Влияние экстремальной среды на экологическое сознание

Российский Государственный Социальный Университет Кафедра «Социальная и семейная педагогика»

Реферат На тему: «Влияние экстремальной среды на экологическое сознание»

Студентка: Рудова Юлия Группа: СПД-ДС-2

Преподаватель: Маловидченко Москва, 2011

Содержание Введение

1. Экологическое сознание

2. Экологическое сознание и личность

3. Концепция права, морали и этики в эко-образовании

4. Экологическое сознание и современные города

5. Экологическое сознание и эмоции

6. Влияние экстремальной среды на экологическое сознание Список литературы природа экологический образование сознание Введение Проблема взаимодействия общества и природы является предметом экологической формы общественного сознания. До поры до времени люди особенно не задумывались о результатах своего воздействия на природу. Интерес к изучению природы усилился с развитием естествознания в эпоху Возрождения и начала Нового времени.

Идея господства над природой — одна из важных идей в истории экологического сознания. Но получалось так, что эта идея, по существу, оправдывала хищническое отношение к природе. От природы стремились взять как можно больше, и никто не прислушивался к призывам о сохранении природы.

Оценивая концепции разрешения экологической проблемы, нужно иметь в виду, что последствия научно-технического прогресса зависят не от самих науки и техники, а от того, как используются их достижения, а это, в свою очередь, связано со спецификой той социальной системы, в которой они функционируют. Чтобы предотвратить разрушительные воздействия общества на природу, нужно не только осознать экологическую ситуацию, но и преобразовать само общество. Необходимо рациональное использование природных ресурсов в интересах не отдельного человека, или социальных групп, а всего человеческого общества.

Проблема взаимосвязи человек с природой не нова, она имела место всегда. Но сейчас, в настоящее время, экологическая проблема взаимодействия человека и природы, также воздействия человеческого общества на окружающую среду стала очень острой и приняла огромные масштабы. Общество не выживет без экологического сознания. Это сознание должно проникнуть во все области науки, техники и производства и изменить их так, чтобы они способствовали выживанию человечества, не его гибели. Сущность экологического сознания является отражением реально практических отношений общества. Обществу необходимо знать экологические нормы, правила поведения, иметь высокий уровень экологической культуры. Процесс формирования экологической культуры рассматривается как единство трех проблем: — широкое разъяснение гибельных последствий загрязнения среды обитания; — приобретение экологического подхода к организации экономики и другим сферам жизни и деятельности общества; — формирование экологического сознания. На формирование сознания огромное влияние оказывает общественная жизнь. Экологическая культура органически связана с сущностью личности в целом, с ее различными сторонами и качествами. Неправильно полагать, что сфера нравственно-экологической ответственности начинается и действует в рамках профессиональной морали. Самое существенное в процессе экологизации морали — постепенная сложная перестройка сознания. Нормы нравственного отношения к природе, ставшие внутренней потребностью, могут сыграть высокую роль в решении экологических проблем

1. Экологическое сознание Человек (индивид, популяция, этнос, человечество) постоянно находится в очень сложных взаимоотношениях с окружающей средой, которые предполагают с его стороны осуществление определенных действий, в результате чего устанавливается (или должен установиться) новый баланс между человеком и средой и между элементами этой среды. Этот баланс определяет во многом условия жизнедеятельности и работоспособности человека, а также сохранение и воспроизведение объектов среды и их параметров. Весь комплекс взаимодействующих с человеком природных факторов обычно называется средой обитания, а возникающие отношения человека с этими факторами — обитаемостью. Отражение этой ситуации в сознании человека и формирует то, что обозначено нами как экологическое сознание. Рассматривая природные факторы, определяющие взаимоотношения человека и среды, можно также выделить несколько типов взаимоотношений: человек и Земля (почва, атмосфера, вода, климат, ландшафт, минеральные ресурсы), человек и биосфера (флора и фауна), человек и техносфера (вся совокупность используемых человеком технических средств и предприятия, их производящие и обеспечивающие удовлетворение потребностей человека), человек — человек (общество и общественные группы, социальные условия, создаваемые при разных формах общественных отношений). Определение экологического сознания связано с одним важным обстоятельством — выявлением возможности распространения на природу ряда концепций, вытекающих из характера и структуры общественных отношений. Направленное изменение связей, существующих в природе, все больше и больше становится подвластно человеку, который может использовать всю мощь современной техники, в том числе и для навязывания природе чуждых ей отношений, например таких, как главенство, приоритет, ценность и т. п.

2. Экологическое сознание и личность Вот несколько определений личности:

*Личность — целостный человек в единстве его индивидуальных способностей и выполняемых им социальных функций.

*Личность — характер, темперамент, способность, совокупность преобладающих чувств и мотивов действия, особенности протекания психических процессов.

*Личность — это субъект сознательной деятельности в мотивационной сфере с его потребностями, интересами и направленностью.

Личность не является прочной, застывшей, раз и навсегда данной характеристикой, в ее формировании лежат три основные группы факторов: врожденные, генетически закрепленные, привносящие в личность элементы генетической памяти; определяемые индивидуальным опытом; отражающие общественно-исторический опыт поколений, т. е. обучение и воспитание. Установка личности на признание значимости экологических отношений и их динамики делает экологическое сознание более емким и более активным.

Б.Ф. Ломов, прекрасно понимая целостность личности, предложил использовать термин «личностные факторы» как искусственно выделенные грани личности и отнес эти факторы к трем общим психологическим категориям — регулятивным, когнитивным и коммуникативным. А. А. Алдашева, анализируя особенности личностной адаптации, также пришла к выводу о трех типах личностного поведения — эмоциональном, когнитивном и коммуникативном.

