Встречают по одежке. К вопросу о региональном своеобразии фразеологической номинации одежды в приамурских говорах

ВСТРЕЧАЮТ ПО ОДЕЖКЕ. К ВОПРОСУ О РЕГИОНАЛЬНОМ СВОЕОБРАЗИИ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОЙ НОМИНАЦИИ ОДЕЖДЫ В ПРИАМУРСКИХ ГОВОРАХ А. С. Данилевская Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко (Украина)

Изучение и описание национальных особенностей народной культуры через фразеологические единицы — процесс, позволяющий описать не только различные этнокультурные пласты фразеологии, но и заполнить лакуны лингвокультурного пространства Языковой картины мира отдельного сообщества.

Русские говоры Приамурья как говоры переходного типа, сформировавшиеся в условиях межъязыкового и междиалектного контактирования на севернорусской основе, представляют собой важный и интересный источник фактического материала для лингвистов, историков, этнографов и культурологов. В диалектной фразеологии запечатлелись сложные судьбы амурского казачества, украинских и белорусских переселенцев, трудные этапы освоения и покорения дальневосточной земли, непростые взаимоотношения с местными народностями, проникновение китайской культуры, а также традиционные праздники, обычаи, быт. [Кирпикова, 2004].

В настоящей работе рассматриваются особенности фразеологической номинации одежды на материале тематического блока «Предметы материальной культуры диалектоносителей» по данным Словаря русских говоров Приамурья [1983, 2007], картотеки фольклорно-диалектологических экспедиций кафедры русского языка Дальневосточного государственного гуманитарного университета и архива Г. С. Новикова-Даурского. Эти источники в силу своей объективности позволяют моделировать языковую картину мира русских жителей Приамурья в течение достаточно большого временного отрезка.

Фразеологическая номинация представляет собой особый вид наименования и в силу своей сложности не может быть сведена ни к лексической, ни к синтаксической, являясь, по замечанию многих ученых, высшим типом номинации в пределах языковой системы. Н. Ф. Алефиренко в коллективной монографии «Фразеологическая номинация: когнитивный аспект» указывает на «необходимость разграничения этимологического образа — того представления, которое возникает в результате соотнесения фраземы с ее свободно-синтаксическим генотипом, — и живого образа — представления, возникающего в результате современного восприятия и понимания фразеологического оборота» [Алефиренко, Загриценко, Федуленкова, 2008, 58]. Раскрытие этимологического образа непосредственно связано с внутренней формой (ВФ) фразеологизма, поскольку основополагающая функция ВФ заключается в формировании значения ФЕ. Основными средствами фразеологической номинации признается метафора и метонимия. В каждом языке организация образных средств, воплощенных во фразеологическом наименовании, имеет свой национальный характер, заключающийся в специфике фразеологического значения.

Тематический блок «Предметы материальной культуры диалектоносителей» включает группу «Одежда», представленную ФЕ, называющими одежду амурских жителей, а также фразеологизмами с компонентом — наименованием одежды. Одежда как одна из древних форм материальной культуры, сопровождающая человека от рождения до смерти, изменяющаяся от поколения к поколению, постепенно превратилась из предмета необходимости в произведение искусства. Через одежду человеческое сообщество идентифицирует себя как отдельный этнос, поскольку ее наименования непосредственно связаны с бытом, историей, культурой народа. Язык на протяжении веков запечатлевает в устойчивых оборотах уникальные названия одежды, ее элементы, способы изготовления, материал, переосмысливая и создавая своеобразный фрагмент диалектной картины мира. Полевая организация тематической группы позволяет нам в дальнейшем смоделировать фразеосемантическую структуру диалекта в целом, что способствует использованию всех устойчивых единиц, с различной степенью удаленности от центра. В основу полевой организации данной тематической группы может быть положен такой дифференцирующий признак, как образность. В зависимости от степени эксплицитности данной характеристики в значении ФЕ было выделено четыре микрополя: микрополе 1 — образные ФЕ, ядро группы; микрополе 2 — номенклатурно-терминологические сочетания с компонентом — наименованием одежды образного типа; микрополе 3 номенклатурно-терминологические сочетания с компонентом — наименованием одежды безобразного типа; микрополе 4 — ФЕ глагольного и наречного типа безобразной семантики с несвободными синтаксическими связями.

