципов международного движения Красного Креста и Красного Полумесяца;
— изучить соотношение указанных норм и институтов с принципами и нормами иных отраслей международного публичного права, в частности, международного права прав человека;
— исследовать действие норм международного гуманитарного права в условиях современных международных конфликтов и конфликтов немеждународного характера;
— на конкретных примерах проанализировать трудности и недостатки осуществления норм международного гуманитарного права.
ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ исследования обусловлена тем, что отдельные его положения могут быть использованы:
— при обосновании позиций государств в органах ООН, региональных организациях и двусторонних отношениях по вопросам защиты жертв конфликтов;
— при разработке новых аспектов внешней политики государств по вопросам обеспечения прав человека и безопасности личности в условиях вооруженных конфликтов;
— при подготовке проектов новых международных документов по вопросам международной безопасности и защиты жертв войны в ООН, ОБСЕ, Совете Европы и других международных организациях, а также в рамках Международного движения Красного Креста и Красного Полумесяца;
— в научно-исследовательском и учебном процессе в МГИМО (У) МИД РФ, Дипломатической Академии МИД РФ и других учебных заведениях.
АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ. Основные положения и выводы диссертации использовались в практической работе автора в Департаменте по делам соотечественников и правам человека МИД РФ, Постоянном представительстве России при Отделении ООН и других международных организациях в Женеве, Миссии ОБСЕ в Косово, а также отражены в выступлениях на международных конференциях и публикациях.
МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ И ТЕОРИТИЧЕСКАЯ ОСНОВА ДИССЕРТАЦИИ. Методологическую и теоретическую основу диссертации составили методы правового, логического, социологического, исторического и системного анализа, применяемые в теории международного гуманитарного права. Начиная с анализа минимальных стандартов гуманности, автор переходит к представлению международно-правовых режимов защиты всех категорий покровительствуемых лиц и гражданских объектов. В работе широко использован сравнительный метод научного исследования международных и отечественных документов и разработок по теме диссертации.
Проанализировано большое число международных универсальных и региональных договоров, включая Женевские конвенции о защите жертв войны 1949 г. и Дополнительные протоколы к ним 1977 г., Кодекс поведения государств-участников ОБСЕ, касающийся военно-политических аспектов безопасности 1994 г. и др.
Объектом исследования являются также резолюции Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН, доклады Генерального секретаря ООН, решения Международных конференций Красного Креста и Красного Полумесяца, акты, принятые в рамках специализированных учреждений ООН, региональных международных организаций.
В качестве документальных источников, кроме указанных выше, использовано законодательство Российской Федерации, ряда иностранных государств, двусторонние и многосторонние договоры и декларации, частные кодификации норм международного гуманитарного права, исследования Международного комитета Красного Креста, неправительственных гуманитарных и правозащитных организаций.
Использованы также материалы, опубликованные в общественно-политических, научных и периодических изданиях.
Важным источником при работе над диссертацией послужили научные дискуссии, состоявшиеся на кафедре международного публичного права МГИМО (У) МИД РФ и в ходе семинаров, организованных под эгидой Международного комитета Красного Креста, Международной федерации обществ Красного Креста и Красного Полумесяца и Международного института гуманитарного права, а также практический опыт, накопленный автором во время работы в Миссии ОБСЕ в Косово и Постоянном представительстве Российской Федерации при Отделении ООН и других международных организациях в Женеве.
Диссертантом была изучена имеющаяся советская и российская международно-правовая литература как по вопросам теории международного права, так и по темам, непосредственно затрагиваемым в диссертации. В работе использованы труды и выводы российских ученых и специалистов: Арцибасова И. Н., Блищенко И. П., Богуславского М. М., Егорова С. А., Колосова Ю. М., Котлярова И. И., Лукашука И. И., Мартенса Ф. Ф., Полторака А. И., Пустогарова В. В., Савинского Л. И., Тункина Г. И., и некоторых других.
