Жанровые процессы в поэзии российских немцев второй половины XX-начала XXI вв

Жанр и этническая картина мира благодаря своему органичному сходству (оба умозрительных, исторически сложившихся явления представляют собой системные совокупности элементов как определённые образы мира) гибко сопрягаются и взаимодействуют. Обладая интерэтническими характеристиками, жанр является категорией, назначение которой состоит в создании образа мира как воплощения определённой эстетической концепции действительности, и обладает способностью адекватного отражения этнических устремлений.

Внимание современного литературоведения к жанровому сознанию (О. Зырянов) и метажанровым общностям (С. Ермоленко) открывает перспективы для изучения жанра в аспекте этнической (этнокультурной) картины мира. Исторически сложные для того или иного народа периоды вызывают резкое углубление и более чёткое проявление его этнической картины мира и, очевидно, обострённое сопряжение жанровых процессов и элементов с этническими. Но и в сложное историческое время литераторы, апеллируя к жанровым моделям, безусловно, руководствуются самыми различными причинами художественного порядка.

Судьба российских немцев — своеобразного этноса, завершающего своё формирование во второй половине XX века, — полна исторических перипетий, поэтому российско-немецкая литература оказывается выразительной для изучения сопряжения жанровых и этнических процессов и признаков. Российские немцы — потомки эмигрировавших в Россию германских немцев — в настоящее время живут в Германии и СНГ (России, Казахстане, Украине, Кыргызстане, Узбекистане и др.), а также в Прибалтике, Польше, Финляндии, Израиле, США и др. Термин «российские немцы» — калька с немецкого «КшзкгкМе^зсЬе» [" российские немцы" ].

Актуальность настоящей диссертации обусловлена, с одной стороны, неис-следованностью связей между категорией жанра, способного, как известно, хранить эстетико-философскую память эпохи, и этнической картиной мира и, с другой стороны, отсутствием комплексного аналитического исследования поэзии российских немцев.

История вопроса многопланова и касается главным образом трёх аспектов (жанра, явленной в литературе этнической картины мира и практически неизученной литературы российских немцев). Существу изучаемых проблемных понятий (жанр, этническая картина мира, российско-немецкая литература) и истории их вопроса посвящены отдельные подразделы (1.1, 1.2 и 2.1).

Современные жанроведы обращаются к историко-культурным аспектам жанра (А. Эсалнек), выходят на уровень феноменологического его понимания, рассматривая жанровое сознание (О. Зырянов), исследуют метажанровые общности (С. Ермоленко, Р. Спивак). Проблема соотношения жанровых и этнических процессов и признаков в жанроведении не рассматривалась. Исследователи этнической картины мира (Г. Гачев и др.) специально не задавались вопросом взаимодействия жанра и этнической картины мира.

Разностороннее изучение истории вопроса показывает, что: 1) в литературоведении не ставился вопрос сопряжения жанра и этнической картины мира- 2) российско-немецкая литература практически не исследована- 3) комплексно не изучена этническая картина мира российских немцев, а также их национальные ключевые понятия- 4) отсутствуют исследования по явленности элементов этнической картины мира российских немцев в жанровом поле их литературы.

В названиях стихотворных произведений российско-немецких авторов содержатся указания на такие жанры, как песня, идиллия, послание, элегия, поэма, басня, баллада, шванк, шпрух, сонет, хайку, молитва, псалом, отрывок и др. Упоминаются лирический цикл и лирическая книга. Отдельные из помет указывают на жанровые диффузии (гимн (ода+песня), элегическое послание).

Трансформация и инерция жанров под воздействием творческих импульсов субкультурного, маргинального1 народа представляют особый интерес: типологическое жанровое исследование с учётом историко-социологического опыта этноса позволит приблизиться к постижению своеобразия его мышления. В общем контексте изучения мировоззрения авторов — российских немцев настоящая работа поднимает проблему их идентификации. При исследовании как органичные элементы культуры российских немцев учитываются их билингвизм и бикультурализм (а также полилингвизм и поликультурализм). Российско-немецкая субкультура формируется, питаясь немецкими, русскими и собственными, российско-немецкими, традициями.

При заметном росте исследований российско-немецкой культуры в 19 902 000 гг. обследование библиографических источников по истории и культуре российских немцев выявляет следующие тенденции:

1. При обилии исторических, этнографических, музыковедческих, религиоведческих и других трудов обнаруживается крайне малое количество источников, посвященных литературе российских немцев.

2. Среди источников, посвященных литературе российских немцев, преобладают (био)библиографические и критические издания. Имеются отдельные исследования российско-немецкой литературы в области частной поэтики, в ос.

1 2 новном критического характера, биобиблиографические изыскания, обзоры, служащие комментариями к отдельным антологиям литературы российских я немцев, статьи в учебниках для школ с преподаванием немецкого (родного) языка4.

3. Из зарубежных учёных внимание к творчеству российских немцев проявляют по преимуществу немногочисленные исследователи из Германии (А. Эн-гель-Брауншмидт, А. Риттер).

4. У современных австрийских и швейцарских учёных работы по литературе российских немцев, за редким исключением, отсутствуют.

1 Важно пояснить, что понятие «маргинальность» мы вслед за Р. Парком и Э. Стоунквистом в основном используем в значении «пограничное состояние на рубеже двух культур» .

Цель исследования — на материале российско-немецкой поэзии второй половины XX — начала XXI вв. установить связь между жанровыми и этническими процессами и признаками.