Фразеологический статус устойчивых сочетаний, микрополей 2, 3, 4 вызывает немало разногласий в среде фразеологов. Широкое толкование фразеологии, вслед за С. И. Ожеговым и другими учеными, среди которых исследователь диалектной фразеологии Дона Е. В. Брысина, позволяет включить в периферийную зону фразеосемантического поля группы, спорные случаи, в частности, номенклатурно-терминологические сочетания полуболотные сапоги (кожаные сапоги с высокими голенищами), наборочная юбка (юбка прямого покроя с нашитыми на нее фалдами), писековая шерсть (высококачественная шерсть), месяц в рукавицах (луна, окаймленная световой полосой, что, по народным приметам, предвещает мороз); выражения глагольного и наречного типа необразной семантики с несвободными синтаксическими связями проявить моду (показать пример), на бельё (о менструации у женщин). Воспроизводимость, устойчивость на структурно-семантическом уровне сближает данные выражения с собственно фразеологизмами, в то время как образность, эмоционально-оценочные признаки представлены факультативно, реализуютеся в значении не последовательно; ср.: с одной стороны, кокушкины сапожки / кукушкины обутки (растение башмачок крупноцветный с цветком ярко-лилового цвета), где в основании внутренней формы — метафорическое переосмысление прототипа, или такое сочетание, как чертова кожа (материал, грубая ткань невысокого качества), где негативные эмоции и отрицательная оценка диалектоносителя выражена через коннотативно окрашенную лексему чертова, а с другой, собачина нитка (нитка из собачьего пуха) — номинация изделия по производителю, метонимический перенос, лишенный какой-либо образности и других признаков, который сопоставим с литературным словосочетанием лисья шуба. Таким образом, отсутствие отдельных признаков все же не делает эти единицы менее привлекательными и значимыми для исследования, поскольку информация, которую они в себе несут, помогает воссоздать полную картину быта дальневосточного региона.

Описание особенностей тематической группы «Одежда» происходит от периферийных сегментов к ядерной зоне по принципу нарастания коннотативных характеристик.

Так, интересна с точки зрения этнокультурной информации ФЕ, вошедшая в структуру микрополя 4, снять рубашку (о законченном менструальном цикле у женщины). Именной компонент рубашка очень часто встречается в русской фразеологии и обычно имеет сакральный смысл: в ней рождаются, с ней хоронят, ее снимают, когда уже ничего не остается. Рубашка как символ защиты, оберега была всегда ближе к телу и оставалась с девушкой, женщиной в разных ситуациях. Известно, что в период месячных женщины считались грязными, в некоторых случаях их даже изолировали и запрещали посещать церковь, чтобы они никого не испачкали. В данный период девушки / женщины обязаны были носить специальные одежды — рубахи из цельной холстины без кокетки с целью уберечь народ от общения с «нечистой». Снятие рубашки ассоциировалось с обрядом очищения, ср.: Я только рубаху сняла; все, очистилась (Амур. 1980).