В работе также аналитически переработаны и использованы труды иностранных ученых и политических деятелей, таких как: Аннерс Э., Беджауи М., Бюньон Ф., Гассер Х.-П, Гроций Г., Давид Р., Давид Э., Де Ваттель Э., Де Мулинен Ф., Досвальд-Бек П., Калугин В. Ю., Кальсховен Ф., Крил Ф., Мерон Т., Миядзаки Ш., Оппенгейм Л., Патрножич И., Пикте Ж., Сандо И., Соммаруга К., Томан И., Харрофф-Тавель М., Фердросс А., Фуркало В. В., Юбер М., и некоторых других авторов.
Структурно работа состоит из введения, шести глав, заключения и библиографии.
ТЕЗИСЫ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ:
1. Вопреки мнению ряда правозащитных организаций и юристов-международников, а также официальной позиции ряда стран Запада, прогресс в деле установления и реализации основополагающих стандартов гуманности может быть достигнут без разработки специального международного договора, т. е. на основе международных стандартов в области прав человека и норм международного гуманитарного права.
Особую роль в этой связи может сыграть «оговорка Мартенса», предусматривающая защиту человеческой личности на основе «принципов гуманности» и «требований общественного сознания».
Существующие трибуналы ad hoc для бывшей Югославии, Руанды и Международный уголовный суд также в целом устраняют необходимость разработки и реализации специального международного договора по минимальным гуманитарным стандартам, т.к. положения их статутов в целом включают эти стандарты и предоставляют возможность привлекать негосударственных субъектов к ответственности за нарушение норм международного гуманитарного права и международного права прав человека.
2. Несмотря на отсутствие необходимости в разработке специального международного договора по тематике минимальных гуманитарных стандартов, она нуждается в дальнейшем изучении с точки зрения соотношения этих стандартов с международным гуманитарным правом и международным правом прав человека. Особого внимания в этой связи заслуживает вопрос влияния гуманистического мировоззрения и различных правовых систем на формулирование международно-правовых норм. Активизация диалога различных правовых систем, включая т.н. «традиционные», позволит существенно повысить качество правовых нововведений и улучшить реализацию уже существующего массива норм международного гуманитарного права.
В дальнейшей работе над минимальными гуманитарными стандартами, которую целесообразно вести в форме разработки норм «мягкого права» (soft law), следует учитывать, что механическое объединение норм международного гуманитарного права и правозащитных положений может привести к смешению двух отдельных, хотя и взаимодополняющих, отраслей права в ущерб установленным в рамках каждой из них обязательствам.
3. Осуществление международного гуманитарного права — это не только и не столько вопрос законодательной деятельности, инкорпорации международно-правовых норм во внутреннее законодательство и принятия соответствующих правоприменительных мер, обеспечивающих эффективность выполнения государствами своих международно-правовых обязательств. Важно, чтобы нормы этого права были приняты правосознанием, присущим всем основным правовым системам современности.
4. В современных условиях, когда абсолютное большинство нарушений международного гуманитарного права происходит в ходе внутригосударственных конфликтов, перед государствами стоит задача повышения эффективности значительного числа норм и институтов МГП, регулирующих взаимоотношения участников именно этой категории конфликтов. В этой связи необходимо урегулировать вопрос применимости и применения ряда правоположений, касающихся защиты покровительствуемых лиц, путем уточнения их содержания и сферы применения.
5. В условиях современного деструктурированного вооруженного конфликта немеждународного характера внутригосударственное уголовное право играет одну из ключевых ролей в деле обеспечения правопорядка. В данной ситуации современное международное гуманитарное право не в состоянии достаточно эффективно защитить жертвы конфликта, т.к. общая 1 статья 3 Женевских конвенций 1949 г. оказывается малоприменимой к ситуации деструктурированных конфликтов. В этом контексте кодекс чести воина, этические принципы также приобретают дополнительную значимость.
I/ 6. Принятие и осуществление всеобщего запрета репрессалий против покровительствуемых лиц по международному гуманитарному праву и гражданских объектов могло бы стать одним из важных факторов развития данной отрасли международного публичного права, т.к. способствовало бы укреплению общих и специальных режимов защиты.