Поставленная цель обусловливает следующие задачи:

• разработать механизм сопряжения жанра и этнической картины мира, выявить закономерности взаимодействия этнических и жанровых процессов и элементов;

• реконструировать этническую картину мира российских немцев и их основные национальные ключевые понятия посредством изучения литературных источников в основном периода второй половины XX — начала XXI вв. (в связи с заявленной темой в преобладающем большинстве поэтическихпрозаические источники привлекаются в качестве литературного фона), а также использования публицистических, эпистолярных, исторических источников;

• рассмотреть российско-немецкую литературу как субсемиосферу в контексте концепции Ю. Лотмана о семиосфере;

• после уточнения контингента российско-немецких авторов составить корпусы текстов в различных стихотворных жанрах, обращение к которым наблюдается у поэтов — российских немцев;

• сделать анализ поэтических произведений российских немцев в жанровом аспекте;

• проследить активизацию российскими немцами тех или иных жанров с учётом условий и возможностей создания текстов, а также историко-литературных периодов (1941;1956 гг., 1957;1990 гг., 1991;2006 гг.);

• проанализировать процессы жанровой инерции и трансформации в российско-немецкой литературе;

• обнаружить и рассмотреть сопряжение российско-немецкой этнической картины мира и различных жанровых моделей.

Процесс составления корпусов текстов осложнялся тем фактом, что литература российских немцев малодоступна, не систематизирована, разбросана по отдельным книгам, журналам, альманахам, газетам. С целью получения необходимых художественных источников (книг, журналов, альманахов, рукописей) были установлены контакты с германскими издательствами, а также частные контакты с писателями, родственниками писателей, литературными объединениями, общественными немецкими организациями Германии и СНГ. Проведено обследование библиотечного фонда Российско-Немецкого Дома (г. Москва).

Поскольку российско-немецкая литература не изучалась не только в заданном аспекте, но и в целом, особое внимание было уделено комплексному анализу поэтических произведений российских немцев, в том числе стиховедческому (методики Б. Ярхо, М. Гаспарова, П. Руднева, О. Федотова и др.). Мало-изученностью российско-немецкой субкультуры и литературы в частности была вызвана необходимость выявления этнической картины мира российских немцев и основных национальных ключевых понятий и эмпирического анализа поэтического материала.

В ходе исследования выкристаллизовалась его сверхзадача — приблизиться к постижению литературы российских немцев (как субкультурного творчества) и творческого сознания российско-немецких литераторов. Сверхзадача обусловила исследовательский интерес не только к результатам творческого труда российских немцев, но и к этапам создания произведений, а также обострённое внимание к читательскому восприятию исследуемых текстов и бытованию их в печати.

Материалом исследования стали:

•711 авторских и коллективных поэтических сборников российских немцев;

• периодические и непериодические издания (Германия, Россия, Казахстан): газеты «Diplomatischer Kurier. Russlanddeutsche Allgemeine Zeitung» [" Дипломатический курьер. Российско-немецкая всеобщая газета" ], «Deutsche Allgemeine Zeitung» [" Немецкая всеобщая газета" ], «Moskauer Deutsche Zeitung» — «Московская немецкая газета», журналы «Edita», «Volk auf dem Weg» [" Народ в пути" ], «Gemeinschaft» [" Содружество" ], альманахи «Phonix» [" Феникс" ], «Morgenstern» [" Утренняя звезда" ], «Wir selbst. Russlanddeutsche Literaturblatter» [" Мы сами. Российско-немецкие литературные страницы" ], «Berliner Literaturblatter russlanddeutscher Autoren» [" Берлинские литературные страницы российско-немецких авторов" ], «Век XXI. Международный альманах», «Portfolio», «Пенаты», «Literaturblatter deutscher Autoren aus Russland» [" Литературные страницы немецких авторов из России" ], «Литературные страницы», «Встреча», «Берлинская лазурь», «Семейка», «Landsleute» [" Земляки" ], «Родник», «Пилигрим», «Слово» и др.;

• рукописи К. Эрлиха, Р. Лейнонена, И. Гергенрёдера, И. Кайба, Н. Рунде, Г. Вормсбехера, В. Ванке, Э. Венца, О. Гвина и других российско-немецких авторов;

• аудиокассеты, CD с записями песенного творчества В. Куземы, С. Янке, В. Гергенредера, А. Миллер и др.;

• web-страницы российско-немецких авторов в электронных литературных альманахах «Стихи.ги» (http://www.stihi.ru), «Рифма.ги» (http://rifma.ru), «Полутонами» (http://polutona.ru) и др., а также на общественном сайте «Информационно-справочное агентство российских немцев» (htpp://www.rusdeutsch.ru);

• переписка с Р. и И. Лейнонен (Лауша), Г. Бельгером (Алматы), В. Вебером (Аугсбург), Н. Рунде (Дингольфинг), Н. Ваккер (Кёльн), К. Эрлихом (Гамбург), А. Дитцелем (Гамбург), Г. Вормсбехером (Москва), Р. Кесслером (Ростов-на-Дону), Ю. Герловиным (Штутгарт), И. Кайбом (Берлин), А. Шмидтом (Берлин), И. Гергенрёдером (Берлин), С. Янке (Мемминген), В. Авценом (Вупперталь), В. Солдатовым (Москва), О. Силантьевой (Москва) и др.

В общей сложности к анализу привлечено творчество 406 российско-немецких литераторов.

