Внутренняя политика византийского императора Константина V (741-775 гг.): проблема и её разработка

Настоящая работа посвящена актуальной и дискуссионной в русском и зарубежном византиноведении проблеме — первому периоду иконоборчества (726−787 гг.), в котором особенно много споров у исследователей вызывает неоднозначная фигура императора Константина V Копронима (741−775 гг.).

Если на международной арене VIII в. оказался для Византии периодом стабилизации, то внутриполитическую жизнь в течение целого столетия (726−843 гг.) сотрясали внутренние конфликты, связанные с реформами императоров-иконоборцев.

Исследование этого периода в истории Византии осложняется дефицитом информации, содержащейся в источниках по эпохе «темных веков (ок. 650−775 гг.)», что в какой-то мере и определило расхождение мнений историков при оценке личности Константина V и его деятельности как византийского императора.

С одной стороны, Константин V Копроним или Каваллин предстает перед нами как император, который стремился к укреплению центральной власти и проводил активную внешнюю политику. В этом ему некоторые ученые отдают должное, признавая многочисленные военные заслуги как талантливого полководца, прославившегося в военно-иконоборческой среде, и как первого великого Болгаробойца. С другой стороны, в православной исторической и богословской литературе VIII—IX вв. Константин V изображен рьяным иконоборцем, осуществлявшим жестокие гонения на духовенство и монашество. Например, Феофан Исповедник,.

1 Жизнь Константина открывается такими свидетельствами: «В сем году (718 г.) у нечестивого царя Льва III родился нечестивейший сын его Константин» (Theoph., рр. 399−400). По православной легенде о Константине V, он увлечен лошадьми, наездникыми, и пропитан навозом и мочой лошадей (Ka?aAlivo<-). А далее — и сам полон скверны и навоза, настоящий Копроним. И родился полный этой скверны и крешение осквернил тем же (Theoph., рр. 399−400). Сокращения, используемые в диссертации, раскрываются на стр. 129−130 данного тома. который был противником иконоборчества, называет Константина V «тираном» (ТЬеорЪ., р. 441.), «врагом Церкви» (ТЪеорЬ., р. 440) и «врагом Богоматери» (ТЪеорЬ., р. 448), «безумным и нечестивым» (ТЪеорЬ., р. 436), «предтечей Антихриста» (ТЪеорЬ., р. 400), «крайне отвратительным» (ТЪеорЬ., р. 413)2.

Подобные уничижительные характеристики императора нередко появляются на страницах сочинений и других сторонников иконопочитания, которые, интерпретируют политику Константина V со своей точки зрения, порой они искажают исторические реалии Византии в эпоху иконоборчества.

Таким образом, известная противоречивость образа Константина V в сочинениях византийских писателей, хотя и сильно затрудняет воссоздание объективной картины его деятельности, но тем не менее позволяет ученым более широко взглянуть на оценку результатов политики этого византийского императора.

Начало дискуссии по вопросу иконоборчества в истории Византии относится ещё к эпохе Реформации. Дальнейшая разработка этой проблемы шла на протяжении последующих веков вплоть до настоящего времени и труды, как русских, так и зарубежных исследователей, существенно обогатили наше понимание отдельных аспектов иконоборчества. В современной историографии представлен широкий диапазон различных точек зрения и подходов3.

В данной работе мы ставим своей задачей прежде всего проследить и эволюцию взглядов ученых на оценку внутренней политики Константина V.

2Tbeophanis Cbronographia. Rec. С. de Boor. Vol. 1, 2. Lipsiae, 1883, 1885 (repr. 1963) — The Chronicle of Theophanes Confessor: Byzantine and Near Eastern History AD 284−813 / Ed., tr. and comm. by C. Mango and R. Scott. Oxford, 1997.

3 Об историографии иконоборчества M. Я. Сюзюмов подробно рассматривает его разработку с XVI в. до второй половины XX в.- Сюзюмов М. Я. Основные направления историографии истории Византии иконоборческого периода // ВВ. 1963. Т. 22. С. 199−226.

Актуальность разработки истории внутренней и внешней политики Константина V определяется недостаточностью изученности этой проблемы в современной историографии, хотя на её значимость ещё в начале XX в. указал французский исследователь А. Ломбар в своей монографии «Константин V, император римлян"4, однако, на протяжении всего последующего столетия данная тема практически не изучалась. И только в последнее время эта проблема вновь попала в поле зрения исследователей, в частности, она рассматривается в монографии немецкой исследовательницы И. Роховой5. Благодаря трудам И. Роховой и ряда других исследователей истории Византии VIII в. стало возможно проследить определенные связи между различными историческими событиями эпохи иконоборчества и несколько по-новому поставить вопрос о личности и деятельности императора Константина V.