Одним из таких важных регулятивных факторов является так называемый локус-контроль, концепция которого разработана Дж. Роттером. Он считал, что локус-контроль — это свойство человека эффективно контролировать возникшую ситуацию или владеть ею.

Всех людей можно расположить в континууме между двумя крайними точками — внешним и внутренним локус-контролем. Под внешним контролем подразумевается восприятие положительных или отрицательных событий или объектов, которое не связывает их с личным поведением, т. е. данное событие расценивается как независимое от личности, возникшее и протекающее вне его участия или начального толчка, оно неподконтрольно личности и фатально (человек не может остановить процесс, изменить его ход или предотвратить его появление).

Внутренний контроль характеризует восприятие внешних событий как связанных с влиянием человека, зависящих от его действий и полностью подконтрольных человеку. Люди с преобладанием внутреннего контроля в большей степени используют когнитивные процессы для анализа ситуации, получения полной информации о происходящем событии и его динамике, разработки методов и способов влияния на текущие события или предупреждения появления нежелательных жизненных ситуаций. Они склонны к разработке программ и планов поведения.

Рассматривая разнообразные аспекты экологического движения на его современном этапе, можно видеть, что различия в типе локус-контроля отражаются в экологическом сознании в разных позициях по отношению к направленности и активности этого движения. Так, при внешнем контроле отмечается тенденция к позиции ретризма, (возврат к старине путем остановки всякого научно-технического прогресса). При преобладании внутреннего контроля большую роль играет тенденция поиска субоптимальных, компромиссных решений.

Вместе с тем преобладание внешнего контроля способствует вовлечению этих людей в экологическое движение при достаточной активности окружения. Лица с высоким внутренним контролем вовлекаются труднее, но, вступив в движение, они сохраняют ему верность, невзирая ни на какие обстоятельства.

Рассматривая роль личностных факторов в экологическом сознании, следует остановиться на их участии в формировании такого сложного состояния, которое обозначается как психологическая защита и является одной из форм стратегии по отношению к природе.

Хорошо известно, что практически каждый человек, размышляя о своем отношении к природе и оценивая это отношение, испытывает чувство вины за тот вред, который он ей наносит. Это может быть и глобальное чувство, но чаще оно возникает по поводу какого-то конкретного действия человека или других людей, или тех или иных социальных групп, или общества в целом.

Обычно в таких ситуациях человек воздвигает в своем сознании своеобразную защиту, направленную на преодоление этой вины или вытеснение ее из сознания. Такая защита может быть реализована направлением внимания на другой объект, т. е. путем замещения, рационализма, когда чувство вины уравновешивается перечислением материальных выгод, перекладыванием вины на другого и др. Однако полностью реализовавшая себя личность вместо психологической защиты формирует план активной деятельности, которая могла бы предотвратить поступки, вызвавшие чувство вины.

Для экологического сознания волевые характеристики личности имеют особое значение, так как они направлены главным образом внутрь себя, формируя выраженность и устойчивость сознательно принимаемого решения о самоограничении при удовлетворении потребностей за счет разрушения природы.

В проблеме «сознание и личность», как нам кажется, большое значение имеет конформность, которая зачастую является наиболее важной характеристикой, определяющей самореализацию личности, особенно в условиях коллектива.

3. Концепция права, морали и этики в экологическом образовании В экологии как науке, описывающей взаимоотношения в природе, преимущественно в биосфере, вообще отсутствуют сами понятия права, нравственности, морали, этики и близкие к ним. Это вполне понятно, так как в природе существуют детерминированные законы, исключающие какую-либо возможность иного взаимоотношения объектов.

Огонь сжигает деревья, и иного быть не может, так же как вода не может не растворять растворимые соли. Лев не может стать вегетарианцем и не убивать животных, жираф — не обгладывать деревья, поскольку такая необходимость действий генетически заложена у животных и их прекращение означало бы гибель.

В этом отношении интересны результаты экспериментов, проводившихся в лаборатории И. П. Павлова, в которых исследователь пытался выработать пищевой условный рефлекс на болевой раздражитель. Лишь при особых условиях в некоторых случаях такой противоестественный рефлекс удалось выработать, но это приводило к появлению невроза и скорой гибели животного.

Правда, нам могут возразить, что при интродукции некоторых рыб отмечались случаи перехода их от растительной к плотоядной системе питания, но это возражение ложное, так как эти рыбы были исходно всеядными.

Таким образом, мы должны прийти к мысли, что рассматриваемые концепции могут возникнуть и возникают лишь в человеческом обществе и характеризуют правила взаимоотношений между людьми или группами людей, связанные с процессами выбора, запрета, предпочтения, разрешения и ограничения. Можно сказать, что распространение понятий права, нравственности, этики и морали на природу есть не что иное, как очеловечивание природы.

Исторически этот процесс возник, вероятно, на том уровне взаимоотношений между людьми, на котором появилась возможность выбора. В тех жизненных ситуациях, когда такая возможность отсутствует, распространение на эти ситуации правовых и морально-нравственных категорий бессмысленно.

Именно наличие выбора предполагает возможность появления таких поведенческих категорий, как запрет и разрешение, предпочтение и ограничение. Именно эти две пары категорий и лежат в основе всего понятийного комплекса правовых, моральных, нравственных и этических норм.

В рамках этой книги мы не имеем возможности изложить чрезвычайно интересную и порой парадоксальную историю становления и развития категорий права, нравственности и этики, тем более что по этой теме имеется очень богатая литература, но данная проблема всегда определялась правилом: меняется выбор — меняется и содержание категориальных понятий.