Автором диссертации с целью погружения в российско-немецкую действительность, приближения к психологии российско-немецких авторов и популяризации их творчества предпринята серия литературно-критических очерков о российско-немецких литераторах (А. Шмидт, Р. Лейнонен, Н. Ваккер и др.) и ряд интервью с ними (И. Гергенрёдер, В. Вебер, Н. Рунде и др.), а также их родственниками (вдова В. Шнитке Е. Казённова и др.), издателями (Р. Бурау, А. Барсуков и др.), опубликованных в газетах «Deutsche Allgemeine Zeitung», «Московская немецкая газета», «Diplomatischer Kurier. Russlanddeutsche Allgemeine Zeitung», «Ost-West-Panorama», «Kontakt», журналах «Простор», «Нива», альманахах «Пилигрим», «Литературные страницы» и др. Установлены контакты с исследователями малоизученных жанров — например, с шансоноведом В. Солдатовым (Москва).

Как фоновые для российско-немецкой поэзии второй половины XX — начала XXI вв. явления к анализу привлекались российско-немецкая проза, публицистика, эпистолярии исследуемого периода, а также литература предшествующего периода (Д. Шелленберг, X. Эльберг, А. Райхерт, Г. Шнайдер, И. Шауф-лер, Г. Гансманн и др.).

Объектом исследования предстаёт российско-немецкая литература второй половины XX — начала XXI вв.

Предметом исследования является взаимосвязь жанра и российско-немецкой этнической картины мира, явленной в поэзии российских немцев второй половины XX — начала XXI вв.

Методологической основой диссертации являются концепции:

• жанра как «отвердевшего содержания» (Г. Гачев, В. Кожинов), взаимосвязи тем, мотивов и общей структуры в процессе образования жанра (М. Гаспаров), «смещения жанра», «империализма» конструктивного принципа (Ю. Тынянов), «памяти жанра» (М. Бахтина), «жанрового сознания» (О. Зырянов), «метажанровой общности» (Р. Спивак, С. Ермоленко);

• этнической (этнокультурной) картины мира, национального образа мира, этоса культуры в различных парадигмах: 1) эстетико-философской и литературоведческой (Г. Гачев) — 2) культурологической (К.-Г. Юнг, Л. Леви-Брюлль, Ю. Мукаржовский) — 3) психологической (К. Клакхон, Р. Редфилд, В. Вундт, Р. Бенедикт) — 4) лингвистической (В. Гумбольдт, Э. Сепир, Б. Уорф, А. Вежбицкая, Ю. Караулов) — 5) психолого-лингвистической (Г. Шпет, В. Бехтерев);

• отражения в искусстве коллективных установок как доминирующего начала (X. Ортега-и-Гассет);

• семиосферы (Ю. Лотман и московско-тартуская школа);

• национальной литературы как части мировой (И.-В. Гёте);

• этногенеза (Л. Гумилёв);

• структурной устойчивости (И. Пригожин, И. Стенгерс).

По мнению В. Жирмунского, Ю. Тынянова и других учёных, для получения объективных научных данных необходимо рассмотрение не только вершинных, но и не первостепенных произведений, поскольку массовые литераторы, как правило, бережно воспроизводят жанровые и стилевые приёмы. Вследствие этого в поле нашего зрения не только первостепенные поэты (В. Шнитке), но и представители массового литературного процесса (А. Пфейффер). Регистрация всех российско-немецких литераторов в настоящем исследовании родственна принципам С. Чупринина как составителя литературных словарей.

В работе использованы структурно-описательный, структурно-типологический, историко-типологический и статистический методы исследования.

Научная новизна. Впервые в литературоведении выявляется и изучается механизм сопряжения жанра и этнической картины мира как органически близких явлений, предлагается методика исследования жанровых процессов этноса, определяются закономерности взаимодействия жанров и этнической картины мира. Проблема выходит в научную область, которую можно назвать этнолите-ратуроведением.

Исследуется практически не изученная российско-немецкая литература, которая представлена как часть мировой литературы, своеобразное национальное явление, испытывающее безусловное влияние немецкой и русской культур. В активный научный оборот вводятся ранее не изучаемые поэтические имена. Предмет исследования — взаимосвязь жанра и этнической картины мира — рассматривается на границе двух культур, русской и немецкой. Прослеживается динамика предмета исследования на протяжении второй половины XX — начала XXI вв. с учётом исторически обусловленных периодов: 1941;1956 гг., 19 571 990 гг., 1991;2006 гг.

Посредством изучения литературных, а также привлечения исторических, публицистических, эпистолярных российско-немецких источников реконструирована этническая картина мира российских немцев, которая может быть спроецирована на этапы развития российских немцев как этноса в будущем. Основными элементами этнической картины мира российских немцев являются осознание окружённости своего чужим, бытование внутри другого, стремление к автономности, приоритет статики над динамикой, ощущение «нигде на родине» или «везде на родине», генетический страх перед изгнанием, состояние постоянной уязвимости, страх быть заметнее других, повышенный интерес к растительной символике (слабые растения, растения без корней), обострённое желание законного отношения к родному этносу, стремление подчеркнуть своеобразие родного этноса, стремление к интеграции внутри своего этноса. Определены и охарактеризованы основные национальные ключевые понятия российских немцев — «das Heim’V’die Не1ша1″ /» (родной) дом" /" Родина", «die Angst''/''страх (из-за уязвимости)», «der Weg''/''путь», «die Verbannung’V’rorHaHHe», «das Recht», «die Gerechtigkeit''/''право», «справедливость», «die Hoffnung''/''надежда» .

