Особенности композиции романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»

Цель моего реферата — познакомиться с точкой зрения литераторов на композицию романа Михаила Юрьевича Лермонтова «Герой нашего времени», обобщить полученный результат, понять какова же цель нарушения хронологического принципа.

Для начала я заглянула в «Большую Советскую Энциклопедию» и узнала значение слова «композиция».

Композиция (от лат. compositio — составление, сочинение),

1) построение художественного произведения, обусловленное его содержанием, характером и назначением и во многом определяющее его восприятие. Композиция — важнейший организующий компонент художественной формы, придающий произведению единство и цельность, соподчиняющий его элементы друг другу и целому. Законы композиции, складывающиеся в процессе художественной практики, эстетического познания действительности являются в той или иной мере отражением и обобщением объективных закономерностей и взаимосвязей явлений реального мира. Эти закономерности и взаимосвязи выступают в художественно претворённом виде, причём степень и характер их претворения и обобщения связаны с видом искусства, идеей и материалом произведения и др.

Композиция в литературе — организация, расположение и связь разнородных компонентов художественной формы литературного произведения. Композиция включает: расстановку и соотнесенность характеров (композиция как «система образов»), событий и поступков (композиция сюжета), вставных рассказов и лирических отступлений (композиция внесюжетных элементов), способов или ракурсов повествования (собственно повествовательная композиция), подробностей обстановки, поведения, переживаний (композиция деталей).

Приёмы и способы композиции весьма разнообразны. Художественно значимыми порой оказываются сопоставления событий, предметов, фактов, деталей, удалённых друг от друга в тексте произведения. Важнейшим аспектом композиции является также последовательность, в которой вводятся в текст компоненты изображаемого, — временная организация литературного произведения как процесс обнаружения и развертывания художественного содержания. И, наконец, композиция включает в себя взаимную соотнесенность разных сторон (планов, слоев, уровней) литературной формы. Наряду с термином «композиция» многие современные теоретики используют в том же значении слово «структура» .

Являя собой «…бесконечный лабиринт сцеплений…», как сказал Лев Николаевич Толстой, композиция завершает сложное единство и цельность произведения, становясь венцом художественной формы, которая всегда содержательна. «Композиция — это дисциплинирующая сила и организатор произведения. Ей поручено следить за тем, чтобы ничто не вырывалось в сторону, в собственный закон, а именно сопрягалось в целое и поворачивалось в дополнение его мысли. Поэтому она не принимает обычно ни логической выводимости и соподчинения, ни простой жизненной последовательности, хотя и бывает на неё похожа; её цель — расположить все куски так, чтобы они замыкались в полное выражение идеи» («Теория литературы»).

Каждое произведение сочетает как общие, «типовые» для данного рода, жанра или направления способы композиции (например, троекратные повторы в сказках, узнавание и умолчание в драмах «интриги», строгая строфическая форма сонета, ретардация в эпике и драме), так и индивидуальные, свойственные данному писателю или отдельному произведению (так, в повести Л. Н. Толстого «Хаджи-Мурат» ведущий принцип композиции персонажей и их системы — полярность, в том числе нарочито мнимая: Николай I — Шамиль).

В современном литературоведении бытует и более локальное использование термина «композиция». При этом единицей, компонентом композиции выступает такой «отрезок» произведения (текста), в пределах которого сохраняется один способ или ракурс изображения — динамическое повествование или статическое описание, характеристика, диалог, лирическое отступление и т. д. Простейшие единицы слагаются в более сложные компоненты (цельная зарисовка портрета, психического состояния, воспроизведение разговора и т. д.). Еще более крупным и самостоятельным компонентом является сцена (в эпосе, драме). В эпосе она может состоять из ряда форм изображения (описание, повествование, монолог); в неё могут войти портрет, пейзаж, интерьер; но на всём её протяжении сохраняется один ракурс, выдерживается определённая точка зрения — автора или персонажа-участника, или стороннего наблюдателя — рассказчика; иначе: каждая сцена «изображается» непременно чьими-то глазами. Именно сочетание форм изложения и определенных «точек зрения», их взаимосвязанность и единство и составляют композицию в этом смысле.

В литературе XX века усиливается активность композиционного начала, что отразилось в возникновении понятия монтаж (сначала применительно к кино, потом — к театру и литературе).