Таким образом, рассматривая отношения человек-природа, мы приходим к выводу, что возможностью выбора располагает только человек, природа такой возможности не имеет. Поэтому разбираемые категории в экологическом сознании касаются только человека и устанавливают определенные правила его отношений с объектами и явлениями природы. Вне этих односторонних отношений нравственные и правовые категории существовать не могут, и попытки использовать их можно рассматривать лишь как проявление крайнего антропоцентризма экологического сознания.

Приведем два примера. Один из них предельно очевиден и касается использования терминов «полезные» и «вредные» животные.

В природе не существует этих понятий как неотъемлемых абсолютных качеств растения или животного. Объекты природы — это данная реальность, и их качество полезности или вредности существует лишь в сознании человека, оценивающего также с очень узких позиций возможности своих взаимоотношений с этими объектами природы. Хинное дерево полезно для человека лишь потому, что из него добывают хинин, нужный только человеку. Вне этой ситуации «полезность» дерева как понятие исчезает.

В установившемся экологическом балансе даже такая возможность деления на «полезные» и «вредные» отпадает. Об этом свидетельствует печальный опыт борьбы с объектами природы, отнесенными к категории «вредных», и иногда приходится даже законодательно защищать некоторых якобы «вредных» животных, как это произошло в Средней Азии с ядовитыми змеями.

Вообще следовало бы исключить использование в школьных учебниках часто встречающегося термина «полезные» и «вредные» животные и растения, заменив его на «используемые человеком» и «опасные для человека» .

Кажется более приемлемым разделение объектов природы по критерию «опасный-безопасный», которое довольно широко используется в зоопсихологии, но и здесь явно вырисовывается антропоцентризм отражения в природе факторов, создающих деструктивные ситуации для какого-либо объекта, прежде всего для человека.

Второй пример связан с существованием такого феномена экологического сознания, как вегетарианство, вернее той его разновидности, которая связана с очеловечиванием животных. Вспомним хотя бы знаменитый лозунг — «Я никого не ем!»

Физиологические и биохимические процессы, протекающие в организме человека, особенно те, которые связаны с белковым обменом, определяют необходимость всеядности. Напомним также, что по причинам экологического и примитивно философского характера в некоторых племенах был широко распространен каннибализм как общественное явление, входящее в категорию морали и этики.

Эти примеры, по нашему мнению, доказывают, что категории права и нравственности существуют в экологическом сознании как понятия, относящиеся только к человеку и определяющие правила и нормы его отношений с внешней средой в тех случаях, когда имеется ситуация выбора. Мы не сможем остановиться подробно на всех аспектах правовых и нравственных концепций, используемых экологическим сознанием, и остановимся лишь на тех, которые или спорны, или представляют особый интерес по своим теоретическим или прикладным характеристикам.

Одним из них является проблема, которую можно отнести к философии права, распространяемого на экологические отношения. Если опираться на определение права как совокупности устанавливаемых общеобязательных норм поведения, соблюдение которых обеспечивается мерами воздействия, то можно в нашем случае рассматривать понятие права как совокупность норм поведения, которыми руководствуются человек или общество при своем активном вмешательстве в природу.

В экологическом сознании философия права отражается в виде принципа «господства человека над природой». Пожалуй, трудно найти в экологии и в практическом природоведении проблему, по которой бы имелись столь противоречивые и непримиримые позиции, как по проблеме права человека быть господином природы. Споры по этой проблеме являются не только теоретическими, они переносятся и в практическую область, а очень часто становятся и объектами политических решений.

Одна позиция заключается в том, что человек присваивает себе в своих интересах исключительное право вмешиваться в существующее природное равновесие и изменять его, не обращая внимания на последствия такого вмешательства для других объектов природы, и живых, и неорганических, а также для всей экосистемы в целом. Такое вмешательство может производиться одним человеком в пределах его зоны обитания, но может осуществляться в государственном и даже глобальном масштабе. Затруднения в такой реализации возникают только в сфере экономических и технических возможностей подобного вмешательства или же в сфере межгосударственных политических отношений, например по вопросу распределения объемов используемой воды в реках, протекающих по нескольким государствам, при регулировании стока воды одним из государств.

Известно много попыток широкомасштабного использования такого исключительного права, наиболее яркими из них явились проекты перевода стока северных рек в южные районы Советского Союза и более ранний проект осушения болот Белоруссии. Надо констатировать, что основные споры и доводы, приводимые не только защитниками, но и противниками проектов, относились к экономике, а не к экологии.

В настоящее время в сферу тезиса «господство над природой» благодаря успехам генной инженерии вошла новая, ранее не существовавшая возможность реализовать такие формы воздействия (казавшиеся ранее фантастическими) не только на природу, но и на человека, которые способны преобразить глобальную экологическую ситуацию в случае их осуществления. Некоторые исследователи (хотя чаще об этом пишут фантасты) уже задумываются над вероятностью появления на Земле созданного человеком технологического или биологического «второго разума» (см. главу 18).

Диаметрально противоположной является точка зрения, декларирующая принцип полного отказа от вмешательства в природные процессы, которые могли бы серьезно нарушить сложившиеся экологические отношения. Особенно ярко это проявляется в случаях, когда стоит вопрос о каком-либо локальном, региональном воздействии на природу, например при решении вопроса о заселении того или иного участка территории, благоустройстве леса и т. п., — такие намерения почти всегда в той или иной мере отвергаются группой людей. Исследования показывают, что в эту группу входят как люди, характеризующиеся просто некоторой инертностью экологического сознания, стремлением к гомеостазированию условий обитания и изначальному отрицанию всего нового, так и люди, занимающие активную осознанную позицию невмешательства человека в экологию природы.