В контексте семиосферной концепции Ю. Лотмана российско-немецкая литература изучена как субсемиосфера. Показывается, что в условиях усиленного давления советского норматива российско-немецкая литература, находясь на отдалённой периферии, теряла специфику и потенциальное богатство, но на поле напряжения в условиях конфликта началось созревание её собственного ядра.

Продемонстрировано, что жанровое поле претерпевает перемещение материала из центра в периферию и обратно. Прогнозируется активизация российско-немецкой литературы: историческая маргинальность, порождая субкультуру, может стать мощным стимулом для генерации нового и поиска своего читателя. Важно пояснить, что понятие «маргинальность» мы вслед за Р. Парком и Э. Стоунквистом в основном используем в значении «пограничное состояние на рубеже двух культур» .

Доказывается, что, притягиваясь к силовому полю этнической картины мира российских немцев, жанры активизируют признаки, способные отражать этнические устремления, жанровые процессы начинают взаимодействовать с этническими. Выявляются виды отражения жанрами этнических признаков — прямое, антонимическое и смешанное. Автор диссертации приходит к выводу, что поэты — российские немцы либо усиливают те или иные жанровые компоненты, либо активизируют несвойственные данным жанрам или свойственные им в малой степени элементы. Для второго вида жанрового бытования принципиально важным предстаёт процент вмешательства в жанровое полепри значительном усилении доли нетипичных для жанра признаков, стимулированные жанрами-источниками, возникают новые, российско-немецкие жанры или жанровые разновидности (так, Vierzeiler и Achtzeiler отталкиваются от шпруха, Dreizeiler — от хайку).

Показано, что апелляция к тем или иным жанрам в российско-немецкой поэзии обусловлена этнически. Отмечена прямая связь между историческими событиями в жизни этноса и жанровыми вспышками.

Проявляется постепенное возрождение российско-немецкой литературы, свидетельством которого выступает заметное развитие жанрового поля.

Основные положения, выносимые на защиту:

• жанр как воплощение определённой эстетической концепции действительности способен отражать те или иные фрагменты этнической картины мира;

• жанровые процессы и жанрообразующие признаки сопрягаются с этническими процессами и элементами этнической картины мира;

• углубление и более чёткое проявление в исторически сложные периоды этнической картины мира способствуют обострённому взаимотяготению жанровых и этнических моделей и активизации жанрообразующих признаков, способных отражать и маркировать этнические элементы;

• литературное творчество российских немцев не идентично фактам немецкой и русской литературы, а принадлежит особому, своеобразному российско-немецкому этносу;

• этническая картина мира российских немцев характеризуется такими элементами, как осознание окружённости своего чужим, бытование внутри другого, стремление к автономности, приоритет статики над динамикой, генетический страх перед изгнанием, состояние постоянной уязвимости, страх быть заметнее других, ощущение «нигде на родине» или «везде на родине», повышенный интерес к растительной символике (слабые растения, растения без корней), обострённое желание законного отношения к родному этносу, стремление подчеркнуть своеобразие родного этноса, стремление к интеграции внутри своего этносаотдельные черты носят гибридный, русско-немецкий характер (немецкая организованность + русская беспечностьнемецкая дистантность + русская душевность, фамильярность и др.) — по терминологии Г. Гачева, Космос российских немцев можно определить как путь к дому, Логос — как обострённое желание законного отношения к родному этносу, Психею — как состояние постоянной уязвимостиосновными российско-немецкими национальными ключевыми понятиями предстают «das Heim’Y’die Heimat» /" (родной) дом" /" Родина", «die Angst''/''страх (из-за уязвимости)», «der Weg''/''путь», «die Verbannung''/''изгнание», «das Recht», «die Gerechtigkeit'7'право», «справедливость», «die Hoffnung''/''надежда» ;

• по законам семиосферы (Ю. Лотман), российско-немецкая литература, соединяя и парадоксально разделяя немецкую и русскую картины мира, занимает пограничное положениеисследуемая литература находится на стадии пассивного насыщения, накопления потенциаладругое (в России — русское, в Германии — немецкое) используется для генерации новой художественной информацииразвитие российско-немецкой литературы происходит по принципу «отрицания отрицания»: преобладание немецкого (тезис) — сближение с русским (антитезис) — утверждение собственно российско-немецкого (синтез) — под особым давлением советских догм российско-немецкая литература теряет многие возможности, но начинает накапливать в себе творческую энергиюроссийско-немецкая литература готова к самоописаниюпод историческим влиянием жанровое поле российско-немецкой литературы претерпевает смещение определённого материала из центра в периферию и обратно, внутри отдельных жанров происходят перераспределение жанровых признаков и активизация элементов, способных отражать этнические устремления;

• жанры в российско-немецкую литературу второй половины XX — начала XXI вв. вводятся порционно, на жанровое поле влияет историческая ситуация;

• российско-немецкие литераторы либо усиливают типичные для тех или иных жанров признаки (защищённость, ограждённость от другого в идиллии, направленность к собеседнику в послании, изображение человека в экстремальных условиях в балладе), либо активизируют несвойственные данным жанрам или свойственные им в малой степени компоненты (коллективный субъект, оппозиция асоциальности в шансонной песне, флористические аллегории в басне);

• наблюдается прямое, антонимическое и смешанное отражение жанрами этнических признаков.

Практическая ценность исследования. Автор показывает механизм и предлагает методику изучения взаимодействия жанровых и этнических процессов и элементов. Содержание и выводы исследования могут быть использованы для сопоставления при аналогичных исследованиях сопряжения жанра и этнической картины мира, для характеристики литературы российских немцев в энциклопедических и справочных изданиях, в учебниках и учебных пособиях, для составления антологии литературы российских немцев, для преподавания теоретикои историко-литературных курсов, а также ведения спецкурсов и спецсеминаров.