«Герой нашего времени» — роман, состоящий из пяти повестей и рассказов, объединенных главным действующим лицом — Григорием Александровичем Печориным. Очень интересным и необычным человеком. Хотя в то же время таким же, как и все, со своими пороками, страстями, чувствами, желаниями, странностями, мыслями.

Содержание романа позволяет восстановить историю жизни Печорина. Если держаться последовательности событий, развивающихся в повестях и рассказах «Героя нашего времени» то они расположены примерно так: Печорин, может быть, за дуэль выслан из Петербурга на Кавказ. По дороге к месту его новой службы он задерживается в Тамани, где происходит его случайное столкновение с контрабандистами («Тамань»). После какой-то военной экспедиции ему разрешают пользоваться водами в Пятигорске, затем за дуэль с Грушницким («Княжна Мэри») его отправляют под начальство Максима Максимыча в крепость. Отлучившись на две недели в казачью станицу, Печорин переживает историю с Вуличем («Фаталист»), а по возвращении в крепость происходит похищение Бэлы. («Бэла»). Е. Т. Удодов высказывает ряд убедительных и интересных соображений в поддержку именно такого понимания фабульной последовательности в романе Лермонтова: сначала происходит то, о чем рассказывется в «Фаталисте», а затем уже истории с Бэлой. Из крепости Печорина переводят в Грузию, затем он возвращается в Петербург. Спустя некоторое время, вновь очутившись на Кавказе, по дороге в Персию, Печорин встречается с Максимом Максимычем и офицером — автором путевых записок («Максим Максимыч»). Наконец, на обратном пути из Персии Печорин умирает (Предисловие к «Журналу Печорина»).

Что же мы можем сказать о композиции романа Михаила Юрьевича Лермонтова «Герой нашего времени»? Что автор хотел показать этой композицией? А может быть, он тем самым хотел внести в произведение какой-то более глубокий, скрытый смысл? Хотя, может быть, он просто хотел тем самым привлечь к своему произведению нас, читателей.

В чем же главная особенность композиции этого романа? Сейчас я попытаюсь ответить на этот вопрос.

Лермонтов сознательно ломает порядок этих событий. И рассказывает о них не в хронологической последовательности. Такой принцип компоновки материала позволял с наибольшей полнотой и объективностью раскрыть противоречивый образ Печорина. В каждой из повестей герой показывает себя с абсолютно разных сторон. Он помещен в разные жизненные ситуации, события, меняется его образ жизни. И в каждой из повестей он предстает перед нами абсолютно разным, но в то же время абсолютно одинаковым человеком. Смешение и перекомпоновка событий романа по сравнению с их «реальной» фабульной последовательностью вносила в произведение принципиально новое художественное качество — в книге подчеркивалась не хронология событий, но «хронология высказывания» о них. Создавалась двойная композиция, которая делала возможными невероятные с точки зрения «обычной» повествовательной логики вещей.

Это можно обозначить таблицей, в которой слева указана последовательность повестей романа в том порядке, как Лермонтов сообщает их читателю, а справа — цифрами — реальная последовательность описываемых событий.

Такое расположение частей романа, нарушающее хронологический (фабульный) порядок, усиливает сюжетное напряжение, дает возможность максимально заинтересовать читателя Печориным и его судьбой, постепенно раскрывая во всей противоречивости и сложности его характер.

В романе Лермонтова композиция и стиль подчинены одной задаче: как можно глубже и всестороннее раскрыть образ героя своего времени, проследить историю его внутренней жизни ибо «…история души человеческой, — как заявляет автор предисловия к „Журналу Печорина“, — хотя бы самой мелкой души едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно… когда она… писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление».

Образ Печорина раскрывается двояко: с точки зрения постороннего наблюдателя и в плане внутреннего его самораскрытия. Вот почему роман Лермонтова четко делится на две части. Каждая из этих частей обладает внутренним единством. Первая часть знакомит читателя с героем приемами внешней характеристики. Вторая же часть подготавливается первой. В руки читателя попадает «Журнал Печорина», в котором он рассказывает о себе в предельно искренней исповеди.

Роман построен так, что Печорин и его история последовательно предстают перед читателем как бы с трех сторон. Предисловие автора, написанное в ответ на разноречивые толки критики и включенное во второе издание книги, объясняет общий замысел, цель произведения. Затем идут путевые записки автора, повесть «Бэла».