Так, в период дискуссии о возможности строительства нового московского зоопарка в районе лесопарка Битца у людей, протестовавших против этого проекта, причины протеста распределились так: протест по экономическим причинам и по причинам эгоистического характера, не связанным с экологией, — 69%, по экологической инертности — 20% и по идеологическим экологическим мотивам — 11%. Одиннадцать процентов — это уже довольно значимая величина, которая говорит о необходимости считаться с этим мнением.

Позиция невмешательства получила довольно веские доводы в свою пользу после нескольких экологических катастроф последнего времени и, как это будет показано далее, превратилась в кредо крупного общественного движения, в ряде стран оформленного как политическая партия.

Таким образом, идет борьба между двумя противоположными лозунгами: «господство над природой» и «защита природы» .

Борьба этих двух положений, теперь уже определившихся в виде общественно-политических воззрений, проводится с разных исходных позиций их сторонников. Первые базируются на понятиях пользы, обеспечения потребностей, высокого уровня жизни, благосостояния. Вторые, опираясь на отрицательные стороны научно-технического прогресса, чаще оперируют эмоциональными доводами.

Трагизм возникшей ситуации, как нам представляется, заключается в том, что и право на господство, и право на защиту рассматриваются как взаимоисключающие положения, а на самом деле они должны взаимно дополнять друг друга. Поэтому мы не случайно дали выше определение права, в котором присутствует элемент ограничения.

Необходимо напомнить, что понятие права относится только к человеку и только к тем ситуациям, когда у человека есть выбор. Не может быть права дышать или права есть пищу и пить воду. Следует также всегда учитывать, что независимо от нашего желания человек самим своим присутствием и своей деятельностью уже оказывает на природу определенное воздействие, нарушающее экологические связи.

В процессе развития человеческого общества расширялись возможности воздействия человека на окружающую среду, вследствие чего все больше и больше стали преобладать не только нарушающие, но и созидательные тенденции в связях человек — природа.

Установившиеся до появления разумного человека отношения между органическими и неорганическими объектами природы подверглись революционным преобразованиям уже на стадии одомашнивания животных и окультуривания растений. Появилась новая форма природных отношений — направленное преобразование природы в интересах удовлетворения потребностей человека, т. е. совершился акт господства человека над природой и у человека появилась возможность выбора путей и форм удовлетворения потребностей, а также возможность формирования и Применения правовых концепций в отношении человека к окружающей среде.

В самой природе человека, в отличие от других представителей животного мира, заложено стремление к новому, к удовлетворению потребностей, т. е. к увеличению объема и способов вмешательства в окружающую среду и к увеличению числа объектов среды, на которые распространяется такое вмешательство. Остановить прогресс невозможно, это противоречит сущности человека, поэтому концепция права должна быть связана только с выбором одной из допустимых или возможных форм воздействия.

Вероятно, только так и можно трактовать принцип господства человека над природой — как право на воздействие, преобразующее старые экологические связи в процессе контакта с природой и во имя развития человеческого общества.

В процессе выбора должно действовать правовое ограничение, связанное с принципом минимизации отрицательных последствий и сохранения главных системоопределяющих принципов того био-геоценоза, в который намеревается войти человек. Это и есть то право на защиту природы, о котором так много говорят. Оптимальной, наиболее гармоничной для природы является ситуация, когда человек, как господин природы, берет на себя право ее защищать, исходя из той модели природы, которую он выбирает для себя как наиболее предпочтительную. Место объектов природы в этой модели и определяет то, что в системах правовых отношений определяют как «право (кого-нибудь) на существование», а человек присваивает себе привилегию распоряжаться этим правом.

Так, например, человек пытается безжалостно уничтожить в городских подвалах, продуктовых складах, на рынках, кораблях и т. п. крыс, лишая этим их права на существование, создает заповедники для каких-либо редких, исчезающих животных, по своим соображениям даруя им право на жизнь. Надо сказать, что сейчас это право используется на достаточно разумных основаниях и, пожалуй, только сверхортодоксальные буддисты выступают против борьбы с вшами, клопами и другими насекомыми — разносчиками инфекционных болезней, хотя на самом деле это значительное вмешательство в экологическое равновесие.

Отказ человека от этих прав, по сути, будет отказом от своей человеческой сущности. Это — реальность, какой бы жестокой она ни казалась представителям крайне консервативной части экологического движения. Если мы рассмотрим реальную экологическую политику сегодняшнего дня, то увидим, что право защиты природы сводится лишь к праву ограничения какой-либо стороны выбора. Очень нагляден в этом отношении пример Великобритании, где экологическое движение заставляет с собой считаться и парламент, и правительство. Известны случаи, когда оно заставляло правительство или частных предпринимателей полностью или частично отказаться от размещения объекта на территории, имеющей какие-либо исключительные экологические особенности, но, к сожалению, таких случаев крайне мало. Обычно реакция правительства на подобные выступления экологов заключается в переносе строительства на другую территорию, где нет уникальных экологических особенностей.

Все сказанное выше позволяет нам прийти к заключению, о чем далее будет сказано более подробно, что одним из основных актов экологического сознания является акт компромисса, а право — это тоже компромисс.

В принципе, все, что касается применения понятия права в экологическом сознании, распространяется и на понятия морали и этики. Поэтому мораль в экологическом сознании можно определить как совокупность принципов, правил и норм, которыми руководствуется человек, определяя свое отношение к природе, а также формы, способы и объем своего воздействия на нее. Но если в философском понимании уровень морали определяется степенью отклонения этих принципов, правил и норм от общепринятых, то для экологического сознания определить уровень морали по этим показателям уже не удается.