В связи с этим представляется необходимым показать общее и различное во взглядах русских и зарубежных исследователей по вопросу политики Константина V, проанализировав эволюцию взглядов ученых, особо выявить генетические связи, имеющих хождение в науке концепции об иконоборчестве и обратить внимание на изучение проблем политики Константина V в целом и особенно его иконоборческой политики в русской и зарубежной историографии.

Во-вторых, я намерена проследить эволюцию взглядов русских и зарубежных исследователей на проблему первого периода иконоборчества. В хронологические рамки русской историографии иконоборчества включены труды русских и советских ученых, начиная со второй половины XIX в. до конца XX в.- из зарубежной, в том числе японской историографии, выбраны исследования, вышедшие с 70-х годов XX в. до начала XXI в., когда эта проблема вновь становится остро-дискуссионной, именно в этот период состоялся целый ряд конференций, посвященных.

4 '.

Lombard A. Etudes d’histoire byzantine. Constantin V, empereur des Romains (740−775). Paris, 1902.

5 Rochow I. Kaiser Konstantin V. (741−775): Materialien zu seinen Leben und Nachleben. Frankfurt am Mein, 1994. проблемам иконоборчества.

Поскольку сведения о русско-японских научных связях и о развитии византиноведческих студии в Японии в русской исторической литературе отсутствуют, и в Японии русское византиноведение в той же научной литературе освещено недостаточно полно, нам представляется целесообразным во вступлении к моей работе выйти за хронологические и проблемные рамки диссертационной работы и дать, хотя бы краткий обзор развития византиноведения в России и в Японии6.

Неоспорим вклад, сделанный русскими учеными в области изучения истории, искусства и культуры Византии7. Научная традиция изучения византинистики в России восходит ещё к первой половине XIX в., когда на базе целого ряда университетов в Казани, Харькове, Юрьеве, Вильнюсе, Киеве, в Петербурге были открыты историко-филологические факультеты. В 1837 г. была учреждена Археографическая комиссия, а в 1846 г. -Императорское Археологическое общество с тремя группами (2-яклассическо-византийская), ставшее важным центром научной и издательской деятельности8. Тщательное комплексное изучение истории Византии (политической, экономической, социологической) было продолжено во второй половине XIX в. В 1895 г. был открыт Русский.

60 византиноведении в Японии см.: Накатани К. Новое направление в японском византиноведении // Ориент (Orient). 2003. Т. 42−2. С. 163−177 (на яп. языке) — Касатани Т. Изучение русского византиноведения в Японии // Тезисы докладов Международной конференции «Россия и Япония»: к 150-летию установления дипломатических отношений между Россией и Японией. СПб., 2006. С. 123−127.

См. о русском византиноведении: Мир русской византинистики / Под ред. Медведева И. П СПб., 2004; Медведев И. П Из истории петербургского византиноведения. Истоки и становление // ВВ. 2003. Т. 62. С. 97−113- Архивы русских византинистов в Санкт Петербурге / Под ред. И. П. Медведева И. П. СПб., 1995. В библиотеках Российской Академии Наук и Россйской Национальной, Российском Государственном Историческом Архиве хранятся богатые фонды византийских материалов. В Эрмитаже хранится более 560 памятников византийской и поствизантийской живописи. о.

Курбатов Г. Л. История Византии: историография. Л., 1975. С. 74.

Археологический институт в Константинополе9, благодаря деятельности которого стали активно исследоваться монументальные памятники византийской архитектуры и искусства. Ученые, работавшие в университетах, в Археографической комиссии, в Русском Археологическом институте в Константинополе внесли ощутимый вклад в развитие русского и мирового византиноведения.

В 1894 г. вышел в свет первый том периодического академического издания «Византийский временник». В стенах Санкт-Петербургского университета сложилась школа отечественного византиноведения под руководством академика В. Г. Васильевского. Вместе с ним, такие ученые, как Ф. И. Успенский, А. А. Васильев, Н. П. Лихачев, Н. П. Кондаков, В. В. Латышев и др. составили славу русского византиноведения10.