Автором работы составлена антология литературы российских немцев второй половины XX — начала XXI вв. Разработан спецкурс «Жанр и этническая картина мира (на материале поэзии российских немцев второй половины XXначала XXI вв.)» для студентов и магистрантов филологических факультетов и факультетов иностранных языков. В процессе исследования производился подстрочный и художественный (В. Шнитке, JI. Франк и др.) перевод немецкоязычного литературного материала на русский язык.

Автор диссертации принял участие в работе научного совета по культуре комиссии при Президиуме Российской Академии наук «Искусство и духовная жизнь общества» (Москвапредседатель комиссии — главный научный сотрудник ИМЛИ РАН, доктор филологических наук Ю. Борев). Является членом Международной ассоциации исследователей истории и культуры российских немцев (председатель — доктор исторических наук А. Герман).

В общей сложности автором диссертации по проблемам жанра опубликовано 86 работ, из них по проблемам российско-немецкой литературы — 75. Монографий по проблемам жанра — 2 (1 по теме диссертации), учебное пособие -1.5 статей по теме диссертации опубликовано в изданиях, рекомендованных ВАК России («Вопросы филологии», «Aima mater. Вестник высшей школы», «Русский язык за рубежом», «Известия высших учебных заведений. СевероКавказский регион. Общественные науки», «Вестник Томского университета»), 14 — в изданиях, рекомендованных Комитетом по надзору и аттестации в сфере образования и науки Министерства образования и науки (ВАК) Республики Казахстан («Вестник КазНУ им. аль-Фараби», «Вестник Павлодарского университета», «Евразия», «Вестник университета «Кайнар», «Поиск», «Простор»).

В качестве референта секции «Литературный жанр» автор исследования провёл семинар для молодых российско-немецких поэтов и филологов на Зимней академии творческой молодёжи от Всероссийского немецкого молодёжного объединения «Jugendring» (Москва, 2006) и выступил составителем альманаха поэзии и прозы молодых российских немцев. Как член редколлегии журнала «AMANAT» (Алматы) подготовил материал для номера, посвященного литературе российских немцев, проживающих в Германии (№ 2, 2005).

Является автором разделов «Немецкая литература» в коллективной монографии «Литература народов Казахстана» и учебном пособии «Очерки по мировой литературе рубежа XX-XXI столетий», выпущенных Институтом литературы и искусства им. М. О. Ауэзова Министерства образования и науки Республики Казахстан (Алматы, 2004, 2006).

С целью подтверждения отдельных результатов исследования было проведено 4 эксперимента с архичитателем. В первом случае 120 человек подтвердили определённые данные по этнической картине мира российских немцев. Во втором эксперименте для выяснения эффекта, производимого, по терминологии автора исследования, естественной и искусственной баснями, было задействовано 162 владеющих немецким языком реципиента (студенты факультета иностранных языков, слушатели языковых курсов, участники немецкого движения в СНГ и др.). Третий эксперимент проведён совместно со студентами отделения «Иностранная филология» в русле изучения проблем коммуникативной поэтики по дисциплине «Теория литературы» с целью уточнения жанровой природы лирического стихотворения с басенной ситуациейв общей сложности проанкетировано 415 человек. В четвёртом эксперименте, проведённом с целью уточнения жанровой природы стихотворений в полижанровом цикле, участвовало 106 информантов.

Логика построения диссертационной работы обусловлена сочетанием диахронического и синхронического подходов.

Над историей литературы российских немцев разных периодов и её классификацией и периодизацией работали Ф. Шиллер, Э. Репина, В. Клейн, Д. Голь-ман, В. Эккерт, Г. Вормсбехер, Н. Паульзен, А. Дульзон, Д. Вагнер и другие учёные и деятели культуры. Общность их периодизаций — опора на историю советского и постсоветского периодов, однако исторический критерий служит здесь литературным целям. Так, одна из существующих периодизаций истории литературы российских немцев предложена Н. Паульзен. Будучи составителем 2-томного издания российско-немецкой литературы «Zwischen „KirgisenMichel“ und „Wolga, Wiege unserer Hoffnung“ [» Между «Kirgisen-Michel» и «Волга, колыбель наших надежд» ], Н. Паульзен распределяет материал по заявленным ею во введении этапам. На исследуемый нами период — 1950;2000 гг. -по данной периодизации выпадают следующие этапы:

Von 1941 bis 1956. Jahre des grossen Schweigens, Deportation, Arbeitsarmee, Gefangnisse, Verbannung, seelische Verkruppelung der Volksgruppe.

Von 1956 bis 1990. Versuch eines Neubeginns, Jahre unbegrundeter Erwartungen und volliger Trostlosigkeitals Folge Ausreisestrom.

90er Jahre. Konsolidierungsversuche in Russland — die Suche nach neuer Identitat in Deutschland" .

C 1941 по 1956. Годы великого молчания, депортация, трудармия, тюрьмы, изгнание, психическое увечье этноса.

С 1956 по 1990. Попытка начать всё заново, годы необоснованных ожиданий и полной безутешностикак следствие поток эмиграции.

1990;е гг. Попытка консолидации в России — поиск новой идентичности в Германии1″ ]5.