Проблема заключается в том, что в сознании современного человека до сих пор сохранился некоторый элемент единства с природой, который, как мы видели, доминировал в первобытном экологическом сознании. Этот элемент единства с природой частично проявляется в эстетических взглядах на природу, а частично — просто в изначальной тенденции любви к природе и стремлении сохранить ее облик и очарование.

Степень этого стремления сугубо индивидуальна и в значительной мере определяется местом события или объекта на шкале «полезно-вредно». Чем больше оно отклоняется от середины, тем более растяжимыми и неопределенными становятся понятия «морально-аморально». Это приводит к тому, что в обществе, за некоторым исключением, нет единой стабильной системы ценностей, по которой бы оценивалась возможность приложения категорий морали к окружающей среде. Вероятно, именно поэтому о моральности экологического сознания и экологического поведения говорится относительно мало. Поясним сказанное на некоторых примерах.

В начале войны (в 1941 году) в результате одной из бомбежек Ленинграда в зоопарке был убит слон, которого затем захоронили на Масляном лугу, и жители города были возмущены аморальностью убийства животного. Но уже во время блокады это чувство жалости к слону переформировалось в сожаление о том, что пропало такое большое количество съедобного мяса.

Общество с негодованием осуждает жестокость обращения с животными, например с собаками и кошками, но в то же самое время поддерживает отлов бродячих животных и старается не думать о их дальнейшей судьбе.

Мы понимаем невозможность распространения любых норм морали и нравственности на животных, не считаем, например, сексуальное поведение обезьян в зоопарке признаком половой распущенности и ограничиваем использование моральных категорий только по отношению к поведению человека при его контактах с природой, наделяя природу правами равноправного партнера и ничего не требуя от нее.

Попробуем более подробно рассмотреть эти вопросы на примере такого понятия, как этика, поскольку именно ее принципы и проблемы постоянно дискутируются при решении экологических проблем, а термин «биоэтика» давно вошел в категорию объектов права.

Возникновение этого понятия в экологическом сознании связано с наличием трех главных противоречий — между человеком и обществом, между человеком и природой, а также внутренним противоречием биологической и социальной сущностей человека.

Цели и задачи этики заключаются в поиске примирения этих противоречий, поиске компромисса, удовлетворяющего оба противоборствующих начала. Почти все философы, начиная с Сократа, Аристотеля, И. Канта, Ф. Гегеля и кончая современными, несмотря на различие их философских позиций единодушны во мнении, что нормы поведения и морали возникают и формируются тогда, когда разум вскрывает сущность и содержание описанных выше генеральных противоречий и постигает их значимость. Согласно положению Гегеля, этика определяет принципы сдерживания зла, которое человек может причинить природе, обществу и самому себе.

Взаимоотношения внутри генеральных противоречий предполагают, что каждая из сторон может быть носителем зла. Конечно, понятие зла есть понятие относительное: зло по отношению к человеку может быть благодеянием для природы и, наоборот, добро для человека может явиться злом для природы. Эта относительность понятий и отражается в экологическом сознании в виде различных подходов к содержанию и направленности этических концепций.

Вооруженное знанием, экологическое сознание может, минуя стадии ранних этических построений, базирующихся на интересах индивида, соблюдении интересов этноса или популяции, формировать этические нормы, исходя из интересов человечества как единого целого. Для понимания роли, места и содержания этики в современном экологическом сознании наиболее важен тот факт, что это сознание принимает или стремится принять ряд решений, которые внешне выглядят как наносящие вред человеку, например в виде концепции ограниченного потребления.

Полем, на котором развертывается борьба за содержание этических норм, является время, как это было показано Л. Н. Гумилевым, т. е. отношение сознания к прошлому, настоящему и будущему. При этом следует помнить об антропоцентричности сознания, т. е. оценки всего с учетом интересов человека.

Одна позиция получила название пассеизм, сторонники которой декларируют незыблемость прошлого, необходимость его защиты и сохранения в настоящем и будущем, а все новое расценивают как зло.

Другая точка зрения — актуализм, его приверженцы считают необходимым заботиться только о настоящем, не думая о будущем и не считаясь с прошлым. При этом настоящее рассматривается и оценивается только с позиций преимущественно личных интересов или интересов какой-либо общественной группы.

Третья позиция — футуризм, где этика экологического сознания формируется в интересах будущего без учета прошлого и настоящего.

Наконец, может сформироваться позиция отрицания времени вообще — статизм, при которой игнорируются, выводятся за пределы этики все явления, процессы и объекты, из которых нельзя извлечь непосредственной пользы.

Не кажется парадоксом и то, что возможно слияние двух подходов — пассеизма и футуризма в единую структуру этических норм, как это наблюдается в некоторых разновидностях общественного экологического движения, базовый тезис которых гласит: «сохранить прошлое ради будущего» .

Научно обоснованное экологическое сознание не признает противопоставления указанных позиций, его рационализм определяет этические нормы как результат компромисса. Легко понять, что такие категории этики, как долг, честь, достоинство, счастье и т. п., в экологическом сознании могут иметь разное содержание.

Для примера попробуем разобрать такое понятие, как долг. Если стоять на позиции актуализма и принимать во внимание только энергетические аспекты жизни человеческого общества, то, учитывая сегодняшний энергетический кризис, мы «должны» для его ликвидации наряду с нефтью, газом, углем использовать в виде топлива все лесные богатства Земли.