После 1917 г. советское византиноведение развивалось в рамках марксистской методологии, основу которой составляло изучение социально-экономических формаций и классовой борьбы. Ориентация японских исследователей сначала на русскую, а затем на советскую византиноведческую традицию привело к широкому распространению марскисткого подхода в Японии в период после Второй мировой войны Здесь следует отметить труды К. Ватанабе из университета Хитоцубаси", который изучал труды Г. А. Острогорского и А. П. Каждана еще до эмиграции последнего в США. Влияние трудов А. П. Каждана и ряда.

9 В 1914 г. закончилась деятельность Русского Археологического института в Константинополе, после того, как Турция вступила в Первую мировую войну, сотрудники института были высланы в Россию.

10 2004 г. был юбилейным. Стодесятилетие основания «Византийского временника» и стодесятилетие открытия Русского Археологического института в Константинополе. В 1994 г. юбилейная международная конференция была посвящена столетию Византийского временника (Санкт Петербург) — См. об этой конференции: Чеснокова Н. П. Международная конференция, посвященная 100-летию «Византийского временника» и 100-летию Русского Археологического института в Константинополе // ВВ. 1997. Т. 57. С. 341−342.

11 Следует отметить, что в библиотеках университета Хитоцубаси и университета города Осака хранятся многочисленные фонды, относящиеся к истории Византии. других советских византинистов определило сферу интересов и методику исследований К. Ватанабе, в частности, при изучении социальной и.

12 экономической истории Византии, генезиса феодализма, которые также находились в центре внимания советского византиноведения. В течение долгого времени вопросы социальной структуры оставались также одними из наиболее актуальных и остро-дискуссионных в японском византиноведении. Таким образом, заслуга К. Ватанабе заключалась не только в том, что он познакомил японских исследователей с советской методологией исследования, но также и заложил основы представлений о социальной структуре византийского государства13. В целом надо признать, что советская историография оказала большое влияние на дальнейшее.

14 развитие японского византиноведения .

В 1984 г. было создано Общество византиноведческих исследований в Осакском городском университете под руководством профессора К. Иноуэ15. Он специально занимался проблемой комниновского клана аристократических фамилий в Х1-ХП вв. и изучал труд Анны Комнины, а также составил жизнеописание византийских императриц в различные исторические периоды16.

Ватанабе К. Изучение социально-экономической истории в Византии (Видзанцу сякаи кеидзаи си кенкю). Токио, 1968 (на яп. языке) — Watanabe К. Ein Beitrage zum weite weltgeschichtlichen Bild des Fruhmittelalters // Античная древность и средние века. Вып. 10. Екатеринбург, 1973. С. 56−59.

13 Именно проф. Ватанабе К. глубоко изучал труды немецких византинистов, в частности, исследование византиниста X. Г. Бека, он перевел его труды на японский язык.

14 Профессор университета Тоукаи Сёдзю К. тоже внес большой вклад в развитие японского византиноведения. Он в Японию внес методику французского византиноведения. В 1999 г. Сёдзю К. подробно написал очерки по истории Византии — Сёдзю К. История Византийской империи (Видзанцу теикоку си). Токио, 1999. (на яп. языке).

15 В данный момент он является ведущим византинистом в Японии и крупным исследователем в области византиноведения. Он известен как специалист по трудам А. П. Каждана.

16 Иноуэ К. Биографии византийских императриц (Видзанцу кохи рецуден). Токио, 1996. (на яп. языке).

В своих исследованиях К. Иноуэ стремится рассматривать историю Византии во всей ее полноте, учитывая политические, экономические, социальные, и культурные аспекты17. Преподавательская и научная деятельность К. Иноуэ поставили изучение Византии в Японии на прочную научную основу, что способствовало расширению круга интересов и внедрению новых методик исследования японских византинистов.

В советском византиноведении особенно большое внимание уделялось вопросам перехода от античности к средневековью, генезису феодализма и проблеме византийского города. Эти же темы поднимались и среди японских ученых благодаря знакомству с трудами Г. А. Острогорского 18, А. А. Васильева 19, Ф. И. Успенского 20, М. В. Левченко, М. Я. Сюзюмова, А. П. Каждана, Г. Л. Курбатова и Г. Е.Лебедевой25. Кроме того, первоначально, японские византинисты пользовались русскими переводами византийских источников26.

Иноуэ К. Византийская империя (Видзанцу теикоку). Токио, 1982; Иноуэ К., Криудзава Т. Византия и славянские государства (Видзанцу то Сулаву). Токио, 1998. (на яп. языке).

18 Ostrogorsky G. Geschichte des byzantinischen Staates. 3. Aufl. Miinchen, 1963. В 2001 г. X. Вада, профессор университета Цукуба, перевел этот труд Г. Острогорского на японский язык — Вада Хиросин. Видзанцу кокка си. Токио, 1999.