При всей своей кажущейся простоте повесть «Бэла» сложна и по композиции, и по стилю. Традиционная романтическая тема приобретает здесь правдивый, реалистический характер.

Повесть «Бэла» начинается путевыми записками. Их автор — русский офицер, странствующий «с подорожной по казенной надобности», смотрит на кавказскую природу и кавказский быт глазами русского человека: «…и весело было слышать среди этого мертвого сна природы фырканье усталой почтовой тройки и неровное побрякиванье русского колокольчика».

Центральным в повести «Бэла» является рассказ Максима Максимыча, включенный в записки странствующего офицера. Однако этот рассказ перебивается описанием Крестового перевала. Рассказ Максима Максимыча осложнен и тем, что в первую его часть включен рассказ Казбича о том, как он спасался от казаков, во вторую — автохарактеристика Печорина. Этой композиции повести соответствует её стилистическая сложность. Каждое действующее лицо имеет свою речевую манеру. Максим Максимыч не может понять странные, «необыкновенные» поступки Печорина, объяснить их тем более, поэтому Максим Максимыч не пытается пересказать рассуждения Печорина, а только фиксирует его поступки.

Во второй повести, связывающей «Бэлу» с «Журналом Печорина» и озаглавленной «Максим Максимыч», старый штабс-капитан уже ничего не рассказывает. «Мы молчали. Об чем было ещё говорить… Он уж рассказал мне о себе все, что было занимательного…». Теперь Максим Максимыч сам является действующим лицом, а рассказывает о нем автор. Все внимание читателя устремляется на Максим Максимыча. Его поведение, его слова, жесты получают индивидуальный отпечаток и отмечаются наблюдательным автором. Но все же важнейшим средством в этой повести в характеристике Печорина является психологический портрет.

В повести «Максим Максимыч» единственный раз автор романа сталкивается с Печориным лицом к лицу. Его портретную характеристику Лермонтов не счел возможным вложить в уста Максима Максимыча или какого-либо другого героя своего романа. Он позаботился о тщательной мотивировке встречи автора с героем романа, чтобы от его имени нарисовать точный психологический портрет человека, судьбой которого читатель заинтересовался в повести «Бэла».

Появлению Печорина предшествует описание его щегольской коляски и избалованного лакея. Надменность слуги резко контрастирует с нескрываемой радостью Максима Максимыча, с его нетерпением поскорее увидеть Печорина.

Прежде чем приступить к характеристике Печорина, Лермонтов особо предупреждает читателя: «Теперь я должен нарисовать его портрет».

Такое внешне точное и вместе с тем психологически проникновенное воссоздание портрета действующего лица было подлинным открытием в истории литературы. Достаточно сравнить этот портрет с любым портретом в прозе Пушкина, чтобы убедиться, что Лермонтов пошел по пути дальнейшей детализации, дальнейшего более углубленного психологического анализа внешнего облика и внутреннего содержания своего героя. Он подбирает в определенной последовательности внешние детали и сразу же истолковывает их в физиологическом, социологическом и психологическом плане.

После встречи автора с Печориным во Владикавказе в руки автора попадают его записки. В Предисловии к «Журналу Печорина» автор сообщает то, чего не мог бы сообщить сам Печорин: Печорин умер, возвращаясь из путешествия в Персию. Так обосновывается право автора на публикацию «Журнала Печорина», состоящего из трех повестей: «Тамань», «Княжна Мэри» и «Фаталист».

В повестях «Журнала Печорина», написанных от первого лица, появляется третий рассказчик, третье по счету авторское «я» — сам Печорин, судьбой которого читатель заинтересовался еще в рассказе Максима Максимыча и значительность которого оценил по портретной характеристике, данной наблюдательным автором. И вот умный, скрытный Печорин, умеющий точно определить каждую мысль, всякое душевное состояние как самого себя, так и своих собеседников, с беспощадной откровенностью рассказывает о своей жизни, о глубокой неудовлетворенности собой и всем окружающим. В самоанализе, в «рефлексии» (по терминологии Белинского) — сила и слабость Печорина, отсюда его превосходство над людьми и в этом одна из причин его скептицизма, разочарованности.