В устойчивых сочетаниях микрополя 3, содержащих регионально маркированные компоненты типа орочонские рукавицы, китайские обутки, можно увидеть специфические черты и своеобразные трансформации одежды, характеризующие особенности жизни людей в дальневосточном крае и их мировосприятие, зафиксированное в языке. Так, сочетание орочонские рукавицы, имеет диалектный лексический аналог дыроватки (меховые охотничьи рукавицы с разрезом для быстрого высвобождения руки при стрельбе). Атрибутивный компонент орочонские восходит к названию коренной народности Дальнего Востока. Орочи — исчезающая малая народность, проживающая в России преимущественно на территории Хабаровского края. Как отмечают исследователи малых народностей Р. В. Суляндзига, Д. А. Кудряшова, П. В. Суляндзига, местные русские жители ошибочно называли орочей орочонами, что в дальнейшем, возможно, и привело к закреплению в диалектной речи искаженной формы. В диалекте существует достаточно много лексических единиц с корнем ороч-, орогд-называющих одежду. Это связано с культурным заимствованием русскими у амурских жителей способов изготовления теплой верхней одежды, поскольку суровые природные условия диктовали новые «модные» требования. Примечательно, что в большинстве своем переселенцы не различали коренное население Амура по национальной принадлежности, называя всех орочонами.

Близкое соседство с Китаем, установление добрососедских отношений приводит к тому, что на территорию Дальнего Востока, в частности Амурской области, активно проникают китайские товары — изначально путем натурального обмена (по воспоминаниям потомков Амурских казаков, проживающих в селе Албазино, «…бывало, добежим по реке до середины зимой, а они (китайцы, то есть) нам обуток своих, платков всяких, а мы им значки, да бутылки, а потом обратно — каждый к себе»), а в дальнейшем — товарно-денежного. Таким образом появляется и закрепляется в речи ФЕ китайские обутки (то же, что китайки — домашние тапочки, сшитые китайцами). В говоре лексема обутки имеет несколько значений: первое соотносится с диалектизмом обуй, называющим любую обувь (Обуй-то разный (Е.-Ник.Окт.); Обуй хорошу мы не носили (Союз.Окт); Старинна обуй — только олочки (Рад. Облуч.); второе — самодельная рабочая обувь Обутка всякая была, что смастеришь (Джл.Скв.). В сочетании реализуется первое значение диалектного компонента. Культурологическая информация о реалиях материальной культуры помогает прояснить образ, заключенный во внутренней форме, и глубже понять механизм номинации единиц.

Предметы и элементы обрядовой культуры, обладающие такими характеристиками, как цикличность, последовательность, традиционность и др., как правило, сохраняются в устойчивых формулах. В группе выделено две ФЕ понедельничное платье и визитное платье, означающие платье, которое надевается на второй день молодой женой после свадьбы, которые выступают как синонимы. Во ФЕ понедельничное платье для воссоздания внутренней формы, прототипической ситуации необходимо обратиться к этимологии лексемы понедельничное, восходящей к названию дня недели — понедельник — день, следующий за неделей — устаревшим наименованием воскресенья, которое сохранилось в украинском языке. Кроме того, во многих славянских языках название дня трактуется как «после воскресенья / праздника». Можно предположить, что и понедельничное платье — это то платье, которое одевается уже после главного торжества, праздника: Одно платье венчально, а потом понедельничное (Кн-ка.Кнст.). Визитное платье также противопоставляется белому свадебному с фатой — это платье светлых тонов, надеваемое исключительно на второй день, чтобы принимать визиты уже самых близких родственников и друзей. Изменение статуса молодой девушки, превращение ее в жену символически связано с ритуалом переодевания платьев, которые имеют свои, закрепленные в диалекте названия.

ФЕ, называющие явления природы, растения, структурирующие микрополе 2 представляют особый пласт амурской фразеологии: в них отражено своеобразие флоры и климата региона. Издавна люди научились определять погоду, полагаясь на природные знаки, при этом создавая необычные образы, например, месяц в рукавицах (луна, окаймленная световой полосой, что, по народным приметам, предвещает мороз); солнце в рукавице (солнце, окаймленном туманной полосой — ветреную погоду). Суровые погодные условия, затяжные холода, частые ветра — вот особенности климатических условий Дальнего Востока, что и находит подтверждения в языке.