К периодизации Н. Паульзен близка периодизация Р. Кайля, который следующим образом характеризует важные для нашего исследования этапы: c) Von 1941 bis 1957: die «Jahre des gro? en Schweigens», der Deportation, Trudarmija, Gefangnisse, Verbannung und Katorgaund d) von 1957 bis 1990: Jahre unbegrundeter Erwartungen, gescheiterten Neubeginns, volliger Trostlosigkeit, dem Untergang geweihter Jahre" .6.

1 Здесь и далее в исследовании перевод с немецкого, близкий к оригиналу, автора диссертации. Особые случаи оговариваются. с) с 1941 по 1957: годы «великого молчания», депортация, трудармия, заключение, изгнание и каторгаи d) с 1957 по 1990: годы необоснованных ожиданий, потерпевшего крушение начала новой жизни, полной безутешности, годы обречённости на гибель" ].

Отвлекаясь от метафоричности, свойственной авторам периодизаций, отметим, что исторические периоды здесь фиксируют эволюцию литературы.

1940;е гг. для российских немцев, оказавшихся в условиях неволи, безусловно, скудны литературной продукцией, но интересуют нас как время, предшествующее исследуемому нами периоду.

Композиция работы учитывает условия и возможности создания российскими немцами художественных произведений. Исследование материала показало, что в зависимости от исторического периода российские немцы активизировали тот или иной спектр жанров:

• 1941;1956. В трудных исторических ситуациях объяснима быстрая эмоциональная апелляция к определённым средним лирическим жанрам — песне, к тому же легко живущей в коллективном сознании, идиллии, посланию, элегии: средний лирический объём не требует особых условий для создания текста, лирическая тональность позволяет адекватно выразить переживания.

• 1957;1990. В период осмысления прошлого активизируются лиро-эпические и эпические жанры (поэма, басня, баллада, шванк), способные отразить историческую и социальную проблематику.

• 1991;2006. На новых этапах усиливается интерес к крупным концептуальным (лирическая книга, лирический цикл), экспериментальным (отрывок), религиозным (молитва, псалом) и «твёрдым» (сонет, триолет, хайку) жанровым формам, что свидетельствует о тенденции к обновлению российско-немецкой литературы. Рождаются российско-немецкие «строфические» жанровые формы (Dreizeiler, Vierzeiler, Achtzeiler).

Предложенное соотношение условий и возможностей создания произведений с историческими периодами говорит лишь о мере преобладания, носит характер тенденции. В творчестве российских немцев различных периодов наблюдается апелляция (высокочастотная, среднечастотная, редкая, единичная) к разнообразным жанровым моделям, в том числе с целью выражения этнических устремлений. В творчестве одного автора возможны все три указанных вида жанрового творчества.

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, Основной части (5 разделов), Заключения, Библиографии и составляет 522 страницы.

1. Неполное (одностороннее) двуязычие.

2. Писатель пишет преимущественно на немецком языке, владея русским языком и переводя с русского на немецкий (И. Варкентин).

3. Писатель использует в своём творчестве русский язык, зная немецкий язык и прибегая к нему в переводах с немецкого на русский (Р. Лейнонен).3. Одноязычие.

4. Автор использует в своём творчестве только русский язык (О. Берггольц), не в совершенстве владея (не владея) немецким.

5. I. Сами художественные произведения российских немцев говорят о дву-ментальной природе творческого мышления их авторов.

6. Слово «das Heim» имеет первое словарное значение «дом, домашний очаг», в то время как первое словарное значение лексемы «das Haus» «дом, 224здание, строение» и только второе «дом, домашний очаг» .

7. Слово «das Heim» является однокоренным слову «die Heimat» («родина»), что вносит дополнительные коннотации в понятие «das Heim» («родной дом») и усиливает лексические оттенки, уже содержащиеся в нём.

8. Существует наречие «daheim», означающее и «дома», и «на родине» (русское слово «дома» также может быть использовано в значении «на родине»: «Наконец-то мы дома» и др.).

9. Лексема «Heimweh» восходит к словам «das Heim» и «die Heimat» и переводится как «тоска по родине, по дому» .

10. Немецкое слово «heimisch» переводится как «домашний, родной» .

11. Глаголы «heimkehren», «heimkommen» означают «вернуться на родину, домой» (производные от них «die Heimkehr», «die Heimkunft» «возвращение, прибытие на родину, домой» — «der Heimkehrer» — «вернувшийся на родину»).

12. Отсутствие родины элегия (Фрайс В. Schmerz Боль.).

13. Поиск родины песня (Das Lied von den WolgadeutschenHeimatlied, авторы неизвестны).

14. Поступающие извне тексты сохраняют облик «чужих». Новое переживается как спасительное.2. «Импортированные» тексты и «своя» культура взаимно перестраиваются. Господствует стремление к восстановлению прерванного пути, ищутся «корни» .

15. Воспринимающая культура начинает порождать новые тексты, основанные на культурных кодах, стимулированных внешним вторжением, но преображённых в «своей» культуре.

16. Д. Герман написал это стихотворение на немецком и русском языках.

17. Названия жанровых видов песни на русском языке мы закавычиваем, чтобы отделить их от контекста, а на немецком языке, пользуясь их заметностью на русскоязычном фоне, не маркируем кавычками, чтобы дифференцировать их от одноимённых заглавий песен.

18. Тексты поэм цитируются по изданию: Wacker N. Es eilen die Tage. Gedichte. Stuttgart, 1998. — S. 32−59 Ваккер H. Дни спешат. Стихи. — Штутгарт, 1998. — С. 32−59.

19. Один герой незаслуженно восхваляет себя, забывая о заслугах другогопо типу басни И. Крылова «Листы и Корни» (Генке Г. Der Blasebalg Кузнечные меха.).