Стиль «Журнала Печорина» во многом близок к стилю авторского повествования в «Бэле» и «Максиме Максимыче». Еще Белинский отмечал: «…хотя автор и выдает себя за человека, совершенно чуждого Печорину, но он сильно симпатизирует с ним, и в их взгляде на вещи — удивительное сходство».

При всем стилистическом единстве «Журнала Печорина» каждая из трех повестей, составляющих этот «Журнал», имеет свою историко-литературную генеалогию.

«Тамань» — остросюжетная и вместе с тем самая лирическая повесть во всей книге — по-новому и в реалистической манере продолжает традиции романтических разбойничьих повестей; вместе с тем в эту маленькую повесть вплетается распространенный в романтической балладе мотив русалки, ундины, но и он переведен в реальный жизненный план: ундина превращается в обольстительную контрабандистку.

Читатель вместе с Печориным начинает понимать, что девушка-контрабандистка только разыграла роль страстно влюбленной русалки, чтобы освободиться от непрошеного гостя офицера. Когда оказывается, что тем временем слепой мальчик обокрал Печорина, грустно ироническое восклицание Печорина подводит правдивый и горький итог всему происшествию: «…Да и какое дело мне до радостей и бедствий человеческих, мне, странствующему офицеру, да еще с подорожной по казенной надобности…»

В. Г. Белинский высоко оценил «Тамань»: «Мы не решились делать выписок из этой повести, потому что она решительно не допускает их: это словно какое-то лирическое стихотворение, вся прелесть которого уничтожается одним выпущенным или измененным не рукою самого поэта стихом; она вся в форме; если выписывать, то должно бы ее выписать вся от слова до слова; пересказывание ее содержания даст о ней такое же понятие, как рассказ, хотя бы и восторженный, о красоте женщины, которой вы сами не видели».

В «Тамани» Лермонтов повертывает сюжетную ситуацию «Бэлы» иной стороной. «Бэла» и «Тамань» — повести, которые просматриваются одна через другую. Мысль Лермонтова понятна — если возрождение героя невозможно с помощью любви дикарки, вырванной из естественной среды, то, может быть, погружение самого героя в дикий, полный опасности мир «честных контрабандистов», некое подобие того же естественного состояния, окажется спасительным для Печорина. Однако трезвость и зоркость большого художника заставляет Лермонтова не обольщаться сладкими руссоистско-байроническими иллюзиями. Во-первых, сам по себе романтический мир контрабандистов столь же далек от первоначальной естественности, как и дикий, непосвященный кавказский край.

Вторая повесть, входящая в состав «Журнала Печорина», «Княжна Мери», разрабатывает тему героя времени в окружении «водяного общества».

Описание кавказской природы, быта и нравов посетителей Кавказских Минеральных Вод в этой повести своеобразно сочетаются с ироническим, если не сатирическим, изображением жизни дворянского «водяного общества», в окружении которого и в столкновении с которым показан Печорин.

Княжна Мери и ее мать княгиня Лиговская, ее родственница Вера и второй муж Веры, Семен Васильевич, — все это люди того круга, к которому принадлежит и Печорин; он связан с ними общими петербургскими и московскими знакомствами и воспоминаниями.

В повести «Княжна Мери» Печорин выступает перед читателем не только как мемуарист-рассказчик (как в «Тамани» и «Фаталисте»), но и как автор дневника, журнала, в котором точно фиксируются его размышления и впечатления. Это позволяет Лермонтову с большой глубиной раскрыть внутренний мир своего героя.

Дневник Печорина открывается записью, сделанной 11 мая, на другой день после приезда в Пятигорск. Подробные описания последующих событий составляют как бы первую, «пятигорскую» часть повести. Запись от 10 июня открывает вторую, «кисловодскую» часть его дневника. Во второй части события развиваются стремительнее, последовательно подводя к кульминации повести и всего романа — к дуэли Печорина с Грушницким. За дуэль с Грушницким Печорин попадает в крепость к Максиму Максимычу. Этим и заканчивается повесть.

Таким образом, все события «Княжны Мери» укладываются в срок немногим больший, чем полтора месяца. Но повествование об этих немногих днях дает возможность Лермонтову с исключительной глубиной и полнотой раскрыть изнутри противоречивый образ Печорина.