Футурист сочтет такое фантастическое понимание «долга» преступным и включит в понятие долга не только отказ от использования древесины как топлива, но и может добавить необходимость сокращения работающих энергопотребляющих предприятий промышленности.

Отвлекаясь немного в сторону, необходимо вообще отметить, что такими понятиями этики, как долг, достоинство и др., очень часто манипулируют в своих корыстных интересах узкие общественные группы.

Задачей этики как определенного нормативного руководства поведением человека является, таким образом, найти компромисс между различными интересами и противоречивыми позициями в виде правовых и моральных ограничений и запретов. Камнем преткновения в таком поиске является выбор иерархии ограничений: станут ли ограничения во имя будущего более весомыми, чем ограничения во имя настоящего. Будут ли ограничения во имя личности подчинены ограничениям во имя общества и т. п. (В.И.Медведев, 1992).

Сейчас человечество переживает очень сложный период, когда невиданный ранее прогресс науки и техники требует практически неограниченного использования почти всех природных богатств, что влечет неминуемое их истощение. Поэтому проблема экологического компромисса стала очень важной политической задачей и требует решений, согласованных со всем мировым сообществом. Этика сейчас стала ареной борьбы мнений и позиций. Как уже отмечалось, сложность состоит в том, что каждое действие человека несет в себе и добро и зло. Нет абсолютного зла и абсолютного добра, все определяется выбором позиций, с которых оценивается то или иное событие или действие.

Наиболее остро стоит вопрос о роли науки в жизни человечества. Наука не является этической категорией, и нет этичной или неэтичной науки. Этические категории в научной области появляются тогда, когда мы начинаем оценивать роль и значение результатов научных исследований в жизни человека и общества.

В целом можно сказать, что общество настороженно относится к науке и ученым прежде всего потому, что наука постоянно вторгается в сознание человека, разрушая или изменяя старые, хорошо усвоенные, ставшие критерием истины догмы. Вероятно, именно поэтому общественное мнение часто преувеличивает неудачи науки и умаляет ее успехи. Вместе с тем общество, негодуя против ученых, с удовлетворением использует в повседневной жизни практические результаты, полученные ими.

Снять настороженность и подозрительность общества по отношению к науке не очень легко — сама наука не может предсказать как свои новые достижения, так и последствия их реализации. При этом всегда существует возможность того, что важные и в принципе благоприятные для человека результаты попадут в «грязные руки». Читателю хорошо известны криминальные аспекты такой отрасли медицины, как пересадка органов, криминальные методы психофармакологического управления сознанием и т. п.

Важность этих аспектов и необходимость их изучения все глубже входит в сознание людей, и можно думать, что в ближайшее время появится такая научная дисциплина, как этическая футурология, изучающая возможные последствия реализации достижений науки и их влияние на человека и человечество в целом и дающая рекомендации по их правовому и моральному регулированию.

Это предсказание, сделанное нами несколько лет назад (1992), сейчас уже частично оправдалось: появилась, например, биоэтика, связанная с проблемами инженерной генетики, которая может изменить всю биосферу, включая человека.

Поиск допустимого и запрещенного, согласия между добром и злом в отношениях с биообъектами занимает особое место в экологическом сознании. В проблемы биологической этики входят некоторые общие положения, из которых необходимо упомянуть два. Об одном уже было сказано выше — это необходимость оценки результатов возможного воздействия человека на биосферу. Второе — определение границ допустимого воздействия на биообъекты, приводящего к их гибели, травме или насильственному изменению условий жизни.

В отношении второго положения биоэтики следует сказать, что в нем особенно сильно проявляется влияние части общества с ярко выраженным антропоморфным экологическим сознанием, которое приписывает объектам живой природы многие характеристики, свойственные человеку, и распространяет на них законы, определяющие общественные отношения.

Не углубляясь в анализ существующих концепций биоэтики, которые различны в разных странах, мы должны высказать твердое мнение, что в них должны быть заложены принципы допустимого зла, отражающего степень важности для человека или человечества производимого вмешательства, т. е. определения границ реализации возможного.

Образно говоря, мы должны относиться к необходимости использования биообъектов, например лабораторных животных, так же, как к необходимости направления на фронт солдат в постоянной войне человечества с разрушительными силами природы. Эта война, как и настоящая война, имеет своих погибших, инвалидов, а также законы, регулирующие наше отношение к жертвам войны. Поясним это на примерах.

Антививисекционные ограничения запрещают применение травматических воздействий на ненаркотизированных животных. Однако, когда проводятся исследования по выяснению механизма травмы, процессов ее развития и т. п., от этих ограничений необходимо отказаться, так как ценность возможных результатов превосходит допустимое зло.

В ряде стран, где обитали животные некоторых видов, близких к исчезновению, например слоны и носороги в Африке, были предприняты очень строгие меры по их охране, в результате которых численность этих животных достигла таких больших размеров, что пришлось пойти на плановое уничтожение, если было невозможно насильственное переселение.

В общем, при рассмотрении понятий биоэтики, которые существуют в обыденном, массовом экологическом сознании, и понятий, принятых большинством научного сообщества, обнаруживается много общих позиций, хотя освобожденное полностью (если это возможно) от антропоморфизма экологическое сознание найдет, что в доминирующих сейчас концепциях романской, вернее западноевропейской цивилизации, а еще больше в славянской, органической частью является идея покровительственного отношения к животным как «братьям нашим меньшим», с которой нельзя не считаться.

С этой точки зрения много интересного внесло изучение содержания и направленности экологического сознания у народов, населяющих постсоветское пространство. Оказалось, что, несмотря на национальные, религиозные и этнографические различия, экологический компонент менталитета этих народов практически одинаков и по ряду позиций отличается от положений и понятий западной биоэтики: эгоистически-растяжимых — в США и гипертрофированно ригидных, во многом ханжеских — в Великобритании.