7. Современное международное гуманитарное право содержит довольно стройную систему институтов и норм, касающихся защиты женщин и детей в вооруженных конфликтах. В последние годы специальный международно-правовой режим защиты детей укрепился за счет принятия Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка, касающегося участия детей в вооруженных конфликтах, и, отчасти, Римского статута Международного уголовного суда.
Вместе с тем актуальной остается задача закрепления в международном договоре 18 лет как возрастного лимита для добровольного набора в вооруженные силы государств. Не менее важно предпринять комплекс мер, направленных на эффективное осуществление вышеуказанных правовых норм, и обеспечить политико-правовыми способами соблюдение государствами своих обязательств в данной области.
8. Урегулирование проблемы использования неконвенционных эмблем (таких как «Красный щит Давида») или одновременного использования эмблем Красный Крест и Красный Полумесяц рядом национальных обществ помощи жертвам вооруженных конфликтов способствовало бы укреплению международно-правового режима защиты медицинского и духовного персонала. В этой связи особого внимания заслуживает попытка разработать III Дополнительный протокол к Женевским конвенциям 1949 г., которым бы вводилась новая защитная эмблема, не имеющая культурно-религиозного значения или толкования.
9. Практика злоупотребления журналистами их статусом по международному гуманитарному праву заслуживает пристального внимания государств в контексте предотвращения постепенного ослабления специального режима защиты одной из категорий покровительствуемых лиц. В этой связи особую роль могут сыграть нормы «мягкого права» (soft law), способствующие эффективной реализации действующего международно-правового режима защиты журналистов.
10. Необходимо уделить особое внимание международно-правовому подтверждению независимости гуманитарных действий (на основе принципов беспристрастности, гуманности и нейтралитета) от политических соображений путем сответствующего толкования норм международного гуманитарного права и разработки политико-правовых рекомендаций участникам международной гуманитарной деятельности. Следует предпринять соответствующие практические меры, с тем чтобы гуманитарная деятельность была направлена в первую очередь на защиту покровительствуемых лиц.
11. Важным элементом повышения безопасности сотрудников гуманитарных организаций является укрепление их дисциплины, улучшение профессиональной подготовки, отказ от участия в у политических акциях, тщательное планирование гуманитарной деятельности в зоне конфликта, соблюдение жестких требований к у качеству оказываемой помощи, уважение к административным и иным правомерным ограничениям, налагаемым на гуманитарную деятельность сторонами конфликта. 12. Нормы международного гуманитарного права недостаточно полно регулируют вопрос условий и правил взаимодействия гуманитарных организаций с антиправительственными вооруженными формированиями. Этот феномен оказывает существенное влияние на вопросы идентификации покровительствуемых лиц и обеспечения их международно-правовой защиты.
13. Правоприменительная практика сконцентрирована на развитии, уточнении и адаптации норм международного гуманитарного права, касающихся защиты гуманитарного персонала, к условиям конкретных гуманитарных операций в форме разработки и применения «кодексов поведения», регламентов, инструкций по обеспечению безопасности сотрудников гуманитарных организаций. Особое значение в этой связи приобрели методы обеспечения безопасности персонала, основанные на жестком контроле за его / передвижением в районе конфликта и поэтапном сокращении гуманитарной деятельности пропорционально обострению конфликтной ситуации.
14. Анализ ситуации с плененными членами движения «Талибан» и организации «Аль-Каида» позволяет сделать вывод о существовании в международном гуманитарном праве лакуны в области регулирования статуса военнопленных, захваченных в плен в ходе современных «интернационализированных» конфликтов немеждународного характера. Необходимо разработать адекватные создавшейся ситуации подходы, которые при сохранении международно-правового режима III Женевской конвенции позволили бы, с одной стороны, в максимально возможной степени обеспечить.