20. Невеста очень требовательна к женихам и в конце концов ломает свою судьбу по типу басни И. Крылова «Разборчивая Невеста» (Гердт В. Die wahlerische Braut Разборчивая Невеста.).

21. Незаметное растение завидует заметному по типу басни Эзопа «Роза и Бархатник» (Цильке А. Veilchen und Rosen Фиалки и розы.).

22. Заметный персонаж положительный.

23. Завидуя, Девица упрекает королеву цветов Розу в наличии шипов, якобы портящих совершенство красоты. Роза отвечает, что без строгости быть красивой опасно.

24. Бархатник (Дикая Ромашка) завидует красоте и аромату Розы. Мудрая Роза напоминает о своей краткой жизни и о долгой, хотя и неяркой жизни Бар-хатника.

25. Змея сравнивает с собой Розу в том, что они обе жалят. Роза отвечает, что колет лишь тех, кто пытается её сорвать, а Змея жалит всех.

26. Мышь обглодала корни высокого, крепкого Дуба, и он погиб.

27. Яблоня страдает от прохожих, срывающих её плоды и листья, но решает платить на зло добром. Терновник, растущий возле Яблони, язвительно смеётся над нею. Прохожий, пытаясь сорвать яблоки, укалывается о Терновник и с корнем вырывает его.

28. Заметный персонаж отрицательный.

29. Роза возгордилась своей красотой, превосходством над другими цветами и всеобщим вниманием к ней, но со временем отцвела и стала никому не нужной.

30. Роза и Тюльпан подружились, но Роза, заметив своё превосходство перед Тюльпаном, возгордилась и отвергла дружбу. Жизнь Розы закончилась плачевно.

31. Сосна упрекает Терновник в том, что от него нет пользы: из дерева же сосны строят дома и храмы. Терновник резонно отвечает, что сосна мечтает стать Терновником, когда её обрабатывают топоры и пилы.

32. Дуб упрекает Тростник (Трость, Тростинку) в бесполезности и хилости. Тростник возражает Дубу тем, что во время бури гибкий Тростник выживет, а крепкий Дуб нет. Налетает ураган, Тростник пригибается к земле, а крепкого бахвала ураган вырывает с корнем.

33. Самонадеянный Дуб гордо стоял на холме, никого не опасаясь. Налетел Ветер и вырвал Дуб.

34. Кусты росли возле Дуба, Трость вдалеке. Кусты хвастались перед Тростью защитой Дуба. В ураган вырвало Дуб и завалило Кусты, Тростинка же осталась жива.

35. Листы бахвалятся своим блистательным видом. Корни напоминают, что именно они питают растение.

36. Крестьянин рубит Дуб, а Листья Дуба легкомысленно шелестят, надеясь на крепость Корня.

37. Ромашка обращает внимание Розы на тлю вокруг её стебля. Садовый цветок приходит в негодование от совета лугового. Но через время пренебрегшая советом Ромашки Роза погибает.

38. Красивые искусственные цветы выставляют своё великолепие на всеобщее обозрение, затмевая настоящие. Однако после дождя испорченные поддельные цветы выбрасывают, а живые цветы ярко расцветают.

39. Садовник хвалит бесполезные пышные растения, не уделяя внимания неприметной, но полезной Мяте.

40. Высокий Колос насмехается над низко склонившимся собратом. Согнувшийся Колос урезонивает соседа тем, что поднимаются горделиво те, в ком мало зёрен.

41. Незаметный персонаж — положительный1.

42. Колос справедливо ропщет на то, что люди выращивают бесполезные пышные цветы в теплицах, а он, дающий людям хлеб, вынужден расти на ветру и холоде.

43. Фиалка ропщет на свою неприметную участь. Богиня Флора, успокаивая Фиалку, указывает ей на судьбу пышной Розы, сорванной завистливой рукой.

44. Фиалка ропщет на свою неприметную жизнь, завидуя Дубам. Налетает Ураган и вырывает Дубы с корнями. После этого Фиалка понимает, что тихий уголок счастливее небезопасных вершин.

45. Лисица пытается сорвать ягоды на Терновом Кусте, но он колет ей лапы. Лисица обвиняет Терновник в злобе. Куст мудро отвечает, что она виновата сама.

46. Фиалка скрывает себя от зависти между Репейником и Розовым Кустом и счастлива в своей безвестной, но безопасной участи.

47. Растение спрашивают, почему оно такое бледное. Оно отвечает, что растёт на чужбине.

48. Больное дерево умирает, но Дриада исцеляет его и делает украшением своего сада.

49. Герой любуется лавром, вознося его выше других деревьев. Кипарис с иронией добавляет, что венки лавра придавили его к могилам.

50. Фиалка, росшая в густом лесу в траве, погибла без солнечных лучей. Сюда также относятся семантические модели 2.2, 2.3, 2.4, 2.6, 2.7, 2.8, 2.9, 2.11,2.12.

51. Незаметный персонаж отрицательный.

52. Ничтожный Терновник вмешивается в спор двух ценных растений (Лавра и ОливыГранатового Дерева и Яблони).

53. Хилое деревце просит Крестьянина (Зевса) вырубить лес, якобы не дающий роста Деревцу (поднять Деревце из леса на вершину горы). Крестьянин (Зевс) оказывает Деревцу эту услугу. Торжество Деревца длится недолго: его вырывает ветром.

54. Ива спрашивает Терновый Куст, зачем он вцепляется в платье прохожих. Терновый Куст отвечает, что хочет разорвать одежду.