Возвращаясь к проблеме этики в науке (не путать с этикой носителей науки!), которая, как мы отмечали, не может быть применима к науке, и рискуя вызвать бурный поток негодования и протестов некоторых сторонников экологического движения, мы склонны предложить открытое введение двойного стандарта, т. е. наличие минимальных ограничений в области контролируемых научных исследований и жесткие ограничения в период решения проблем реализации результатов этих исследований. На самом деле так и поступают в реальности, но об этом стыдливо умалчивается.

Заканчивая рассмотрение проблем права, морали, нравственности и этики в экологическом сознании, мы должны еще раз подчеркнуть, что все они определяют и регулируют отношения человека к природе и не могут быть распространены на природу как источник воздействия на человека и на те отношения, которые характеризуют взаимосвязь объектов природы.

4. Экологическое сознание и современные города Пожалуй, с самого раннего появления городов, своим существованием отрицающих ряд привычных установлении, например кочевой образ жизни, возникли многие противоречия между горожанами и сельскими жителями.

Проблема урбанизации экологического сознания очень сложна, и до сих пор в ней имеется ряд загадок, несмотря на то что противопоставление природы и города, горожан и селян, городской и сельской культуры и образа жизни и т. п. уже давно стало предметом изучения психологов, социологов, представителей искусства и философов. Если проследить историю этого противопоставления, то уже начиная со времен античности выделяется одна особенность спора — его бескомпромиссность, каждая сторона видит в противнике только отрицательные характеристики. Конечно, это отражение социального спора, борьбы метрополии, что хорошо видно на примере Римской империи, классовых противоречий, и до сих пор даже во многих серьезных научных работах отражаются эти противоречия.

Рассматривая углубление разделения города и села, протекавшее волнообразно, можно прийти к мнению, что в представлениях одних исследователей сформировалась некая ось, на одном конце которой расположен идеальный город, в котором действуют строгие законы общежития в виде этики, морали, нравственности, процветают наука, промышленность и торговля, а единые нормы поведения ограничивают проявление естественных симпатий и эмоций, где существует дифференциация по профессиональной принадлежности, социальному статусу и уровню культуры.

На другом конце оси находится идеальная деревня, где имеется гомогенная аграрная, живущая не по законам, а по традициям и обычаям, инертная в отличие от динамизма города община, характерным признаком которой является ее синтальность, т. е. принятие единых ценностей и норм поведения, базирующихся не на рациональном начале, а унаследованных от предков.

В подавляющем большинстве работ, посвященных этой проблеме, доминирует одна идея: разрыв связей горожанина с природой приводит к хищническому разрушению природы, эгоистическое хищническое сознание является неотъемлемым признаком жителя города. Об этом говорил и Л. Н. Гумилев в приведенной выше цитате; известный психолог и культуролог Э. Фромм писал, что «современный человек отчужден от себя, от людей и от природы». Не таким уж парадоксальным кажется изречение О. Уайльда, что «хорошо подобранная бутоньерка — единственное, что связывает человека с природой». Вообще трудно согласиться с самим тезисом отчуждения, поскольку отойти от природы невозможно, его следует ограничить узкими рамками не очень ясного определения «внегородской природы», понимая под этим различия воздуха в промышленном городе и воздуха в пригороде, городской и деревенской почвы, городского и сельского пейзажа и т. п. Городской человек с этих позиций отчужден не от природы вообще, а от природы, характерной для мест, где отсутствует промышленность и ограничено скопление жилищ. Необходимо упомянуть еще одну из важных особенностей урбанистического экологического сознания, особенно ярко проявляющуюся в последние годы, — это стремление вернуть в городскую культуру элементы или даже комплексы естественной природы. История сохранила память о конкуренции английского и французского стилей в садово-парковой архитектуре, которая закончилась явной победой более близкого к дикой природе стиля английских парков. Хорошо известны поиски так называемой ландшафтной архитектуры. Сейчас в мире, преимущественно в странах с упорядоченной общественно-политической и экономической структурой, например в Англии, развивается городская парковая культура, появляется культ обнаженной земли, вплоть до замены дешевых асфальтных дорог очень дорогими в содержании грунтовыми, особенно в местах, представляющих исторический интерес, расцветает водная архитектура.

5. Экологическое сознание и эмоции Рассматривая проблему напряженности в экологическом сознании, мы упомянули об одном из важных признаков напряженности — усилении эмоциональных характеристик личности. Однако этим не исчерпывается роль эмоций в экологическом сознании, прежде всего потому, что эмоциональное восприятие природы — это особое свойство сознания, а духовные потребности человека в его связях с природой во многом удовлетворяются через эмоциональную сторону экологического сознания. Нельзя забывать и о том, что удовлетворение материальных потребностей человека также сопровождается рядом эмоций.

Для понимания всех этих проявлений эмоций в экологическом сознании требуется достаточно глубокое проникновение в теорию эмоций и в суть возникающих здесь механизмов развития эмоциональных состояний.

Изучение эмоций имеет многовековую историю. О них говорил Платон, в работах Гиппократа, Галена, Авиценны можно встретить описание эмоций и попытки выявить их роль в жизни человека. Гиппократ в своем учении о четырех типах темперамента большую роль в их дифференцировании отводил эмоциям. В дискуссиях стоиков и эпикурейцев обсуждался вопрос о влиянии эмоций на организацию деятельности человека, немало весьма любопытных замечаний по поводу эмоций можно встретить и у Сенеки.