J права захваченных в плен лиц, а с другой стороны, не препятствовали бы эффективному уголовному преследованию тех из них, которые подозреваются в совершении преступлений.
15. Функциональный подход к определению понятия «комбатант» в целом адаптирован к ситуации современных вооруженных конфликтов, характеризующихся множественностью правовых статусов участников и их нестабильностью, изменчивостью в зависимости от конкретных фактических, политических, военных и иных обстоятельств данного вооруженного конфликта.
Вместе с тем назрела необходимость дать юридическое определение, установить международно-правовой статус растущего si числа категорий лиц, участвующих в вооруженных конфликтах, которые не соответствуют требованиям, предъявляемым к комбатантам положениями п. 1 ст. 43 и п. 3 ст. 44 Дополнительного протокола I, а также п. 1 ст. 1 Дополнительного протокола II и даже общей ст. 3 Женевских конвенций. В создавшихся условиях наиболее всеобъемлющим и адекватным было бы как можно более общее определение комбатанта как лица, принимающего непосредственное участие в военных действиях.
16. Необходимо уточнить положения международного права, регулирующего статус беженцев, в частности ст. 1 F Конвенции 1951 г. о статусе беженцев, с тем чтобы эффективно предотвращать злоупотребления этим статусом со стороны комбатантов и наемников. В этой связи особое значение приобретает расширительное толкование пп. а), Ь) и с) ст. 1 F, с тем чтобы четко установить, что комбатанты, включая бывших комбатантов, сложивших оружие, и наемники не могут претендовать на статус беженцев до тех пор, пока не будет установлена их невиновность в совершении преступлений против мира, военных преступлений, преступлений против человечности, тяжких уголовных преступлений неполитического характера вне страны, давшей им убежище, а также в совершении деяний, противоречащих целям и принципам ООН.
Таким образом, следует пересмотреть в сторону ограничения практику предоставления prima facie статуса беженца, получившую распространение в ряде гуманитарных операций Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев.
17. Существует тесная взаимосвязь между явлениями международного терроризма и наемничества, которая не могла быть учтена и не была учтена в ходе разработки положений Дополнительного протокола I 1977 г.
Отмеченные в работе несоответствия международно-правового регулирования реальному поведению и статусу наемников нуждаются в преодолении при помощи правовых и политико-правовых нововведений, позволяющих эффективно бороться с явлением наемничества. В этой связи особое внимание следует уделить усовершенствованию юридического определения наемника, в котором, в частности, можно было бы отказаться от абсолютизации принципа иностранного гражданства наемника, учесть диверсификацию наемнической деятельности, соотнести принцип возмездности наемнической деятельности с практикой выплаты повышенного денежного вознаграждения отдельным категориям военнослужащих, принять во внимание тенденцию политизации и идеологизации наемничества и, следовательно, укрепления его связи с международным терроризмом.
Заключение
.
Изучив общие и специальные режимы защиты покровительствуемых лиц по международному гуманитарному праву, автор установил, что прогресс в деле реализации основополагающих норм и институтов МГП может быть достигнут прежде всего за счет активизации правоприменительной деятельности государств. Думается, что за исключением отдельных областей, в частности, касающихся введения новой эмблемы национальных обществ помощи жертвам войны, в ближайшее время государства не пойдут на разработку и принятие новых значительных международных договоров по МГП.
Примечательно, что с аналогичных позиций выступают Международный комитет Красного Креста, Международная федерация обществ Красного Креста и Красного Полумесяца и Швейцария (государство-депозитарий Женевских конвенций 1949 г. и Дополнителных протоколов к ним 1977 г.), полагая, что основные усилия международного сообщества на данном этапе должны сосредоточиться на обеспечении эффективного осуществления действующих международных договоров по МГП и обычного права, регулирующего поведение участников вооруженных конфликтов.
В этой связи представляется, что в перспективе активизация диалога различных цивилизаций и правовых систем, включая т.н. «традиционные», позволит существенно повысить качество правовых нововведений и улучшить реализацию уже существующего массива норм международного гуманитарного права.