55. В дупле Дикой Яблони поселились пчёлы, и дерево возгордилось. Розовый Куст пристыдил Дикую Яблоню, гордящуюся чужой сладостью.

56. Знак вопроса в этой группе указывает на спорную положительную природу данных персонажей, которым при явном положительном отношении к ним рассказчика — свойственны такие негативные черты, как ропот и уныние.

57. Хмель обвивает, заискивая, высохшую Былинку, восхваляет её достоинства в сравнении с Дубком, а когда её ломают, переносит свою лесть на крепнущий живой Дубок.

58. Корень обвиняет Верхушку, истощающую его силы. Но отказавшись питать Верхушку, Корень и сам засыхает.

59. Плющ забрался на высокую стену (на дуб) и смеётся над Дикой Розой (Фиалкой), растущей внизу. Дикая Роза (Фиалка) отвечает, что она поднималась сама, а не ползла по другим.

60. Тростник хвастается перед Лягушкой, что он красив. Лягушка напоминает хвастуну, что внутри он пуст.

61. Репа возвеличилась на Столе и сказала ему, что он по её милости стал престолом. Стол с усмешкой напомнил Репе, что её съедят. Сюда также относятся семантические модели 1.2, 1.5, 1.7.

62. Присутствие заметного и незаметного персонажей в басне иногда не провоцирует их столкновение.

63. Невзрачный Чижик влюбляется в Розу, заверяя её в вечной любви. Налетают ветры, внешний вид Розы бледнеет. Но Чиж верен избраннице. Амур вознаграждает верное сердце влюблённого ответным чувством Розы только к нему и её удвоенной красотой.

64. И скромному Васильку, и пышным цветам солнце одинаково щедро дарит тепло и свет.

65. Сорняки растут легко без ухода, комнатные растения плохо даже с уходом. Огородник объясняет этот парадокс тем, что для первых земля — это мать, а для вторых — мачеха.

66. Огородник мечтает, чтобы на его дубе росли Желуди размером с Тыквы. На огородника падает Желудь, разбивая ему лицо. Огородник понимает глупость своей мечты.

67. Небольшая часть басен, использующих растительные аллегории, не включает в себя пару «заметный персонаж / незаметный персонаж» .Здесь поднимаются другие этические проблемы. В данной группе человеческие образы встречаются практически в каждой басне.

68. Путники, отдыхая под сенью Платана, обсуждают его бесплодность и бесполезность. Платан укоряет людей в неблагодарности.

69. Дровосеки, сделав из Дуба клинья, вырывают с их помощью его корни. Дуб страдает вдвойне, так как его губят его же клиньями.

70. Свинья, наевшись желудей, начала подрывать корни у Дуба. Дуб оскорблённо напоминает ей, что желуди растут на нём.

71. Свинья ест жёлуди, не обращая внимания на Дуб. Дерево требует благодарности. Свинья резонно замечает, что если бы Дуб ронял жёлуди ради неё, то она была бы ему благодарна.

72. Во всех баснях ярко выражена дидактическая тональность.

73. Используются типичные басенные названия, включающие в себя басенное противопоставление персонажей, моралистические сентенции и пр.

74. Изображаются традиционные и редкие аллегории и изобретаются новые.

75. Преобладает типичная двуперсонажная басня.

76. В большинстве случаев мораль графически обособлена от «рассказа», иногда это подчёркнуто использованием полиметрии.

77. Басенная аллегория утверждается с помощью различных художественных средств иронии, реализации метафоры, контраста персонажей.

78. Российско-немецкая басня апеллирует к фабульному и образному историко-литературному опыту жанра.

79. Исследуемая басня активно использует диалог.

80. Подчёркнута прозаизация басни (бытовые реалии, разговорная лексика, вольный ямб, имитирующий естественность диалога).

81. В подавляющем большинстве случаев исследуемая басня проявляет «двойственность восприятия» .

82. В развязке российско-немецкой басни обнаруживает себя басенная катастрофа (JI. Выготский).

83. В качестве стиховой доминанты басня сохраняет вольный ямб. В то же время прослеживается и относительная трансформация такого стойкого эпического жанра, как басня:

84. Уменьшается доля анималистических персонажей в басне, растёт процентная доля флористических.

85. Басня не всегда обладает чётко выраженным сюжетом, что указывает на некоторую её лиризацию.3. Басня теряет объём.

86. Изобретаются авторские жанровые формы басни («kurze Fabeln» Р. Франка).

87. В редких случаях басня нарушает ожидание привычного «способа действия» аллегорий (к примеру, Обезьяна становится аллегорией справедливости).

88. Порой аллегория приобретает некоторую тенденцию к многозначности (Разрушенный Сарай знак старого и нового времени одновременно).

89. Иногда басня проявляет композиционную уникальность к примеру, дву-частность «рассказа», трёхфабульность.

90. В басенном пространстве бытуют русские и немецкие топонимы.

91. Российско-немецкая басня поднимает проблему разобщённости, призывая к интеграции. Активность видов общественно-политической и нравственно-политической басни доказывает неравнодушие российско-немецких авторов к социальным вопросам.

92. Можно ли пересказать этот текст, есть ли у данного стихотворения сюжет? Если да, то перескажите этот сюжет. Респондентам объяснялась «невозможность» пересказа лирического стихотворения с иллюстрацией примеров из любовной лирики А. Пушкина.).

93. Какие черты характера человека могут обозначать здесь роза и фиалка? Какие черты могли быть подсказаны автору внешним видом цветов и их знаковой семантикой?