Именно в «Княжне Мери» наиболее глубоко показаны безысходное отчаяние, трагическая безнадежность эгоиста Печорина, умного и даровитого человека, искалеченного средой и воспитанием.

Прошлое Печорина, если не говорить о более раннем замысле «Княгини Лиговской», в пределах «Героя нашего времени» мало интересует Лермонтова. Автор почти не занят вопросом о становлении своего героя. Лермонтов не считает даже нужным сообщить читателю, что делал Печорин в Петербурге в продолжение пяти лет, прошедших после возвращения его с Кавказа и до нового появления во Владикавказе («Максим Максимыч»), по пути в Персию. Все внимание Лермонтова обращено на раскрытие внутренней жизни своего героя.

Не только в русской, но и в мировой литературе Лермонтов один из первых овладел умением улавливать и изображать «психический процесс возникновения мыслей», как выразился Чернышевский в статье о ранних повестях и рассказах Льва Толстого. И если «сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души» в полной мере были раскрыты средствами художественной литературы только Толстым, то при всем различии между Лермонтовым и Толстым Чернышевский не случайно назвал среди предшественников Толстого имя автора «Героя нашего времени», у которого «более развита эта сторона психологического анализа».

В беседе с доктором Вернером Печорин говорит: «Из жизненной бури я вынес только несколько идей — и ни одного чувства. Я давно уж живу не сердцем, а головою. Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки с строгим любопытством, но без участия. Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его…»

Печорин последовательно и убедительно раскрывает в своем дневнике не только свои мысли и настроения, но и духовный мир и душевный облик тех, с кем ему приходится встречаться. От его наблюдательности не ускользают ни интонации голоса собеседника, ни движения его глаз, ни мимика. Каждое сказанное слово, каждый жест открывают Печорину душевное состояние собеседника. Печорин не только очень умен, но и наблюдателен и чуток. Этим объясняется его умение отлично разбираться в людях. Портретные характеристики в «Журнале Печорина» поражают своей глубиной и меткостью. Мы знаем, что они написаны Лермонтовым, но ведь Лермонтов не случайно же приписал их Печорину. Так, о докторе Вернере Печорин записывает: «Вернер человек замечательный по многим причинам. Он скептик и матерьялист, как все почти медики, а вместе с этим поэт, и не на шутку, — поэт на деле всегда и часто на словах, хотя в жизнь свою не написал двух стихов. Он изучал все живые струны сердца человеческого, как изучают жилы трупа, но никогда не умел он воспользоваться своим знанием» и т. д.

Если Вернер является спутником Печорина, то Грушницкий — его антипод. Печорин знакомится с Грушницким в действующем отряде, а затем встречается с ним в Пятигорске. Эта встреча дает повод для развернутой портретной характеристики Грушницкого.

Разгадав Грушницкого, Печорин точно воспроизводит в своих записях его речь и этим окончательно раскрывает его ничтожность. Фальшивые, излишне приподнятые, декламационные высказывания Грушницкого изобилуют восклицаниями, вопросами, подчеркнутыми паузами и умолчаниями; речь Грушницкого без всякой меры расцвечена острыми антитезами, сравнениями и приравнениями, например: «Моя солдатская шинель — как печать отвержения. Участие, которое она возбуждает, тяжело, как милостыня».

Природа, пейзаж в «Герое нашего времени», в особенности в «Журнале Печорина», очень часто не только фон для человеческих переживаний. Пейзаж непосредственно проясняет состояние человека, а иногда контрастно подчеркивает несоответствие переживаний героя и окружающей обстановки.

Ключом к идейному замыслу «Фаталиста» является монолог Печорина, объединяющий первую часть новеллы со второй ее частью, в которой речь идет о смерти Вулича.

Размышления Печорина в этом монологе как бы поводят итог всему «Журналу Печорина» и даже роману «Герой нашего времени» в целом. Как справедливо утверждает Е. Н. Михайлова, «Лермонтов как бы говорит своей новеллой: никто не может решить окончательно, существует предопределение или нет, поскольку всегда остается место для случайности, для субъективных «промахов мысли» при объяснении явлений; но даже если предопределение и существует (к чему склоняет пример судьбы Вулича), то и в таком случае человеку остается одно — действовать, испытывать судьбу.