В этом контексте важно отметить, что, как думается, осуществление международного гуманитарного права является не только и не столько вопросом законодательной деятельности и принятия соответствующих правоприменительных мер. Чрезвычайно важно обеспечить, чтобы нормы этого права стали бы составной частью правосознания. Иначе говоря, недостаточно предписать соблюдение определенных правил поведения в ходе вооруженного конфликта. Необходимо включить их в неформальную культуру права, проследить за соответствием правовых норм представлениям конкретного народа о нравственном поведении в условиях вооруженного конфликта и таким образом обеспечить добровольное признание, уважение и доверие к этим нормам как гуманистическим ценностям.
Думается, что в ситуациях хаотичного внутригосударственного конфликта, гражданской войны современное международное гуманитарное право все в большей степени будет дополняться нормами внутреннего и международного уголовного права. Эту тенденцию прежде всего можно связать с началом деятельности Международного уголовного суда. Вместе с тем, этические принципы, кодекс чести воина, которые всегда играли немаловажную роль в защите прав и интересов гражданских лиц, приобретут дополнительную значимость.
Можно предположить, что существующая в настоящее время довольно хорошо разработанная система институтов и норм МГП, касающихся защиты женщин и детей в вооруженных конфликтах, будет и дальше развиваться, но косвенно, т. е. прежде всего за счет правоприменительной практики государств и инкорпорации во внутреннее законодательство международно-правовых нововведений в данной области.
Вместе с тем, очевидно, актуальной остается задача закрепления в международном договоре 18 лет в качестве возрастного лимита добровольного набора в вооруженные силы государств. Представляется, однако, что эта цель в ближайшее время не будет достигнута ввиду нежелания ряда влиятельных государств Запада, прежде всего США, и большого числа развивающихся стран брать на себя дополнительные международно-правовые обязательства в данной области.
Особую роль в контексте предотвращения постепенного «размывания» специального режима защиты журналистов как одной из категорий покровительствуемых лиц, вероятно, сыграют нормы «мягкого права», положения рекомендательного характера, разработанные с учетом интересов государств и потребностей журналистской деятельности в современных условиях. В этой связи инициативные предложения скорее всего будут обсуждаться в рамках региональных организаций, таких как Совет Европы, с возможным последующим выходом на универсальный уровень.
Представляется, что работа по международно-правовому подтверждению независимости гуманитарных действий (на основе принципов беспристрастности, гуманности и нейтралитета) от политических и идеологических соображений, останется одним из приоритетов Международного движения Красного Креста и Красного.
Полумесяца. Так, необходимые новые шаги в данной области планируется предпринять в связи с подготовкой к 28-й Международной конференции Красного Креста и Красного Полумесяца, которая состоится в Женеве в декабре 2003 г.
Можно суверенностью предположить, что чрезвычайно важным фактором повышения безопасности сотрудников гуманитарных организаций останется укрепление дисциплины, улучшение профессиональной подготовки, тщательное планирование гуманитарной деятельности в зоне конфликта, наконец, соблюдение административных и иных правомерных ограничений, налагаемых на гуманитарную деятельность сторонами конфликта.
Анализ новых форм участия наемников в вооруженных конфликтах показывает, что существующая тесная взаимосвязь между явлениями международного терроризма и наемничества, вероятно, будет укрепляться и потребует от международного сообщества выработки новых комплексных подходов к борьбе с этой тенденцией, включая эффективное международное судебное преследование лиц за совершенные ими преступления.
Наконец, нельзя не отметить, что дальнейшее развитие норм международного гуманитарного права во многом будет зависеть от процесса формулирования и закрепления в международных актах доктрины гуманитарного вмешательства. В этой связи особое значение может приобрести правотворческая и правоприменительная практика государств, особенно в отношении норм, регулирующих вооруженные конфликты немеждународного характера, в том числе вопросы соотношения национальной и международной юрисдикции в отношении лиц, совершивших уголовно наказуемые деяния.