19 Vasiliev A. A. Histoiy of the Byzantine Empire (324−1453). Vol. 1,2. Madison, 1952.

20 Успенский Ф. И. История Византийской империи. T. I-III. СПб.-М.-Л.,.

1913;1948.

Левченко М. В. История Византии: краткий очерк. М., 1940.

22 Сюзюмов М. Я. Византийская книга Эпарха. М., 1962.

Каждан А. П. Социальный состав господствующего класса Византии XI—XII вв. М., 1974.

24 Курбатов Г. Л. История Византии: от античности к феодализму. М., 1984.

25 Лебедева Г. Е. Социальная структура ранневизантийского общества. Л., 1980.

26 Например: Труды В. Г. Васильевского. T. I-IV. СПб., 1908;1930. Лопарев Хр. Греческие жития святых VIII—IX вв. // ВВ. 1910;1912. Т. 17−19. Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения: «Хронография» Феофана, «Бревиарий» Никифора. М., 1980 и др.

После эмиграции А. П. Каждана в США, он стал работать в институте одного из лучших центров византиноведения «Дамбартон Оукс», где в 1989 г. также трудился и японский византинист К. Иноуэ. Идеи А. П. Каждана, изучавшего социальную микрои макро структуру византийского общества, оказались в центре внимания русских, японских и других зарубежных исследователей на XVIII Международном конгрессе.

97 византинистов в Москве (1991 г.) .

В последней четверти XX в. в Японии продолжалось изучение социальных и государственных структур, в том числе проблемы централизации и децентрализации власти в различные периоды существования Византии. Особый интерес для японских византинистов представляла проблема соотношения императорской власти и государственных институтов. Важно отметить, что в этот же период японские византинисты для своих исследований стали широко привлекать просопографический, археологический, сигиллографичекский, нумизматический, эпиграфический, и рукописные материалы. К тому же, в 1991 г. по инициативе профессора университета Осака С. Цудзи была создана Группа по исследованию византийских памятников ликийской территории на острове Гемилер (Турция), где до настоящего времени ведутся ежегодные археологические раскопки и исследуются памятники архитектуры и искусства.

В 2003 г. в Японии учреждён филиал Международной Ассоциации византиноведческих исследований и основана Ассоциация японских византинистов в университете Хитоцубаси (представитель проф. Я. Оцуки) на базе бывшего Общества византиноведческих исследованийкроме того исследования ведутся в Осакском городском университете (проф. К. Иноуэ), университетах Канадзава (проф. Ю. Недзу), Досися (преп.

О XVIII Международном конгрессе византинистов (1991г.) см. нижеРезюме собщений и пленарные доклады. Оргкомитет XVIII Международного конгресса византинистов. М., 1991. См. о последнем XX Международном конгрессе византинистов в Париже: Хроника, Обозрение итогов XX Международного конгресса византиноведческих исследований (Париж, 19−25 августа 2001 г.) // ВВ. 2003. Т. 62. С. 201−223.

X. Адата), Шиболд-Нагасаки (доц. Р. Такебе), Квансей-Гакуин (проф. К. Накатани) и Тояма (доц. И. Кобаяси). Работа этих групп и университетов, широкое привлечение документальных материалов и научных исследований ученых из других стран способствуют дальнейшему развитию византиноведения в Японии. В настоящее время японские византинисты начали активно изучать работы ученых разных стран.

Таким образом, если первоначально японское византиноведение сложилось на базе дореволюционной русской и советской историографии и её методик, то в настоящее время японские ученые, проводя собственные научные исследования, все более активно используют труды американских, английских, немецких и французских византинистов. Но в целом, работам японских исследователей, особенно в сравнении с трудами их русских коллег, все ещё недостает комплексного подхода к изучению истории Византии.

Большинство японских ученых рассматривали внутреннюю политику Византии, опираясь на труды русских ученых, в которых мало внимание уделяется непосредственно иконоборческой политике Константина V.

В западной историографии эта проблема также не нашла широкого освещения, поэтому в задачу моей работы входит попытаться восполнить этот пробел, и сделать это можно, на наш взгляд, только сконцентрировав внимание на основных проблемах первого периода иконоборчества.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

На основе проведенного анализа российской и зарубежной научной литературы, рассматривающей проблемы первого периода иконоборчества и тесно связанного с ним правления императора Константина V можно с уверенностью констатировать, что изучение этих проблем, хотя и значительно продвинулось в своей разработке, существенно обогатив наше понимание отдельных аспектов иконоборчества, но, тем не менее, эта проблематика все ещё далека от окончательного разрешения.