Действие, борьба — вот последний вывод Лермонтова из проблемы рока".

Валентин Иванович Коровин в книге «Творческий путь Михаила Юрьевича Лермонтова пишет, что не в одном произведении Лермонтова не было высказано столько противоположных, порой исключающих друг друга суждений, как о романе «Герой нашего времени». Споры о «Герое нашего времени» выявили несколько противоречивых точек зрения, касающихся не только художественного метода, но и самой интерпретации образа главного героя. В лермонтовском романе обнаружились такие идейно-художественные пласты, которые не были открыты и освещены его первым гениальным истолкователем — В. Г. Белинским. Центральными вопросами изучения романа остаются два: 1) каков художественный метод Лермонтова в «Герое нашего времени?» Является ли роман романтическим или реалистическим произведением? Может быть, в романе осуществлен синтез романтизма и реализма? И 2) Кто такой Печорин? Сознательно или поневоле избирает он позицию эгоиста? Те или иные ответы на эти вопросы объясняются разным прочтением знаменитого романа. И, конечно же, вопрос о композиции романа тесно связан с той или иной точкой зрения на роман.

Время создания романа богато значительными событиями в общественно-литературной жизни. До русского читателя стали доходить идеи Гегеля, сочинения утопистов — Фурье и его последователей. Они естественно налагались на прежние идеи — прежде всего Руссо. Русская публика внимательно следила за новыми веяниями, идущими с Запада, и стремилась осмыслить ход исторического развития в России с предлагаемых точек зрения. От нее не ускользнули ни взгляды французских историков, ни важнейшие изменения, происходившие в литературе, в частности углубляющийся психологизм в сочинениях писателей начала ХIХ века.

Роман Лермонтова справедливо относят к философской прозе и связывают с ее традициями, но это не философский роман в традиционном смысле. «Герой нашего времени» имеет много общего с очерковой литературой, с романом-путешествием, но предметом внимания автора становятся отнюдь не этнографические наблюдения или документально точные описания, сопровождаемые лирическими комментариями. Лермонтовское произведение может быть сопоставлено с романом-исповедью, однако оно не укладывается и в эти рамки. Наконец, «Герой нашего времени» предстает как цикл повестей или рассказов, объединенных одним героем и необыкновенным характером приключений, которые выпали на его долю. Но почему понадобилось Лермонтову собирать разрозненные повести в один роман?

«Герой нашего времени» возник из скрещения многих жанровых образований. Циклизация повестей, по мнению Б. М. Эйхенбаума, была характерным этапом в русской литературе 30-х годов. В первую очередь здесь, конечно, следует назвать «Повести Белкина» А. С. Пушкина. Однако у Пушкина объединены именно повести, которые не составляют целого романа. В тех же случаях, когда Пушкин обращался к жанру романа, композиция его произведений не была новеллистической. Задача Пушкина состояла в том, чтобы всюду представить необыкновенное обыкновенным, чтобы утвердить примат объективного хода жизни. Каждый случайный, необыкновенный эпизод из жизни героев превращался в закономерный, обусловленный внешними, не зависящими от героев причинами.

Романтические страсти героев ставились под неослабленный и скрытый для самих действующих лиц контроль действительности.

Лермонтов, несомненно, был полон внимания к необыкновенной, незаурядной личности дворянского интеллигента. Какова мера свободы, предоставленная личности не зависящими от нее обстоятельствами? Какие внутренние движущие пружины определяют поведение человека и какова их связь с объективными условиями, которые не могут быть установлены самим человеком? Лермонтовский герой изначально необыкновенен, «странен», и все события, в которых он участвует, столь же необыкновенны и странны. Лермонтова интересует не столько заурядный герой, сколько герой необыкновенный, личность могучая, титаническая. Даже встреча Печорина со старым другом Максимом Максимычем выглядит странной, не похожей на обычную встречу друзей, служивших в одной крепости. Однако внешняя странность получает всюду внутреннюю мотивировку.