Достаточно ярко представлено ядерное микрополе группы, куда вошли фразеологизмы с компонентом — наименованием одежды, характеризующие лицо по различным признакам: материальному положению сарапинчатый буржуй (устар. прозвище бедного, неимущего), карман широкий (жить в достатке, богатстве); физическому состоянию коньки отбросить / сандали отбросить (шутл.-ирон. скончаться, умереть); ситуативным состояниям не к шубе рукав (о неподходящей ситуации или человеке, не умеющем ориентироваться в ситуации и сложившихся представлениях). Предметная сфера представлена фразеологизмами перемываха да рубаха (о небогатой поношенной одежде) и браться шубой (портиться, закисать, подниматься, отделяясь от жидкости). В структуре ФЕ, характеризующих человека по материальному положению, часто встречается лексема карман. Возможно, это связано с распространенным толкованием слова тюркского происхождения и обозначающего «кошель для денег», изначально имеющий форму мешочка. Слово проникло в русский язык в конце XVI — начале XVII вв. и просуществовало в таком значении до середины XIX века, что и способствовало на основе метонимического переноса по связи закрепиться устойчивой ассоциативной цепочки: деньги — мешок — кошелек — карман. ФЕ, объединенные семой «материальное положение». вступают в антонимические отношения богатство / бедность: карман широкий — карман тощий.

Коннотативно окрашенный фразеологизм сарапинчатый буржуй, характеризующий бедного, неимущего человека, связан с атрибутивным компонентом сарапинчатый, который несет экстралингвистическую информацию и восходит к лексеме сарапинка / серапинка, означающей дешевую хлопчатобумажную ткань в клеточку или в полоску. Соответственно, одежда из этой ткани подчеркивала социальный статус человека, что в результате метонимического переноса и метафорического переосмысления привело к закреплению в речи фразеологизма с иронической окраской и негативной оценкой.

В заключении стоит еще раз подтвердить правильность выводов А. И. Федорова, исследующего особенности фразеологических единиц русских говоров Сибири, о высокой роли внутренней формы диалектных терминологических сочетаний, по сравнению с терминологическими сочетаниями литературного языка, поскольку она может передавать образные ассоциации, свидетельствующие о характере мышления народа [Федоров, 1980: 32].

фразеологический одежда культура диалектоноситель

1. Брысина Е. В. Этнолингвокультурологические основы диалектной фраземики Дона: дис. … докт. филол. наук: 10.02.01 / Евгения Валентиновна Брысина. — Волгоград, 2003. — 543с.

2. Картотека материалов фольклорно-диалектологических экспедиций кафедры русского языка Дальневосточного государственного гуманитарного университета 2004 — 2008.

3. Кирпикова Л. В. К истории формирования русских говоров Приамурья // Народное слово Приамурья. Сборник статей, посвященный 20-летию публикации Словаря русских говоров Приамурья. — Благовещенск: БГПУ, 2004. — с. 9−19.

4. Ожегов С. И. О структуре фразеологии // Лексикология. Лексикография. Культура речи. — М., 1974. — с. 192−219.

5. Словарная картотека Г. С. Новикова-Даурского / Под ред. Л. В. Кирпиковой. — Благовещенск: БГПУ, 2003.

6. Словарь русских говоров Приамурья / Под ред. Ф. П. Филина. Сост. Ф. П. Иванова, Л. В. Кирпикова, Л. Ф. Путятина, Н. П. Шенкевец. — М., 1983.

7. Словарь русских говоров Приамурья, 2-е изд., исправл. и доп. / под ред. О. Ю. Галузо, Ф. П. Ивановой, Л. В. Кирпиковой, Л. Ф. Путятиной, Н. П. Шенкевец. — Благовещеннск: Изд-во БГПУ, 2007.

8. Суляндзига Р. В., Кудряшова, Д. А. Суляндзига, П. В Коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации. // Обзор современного положения. — М, 2003.

9. Федоров А. И. Сибирская диалектная фразеология. Новосибирск: Наука, 1980.

10. Фразеологическая номинация: когнитивный аспект: монография / Н. Ф. Алефиренко, С. А. Загриценко, Т. Н. Федуленкова; Федер.: Поморский университет, 2008.