На протяжении всего XX в. и особенно его второй половины исследователи убедительно доказали, что эта проблема требует комплексного изучения. Благодаря трудам ученых по истории Византии VIII века стало возможно проследить определенные связи между различными историческими событиями эпохи иконоборчества и несколько по-новому поставить вопрос о личности и деятельности императора Константина V. Например, вопрос о времени проведения им военной реформы, о более глубокой связи ее с мятежом Артавазда и заговором 766 г.

Следует заметить, что в мировом византиноведении всегда наличествовал интерес к изучению, главным образом, первого периода иконоборчества, второй же его период изучался менее активно, поэтому появление в России монографии Д. Е. Афиногенова («Константинопольский патриархат и иконоборческий кризис в Византии (784−847»), посвященной второму периоду иконоборчества нам представляется очень важным.

Обращает на себя внимание, что в зарубежной историографии, в том числе и японской, в йастоящее время активно рассматривается проблема внутренней политики Константина V, проблемы первого периода иконоборчества, в русской же научной литературе наблюдается, к сожалению, значительно спад интереса к изучению этих проблем. Однако, лпд.

Афиногенов Д. Е. Константинопольский патриархат и иконоборческий кризис в Византии, 784−847 гг. М., 1997. заслуга российских ученых в разработке данной проблематики несомненна. В предвоенные и послевоенные годы именно российские ученые выдвинули концепции экономических и социальных основ иконоборческого движения (Е. А. Косминский, М. В. Левченко, Б. Т. Горянов, М. Я. Сюзюмов). Если в дореволюционный период большое значение в русской историографии предавалось религиозной проблеме в объяснении появления иконоборчества, то изучение иконоборчества в советской исторической литературе особенно после Второй мировой войны было сосредоточено вокруг целого ряда проблем монастырского землевладения и церковных имуществ, так как советское византиноведение развивалось на основе марксистской методологии. Советские ученые стремились показать, что под видом религиозной борьбы скрывались острые социальные столкновения, такие как борьба народных масс против господствующей церкви и монастырского землевладения.

В 50-х — 70-х годах русские исследователи стали уделять больше внимания идеологии иконоборческого движения (Е. Э. Липшиц, 3. В. Удальцова, Г. Г. Литаврин). Здесь прослеживается непосредственно связь с трудами французской исследовательницы Э. Арвейлер («Политическая идеология в Византийской империи») 290 и трудами ряда других зарубежных исследователей.

В зарубежной историографии иконоборчества особое внимание уделялось и продолжает уделяться проблемам причин иконоборчества, вопросам борьбы императорской власти с церковной властью, а также монашеской идеологии и социальной реформе императоров-иконоборцев.

На наш взгляд, представляет интерес особенности подхода к указанной проблематике византиноведов разных стран: в английской историографии особое место занимают работы, касающиеся византийской культуры, религии. В последние годы активируется интерес английских исследователей (Л. Брабейкер и Дж. Хэлдон) к проблемам иконоборчества («Византия в эпоху иконоборчества (ок. 680−850): материалы. Обзор с.

290 Ahrweiler H. L’ideologie politique de l’empire byzantin. Paris, 1975. комментариями"). Для решения этих проблем они широко привлекают не только письменные памятники, но и памятники материальной культуры. Немецкие ученые, как и русские, ставят в центр своих исследований социально-экономические проблемы иконоборчества.

В японской историографии проблемы иконоборчества также привлекают ученых. Особенно большой интерес вызвала работа К. Накатани («Об эпохе иконоборчества — Византия в VIII в.»), в которой он пытается ответить на вопрос: можно ли VIII век назвать эпохой только иконоборчества?

Необходимо подчеркнуть, что проанализированные нами труды ученых внесшие большой вклад в разработку проблематики иконоборчества бесспорно послужат стимулом к дальнейшему изучению не только личности Константина V и эпохи его правления, но и к разрешению других не менее важных вопросов первого периода иконоборчества.

291 Brubaker L. Haldon J. F. Byzantium in the Iconoclastic Era (ca. 680−850): The Sources. An Annotated Survey. Birmingham, 2001.

292 Накатани К. Об эпохе иконоборчества — Византия в VIII в. // Очерки филологического факультета университета Осаки. Сер. История. (Мачиканеяма ронсо). 1992. Т. 26. С. 63−87. (на яп. языке).

Источники.