Продолжая пушкинскую проблематику и споря с Пушкиным, Лермонтов определил свою романную линию в изображении человека 30-х годов. Для него личность передового дворянского интеллигента по своим духовным задаткам отнюдь не опустошена. Скука и эгоизм объясняются не изначальной внутренней пустотой Печорина, а более глубокими причинами, исказившими природу героической личности. «Современный человек» у Лермонтова реабилитируется, с него снимается значительная часть вины. Романтический характер просматривается не только с точки зрения его внешних поступков, но и внутренних побудительных мотивов. Лермонтов как бы предоставляет своему герою полную свободу выбора, однако поступки Печорина незаметным для героя образом демонстрируют не только его волю, но и стоящую за ними власть обстоятельств.

Задача Лермонтова состояла в том, чтобы обусловленность личности внешними обстоятельствами выступила через интимный мир, через противоречия мятущегося сознания. Внутренний мир Печорина заключает в себе противоречия действительности. Душа Печорина равноправна с окружающей жизнью. Мир души соразмерен действительности, которая, однако, существует объективно. Этот романтический в своей сущности принцип подхода к изображению характера осложняется фатальной зависимостью героя от вне его лежащих обстоятельств, выступающих в романе как рок, судьба, предчувствие, предсказание. Вместе с тем отношение Печорина к жизни как игре, переживаемое им чувство обреченности, противоречивый ход раздумий героя всюду представлены в качестве философско-психологического обобщения жизненного опыта, а не возникшими независимо от действительности. У Лермонтова совершается как бы обратный ход по сравнению с последующим реалистическим романом не действительность обусловливает противоречивость Печорина, а противоречия героя намекают на существо жизни; но так как эти противоречия всюду даются через обобщение жизненных событий, то в конечном итоге обнаруживается зависимость Печорина от условий, установленных не им.

Таким образом, герой выступает в качестве инструмента познания жизни, ее заранее предрешенного, гибельного, фатального хода. Это бросает свет на саму действительность. Но как инструмент познания, герой сам подчиняется тем же фатальным законам, не зависимым от его личной воли. Герой одновременно и налагает свою волю на жизненные обстоятельства и вынужден признать, что эта воля не есть только его собственное хотение, что она в конечном итоге отражает его подчиненность сложившимся условиям. Печорин представлен как исторически закономерный герой времени; в нем объективирован тип сознания, тип мышления, отлившийся в строго определенные формы. Поскольку действительность изначально противоречива, поскольку она разъединяет людей, а каждое объединение кончается гибелью или утратой духовных ценностей, то общий закон жизни проявляется независимо от последовательности событий или их причиной сопряженности. События, происходящие с Печориным, демонстрируют с очевидностью фатальный ход жизни, а их разрозненный характер только подчеркивает власть обстоятельств, не зависимых от личной воли героя. Точно так же герой «вынут» из постоянно действующих житейских связей. Герой брошен в жизненный омут, где разные обстоятельства, одинаковые по своей глубинной сущности, ведут к сходным событийным итогам. Для Лермонтова было необычайно важно, с одной стороны, показать сложившегося героя в многообразных жизненных ситуациях, а с другой — ограничить проявление противоречивой, мятущейся натуры в строго очерченном новеллистическом сюжете. Жизнь предстала в своих многообразных проявлениях, в чередованиях различных ситуаций и одновременно в их предельной замкнутости. Ситуации существуют обособленно, вне какой-либо причинной связи между собой. Однако в целом они подтверждают некие общие законы жизни. Точно так же Печорин всюду остается самим собой, в его мировоззрении не происходит никаких переломов. Тип сознания всюду один и тот же, характер героя не меняется, но от новеллы к новелле углубляется психологическая мотивировка героя времени. Печорин действительно «гоняется» за жизнью, которая только подтверждает его установившееся о ней знание. Все столкновения Печорина с людьми случайны, но каждый случай убеждает его в закономерности тех понятий о жизни, которые дал ему предшествующий опыт. Вместе с тем сюжетные события организуются таким образом, что они вносят новые существенные в основы психологии героя. Перед ним возникают новые нравственные и психологические вопросы, но эпизоды, углубляя психологию героя, не способствуют процессу духовного роста Печорина. Жизненный опыт Печорина, извлеченный путем философского обобщения из каждой ситуации, существенен не тем, что он всякий раз нов, а тем, что он всегда одинаков. И эта одинаковость, сопутствующая неожиданным, необыкновенным приключениям героя, демонстрирует постоянство судьбы, торжество бесчеловечных законов, царящих в жизни.