Уже в конце классического периода философии (к началу XIX в.) стало ясно, что эмоция — это особое состояние человека, отражающее особенности его отношения к самому себе, другим членам человеческого сообщества, к государству и его социальным институтам, к природе.

Большую роль в теории эмоций сыграл голландский философ Спиноза, который, опираясь на позиции детерминизма, под эмоциями понимал состояния тела, которые увеличивают или уменьшают способность самого тела к действию, благоприятствуют этой способности или ограничивают ее. Взяв за основу два типа эмоций — удовольствие и неудовольствие, Спиноза пришел к заключению, что это состояния, через которые душа переходит к большему совершенству или к меньшему, предвосхитив этим самым одно из современных представлений об эмоциях как своеобразных повышающих и понижающих трансформаторах. Именно работы Спинозы способствовали возникновению отношения к оценочной функции эмоции как к ее самой главной характеристике. Это положение принималось всеми последующими учеными, изучавшими эмоции, как бы ни расходились их философские и идеологические взгляды. Для подтверждения этого приведем определение эмоции, данное видным американским ученым К. Прибрамам, который бесконечно далек от Спинозы как по методам исследования, так и по философским позициям и, естественно, объему знаний. По мнению Прибрама, «выражением мотивов является действие, а выражение эмоции отражает процесс внутреннего контроля» .

Оценочная функция эмоции, согласно взглядам С. Л. Рубинштейна, реализуется через переживание отношения человека к природе, к окружающему миру Такие авторы, как Макдауголл, Изард, Джеймс под переживанием понимали реакцию сознания на отношение объектов (внешних по отношению к нему), с их связями и динамикой. Наиболее ярко это выражено в когнитивной теории эмоций. На связь эмоций и сознания указывал еще Г. Спенсер, выделяя так называемые центрально-иницируемые эмоции.

Связь эмоций с переживаниями поставила перед исследователями вопрос: что же переживается в процессе эмоционального состояния?

Пожалуй, наиболее четко ответил на этот вопрос В. Вундт, согласно представлениям которого непосредственный опыт включает два фактора: объективное содержание опыта и состояние испытывающего субъекта. Отсюда вытекает, что имеются два рода психологических характеристик. Одна — это элемент ощущения или просто ощущение, например тон, тепло, яркость, касание, давление, вкус, запах, отражающие объективное содержание опыта, т. е. частоту колебаний, амплитуду и т. п. Другая — чувства, сопровождающие эти ощущения, чувства возникающие при виде предметов, которые нам нравятся или не нравятся, или при восприятии музыки, аромата цветов. Иными словами, эмоция возникает как неотъемлемая часть любой формы жизнедеятельности организма, отражаемой в сознании и привносящей в это отражение элемент субъективного отношения. Отсюда следует один очень важный вывод: в сознании не может быть безэмоционального состояния, даже спящий человек при возникновении ощущения испытывает эмоции. Давно известны наблюдения, в которых человеку во время сна подносили к носу тампон, смоченный хорошими духами, что вызывало у него блаженную улыбку, выражающую удовольствие.

Нами были повторены такие опыты, при этом регистрировались стадии сна. Оказалось, что по мимике лица (это еще с давних времен считается очень достоверным признаком того или иного эмоционального состояния, и имеются соответствующие тесты), не только в ситуации REM-сна, что было бы понятно, но и в других, за исключением дельта-сна, у спящего можно было отметить признаки эмоции.

Согласно мнению В. Вундта, содержание переживания вне зависимости от его конкретного вида определяется его положением на трехкоординатной шкале: возбуждение-успокоение, удовольствие-неудовольствие и напряжение-разрешение. Центр пересечения — теоретическая точка отсутствия переживания. Чем более удаленное от центра место занимает эмоция, тем все более выраженной она становится, приближаясь к возможности ее определения в крайнем положении как особого состояния сознания, промежуточного между нормой и патологией.

С.Л.Рубинштейн, поддерживая взгляд В. Вундта на эмоцию как отношение сознания к данной в ощущении реальности внешнего мира, указывал, что «целостный акт отражения всегда включает единство знания и отношения» .

Э.Клапареду принадлежит заслуга выделения особого класса интеллектуальных эмоций, т. е. «тех элементов мышления, которые, отвлекаясь от предметного содержания, отражают такие категории, как сходство, импликация, совпадение, уверенность, возможность, т. е. тысячи отношений, которые мы выражаем словами: но, если, и, почему, после, до, а также. Мысли, которые содержат будущее, прошлое, условный, отрицательный, утверждение, отрицание и т. п.» Далее, ссылаясь на У. Джеймса, он отмечает: «Существуют чувства, которыми эти отношения познаются, нет союза или предлога и даже наречия, приставочной формы или перемены интонации в человеческой речи, не выражающих того или иного оттенка тех отношений, которые мы в данный момент действительно чувствуем… нам следовало бы говорить о чувстве «и», чувстве «если», чувстве «но» и чувстве «через» «.

По нашему мнению, эмоции предметов и эмоции отношений, так же, как и эмоции действий, возникают только посредством чувственного опыта, причины, динамика и последствия которого, пройдя через когнитивную обработку сознанием, получают свое фиксированное место в ряду или сфере познанного. Однако эмоции оценивают не только внешний мир в его отношениях и динамике, они оценивают и самого человека, его позицию и действия. Эту группу эмоций мы обозначаем как эмоции самопознания или эмоции рефлексии, о которых будем говорить далее. Сейчас приведем лишь один пример такой эмоции — это знаменитое восклицание А. С. Пушкина после написания «Бориса Годунова»: «Ай да Пушкин, ай да молодец!»