Не только действительность лишена цельности, эпизодически замкнута. Цельности лишен и Печорин. Жизнь его слагается из цепи несвязанных между собой событий, а внутренние противоречия терзают его душу. Композиция романа отражает эту разорванность жизни героя, обусловленную противоречивым, извилистым ходом действительности, бросающий героя то в объятия Бэлы, то в чужую страну.

Впервые в русской литературе появляется такое беспощадное обнажение героем своей личности. Привычка к самоанализу сочетается с беспрерывным наблюдением над окружающими.

Необычная композиция «Героя нашего времени» до сих пор вызывает споры и служит предметом литературоведческих исследований.

Коровин пишет, что в романе Лермонтова «Герой нашего времени» автор, ещё не вполне отделившийся от созданного им образа, совершает тот же путь, что и Печорин. «Незавершенность» эпохи появилась в резком обострении личного начала и вместе с тем в признании социального детерминизма. Обе идеи пришли из разных идеологических и художественных систем и требовали примирения. Необходимо было поставить личную волю под контроль действительности, найти место личной воле рамках социального детерминизма. Это значительно осложнило творческую задачу Лермонтова. Не устраняя личной воли Печорина, он тем не менее положил ей внутренний и внешний пределы. Персонажи романа предстали самостоятельными, отдельными от авторского взгляда лицами, способными к саморазвитию. Действительность воспринимается героями как нечто объективно данное, не зависящее от них, не поглощаемое их субъективными мирами. Реалистический принцип изображения в «Герое нашего времени» победил. Об этом свидетельствует развитая мотивационная сфера, объективный анализ характеров, не допускающий непосредственного авторского вмешательства, этому способствовали и композиция романа.

Лермонтов приводит Печорина к сознанию, что жизнь едина. Она приносит страдания, чревата трагедиями, невыносимо «скучна», но лишь в ней личность может обрести счастье, испытать радость борьбы, вне этой, данной, конкретной действительности, а в ней самой. Но ведь такое непонимание жизни присуще только реализму XIX века.

В одновременном обращении Лермонтова к реалистическому и к романтическому письму заключается его идейно-художественное своеобразие, определившее композицию романа, отразившее «незавершенность» его творческой эволюции и обусловленное «незавершенностью» лермонтовского времени.

Композиция стала средством выражения художественного замысла Лермонтова, средством изображения характера героя.

Примечания Ретардация, 1) в языкознании — разновидность явления фонетической аналогии, сводящаяся к изменению облика слова (лексемы) под воздействием звукотипа другой лексемы, предшествующей ей в контексте. Характерна для числительных, ср. тадж. шонздах — «шестнадцать» (вместо ожидаемой шаздах;) по аналогии с понздах; — «пятнадцать». Обратное по направленности явление — антиципация: ср. рус. «девять» (вместо «невять») под воздействием «десять». 2) В поэтике — композиционный приём задержки развития сюжетного действия; осуществляется посредством лирических отступлений, различных описаний (пейзаж, интерьер), повторением однородных эпизодов и т. п.

Фабула — совокупность событий в их естественном хронологическом порядке. Фабуле противостоит сюжет: те же события, но в их изложении, то есть в том порядке, в котором о них сообщает автор, иначе говоря, фабула — это «то, что было на самом деле».

1. Алпатова Т. А. «История души человеческой» в зеркале повествования// Журнал «Литература в школе». — 2008. — № 1

2. Белинский В. Г. Статьи и рецензии. М.: Издательство академии наук СССР, 1971.

3. Белинский В. Г. Избранные статьи. М.: Детская литература, 1980.

4. Большая Советская энциклопедия. http://slovari.yandex.ru/dict/bse.

5. Егоров О. Г. Нервический характер в русской литературе// Журнал «Литература в школе». — 2005. — № 3.

6. Зуров Л. Ф. «Тамань» Лермонтова и «L'Orco» Жорж Занд.

7. Коровин В. И. Творческий путь М. Ю. Лермонтова. М.: Проствещение, 1973

8. Лермонтов М. Ю. «Герой нашего времени».

9. Мануйлов В. А. Роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» — Комментарии. М.: Просвещение, 1966.

10. Михайлова Е. Н. Проза Лермонтова. М., Гослитиздат, 1957.

11. Чернышевский Н. Г. Полное собрание сочинений, т.III. М., Гослитиздат, 1947.